Хроника Б.П. (джен)

Меня зовут Бирюкова Полина, мне двадцать восемь лет, и десять из них я работаю сиделкой — ухаживаю за неподвижной старушкой, которая ничего не видит и не слышит, питается через трубочку и почти ни на что не реагирует. Она не в коме, а просто парализована. Раньше я её с ложечки кормила, но пару лет назад ей поплохело. Медсестру вызывать всё чаще приходится, с этим зондом вечные проблемы.

Я безвылазно живу в её квартире и смотрю телевизор, а за уход мне платят её родные из своего кармана, и всех это устраивает. Раньше я раз в месяц выбиралась в сбербанк за старушкиной пенсией и по пути покупала что-нибудь для себя — мороженое или чипсы, но шесть лет назад пенсию стали приносить домой, и мне теперь вообще лафа. Да и старушкиной дочери — она в Москве живёт — так спокойнее, ведь теперь я не оставляю Анисью Поликарповну ни на минуту. А продукты вместе с моим жалованьем несколько раз в год привозит внук — здоровенный амбал под сорок, так что мне даже в магазин выходить не надо.

Жаль, конечно, что чипсов больше нет, но зато как радуется за меня мама! Она всем рассказывает, как я хорошо устроилась: зарплата хоть и небольшая, но стабильная, живу в городе, в тёплой квартире, всем обеспечена — что ещё надо для счастья? Гораздо лучше, чем жилось в пригороде в родительском доме — там же атомная под боком. Хоть современная техника и надёжна, а всё равно неспокойно. Вот заработаю побольше денег, и переберёмся с родителями в центр. С мамой я последний раз виделась десять лет назад. Она мне, к слову, и нашла через знакомых эту работу.

У меня спокойная, размеренная жизнь, которой я довольна, и я ни за что бы не взялась за перо, если бы не события последних дней. Я до сих пор толком не понимаю, что происходит, поэтому не знаю, как правильно озаглавить свои записки. Напишу на обложке просто «Хроника Бирюковой Полины».

Я не мастак излагать мысли на бумаге. Написала одну страницу и устала — последний раз брала ручку в руки, когда писала выпускное сочинение в девятом классе. После девятого меня в ПТУ пристроили, но я оттуда вылетела. Пыталась вязать носки на продажу, но и это не получилось: я так и не смогла запомнить, чем лицевая петля отличается от изнаночной. Так что работа сиделкой для меня просто находка.

Продолжу «Хронику» завтра.

Запись 1 (за вчерашний день, пока не забыла).

Вчера утром позвонила мама, попросила не выходить никуда. Смешно, я и так никуда не выхожу. Как я оставлю больного человека одного? Поговорили с мамой о ценах. Мне показалось, что её что-то тревожит, но она не хочет меня понапрасну беспокоить. Ну и зря, не люблю я этих недомолвок.

Ночью в окна кто-то кидал комки земли. Вот ещё один минус жилья на первом этаже. Хорошо, что у нас решётки.

Запись 2.

Приезжал внук. Не мой, а Анисьи Поликарповны. Привёз кучу мешков, сгрузил в прихожей и смылся, даже зарплату мою не отдал. Спешил так, будто за ним черти гнались! Ничего, я его по телефону достану. На всякий случай пересчитала всю наличку, что скопилась за эти годы у меня в носке под матрасом. Неплохо, жить можно!

Два часа разбирала продукты. Картошку хотела отнести в подвал, но передумала и спрятала в шкафчике под подоконником — морозы уже кончились, а там всё равно было пусто.

Вечером опять позвонила мама. Спросила, всё ли у меня хорошо. Я ответила, что лучше не бывает. Странно, обычно она звонит раз в неделю, а теперь что-то зачастила. Соскучилась, наверно. А вообще что-то витает в воздухе. Общая тревога какая-то. То в местных новостях рекомендовали всем купить медицинские маски, то глава администрации объявил, что в регионе все хорошо и спокойно, и не надо поднимать панику на пустом месте. После такого заверения первое, что хочется сделать — это поднять панику. Да ещё у соседей скандалы — то у одних, то у других.

