Рики-Тики-Тави (джен)

Зимой 1998 года Малфой-Мэнор наполнял тяжёлый, густой туман, вызывающий у его многочисленных обитателей надрывный кашель. Нарцисса и Люциус, непрерывно находившиеся в поместье, напоминали себе самим призраков дома, в то время как Лорд им казался полноправным хозяином.

Когда-то они были счастливы здесь, в те тринадцать лет, что прошли без Лорда. Теперь же от этого счастья остались только воспоминания. Да и те, казалось, были осквернены происходящими здесь ужасами. Одно дело — презирать грязнокровок, пользуясь некоторыми преимуществами, и совершенно другое — быть свидетелями убийств и пыток, стать обслугой для чудовища...

В эту зиму миссис Малфой, урождённая Блэк, чтобы поменьше пересекаться с наполнявшими её дом Пожирателями, почти постоянно сидела у камина в библиотеке. Единственное место, не запятнанное пьяными Пожирателями, пытками замученного Олливандера и других несчастных. В подвалы к заключённым миссис Малфой не спускалась, да и в сад, ставший вотчиной для Нагини, огромной и пугающе непредсказуемой змеи, почти не выходила. Один раз увидеть, как змея пожирает человеческое тело, — достаточно, чтобы стать серпентофобом на всю оставшуюся жизнь. Без внимания хозяйки поместье, казалось, хирело, несмотря на усилия эльфов. Последние, впрочем, как могли избегали контакта с гостями — Нарциссе сложно было их винить в этом.

Иногда её одиночество в библиотеке прерывал Северус, ещё более мрачный и угрюмый, чем всегда, бледный, словно смерть. Они молча смотрели на огонь, и Нарциссе казалось, что и мечты у них общие — чтобы Тёмный Лорд никогда не рождался, не появлялся ни в их жизни, ни в жизни магической Англии. Нарцисса была безмерно благодарна Снейпу за сына, за то, что весь прошлый год оберегал его, не дал Драко стать убийцей...

Когда она заговорила об этом с Северусом, тот усмехнулся, мрачно и криво, и сказал, что не стоит. Не стоит что? — хотелось спросить, но слова застревали у нее на языке, становились тяжелыми и не шли, как будто кто-то наложил на нее "Силенцио".

— Том Риддл, — как-то раз вскоре после тоскливого Рождества хрипло сказал ей Северус, — его имя Том Марволо Риддл, — и замолчал.

Зачем это было сказано? На этом имени не было табу — Лорд не считал, что это имя кто-то знает, кроме мёртвого Дамблдора или Пожирателей, побывавших на кладбище в ночь его воскрешения. Но тем и в голову не могло прийти назвать своего хозяина так. А Нарциссе называть его мысленно Риддлом было проще.

С туманом в поместье, казалось, пришла не только простуда, но и глухая безнадёжность. А может быть, безнадежность появилась после падения министерства? Нарцисса не была уверена, когда, но знала точно: режим Лорда не привёл ни к чему хорошему для Малфоев. Да и ни для кого, на самом деле. Может, разве что он был полезен безумцам из Азкабана, которых удерживали от полного безумия только лишь мысли о Лорде.

В феврале Северус принес ей изрядно потрепанную тоненькую брошюрку, изданную ещё до войны с Гриндевальдом. Брошюра называлась: "Обскуры", автором был указан П. Гольдштейн, издана под редакторством Н. Скамандера. После внимательного прочтения этой брошюрки миссис Малфой окончательно разуверилась в идеологии чистокровных. Если Лорд и подчинит себя магглов, что вряд ли — у них ведь есть оружие, от которого не спасает магия, — то это будет означать конец для всех.

Нарцисса в последние годы увлеклась историей, и не только магического мира, но и маггловского. Бомбы магглов в их войне — в то время, когда у магов параллельно шла война с Гриндевальдом — это было хуже, чем "Авада". Кажется, Лорд тогда был ребенком — может быть, детский ужас и лежал в основе его ненависти? Или он просто хотел власти? Он уже обратил в рабство всех чистокровных — полукровка Риддл пометил их как скот, как метили рабов, и относился к ним соответственно.

В случае, если удастся подчинить магглов — будет много жертв и разрушений. А кроме того, возникнет много обскуров, и жертв станет еще больше.

