Сочельник (гет)

Итак, небольшой итог этого дня: сегодня 24 декабря 2019 года, сочельник. Прекрасный праздник, в который принято сидеть дома в кругу семьи и радоваться приближению Нового года. Но почему-то вместо семейной идиллии, лепки снеговика, игр в снежки и поедания вкусного рождественского печенья и прочих других блюд я сижу в полицейском участке и умираю от стыда. Сегодня всё пошло наперекосяк. Как же я ненавижу вторники.

Меня зовут Джаспер Фримэн. Я парень, вроде симпатичный, с коричнево-малиновыми волосами и глазами цвета зелёного мха. По мне, так это обычный зелёный, но мама слишком сильно любит всё конкретизировать. Мне это никак не мешает, так что я не против. Я совершенно обычный восемнадцатилетний парень. Моя жизнь ничем не отличается от любой другой. Каждый день точь-в-точь предыдущий. Дом, школа, свидания с моей прекрасной девушкой — как же я мог забыть о моей волшебной Рут? — снова дом. Я отлично учусь, и мне светит стипендия в Торонтском университете, у меня прекрасная семья и шикарные друзья, я не беден, вся моя жизнь распланирована по моему собственному желанию. Я не пью и не курю. Так что же могло пойти не так? Почему же я сижу в сочельник в полицейском участке в стельку пьяный и совсем чуточку обкуренный? Честное слово, это полнейшая случайность. Меня подставили.

Я. НЕ. ВИНОВАТ.

* * *

За пять дней до этого.

Я шёл по уже наизусть выученному коридору старого доброго Middle-side на биологию. Бежевые стены коридора были полностью уставлены шкафчиками, с которых уже начала немного слетать тёмно-синяя краска. И почему в школах стены всегда красят в пастельные тона? И они настолько светлые, что иногда кажется, что ты находишься в психушке, где учителя — это слишком извращённые психиатры, которые только и делают, что задают тупые вопросы и дают никому не нужную информацию. Я люблю биологию, но всё равно не понимаю, зачем мне знать жизненные циклы растений и их смену поколений. Ну правда, зачем? Не думаю, что когда меня похитит какой-нибудь маньяк, он скажет: "Если прямо сейчас ты не скажешь, какое поколение в листьях папоротника и почему, то я оторву тебе башку!" — ну, или что там они обычно делают. Но все мои крики души никогда никто не услышит, ведь я порядочный отличник, который не кидается книжками в учителей. Ну, в реальности этого не делает.

Перед моими глазами мельтешили другие ученики. Их было почти столько же, сколько звёзд на чистом ночном небе. По крайней мере, так казалось. Кто-то залипал в телефон, кто-то копался в своём шкафчике, обклеенным либо фотографиями, либо плакатами каких-нибудь исполнителей

-интересно, есть ли хотя бы один человек в этой школе с абсолютно чистой дверцей шкафчика? — а кто-то общался друг с другом. Но, несмотря на это огромное количество людей, которые своей спешкой иногда напоминали кучку муравьёв, я сразу заметил идеально выпрямленные, шелковистые волосы цвета лунной ночи — да, мама, конкретика наше всё, не так ли? — длиной по плечи, которые я узнаю из тысячи. Я окрикнул Рут и увидел её оливковые глаза, которые от радости буквально блестели.

Она просочилась сквозь толпу и подошла ко мне. Теперь я мог спокойно рассмотреть её наряд. Белая рубашка поло с наброшенным сверху жёлтым худи, голубые брюки-галифе и белые кожаные низкие кеды. Симпатичный наряд. Хоть я и не особо сильно разбираюсь в моде, но могу определять, у кого есть вкус, уже достижение. И у Рут он точно был. Только, как всегда, ей было лень подстричь чёлку, поэтому Рут снова убрала её набок.

Рут Ховард — это невысокая и буквально идеальная девушка. У неё с пятого класса не было ни одной четвёрки, она популярная, стильная и очень, ОЧЕНЬ красивая. Её приглашают абсолютно на все вечеринки и абсолютно все обожают. Даже не понимаю, как я мог понравиться Рут, но это произошло, и я безумно счастлив. Хоть она иногда и кажется моей мамой, потому что вечно контролирует и опекает, но это даже в какой-то степени мило. Ну, вообще-то, это одна из главных причин, почему я её люблю. Она очень заботливая, и от неё невозможно скрыть свои истинные чувства. Рут словно экстрасенс в плане эмоций.

Я вышел из раздумий, когда услышал её тонкий голосок, который уже начал наполняться раздражением:

— Джас, ты вообще меня слушаешь? — мы прошли уже полкоридора, и всё это время Рут на что-то жаловалась. Скорее всего, это опять было насчёт химии или физики, с которыми у неё были некоторые проблемы, так как учителя недолюбливали её. Не скажу, что они вообще кого-то любили, кроме тех, кто выигрывал олимпиады, но с этим ничего поделать было нельзя. Приходилось просто держать все негативные эмоции в себе и привыкать.