Плохо, что я не владею компьютером, а то поискала бы новости в интернете. Не владею не в смысле «у меня его нет», а в смысле «не умею пользоваться». Так-то он стоит в чуланчике, но я не знаю, что к чему подключать.

Запись 3.

Я поухаживала за бабулей, вымыла судно и чуть-чуть прибралась. Только села смотреть телевизор, как вдруг на лестничной клетке начался шум, гам и топот. Соседи орали так, словно хотели друг друга поубивать. Я сделала телевизор погромче и едва не пропустила мамин звонок.

Ночью в три часа кто-то выл под окнами жутким голосом. Было страшно и не ясно — то ли пьяный, то ли сумасшедший. Хотела вызвать полицию, да решила — мне что, больше всех надо?

Запись 4.

У соседей подозрительно тихо. Даже воду ни разу не спустили за весь день — я бы услышала. У нас в доме что-что, а это хорошо слышно.

Позвонила своей бывшей однокласснице Динке, и мы полчаса болтали. Я иногда звоню ей, когда становится совсем скучно. Она замужем уже по третьему разу, и от каждого брака у неё есть ребёнок. Везучая, мне бы так.

Перемывали косточки общим знакомым, а потом вдруг она резко оборвала разговор и чуть ли не шёпотом попросила:

— Полин, ты больше не звони на этот номер, мы съезжаем.

— Ой, я не знала. Далеко собрались?

— В деревню. Только ты никому не рассказывай, ладно?

— Хорошо. К деревне-то тяжело после города привыкать… А почему такая секретность?

— Да ну, будут болтать… Я тебе сама позвоню, когда на новом месте обоснуемся. Пока.

Ну вот, ещё одной подругой меньше. С кем теперь болтать? Пока она переедет, сто лет пройдёт. Да и мой телефон наверняка забудет. Хотя, собственно, она его и не знает, это же я ей звонила, а не она мне. Без звонков скучно. Хорошо, что мама стала часто звонить — сегодня мы с ней обсуждали сериал.

Запись 5.

Ночью под окнами опять выли, и в этих воплях не было ничего человеческого. Точно наркоманы или до белой горячки напились. Сначала думала гаркнуть на них, но как представила, что они могут бросить в окно кирпич, то враз передумала. Решётки решётками, а всё равно. Вот же людям делать нечего, и откуда у них деньги на всякую отраву?

Мне, собственно, и в окно-то смотреть никакого удовольствия: видно только заднюю стену магазина. У нас тут во дворе магазинчик есть продуктовый, он задом прямо в клумбу врос — как раз перед нашими окнами. Я в него заходила раньше за чипсами. Мне и сейчас хочется, вот он, казалось бы, за несколько метров — а дойти не могу. Старушка моя совсем слабая, того и гляди помрёт, нельзя её оставить даже ненадолго. Мне и её жалко, и себя. Ведь помрёт — и прощай, моя тихая работёнка. Вот и остаётся смотреть в окно да вздыхать. Тут, между домом и магазином, никто не ходит, разве что мальчишки иногда пробегают. А теперь и пьяницы эти повадились по ночам шататься.

Я из чистого любопытства вышла сегодня утром на лестничную площадку и обалдела: у соседей дверь настежь, и тянет сквозняком — окно, видать, открыто. И всем наплевать. Ну а я что, крайняя, что ли? Плюнула и вернулась в квартиру.

Звонила домой, ответил папа. Сказал, что мама сейчас не может подойти, и голос у него был какой-то невнятный — видимо, я во время ужина их побеспокоила. Глупо получилось. Пожелала спокойной ночи и положила трубку.

А ещё сегодня под окнами вокруг магазинчика толчея была, очередь в три вилюшки. Наверно, скидки — люди полные баулы набивали. Тащат, тащат, аж язык на плечо. Вот уж правду говорят: жадность человеческая безгранична.

Запись 6.

Неприятность: не показывает мой любимый канал. И так, и так щёлкала — сплошной синий экран. Обидно, там как раз в сериале самая любовь началась. Профилактические работы, наверно, или поломка какая. И ещё три канала не работают.

Весна, между прочим, идёт полным ходом, заморозков уже нет, скоро почки распустятся. Весь день проветривала дом. Такой чистый весенний воздух, что просто душа поёт!

