Сочельник (гет)

Итак, небольшой итог этого дня: сегодня 24 декабря 2019 года, сочельник. Прекрасный праздник, в который принято сидеть дома в кругу семьи и радоваться приближению Нового года. Но почему-то вместо семейной идиллии, лепки снеговика, игр в снежки и поедания вкусного рождественского печенья и прочих других блюд я сижу в полицейском участке и умираю от стыда. Сегодня всё пошло наперекосяк. Как же я ненавижу вторники.

Меня зовут Джаспер Фримэн. Я парень, вроде симпатичный, с коричнево-малиновыми волосами и глазами цвета зелёного мха. По мне, так это обычный зелёный, но мама слишком сильно любит всё конкретизировать. Мне это никак не мешает, так что я не против. Я совершенно обычный восемнадцатилетний парень. Моя жизнь ничем не отличается от любой другой. Каждый день точь-в-точь предыдущий. Дом, школа, свидания с моей прекрасной девушкой — как же я мог забыть о моей волшебной Рут? — снова дом. Я отлично учусь, и мне светит стипендия в Торонтском университете, у меня прекрасная семья и шикарные друзья, я не беден, вся моя жизнь распланирована по моему собственному желанию. Я не пью и не курю. Так что же могло пойти не так? Почему же я сижу в сочельник в полицейском участке в стельку пьяный и совсем чуточку обкуренный? Честное слово, это полнейшая случайность. Меня подставили.

Я. НЕ. ВИНОВАТ.

* * *

За пять дней до этого.

Я шёл по уже наизусть выученному коридору старого доброго Middle-side на биологию. Бежевые стены коридора были полностью уставлены шкафчиками, с которых уже начала немного слетать тёмно-синяя краска. И почему в школах стены всегда красят в пастельные тона? И они настолько светлые, что иногда кажется, что ты находишься в психушке, где учителя — это слишком извращённые психиатры, которые только и делают, что задают тупые вопросы и дают никому не нужную информацию. Я люблю биологию, но всё равно не понимаю, зачем мне знать жизненные циклы растений и их смену поколений. Ну правда, зачем? Не думаю, что когда меня похитит какой-нибудь маньяк, он скажет: "Если прямо сейчас ты не скажешь, какое поколение в листьях папоротника и почему, то я оторву тебе башку!" — ну, или что там они обычно делают. Но все мои крики души никогда никто не услышит, ведь я порядочный отличник, который не кидается книжками в учителей. Ну, в реальности этого не делает.

Перед моими глазами мельтешили другие ученики. Их было почти столько же, сколько звёзд на чистом ночном небе. По крайней мере, так казалось. Кто-то залипал в телефон, кто-то копался в своём шкафчике, обклеенным либо фотографиями, либо плакатами каких-нибудь исполнителей

-интересно, есть ли хотя бы один человек в этой школе с абсолютно чистой дверцей шкафчика? — а кто-то общался друг с другом. Но, несмотря на это огромное количество людей, которые своей спешкой иногда напоминали кучку муравьёв, я сразу заметил идеально выпрямленные, шелковистые волосы цвета лунной ночи — да, мама, конкретика наше всё, не так ли? — длиной по плечи, которые я узнаю из тысячи. Я окрикнул Рут и увидел её оливковые глаза, которые от радости буквально блестели.

Она просочилась сквозь толпу и подошла ко мне. Теперь я мог спокойно рассмотреть её наряд. Белая рубашка поло с наброшенным сверху жёлтым худи, голубые брюки-галифе и белые кожаные низкие кеды. Симпатичный наряд. Хоть я и не особо сильно разбираюсь в моде, но могу определять, у кого есть вкус, уже достижение. И у Рут он точно был. Только, как всегда, ей было лень подстричь чёлку, поэтому Рут снова убрала её набок.

Рут Ховард — это невысокая и буквально идеальная девушка. У неё с пятого класса не было ни одной четвёрки, она популярная, стильная и очень, ОЧЕНЬ красивая. Её приглашают абсолютно на все вечеринки и абсолютно все обожают. Даже не понимаю, как я мог понравиться Рут, но это произошло, и я безумно счастлив. Хоть она иногда и кажется моей мамой, потому что вечно контролирует и опекает, но это даже в какой-то степени мило. Ну, вообще-то, это одна из главных причин, почему я её люблю. Она очень заботливая, и от неё невозможно скрыть свои истинные чувства. Рут словно экстрасенс в плане эмоций.

Я вышел из раздумий, когда услышал её тонкий голосок, который уже начал наполняться раздражением:

— Джас, ты вообще меня слушаешь? — мы прошли уже полкоридора, и всё это время Рут на что-то жаловалась. Скорее всего, это опять было насчёт химии или физики, с которыми у неё были некоторые проблемы, так как учителя недолюбливали её. Не скажу, что они вообще кого-то любили, кроме тех, кто выигрывал олимпиады, но с этим ничего поделать было нельзя. Приходилось просто держать все негативные эмоции в себе и привыкать.

— Конечно, — я соврал. И мне совсем не было стыдно, вот такой вот я плохой, но главные новости школы мне были совсем не интересны. Я мог о них прочитать в интернете, или в фейсбуке, или твиттере. Иногда мне бывало стыдно за мою пассивность в разговорах с Рут, но по-другому было невозможно. Мой мозг не был способен запоминать информацию, которую нам давали на уроках, или кто с кем начал встречаться, или кто заболел. Конечно же, Рут всё это понимала и уже свыклась с моей молчаливостью.

— Так вот, во вторник сочельник. И Макс устраивает у себя милую, уютную и совершенно безобидную вечеринку, которую даже вечеринкой назвать нельзя. Просто небольшой сбор друзей. Пойдёшь? — её воодушевлению и надежде на то, что я пойду, не было предела. Это немного бесило, ведь она прекрасно понимала, что я терпеть не мог вечеринки. А особенно то, что там происходило. На этом «небольшом сборе друзей» будет, как всегда, куча народа, алкоголя и, может быть, ещё и наркотиков. Все обдолбятся в хлам, устроят дебош, соседи вызовут полицию, и всем придётся бежать. Я, конечно, в хорошей физической форме, но в сочельник предпочитаю не бегать от полиции, а сидеть в кругу семьи закутанным в плед и держать чашку чая или какао с маршмеллоу.

— Нет, и ты знаешь почему. Я терпеть не могу вечеринки, и да, ты опять же знаешь, что это никакой не небольшой сбор друзей. Опять припрётся полгорода, — немного нахмурившись, с раздражением в голосе сказал я. Этот разговор начинал действовать мне на нервы.

Тут к нам подбежал мой лучший друг — Уго Роблес — высокий, смуглый испанец с очень пышными, густыми, волнистыми волосами цвета сепия, которые вечно находились в беспорядке, и вечно искрящими от позитива глазами, по цвету напоминающими красное вино. Высокий мускулистый красавчик и почти капитан баскетбольной команды и, почему-то, всё ещё без девушки. Наверное, всё из-за того, что в начальной школе к нему прилипло прозвище «вампир» из-за цвета его глаз. А в старшей в это тупое название углубились и пришли к выводу, что у Уго импотенция и он может только сосать, ведь у вампиров не циркулирует кровь, а значит, нет и стояка. Я бы на его месте давно уже вспылил и разбил носы всем, кто так меня называл, а Уго просто смеялся, как будто ему всё равно. Но ему не было всё равно. Любому было бы не всё равно, но я знал: Уго очень ранимый, и ему явно не всё равно.

— О чём болтаем, голубки? Где бы снова засветиться вместе? — с ухмылкой спросил Уго, положив руки нам на плечи.

— В честь Рождества Макс устраивает дома милейшую вечеринку, на которой даже алкоголя-то особо не будет. Вот и хотела пригласить Джаса туда, чтобы он хоть где-то повеселился. Но наш мистер паинька упёрся как баран и совершенно не хочет соглашаться. Не поможешь его уговорить? — Рут сделала такие глаза, какие делает щенок, когда выпрашивает что-то. В общем, так она всего и добивалась. Ей нужно было только состроить мордочку, и около её ног оказывалась большая половина планеты. Я был рад, что ей так легко это удаётся, но было немного завидно, что если так сделаю я, то не только ничего не выйдет, так ещё и изобьют, потому что посчитают меня геем.

— Зачем его уговаривать? Можно же просто пригрозить. Итак, наш милый и очень всеми любимый Джас, если же ты не согласишься добровольно, то мы — твоя девушка и твой самый лучший друг, которые желают тебе только добра, — придём к тебе ночью, украдём тебя прямо из тёплой кроватки, и ты окажешься на милой вечеринке прямо в пижаме. А я не думаю, что это пойдёт тебе на пользу.

— Господи, вы оба — неисправимые засранцы, — я закатил глаза так сильно, как только мог, но ребята поняли, что я согласился. Наверное, я жутко пожалею об этом решении, но отступать было уже поздно.

* * *

Сочельник.

Я пытался подобрать нормальную одежду около трех часов, пока не засунул свою гордость куда подальше и не попросил свою младшую сестру, Эвис, помочь мне с этим. Хоть она и была неформалкой с кучей пирсинга, татуировками и короткими волосами, чувство стиля у неё было на высоте, и, пожалуй, она единственная могла бы мне помочь с выбором современного наряда, который мне бы понравился. Пожалуй, Эвис знала меня лучше всех из моего окружения, но даже от неё у меня были тайны.

— У тебя вообще есть современная одежда? Ты что, закупаешься в магазине для стариков? — бурчала Эвис, выкидывая не понравившиеся ей вещи из шкафа. Из-за этого после вечеринки мне придётся убираться. Не подумайте, я был очень благодарен сестре за помощь, но можно было бы делать это поаккуратнее.

Я ничего не ответил на её глупый вопрос. Эвис вечно повторяла одно и то же каждый раз, когда мне помогала, но сразу после этого находила что-то подходящее. Так было и в этот раз. Через несколько секунд после сказанного она нашла светло-коричневый свитер с круглым вырезом и голубые рваные джинсы и одобрительно кивнула. Сестра кинула одежду мне и сказала:

— Вот это будет шикарно смотреться с белыми носками, чёрными низкими кедами и... Как же её... Ну оливковая у тебя такая, — Эвис уже начинала беситься. Ей жутко не нравилось, когда она не могла что-либо вспомнить. Её маленький носик сморщился на переносице, а вместо глаз остались лишь маленькие щёлочки. Это обозначало, что нужно побыстрее дать Эвис хоть маленькую подсказку, иначе случился бы «большой бум» и дальнейшей помощи я бы уже не дождался никогда.

— Ты о фиштейл-парке?

— Да! Именно о ней! И стильно, и тепло. Идеально для вечеринки в Сочельник. Итак, может, нужно что-то ещё? Я могу тебя накрасить, — ухмыльнувшись, спросила Эвис.

— Нет и спасибо за помощь.

Если честно, мне даже нравилось, когда меня подкалывала сестра. Она это делала не со зла, и это было даже мило. Хоть я и делал вид, что мне её подколы не нравятся, и закатывал глаза так, что были видны лишь белки глаз, но на самом деле любил это. Так же сильно, насколько любил и Эвис, хоть и скрывал.

Когда Эвис ушла из моей комнаты, я быстро оделся в то, что она сказала, и стал ждать Рут, которая должна была за мной заехать. Спустя час мне наскучило сидеть и паниковать, хотя нет, мне наскучило просто сидеть и ничего не делать, паниковать насчёт различных нестандартных для отличника вещей мне никогда не наскучит. Я встал, три раза обошёл комнату и только взял книгу, как дверь в мою комнату резко распахнулась и Эвис сказала, чтобы я выходил на улицу. Глянув в окно, я увидел белый Ford Mustang Hennessey Рут, который ей подарили родители на шестнадцатый день рождения, и улыбнулся. Я уже устал паниковать, а Рут всегда помогала мне успокоиться.

Я быстро нацепил кеды, накинул фиштейл-парку и выбежал на улицу, чтобы не заставлять девушку ждать. Сев в машину, я нагнулся к Рут и поцеловал её в щеку в знак приветствия. Она уже привыкла, что я не проявляю к ней чувств, когда мы не одни, и больше не ворчала по этому поводу, чему я был очень благодарен, но иногда мне хотелось, чтобы она снова начала это делать. Так мне казалось, что я ей нравлюсь больше, чем сейчас.

* * *

Мы ехали к дому Макса около получаса, и вскоре я увидел большой серый двухэтажный дом с черепицей цвета слоновой кости на крыше. Он был точно таким же, в каких проходили все тусовки в фильмах про подростков. Там даже был огромный бассейн на заднем дворе, в котором, я уверен, утонуло больше телефонов, чем людей на «Титанике».

Даже из машины было слышно, как орёт музыка. Кажется, это песня называется «Panda», а исполнитель Kean Dysso. Скорее всего, это она и есть. Уго мне все уши прожужжал насчёт неё, когда пытался уговорить меня добавить её в список песен на весеннюю дискотеку, когда я ещё входил в совет школы. Жаль, что он так и не понял, что за это отвечаю не я, и обиделся на меня. Он тогда игнорировал меня, наверное, месяц, и я начинал думать, что с нашей дружбой можно попрощаться, но потом он вновь начал со мной разговаривать, как будто и не было никакой обиды. Уго про этот случай не помнил, а я такие забыть не мог.

Когда мы зашли в дом, я понял, что меня обманули. Тут была большая половина нашей школы, и уже четверть была явно бухой, хотя вечеринка началась только пятнадцать минут назад. Тут всё уже пропахло перегаром, наркотиками и разлитым алкоголем. В общем, ничего удивительного. Просто обычная вечеринка старшеклассников. Как же я это ненавидел. А когда мы прошли мимо одной комнаты, чтобы выйти на задний двор, где нас ждал Уго, я услышал стоны. Как можно было так спокойно заниматься этим в таком людном месте? А если бы кто-то прямо сейчас открыл дверь? Их оголённые, слившиеся тела увидели бы все. Отвратительно! Кажется, у таких людей не было чувства самосохранения.

Выйдя во двор, Рут каким-то чудом смогла отыскать Уго. Иногда мне казалось, что она скрывает своё обучение в Хогвартсе, но этого узнать мне не было дано. Уго сразу же дал нам два стакана с какой-то непонятной жидкостью, от которой алкоголем несло за километр.

— Что это? — с отвращением спросил я сморщившись. Я чувствовал этот отвратительный привкус спирта, даже не попробовав эту гадость.

— Это просто лёгкий и о-о-о-очень вкусный коктейльчик специально, ик, для вас, мои милые друзья, — ответил Уго. Он явно был уже пьян. Чуть не упав на Рут, он встряхнул головой, чтобы привести свои мысли в порядок, и продолжил, немного нахмурившись и показав на меня пальцем: — И ты его выпьешь, маленький засранец. А если не выпьешь сам, то мне помогут заставить тебя мои новые друзья из университета, — Уго показал на д

вух парней, которые были в два раза больше нас троих, вместе взятых.

Нервно сглотнув, я сказал:

— Л-ладно.

После этого всё было как в тумане. Я помнил, как залпом выпил содержимое стакана, как спирт начал сначала жечь моё горло, потом желудок. Далее стало так жарко, как будто я был в бане. Затем ещё один стакан этого непонятного алкоголя, и ещё один, и ещё... Как оказалось, этого было достаточно, чтобы я опьянел настолько, что мне снесло крышу. Я помню, как пел какую-то песню из караоке, хотя совершенно не умел петь, как сжёг свои водительские права, чтобы всех потешить, как танцевал на столе и... О боже! Как я выкурил травку! До чего я докатился!

А сразу после этого послышался вой сирены. Все запаниковали и забегали, словно муравьи. Из-за действия марихуаны я не сразу понял, что происходит, а только тогда, когда уже все садились по машинам. Я посмотрел в окно и увидел, как несколько полицейских бегают за подростками, пытаясь их поймать. Выглядело очень смешно, но мне было настолько страшно, что из меня не вырвалось и маленького смешка.

Я не нашёл ни Уго, ни Рут и понадеялся, что они уже уехали с кем-то другим, сел в машину, которую она оставила, видимо, для меня, и погнал что есть мочи. Мне было наплевать, куда ехать, с какой скоростью и пристегнулся ли я, хотя обычно я не мог вести машину, если не пристёгнут. Для меня было главным не попасться полиции, иначе не видать мне стипендии. А этого допускать было нельзя. Об этом даже думать было нельзя.

В моей крови бушевал адреналин, таких чувств я не испытывал никогда. Но мне это нравилось. Впервые за долгое время старшей школы мне было так хорошо и весело. Жалко, что это продлилось недолго.

— Прижмитесь к обочине, — послышался сзади машины голос полицейского. И мне ничего не оставалось, как повиноваться. Адреналина стало меньше, действие алкоголя и марихуаны начали медленно пропадать, и вот теперь мне снова стало до жути страшно за свою жизнь и будущее.

К моему окну подошёл мужчина тридцати трёх лет, с карминово-красными глазами и волосами цвета камель. Он был подтянутым и высоким, словно из фильма. Только присмотревшись к его лицу, я понял, что это Джозеф Диккерсон — самый добрый полицейский нашего района и друг моего отца. Я с облегчением выдохнул, опустил стекло и мило улыбнулся:

— Здравствуйте, мистер Диккерсон. Чем я могу вам помочь?

— Здравствуй, Джаспер. Ты в курсе, что превысил скорость и явно сел за руль в пьяном состоянии?

— Конечно. И я, конечно же, понимаю весь ужас этой ситуации. Но поймите, я очень испугался, услышав сирену, и поступил так же, как и все в том доме. Я был словно овечкой в стаде... Эм... Других, да, точно, в стаде других овец.

Я был уверен, что сказал что-то умное, но, боже, как же я тогда облажался.

— В стаде других овец? — подняв бровь, спросил мистер Диккерсон. Его явно не впечатлил мой ответ.

— Да, именно.

— Джаспер, ты употреблял что-то, кроме алкоголя?

— Нет, вы что, конечно же, нет. Я говорил, что не употреблял?

— Ты ведь врёшь мне. Понимаешь, Джас, я бы отпустил тебя, но не могу. Тебе придётся проехать с нами и сказать своей девушке, что её машина у полицейского участка.

* * *

Полицейский участок.

Итак, небольшой итог этого дня: сегодня 24 декабря 2019 года, сочельник. Прекрасный праздник, в который принято сидеть дома в кругу семьи и радоваться приближению Нового года. Но почему-то вместо семейной идиллии, лепки снеговика, игр в снежки и поедания вкусного рождественского печенья и прочих других блюд я сижу в полицейском участке и умираю от стыда. И вправду, почему же сегодня всё пошло наперекосяк? Как же я ненавижу вторники.

Так ещё я, придурок этакий, выдал то, что я под наркотиками. Теперь меня вели в камеру, в которой я буду сидеть, пока меня не приедут забирать в спецприёмник. Боже, как же это ужасно. Я скатился, стал преступником, и я умру под забором от голода, холода или какой-нибудь проказы. Жуть!

Меня ввели в камеру, и я услышал, как за мной закрыли решётку. Я сел на нары и обречённо вздохнул. Вот так за один вечер я испортил всю свою жизнь. Если бы существовала книга, в которой были собраны все лузеры, то я был бы там записан в первой строке. Да она называлась бы «Джаспер и остальные лузеры». Господи, как же я облажался.

— Кхем, — кто-то сзади меня показательно покашлял, привлекая моё внимание.

Я вскрикнул от испуга и резко повернулся назад, посмотрев, кто издал этот звук. В самом тёмном углу на меня смотрели глаза цвета циан. Там, привалившись к стене, сидела девушка восемнадцати лет, довольно симпатичная. Её волосы медного цвета были заплетены в дреды и в высокий хвост, а их кончики покрашены в цвет панг. По всей площади её ушей, в носу и брови блестел пирсинг в виде колец. Благодаря лунному свету, который хоть как-то освещал её лицо, я смог увидеть, что оно всё усыпано веснушками; что на ней довольно-таки яркий макияж, может, даже слишком, и что у неё милые пухлые щёки. Правда, по тому, как злобно она на меня смотрела, было понятно, что надеяться на милое общение не стоит.

— Не мог бы ты говорить про себя? Мне не интересно выслушивать о твоих переживаниях.

Боже, я что, говорил вслух?