— Конечно, — я соврал. И мне совсем не было стыдно, вот такой вот я плохой, но главные новости школы мне были совсем не интересны. Я мог о них прочитать в интернете, или в фейсбуке, или твиттере. Иногда мне бывало стыдно за мою пассивность в разговорах с Рут, но по-другому было невозможно. Мой мозг не был способен запоминать информацию, которую нам давали на уроках, или кто с кем начал встречаться, или кто заболел. Конечно же, Рут всё это понимала и уже свыклась с моей молчаливостью.

— Так вот, во вторник сочельник. И Макс устраивает у себя милую, уютную и совершенно безобидную вечеринку, которую даже вечеринкой назвать нельзя. Просто небольшой сбор друзей. Пойдёшь? — её воодушевлению и надежде на то, что я пойду, не было предела. Это немного бесило, ведь она прекрасно понимала, что я терпеть не мог вечеринки. А особенно то, что там происходило. На этом «небольшом сборе друзей» будет, как всегда, куча народа, алкоголя и, может быть, ещё и наркотиков. Все обдолбятся в хлам, устроят дебош, соседи вызовут полицию, и всем придётся бежать. Я, конечно, в хорошей физической форме, но в сочельник предпочитаю не бегать от полиции, а сидеть в кругу семьи закутанным в плед и держать чашку чая или какао с маршмеллоу.

— Нет, и ты знаешь почему. Я терпеть не могу вечеринки, и да, ты опять же знаешь, что это никакой не небольшой сбор друзей. Опять припрётся полгорода, — немного нахмурившись, с раздражением в голосе сказал я. Этот разговор начинал действовать мне на нервы.

Тут к нам подбежал мой лучший друг — Уго Роблес — высокий, смуглый испанец с очень пышными, густыми, волнистыми волосами цвета сепия, которые вечно находились в беспорядке, и вечно искрящими от позитива глазами, по цвету напоминающими красное вино. Высокий мускулистый красавчик и почти капитан баскетбольной команды и, почему-то, всё ещё без девушки. Наверное, всё из-за того, что в начальной школе к нему прилипло прозвище «вампир» из-за цвета его глаз. А в старшей в это тупое название углубились и пришли к выводу, что у Уго импотенция и он может только сосать, ведь у вампиров не циркулирует кровь, а значит, нет и стояка. Я бы на его месте давно уже вспылил и разбил носы всем, кто так меня называл, а Уго просто смеялся, как будто ему всё равно. Но ему не было всё равно. Любому было бы не всё равно, но я знал: Уго очень ранимый, и ему явно не всё равно.

— О чём болтаем, голубки? Где бы снова засветиться вместе? — с ухмылкой спросил Уго, положив руки нам на плечи.

— В честь Рождества Макс устраивает дома милейшую вечеринку, на которой даже алкоголя-то особо не будет. Вот и хотела пригласить Джаса туда, чтобы он хоть где-то повеселился. Но наш мистер паинька упёрся как баран и совершенно не хочет соглашаться. Не поможешь его уговорить? — Рут сделала такие глаза, какие делает щенок, когда выпрашивает что-то. В общем, так она всего и добивалась. Ей нужно было только состроить мордочку, и около её ног оказывалась большая половина планеты. Я был рад, что ей так легко это удаётся, но было немного завидно, что если так сделаю я, то не только ничего не выйдет, так ещё и изобьют, потому что посчитают меня геем.

— Зачем его уговаривать? Можно же просто пригрозить. Итак, наш милый и очень всеми любимый Джас, если же ты не согласишься добровольно, то мы — твоя девушка и твой самый лучший друг, которые желают тебе только добра, — придём к тебе ночью, украдём тебя прямо из тёплой кроватки, и ты окажешься на милой вечеринке прямо в пижаме. А я не думаю, что это пойдёт тебе на пользу.

— Господи, вы оба — неисправимые засранцы, — я закатил глаза так сильно, как только мог, но ребята поняли, что я согласился. Наверное, я жутко пожалею об этом решении, но отступать было уже поздно.

* * *

Сочельник.

Я пытался подобрать нормальную одежду около трех часов, пока не засунул свою гордость куда подальше и не попросил свою младшую сестру, Эвис, помочь мне с этим. Хоть она и была неформалкой с кучей пирсинга, татуировками и короткими волосами, чувство стиля у неё было на высоте, и, пожалуй, она единственная могла бы мне помочь с выбором современного наряда, который мне бы понравился. Пожалуй, Эвис знала меня лучше всех из моего окружения, но даже от неё у меня были тайны.

— У тебя вообще есть современная одежда? Ты что, закупаешься в магазине для стариков? — бурчала Эвис, выкидывая не понравившиеся ей вещи из шкафа. Из-за этого после вечеринки мне придётся убираться. Не подумайте, я был очень благодарен сестре за помощь, но можно было бы делать это поаккуратнее.