Звонила внуку, но он «недоступен». Зато мне позвонила тётка из Москвы. Надо же, вспомнила! Сто лет не общались. Поговорили, посплетничали. Она велела мне быть осторожней. Ох уж это старшее поколение! Куда осторожней, и так из дома не выхожу.

Запись 7.

Вот уже неделю я веду свою «Хронику», и на этой неделе мне каждый день звонили то мама, то папа, то тётя — просто поговорить, узнать, как дела. Но сегодня никто не позвонил, и мне как-то неспокойно. Вот что значит привыкнуть к ежедневным звонкам. Вытерпела, не стала звонить сама.

С Анисьей Поликарповной что-то творится: странно дышит. Я на всякий случай вызвала врача. Мой вызов отметили и велели ожидать, но никто так и не приехал. Наверно, только завтра доберутся, мы же не в центре города живём. И до внука её до сих пор не могу дозвониться. Чем он вообще думает? У него бабка больная лежит, а он не может зарядить телефон. Если она помрёт, как я ему это сообщу?

В вечерних новостях объявили про новый указ: велено всем сдать оружие, у кого есть, даже холодное. И давно пора! Я только за. Если бы у меня было, я бы первая пошла сдавать. Кстати, телеканалов осталось только два.

Запись 8.

По новостному каналу весь день сплошные репортажи об изъятии оружия у населения. На лестнице опять был скандал, но я не прислушивалась. У меня и без чужих скандалов есть чем заняться: врач до сих пор не приехал, а Анисье Поликарповне всё хуже и хуже. Хрипит, пищу не принимает — зонд пришлось вынуть, и температура высокая. На свой страх и риск уколола ей аспирин.

Попыталась открыть окно, но тут же захлопнула: нечем дышать от бензиновой гари. И шума столько, сколько никогда в жизни не было: будто все машины города одновременно работают на холостом ходу. Это безобразие прекратилось только к полуночи.

И ещё одна неприятность: отопление отключили. Обычно это делают пятнадцатого апреля, а сегодня только десятое! Куда это годится? Укрыла бабульку верблюжьим одеялом.

Запись 9.

Меня сегодня разбудили в восемь утра: вломились какие-то мужики в военной форме с нашивками и велели сдать оружие. Я сказала, что у меня нету. Они тогда прошлись по квартире, всё перевернули вверх дном, выгребли из кухонного стола все ножи и ушли. Как я теперь картошку буду чистить?

Анисье Поликарповне помогло лекарство, она со вчерашнего вечера спокойно лежит. Только очень уж бледная и не кушает. Я к ней каждые полчаса захожу, пытаюсь покормить с ложечки. Звонила в больницу — сплошные короткие гудки.

По телевизору объявили, что власти временно закрыли выезд из города — ловят какого-то бандита, укравшего наркотики. Ещё сказали, что этот бандит торговал порнографией и делал у себя на кухне бомбы. Скорей бы его поймали, а то тревожно как-то.

Запись 10.

Холодно. Нашла в хозяйкином шкафу колючую клетчатую шаль и кутаюсь. А она сама, хозяйка то есть, на поправку идёт. Кушать, правда, пока отказывается, и по-прежнему бледная, но моргать пытается. Я, честное слово, за неё рада. Может, вообще выздоровеет. Ведь бывали же случаи. В ожидании врачей штудирую справочник фельдшера.

По телевизору до обеда были сплошные передачи про закрытие дорог и изъятие оружия, а потом как отрезало: начали гнать марафоном прошлогодние ток-шоу. А второй канал вообще новостей не показывает, там одна музыка.

Варила картошку в мундире — чистить-то нечем. Вода плохо идёт, и я на всякий случай набрала полную ванну. Вымыла её как следует с порошком и набрала доверху — мало ли, вдруг будут ремонтировать трубы и отключат воду, как прошлой весной. Спирта капнула немножко, чтоб не закисло, и плёнкой накрыла. Не люблю пить воду с пылью.

Какой-то дурак орал ночью на лестнице, в двери ко всем стучался, и ко мне тоже. «Пустите, за мной гонятся!» Сомневаюсь, что ему кто-то открыл. Особенно после новостей о том страшном бандите.

Запись 11.