Никто не заметил смятения хозяйки поместья, кроме её мужа, вскоре просчитавшего причину перемен в супруге. Люциус ничего не сказал, только слишком уж понимающе смотрел. Он всегда умел смотреть так, что Нарцисса чувствовала его поддержку. Они сделали немало ошибок, расплачиваться за которые только начинали; но как она приняла то, что он — меченый, хотя её всегда пугала необходимость безусловного подчинения, так и он принял факт ее измены Лорду. Лорду ли? Идеям превосходства чистокровных? Измены в мыслях? Цисса не могла это точно сформулировать.

Иногда она чисто механически, как большая кукла, бродила по поместью, отдавая приказы эльфам в редких попытках привести поместье в порядок. По большей части она была погружена в страх за сына, меланхолию и тоску. Если бы можно было отмотать время назад и никогда не присоединяться к Темному Лорду, не ссориться с Андромедой — Мерлин, пусть она это все переживет! — Цисса без сомнений сделала бы это.

Нарцисса все чаще ловила себя на мысли, что на самом деле важно не происхождение. Её сын и муж, отпрыски чистокровной семьи, носили, как и многие подобные им, рабские клейма. А магглокровка Грейнджер — хорошая, сильная ведьма, как бы ни было противно это признавать. Даже Снейп нехотя, плюясь желчью, как-то раз согласился с этим. Опора единственного страха Тёмного Лорда — грязнокровка. Надежды Малфоев на окончание этого кошмара — полукровка и грязнокровка... Иронично, только вот ирония больно горькая.

С другой стороны, и Снейп, и Лорд — полукровки. То, что Снейп ведет двойную игру, Нарцисса подозревала давно, но молчала об этом, потому что не знала, чем ему помочь. Понимал ли это Северус? Безусловно, иначе бы не было молчаливых бесед в библиотеке. Почти постоянные путешествия Лорда оказались им полезны — никто не обращал внимание на двоих, уединившихся среди книжных томов.

Люциус занимался исключительно банковскими делами — через эльфов — и отвлекал внимание любопытных, если вдруг таковые обнаруживались, от своей жены. Кроме того разговора об обскурах, супруги почти не общались — он избегал встреч с женой. Это началось вскоре после того, как Лорд сломал его палочку. Однако Цисса ощущала поддержку Люциуса, незаметную для окружающих. Это чувствовалось во взглядах, в том, что любимые цветы Нарциссы, белые ирисы, регулярно появлялись в библиотеке.

Может быть Нарциссе бы и не поздоровилось, если бы Белла заметила подобные настроения сестры и её мужа, но мадам Лестранж была слишком занята тяжело дававшейся ей беременностью — Азкабан не прошёл даром. Как она вообще смогла зачать? Может быть, какие-нибудь мощные зелья от Снейпа? И зачем Лорду, в семидесятых использующему её сестру, как походную девку, нужен был ребенок?

Её законный муж покорно принял новость о ребёнке от Повелителя. Адюльтер был совершен ещё до брака. Да скорее, и сам брак Беллы с Руди был идеей Лорда... Может быть, уложить к себе в постель жену одного из Священных двадцати восьми было для него забавным развлечением?

Иногда миссис Малфой задумывалась, смогла бы она так — быть замужем фиктивно за одним, а фактически за другим, за тем, кого любишь слепо и безгранично преданно. И каждый раз она приходила к мысли, что нет, не смогла бы. Может, потому, что любила Люциуса сильно, но не настолько слепо, без яростного фанатизма. Но и её супруг не согласился бы быть на вторых ролях: ни любовником, ни рогатым мужем.

В последнее время к Беллатрикс никого не пускали — боялись заразить беременную, боялись и преждевременных родов. Как бы странно это ни казалось, но Лорд, видимо, все-таки — как мог — был привязан к сестре миссис Малфой и был доволен предстоящим отцовством. По крайней мере, у формальной хозяйки Малфой-мэнора создавалось такое впечатление. Лорд меньше заботился о поимке Поттера и больше старался структурировать власть в министерстве, да и "Круциатусов" стало немного меньше, что позволило Пожирателям чуть выдохнуть.