— Да. И продолжаешь этим действовать мне на нервы, — нахмурившись и явно раздражённо сказала девушка, закатив глаза. Поскорее бы прошло действие наркотика, и я снова смог бы нормально управлять своим телом. Как же стыдно.

У девушки был довольно-таки грубый голос. Или, скорее, немного охрипший. Словно она весь день и прошлую ночь была на рок-концерте и подпевала каждой песне. Но такой голос ей даже подходил.

После последнего наезда она молчала и даже не смотрела на меня, что шло мне на руку, ведь я мог рассмотреть её получше. Я обратил внимание на её одежду. Она была довольно стильной, хоть я совсем не понимал такой байкерский стиль. Она была одета в белый укороченный топ, который открывал вид на её проколотый пупок, выглядело довольно неплохо. На её плечи была накинута чёрная кожаная косуха. Так же на ней были чёрные рваные джинсы скинни и чёрные кожаные массивные ботинки на шнуровке. А после трех минут внимательного рассмотрения я понял, почему она мне казалась знакомой. Девушка училась со мной в одной школе, даже, кажется, в параллельном классе; она была изгоем из-за своей неформальной внешности и того, то она полнейшая бунтарка, наплевавшая на уроки и правила. Это было странно и интересно. Никогда не видел такого пофигистичного человека так вблизи. Я словно наблюдал за львом во время охоты в шаговой доступности.

Тут циановые глаза снова посмотрели на меня. Это было так резко и неожиданно, что я дёрнулся от испуга.

— Чё пялишься, мистер совершенство? — каждое её слово было полно непонятной ненависти.

Но почему? Я же вроде ей ничего не сделал.

— Ничего, просто смотрю.

— Ну так прекрати «просто смотреть», чудик.

— Как тебя зовут?

— С хера ли тебе это знать?

— Ну, нам придётся тут сидеть некое время, так что я подумал, что было бы неплохо пообщаться, а не сидеть в полной тишине. Ведь общение лучше, чем... Эм... Тишина, — я нервно почесал шею. Так стрёмно мне не было давно. Кажется, что я нес полнейший бред, и, наверное, так и было.

— Ты что, под наркотой, что ли? — лицо девушки поменялось со злого на недоумевающее. — Наш мистер совершенство подсел на травку? — после этого, я клянусь, она издала смешок. Ну, или что-то похожее на смешок.

— Да, чу-у-уто-о-очку-у-у-у. Совсем немножко выкурил, что даже незаметно было. Просто понимаешь, всё начиналось так хорошо, — после этого я рассказал ей свою историю под её раздражённые вздохи и закатывание глаз. — А почему ты тут?

Она посмотрела на меня как на придурка, и я уже успел пожалеть о своём вопросе, как она заговорила:

— Я ограбила банк, — она пожала плечами, на её лице не дрогнул даже мускул; не было похоже, что она говорила правду, но это было хоть какое-то общение.

— Неужели? Что-то не верится.

— Не тебе судить, говорю я правду или нет, — она нахмурилась, и было ясно, что она медленно начинает закипать.

— Ну, по-моему, я имею право знать правду, ведь я рассказал тебе свою историю. Ну, или хотя бы имею право узнать твоё имя. Вот я — Джаспер, — я немного улыбнулся, чтобы разогнать появившееся между нами напряжение, но сделал этим только хуже.

— Да чё ты, блядь, прикопался к моему имени? На хера оно тебе? — она повысила голос и села прямее, как будто я запустил механизм бомбы, и она вот-вот взорвётся.

— Эй-эй, успокойся, я не хотел тебя никак обидеть, просто хотел пообщаться, вот и всё, — я выставил руки вперёд и немного прищурился, будто девушка собиралась сорваться с места и избить меня. Хотя, наверное, так и было, просто она очень сильно себя сдерживала, чтобы не сотворить такое и не продлить себе срок заключения.

— Просто отъебись от меня, псих, — девушка немного успокоилась и сказала это уже спокойным, но уставшим голосом, затем отвернулась к окну и больше не сказала ни слова. Я нарушать эту тишину не собирался.

* * *

С нашей мини-ссоры с «рокершой» — я дал ей такое прозвище, так как не знал её имени, да и она внешне была похожа на рокершу — прошло уже около часа. И, боже, как же мне надоело молчать. Девушка всё это время сидела и читала. Потом, когда я присмотрелся, я смог прочитать название. Это был Рэй Брэдбери «451 по Фаренгейту». Хорошая книга, я прочитал её, когда мне было семь, а после перечитывал около пяти раз. Я попытался сказать об этом «рокерше», но она даже не посмотрела на меня. Она меня игнорировала, классно.

«Ну тогда... тогда... Тогда я закидаю её медицинскими факторами, чтобы её мозг вскипел! Гениальный план! Кто-нибудь, дайте мне за это премию».

— А ты знаешь, что у альбиносов красные глаза, потому что у них почти нет меланина; их радужка прозрачная, но выглядит красной из-за кровеносной системы? Или, например, что анизокория — это симптом, характеризующийся разным размером зрачков правого и левого глаз. А ещё человеческое тело скроено очень симметрично и соразмерно: например, длина стопы равна расстоянию от запястья до сгиба локтя. А ты знала, что из-за жаркой погоды вены очень часто расширяются, а их клапаны начинают хуже функционировать? А знала, что существует такая болезнь, как фенилкетонурия? Это такая болезнь, которая... — но не успел я договорить, как она меня перебила:

— Боже, ты можешь хотя бы секунду помолчать? Я знаю, что такое фенилкетонурия, — она отложила книгу и снова злобно посмотрела на меня. Ну, хотя бы игнорировать перестала.

— Правда? И что же это? — я ухмыльнулся, будучи уверенным, что она ответит неверно. Не знаю, почему, но мне казалось, нет, неверно, я был готов поклясться всем на свете, что она не знала, что это за заболевание.

— Фенилкетонурия — наследственное заболевание, вызванное генной мутацией, из-за чего происходит нарушение метаболизма аминокислот. У человека с данной болезнью недостаток печёночного фермента фенилаланингидроксилазы, из-за чего происходит нарушение превращения финилаланина в тирозин, — она всё это сказала с такой лёгкостью, как будто всю свою жизнь готовилась к этому вопросу. И, если честно, я был немного в шоке.

— В-воу... Это... было круто. Очень даже. Но откуда ты знаешь?

— Если ты не в курсе, то я тоже учусь в школе, зазнайка, — я клянусь, что в этот момент заметил на её лице лёгкую мимолётную улыбку.

— И что же ты ещё знаешь, скрытый гений?

После этого мы полчаса разговаривали о разных биологических и химических фактах, обсуждали их и иногда даже приходили к общему выводу. Это была самая милая беседа за всё время нашего нахождения в камере. Она даже шутить начала. Кажется, лёд был растоплен, но никак это проверить было нельзя. Или можно?..

— Ну так, может, всё-таки раскроешь мне своё имя, чтобы нам было легче общаться? — осторожно спросил я, надеясь не испортить то, что между нами зарождалось.

Немного помолчав — видимо, раздумывая над тем, что ответить; в ней как будто дрались ангел с бесом, чтобы прийти к единому решению, — она ответила так тихо, что я еле услышал:

— Арианна.

— Красивое имя. Можно тебя звать Ари? — судя по её взгляду после того, как я это сказал, она уже пожалела, что сказала своё имя.

— Нет и нет. Моё имя НЕ красивое, и тебе НЕЛЬЗЯ меня так называть, — её голос похолодел, и меня это напугало. Я не хотел всё портить, но, скорее всего, это и сделал. Я погрустнел и отвёл взгляд от Арианны, но тут она заговорила снова: — Значит, ты любишь биологию?

Я воодушевился, и грусть сразу как рукой сняло:

— Не то чтобы люблю. Приходится любить. Я же хочу стать врачом и радовать родителей, — я нервно хахнул и пожал плечами.

«Знаю, ужасно глупый жест, но не могу его не делать, когда стесняюсь».

— Так врачом хочешь стать ТЫ, или твои родители этого хотят?

— Конечно же, я, — ответил я с огромной уверенностью, но потом почему-то засомневался. Присутствие этой девушки явно очень странно на меня влияло. — Вроде...

— Ты же понимаешь, что у тебя собственная жизнь и ты должен прожить её так, как сам хочешь, а не так, как родители тебе приказывают? Они свою жизнь уже прожили.

— Угу, то есть мне нужно жить, как ты, курить травку, бухать, разъезжать на байке, ругаться матом, ходить на все тусовки, драться и совершенно не думать о будущем? — я немного нахмурился. Не знаю, почему, но слова Арианны меня задели.

— Оу, ауч, как же больно и обидно. Ты задел меня до глубины души, — она показушно закатила глаза. Сказать честно, в сарказме она была профи, и, скорее всего, в моём окружении ей равных не было. Эвис, конечно, догоняла её, но она всё равно занимала второе место. — Но если серьёзно, кем хочешь стать именно ТЫ?

— Врачом, я же сказал уже, — и снова неверящий взгляд её циановых глаз, которые смотрели словно не на меня, а внутрь меня, прямо в душу; у меня зародились сомнения. — Если честно, то я не знаю. Мне внушили, или я сам хочу стать врачом. Это очень сложно. Ты не поймёшь.

— Давай договоримся так, ты прекращаешь считать, что я настолько тупая, что не могу различать человеческую речь, и говоришь всё прямо?

— Э-эм, прости, я не хотел, чтобы ты подумала, что я так считаю. Я ведь так правда не считаю. Почему ты об этом подумала?

— Не уходи от темы, — Арианна немного нахмурилась.

«Она что, читает мои мысли? Или реально смотрит в мою душу? Кажется, что она и вправду знает меня намного лучше, чем я сам».

— Я и не ухожу. Я не знаю, что тебе ещё сказать, — теперь мой организм начал выработку тироксина, ведь мне стало грустно.

— Ладно, — Арианна просто снова начала читать, оставив меня в полнейшем шоке.

Такая реакция настолько меня удивила, что даже грусть совершенно пропала так же неожиданно, как и появилась.

— Ладно? Просто ладно? И не будет никаких вопросов и допросов? Ты не будешь из меня выпытывать правду?

— Нет, а зачем? Ты же сказал, что тебе больше нечего сказать. Да и ты уже знаешь, что нужно делать, чтобы «быть собой», — на её лице отразилась ухмылка.

Не знаю почему, но я рассмеялся. Абсолютно искренне и совершенно точно не из-за марихуаны или же алкоголя, так как их действие уже закончилось. Это странно, но с этой странной девушкой, состоящей из грубости и сарказма, мне было намного спокойнее, чем с любым членом моей семьи или же друзьями. Это волшебное чувство. Наверное, всё из-за того, что мы были незнакомы. С незнакомцами легче болтать и раскрывать им секреты, ведь тебе будет нечего терять. Ты не потеряешь годы дружбы, уважение или любовь, если скажешь незнакомцу что-то, что ему не понравится, ведь между вами и не было ничего, что можно разрушить. У меня такое случилось впервые. Обычно я бы никогда не начал первым беседу с неизвестным мне человеком, но, повторюсь, тогда я был под действием большого количества спиртного и марихуаны.

— Я рада, что ты перестал грустить.

После этой фразы Арианна снова уткнулась в книгу, а я понял, зачем она сама закончила разговор. Кажется, она реально понимала меня лучше кого-либо. Это было очень странно и завораживающе.

Я сказал ей спасибо таким шёпотом, что, скорее всего, она это даже и не услышала. Но мне было на это всё равно, главными были не слова, а то, что я реально испытывал благодарность.

* * *

Следующие полтора часа мы с Арианной сидели и наслаждались тишиной. Она даже разрешила мне сесть рядом с ней и почитать книгу. Это было даже мило. Я и не надеялся, что она разрешит. Но, несмотря на это, мы не проронили больше ни слова.

Вскоре к нашей камере подошёл мистер Диккерсон и открыл решётку:

— Джаспер, выходи. Тебе очень повезло с девушкой, — полицейский отошёл, чтобы пропустить меня.

Я сначала испугался, что на этом наше общение с Арианной закончится. Не знаю, почему, но мне этого не хотелось. Но думать пришлось быстро. Поэтому я сделал единственную вещь, которая пришла ко мне в голову. Я достал из кармана ручку, которую всегда там носил на всякий случай, и записал на вершине страницы свой номер телефона и посмотрел на Арианну.

— Если захочешь поговорить, то можешь писать или звонить мне в любое время, — я улыбнулся и вышел из камеры, чувствуя на себе пристальный взгляд. Больше чем уверен, что она посчитала меня психом или придурком. Но пока что меня это не особо волновало.

Выйдя в коридор, я увидел пурпурное платье с плиссированной юбкой, черные колготки и такого же цвета ботильоны и пальто. Я подошёл к Рут и крепко-крепко её обнял. Не знаю, почему, но было такое чувство, что я ей изменил, но ведь даже намёка на это не было.

Естественно, Рут начала меня отчитывать за то, как я бессовестно бросил её и ей пришлось ехать с другими. Я пытался объяснить ей, что всё дело в том, что я не смог её найти, но Рут меня больше не слушала. Её переполняли различные чувства. Конечно же, больше всего в ней было страха. Как она сказала, когда все, кто был на вечеринке, приехали в безопасное место и там не оказалось только меня, она придумала тысячу и одну теорию, что же со мной случилось — от маньяка до съедения акулой, — а также придумала план действий для каждой из них. Кажется, шестерёнки в её мозгу начинали работать в пятьдесят раз быстрее и мощнее, когда она переживала за кого-то. Но когда Рут оказывалась сама в какой-то плохой ситуации, то её мозг отключался полностью, и я задавался вопросом: «Был ли в её черепной коробке мозг хоть когда-нибудь?» Но сразу после этой мысли мне становилось жутко стыдно.

Несмотря на то, что я был очень рад видеть Рут и что она меня высвободила из моего заключения — хотя в этом случае я уже начал сомневаться, что эндорфин и серотонин начали меня подводить и ленились работать нормально) — моё внимание всё ещё привлекала камера, где осталась сидеть Арианна. Мой взгляд постоянно возвращался к решётке, где скрывалась такая интересная личность, как эта «рокерша». Я до сих пор не понял, как за такое довольно короткое время ей удалось хотя бы на один процент понять меня, а я про неё ничего толком, кроме имени, не узнал. Из-за этого она привлекала меня ещё больше.

— Ты чего постоянно оборачиваешься? Познакомился с каким-нибудь зэком? — усмехнулась Рут уже на пути к машине.

— Да так... Всё-таки это был мой первый арест. Такие воспоминания, — хмыкнул я.

— Не думаю, что стоит радоваться этому.

Мы сели в машину, и я откинулся на спинку. До моего дома нам ехать было долго, так что я облокотился о дверцу и начал смотреть в окно. Мои мысли не покидала таинственная девушка из камеры. Около часа я пытался хоть как-то в ней разобраться и попробовать что-то о ней узнать, исходя из наших разговоров, но у меня ничего не вышло. По этому я решил прямо спросить о ней у Рут:

— Слушай, а ты не знаешь такую девушку с медными волосами, заплетёнными в дреды, с кучей пирсинга и похожую на байкершу или рокершу? Она учится в нашей параллели, и её зовут Арианна.

— Слышала что-то о ней, а что? С какого момента ты начал интересоваться фриками?

— Да так, просто интересно стало. Тут нет ничего особенного, — как же я сейчас был рад, что Рут иногда была очень слепа и не видела моих эмоций, как видела их Арианна, иначе бы мою любовь явно смутил бы стресс, который я сейчас испытываю.

— Ну, я знаю, что её полное имя — Арианна Элис Гилмор, что она живёт в очень бедной семье и является настоящей «ходячей проблемой». Также говорят, что она лечилась от наркозависимости, когда ей было двенадцать, но безуспешно, поэтому она сейчас работает проституткой, чтобы заработать на кокаин. Из-за этого она постоянно и попадает в тюрьму. Не знаю, почему ей всё ещё не дали наказания пожёстче, чем пятнадцать суток. Ходят слухи, что она даже убила своего бывшего, когда находилась под воздействием наркотиков. Но это только слухи.

«Неужели это правда? Неужели я заинтересовался настоящей преступницей? Быть этого не может. Она даже не похожа на плохого человека».

Конечно же, я знал, что Арианна считается «ходячей проблемой». Нетрудно было догадаться. Но насчёт всего остального... Я не поверил Рут, но спорить с ней не стал, иначе она бы что-то заподозрила и ничего хорошего из этого не вышло бы.

Всю оставшуюся дорогу до дома мы молчали, а я думал о своём будущем после сегодняшней ночи. Надеюсь, папе удастся уговорить мистера Диккерсона удалить информацию о моём нарушении, чтобы не портить мой портрет. Также я очень надеялся, что не спустил сегодняшними действиями свою стипендию в унитаз.

Ещё я задумался о словах Арианны. Кем же я на самом деле хотел быть? Но в итоге так и не пришёл к чёткому выводу. Мои мысли смешались в один огромный клубок, на распутывание которого у меня уже не было сил. Мои глаза слипались, и последние пятнадцать минут поездки я проспал.

* * *

Когда мы приехали, Рут осторожно меня разбудила. Я быстро поцеловал её на прощание и поблагодарил, а затем быстро зашёл в дом. Родители и Эвис уже спали, так что я решил быстро принять ванну, чтобы смыть весь стыд и позор. Я так сильно тёр себя мочалкой, что даже в каких-то местах поцарапал свою кожу.

После этого я быстро оделся в пижаму и упал в кровать. Только после того, как я накрылся одеялом, я понял, как устал. Я никогда не испытывал столько эмоций, сколько сегодня. И давно уже не ложился так поздно. Это могло сильно повлиять на мой режим, а это плохо. Но сразу, как только я закрыл глаза, я увидел перед собой блеск циановых глаз.

Я встряхнул головой, чтобы отогнать мысли об Арианне, но у меня это не вышло. В итоге я провалился в сон, размышляя, является ли она такой же, как её описывают все, или же у неё намного больше тайн и, чтобы их скрыть, она не опровергает слухов.

Пожалуй, эта «рокерша» точно стает главной загадкой моей жизни и уж точно не сможет так просто покинуть мои мысли.

Я проснулся с жуткой головной болью и чувством, что все мои внутренности выворачивает наизнанку. Это и есть похмелье? Если это так, то я больше никогда не буду пить. Или же так говорят все алкоголики? Господи, надеюсь, я не стал одним из них. Это было бы самое ужасное будущее, которое только можно придумать! Так, всё, надо остановить выработку адреналина, допамина и окситоцина и перестать бояться по пустякам.

И пока я думал о моём страхе, почувствовал, как рвота подходит к моему горлу. Пришлось действовать быстро и не думая, поэтому я взял с тумбочки вазу с цветами, которую поставила мама, быстро выбросил содержимое сосуда на пол, и меня стошнило. Как же это отвратительно. Теперь мама меня убьёт ещё и за вазу.

Я на секунду прилёг, чтобы отдышаться, и в это время снова рассмотрел уже наизусть выученный интерьер комнаты. Как же мне надоели чистые стены, на которые лишь наклеены флизелиновые обои Anna Marianna 04179-53. Я бы с удовольствием завесил их работами таких прекрасных фотографов, как Ирвин Пенн, Энсел Истон Адамс, Стив МакКарри, Анри Картье-Брессон и многих других. Моя односпальная кровать, заправленная бельём самого глубокого чёрного оттенка, стояла в дальнем углу комнаты, рядом с ней — желтовато-коричневого цвета тумба, на которой находились кремовый будильник и бывшая ваза с цветами, которая сейчас была заполнена совсем не прекрасными алыми розами. Рядом с кроватью и тумбочкой, прямо перед окном, стоял стол того же цвета, что и тумба. На нём находились куча школьных учебников и тетрадок, множество канцелярии и чёрный ноутбук. С другой стороны комнаты стояло два шкафа: один для книг и учебников, который нужно уже было заменить на шкаф побольше, а второй для одежды. В нашем доме были комнаты побольше, но мне не нравилось чувство, что я живу в замке. Я лучше буду жить в уютной маленькой комнатке, чем в «бальном зале».

Когда я нашёл в себе силы встать, то вспомнил, что вчера так и не убрался и сейчас по всей моей комнате разбросана различная одежда. Я тихонечко ругнулся, ведь самочувствие было совсем ужасным и желания убираться уж точно не было. Я быстро нашёл среди этого беспорядка белую футболку с круглым вырезом и чёрно-белые спортивные штаны и нацепил их на себя. Это была моя домашняя одежда, в которой меня не видел никто, кроме родственников, Уго и Рут.