Выносила на второй этаж мусор, и у самого мусоропровода увидела на полу пачку пятитысячных бумажек. Оглянулась по сторонам — никто вроде не смотрит. Ну и засунула в карман. Домой вернулась, не чуя ног под собой от счастья. Это ж сколько чипсов теперь можно купить! Хотя какие чипсы, я же хотела родителям квартирку снять в центре, чтобы они подальше от атомной жили. Схожу на почту и перешлю. Не сейчас, конечно, сейчас мне от Анисьи Поликарповны не отойти. Пусть денежки пока полежат, они кушать не просят. Спрятала в носок.

Новостной канал сдох. Слушала музыку. От скуки начала звонить всем знакомым по телефонной книжке, но никто не подходил к телефону. Скорее всего, этих номеров уже не было, сейчас многие отключают домашние и переходят на сотовые. Ответили только один раз — когда я набрала номер своей школьной учительницы. Я хотела узнать, как она, вышла ли на пенсию, но трубку взял какой-то мужик.

То есть, я на сто процентов не уверена, что голос был мужским, и я ни одного слова не разобрала. Это вообще была не речь, а клокотанье пополам с хрипами.

— Говорите яснее, — попросила я. — Повторите, пожалуйста, что вы сказали?

И вдруг там раздался безумный женский визг. Какая-то девица орала так, словно её режут. Я поняла, что позвонила не вовремя, и положила трубку.

Анисье Поликарповне определённо лучше! Она смотрит — пока, правда, неосознанно, но смотрит! Открывает рот, шевелит руками. Я попробовала с ней говорить, но она ничего не понимает. А может быть, не слышит. Пищу по-прежнему не принимает. Я, конечно, попыталась кормить её с ложечки — без особого результата, впрочем. Когда кормила, убедилась, что температура окончательно спала — бабуля даже слишком холодной мне показалась. Ну и хорошо, лишь бы не жар. Но меня бесит, что врачи такие нерасторопные. Ведь я же сама без медсестры трубку снова не засуну! Пыталась перезванивать, но там постоянно занято. Наверно, вызовов много.

Пекла сегодня печеньки с изюмом и миндалём.

Запись 12.

Опять мне не дали нормально выспаться. В шесть утра какой-то болван врубил перфоратор. Я чуть не оглохла. Умылась сама, позавтракала, заглянула к старушке и с удивлением обнаружила, что она за ночь успела сесть в кровати и скинуть верхнее одеяло — у меня даже появилась надежда, что сегодня она покушает самостоятельно. Я прибрала в комнатах и сварила обед, но грохот не прекращался. Даже телевизор смотреть было невозможно. Я обычно не вмешиваюсь в чужие дела, но сегодня от этого грохота стала очень раздражительной, поэтому вышла на площадку прямо в халате и заорала:

— У вас когда-нибудь будет перерыв? Сколько можно! Голова уже раскалывается от вашего дребезжания!

Четверо мужиков в камуфляже, столпившиеся у железной двери напротив, обернулись ко мне, и я попятилась. У одного из них в руках была какая-то жуткая техника, с помощью которой он только что раздолбил стальной замок.

— Тянка, — сказал он и попёр на меня.

Я испугалась и быстро убралась восвояси, но мужики были быстрее. Тот, который с железякой, просунул ногу в дверь, а потом пролез сам.

— Я позвоню в полицию! — закричала я, но они не испугались, только загоготали.

Я кинулась на кухню, но вспомнила, что ножей больше нет и защищаться нечем. Мужики с улюлюканьем погнались за мной. Один из них схватил меня за локоть, и я завизжала, пытаясь отбиваться, но он тут же схватил меня за вторую руку, а дружки его подбадривали. Они накинули мне на голову какой-то мешок и всей толпой потащили в гостиную.

Но тут среди ругани и гогота я услышала другие звуки: то самое хриплое клокотанье, что раздавалось в доме моей бывшей учительницы, и кто-то из мужиков дико завопил. Хватка ослабла, я вырвалась и, на ходу скидывая мешок, прошмыгнула в свою спальню. Заперлась на щеколду, перевела дух и только тогда вспомнила, что бабка осталась без защиты.