Я ничего не ответил на её глупый вопрос. Эвис вечно повторяла одно и то же каждый раз, когда мне помогала, но сразу после этого находила что-то подходящее. Так было и в этот раз. Через несколько секунд после сказанного она нашла светло-коричневый свитер с круглым вырезом и голубые рваные джинсы и одобрительно кивнула. Сестра кинула одежду мне и сказала:

— Вот это будет шикарно смотреться с белыми носками, чёрными низкими кедами и... Как же её... Ну оливковая у тебя такая, — Эвис уже начинала беситься. Ей жутко не нравилось, когда она не могла что-либо вспомнить. Её маленький носик сморщился на переносице, а вместо глаз остались лишь маленькие щёлочки. Это обозначало, что нужно побыстрее дать Эвис хоть маленькую подсказку, иначе случился бы «большой бум» и дальнейшей помощи я бы уже не дождался никогда.

— Ты о фиштейл-парке?

— Да! Именно о ней! И стильно, и тепло. Идеально для вечеринки в Сочельник. Итак, может, нужно что-то ещё? Я могу тебя накрасить, — ухмыльнувшись, спросила Эвис.

— Нет и спасибо за помощь.

Если честно, мне даже нравилось, когда меня подкалывала сестра. Она это делала не со зла, и это было даже мило. Хоть я и делал вид, что мне её подколы не нравятся, и закатывал глаза так, что были видны лишь белки глаз, но на самом деле любил это. Так же сильно, насколько любил и Эвис, хоть и скрывал.

Когда Эвис ушла из моей комнаты, я быстро оделся в то, что она сказала, и стал ждать Рут, которая должна была за мной заехать. Спустя час мне наскучило сидеть и паниковать, хотя нет, мне наскучило просто сидеть и ничего не делать, паниковать насчёт различных нестандартных для отличника вещей мне никогда не наскучит. Я встал, три раза обошёл комнату и только взял книгу, как дверь в мою комнату резко распахнулась и Эвис сказала, чтобы я выходил на улицу. Глянув в окно, я увидел белый Ford Mustang Hennessey Рут, который ей подарили родители на шестнадцатый день рождения, и улыбнулся. Я уже устал паниковать, а Рут всегда помогала мне успокоиться.

Я быстро нацепил кеды, накинул фиштейл-парку и выбежал на улицу, чтобы не заставлять девушку ждать. Сев в машину, я нагнулся к Рут и поцеловал её в щеку в знак приветствия. Она уже привыкла, что я не проявляю к ней чувств, когда мы не одни, и больше не ворчала по этому поводу, чему я был очень благодарен, но иногда мне хотелось, чтобы она снова начала это делать. Так мне казалось, что я ей нравлюсь больше, чем сейчас.

* * *

Мы ехали к дому Макса около получаса, и вскоре я увидел большой серый двухэтажный дом с черепицей цвета слоновой кости на крыше. Он был точно таким же, в каких проходили все тусовки в фильмах про подростков. Там даже был огромный бассейн на заднем дворе, в котором, я уверен, утонуло больше телефонов, чем людей на «Титанике».

Даже из машины было слышно, как орёт музыка. Кажется, это песня называется «Panda», а исполнитель Kean Dysso. Скорее всего, это она и есть. Уго мне все уши прожужжал насчёт неё, когда пытался уговорить меня добавить её в список песен на весеннюю дискотеку, когда я ещё входил в совет школы. Жаль, что он так и не понял, что за это отвечаю не я, и обиделся на меня. Он тогда игнорировал меня, наверное, месяц, и я начинал думать, что с нашей дружбой можно попрощаться, но потом он вновь начал со мной разговаривать, как будто и не было никакой обиды. Уго про этот случай не помнил, а я такие забыть не мог.

Когда мы зашли в дом, я понял, что меня обманули. Тут была большая половина нашей школы, и уже четверть была явно бухой, хотя вечеринка началась только пятнадцать минут назад. Тут всё уже пропахло перегаром, наркотиками и разлитым алкоголем. В общем, ничего удивительного. Просто обычная вечеринка старшеклассников. Как же я это ненавидел. А когда мы прошли мимо одной комнаты, чтобы выйти на задний двор, где нас ждал Уго, я услышал стоны. Как можно было так спокойно заниматься этим в таком людном месте? А если бы кто-то прямо сейчас открыл дверь? Их оголённые, слившиеся тела увидели бы все. Отвратительно! Кажется, у таких людей не было чувства самосохранения.

Выйдя во двор, Рут каким-то чудом смогла отыскать Уго. Иногда мне казалось, что она скрывает своё обучение в Хогвартсе, но этого узнать мне не было дано. Уго сразу же дал нам два стакана с какой-то непонятной жидкостью, от которой алкоголем несло за километр.

— Что это? — с отвращением спросил я сморщившись. Я чувствовал этот отвратительный привкус спирта, даже не попробовав эту гадость.