Тут дверь в мою комнату резко распахнулась и я увидел небольшую коричнево-малиновую копну волнистых волос сестры. Она ещё недолго посмотрела в коридор, после чего закрыла дверь и повернулась ко мне. Сначала я заметил в её бледно-коричневых глазах беспокойство, а после на её милом лице отразилась жалось.

— Что, я так жалко выгляжу? — устало спросил я.

Я совершенно не выспался из-за кошмаров.

— Что? Нет, меня просто напрягает запах рвоты. Куда ты набле... — Эвис прервалась, остановив взгляд на цветах, лежавших на полу. — Боже, ты же понимаешь, что мама тебя убьёт теперь не только за вчерашнее, но и за то, что ты наблевал в её ЛЮБИМУЮ вазу?! Ты совсем с ума сошёл, Джас? О чём ты только думал?

— Ни о чём, мне тогда было не до обдумываний моих мыслей, — обиженно буркнул я.

— Ладно, вазу и цветы я уберу, но ты должен быстро сложить вещи в шкаф. Не важно как. Скоро родители придут с работы, и тебе уж точно не поздоровится, если тут ещё будет такой бардак, — Эвис быстро собрала цветы и с отвращением взяла вазу, а после ушла из моей комнаты.

Я открыл окно, чтобы комната наполнилась свежим воздухом, и мне стало немного полегче. Ну, или потому, что запах тошноты был уже невыносим. Затем я начал запихивать одежду в шкаф, совсем не обращая внимания на то, в каком положении. И плевать, что они помнутся и в будущем их невозможно будет идеально разгладить. Раньше меня бы взбесил такой бардак в шкафу. Я жуткий перфекционист по этому поводу. Но сейчас мне было всё равно. Неужели это всё влияние моей новой знакомой? Как же всё это странно.

Я выпил таблетку и снова лёг, так как уже начала кружиться голова; тут моя дверь открылась и стукнулась о стену с такой силой, что мне показалось, что она сломается. В мою комнату зашёл высокий мужчина с бледно-коричневыми волосами и бледно-карминовыми глазами, в которых сейчас бушевала ярость. На нём были белая рубашка с длинным рукавом, тёмно-синий костюм и коричневые кожаные монки с двумя ремешками. Конечно, это был мой отец, хоть и такое выражение его лица было для меня новым. Сзади него стояла моя мама. Из-за того, что она устало опустила голову и тёрла переносицу, её глаз цвета хаки не было видно, что очень хорошо, ведь увидеть разочарование на её лице было бы сродни смерти для меня. Несколько прядок её шоколадных волнистых волос выбилось из идеально заплетённого пучка. На ней были белая шёлковая блуза с коротким рукавом, чёрные широкие брюки и тёмно-синие ботильоны на резинке. Мама совершенно не выглядела на свой возраст, она была очень красива, да и чувство стиля у неё было отменное; жалко только, что оно не передалось мне одному. Интересно, от кого у меня передалось такое неумение подбирать одежду? Все в моей семье такие стильные и у каждого шикарный вкус, только я был всего этого лишён.

— Джаспер Брендан Фримэн, какого чёрта вчера происходило?! — грубо спросил отец. Он ругался лишь раз, когда узнал, что моего старшего брата сбила машина и тот попал в больницу, а водителю не хотели выписать даже штраф. То, что он начал сквернословить, обозначало лишь одно — мне пора мысленно прощаться со всеми моими близкими и знакомыми, ведь, когда наш разговор закончится, я уже буду на полпути к потустороннему миру.

— П-прости. Я... Я просто ошибся, сорвался. Всем свойственно срываться.

— Сорвался?! Ты не имеешь права срываться! Ты Фримэн! Никто в этой семье не имеет права срываться, если хочет жить хорошо!

— Дорогой... — шёпотом сказала мама, попросив отца успокоиться, но он понимал, что этого сделать у него не выйдет, и просто ушёл, после чего мама грустно на меня посмотрела. Далее продолжила общаться уже она: — Милый, ты знаешь, как я ненавижу, когда твой папа ругается, особенно на вас, но... — она немного помолчала, собираясь с мыслями. — Но он прав. Прошу, прислушайся и больше не повторяй таких глупых ошибок, которые могут испортить твою жизнь. Договорились? — она заправила прядь моих волос мне за ухо и поцеловала в лоб, зная, что это меня успокоит, а после ушла, оставив меня в одиночестве.

* * *

Ближе к вечеру, примерно в шесть часов, моя дверь вновь открылась, и я увидел Рут. На этот раз она была одета в светло-серое платье с плиссированной юбкой и белые низкие кеды. За её спиной висел белый кожаный рюкзак. Я был уверен, что там лежат книги. У нас была некая традиция: когда кто-то из нас болел, другой приходил и захватывал с собой свои самые любимые книги, чтобы поднять настроение болеющему. Это было очень мило, и я обожал, когда мы так делали. Всё-таки, несмотря на все мои придирки к Рут, я любил её.

Она была очень обеспокоена. Это читалось на её лице так же легко, как и детские сказки. Увидев, что я её заметил, Рут быстро подошла ко мне и крепко-крепко обняла. Это было настолько крепко, что я чуть не задохнулся. Обожал, когда она так делала — так я был уверен в её чувствах ко мне. Но сейчас это не вызвало у меня радости: в моей душе проснулся стыд, ведь весь день я думал не о своей девушке, а о той загадочной особе в полицейском участке — Арианне Гилмор. Странно, что я всё ещё думал о ней. Обычно интерес к другим девушкам у меня быстро проходил.

— Как ты, солнышко? — именно в те моменты, когда кто-то болел, в нашем общении появлялись милые прозвища. Рут поправила мои волосы и села рядом.

— Более-менее.

— Я принесла тебе лекарства, ты говорил, что у тебя кое-чего нет. А ещё твой любимый кофе и много-много книг, — сказала она, копаясь в рюкзаке и постепенно доставая оттуда вещи, про которые говорила. Но даже намёка на улыбку у неё не было. Она впервые так сильно за меня переживала.

— Лучше скажи, что с тобой?

— В смысле? Со мной всё в порядке. Это же ты тут больной, — хмыкнула Рут, выдавив хоть какую-то улыбку, чтобы внушить мне, что она в порядке. Но я её знал.

«Она НЕ в порядке».

— Что случилось? — я повторил вопрос уже более грубо.

— Н-ничего, правда. Просто... — она немного помолчала. — Тебе сильно влетело от отца?

— Ч-что? О чём ты? — такая резкая смена разговора меня ошарашила.

— Просто я заходила днём и видела твоего отца. Он никогда не был таким злым. Я думала, что он убьёт тебя на месте, ведь он попросил меня зайти попозже. А, как ты знаешь, твой отец никогда не просил меня зайти попозже. Я... Я не знала, что мне делать. Я так боялась за тебя, что, мне кажется, весь запас адреналина, допамина и окситоцина кончился, — эти шутки с зависимостью состояния и настроения человека от гормонального фона понимали только мы с Рут, но обычно они сопровождались как минимум смешками, а как максимум — гомерическим смехом. Но в этот раз на её лице не дрогнул и уголок губ.

— Рут, всё хорошо. Он не сможет со мной ничего сделать ужасного. Он мой отец, и он любит меня, — я немного улыбнулся, обнял её и прижал так сильно, как только мог. Вышло не очень, так как все силы отняло отравление.

Примерно до 23:45 Рут читала мне свои любимые короткие истории, мы просто общались и какое-то время молча лежали в обнимку. Она знала, что я люблю находится в тишине и ни о чём не думать, и, конечно же, Рут знала, как это сделать. После всего этого она извинилась, сказав, что ей пора домой и что она не против была бы остаться, но должна вернуться, а затем ушла. И я снова остался в мучащем меня одиночестве.

* * *

Посмотрев на часы, стоявшие на тумбочке, и увидев на них 3:52, я понял, что пытаться заснуть будет уже бессмысленно. Кажется, моя бессонница начала ко мне возвращаться. Ужасно, ведь мне придётся снова пить таблетки, а они просто отвратные на вкус.

Я полежал ещё минут тридцать, пытаясь привести свои мысли в порядок, но ни о чём и ни о ком другом, кроме Арианны, я думать не мог. Мог мозг не покидал образ её горящих в тёмной камере циановых глаз, поблескивающего при лунном свете пирсинга, её рокерского наряда и полного безразличие на лице. Вся моя голова была забита эхом её хрипловатого голоса и звонкого смеха, в котором проявлялась нотка грусти. Было понятно, что у неё или с ней не всё в порядке. Но что именно? Этот вопрос мучил меня весь день и теперь уже всю ночь. Но, пожалуй, мне нужно было перестать думать о других девушках, когда у меня есть своя. Я приходил к этой мысли каждый час, но всё равно не переставал размышлять о тайнах «рокерши».

После долгих раздумий до меня дошло, что Арианна мне свой номер не оставила. Я не знал, она просто не успела этого сделать или тупо не хотела, но мне он был нужен. Я не знаю почему, но мне казалось, что если я не получу её номер, то умру. Словно он был моим воздухом. Кажется, я сошёл с ума. Ну, или какой-то процент наркотиков всё ещё находился в моём организме. Но не суть.

Я знал, что у отца есть огромная записная книжка, где записаны почти все номера жителей Оттавы. Он был слишком большим параноиком и считал, что с каждым из нашей семьи что-то когда-нибудь случится, поэтому нужно быть готовыми ко всему. Следовательно, благодаря связям с полицией он выяснил большинство номеров телефонов, чтобы, если что-то случится, он смог обзвонить весь город. Если честно, это немного пугало. Отец был словно какой-то маньяк. Он был вечно серьёзный и даже хмурый, от него вечно веяло холодом, и в его присутствии у меня и у многих других — я уверен в этом — вырабатывались вазопрессин, адреналин, допамин и пролактин, ведь я испытывал жуткое напряжение. Каждый раз, когда он рядом, мне казалось, что он смотрит на меня с таким презрением, коего невозможно и представить. Я знал, что всё это просто мои загоны, но всё-таки их никуда не деть. Бесспорно, он лучший отец, он подарил мне волшебное детство и обустроил всё в моей жизни так, чтобы у меня не было никаких бед, но он не давал мне быть собой. Хотя я и не спорил с ним никогда насчёт своего будущего, ведь, я был уверен в этом на сто процентов, он меня не поймёт.

Отец запрещал мне заходить в его кабинет. Он всем запрещал это делать, так как для него личное пространство, как мне казалось, самое главное. Я всю свою жизнь не нарушал этот запрет, но я же теперь стал бунтарём, благодаря таинственной особе, которая полностью заполнила мою голову, так что, как только я подумал о том, чтобы найти в записной книжке отца номер Арианны, то уже стоял около двери в его кабинет. У меня было чувство, что я Колумб, который вот-вот откроет Америку. Всё внутри меня трепетало. Я поднёс ладонь к дверной ручке, и во мне появились сомнения. Я осмотрелся по сторонам, убедившись, что никого нет и никто за мной не следит. Я уже почти отодвинул руку от двери, ведь понимал, что сейчас не поздно выключить недавно проснувшийся переходный возраст, но не сделал это. Вместо этого я глубоко вдохнул, затаил дыхание то ли от страха, то ли от предвкушения, как будто я маленькая Люси, открывающая проход в Нарнию, а затем резко, чтобы сомнения не взяли верх, но как можно тише открыл дверь и зашёл в пока ещё неизведанный мною мир.

Я включил фонарик на телефоне, нашёл светильник на столе и заменил фонарик им. Включать весь свет было очень опасно, ведь, проходя мимо, кто-то мог бы его заметить. А так палиться я не мог. Я быстро осмотрел комнату: хоть и было очень темно, но я смог различить тёмно-коричневые шторы на окнах, стол из каштана перед ними, на котором, хоть и осторожно сложенная, была куча бумаг. Если я захотел бы, то смог найти случай с паранеопластической пузырчаткой или же с прогрессирующей фибродисплазией. Около стен по бокам стола стояли два шкафа, так же сделанных из каштана, полностью заполненные жёлтыми папками с различными историями болезней. На стенах висело несколько биологических схем, к примеру: схема строения мышц человека, строения животной и растительной клеток, рефлекторной трёхнейронной дуги и многого другого. Комната, в отличие от моих мыслей и фантазий, была совсем небольшой, кажется, либо такая же, как моя комната, либо даже меньше. Хоть Нарнии я тут и не нашёл, да и Америку не переоткрыл, но нарушение отцовского запрета заставило мой организм выработать эндорфин, оситоцин, допамин и пролактин, вызвав во мне чувство удовлетворённости. Я бы, конечно, заменил все тёмные тона на светлые и вместо биологических схем повесил бы красивые пейзажи для творческой атмосферы, но это была комната отца, в которую я даже заходить не должен был, не то что что-то тут менять. Да и мой отец совсем не творческая личность. Он дитя науки, и ничего больше.

Я быстро вышел из раздумий, осознав, в какой ситуации нахожусь, и быстро начал искать записную книжку отца, стараясь ничего не сдвинуть настолько, чтобы он понял, что в его кабинете кто-то был. Спустя пять минут поисков, которые, из-за полыхающего в моей груди волнения, растянулись в моей голове на полчаса, я нашёл книжку и начал быстро её листать, стараясь не пропустить букву «Г». Вскоре я отыскал эту букву и начал водить пальцем по страницам тетради строчка за строчкой, пока не нашёл её имя. Арианна Элис Гилмор. По моему, я никогда не слышал имени прекрасней. Как ни странно, оно ей нереально подходило. Она — активная, напористая и явно творческая личность, о чём говорило имя Арианна. Она — независимая и любознательная, что обозначало имя Элис. Тверда характером, настойчива, вспыльчива и упряма, о чём и говорила её фамилия Гилмор. Это волшебно-идеальное сочетание имени и характера человека придавало «байкерше» ещё больше привлекательности. Почему именно эта странная, неформальная и таинственная девушка вызывала у меня странные и ещё мне неизвестные чувства и эмоции? Она была словно детективная книга с вырванным концом. Сначала она давала возможность углубиться в её сюжет, заинтересоваться ею, а потом всё обрывала на полуслове, оставив читателя в мучении додумывать финал истории. Так же и Арианна мучила меня. Или же мне только всё это казалось? Может, я всё-таки сошёл с ума и придумывал небылицы, которые мой мозг считал правдой? Или всё реально так и было?

Меня вырвал из раздумий скрип половицы за дверью. Я затаил дыхание в надежде, что меня не будет слышно. Я увидел под дверью тень и уже успел попрощаться с жизнью, но тайный гость резко ушёл, а я понял, что мне нужно перестать тянуть кота за хвост и побыстрее уходить, ведь даже Адам с Евой откусили лишь маленький кусочек запретного плода, а я хотел поглотить его сразу и полностью. Конечно же, я не мог этого сделать, поэтому я быстро переписал на руку номер Арианны, немного подождал, чтобы тайный гость уж точно скрылся, и вышел из кабинета, выключив светильник. Далее — не помню как, выброс адреналина в кровь стёр этот момент из моих воспоминаний — я оказался в своей кровати под одеялом, смотря на криво написанный номер такой желанной, но такой далёкой девушки-тайны, освещённый светом лампы, стоящей на тумбочке.

Только сейчас я начал осознавать, что же я натворил. Боже, я нарушил запрет отца. Когда-то для меня было худшим кошмаром только подумать об этом, а сейчас... А сейчас мне было всё равно. Я не чувствовал вины, не чувствовал, что этим разрушил отношения с отцом.

«Мне абсолютно всё равно».

От осознания этого по моей коже побежали мурашки. Волшебное чувство. Кажется, я начал немного, всего лишь на один процент, но всё-таки понимать неформалов.

«Официально признаю, что выброс адреналина в кровь — это замечательное, волшебное и просто превосходное чувство!»

Но в моей душе появились вместе с радостью, вызванной бунтарством, и сомнения.

«Может, я всё-таки зря нашёл её номер? Может, я напугаю её, если напишу или позвоню? А что, если так и будет? Она возненавидит меня? Будет игнорировать? Или, что ещё хуже, будет игнорировать и в душе ненавидеть, не показывая этого. Бр-р-р... Кошмар. Как мне жить дальше с пониманием того, что меня игнорируют и ненавидят? Что я кого-то напугал? А вдруг Арианна ответит? Вдруг не напугается, и мы станем друзьями? Может, нужно рискнуть? Всё-таки, кто не рискует, тот не пьёт шампанское, ведь так?»

Чуть меньше, чем через несколько секунд, на экране моего мобильного светилось сообщение, отправленное на номер Арианны. Самое хреновое, что я не смог придумать ничего другого, кроме как напечатать слово «Привет». Как же это было глупо. Нужно исправить ситуацию и сделать вид, что мне абсолютно всё равно и я написал чисто из скуки:

Вы: Привет.

Вы: Ну, то есть не привет, а привет.

«Боже, лучше бы я ничего не добавлял. Какой же я тупой. Как я мог написать такой полнейший бред?! Так вышло только ещё хуже! Так кажется, что я не просто заинтересован в её ответе, а жизненно нуждаюсь в нём! Я полнейший придурок! Самый тупой человек во Вселенной!»

Каким-то волшебным способом, благодаря самобичеванию, мне удалось заснуть самым крепким сном, который у меня когда-либо был. И, конечно же, мне снилась та таинственная девушка, Арианна.

* * *

С того ужасного момента прошло уже два дня. Всё это время я сидел в комнате, и не потому, что мне было настолько хреново, что я даже двигаться не мог -ну, вообще-то это одна из причин, а потому, что не мог выдерживать разочарованного взгляда отца и грустного лица матери. Это было хуже всего. Ну, ещё было и отравление, которое сегодня прошло, но оно не считается. Все эти два дня со мной сидела сестра и не давала мне скучать, а когда она уходила, чтобы отдохнуть от уже надоевшего брата, её заменяли то Рут, то Уго. Я нереально был им благодарен. Без них я, наверное, не выжил бы. Ну нет, выжил бы, конечно, но моё выживание сделалось бы таким скучным, что я умер бы изнутри. Ужасно, не правда ли?

Если переходить к плохим новостям, то Арианна мне так и не ответила. Наверное, не стоило ей даже писать. Ну, конечно же, кто я, а кто она. Она крутая неформалка, любящая нарушать правила и совершенно независимая, а я ботан, совершенно не достойный и миллиардной части её внимания. Это очень сильно меня беспокоило и заставляло грустить. Я терпеть не мог, когда мой организм вырабатывал тироксин. Ну вот зачем? Как будто у меня проблем и без него мало. Наверное, Арианна посчитала меня придурком и совсем отбитым, судя по тому, какой бред я написал ей вчера.

«И почему я вообще до сих пор думаю о ней?! Который раз я задаюсь этим вопросом? В тысячный или миллионный? Хм, очень интересный вопрос. Так, всё, Джас, думай о Рут, о её блестящих волосах, гладкой коже без единого недостатка, таких глубоких глазах, что в них можно утонуть... Точно! Какой же я придурок! Нет, даже не просто придурок, а в квадрате. Как я мог так сильно деградировать, что превратился в неандертальца? Как я мог забыть, что Арианна сейчас в изоляторе временного содержания и, скорее всего, именно поэтому и не ответила на моё сообщение?

Нужно быстро придумать план, как сделать так, чтобы она увидела моё сообщение и, желательно, ответила на него».

К сожалению, нормально подумать мне не дала Эвис, прервав мои мысли своим милым, но при этом и грубым голоском:

— О чём задумался, братец? — почему я раньше не заметил, что голос Эвис нереально похож на голос «байкерши»?

— Ни о чём, не мешай думать.

— Не мешать думать? С чего ты взял, что я тебе мешаю? Тебе хоть и легче, но мозг работает не очень, раз ты над вопросом «как дела?» думал около двух минут и переспросил меня о нём раза три, — Эвис хмыкнула, явно снова рассмеявшись у себя в голове из-за воспоминаний о данном случае, а я немного нахмурился, ведь мне было хоть и чуточку — ведь моя любовь к сестре больше всего на свете, что являлось самой таинственной тайной на свете, — но всё таки обидно, — Давай, рассказывай своей наипрекраснейшей и наиумнейшей сестрице, в чём дело. Я слушаю.