Ну, простите великодушно, Анисья Поликарповна. Я одна, а их четверо. Вот как я должна была поступить? Кинуться защищать чужую старуху, которая мне никто, и попасть в лапы этих уродов? Может, другая на моём месте так и сделала бы, но не я.

А за дверью творилось что-то невообразимое: эти типы орали так, словно их едят заживо, стреляли, швыряли мебель, но это прекратилось почти сразу, и вскоре из всех звуков остался только хруст ломаемых костей да смачное чавканье, от которого кровь стыла в жилах. Это продолжалось почти час, и я чуть не умерла от страха, не зная, что и подумать. Я даже полицию вызвать не могла, ведь телефон был в прихожей.

Потом чавканье затихло. Ещё раз послышалось клокотанье, но уже немного другое — довольное, что ли, удовлетворённое такое, — под тяжёлыми механическими шагами застонали половицы, грохнула входная дверь, и воцарилась тишина.

Я, дрожа от страха и холода — шаль-то осталась в гостиной — просидела ещё кучу времени, прежде чем решилась высунуть нос из спальни. Боже, во что превратилась гостиная! Но это не главное… Сил больше нет, завтра допишу.

Запись 13.

Вчера весь день отмывала квартиру и так устала, что еле набралась духу сделать запись. Что ж, сегодня Бирюкова Полина опять на связи, продолжаю свою «Хронику».

Анисья Поликарповна пропала. Конечно, я первым делом побежала вчера в её комнату, ожидая увидеть что угодно, вплоть до мёртвого тела, но там ничего не изменилось. Было чисто и прибрано, если не считать валяющегося на полу одеяла. И отсутствия старушки.

Я бегала по комнатам, кричала, звала её, но тщетно. Все двери в квартире были распахнуты настежь, в том числе и входная, и кровавые следы босых ног вели к выходу. Всего одни следы, хотя бандитов было четверо. Я вышла на лестницу, покричала соседям, но ни одна сволочь не открыла. Буро-красные отпечатки голых ступней вели вниз по лестнице. Я выглянула на улицу и увидела, что цепочка следов уходит в сторону соседнего дома и теряется на асфальте. Выходить я побоялась, вернулась домой и покричала старушке из окна:

— Анисья Поликарповна! Вы где?

Но она не откликнулась, и я с ужасом поняла, что проворонила свою подопечную. Ясное дело, это был несчастный случай, бандитское нападение — но как я это объясню её родственникам? И полиции?

А полиция задерживалась, хотя я им своими сообщениями обломала весь автоответчик. Нет, я понимаю, конечно, что до приезда полиции надо оставить всё как есть, но они же не отреагировали на мои звонки. Что мне, всю жизнь в грязи сидеть? Сфоткала на поляроид, авось им хватит для восстановления картины.

Надо сказать, столько кровищи я не видела даже в зубном кабинете, когда мне удаляли восьмёрку. К концу уборки я выглядела как мясник. Тряпку пришлось выбросить. Хорошо, что канализация работает, а то для полного счастья мне только забитого унитаза сейчас не хватало.

Сервант сломали, битое стекло и кости я сложила у стенки, чтобы потом вынести на мусорку во дворе. Из бабулькиного хрусталя осталась только одна рюмка. Ковёр насквозь пропитался кровью, и я тоже приготовила его на выброс. Просто счастье, что сохранился телефон.

Хотя что от него толку, если никто не отвечает?

Запись 14.

Столько времени освободилось. До сих пор не могу привыкнуть, что старушки со мной больше нет, привыкла к ней за эти годы. Я даже не знаю, что произошло: сама она ушла, или её убили эти негодяи. Хочется думать, что ушла сама. Вот только переживаю, что она не покушала с утра.

Все четыре пистолета и оба автомата я отнесла в её спальню, которая теперь пустует, и сложила в комод. Туда же сгрузила патроны. А гранату трогать побоялась, она до сих пор лежит в углу под табуреткой, куда закатилась. Интересно, почему они побросали оружие? Странные…

Пекла сегодня пирог с яблочным повидлом.

Запись 15.

Что ни день, то сюрприз. Выходила утром относить ковёр на помойку, а когда возвращалась, увидела на двери подъезда надпись белой краской: «Заражено! Не входить!» Я пожала плечами и вошла. Дети, наверно, балуются — кстати, что-то их в последнее время не видно. А насчёт «заражено» — действительно, надо протереть все поверхности хлоргексидином. Вдруг и правда какая зараза ходит. Чем чёрт не шутит, бережёного бог бережёт.