— Это просто лёгкий и о-о-о-очень вкусный коктейльчик специально, ик, для вас, мои милые друзья, — ответил Уго. Он явно был уже пьян. Чуть не упав на Рут, он встряхнул головой, чтобы привести свои мысли в порядок, и продолжил, немного нахмурившись и показав на меня пальцем: — И ты его выпьешь, маленький засранец. А если не выпьешь сам, то мне помогут заставить тебя мои новые друзья из университета, — Уго показал на д

вух парней, которые были в два раза больше нас троих, вместе взятых.

Нервно сглотнув, я сказал:

— Л-ладно.

После этого всё было как в тумане. Я помнил, как залпом выпил содержимое стакана, как спирт начал сначала жечь моё горло, потом желудок. Далее стало так жарко, как будто я был в бане. Затем ещё один стакан этого непонятного алкоголя, и ещё один, и ещё... Как оказалось, этого было достаточно, чтобы я опьянел настолько, что мне снесло крышу. Я помню, как пел какую-то песню из караоке, хотя совершенно не умел петь, как сжёг свои водительские права, чтобы всех потешить, как танцевал на столе и... О боже! Как я выкурил травку! До чего я докатился!

А сразу после этого послышался вой сирены. Все запаниковали и забегали, словно муравьи. Из-за действия марихуаны я не сразу понял, что происходит, а только тогда, когда уже все садились по машинам. Я посмотрел в окно и увидел, как несколько полицейских бегают за подростками, пытаясь их поймать. Выглядело очень смешно, но мне было настолько страшно, что из меня не вырвалось и маленького смешка.

Я не нашёл ни Уго, ни Рут и понадеялся, что они уже уехали с кем-то другим, сел в машину, которую она оставила, видимо, для меня, и погнал что есть мочи. Мне было наплевать, куда ехать, с какой скоростью и пристегнулся ли я, хотя обычно я не мог вести машину, если не пристёгнут. Для меня было главным не попасться полиции, иначе не видать мне стипендии. А этого допускать было нельзя. Об этом даже думать было нельзя.

В моей крови бушевал адреналин, таких чувств я не испытывал никогда. Но мне это нравилось. Впервые за долгое время старшей школы мне было так хорошо и весело. Жалко, что это продлилось недолго.

— Прижмитесь к обочине, — послышался сзади машины голос полицейского. И мне ничего не оставалось, как повиноваться. Адреналина стало меньше, действие алкоголя и марихуаны начали медленно пропадать, и вот теперь мне снова стало до жути страшно за свою жизнь и будущее.

К моему окну подошёл мужчина тридцати трёх лет, с карминово-красными глазами и волосами цвета камель. Он был подтянутым и высоким, словно из фильма. Только присмотревшись к его лицу, я понял, что это Джозеф Диккерсон — самый добрый полицейский нашего района и друг моего отца. Я с облегчением выдохнул, опустил стекло и мило улыбнулся:

— Здравствуйте, мистер Диккерсон. Чем я могу вам помочь?

— Здравствуй, Джаспер. Ты в курсе, что превысил скорость и явно сел за руль в пьяном состоянии?

— Конечно. И я, конечно же, понимаю весь ужас этой ситуации. Но поймите, я очень испугался, услышав сирену, и поступил так же, как и все в том доме. Я был словно овечкой в стаде... Эм... Других, да, точно, в стаде других овец.

Я был уверен, что сказал что-то умное, но, боже, как же я тогда облажался.

— В стаде других овец? — подняв бровь, спросил мистер Диккерсон. Его явно не впечатлил мой ответ.

— Да, именно.

— Джаспер, ты употреблял что-то, кроме алкоголя?

— Нет, вы что, конечно же, нет. Я говорил, что не употреблял?

— Ты ведь врёшь мне. Понимаешь, Джас, я бы отпустил тебя, но не могу. Тебе придётся проехать с нами и сказать своей девушке, что её машина у полицейского участка.

* * *

Полицейский участок.

Итак, небольшой итог этого дня: сегодня 24 декабря 2019 года, сочельник. Прекрасный праздник, в который принято сидеть дома в кругу семьи и радоваться приближению Нового года. Но почему-то вместо семейной идиллии, лепки снеговика, игр в снежки и поедания вкусного рождественского печенья и прочих других блюд я сижу в полицейском участке и умираю от стыда. И вправду, почему же сегодня всё пошло наперекосяк? Как же я ненавижу вторники.

Так ещё я, придурок этакий, выдал то, что я под наркотиками. Теперь меня вели в камеру, в которой я буду сидеть, пока меня не приедут забирать в спецприёмник. Боже, как же это ужасно. Я скатился, стал преступником, и я умру под забором от голода, холода или какой-нибудь проказы. Жуть!

Меня ввели в камеру, и я услышал, как за мной закрыли решётку. Я сел на нары и обречённо вздохнул. Вот так за один вечер я испортил всю свою жизнь. Если бы существовала книга, в которой были собраны все лузеры, то я был бы там записан в первой строке. Да она называлась бы «Джаспер и остальные лузеры». Господи, как же я облажался.