Видимо, Тёмного Лорда все-таки заботило продолжение Великого Рода Слизерина, раз факт наличия ещё одного наследника его вполне устраивал. Или польза для Риддла заключалась в появлении потенциально сильного бойца с хорошей кровью? Нарцисса не знала и не хотела этого знать.

В марте туман исчез, унеся с собой эпидемию, и Беллатрикс потребовала к себе Нарциссу, которой пришлось подчиниться. Однако, увидев истощенную, изможденную женщину, почти скелет, обтянутый кожей, с непомерно огромным на этом фоне животом, она почувствовала сострадание и жалость к ней.

— Авгурей каждую ночь каркает за окном. И не уберется никак, Мордредова птица, — вместо приветствия хрипло произнесла Беллатрикс и глухо раскашлялась.

Миссис Малфой было бросилась к ней, но её же собственные домовики оттеснили её. Через несколько часов её позвали обратно — роды начались. Тяжёлые, выматывающие, долгие схватки длились больше суток, а ведь над роженицей не должно было взойти солнце дважды.

Наконец, под крики авгурея, на рассвете второго дня родов, пятого марта одна тысяча девятьсот девяносто восьмого года, Беллатрикс родила дочь. Пока девочка совершала свой первый вдох на руках у ведьмы-повитухи — крик ребёнка был слабым, еле слышным, — её мать крепко сжала руку своей сёстры и прошипела сквозь зубы, как делала и во время схваток:

— Позаботься о ней, Цисса, слышишь?

Миссис Малфой кивнула, не решаясь напоминать о разговоре перед домом Снейпа больше года назад. Хотя, помнится, тогда Беллатрикс была уверена, что отдаст своих детей на службу Лорду. "Или забота и состоит именно в этом?" — с болью подумалось Нарциссе.

Белла устало откинулась на кровати, мельком взглянув на ребёнка. Когда девочку унесли, миссис Лестранж тихо вздохнула:

— Такая крошечная, Цисси. Такая странная... Что ждёт ребёнка самого Лорда, рождённого под крики авгурея? Великое будущее? Авгурей — предвестник смерти! Все враги её отца будут повержены! — голос Беллы стремительно повышался, на последних словах он зазвенел и сорвался.

Она забилась в припадке. Ведьма-целительница, прибывшая вместе с повитухой, остановила приступ, погрузив родильницу в сон, и выпроводила Нарциссу к племяннице.

Для дочери Лорда была подготовлена отдельная комната, соседняя с покоями Беллатрикс. Девочка в колыбели действительно была крошечной, смотрела абсолютно серьезно — и немного грустно. У неё было кукольное личико с ладными, правильными чертами, головку покрывал тёмный пушок. Нарцисса немного рассеянно протянула девочке палец, та сразу за него ухватилась, и Нарцисса не смогла сдержать нежной улыбки.

Когда-то она хотела двух детей: мальчика и девочку. Но, увы: ее единственный сын, Драко, дался ей слишком тяжело. Ей не советовали быстро заводить второго. Уговаривали сделать перерыв на несколько лет. А потом, в сентябре восемьдесят первого, Люциус получил неприятное проклятие и стал бесплоден.

Малышка недовольно пискнула, привлекая внимания тётки, а потом разревелась, требовательно и громко.

— Чего это она? — удивленно спросил Родольфус, пришедший на крик ребенка. До этого он вызвал к супруге Снейпа и велел кому-то в коридоре уничтожить записи о вызове и стереть память двум ведьмам, приходившим из Мунго.

— Есть хочет, — Нарцисса взяла девочку на руки, — Элти, — позвала она домовушку, — принеси малышке еды.

Вероятность отсутствия молока у Беллы была высока, и детские смеси были заготовлены заранее — эльфы в поместье с ног сбились, заботясь обо всем. Лорда в поместье не было, хотя миссис Малфой не сомневалась, что он знает о рождении ребенка. Не было, и слава высшим силам!