Она положила голову на моё плечо и начала выигрывать мелодию на моём бедре пальцами, словно играла на фортепиано. Почему-то мне казалась, что она не очень заинтересована и сосредоточена на помощи мне — и правда, почему же? — но мне это было неважно. Мне нужно было выговориться хоть кому-то, и Эвис была единственным вариантом, который ни за что и ни при каких условиях никому не расскажет моих тайн и унесёт их с собой в могилу. Это ещё одна из причин, почему я так любил Эвис.

— Ну, пока я был в своём мини-заключении, я там познакомился с одной девушкой, — сестра перестала барабанить по моему бедру, а когда я посмотрел на неё, то увидел на её лице удивление и зарождение шипперского чувства. Хоть Элис и нравилась Рут, но она всё-таки придерживалась правила, что противоположности должны притягиваться, а не почти идентичные личности. Так что она не была в восторге от моих нынешних отношений и начинала меня шипперить со всеми девушками подряд, которые обратили на меня хоть каплю внимания или же наоборот.

— Хватит, она хоть и крутая, но совсем мне не подходит, да и заинтересован я в неё только как в интересной личности, которая может стать мне хорошим другом, с которым мне будет интересно общаться, вот и всё...

— Хватит нудить, продолжай свой жутко интересный рассказ про твой тюремный роман, — перебила меня Эвис. Глаза у неё горели от любопытства и нетерпения, что чуточку бесило, но мне понравилась её высказывание насчёт тюремного романа. Почти как курортный роман. Это заставило меня посмеяться.

— Так вот, я с ней там разговорился, и, как я и сказал, мне было бы очень интересно продолжить с ней общение. Но за неё залог никто не заплатил, так что она не может ответить на моё смс, хоть оно и очень глупое. И вот я думаю, как можно сделать так, чтобы она смогла прочитать сообщение побыстрее, чем через... Хм... Уже через двенадцать суток.

— Серьёзно? И эта вся проблема? Ты забыл, что мы как бы более-менее богаты, и ты можешь заплатить залог за тысячу таких девушек? Да и это повысит твой статус в ваших отношениях, ведь на такой подвиг способен не каждый.

— Я совсем придурок, да, Эвис?

— Если ты спрашиваешь про ту глупую смс, которую ты отправил этой мисс-Х, то я не знаю, ведь я не читала её. А если ты про то, что решил придумать суперсложный план, на реализацию которого ушло бы намного больше двенадцати суток, а не предпочёл элементарное решение, то да, ты придурок в плюс бесконечности, — с совершенно спокойным лицом сказала мне Эвис, а потом мы вместе рассмеялись.

После она одолжила у родителей ключи от моей машины, чтобы поехать в торговый центр с подругами. Ну, точнее, это была наша легенда. На самом деле ключи она отдала мне. Я подвёз её к ТЦ, оставив её там до вечера, ведь она там вроде как должна была гулять с подругами, а сам поехал в полицейский участок, чтобы воплотить наш план в жизнь.

* * *

Когда я оказался в полицейском участке, по моей коже побежали мурашки. Это точно было то место, куда возвращаться я хотел меньше всего. Но как только я увидел знакомое лицо мистера Диккерсона, то более-менее успокоился. Он был очень добрый и понимающий мужчина, готовый всегда помочь и честно выполняющий свою работу. Он определённо являлся хорошим копом. И в компании с ним всегда было спокойно на душе, словно рядом с тобой не полицейский, а милый дедушка, который поддержит тебя, даст совет и никогда не наругает. Ну, он, конечно не дедушка, ему всего лишь тридцать три, и у него ещё маленькие дочки, но он всё равно подходил под это описание.

Мистер Диккерсон сказал, где я могу заплатить за Арианну залог и даже подвёз меня, чему я был очень благодарен. Я сделал свои дела и начал ждать, когда она выйдет. Я чуть ли не дрожал от нетерпения. Чувства были похожи на те, которые испытываешь, когда приходят результаты за диагностику, а учитель тянет время: это напрягает и пугает, но одновременно и завораживает так, что не хочется отпускать это чувство. Я начал щёлкать пальцами от нервов, что явно нервировало охранника, стоявшего рядом со мной.

Вскоре я увидел, как в дверном проёме показались такие знакомые медные волосы, заплетённые в дреды. Я только сейчас осознал, что впервые её смогу рассмотреть в светлом помещении, от этого я заволновался сильнее. Когда она вышла из тени коридора, то я заметил, что на ней была та же одежда, что и в первую нашу встречу, только на её плече теперь висел чёрный кожаный рюкзак. Её циановые глаза всё ещё светились злостью и ненавистью ко всему миру. И, о боже, какая же она была привлекательная. Сейчас я в этом уверен на все сто. Она посмотрела на меня, и на её лице отразилось непонимание. Такое чувство, что она явно не меня ожидала тут увидеть, что подняло во мне небольшую волну грусти. Хорошо, что она быстро прошла и сменилась радостью, что я снова смог увидеть Арианну.

И вот «рокерша» пошла мне навстречу. У меня чуть ли ноги не подкосились от волнения. В отличие от Рут, которая доставала мне только до плеча, Арианна была высокой, и я мог спокойно смотреть ей в глаза, особо не наклоняя головы. Это был ещё один плюс. С низкими людьми было очень сложно общаться. Ты не знал как встать так, чтобы смотреть человеку в глаза, но при это не намекнуть на его низкий рост, тем самым не обидев его. С высокими людьми было гораздо легче. Не шути по поводу температуры на уровне их головы, и всё будет отлично.

Как только она была уже совсем рядом со мной, я открыл рот, чтобы сказать «привет», но успел произнести только первые три буквы, как она прошла мимо меня, оставив меня в полном шоке. Уж точно не этого я ожидал от нашей второй встречи. Наверное, сегодня у нас обоих день разочарований и несбывшихся ожиданий.

Когда я немного отошёл от шока и смог нормально мыслить, Арианна была уже на расстоянии где-то трех метров от меня. Я быстро сократил расстояние между нами и спросил:

— Что случилось?

— О чём ты? — раздражённо и даже грубо спросила Арианна. У неё был явно не лучший день в жизни.

— Ты тупо прошла мимо меня.

— А что, я должна была остановиться и отвесить тебе поклон? Прошу прощения, Ваше Высочество, больше ваш холоп так не ошибётся, — после данных слов она сделала что-то наподобие реверанса и пошла дальше.

— Ха-ха. Я уже знаю, что ты мастер сарказма, так что не обязательно напоминать. Я не об этом. Ты могла хотя бы привет сказать.

Ответом мне была лишь тишина.

— Да в чём проблема? — начал грубить уже и я. Я был не из тех парней, кто позволял относиться к себе, как к пустому месту. И да, мне было обидно. Она могла хотя бы спасибо сказать, а не тупо грубить и игнорировать меня. Это было неприлично. Особенно если считать, что я ей довольно-таки сильно помог. Я редко злился на кого-то другого, но сейчас произошло именно это.

— Ни в чём. Слушай... — Арианна остановилась и повернулась ко мне.

В её глазах больше не было ни злобы, ни отвращения, ни ненависти. В её глазах не было ничего, ни одной эмоции. Огонь из них убежал, и они потускнели. Это не были глаза подростка-бунтаря. Скорее уже разочаровавшегося в жизни и очень сильно от неё уставшего взрослого человека. Сейчас мне открылась новая сторона Арианны. Я хоть и был рад этому, но хотел бы стереть эту её сторону и больше никогда не видеть. Было больно смотреть на это.

— Ты помог мне, за это спасибо, да такое огромное, что больше планеты. Я реально благодарна и всё такое, но мы не друзья. Мы не были ими и никогда не будем. Мы из разных миров, которые никогда не переплетутся. Ты пай-мальчик, а я плохая девочка, у нас разные общественные слои и так далее и тому подобное. Мы вообще никогда не должны были встретится даже взглядами, не то что чуть-чуть пообщаться. Так что, прости, но давай ты отстанешь от меня, договорились? — затем она ушла, не дав мне ответить и оставив меня в полном шоке снова.

У меня словно весь мир обрушился. Как будто я строил дом, а на следующий день после того, как он был готов, ураган снёс его. Так больно мне было только тогда... Хм... Да, пожалуй, никогда мне не было так больно и это отвратительно. Во мне бушевали злость, боль и обида, а на глаза навернулись слёзы, будто я был маленьким мальчиком.

«Почему из-за неё у меня такие чувства?! Почему их вызывает именно она?! Это нечестно! Ей наплевать на меня, так почему я не могу так же забить на неё, как и она на меня?! Пошло всё к чёрту! Как же меня это бесит!»

Пока я злился, не заметил, как стоял уже около своей машины. Единственное, что я помнил из приступа ярости — это то, как я пнул свой «Jaguar XJ» 2010 года, а после злость как рукой сняло. Любовь к машине была намного сильнее какой-то глупой злости. Я сразу присел на корточки и начал оттирать рукой грязь с машины, где я её пнул.

«Как я мог так сделать? Что эта неформалка со мной творит?»

* * *

Спустя час я был уже дома, всё ещё взбешённый, из-за чего даже не поздоровался с мамой и сразу ушёл в комнату. Там я упал на кровать лицом вниз и так громко закричал в подушку, как только мог, чтобы выпустить пар. Потом я понял, что без дружеской помощи и поддержки мне не справится, поэтому я отправил смс по уже наизусть выученному номеру и стал ждать.

Увидев в окно чёрный «Lykan Hypersport», я немного улыбнулся и стал ждать громких шагов по лестнице. Не знаю почему, но Уго всегда так сильно топал. То ли это оттого, что он хотел, чтобы о его присутствии все узнали, то ли оттого, что он просто неуклюжий, то ли от чего-то ещё. Этого нам узнать было не дано.

Через несколько минут дверь в мою комнату раскрылась так резко, что я даже дёрнулся от небольшого испуга. Посмотрев в проём, я увидел Уго. Его очень густые и пушистые волосы, которым я очень завидовал, как всегда находились в милом беспорядке, который почему-то так сильно привлекал девушек. Отчасти я мог их понять, у него реально классные волосы. На нём были серый худи, черный бомбер, голубые рваные джинсы и чёрно-белые высокие кеды из плотной ткани. Конечно же, я понимал, что все крутые и стильные луки ему подбирала мама. Он был таким же совершенно лишённым чувства стиля, как и я. Может, это и была причина такой нашей крепкой дружбы. В руке он держал стаканчик из «Старбакс». Увидев его глупую, но очень милую и естественную улыбку, я не смог не улыбнуться в ответ. Я правильно сделал, что позвонил Уго, он поднимал мне настроение только одним своим присутствием.

— Почему ты так долго ехал? — спросил я, двигаясь к углу кровати, чтобы Уго смог сесть рядом.

— Ну, когда я услышал твой такой странный и новый для меня тон голоса, я испугался и решил купить всё, что только возможно, что может помочь тебе в различных ситуациях. А если точнее, то внизу на кухне твоя мама перекладывает пиццу на большу-у-ущую тарелку, потому что пицца просто огроменная, а ещё я принёс тебе твой любимый кофе, — Уго плюхнулся, по-другому я назвать это не мог, рядом со мной на кровать и протянул мне стаканчик.

— Копи-люпак с корицей? — в шоке спросил я, ведь его было очень трудно найти, особенно в Старбакс.

— Да. Можешь не благодарить твоего супер-идеального друга, я знаю, что я такой, и так,- гордо ответил Уго.

— Его же почти невозможно найти, особенно в «Старбакс» и ОСОБЕННО с корицей! Как ты его нашёл?! — я схватил стаканчик, чуть не расплескав всё, и сделал глоток, расплывшись в улыбке от удовольствия. Я сразу расслабился, и вся злоба на Арианну и мир ушла до конца.

— Ну, у меня есть связи, — Уго подмигнул.

— Уго, это божественно. Я так тебя люблю.

— Так, ты это, немного погоди с такими утверждениями, извращуга.

— С чего это я извращенец?

— Ты любишь пиццу с ананасами и кофе, которое выкакали зверьки. Отвратительно. Но скажи спасибо, что это не мешает мне быть твоим лучшим другом.

Я рассмеялся:

— Ну почему ты не девушка?

— Мне ведь не нужно говорить этого Рут, так?

Это вызвало у меня только новую волну смеха.

* * *

Спустя час мы уже сидели и играли в приставку, объедаясь пиццей и обпиваясь колой. Этот вечер мог бы считаться идеальным, если бы Уго не начал говорить про то, что я уж точно не хотел говорить. Но, в отличие от некоторых, я никогда никого не игнорировал, если у меня была возможность ответить. Я не отвечу лишь в том варианте, если умру или в какой-то момент стану немым.

— Ну что, куда ты пропал после вечеринки?

— Тебе что, Рут не рассказывала? — немного грубо спросил я.

— Воу-воу, полегче, остынь, чувак. Видимо, это не лучшие воспоминания в твоей жизни,- фыркнул Уго.

— Конечно же, это самые худшие воспоминания. Я оказался в тюрьме, — возмутился я, но потом вспомнил, как мне было хорошо в компании Арианны: как легко было с ней разговаривать, какой у неё смех, доброту в её глазах, — из всего этого нельзя было сказать, что она так отреагирует на моё появление сегодня. Эти размышления заставили меня грустить, и не знаю, к сожалению или наоборот, Уго это заметил.

— Эй, Джас, что случилось? Рассказывай. Я попробую помочь и поддержать, — Уго отложил приставку, что обозначало, что он полностью готов вникнуть в тему разговора.

— Ну, в той тюрьме был девушка. Красивая и милая, хоть и иногда грубит, и сарказм — её лучший друг, — я вздохнул. — Но она очень скрытная. Точнее, не скрытная, а таинственная, что вызывает огромный интерес. Понимаешь? Это как, если перед тобой поставят сундук с кучей замков и скажут, что там что-то интересное, ключей у тебя нет. Ты не знаешь, что там, может, там даже ничего не лежит, но тебе жизненно необходимо открыть его. Вот тут так же. Естественно, я захотел дружить с ней, даже залог за неё заплатил, а она сказала, что то общение ничего не значит и чтобы я отстал от неё. И я не знаю, что теперь делать. Можешь дать совет?

— А кто эта девушка? Надеюсь, хотя бы имя её ты знаешь, — хмыкнул Уго.

— Арианна Гилмор.

— Арианна Гилмор?! Серьёзно?! Эта наркоманка, которая довела мать до смерти своим поведением?! Зачем ты с ней водишься вообще?

— А что такого?

— Что такого?! Ты решил меня до инфаркта довести?! Да она же сатанистка и убивает животных для своих ритуалов, а ещё она убили близнецов в Монреале. А ещё она пьёт кровь младенцев.

— Так, ладно, ну это уже полнейший бред. Хватит такое говорить. Мне плевать на эти слухи, они могут быть даже неправдивыми! Ладно, забей. Давай играть дальше, — я нахмурился.

Мы пять минут играли в полной тишине, но потом Уго снова заговорил:

— Я знаю, что у неё есть младший брат, и, чтобы в её семье всё было более-менее нормально, она работает на трёх работах. Она отлично, нет, даже идеально разбирается в литературе и, наверное, перечитала всю школьную программу ещё в пять. По-другому я не могу объяснить, почему она так хорошо во всём это разбирается. Если честно, она реально очень умная, ведь по каждому тесту у неё сто баллов. Ну, я говорю про те уроки, которые у нас совместно. И я правда считаю, что большая половина слухов — это ложь, придуманная элитой, чтобы оклеветать и поиздеваться над кем-то другим.

Я в шоке посмотрел на друга. Уж точно я не ожидал, что он станет говорить о ней что-то хорошее. Но я был ему благодарен. Он открыл для меня хорошую сторону Арианны и помог открыть — или хотя бы найти ключ — ещё один замок от сундука, в котором хранился её внутренний мир.

— Спасибо тебе огромное, — смотря на Уго, сказал я. — Правда, спасибо.

* * *

Мы играли в приставку и веселились ещё часа два. А когда я полностью успокоился и моя нервная система пришла в норму, я вспомнил про сестру, которую я так и не забрал из торгового центра. Как я мог забыть про неё?! Хорошо, что Уго был не против привезти её.

«Надеюсь, что всё будет хорошо».

Я проводил Уго до машины и посмотрел ему вслед, пока он не скрылся за углом. Затем я зашёл в дом, сходил в душ и переоделся в пижаму, а после лёг в кровать и стал ждать, когда дверь соседней комнаты хлопнет, говоря о приходе Эвис. Это произошло где-то через час, и я смог облегчённо выдохнуть. Не знаю, что бы было, если бы с ней что-то случилось. Ведь это было бы из-за меня. Я бы никогда себя не простил за то, что из-за меня пострадал настолько близкий мне человек. Поэтому я нереально был рад, что с сестрой всё хорошо.

После того, как Эвис пришла, я понял, насколько сильно хочу спать. Мои глаза буквально слипались, а в голове терялась любая мысль, которая только начала выходить на свет. Такое происходило очень редко, так что терять такую замечательную возможность заснуть сразу после того, как я лёг спать, я не мог. Поэтому я решил откинуть все размышления в сторону и заснуть. Что я и сделал.

Как же тут холодно. И почему тогда я не додумалась надеть самую тёплую куртку, которая у меня была? Тогда было бы не так холодно. Как же меня это достало. Куча снега, на термометре -28, холод жуткий, а люди, словно заводные игрушки, носятся туда-сюда с кучей сумок и улыбками на всю рожу. Может, их греет собственное тупое, никому не нужное счастье, которое появилось непонятно откуда? Ах да, скоро же Новый год. Самый ужасный день в году. Прошу прощения, ОДИН из самых ужасных дней в году. Знаю, я говорю, как Гринч, но поверьте, я не собираюсь воровать ни Рождество, ни Новый год. Мне легче в этот день уехать на край земли, чтобы меня никто не трогал. Жалко, что это было невозможно.

Я прошла только половину пути до дома, а уже не могу нормально передвигать ногами. Они замёрзли настолько, что уже отказываются двигаться. Кажется, нужно перебороть себя и зайти в магазин погреться, встретившись с о-о-очень счастливыми людьми. Разве они не понимают, что своим видом причиняют боль тем, у кого, например, умерла собачка? Нет, у меня не умерла собачка, её у меня и не было никогда, хотя я хотела, но всё таки это как-то жестоко.

Я выбрала магазинчик, в котором было меньше всего народа. И, естественно, это был магазин зеркал. Шикарно, мне как раз не хватало посмотреть на свою унылую морду, чтобы моё настроение стало ещё хуже. Но при этом холод намного сильнее моего нежелания видеть, как я выгляжу, поэтому я зашла.

На удивление тут было очень мило. Странно, ведь я почти ничего не считаю милым. На стенах были бумажные обои, сильно напоминающие какое-то дерево. Так же там была куча полок с различными маленькими цветочками, книгами и ароматическими свечами, которые не были частью декора. Это придавало этому маленькому магазинчику уют. Интересно, часто продавцов спрашивают. сколько стоят горшок с алоэ или «Тайна Эдвина Руда» Чарльза Диккенса? Жалко, что он не успел её дописать, но это дало возможность существовать тысячам теорий, что тоже не очень плохо. На полу был постелен ламинат из бука. У противоположной стены стоял стол с кассой, а на стуле рядом сидела пухленькая пожилая женщина, читающая «Гордость и предубеждение». Здесь на удивление пахло довольно приятно, корицей. Я всегда её любила. Я влюбилась в этот коричневый порошок с того самого момента, как мама впервые приготовила булочки с корицей, и больше я с ним не расставалась. И, конечно же, здесь в хаотичном порядке, но так, чтобы ни один человек ни уронил бы их, стояли зеркала. Ни одно не было похоже на другое: они были разной формы, с разной окантовкой, различных размеров и всё такое. Их разнообразие даже немного поражало.

В один момент я встретилась взглядом со своим отражением. Опухшие циановые глаза с огромными мешками под ними, дреды медного цвета с панговыми кончиками, заплетённые в высокий конский хвост. Веснушки по всему лицу, пухлые щёки, словно у бурундука, которые успели покраснеть от холода. Пирсинг в носу, брови и полностью проколотые уши, в которые вставлены различные кольца и цепочки. Самый обыкновенный неформал. Самая обыкновенная я. Ничего не изменилось за это время. Я всё ещё я. Я, до сих пор ненавидящая жизнь.