— Кхем, — кто-то сзади меня показательно покашлял, привлекая моё внимание.

Я вскрикнул от испуга и резко повернулся назад, посмотрев, кто издал этот звук. В самом тёмном углу на меня смотрели глаза цвета циан. Там, привалившись к стене, сидела девушка восемнадцати лет, довольно симпатичная. Её волосы медного цвета были заплетены в дреды и в высокий хвост, а их кончики покрашены в цвет панг. По всей площади её ушей, в носу и брови блестел пирсинг в виде колец. Благодаря лунному свету, который хоть как-то освещал её лицо, я смог увидеть, что оно всё усыпано веснушками; что на ней довольно-таки яркий макияж, может, даже слишком, и что у неё милые пухлые щёки. Правда, по тому, как злобно она на меня смотрела, было понятно, что надеяться на милое общение не стоит.

— Не мог бы ты говорить про себя? Мне не интересно выслушивать о твоих переживаниях.

Боже, я что, говорил вслух?

— Да. И продолжаешь этим действовать мне на нервы, — нахмурившись и явно раздражённо сказала девушка, закатив глаза. Поскорее бы прошло действие наркотика, и я снова смог бы нормально управлять своим телом. Как же стыдно.

У девушки был довольно-таки грубый голос. Или, скорее, немного охрипший. Словно она весь день и прошлую ночь была на рок-концерте и подпевала каждой песне. Но такой голос ей даже подходил.

После последнего наезда она молчала и даже не смотрела на меня, что шло мне на руку, ведь я мог рассмотреть её получше. Я обратил внимание на её одежду. Она была довольно стильной, хоть я совсем не понимал такой байкерский стиль. Она была одета в белый укороченный топ, который открывал вид на её проколотый пупок, выглядело довольно неплохо. На её плечи была накинута чёрная кожаная косуха. Так же на ней были чёрные рваные джинсы скинни и чёрные кожаные массивные ботинки на шнуровке. А после трех минут внимательного рассмотрения я понял, почему она мне казалась знакомой. Девушка училась со мной в одной школе, даже, кажется, в параллельном классе; она была изгоем из-за своей неформальной внешности и того, то она полнейшая бунтарка, наплевавшая на уроки и правила. Это было странно и интересно. Никогда не видел такого пофигистичного человека так вблизи. Я словно наблюдал за львом во время охоты в шаговой доступности.

Тут циановые глаза снова посмотрели на меня. Это было так резко и неожиданно, что я дёрнулся от испуга.

— Чё пялишься, мистер совершенство? — каждое её слово было полно непонятной ненависти.

Но почему? Я же вроде ей ничего не сделал.

— Ничего, просто смотрю.

— Ну так прекрати «просто смотреть», чудик.

— Как тебя зовут?

— С хера ли тебе это знать?

— Ну, нам придётся тут сидеть некое время, так что я подумал, что было бы неплохо пообщаться, а не сидеть в полной тишине. Ведь общение лучше, чем... Эм... Тишина, — я нервно почесал шею. Так стрёмно мне не было давно. Кажется, что я нес полнейший бред, и, наверное, так и было.

— Ты что, под наркотой, что ли? — лицо девушки поменялось со злого на недоумевающее. — Наш мистер совершенство подсел на травку? — после этого, я клянусь, она издала смешок. Ну, или что-то похожее на смешок.

— Да, чу-у-уто-о-очку-у-у-у. Совсем немножко выкурил, что даже незаметно было. Просто понимаешь, всё начиналось так хорошо, — после этого я рассказал ей свою историю под её раздражённые вздохи и закатывание глаз. — А почему ты тут?

Она посмотрела на меня как на придурка, и я уже успел пожалеть о своём вопросе, как она заговорила:

— Я ограбила банк, — она пожала плечами, на её лице не дрогнул даже мускул; не было похоже, что она говорила правду, но это было хоть какое-то общение.

— Неужели? Что-то не верится.

— Не тебе судить, говорю я правду или нет, — она нахмурилась, и было ясно, что она медленно начинает закипать.

— Ну, по-моему, я имею право знать правду, ведь я рассказал тебе свою историю. Ну, или хотя бы имею право узнать твоё имя. Вот я — Джаспер, — я немного улыбнулся, чтобы разогнать появившееся между нами напряжение, но сделал этим только хуже.

— Да чё ты, блядь, прикопался к моему имени? На хера оно тебе? — она повысила голос и села прямее, как будто я запустил механизм бомбы, и она вот-вот взорвётся.

— Эй-эй, успокойся, я не хотел тебя никак обидеть, просто хотел пообщаться, вот и всё, — я выставил руки вперёд и немного прищурился, будто девушка собиралась сорваться с места и избить меня. Хотя, наверное, так и было, просто она очень сильно себя сдерживала, чтобы не сотворить такое и не продлить себе срок заключения.