Как-то само получилось так, что все заботы о новорожденной свалились на её тётку. Мать девочки больше тревожило, что Лорд так и не появился, чем то, что у нее ребенок. Она дала ей жизнь, дала имя — Дельфини Блэк-Гонт и, видимо, полагала естественным пожизненное служение девочки её отцу. На этом участие в судьбе дочери Беллатрикс было окончено. Именно миссис Малфой сидела в высоком кресле-качалке и кормила Дельфи, именно миссис Малфой укачивала ее на руках, успокаивая малютку. Именно на лице тетки начал фокусироваться взгляд девочки и именно ей досталась первая улыбка. Беллатрикс почти не заходила к дочери — она пыталась привести себя в боевую форму, чтобы вновь служить своему господину. Родольфус же предпочитал игнорировать и жену и ее ребенка. Не то чтобы Нарцисса не могла его понять. Не считая Снейпа и Люциуса, больше никто не знал о ребенке. Мистер Лестранж, по приказу Лорда, стер память даже собственному брату. Все были уверены, что Белла просто тяжело и долго болела. А то, что Нарцисса пропадает наверху — никого не удивило: что же взять с изнеженной белоручки. Разумеется, эльфы не были взяты в расчет.

Миссис Малфой, как ни странно, все устраивало, но она всё же сделала бесполезную попытку повлиять на сестру. Для этого пришлось оставить малышку на преданную домовушку и спуститься в один из парадных залов, используемый Беллатрикс для тренировок — то есть для разрушения всего и вся.

— А, Цисси, — махнула рукой старшая сестра младшей после того, как чуть не запустила в нее "Секо".

— Как дела, Беллатрикс? — с грустью рассматривая пострадавшее помещение, спросила миссис Малфой, в неловкой попытке начать разговор.

— Не очень, Цисс, не очень, — раздраженно произнесла миссис Лестранж и запустила боевым заклинанием в янтарную мозаику на стене: та раскололась, но не осыпалась, — и если это все, что тебе нужно, то проваливай и не мешайся под ногами! Видишь, какую-то мелочь не могу уничтожить!

Нарцисса с тоской оглядела мозаику, не представляя, можно ли ее восстановить своими силами, не призывая специалистов, и, чеканя каждое слова, проговорила:

— Тебя вообще не интересует Дельфи?

— Дельфи? А что с ней? — удивилась Беллатрикс, весьма искренне.

— С ней все хорошо, только вот мать она почти ни разу не видела, — тем же бесстрастным тоном ответила миссис Малфой.

— Да что она понимает в какие-то два месяца? — парировала ее сестра, и на этот раз ее заклинание почти раздробило несчастную мозаику.

— Репаро! — воскликнула Нарцисса, вкладывая в слова всю злость, боль и негодование — мозаика собралась обратно, только все равно осталась весьма истерзанной. Искалеченной — это слово так и просилось на язык хозяйке поместья.

— Будь добра, приведи зал в порядок, — отчеканила Цисса, прежде чем вернуться к ребенку, проигнорировав возмущение Беллатрикс. После этого она оставила все попытки поговорить с сестрой, раз и навсегда.

Даже кошмар с побегом Поттера из поместья не изменил статус Нарциссы как няньки девочки, хотя Нарцисса ожидала чего угодно, в том числе и "Авады". Может быть, так было бы легче...

Конечно, глупо было не узнавать Поттера, безусловно глупо и самонадеянно. Однако не поддержать Драко, который решил не сдавать единственную надежду на свержение Лорда, ни она, ни Люциус не могли. Жить хотелось. Но сильнее этого хотелось, чтобы жил ее сын. И жил не в этом медленно тянущемся кошмаре, где он — раб, ставший рабом ради своей матери, ради своей семьи.

Когда Лорд позвал всех в битву за Хогвартс, она и Люциус пошли туда за сыном, надеясь на то, что тому удастся выжить в грядущей битве. О том, что будет потом, после, они старались не думать. Лишь бы их сын выжил. Краем сознания прошла мысль о малышке, не нужной никому — Лорд даже не озаботился оставить с ней человека, а не эльфа: не нужна ему была девочка, не была она для него возможным продолжением, она была просто экспериментом. Но эта мысль мелькнула мимолётно: ужас за сына, необъятный ужас за сына — вот и все, на что она была способна тогда.

Позже Нарцисса не могла логично объяснить, почему взяла палочку покойной матери — втайне от всех, даже от мужа. Хотя в глазах большинства людей миссис Малфой была изнеженной лилией, она все-таки была Блэк. Об этом никто не помнил, как и о боевых навыках хозяйки поместья, кроме мужа, разумеется. Она никогда не была поклонницей боя, но элементарным боевым действиям ее все же научили.