Скорее всего, я очень долго смотрела на себя, ведь продавщица меня заметила и предложила помощь с выбором зеркала. Я вежливо отказалась и как можно скорее вышла из магазинчика, хоть и не согрелась до конца. Не хватало ещё, чтобы её убедили купить совсем не нужное ей зеркало.

Вскоре я пришла уже в знакомый район Олд-Оттава-Ист, а затем подошла к своему небольшому, бедному и уже требующем ремонта домику в конце улицы, куда обычно ни один человек не заходил. Я быстро поднялась по маленькой лесенке у входа и немного подождала у двери. Я каждый раз боялась открыть дверь и понять, что никому уже там не нужна. Боялась зайти и увидеть чемоданы. Боялась, что я перестану быть нужной единственным и самым близким людям, что я останусь одна во всём свете и уже больше никогда не смогу прийти сюда. Что меня уже никто не будет любить, и я вечность буду совсем одна. Я встряхнула головой, отгоняя дурные мысли, и медленно открыла дверь.

Зайдя в дом, я увидела уже знакомые кирпичные стены и ламинат из ольхи. Небольшую комнату, которая совмещает в себе гостиную и кухню. Полуразвалившийся диван, стоящий перед о-очень старым телевизором. Маленький столик, около которого уже два года стоят только три стула, а не четыре. Совсем убогая кухонька, что кажется, если начнёшь готовить, она вот-вот взорвётся, но пока она держится.

Из-за всего этого на мои глаза навернулись слёзы, которые быстро прогнал маленький мальчик, лет десяти, с чисто-оранжевыми кудрявыми волосами и глазами зелёного воска, который подбежал и обнял меня так крепко, как только мог, вызвав у меня улыбку. Пожалуй, мой младший брат Джошуа, которого все, кроме меня называли Джош — не знаю почему, но у меня бзик на полные имена, — единственный, кто мог вызвать у меня улыбку. А ведь раньше я часто это делала. Жалко, что всё поменялось, но быть как раньше уже не может. И никогда не будет, как раньше.

— Ари, боже, я так скучал! — чуть ли не пищал Джошуа, только ему и отцу было позволено называть меня Ари.

— Я тоже, пирожок, — я звала его так уже около четырёх лет после того, как он в шесть так наелся пирожков, что блевал потом неделю. Странно, но ему понравилось прозвище, и с того раза он просил называть его только так, что я и делала, если не злилась, — А почему это ты не в школе, маленький засранец?

Джошуа отошёл и немного покраснел, что выдавало его в том, что он собирался соврать. Но я не собиралась устраивать сцен сейчас, особенно по таким пустякам.

— Я просто приболел, утром плохо себя чувствовал. Вот и всё, честно.

— Странно, что в последний день учёбы перед новогодними каникулами ты вдруг заболел, — я подняла одну бровь, показывая, что ничуть не поверила его выдумке, в отличие от папы, Джошуа в ответ лишь сильнее покраснел.

Затем я подошла к холодильнику и посмотрела, что есть покушать.

— Хочешь кушать? — спросила я у Джошуа, ведь он мог просто забыть это сделать. Но когда повернулась и увидела брата сидящим за столом и с горящими глазами, то поняла, что он так же жутко голоден, как и я.

Выбор был небольшой: один пакет апельсинового сока, банка фасоли, несколько помидорок черри, половина куска сыра и несколько яиц. Я немного поискала по ящикам и нашла пачку макарон и батон белого хлеба. Было сложно что-то из этого сделать на троих людей, чтобы наелся каждый, но я так выкручивалась уже около полутора лет, так что мне не привыкать. Я поставила вариться макароны и села рядом с братом:

— Где папа?

— Он увидел, что в холодильнике пусто, и пошёл в магазин, но уже зависает так около часа, — ответил брат, невинно болтая ногами, свисающими со стула. Для своего возраста он был довольно низким, что делало его ещё милее.

Я промолчала, и мы оба молчали, пока макароны не доварились. Затем я нарезала помидоры, положила спагетти в тарелки и посыпала их сыром, который почти сразу расплавился, а после поставила тарелки на стол.

— Bon appetit.

— Боже, как же я скучал по этим макарошкам из ничего! — Джошуа начал звать их так, когда год назад я впервые их приготовила, когда у нас не было ничего, кроме макарон и сыра, и это название прилипло к ним, как мне кажется, навсегда.

Через какое-то время мы уже всё доели, и я помыла посуду. Я снова села за стол рядом с братом и смогла спокойно осмотреть дом, чтобы убедиться, что ничего не изменилось, что всё так же, как и было. Это успокаивало меня, давало надежду, что в ближайшее время моя жизнь не перевернётся с ног на голову, и всё будет более-менее хорошо. Но что-то изменилось, что-то не давало мне покоя, что-то было не так, когда я уходила в последний раз. Это заставило меня нервничать. Я начала осматриваться, пытаясь найти это что-то. Я была уверена, что это мне совсем не понравилось, но остановиться я уже не могла. И вскоре мой взгляд упал в фотографию в рамке, стоящую на кофейном столике у дивана. Фото со свадьбы. Фото мамы.

Меня словно ударили кувалдой, а добивать не стали. Сердце рухнуло в пятки, и я на какое-то время забыла, как дышать. Я словно оказалась в коконе, в полной темноте и без воздуха, отделённая от всего остального мира, медленно умирающая изнутри. Но я собралась с мыслями и вернулась к реальности, хоть и было бы лучше не выходить из кокона. Теперь я была жутко подавлена, мне хотелось разрушить весь дом, сломать всё то, что возможно сломать, и в то же время спрятаться под одеялом и реветь до того, как слезы полностью не закончатся в моём организме. Но вместо всего этого я спросила у брата, кивнув на фото:

— Что это, Джошуа?

— О чём ты? А... Это фото со свадьбы мамы с папой. Мне оно понравилась, и я решил его поставить. А что? — на лице моего брата отобразилось полное непонимание происходящего, что меня жутко выбесило. Как он мог не понимать элементарных вещей!? Как он смел этого не понимать?!

— Сколько раз мне тебе говорить, что нельзя спускаться в подвал и вытаскивать оттуда что угодно, связанное с мамой?! Когда ты этого наконец-то поймёшь?! Ты что, настолько тупой, что не понимаешь, что от этого всего папе становится только хуже?! Почему ты такой жестокий?!

И тут пелена бешенства спала с моих глаз, и я увидела, что мой милый, вечно весёлый братишка стоит и плачет. И это я довела его до такого. Его сестра довела его до слёз, забыв, что он ребёнок. И я его ещё называла жестоким.

«Боже, я отвратительна. Может, реально лучше было бы просто взять и исчезнуть. Но это потом, сейчас нужно успокоить его. Исправить то, что я натворила».

Я опустилась на одно колено, чтобы быть примерно одного роста с Джошем, и обняла его. Я гладила его по волосам так, как раньше делала мама, что его успокаивало намного быстрее обычных обнимашек, а, когда он успокоился, я отошла и взяла фото.

На нём было фото со свадьбы папы и мамы. Он в чёрном смокинге, с бородой, приведённой в порядок, намного худее, чем сейчас, выглядел намного лучше, чем в настоящее время. Мама была в шикарном платье, с шикарными укладкой и макияжем, с шикарным всем, что у неё было. Она была шикарна. И они были такие счастливые.

«Надо прекратить смотреть на это чёртово фото, иначе я разревусь прямо перед Джошуа, чего допустить нельзя».

Я опустила фото, быстро спустилась в подвал, вернула фото на место и так же быстро поднялась наверх.

— Больше никогда не ходи в подвал, ладно?

Брат кивнул, и мы вместе какое-то время сидели на диване и разговаривали о школе. Впервые за ближайшее время я даже посмеялась.

Вскоре входная дверь открылась, и в дом зашёл полный мужчина, сорока двух лет, с коричнево-зелёными волосами, в которых проступала седина, и глубокими голубыми глазами. На нём была красно-чёрная рубашка в клетку, затёртые чёрные джинсы, тёмно-серая короткая дублёнка и серые замшевые броги. Его лицо было покрыто кучей морщин, которые не подходили его возрасту, и неухоженная борода. В его глазах была глубокая печаль, которую он пытался скрыть, но этого не выходило никогда.

«Боже, как же я скучала по папе».

Он увидел меня, и его глаза загорелись счастьем, хоть печаль и не пропала. Печаль не пропадала ни у кого из нас последние два года, и я его за это не винила. Он прекрасный отец, хоть и был погружён в горе и не мог работать пока никем, кроме механика, где платили жутко мало. Раньше он был прекрасным учителем начальных классов. Даже можно сказать, что это его призвание. Жалко, что больше он не мог там работать. Школы напоминали ему о маме, ведь именно там они познакомились и начали встречаться. А я на него и не давила. Он бросил всё: работу, друзей, свою жизнь, — лишь бы оберегать и заботиться о нас, его семье. Хотя ему нужно было восстанавливать свою личную жизнь и здоровье, о чём я ему и говорила, но он меня не слушал. Это меня огорчало, и мы часто из-за этого спорили.

Но сейчас, когда я увидела шок на его лице, сменяющийся счастьем, мне стало наплевать на всё: на то, что у нас столько проблем, что мы постоянно ссоримся: я любила папу, любила брата и буду делать всё, чтобы им было хорошо и чтобы они ни в чём не нуждались и как можно быстрее вышли из этого кокона печали.

— Ари? Ч-что ты тут делаешь? — в шоке спросил папа, я быстро подбежала и забрала пакеты, затем прошла и начала разбирать покупки.

— Это мой подарок тебе на Новый год, — я хмыкнула и почувствовала крепкие отцовские объятья, которые мне были так необходимы. Так же необходимы, как и мои объятья ему.

Папа сел на диван и включил первую попавшуюся программу по телевизору, а Джошуа ушёл в комнату. Я разобрала сумки в полной тишине, а, когда села рядом с отцом, он выключил звук и повернулся ко мне:

— Признавайся, кто заплатил за тебя залог? Неужели появился парень, готовый терпеть твою любящую приключения задницу?

Я фыркнула и закатила глаза:

— Нет, господи, пап, не нужны мне никакие парни. Мне мужчин в семье хватает.

— Ну, может, тогда девушка? — явно с надеждой спросил папа. Он давно уже хотел, чтобы у меня кто-то появился. Он волновался за меня и не хотел, чтобы я сорвалась. Он понимал, что кроме семейной, мне нужна дружеская поддержка и ещё, желательно, любовь, чтобы я не ушла, как мама. Хотя у неё было всё и не было ни одной причины делать то, что она сделала.

— Па-а-ап... — эти разговоры мне уже немного поднадоели, но мне нравилась настойчивость папы.

— Ладно-ладно, в любовь ты не веришь, но, может, в дружбу хоть чуть-чуть? — не сдавался папа.

Тут я замолчала. Знала, что это плохо и нужно было сразу сказать «нет», но я задумалась. Я не знала, кем для меня является Джаспер Фримэн. Он был чем-то вроде друга, но мы явно не дружили.

«Да и этот странный его поступок, когда он за меня заплатил. На что он вообще рассчитывал? Что я упаду в его объятья? Зачем он вообще это сделал?»

Моё замешательство заметил папа и решил действовать:

— Так, всё, теперь ты от меня не отвяжешься, пока всё не расскажешь. Я жду, — он скрестил руки на груди, ожидая великой истории, по типу «Ромео и Джульетта». Было жалко его огорчать своей убогой историей.

— Ну, есть один парень, которого я встретила в камере. Он пристал ко мне тогда, желая общения, а после решил, что мы друзья, хотя это не так, и заплатил залог. И я не знаю, как на это реагировать.

В глазах папы зажёгся шипперский огонёк, который означал, что этот разговор нужно быстро прервать, иначе он сразу же начал бы готовить нам свадьбу, хотя даже не знал, кем является этот недо-друг. Если бы папа узнал, что это Джаспер, то явно запер бы меня в своей комнате и никуда бы меня больше не отпустил. Он хороший человек, но богатеньких недолюбливал, как и я. Особенно, если они этого не добились. Но что, если я ошибаюсь и Джаспер, наоборот, понравился бы папе. Что было бы тогда? Вдруг мы бы реально могли стать друзьями и всё было бы с тех пор хорошо?

«Так, Арианна, спокойно, отгоняй от себя эти бредовые мысли, иначе сойдёшь с ума».

— Та-а-ак, обо мне поговорили, теперь поговорим о тебе, пап. Приглянул себе кого-нибудь? — спросила я, откинувшись на спинку дивана.

— Нет, никто и никогда не заменит мне вашу маму. Да и мне этого не нужно, знаешь же.

— Нет, не знаю, пап. Ты понимаешь, что должен жить дальше и найти себе кого-нибудь.

— Птенчик, я люблю только твою маму. И буду любить только её. И никто другой мне никогда не понадобится, — папа погладил меня по спине, пытаясь успокоить, ведь знал, что я скоро взорвусь; в общем, это помогло.

Я немного отодвинулась и, смотря на свои ноги, тихо-тихо произнесла, надеясь, что папа не услышит:

— Но она умерла, её нет, и ничего тут не сделать.

Но папа услышал, он явно расстроился, это точно было не то, что он хотел услышать. Папа отсел от меня и попросил пойти в свою комнату, что я и сделала.

Зайдя в комнату, я увидела угольно-чёрные стены, которые красила вместе с папой, ламинат «Бук Бавария», двуспальную старую кровать под окном, заправленную чёрным покрывалом, около которых две тумбочки из массива дерева, которые уже разваливались, чёрный пушистый ковёр и тёмный письменный стол со стареньким ноутбуком, который мне подарила мама на мой четырнадцатый день рождения. Пожалуй, единственная светлая вещь в моей комнате.

Я села за стол и открыла ноутбук. Услышав знакомый звук включения, я немного успокоилась. Он помогал мне вернуться хотя бы на секунду в прошлое, когда у нас было всё хорошо, когда наш дом не разваливался и снаружи, и изнутри, когда мама была с нами. Но сейчас не прошлое. Сейчас это сейчас. И то, что было, уже не вернуть.

Я быстро открыла папку «Эссе» и создала документ Microsoft Word. Затем зашла на электронную почту, куда мне скинули тему выпускного эссе, которое могло открыть мне путь в университет. Ну, если только моё сочинение выиграет премию, как самое лучшее в этой чёртовой школе, где правят деньги.

В мою кровь выбросился адреналин, и я сильно занервничала. Я уже видела электронное письмо, которое решит мою судьбу. Я была уверена, что они приняли мою заявку на написание этого эссе. Одобряли даже заявки тупых каков, которые ничего не смыслят в литературе. Я волновалась о теме. Мне могло повезти, особенно, если бы выпали такие темы, как «Печаль» или «Смерть». В них я знала всё и написала бы сочинение максимум за два часа. Но вот такие, как «Любовь» или «Дружба», то нет. Легче раздолбить телефон и уйти тусить на какой-нибудь рок-концерт, чем пытаться разобраться в этом. Но я собралась с силами и нажала на письмо, открыв его. Я промотала ненужный текст, в котором меня поздравляли с одобрением заявки и объясняли правила, и остановилась на слове, заключённом в кавычки и написанном капсом:

«ЛЮБОВЬ»

Сердце снова рухнуло в пятки. Я была к этому не готова. Теперь я могу паковать чемоданы и ехать на вокзал, ведь там мне жить и останется. Это был единственный шанс поступить в университет, а теперь, всего из-за одного слова, все мои мечты рушились. Я открыла документ Word и зависла над пустым листком. Мне нужно успокоиться, я словила настоящую панику, которая мешала мне придумать даже начало.

Я быстро спустилась на первый этаж и приготовила себе чай с ромашкой, который купил папа, его уже не было, видимо, ушёл спать, и быстро вернулась в комнату. Отпив чая и глубоко вдохнув, я немного успокоилась и смогла написать хотя бы тему и автора эссе. Далее я просидела час, а на листе всё ещё ничего больше не появилось. В итоге я взбесилась и написала одну-единственную фразу, которая и показывала мои чувства. Ведь так и должно быть в сочинениях? Ты должен выразить свои чувства и эмоции, опираясь на что-то определённое. Поэтому моей фразой была:

«Любви не существует».

А после я захлопнула ноутбук. Я устала, и голова начинала уже болеть от такого насыщенного дня. Нужно было почитать, чтобы расслабить нервы, я взяла томик «Тихий Дон» и прилегла на кровать. Я читала примерно до 22:23, а после услышала звук оповещения на своём телефоне и решила проверить. Включив телефон, я увидела, кто мне отправил смс — «Богатенький придурок». Наверное, неправильно было так назвать Джаспера, раз он заплатил залог, но я не могла по-другому.

Богатенький придурок: Снова привет)

Вы: Что тебе от меня надо?

Богатенький придурок: Ничего, просто решил пообщаться

Вы: Откуда у тебя мой номер?

Богатенький придурок: Секрет ;)

Вы: Ты меня за дуру принимаешь? Зачем ты мне пишешь, придурок?

Богатенький придурок: Почему ты вечно меня обзываешь? Я же тебе ничего не сделал.

Вы: Потому что ты придурок-сталкер. ОТВАЛИ!

Богатенький придурок: Не отвалю. Я хочу подружиться и не собираюсь отступать. Так что хочешь ты или нет, но мы поговорим. И точка.

«Мы поговорим и точка?! Я что, его кукла?! Что он себе позволяет?! Так, Ари, спокойно, легче будет быстро поговорить с ним сейчас, и он отстанет хоть на немного».

Пришлось сходить за ещё одним чаем, чтобы успокоиться окончательно.

«Может, мне необходимы уже и таблетки?»

Богатенький придурок: Почему ты меня так ненавидишь?

Вы: Я тебя не ненавижу.

Богатенький придурок: Тогда почему ты так ко мне относишься, словно я кусок дерьма?

Вы: Потому что ты кусок дерьма?

Богатенький придурок: Пожалуйста, ответь нормально.

Вы: Просто мне не нужны друзья и общение. Особенно, если эти «друзья» из школы.

Богатенький придурок: Друзья нужны всем, даже самым одиноким одиночкам.

Джаспер доставал меня ещё до двух часов ночи, рассказывая о своей «превесёлой» и «пресчастливой» жизни в огромном особняке, где он может заниматься всем, чем угодно и чем он захочет, и его трогать никто не будет. Меня уже даже начинало тошнить, но он решил лечь спать. Я была благодарна всему на свете, что он решил лечь спать и отстать от меня. Надеюсь, Джаспер больше не будет донимать меня. Мне хватало проблем в жизни и без него. Так что я решила забыть всё, что было сегодня. Забыть то, что расстроила отца, ссору с Джаспером, после которой он так и не отстал от меня, забыть о том, что довела до слёз брата. Вычеркнуть этот день из своей жизни, как вычеркнула уже множество дней. Это я и сделала, а после заснула со спокойной душой.

Спустя день, тридцатого декабря, я проснулась с сильнейшим ознобом, насморком, желанием разреветься и заблевать всю комнату. Классно. Только ломки не хватало. Ведь всё было нормально. Очень мне хотелось пойти с утра пораньше в аптеку за метадоном, чтобы снять всю эту хрень. А если папа уже проснулся? Что, если он увидит меня опять такой? Как же меня заебало его расстраивать. Почему я не могу быть нормальной?!

Я кое-как встала и быстро зашла в ванную. После того, как я умылась, мне стало немного легче. Хотя бы тряска унялась. Я вернулась в комнату и открыла шкаф. Надела на себя первое, что попалось под руку: чёрную майку, чёрные рваные джинсы, бело-чёрные кожаные низкие кеды и синее джинсовое пальто. После достала рецепт из тумбочки и сунула его в карман. Я взяла телефон и посмотрела на время. 6:13. Отлично, так хотя бы никто меня не заметит. Особенно хорошо, что папа не увидит мою трясучку. Поэтому нужно быстро, но очень тихо спуститься вниз и уйти из дома. Что я и пыталась сделать, но, когда я была уже у входной двери, я услышала скрип одной из ступенек на лестнице.

«Чёрт, папа».

— Ну и куда ты собралась в такую рань? — он стоял, скрестив руки на груди, в своей милой тёмно-синей пижаме в клеточку, как у всех мужчин, глаза всё ещё слипшиеся после сна. Он явно не собирался вставать так рано. А я его разбудила из-за своей ебучей наркозависимости. Молодец, тупица.

Мне было стыдно говорить это вслух, я достала листок с рецептом и показала его, не смотря и не подходя к папе. Он всё понял и хотел уже идти спать, как моя рука-предательница решила затрястись. Я быстро сунула её в карман.