— Просто отъебись от меня, псих, — девушка немного успокоилась и сказала это уже спокойным, но уставшим голосом, затем отвернулась к окну и больше не сказала ни слова. Я нарушать эту тишину не собирался.

* * *

С нашей мини-ссоры с «рокершой» — я дал ей такое прозвище, так как не знал её имени, да и она внешне была похожа на рокершу — прошло уже около часа. И, боже, как же мне надоело молчать. Девушка всё это время сидела и читала. Потом, когда я присмотрелся, я смог прочитать название. Это был Рэй Брэдбери «451 по Фаренгейту». Хорошая книга, я прочитал её, когда мне было семь, а после перечитывал около пяти раз. Я попытался сказать об этом «рокерше», но она даже не посмотрела на меня. Она меня игнорировала, классно.

«Ну тогда... тогда... Тогда я закидаю её медицинскими факторами, чтобы её мозг вскипел! Гениальный план! Кто-нибудь, дайте мне за это премию».

— А ты знаешь, что у альбиносов красные глаза, потому что у них почти нет меланина; их радужка прозрачная, но выглядит красной из-за кровеносной системы? Или, например, что анизокория — это симптом, характеризующийся разным размером зрачков правого и левого глаз. А ещё человеческое тело скроено очень симметрично и соразмерно: например, длина стопы равна расстоянию от запястья до сгиба локтя. А ты знала, что из-за жаркой погоды вены очень часто расширяются, а их клапаны начинают хуже функционировать? А знала, что существует такая болезнь, как фенилкетонурия? Это такая болезнь, которая... — но не успел я договорить, как она меня перебила:

— Боже, ты можешь хотя бы секунду помолчать? Я знаю, что такое фенилкетонурия, — она отложила книгу и снова злобно посмотрела на меня. Ну, хотя бы игнорировать перестала.

— Правда? И что же это? — я ухмыльнулся, будучи уверенным, что она ответит неверно. Не знаю, почему, но мне казалось, нет, неверно, я был готов поклясться всем на свете, что она не знала, что это за заболевание.

— Фенилкетонурия — наследственное заболевание, вызванное генной мутацией, из-за чего происходит нарушение метаболизма аминокислот. У человека с данной болезнью недостаток печёночного фермента фенилаланингидроксилазы, из-за чего происходит нарушение превращения финилаланина в тирозин, — она всё это сказала с такой лёгкостью, как будто всю свою жизнь готовилась к этому вопросу. И, если честно, я был немного в шоке.

— В-воу... Это... было круто. Очень даже. Но откуда ты знаешь?

— Если ты не в курсе, то я тоже учусь в школе, зазнайка, — я клянусь, что в этот момент заметил на её лице лёгкую мимолётную улыбку.

— И что же ты ещё знаешь, скрытый гений?

После этого мы полчаса разговаривали о разных биологических и химических фактах, обсуждали их и иногда даже приходили к общему выводу. Это была самая милая беседа за всё время нашего нахождения в камере. Она даже шутить начала. Кажется, лёд был растоплен, но никак это проверить было нельзя. Или можно?..

— Ну так, может, всё-таки раскроешь мне своё имя, чтобы нам было легче общаться? — осторожно спросил я, надеясь не испортить то, что между нами зарождалось.

Немного помолчав — видимо, раздумывая над тем, что ответить; в ней как будто дрались ангел с бесом, чтобы прийти к единому решению, — она ответила так тихо, что я еле услышал:

— Арианна.

— Красивое имя. Можно тебя звать Ари? — судя по её взгляду после того, как я это сказал, она уже пожалела, что сказала своё имя.

— Нет и нет. Моё имя НЕ красивое, и тебе НЕЛЬЗЯ меня так называть, — её голос похолодел, и меня это напугало. Я не хотел всё портить, но, скорее всего, это и сделал. Я погрустнел и отвёл взгляд от Арианны, но тут она заговорила снова: — Значит, ты любишь биологию?

Я воодушевился, и грусть сразу как рукой сняло:

— Не то чтобы люблю. Приходится любить. Я же хочу стать врачом и радовать родителей, — я нервно хахнул и пожал плечами.

«Знаю, ужасно глупый жест, но не могу его не делать, когда стесняюсь».

— Так врачом хочешь стать ТЫ, или твои родители этого хотят?

— Конечно же, я, — ответил я с огромной уверенностью, но потом почему-то засомневался. Присутствие этой девушки явно очень странно на меня влияло. — Вроде...

— Ты же понимаешь, что у тебя собственная жизнь и ты должен прожить её так, как сам хочешь, а не так, как родители тебе приказывают? Они свою жизнь уже прожили.

— Угу, то есть мне нужно жить, как ты, курить травку, бухать, разъезжать на байке, ругаться матом, ходить на все тусовки, драться и совершенно не думать о будущем? — я немного нахмурился. Не знаю, почему, но слова Арианны меня задели.