А в общем и целом двор ничуть не изменился за шесть лет, всё такой же замусоренный и унылый. Груду битого стекла и прочий хлам я решила вынести в другой раз, потому что мне было чем заняться и без этого: я обошла весь подъезд до девятого этажа и обнаружила, что со всех дверей грубо срезаны замки. Ну конечно же! Это работа тех четверых бандитов! Они начали сверху, а моя дверь была последней в списке, поэтому осталась целой.

Я заглядывала в пустые квартиры и звала соседей, но зря — в доме не осталось ни души. Куда все уехали? Для дачного сезона рановато. Да и видно, что уезжали в спешке: в комнатах беспорядок, вещи свалены как попало, словно их побросали. Может, дом аварийный и всех эвакуировали, а я прошляпила?

Запись 16.

Смотрела за завтраком клипы по телевизору, и вдруг мне пришла в голову мысль: а что, если телефон попросту сломался? И я пошла по квартирам искать исправный. Увы, нашла только один, потому что все жильцы давно перешли на мобильную связь, но и он не работал. По крайней мере, ни на один мой звонок никто не ответил. Зато мне попалась хорошая книга про всякие стрелялки типа тех, что достались мне от бандитов — как разбирать и чистить, куда втыкать патроны, как правильно держать, чтобы не вывихнуть руку и не попасть в себя. Взяла, почитаю сегодня перед сном. А также прихватила пакет муки и сухарики.

Между прочим, почти во всех квартирах продукты и ценные вещи навалены кучей в прихожей, словно их нарочно туда сложили, да не успели унести. Ну, мне так даже удобнее, не надо лазить по шкафам.

Вода идёт тонкой струйкой. Мне это не нравится. Набрала полные ванны во всех квартирах.

Запись 17.

Воду отключили! Ну что ты будешь делать. Впервые за кои-то веки спускалась в подвал. Там всё в порядке. Обнаружила целую гору угля — кто-то из соседей припас для поездок на шашлыки, а может, для бани, чёрт их разберёт. Принесла морковку, репу и свёклу, сделала рагу. Газа три дня как нет, и я готовлю на электроплитке.

Опять наведывалась в чужие квартиры. Оказывается, у многих есть запасы крупы, спичек, соли и мыла. Перетаскиваю потихоньку к себе.

Запись 18.

Неделю не записывала, потому что в светлое время занималась вылазками, уборкой и готовкой, а свечи нужно экономить. Механический фонарь использую только для походов в подвал — переношу туда содержимое чужих холодильников, чтобы не испортилось. Фонарь тоже берегу — если он сломается, я останусь вообще в темноте. Без телевизора скучно. Сегодня впервые выломала замок на чужом подвале. Там тоже есть уголь. Живём! Лом на всякий случай уволокла к себе в квартиру.

Запись 19.

Сегодня в три часа дня что-то оглушительно бабахнуло на окраине города. Я такого грохота никогда в жизни не слышала! Аж земля затряслась. Хорошо, что во всём доме окна пластиковые, а то бы вылетели.

Обхожусь холодным пайком, потому что форточку открыть невозможно — с улицы несёт пылью и гарью, и пепел какой-то сыплется. А при закрытой форточке на огне ничего не приготовить. Ну, завтра проветрю, а пока открыла консервы, размочила рисовые хлопья, откупорила бутылочку белого вина — сижу, горя не знаю. Читаю любовный роман с картинками. Книжку про оружие изучила почти до середины. Разобрала, почистила, собрала и зарядила макаров, поставила на предохранитель и теперь ношу в кармане передника, так спокойнее. А то вдруг опять бандиты припрутся.

А на улице так хорошо! Природа пробуждается: птицы щебечут вовсю, листья на деревьях распускаются, черёмуха цветёт — красота! Жаль, из-за этого магазина ничегошеньки не видно, только из кухонного окошка можно разглядеть кусочек неба и цветущие ветки. Я сквозь стекло сделала несколько фоток поляроидом. Красивый всё-таки у нас город, особенно весной.