— Когда был последний раз, когда ты ходила за метадоном? Только без вранья, — папа начинал закипать.

— Давно, не помню точно.

— Ари, ты издеваешься?! Это не какая-то фигня, которую можно пропускать! Чего ты добиваешься?! Смерти?! — папа кричал шёпотом, и от этого мне становилось только хуже. Я чувствовала себя сукой. И на что ты надеялась, когда решила, что сможешь так легко бросить, дура? — Я потерял уже твою маму. Не хватало и тебя потерять, Ари.

— Хватит.

— Что хватит?!

— Я больше не буду пропускать, честно. Не упоминай маму. Не в этом контексте, — я буквально прошипела это, чем и обидела папу. Я видела это. Он потерял дар речи, отрицательно покачал головой, буркнул что-то по типу «делай что хочешь» и поднялся в свою комнату. А я ушла как можно скорее, чтобы вычеркнуть этот момент, как всё, что мне не нравится.

* * *

— Ещё раз пропустите, больше метадона не получите, — буркнул фармацевт, мужчина азиатской внешности, который явно был не в духе работать в такую рань перед Новым годом. В ответ от меня от получил лишь натянутую улыбку. Я видела его не в первый раз, и это был не первый раз, когда он говорил об этом.

Вскоре он принёс небольшой стаканчик с зелёной жидкостью, которую я быстро выпила залпом, когда убедилась, что в аптеке нет никого знакомого или из школы.

Поставив стаканчик на стол кассы, я быстро вышла, услышав, как фармацевт крикнул мне в спину «не за что». В лицо мне ударил холодный ветер, и я сильнее уткнулась в воротник тёмно-зелёной кожаной парки. Вокруг всё светилось белым из-за снега, что заставило меня прищуриться. А падающие с неба хлопья садились прямо мне на ресницы и попадали в рот.

«Ненавижу зиму».

После ссоры с отцом я не особо спешила домой. Не хотела видеть его расстроенное лицо, которое разбивает мне сердце.

«Какая же я сука, раз могу так поступать с ним. Ты тупая, эгоистичная тварь, Арианна Гилмор, смирись с этим, раз не хочешь меняться. Лучше остаться одной, чем страдать из-за одного. Не забывай этого».

Я гуляла по заснеженным улицам района около трёх часов, и этот вид успел мне поднадоесть. Уже начало светать, и это бесило меня ещё больше. Вместе с Солнцем на улицах появляется всё больше людей, а толкаться, чтобы пройти, мне совсем не хотелось, ведь найдётся умник, который не подвинется по просьбе, а потом ещё и наезжать будет.

«Ненавижу людей».

Но в один момент я наткнулась на парня, девятнадцати лет, с иссиня-графитовыми волосами и тёмными жёлто-коричневыми глазами. На нём была ободранная бежевая куртка, рваные джинсы и потрёпанные кеды. На голове была тёмно-серая шапка, которой место на помойке, а не на человеке, в общем, как и всей остальной одежде. Он сидел у стены на разобранной коробке, которая явно не помогала ему не отморозить свой зад. В руках у него была гитара, а рядом сидел пёс с кварцевой шерстью в антрацитовые пятнышки, который вилял хвостом и был рад всех видеть, в отличие от людей. Мы не достойны собак. Парень пел, а этот голос я узнала бы из тысячи.

— Риф Шеферд, — протянула я, подойдя к парню. Он прекратил петь и посмотрел на меня. Сначала у него на лице отобразилось непонимание, а после радость, которую невозможно было скрыть. Пёсик тоже был рад меня видеть и хотел сорваться с места, но без разрешения хозяина не стал это делать.

— Арианна Гилмор. Боже, я не видел тебя год! Как дела?

— В норме. Ну, явно лучше, чем у тебя. Но по правилам приличия я должна спросить, как у тебя дела?

— Нормально, не буду спорить, что идеально, ты и так всё видишь. Как же я рад тебя видеть, маленький чертёнок. Я нереально соскучился, как и все мы.

Риф был моим лучшим другом. Когда я познакомилась с наркотиками после смерти матери, то он нашёл меня в предсмертном состоянии на заброшке, где я пряталась от отца. Он отнёс меня в дом банды, где состоял. Ну как дом, заброшку, которую групка бандитов и бунтарей, иногда принимающих наркоту ради веселья, привела хотя бы в какой-то порядок. Риф привёл меня в себя, мы познакомились, он стал первым, кто узнал о смерти матери. После он сказал, что не позволит мне умирать в какой-то подворотне из-за глупости. Если хочу, то могу губить себя тут. Я согласилась. Но Риф тоже не без греха, поэтому мы занимались глупостями вместе. Не подумайте, никакого секса между нами не было, только наркотики. Риф мне как крутой старший брат, а я против инцеста.

— Я тоже соскучилась по вам. Особенно по тебе, Багги, — я погладила пёсика за ухом и вернулась к разговору с Рифом, сев возле, — Но ты всего лишь на год меня старше, хватит меня звать маленькой.

— Ты была и есть маленькая, уязвимая девочка, которой нужна поддержка, — он хмыкнул и потрепал меня по волосам, — А ещё тот, кто будет заставлять тебя надевать шапку в такую погоду! А ну быстро надень, — он стянул с себя шапку и нацепил на меня.

— Риф, я не могу, ты же совсем тут замёрзнешь, — я снова надела на него шапку, в итоге мы играли в горячую картошку шапкой, пока Риф не толкнул меня в небольшой сугроб снега, рядом с местом, где мы сидели. Багги залаял, а Риф засмеялся. Хоть я и возмутилась, но тоже засмеялась. Я провела в той банде лучшие дни в своей жизни, а ведь всё благодаря этому неуклюжему засранцу, которого я любила всем сердцем.

— Ты в завязке? — к этому вопросу я была не готова, но где-то внутри я ожидала его.

— На метадоне. Пытаюсь бросить, скоро совсем откажусь. Не хочу больше расстраивать отца. А ты?

— Тоже почти бросил. Вот... — он приподнял гитару. — Пытаюсь ступить на путь истинный.

Я фыркнула.

— А что насчёт остальных?

— Да всё вроде бы так же. Несколько людей ушли и столько же пришли. Всё как обычно. Ну, а если подробнее, то у Джима родился ребёнок, Саманта просто ушла, не сказав ни слова, а после мы её доставали бухой из какого-то бара и теперь она состоит в сообществе анонимных алкоголиков, где зовёт себя Луизой. А... — он не договорил, мне было интересно узнать и про других моих бывших друзей, но кое-кто меня волновал намного больше других:

— А как... — время перебивать настало у Рифа. Он знал, о ком я хочу спросить. Любой из банды узнал бы.

— Тебе давно пора бы его забыть. Он делал тебе больно и не чуть-чуть. И твоя надежда на то, что он в какой-то момент изменится... Это глупо, Арианна, — Риф включил старшего брата и начал вправлять мне мозги, но мне была наплевать. Он говорил мне это не впервые, и каждый раз меня это жутко бесило.

— Я поняла, я знаю это, Риф. Забей, зря я это спросила.

— Просто я не хочу, чтобы ты наделала ошибок, малышка.

— Знаю. Я и не буду делать ничего глупого, честно. Прости, что заставила волноваться, — я встала и отряхнула задницу от снега, затем залезла в карман, достала оттуда однодолларовую купюру и протянула Рифу: — На, держи, чтобы твой голос не затих, тебе нужна сухая задница и, хоть я и не могу дать тебе несколько миллионов на покупку дома, я могу внести хотя бы маленький вклад.

— Я не приму. Чертёнок, они нужны тебе и твоей семье.

— Тебе они нужны больше, так что отказа я не приму, — я засунула купюру ему в карман куртки и потрепала по волосам, — смотри не потеряй и выходи хотя бы иногда на связь, ладно?

Он кивнул, а я пошла домой.

Где-то на половине пути мне написал Джаспер:

Богатенький придурок: Снова привет)

Вы: Привет

Богатенький придурок: Что, даже без сарказма?

Вы: Будешь и дальше так себя вести, будет и сарказм.

Богатенький придурок: Ха-ха! Как проходит день?

Вы: Никак, погуляла, встретила старого знакомого.

Богатенький придурок: Видимо, у кого-то был реально хороший день?

Вы: Может быть

Богатенький придурок: Я рад. Слушай, наверное, странный вопрос, но... У тебя есть парень?

Вы: Тебе-то какая разница?

Богатенький придурок: Просто интересно. Если нет, то были раньше?

Вы: Это допрос?

Богатенький придурок: Нет, просто стало интересно.

«Просто интересно? Этот придурок решил лезть в мою ЛИЧНУЮ жизнь просто из-за какого-то ебучего интереса?! Да пошёл он нахер, если считает меня шлюхой и решил убедиться в этом! Пошли все нахер! Ненавижу этот мир!»

После этого я игнорировала Джаспера, но он не доставал меня:

Богатенький придурок: Арианна?

Богатенький придурок: Эээй

Богатенький придурок: Ау

Богатенький придурок: Прости, если обидел тебя, я не хотел.

После этого он отстал от меня, оставив меня в покое. Я гуляла до вечера, шаталась по улицам и иногда заходила в магазины, делая вид, то интересуюсь продукцией, чтобы хотя бы чуть-чуть погреться. А также старалась избегать любых подростков. Вдруг кто-то из них учится в моей школе? Мне не надо, чтобы про меня распустили тысячный слух. Ученикам Middle-side никогда не надоест выдумывать слухи. Ведь это та-а-ак весело придумывать сказки про того, кто и так ни с кем не общается.

Вернувшись домой, я почувствовала запах жульена. Обычно его готовила мама. Но мамы нет... И либо у меня глюки, либо папа считал себя в чём-то виноватым. Я сняла куртку и прошла на кухню. У меня не было глюков, значит, осталось узнать, почему папа считал себя в чём-то виновным.

— Пап? — я подошла к нему, и запах прекрасного блюда сильнее ударил в нос. Клянусь, я готова была душу продать за жульен, — Что-то случилось?

— Ничего, просто решил, что после того, как мы поссорились, нужно достойно помириться, — он улыбнулся и кивнул на это произведение искусства.

— Пап, мы не ссорились, мы просто поспорили, вот и всё. Это бывает у всех, — я не смогла не улыбнуться в ответ. Взяв вилку, я уже собиралась отщепить кусочек прямо из противня, как папа осторожно, но оттолкнул мою руку, я наигранно возмутилась: — Что? Это было приготовлено для красоты? Я весь день не ела и жутко хочу попробовать этот шедевр.

— Тогда сядь за стол и подожди. Принцессам не пристало кушать, словно свиньям, — папа подмигнул, а я села за стол.

— Принцессам не пристало ждать.

Вскоре к нам спустился брат и сел рядом со мной. Папа положил всем жульена на тарелки. Мы ели и разговаривали о том, как у каждого прошёл день. Брат не смог не похвастаться тем, что весь день прособирал старенький лего и смог выстроить какую-то новую фигню. Я и не удивилась, но при это не могла расстроить брата, по этом сделала вид, что меня это поразило. Папе дали на каникулы выходной, потому что видели его ужасное состояние, уже просто кричащее об отдыхе, поэтому он решил потратить весь день на заполнение холодильника и починку техники в доме, чтобы этого не пришлось делать мне в свободное время. Я была ему очень благодарна.

Доев, папа пожелал нам сладких снов и ушёл спать. Я немного поговорила с братом, а после, когда мыла посуду, Джошуа подошёл ко мне и попросил уложить его спать. Обычно это делала мама, и он не просил этого делать уже два года. Это вызвало у меня подозрения, но нападать на маленького мальчика прямо перед Новым годом не стоило, поэтому я решила отложить этот разговор на потом.

Домыв посуду, мы с братом поднялись к нему в комнату, а зайдя, я увидела детские синие обои с динозавриками, которые уже начали отклеиваться, тот же ламинат, что и у меня в комнате, но почти полностью закрытый ковром в виде разноцветного пазла. Маленькая детская синяя кровать в виде машины стояла у левой стены, рядом с ним тумбочка со светильником-собакой. Небольшой письменный стол, просто заваленный учебниками и книгами, а так же просто куча игрушек.

Я уложила его в кровать, выключила свет и включила светильник. Правда признаю, что святящаяся собака выглядела жутко, и я бы не смогла спать с такой, но брату нравилось, значит, должно было нравиться и мне. Джошуа всунул мне какую-то сказку. Я начала читать. Вроде и не так убого, хотя я давно выросла из возраста, когда мне такое нравилось, но когда я дошла до середины, брат меня перебил:

— Что-то не так, — это должен был быть вопрос, но это не было им. И это меня напрягло.

«Почему он может читать меня, словно раскрытую книжку, а я никого из семьи? Я, что, единственная, кто забыл закрыть свою душу и эмоции на замок после смерти мамы?»

— О чём ты?

— Ты не спросила, почему я попросил тебя уложить меня. Если бы было всё нормально, то ты бы никогда не проигнорировала бы это. Что случилось?

— Просто... Пирожок, жизнь взрослых очень сложная, и я не хочу тебя посвящать в мои проблемы. Они не для детских ушей.

— Ну хотя бы одну, Ари, пожалуйста. Я не хочу быть в этом доме, словно призрак, которого не замечают. Вы словно пытаетесь забыть обо мне, как о страшном сне. Скрываете всё, что происходит где-то внутри вас. Я не могу так больше. И хотя бы одна проблема, в которую меня посвятят, сможет вернуть меня из этих мыслей. Я знаю, что я неправильно думаю, но по-другому не могу.

Господи, я и не думала, что в маленькой голове Джошуа крутятся такие ужасные мысли. Я не понимала, что за широченной улыбкой людей, может скрываться что-то грустное, настолько, что может свести в могилу. Как я не могла этого понять, после того, что сделала мама... Я не могла позволить, чтобы это повторилось ещё хоть с кем-то.

— Л-ладно... Но если пообещаешь, что больше никогда не подумаешь о таком, а если и подумаешь, то сразу же мне расскажешь, ладно?

— Конечно! — глаза брата засветились в надежде на какую-то глубокую тайну, которую я сейчас собираюсь раскрыть ему. Словно я знаю тайну убийства Кеннеди.

— Мне прислали тему очень важного сочинения, которое может мне открыть путь в университет. Я мечтала, чтобы темой было то, что я знаю, и которую смогу спокойно расписать, но... Как ты знаешь, всем в нашей семье жутко не везёт. И мне выпала «Любовь». А я в ней полный профан. Я вообще не понимаю её и не считаю, что она существует.

— Ари, но она существует.

— Что? Почему ты так считаешь?

— Я не знаю про любовь между мальчиками и девочками, но... Я люблю тебя и папу, папа любит нас. И ты не можешь отрицать то, что любви между нами нет. Мне кажется, она бывает разная, — он пожал плечами, а я выпала в осадок от того, какой мой маленький братишка на самом деле умный.

Я извинилась, что не смогу дочитать сказку, поцеловала его в лоб и просто побежала в свою комнату. Я не могла упустить этот момент вдохновения, которое просто лилось из меня, и я прямо чувствовала тень музы, которая шла следом за мной в мою комнату.

* * *

«Что такое любовь? Многие говорят, что это волшебное чувство, которое каждый человек должен пережить хотя бы раз за свою жизнь. Кто-то, наоборот, её терпеть не может, а кому-то она безразлична. Под термином «любовь» все подразумевают отношения между мужчиной и женщиной с выходом на семью. Но ведь она разная. Любовь существует не только в романтическом плане. Друзья любят друг друга или члены семьи. Но это нельзя назвать одним и тем же. Романтической любви не существует, это выдумка людей, чтобы как-то приукрасить их бессмысленные жизни. Но есть другая.»

Пустота. Всё исчезло. Всё это великое вдохновение, которое переполняло меня, вылилось вот в это дерьмо. Почему я такая убогая? Я разозлилась и захлопнула ноутбук. Конечно, потом я проверила, не разбила ли его, а когда это сделала, то быстро приняла душ, переоделась в пижаму, вырубила свет и легла спать.

* * *

Я проснулась от будильника, который завела на 11:00, иначе бы проспала до обеда, а сегодня я этого делать не хотела. Новый год. Для кого-то ведь это самый любимый праздник в году. Кому-то нравился собачий холод, непонятно откуда взявшееся дерево в доме, которому раньше не были бы рады, непонятный толстый мужик в красном костюме и носки на камине. Зачем вешать носки на камин? Их носить надо, а не вешать куда попало. Я нехотя встала с кровати, потянулась, подошла к окну и отодвинула шторы, но, когда свет ударил в глаза, быстро вернула их на место.

«Ненавижу Новый год».

Я быстро собрала вчерашнюю одежду с пола и нацепила ей. Знаю, для кого-то это покажется мерзко, но у меня не было кучи одежды, чтобы менять её каждый день. После я быстро умылась и хотела спуститься на кухню, где уже явно стояла наряженная ёлка, которую поставил ночью папа, чтобы, как всегда, удивить Джошуа, но мой брат перехватил меня, как только я вышла из комнаты.

— Ну и где мой подарок?

— О чём ты, гремлин?

— Новый год, время дарить твоему брату-ангелочку подарок, как хорошему мальчику, — маленький засранец протянул руку и ухмыльнулся, зная, что у меня припасён ему подарок. Я кинула ему ключи от двери в гараж:

— В гараже, на рабочем столе папы — я подмигнула брату и спустилась. Пожалуй, даже такой ужасный праздник может скрасить любящая семья.

Спустившись за бегущим на кухню Джошем, я увидела папу, у которого в этот раз совершенно ничего не получалось приготовить: тосты у него сгорели, молоко убежало, а в клюквенный соус он пытался добавить то, чего там быть явно не должно.

— А где же костюм Санты? — я подошла к нему и поцеловала его в щёку. Он был в привычной рубашке в клетку и джинсах. Папа дёрнулся от испуга, он не ожидал увидеть своего Гринча так рано и в таком хорошем настроении, — Мне кажется, что тут что-то идёт не так, помочь? — я забрала у него перечницу и поставила рядом.

— Да, пожалуйста, — я начала помогать папе с готовкой, исправляя всё, что он натворил, пока я не проснулась. — Вижу, ты в хорошем настроении.

— Да, с утра мне попался один очень наглый гном, который резко поднял уровень счастья в крови, который понизил снег и холод.

— Он опять выпрашивал подарок? — отец устало вздохнул.

— Ты же знаешь своего сына, — я усмехнулась.

— Останешься сегодня вечером или как всегда уйдёшь? — у папы в голосе была надежда, что я останусь, но я не могла. Не могла сидеть и делать вид, что всё в порядке, когда всё ужасно. Делать вид, что мамы никогда и не было в наших жизнях. Я просто так не могла, но и расстроить отца с самого утра — тоже.

— Не знаю.

— У меня есть для тебя подарок.

— Подарок? Ты что, не нужно было. Лучше бы на деньги сделал что-нибудь более важное, чем подарок мне.

— Нет ничего важнее, чем сделать подарки собственным детям на праздник. Помнишь мою старую машину?

— Которая почти развалилась? Да.

— Я несколько месяцев чинил её, и теперь она в полном порядке. Так что, если тебе будет не стыдно и когда ты получишь права, то будешь кататься на ней куда, когда и с кем захочешь.

— Ты даришь мне свою машину? — я была в полном шоке; она была у папы с его подросткового возраста и любил он свою машину настолько, что несколько раз отказывал маме сдать свою крошку на металлолом. И я даже думать не смела, что он отдаст её мне. — Господи, пап, это... Это просто восхитительно! — я обняла его так крепко, как только могла. Он точно этого не ожидал, потому что смутился и неуклюже обнял меня в ответ. Но когда я отошла, меня ждал ещё один сюрприз.

— Это ещё не всё, — папа отошёл ненадолго, а потом вернулся с розовой глянцевой книжкой. — Это дневник твоей мамы. Я разбирался в подвале и решил, что тебе будет интересно его почитать.

— Я не возьму его. Зачем ты вообще полез в подвал? Ты не пьёшь таблетки, а теперь и в подвал полез. Ты хочешь, чтобы твоё психическое состояние ухудшилось? — меня начало трясти, а на глаза навернулись слёзы.

Это не была ломка. Это было жуткое бешенство от такого наплевательского отношения отца к самому себе. Как он не мог понять, что он должен заботиться о себе, чтобы быть с нами? Почему он не мог этого понять?!