— Оу, ауч, как же больно и обидно. Ты задел меня до глубины души, — она показушно закатила глаза. Сказать честно, в сарказме она была профи, и, скорее всего, в моём окружении ей равных не было. Эвис, конечно, догоняла её, но она всё равно занимала второе место. — Но если серьёзно, кем хочешь стать именно ТЫ?

— Врачом, я же сказал уже, — и снова неверящий взгляд её циановых глаз, которые смотрели словно не на меня, а внутрь меня, прямо в душу; у меня зародились сомнения. — Если честно, то я не знаю. Мне внушили, или я сам хочу стать врачом. Это очень сложно. Ты не поймёшь.

— Давай договоримся так, ты прекращаешь считать, что я настолько тупая, что не могу различать человеческую речь, и говоришь всё прямо?

— Э-эм, прости, я не хотел, чтобы ты подумала, что я так считаю. Я ведь так правда не считаю. Почему ты об этом подумала?

— Не уходи от темы, — Арианна немного нахмурилась.

«Она что, читает мои мысли? Или реально смотрит в мою душу? Кажется, что она и вправду знает меня намного лучше, чем я сам».

— Я и не ухожу. Я не знаю, что тебе ещё сказать, — теперь мой организм начал выработку тироксина, ведь мне стало грустно.

— Ладно, — Арианна просто снова начала читать, оставив меня в полнейшем шоке.

Такая реакция настолько меня удивила, что даже грусть совершенно пропала так же неожиданно, как и появилась.

— Ладно? Просто ладно? И не будет никаких вопросов и допросов? Ты не будешь из меня выпытывать правду?

— Нет, а зачем? Ты же сказал, что тебе больше нечего сказать. Да и ты уже знаешь, что нужно делать, чтобы «быть собой», — на её лице отразилась ухмылка.

Не знаю почему, но я рассмеялся. Абсолютно искренне и совершенно точно не из-за марихуаны или же алкоголя, так как их действие уже закончилось. Это странно, но с этой странной девушкой, состоящей из грубости и сарказма, мне было намного спокойнее, чем с любым членом моей семьи или же друзьями. Это волшебное чувство. Наверное, всё из-за того, что мы были незнакомы. С незнакомцами легче болтать и раскрывать им секреты, ведь тебе будет нечего терять. Ты не потеряешь годы дружбы, уважение или любовь, если скажешь незнакомцу что-то, что ему не понравится, ведь между вами и не было ничего, что можно разрушить. У меня такое случилось впервые. Обычно я бы никогда не начал первым беседу с неизвестным мне человеком, но, повторюсь, тогда я был под действием большого количества спиртного и марихуаны.

— Я рада, что ты перестал грустить.

После этой фразы Арианна снова уткнулась в книгу, а я понял, зачем она сама закончила разговор. Кажется, она реально понимала меня лучше кого-либо. Это было очень странно и завораживающе.

Я сказал ей спасибо таким шёпотом, что, скорее всего, она это даже и не услышала. Но мне было на это всё равно, главными были не слова, а то, что я реально испытывал благодарность.

* * *

Следующие полтора часа мы с Арианной сидели и наслаждались тишиной. Она даже разрешила мне сесть рядом с ней и почитать книгу. Это было даже мило. Я и не надеялся, что она разрешит. Но, несмотря на это, мы не проронили больше ни слова.

Вскоре к нашей камере подошёл мистер Диккерсон и открыл решётку:

— Джаспер, выходи. Тебе очень повезло с девушкой, — полицейский отошёл, чтобы пропустить меня.

Я сначала испугался, что на этом наше общение с Арианной закончится. Не знаю, почему, но мне этого не хотелось. Но думать пришлось быстро. Поэтому я сделал единственную вещь, которая пришла ко мне в голову. Я достал из кармана ручку, которую всегда там носил на всякий случай, и записал на вершине страницы свой номер телефона и посмотрел на Арианну.

— Если захочешь поговорить, то можешь писать или звонить мне в любое время, — я улыбнулся и вышел из камеры, чувствуя на себе пристальный взгляд. Больше чем уверен, что она посчитала меня психом или придурком. Но пока что меня это не особо волновало.

Выйдя в коридор, я увидел пурпурное платье с плиссированной юбкой, черные колготки и такого же цвета ботильоны и пальто. Я подошёл к Рут и крепко-крепко её обнял. Не знаю, почему, но было такое чувство, что я ей изменил, но ведь даже намёка на это не было.

Естественно, Рут начала меня отчитывать за то, как я бессовестно бросил её и ей пришлось ехать с другими. Я пытался объяснить ей, что всё дело в том, что я не смог её найти, но Рут меня больше не слушала. Её переполняли различные чувства. Конечно же, больше всего в ней было страха. Как она сказала, когда все, кто был на вечеринке, приехали в безопасное место и там не оказалось только меня, она придумала тысячу и одну теорию, что же со мной случилось — от маньяка до съедения акулой, — а также придумала план действий для каждой из них. Кажется, шестерёнки в её мозгу начинали работать в пятьдесят раз быстрее и мощнее, когда она переживала за кого-то. Но когда Рут оказывалась сама в какой-то плохой ситуации, то её мозг отключался полностью, и я задавался вопросом: «Был ли в её черепной коробке мозг хоть когда-нибудь?» Но сразу после этой мысли мне становилось жутко стыдно.