Когда Том Риддл начал первую атаку на Хогвартс, Цисса аккуратно растворилась среди деревьев. Её почти не интересовала битва — только Драко. Его необходимо было найти и повернуть ситуацию так, чтобы полукровка не отправил его в бой: Драко — не самый лучший боец в сражении против ордена Феникса. Реакция у него была неплохая — недаром мальчик в квиддич играл — но он не был боевым магом.

Нарцисса старалась держаться на окраине боя, однако ей всё же прилетало с обеих сторон. И, отбивая крупные проклятья, она не заметила, как осколками какого-то стекла ей рассекло голову. Теперь собственная кровь заливала ее растрепавшиеся волосы. Тем не менее, некогда было останавливаться, нужно было искать сына. Она почти добралась до замка, когда услышала безумный смех Беллатрикс. Та кружила в своем смертоносном танце, явно намереваясь добить какую-то совсем молоденькую девчонку. Нарцисса была готова двигаться дальше — девочку жалко, но где-то там ее сын! Однако случайно поймала взгляд жертвы Беллы. Сердце екнуло — это была почти копия Меды. Сомнений быть не могло. Сестра или дочь сестры? Мать ребенка, которого ты нянчишь, или дочь сестры, с которой не общаешься? Сердце Нарциссы едва не разорвалось, а её палочка выдала идеальное оглушающее заклятие. Цисса быстро отбежала в сторону, ожидая, что сейчас кто-нибудь из Пожирателей прикончит её. Но нет — казалось, никто ничего не заметил. Споткнулась о тело и едва сдержала крик ужаса — это был совсем юный мальчик, младше Драко. Растрепанные светлые волосы, сбившийся красно-жёлтый галстук. Повинуясь порыву, она приложила ладонь к его груди — биения жизни не было. Закрыла уже невидящие глаза. Валявшуюся рядом палочку вложила в руки. Слава Мерлину — не Драко. Будь ты проклят, Том Риддл!

Миссис Малфой как раз нашла вход в замок, когда был дан приказ отступать. Разумеется, ей пришлось накладывать на себя дезиллюминационное заклинание, на ходу очищать кровь с волос и затягивать раны. В качестве награды Лорд приласкал всех вернувшихся "Круциатусами", но, кажется, в целом обошлось. Она силилась найти взглядом сына и мужа, а также Северуса, но всех троих в стане Риддла не было. Закусила губы, старательно, но безуспешно подавляя панику.

"Бедная Дельфи!" — промелькнула совсем неуместная мысль, когда Нарцисса увидела своего истерзанного мужа с посеревшим лицом. Он пробрался к ней, умудрившись не привлечь внимание Лорда.

— Северус погиб, — почти беззвучно прошептал он, прижимая к себе жену, а когда она неверяще выдохнула, добавил: — Я видел его тело, искусанное Нагини. Его вызвал Лорд, а потом я нашел только тело.

И они обнялись еще крепче, одинаково скорбя о друге и еще больше тревожась за сына. Отпрянули они друг от друга, только когда на поляне появился Гарри Поттер. Люциус снова повернул к себе лицо любимой женщины:

"Не смотри туда, не смотри", — явственно читалось в глазах мужа.

Когда Лорд велел ей обследовать тело несчастного Поттера, миссис Малфой не чувствовала ничего. Мальчик, только мальчик: мертвая надежда. А сколько сегодня погибло детей? Сколько надежд?

Но он был жив! Невозможно, немыслимо! Нарцисса приняла решение, еще до того, как он сказал, что Драко жив. После этого невероятное облегчение разлилось по всему её телу, и никогда миссис Малфой не лгала столь легко, готовая к легилименции — один мальчик сегодня точно умер.

Дальше она искала только Драко — а, найдя его, наблюдала за смертью Лорда со злым удовлетворением, смешанным с горечью от смерти Беллатрикс.

После они все вместе стояли на пепелище Визжащей Хижины, и Драко неуверенными движениями наколдовал две лилии:

— Спите спокойно, учитель, — его голос дрожал, он прижался к матери, которой хотелось закрыть глаза и проснуться в восемьдесят седьмом году.