Папа положил дневник на стол, ничего не говоря. И так же молча мы продолжили готовить. А когда ближе к вечеру закончили, и папа ушёл в комнату немного вздремнуть, я взяла мамин дневник, положила его на свой рабочий стол в комнате и пошла на улицу.

* * *

21:32.

Я сидела в парке на лавочке, совсем одна, смотря на то, как до сих пор падает ебучий снег, и все радостно гуляют.

«Как же меня это бесит. Бесят снежинки, бесят младенцы в колясках, которые орут от холода, и бесят их мамаши, которые не могут до этого додуматься и увезти своих выродков домой. Бесят «счастливые» семьи, которые во все остальные дни в году готовы убить друг друга. Бесит эта ложь. Бесит этот испорченный мир. БЕСИТ! Но, раз я всё это так ненавижу, так почему сижу тут и реву, вместо того, чтобы сейчас быть с семьёй. Ах, да, я совсем забыла. Моя семья такая же лживая».

Я сидела так уже полчаса, и слёзы почти закончились. Мне хотелось просто исчезнуть. Сбежать от всего в мире, чтобы меня больше никто не тронул.

Я смотрела на свои ноги и вытирала оставшиеся слезы, когда я увидела подошедшего ко мне мужчину. Подняв взгляд, я поняла, что это мистер Диккерсон, полицейский, лет тридцати трех, и бывший лучший друг моего отца. После смерти мамы он всячески поддерживал нашу семью и помогал, чем только мог, хотя у него самого забот хватало: две маленькие дочки, не самая безопасная работа, ипотека, но это не мешало ему иногда выгораживать меня, хотя я даже не слушала и продолжала повторять свои ошибки. На нем были надеты длинное тёмно-синее пальто, синяя джинсовая куртка, чёрные брюки чинос, чёрные носки и белые кожаные низкие кеды, а на шее завязан серый шарф. В отличие от остальных его сверстников, он не потерял чувство стиля. Это было круто. Он мне нравился. Пожалуй, только в его семье никто не врал, что всё отлично, и если всё просто ужасно, то они об этом говорили. Это многого стоило.

— Здравствуйте, мистер Диккерсон.

— Здравствуй, Арианна. Что ты тут делаешь в новогоднюю ночь?

— Просто не хочу быть дома сейчас.

— Поссорилась с отцом?

— Нет, правда, всё хорошо, не переживайте. А вы тут почему?

— В магазин ходил, утром забыли взять кое-какие продукты, — он мило улыбнулся и приподнял пакет из продуктового магазина, после опустил руку и продолжил: — Слушай, в новогоднюю ночь никто не должен быть один. Пошли со мной, жена не будет против, да и девочки по тебе соскучились, ведь ты им с младенчества как сестра. Прошу, не отказывайся.

— Я не могу, мистер Диккерсон. Новый год — это семейный праздник, я буду только мешать. Спасибо за приглашение, но принять его я не могу.

— Твой отец был мне как брат, пока не отказался от всех, кроме семьи, так что душевно ты тоже моя семья. Отказа я не приму. Давай, вставай и пошли.

Я немного улыбнулась, вытерла оставшиеся слёзы и встала. Мы прошли к нему в машину — «Borgward BX7» чёрного цвета, в которой очень приятно пахло. Я не знаю, что это было, но мне всегда нравился. Всю дорогу я почему-то думала не о своей семье или бывших друзьях, а о Джаспере. Он вечно меня донимал своими смсками целыми днями, а сегодня даже точку не прислал. Чёртов придурок.

* * *

Через какое-то время мы подъехали к большому двухэтажному дому из тёмно-коричневого кирпича с чёрной черепицей на крыше. Милый дом довольно-таки обеспеченных людей, который я знала чуть ли не наизусть. Мы зашли, и я увидела большую гостиную с белым роялем, камином, огромным пушистым белым ковром и чёрными диваном и креслами. На стенах висело кучу фотографий семьи мистера Диккерсона. На одной, которая висела прямо около входа, и на которую я немного залипла, они были на море. Его жена, шикарная женщина, тридцати двух лет, с прекрасными, даже идеальными коричневыми локонами и глазами цвета синего кобальта, обнимала мужа одной рукой, и они вместе держали двух своих дочерей близняшек, лет восьми, с карамельными волосами и лазурно-синими глазами. Это был пример идеальной семьи, к которой стремились все, но получалось лишь у одного процента. Я со своей семьёй в это число не входили.

Почти сразу, как я сняла куртку, на меня набросились две девочки, в одинаковой одежде: жёлтых платьях с цветочным принтом и таких же жёлтых балетках. Их зовут Келли и Эйлин, и они мне правда были как сёстры. Я с того самого момента, как они родились, была рядом с ними. Семья мистера Диккерсона часто заходила к нам, когда наш дом ещё не разваливался, а мы к ним. Бы и правда были словно одна огромная семья. И всё было идеально, пока...

— Арианна! Мы так рады тебя видеть! Как дела? — меня и вправду удивляло, как они умудрялись так спокойно говорить в унисон и вообще не беситься от этого. Меня давно бы это уже вывело из себя.

«Хотя надо признаться, меня всё выводит из себя».

— Всё нормально, я тоже рада вас видеть, — я не могла не улыбнуться в ответ. Они были как маленькие акулы, увидевшие свою добычу. По-другому их широченные улыбки описать было невозможно.

— А как дела у брата? Почему он не с тобой? А он про меня спрашивал? — это говорил Эйлин. Она с самого начала проявляла знаки внимания к Джошуа, мне это нравилось. Было очень мило, когда она засмущалась и начала краснеть, а Келли ещё и подкалывать сестру стала, из-за чего они обе убежали на второй этаж в свои комнаты, не дав мне даже попытаться ответить на вопрос.

После этого из кухни вышла жена мистера Диккерсона — Энн, милая женщина в сером свитере с хомутом, чёрных кожаных узких брюках и белых пушистых тапочках. Она вытирала руки кухонным полотенцем. Энн поздоровалась и попросила помочь с готовкой, если мне не трудно. Видимо, сегодня во мне все видели повара. Но мне не было трудно, поэтому я согласилась.

Пока мы готовили, успели поговорить обо всем. Даже о том, о чём совсем не хотелось говорить. После смерти мамы мне все говорили, что она всё ещё живёт в моей душе и сердце, и что я на неё так похожа, что, наверное, папе будет сложнее вдвойне.

«Они нормальные вообще? Говорить такое почти сразу, как умер родственник. Психи тупорылые. Я совсем не похожа на маму, ни внешне, ни душевно. И я не собираюсь резать вены в ванной, пока все остальные пошли в парк развлечений, чтобы отпраздновать ебаный день Канады. Шикарно!»

После этого мы все кушали, говоря ни о чём и больше не вспоминая мою маму, чему я была очень благодарна. Я бы не выдержала ещё один разговор об этой женщине за сегодня. Мы вместе встретили Новый год, мне даже дали шампанского — весело, что жена мистера Диккерсона всё ещё считала, что я почти не пью. А после меня отвезли домой.

* * *

Когда я зашла, то увидела очень подавленного папу, сидящего за кухонным столом. Всё уже было помыто и убрано, даже ёлка пропала. Мистер Диккерсон не стал заходить, хотя я предлагала. Он знал, что папа не особо будет рад видеть гостей в такое время. Папа мельком посмотрел на меня, а после показал на стул напротив, приглашая меня присесть, что я и сделала.

— Как провела Новый год? — спросил папа. На столе было уже около пяти сложенных в малюсенькие квадратики салфеток, а в его руках была новая. Он явно волновался. Может, нужно было хотя бы позвонить и сказать, что со мной всё нормально?

— Мистер Диккерсон меня пригласил вместе с ними отпраздновать, я согласилась.

— Твоя мама любила Новый год. Один раз она объехала полстраны, чтобы собрать всех родственников за одним столом. Помнишь? — он вздохнул, а мне стало тошно. Как он мог так просто говорить о ней? Как он мог так наплевательски относиться к себе особенно после того, что было утром? Как он мог?

— Хватит, пап, — я опустила голову, на глаза навернулись слёзы, но я быстро их прогнала. Я не могла показывать слабость перед папой. Я не была вправе это делать. — Это плохо для... — отец меня прервал:

— Плохо для чего? Психического здоровья? Боже, Ари, почему ты постоянно это повторяешь? — папа бросил салфетку на стол и направил взгляд на меня.

— Потому что это у тебя проблемы с этим, пап. Если будешь говорить об этом всём, то тебе станет только хуже. Я этого не хочу.

— С моим психическим состоянием всё в норме, Ари, — голос папы стал грубее, что меня удивило.

Он впервые так со мной говорил со смерти мамы. Хотя, наверное, надо было и раньше мне надавать по башке, чтобы вела себя нормально, но этим занималась в основном мама, а папа не мог занять её место. Он встал, немного помолчал, посмотрев на свои ноги, потом снова на меня.

— Но вот что стало с твоим? — в его взгляде было столько боли, сколько не было даже на похоронах матери. Моё сердце словно проткнуло одной огромной, острой занозой изо льда. — Прошло уже два года, Ари. Два! Маму уже не вернуть, надо жить дальше, — я не дала ему продолжить:

— Да ты сам не живёшь дальше, пап!

— Но я хотя бы могу смотреть на её фото, — увидев на моём лице полное непонимание, он продолжил: — Да, это я попросил Джошуа достать то фото со свадьбы, а ты его убрала обратно, — я совершенно не ожидала это услышать. Я готова была готова принять даже то, что он убил человека, но не враньё от него. Его состояние не было в порядке. Он НЕ был в порядке, — Надеюсь, когда-нибудь ты сможешь посидеть с нами хотя бы на каком-нибудь празднике. Нам с Джошуа тебя очень не хватает.

После этого он ушёл. Я немного посидела, а после мой взгляд упал на мамин дневник. Я долго сомневалась, но потом быстро забрала его и ушла в комнату. Там я кинула его на рабочий стол и упала на кровать. Через какое-то время я взяла пижаму и ушла в душ. Тёплая вода немного привела меня в норму и...

«Боже, почему я не могу быть нормальной дочерью? Я только и делаю, что огорчаю папу. Как я могу так поступать с ним, с единственным искренне любящим и оберегающим меня человеком? Наверное я реально просто тупая, эгоистичная сука, вот и всё».

* * *

После душа я ещё около часа пыталась писать эссе, но у меня ничего не выходило. Я собиралась уже сломать от нервов и того, что я ничего не могу сделать с этим долбаным сочинением, как мой взгляд упал на розовую блестящую обложку. Моё сердце на несколько секунд перестало биться, лёгкие перестали работать, и я перестала дышать, всё в моём организме просто поставило свою работу на паузу. Казалось, что сейчас и весь мир остановился. Но вскоре всё вернулось в норму, на улице дунул ветер, заставив стекла затрещать, в соседней комнате упала игрушка, которую, видимо, брат свалил, ворочаясь во сне, и я тоже вернулась в реальность.

После о-очень долгих сомнений я всё-таки решила открыть книжку. Я медленно осмотрела страницу, жёлтая бумага с углов была покрыта разноцветными завитушками. Посередине ровные, поднимающиеся вправо строки, буквы тонкие, изящные, но в них заметна приобретённая индивидуальная форма: крючки тонкие, но буквы сильно наклонены и как бы решительно фиксированные. Почерк, который я узнаю из тысячи. А в правом верхнем углу небольшое фото по типу тех, которые клеят на первые страницы школьных дневников, на котором изображена девушка, лет четырнадцати, с прямыми, длинными волосами цвета гуммигут и глазами, словно старый лён. С идеальным лицом и прелестной улыбкой. Идеальная, какой была всегда.

«Господи, почему я не могу смотреть на маму?»

В итоге мои глаза полностью заполнились слезами, а в душе поселились бешенство и ненависть. «Как она могла так поступить?! Как она могла просто взять и самоубиться?! Она даже не оставила записки! Что с ней, блядь, было не так?!»

Я со всей дури кинула дневник в стенку. Все мои щёки уже были мокрыми, а слёзы всё не прекращались. Как же меня это дерьмо бесило. Я уткнулась в свои ладони и истерила около получаса. А после вспоминала всё, что думала насчёт мамы, и появилось желание сдохнуть тоже. «Почему я такая тварь?»

Когда я полностью успокоилась и только изредка остаточно всхлипывала, я подняла дневник мамы, привела его в порядок и положила в выдвижной шкафчик тумбочки, стоящей около кровати. А после постаралась забыть про него. Но одной мне с этим нельзя было справиться, поэтому я взяла телефон и написала смс:

Вы: Не спишь? Прости, но мне нужна помощь.

Я проснулся по будильнику в восемь часов утра, как и всегда в выходные, встал и раздвинул шторы на окне, чтобы солнечный свет заполнил мою комнату. На улице шёл снег, всё было белым-бело, так красиво, что будто в сказку попал. Я быстро оделся в тёмно-синие брюки чинос, светло-коричневую футболку с длинным рукавом, чёрный кожаный браслет и коричневые кожаные низкие кеды. После я привёл свои лицо и волосы в порядок, напевая какую-то назойливую новогоднюю песенку, и уже собирался взять телефон, чтобы написать Арианне, как в мою комнату вошла Эвис.

Она была счастлива, словно ребёнок, как и во все другие праздники, но даже сейчас она не уступила родителям и не нацепила на себя платье, как у какой-нибудь куклы, а надела футболку с круглым вырезом и горизонтальными чёрными, белыми и бордовыми полосками, голубые джинсовые шорты и такие же низкие кеды и свой любимый золотой вязаный открытый кардиган.

Эвис быстро подошла ко мне, словно подлетела, выхватила мой телефон и засунула в свой задний карман:

— Забыл, что сегодня день без телефонов?

— Прости, забыл, — я развел руками. А ведь я и вправду забыл, что у нас с самого детства существует правило, что во время праздников все сдают свои телефоны и складывают в коробку, чтобы мы смогли пообщаться, а не тупо сидеть в них. Мне это нравилось. Я вообще не фанат телефонов, ну, до последних нескольких дней, а тут можно без них провести весь день, и тебя никто в этом не упрекнёт. Мне кажется, это было единственное идеальное правило в моей семье.

— Итак, мой самый любимый братец во всей Вселенной, хоть ты полнейший придурок и супер-скрытный засранец, я не могу тебе не вручить этот супер-пупер-крутой подарок. Прошу, не благодари, можешь, конечно упасть на колени и восхвалять меня, но благодарить не надо, — Эвис протянула мне коробку средних размеров в новогодней упаковочной бумаге с ёлочками и шикарным красным бантом. Я расплылся в улыбке, взял подарок, но благодарить не стал, как сестра и спросила.

Я присел на кровать, чтобы было удобнее распаковывать подарок, затем снял бант и разорвал упаковочную бумагу. Под ними была бежевая коробка с почты. Я с опаской посмотрел на сестру. Как-то раз она подарила мне такую же коробку, когда до этого расхваливала свой подарок около месяца, а в итоге там была обычная маленькая фигурка ангела, которые я терпеть не могу, запакованная в тысяча и один слой различной бумаги. Ей было смешно, и я был рад, а в итоге даже поставил этого ангелочка на полку в своём книжном шкафу.

Эвис на мой взгляд лишь пожала плечами и ухмыльнулась.

«Ох уж эта дьявольская улыбочка. Явно тут что-то не так».

Я осторожно открыл коробку и увидел много пенопласта, прямо кучу. Признаться, мне было страшно совать туда руки. Вдруг моя сумасшедшая сестра решила мне подарить какого-нибудь паука без террариума? Бр-р-р, мерзость. Но всё-таки я засунул свои трясущиеся руки в эту коробку, а когда они дотронулись до чего-то холодного, я дёрнулся от испуга. Ну, хотя бы не живое. Я собрал всю свою смелость в кулак, уменьшил выработку окситоцина, дофамина и адреналина и достал это что-то холодное и такое страшное. Как оказалось это был обычный «635CL». Ну как обычный... БОЖЕ! ЭТО ЖЕ «POLAROID SUPERCOLOR 635CL»!

— Э-Эвис... — я хотел поблагодарить сестру, но не нашёл даже одного слова.

«Как она узнала, что я мечтаю об этом фотоаппарате мгновенной печати? Она поэтому назвала меня скрытным, потому что я не рассказывал о моей мечте? Как она смогла купить его без ведома родителей? Они ведь все карточки отслеживают? Неужели она копила? Боже, моя сестра хоть и самая классная, но всё равно сумасшедшая».

— Молчи, сказала же, никаких благодарностей. А так как из-за той очаровательной незнакомке из тюрьмы ты ни о чём другом, как о ней, думать и не мог, и я уверена, что ты забыл купить нам подарки, я попрошу лишь одного взамен... — она немного помолчала, ухмылка слезла с её лица, и она искренне улыбнулась, — Делай как можно больше снимков, чтобы заполнить мой второй подарок, — она протянула мне прямоугольную коробку, так же запакованную, как и фотоаппарат, но тут было понятно, что это какой-то альбом,. — А когда заполнишь, то подаришь его мне.

Я снова снял бант и разорвал упаковку, а после достал несколько кассет для фотоаппарата и альбом с чёрной обложкой и местом, куда можно вставить фотографию, но сейчас там красовалась бумажка, на которой было написано: «٭Для шикарных снимков моего великого брата. Люблю тебя٭». Я был в полнейшем шоке. Я и не думал, что Эвис так хорошо меня знает.

— Боже, Эвис, прости, я и правда совсем забыл о подарках.

— Повторюсь, я уже привыкла, что ты такой дурень, — она потрепала меня по волосам. — Но я уверена, что сюрприз, который ждёт тебя внизу, тебе понравится намного больше, — Эвис подмигнула и ушла, оставив меня в полном недоумении.

Я быстро спрятал подарки сестры, чтобы их случайно не нашли родители, иначе меня бы реально убили, а после быстро вышел в коридор и спустился по лестнице. Я смотрел себе под ноги, поэтому чуть не столкнулся с девушкой, лет двадцати двух, с чёрно-красными волосами до лопаток и голубовато-серыми глазами. Она была одета в красное бархатное платье с плиссированной юбкой и чёрные замшевые массивные ботильоны. Это была Дженел — девушка моего старшего брата. На её лице, кроме милой улыбки и лёгкого макияжа, красовался шрам, проходящий через слепой глаз. Она получила его, когда попала в аварию в тринадцать лет, полностью потеряв возможность видеть правым глазом, но при этом всё равно никогда не унывала. Если честно, я ей восхищался.

— Привет, Джас, как ты? — раздался её мелодичный и плавный голос.

— Всё в порядке. А что ты тут делаешь?

— Немного грубо, но меня пригласил твой брат, когда собрался ехать сюда.

— Так он тоже тут? А не знаешь где?

— Он на кухне.

— Хорошо, спасибо.

Я быстро пошёл на кухню и резко остановился, увидев широкие плечи моего брата. Его зовут Дональд, ему двадцать три, у него шоколадные волнистые волосы и глаза цвета хаки, парень под два метра с голливудской улыбкой, телосложением греческого бога и харизмой, так и льющейся из него. Он учился в Торонтском университете на нейрохирурга уже пять лет, и ему это действительно нравилось, в отличие от меня. Меня тошнило от всего этого. Но я был рад, что он нашёл своё призвание: он сможет помочь многим людям, как мне кажется.

Мы немного постояли, молча смотря друг на друга. На нём были белая футболка с круглым вырезом, белые брюки чинос и бежевые замшевые ботинки-дезерты. На наши лица не пришли улыбки, и мы не обнялись. Мы были единственными в нашей семье, кого мужской кивок, сдерживающий любые эмоции, вполне устраивал. После мы нацепили куртки и вышли на задний двор.

Погода была шикарной, мы сели на лавочки и какое-то время сидели молча, вдыхая свежий воздух и наслаждаясь утренним морозом. А после немного поговорили ни о чём, обсуждая погоду, дела друг друга и что нового произошло в наших жизнях. Конечно же, про Арианну я не сказал ни слова. Но вот Дон — так все в нашей семье звали его с того самого момента, когда он на один год в пятнадцать решил стать крутым — начал ёрзать. Тут явно было что-то не так, и я решил спросить, что:

— Эй, случилось что-то, о чём наши родители знать не должны?