Несмотря на то, что я был очень рад видеть Рут и что она меня высвободила из моего заключения — хотя в этом случае я уже начал сомневаться, что эндорфин и серотонин начали меня подводить и ленились работать нормально) — моё внимание всё ещё привлекала камера, где осталась сидеть Арианна. Мой взгляд постоянно возвращался к решётке, где скрывалась такая интересная личность, как эта «рокерша». Я до сих пор не понял, как за такое довольно короткое время ей удалось хотя бы на один процент понять меня, а я про неё ничего толком, кроме имени, не узнал. Из-за этого она привлекала меня ещё больше.

— Ты чего постоянно оборачиваешься? Познакомился с каким-нибудь зэком? — усмехнулась Рут уже на пути к машине.

— Да так... Всё-таки это был мой первый арест. Такие воспоминания, — хмыкнул я.

— Не думаю, что стоит радоваться этому.

Мы сели в машину, и я откинулся на спинку. До моего дома нам ехать было долго, так что я облокотился о дверцу и начал смотреть в окно. Мои мысли не покидала таинственная девушка из камеры. Около часа я пытался хоть как-то в ней разобраться и попробовать что-то о ней узнать, исходя из наших разговоров, но у меня ничего не вышло. По этому я решил прямо спросить о ней у Рут:

— Слушай, а ты не знаешь такую девушку с медными волосами, заплетёнными в дреды, с кучей пирсинга и похожую на байкершу или рокершу? Она учится в нашей параллели, и её зовут Арианна.

— Слышала что-то о ней, а что? С какого момента ты начал интересоваться фриками?

— Да так, просто интересно стало. Тут нет ничего особенного, — как же я сейчас был рад, что Рут иногда была очень слепа и не видела моих эмоций, как видела их Арианна, иначе бы мою любовь явно смутил бы стресс, который я сейчас испытываю.

— Ну, я знаю, что её полное имя — Арианна Элис Гилмор, что она живёт в очень бедной семье и является настоящей «ходячей проблемой». Также говорят, что она лечилась от наркозависимости, когда ей было двенадцать, но безуспешно, поэтому она сейчас работает проституткой, чтобы заработать на кокаин. Из-за этого она постоянно и попадает в тюрьму. Не знаю, почему ей всё ещё не дали наказания пожёстче, чем пятнадцать суток. Ходят слухи, что она даже убила своего бывшего, когда находилась под воздействием наркотиков. Но это только слухи.

«Неужели это правда? Неужели я заинтересовался настоящей преступницей? Быть этого не может. Она даже не похожа на плохого человека».

Конечно же, я знал, что Арианна считается «ходячей проблемой». Нетрудно было догадаться. Но насчёт всего остального... Я не поверил Рут, но спорить с ней не стал, иначе она бы что-то заподозрила и ничего хорошего из этого не вышло бы.

Всю оставшуюся дорогу до дома мы молчали, а я думал о своём будущем после сегодняшней ночи. Надеюсь, папе удастся уговорить мистера Диккерсона удалить информацию о моём нарушении, чтобы не портить мой портрет. Также я очень надеялся, что не спустил сегодняшними действиями свою стипендию в унитаз.

Ещё я задумался о словах Арианны. Кем же я на самом деле хотел быть? Но в итоге так и не пришёл к чёткому выводу. Мои мысли смешались в один огромный клубок, на распутывание которого у меня уже не было сил. Мои глаза слипались, и последние пятнадцать минут поездки я проспал.

* * *

Когда мы приехали, Рут осторожно меня разбудила. Я быстро поцеловал её на прощание и поблагодарил, а затем быстро зашёл в дом. Родители и Эвис уже спали, так что я решил быстро принять ванну, чтобы смыть весь стыд и позор. Я так сильно тёр себя мочалкой, что даже в каких-то местах поцарапал свою кожу.

После этого я быстро оделся в пижаму и упал в кровать. Только после того, как я накрылся одеялом, я понял, как устал. Я никогда не испытывал столько эмоций, сколько сегодня. И давно уже не ложился так поздно. Это могло сильно повлиять на мой режим, а это плохо. Но сразу, как только я закрыл глаза, я увидел перед собой блеск циановых глаз.

Я встряхнул головой, чтобы отогнать мысли об Арианне, но у меня это не вышло. В итоге я провалился в сон, размышляя, является ли она такой же, как её описывают все, или же у неё намного больше тайн и, чтобы их скрыть, она не опровергает слухов.

Пожалуй, эта «рокерша» точно стает главной загадкой моей жизни и уж точно не сможет так просто покинуть мои мысли.