— Ну, у меня есть для тебя подарок, но если хочешь получить его, то должен дать совет, — брат хмыкнул, подмигнул и откинулся на спинку лавки. Я рассмеялся и кивнул в знак согласия, после его он отдал мне коробку в подарочной упаковке в горошек, но без бантика. Дон так же, как и я, совершенно не умел завязывать их, — Вот, только обещай, что откроешь вечером, пока никто не видит.

— Боже, почему почти все в моей семье такие психи? — фыркнул я. — Ладно, обещаю. А теперь, какой совет я должен тебе дать?

— Ты же знаешь, что я встречаюсь с Джен уже семь лет? — я кивнул, и он достал маленькую синю бархатную коробочку, а после продолжил: — Я хочу ей сделать предложение, но не уверен. Не то, чтобы я не любил её или что-то такое, нет. Просто... А вдруг она не хочет этого? И я не знаю, что мне делать.

— Ну, если при каждом взгляде на неё твоё сердце начинает биться сильнее, если думаешь о ней каждую секунду, а любое её смс вызывает внутри тебя дрожь, которая даже непонятно почему появилась, то лучше не упускать своего счастья, — пока я говорил, я смотрел на свои ноги, которыми вырисовывал на снегу различные узоры, а, взглянув на брата, увидел то, чего боялся больше всего. Он понял, что я говорю не о Рут. Но я был благодарен ему, что он промолчал и не стал меня допрашивать. После нас позвала мама, и мы ушли.

* * *

Весь день был просто шикарным. Целый день без телефонов, в обществе брата, которого я видел чуть ли не два раза в год, если не меньше, его крутой девушки, моей сумасшедшей сестры и родителей. Куча еды, литры шампанского и куча денег на мою карточку от родителей. Хотя были и минусы, к примеру, то, что отец чуть ли не каждый тост говорил, как мечтает увидеть меня врачом и как я буду спасать человеческие жизни, от чего меня начинало мутить. А так весь день прошёл просто идеально.

Я, жутко уставший, но и настолько же счастливый, пошёл в душ. Тёплая вода расслабила меня и немного привела в чувства, благодаря чему я немного взбодрился. По выходу оттуда меня схватила Эвис, приобняла и сделала фото на фотоаппарат, который мне подарила. Конечно же, на фото я вышел просто ужасно: растрёпанные волосы, испуганные глаза, красные щёки после душа — просто кошмар.

— Что ты делаешь? Зачем ты его достала? А если родители увидят?

— Боже, Джас, харе паниковать. Тебе давно уже пора было признаться родителям в своём увлечении, даже если папа не очень будет рад, — она вернула на место фотоаппарат.

Хорошо, что у каждого из нас у каждого была собственная ванная. После она снова подошла ко мне.

— Ладно, день закончен, поэтому ты можешь снова сидеть целыми днями в своём телефоне, — Эвис достала из заднего кармана мой телефон и протянула его мне, я его быстро забрал. — Не парься, я не залазила в него. Мне не интересно, какую ты там порнуху смотришь, — на мой возмущённый взгляд она лишь посмеялась и прошла к двери. — Сладких снов.

После Эвис вышла, а я упал на кровать и чуть не вырубился, как услышал звук оповещения на телефоне. Я нехотя сел, взял и включил телефон и открыл смски.

«Арианна? Почему она написала мне в три часа ночи?»

НеФоРмАлКа: Не спишь? Прости, но мне нужна помощь.

Мне нравилось такое ненормальная расстановка заглавных букв, поэтому я совместил это и прозвище Арианны.

Вы: Конечно же нет, Новый год же. А что такое?

НеФоРмАлКа: Просто очень херово, вот и всё.

Она немного помолчала, а я не знал, что на это ответить.

НеФоРмАлКа: Ты можешь сейчас выйти из дома?

Вы: Не думаю, но могу попробовать. А что?

НеФоРмАлКа: Сможем встретиться?

Вы: Да, конечно. Давай в парке Брандвуд через час?

НеФоРмАлКа: Ок.

После этого я быстро встал, стукнувшись рукой о стенку, цыкнул и начал стараться быстро, но тихо собраться. Я знал, что парк Брандвуд примерно в десяти минут ходьбы от дома Арианны — да-да, я шпион, — а мне туда ехать около часа. Ну почему родители не могли построить этот дом где-нибудь поближе?

Вскоре я услышал кашель за своей спиной, и всё вокруг замерло. Сто процентов это отец, и сейчас меня уже ждёт наточенная гильотина. Но повернувшись, я увидел брата, который уже переоделся в пижаму, со скрещёнными руками на груди. Он поднял бровь, ожидая объяснений, а я был очень благодарен, что мой брат очень умный и закрыл за собой дверь.

— Я... Я просто... — начал я шёпотом, но слова застряли огромным комом в горле.

— Успокойся, я прикрою тебя. Но потом ты мне расскажешь, ради какой такой особы ты готов нарушить правила родителей и свои отношения с Рут, — он больше не говорил ни слова и вышел.

А я вылез через окно и спустился по лозе. Ну, точнее, я упал где-то на половине пути. Потом встал, встряхнул ногами, кряхтя от боли, пришёл в себя и подбежал к машине, сел в неё и погнал что есть мочи к парку.

* * *

Я прибыл спустя полтора часа и уже жутко корил себя за то, что так сильно опаздываю. Я уже буквально бежал по парку, ища Арианну. Какой же я «гений», раз решил назначить парк, но не точное место. Но вскоре я увидел её. Арианна сидела на лавочке, закрыв лицо руками. На ней были голубые рваные джинсы, чёрные кожаные ботинки на шнуровке и светло-коричневое флисовое пальто, в которое она началась закутываться, когда убрала руки от лица. Боже, какая же она была красивая. Особенно в свете фонаря, стоящего рядом с лавочкой.

Арианна посмотрела на небо, и я смог хорошенько рассмотреть её длинные ресницы, покрасневшие от холода щёки, на которые падал снег. Картина, достойная оказаться на холсте. Жаль рисовать я совсем не умел. Но после того, как она всхлипнула, я заметил мокрые дорожки на её щеках. Она плакала. Господи, она плакала!

В моём организме началась выработка дофамина, который почти через секунду сменился норадреналином. Я был так взбешён, что кто-то её посмел тронуть. Впервые я хотел уничтожить человека, стереть его в пыль, чтобы он больше не трогал тех, кто мне дорог, даже если этот человек плевать на меня хотел, а я бегал за ним, словно пёс.

— Арианна, Боже, что случилось? — я подбежал к ней и начал её рассматривать, — Тебя кто-то тронул? Боже, я морду набью этому придурку, скажи только кто!

— Хватит, никто меня не трогал. Просто терпеть не могу праздники и стало грустно, вот и всё. Да и ты не смог бы никому морду набить, — она оттолкнула меня. — А если продолжишь кудахтать, то я уйду.

Я промолчал и просто сел рядом. Мне стало очень стыдно за своё поведение. Я знал, что Арианна не любитель такого, хоть мы и общаемся совсем немного.

«Да что со мной такое? Я должен сейчас быть с Рут у неё в постели, голым, а не на холодной улице, успокаивая ту, которая об меня ноги вытирает. Видимо, я всё-таки придурок».

Мы какое-то время молчали, и меня начинало это напрягать, поэтому я решил первым начать разговор:

— Что у тебя случилось? Почему тебе грустно? — я посмотрел на Арианну, она немного нахмурилась.

— Можно, я расскажу потом?

— Да, конечно.

И мы снова замолчали. Примерно через пять минут Арианна встала, отряхнув штаны сзади — сознаюсь, я не смог упустить возможности туда посмотреть, но мне было очень стыдно, честно, — а после попросила пойти за ней, что я и сделал. Я посчитал, что молча идти будет очень скучно, поэтому прервал молчание:

— Зачем ты меня позвала, если ничего не говоришь?

— Я не не хочу, а не могу пока этого сказать, утырок, — она немного помолчала, а потом продолжила: — Мне некого больше звать. Да и если бы было, никто бы не пришёл.

На её лице отразилась такая глубокая печать, что мне показалось, что передо мной не подросток восемнадцати лет, только начинающий свой жизненный путь, а старушка, повидавшая уже многого и потерявшая всех, кто у неё был.

Мой взгляд упал на наши руки, которые были так близко друг к другу, что появилось нереальное желание взять её за руку. Я попытался это сделать, но в последний момент сунул руку в карман, чтобы больше не появлялось такое желание, ведь Арианна убила бы меня, сделай я это.

«Ну почему я такой трус и не могу этого сделать? Это бы многое упростило».

— Ты на машине?

— Да, а что?

— Отвезёшь нас кое-куда?

— Эм, да, конечно.

* * *

Мы ехали примерно час.

«Господи, почему ей потребовалось поехать в «Lusk Cave» в четыре часа утра?! Я не спорю, это прекрасное место, но...»

Пожалуй, этот вопрос меня волновал не так сильно, как то, как блестели волосы Арианны, когда мы проезжали мимо фонарей, какая у неё чистая и, наверное, нереально нежная кожа и то, как печально сверкали её глаза, смотрящие в окно. Как же она была прекрасна.

Когда мы приехали, мы ещё какое-то время шли по лесу.

— Я, конечно не против, «Lusk Cave» офигенное место, но мне кажется, что ты меня ведёшь убивать, — я фыркнул, а Арианна немного ухмыльнулась.

— О, как тебе не стыдно? Когда придёшь домой, твоему папочке придётся тебя отшлёпать за такие плохие слова, как офигенный. Ещё бы чертыхнулся.

— Если честно, звучит как-то по-гейски.

— А ты разве не гей? — она посмотрела на меня с наигранным удивлением, что заставило меня улыбнуться.

— У меня вообще-то девушка есть.

Арианна промолчала.

«Боже, зачем я упомянул Рут? Теперь как-то неуютно. Лучше бы сказал, что гей. Господи, нет, это ещё хуже. Не то, чтобы я против ЛГБТ и всего такого, нет, я даже однажды был на гей-параде в Амстердаме, но сказать девушке, которая тебе нравится, что ты гей, это было бы глупо в квадрате».

Вскоре мы пришли к обрыву с огромным камнем, с которого открывался просто шикарный вид. Видны огни города, а перед ним часть леса. Я словно попал в сказку. Я даже рот открыл от шока. Меня заворожил этот вид, и ещё чуть-чуть, и я бы слетел с обрыва. Но этого не произошло, так как Арианна потянула меня за руку, предотвратив несчастье.

«Боже, она взяла меня за руку, хоть это и было всего лишь на секунду».

Когда Арианна меня отпустила, я достал из рюкзака свой новый фотоаппарат и сфотографировал вид. Когда вылезло фото, я его потряс и посмотрел на результат. Как и думал, вышло совершенно неплохо. Но, конечно же, мой поступок увидела Арианна.

— Не думала, что сыну величайшего врача позволено заниматься таким недостойным занятием, как фотосъёмка. Зачем ты сделал это?

— Ну, просто вид красивый. Вот и решил сфотографировать, — не думал, что её слова так меня смутят, что я даже покраснею, но это произошло. Арианна отняла фото, а я впал в ступор:

— В-воу, это реально круто, задрот, — на её лице отразился шок, она явно не ожидала, что фото будет хорошим.

Это заставило меня почувствовать гордость. Пожалуй, я впервые был горд собой.

— Почему ты этим увлекаешься?

— Да так, я просто решил прикольнуться. Я же это несерьёзно, ты что?

— Ясно, это реально круто, — Арианна вернула мне фото, а я словно расплавился от её похвалы. Я взял его только тогда, когда она уже стала хмуриться и смотреть на меня, как на придурка. А после она села на тот огромный камень, и понятно было, что мне тоже надо это сделать.

— Ты же понимаешь, что после таких посиделок на холодном камне зимой в будущем мы будем иметь кучу проблем со здоровьем, начиная от обычного цистита до невозможности иметь детей.

— А ты знаешь, что, если продолжишь действовать на нервы, я тебя ударю? — она посмотрела на меня с поднятой бровью, после чего я замолчал и сел рядом, очистив своё место от снега. — Могу я не говорить сегодня причину, почему я позвала тебя?

— Конечно.

После мы снова молчали. Как же меня бесило это молчание.

— Знаешь, я сегодня проснулся и узнал, что ко мне приехал брат, которого я чуть ли год не видел, а ещё он хочет сделать своей девушке предложение. Круто, не правда ли? — Арианна молчала. — А ещё мы весь вечер танцевали с сестрой и бесились. Она даже пыталась сделать что-то наподобие брейк-данса, но вышла полная чепуха, — я рассмеялся, но не услышав смеха в ответ, замолчал. Я посмотрел на Арианну и спросил: — А как прошёл твой Новый год?

— Ты вообще в курсе, что жизнь не у всех идеальная? Что она не как сладкий леденец на палочке? И я не собираюсь распространяться о своей совершенно НЕ-идеальной жизни тому, кто смотрит на мир через розовые очки, — она даже не посмотрела на меня, говоря это, но я слышал горечь в её словах. Видимо, её серьёзно что-то расстроило. Это ужасно. Никто не должен грустить, особенно в самую волшебную ночь в году.

Я немного помолчал.

— Как насчёт сыграть? — Арианна посмотрела на меня с полным непониманием. Она заинтересована, отлично. — «две правды, одна ложь». Мы должны сказать две правды и одну ложь, а второй игрок понять, в чём ему солгали.

Арианна отвернулась и только пожала плечами. Теперь она смотрела на свои ноги, от чего казалась ещё более грустной. Я принял её жест с пожатием плеч за согласие.

— Итак, во-первых, у девушки моего брата есть шрам, проходящий через правый глаз, из-за которого она не может видеть этим глазом. Во-вторых, у меня с самого детства жуткая аллергия на собак, из-за чего я страдал всё своё детство, завидуя другим. В-третьих, я перечитал всю классику около шести раз, не считая тех, которые перечитывал больше.

Арианна молчала около двух минут, и я уже подумал, что она не ответит, когда она заговорила:

— Второе, — она даже не посмотрела на меня.

— Ч-что?

— Ложь — второе. То, что у тебя аллергия на собак.

— Н-но... — я не успел договорить, она меня перебила:

— Как? — она перевела взгляд на город, немного приподняв голову. — У всех богатых людей есть огромные библиотеки, которые уж точно переполнены классикой, а так же они прививают у своих детей любовь к чтению, а зная, как тебя хвалит учитель литературы, можно понять, что ты шикарно разбираешься в произведениях, а значит, перечитывал их не раз. Про девушку твоего брата я ничего сказать не могу, так как не видела её, но вот проходя мимо твоего шкафчика, когда ты был там, однажды я заметила фотографию щенка, — Арианна посмотрела на меня. — Не уверена, что ты стал бы клеить на свой шкафчик какого-то левого пса, а раз у тебя была собака, значит, никакой аллергии и нет.

Я буквально открыл рот от удивления, уж точно я не ожидал, что она смогла такое запомнить. Она словно маленький, жутко привлекательный Шерлок.

«Стоп, откуда она знает, что учитель литературы меня хвалит?»

— Как я поняла, теперь моя очередь? — когда я кивнул, она снова начала смотреть на город. — Во-первых, кроме литературы, я обожаю науку. Ну, точнее, когда-то обожала. Да настолько, что каждые олимпиады выигрывала. Во-вторых, у меня есть очень наглый младший брат, который каждый праздник выпрашивает подарки с самого утра. В-третьих, я каждые выходные выезжаю с мамой в торговый центр, чтобы просто погулять, а потом, несмотря на погоду, мы всегда покупаем мороженое.

— Не думаю, что ты фанат науки.

— Не угадал.

— А что тогда?

— Я не могу ходить в торговый центр с трупом, поэтому третье.

«Арианна сказала: с трупом? Что за чёрт?»

Видимо, она увидела недоумение на моем лице, когда посмотрела на меня, поэтому начала пояснять:

— Моя мама умерла два года назад.

— Я... Я не знал, — мы снова немного помолчали, а потом интерес взял вверх. — Прости, что спрашиваю, но... Что с ней случилось?

— Два года назад, в день Канады, мы шикарно проводили время, веселились, как и на любых других праздниках, в общем, ничего не предвещало беды, а потом... — Арианна снова начала смотреть на свои ноги. — Мы решили пойти покататься на аттракционах в парк развлечений, который недавно построили. Мама сказала, что ей нехорошо и она останется дома. Папа уже решил всё отменить, но она сказала, чтобы он не волновался. Что с ней всё хорошо, и чтобы мы шли и ни о чём таком не думали. Как же папа ошибся, согласившись уйти. Понимаешь, ничего не было в порядке, — она посмотрела на меня, её глаза застилали слёзы, а руки дрожали, не то от холода, не то от борьбы с эмоциями, — Пока мы веселились, ни о чём не подозревая, она порезала вены в ванной. Сразу, как только мы ушли. И даже записки не оставила. Она не оставила ничего. И нашла её я. Я, Джаспер. Та, кто больше всего уговаривала папу пойти на аттракционы. Я виновата в её смерти. Мы бы остались дома, и ничего не произошло бы, — она посмотрела на небо, по её щекам уже текли слёзы. — А теперь, из-за того, что я виню себя в том, что произошло и не могу об этом тупо забыть, я порчу жизнь отцу своим отвратительным поведением, хотя давно пора было меня выкинуть из дома нахер, чтобы я не трепала остатки нервов. Но он терпит и всегда всё мне прощает. Я даже Новый год умудрилась испортить, Джаспер! Я ёбаный Гринч, только в пять раз хуже! — у Арианны уже была настоящая истерика, и, боже, как же я хотел её обнять, погладить по волосам, утешить хоть как-то, а не сидеть, как истукан, боясь её реакции.

«Какой же я эгоистичный мудак».

Когда Арианна более-менее успокоилась и только всхлипывала, я смог говорить:

— Арианна, я понимаю, что это всё ужасно, но ты не виновата. Ты не знала, что всё так произойдёт. Я... Я не знаю, каково терять такого близкого человека, но примерно понимаю, как тебе хреново. И больше всего я не хочу, чтобы эти переживания и тебя свели в могилу, — я собрал всю свою храбрость в кулак и положил свою ладонь на ладонь Арианны. — Прошу, перестань себя винить. Ты можешь плакать, я даже соглашаюсь быть твоей персональной подушкой для слёз... — она не только не убрала руку, но и даже фыркнула, а я млел от того, что спокойно трогаю девушку, а в моё лицо не летит кулак, — Только прошу, перестань себя винить, ладно?

Арианна кивнула, а после посмотрела на меня:

— Спасибо, утырок, тебе реально нужно быть психологом, — она легонько пихнула меня плечом, а я смеялся и снова млел от этой тактильности.

После мы говорили ни о чём, словно забыв про недавнюю истерику, и Арианна даже ни разу не включила в себе стерву. Я был удивлён. Такая версия девушки мне нравилась в два раза больше, хотя и изначальная её версия мне нравилась в два раза больше любой другой. Просто сейчас она казалась более живой, более настоящей. Такой, какой она и есть: весёлая, милая, искренняя. А не тот ёжик, с которым я познакомился в тюрьме.

Так мы просидели ещё около трех часов, мне даже пришлось отдать Арианне свои шапку и перчатки, которые она даже позволила мне надеть их на неё самому.

«Боже, я умер и попал в рай?»

После, по её просьбе, я отвёз нас снова в тот парк, и мы вернулись на то место, где встретились.

* * *

Мы немного постояли молча, переминаясь с ноги на ногу и осматривая парк, застеленный белыми коврами из снега, а после Арианна сняла с себя шапку и перчатки и протянула их мне:

— Спасибо... Не только за перчатки, но и за то, что пришёл, я не думала, что ты сделаешь это.

— Да не за что, я не мог не прийти, — я взял свою одежду, и мы соприкоснулись руками. Далее несколько секунд стояли и смотрели друг другу в глаза. Клянусь, вокруг нас витал не только пар от нашего дыхания, но и что-то странное. То, что обычно описывают в романтических книгах. Мы даже приблизились друг к другу. Было чувство, что больше не существует ничего, кроме нас двоих. Словно мы единственные, кто остался в этом мире. Моё сердце забилось в четыре раза быстрее, и мы чуть не поцеловались, как Арианна отодвинулась, разрушив эту атмосферу.

— Забудь... Кхем... Забудь об этой ночи. Забудь о том, что мы виделись. Ты можешь приходить на то место, но... И если ты кому-нибудь расскажешь об этой ночи, я убью тебя, Джаспер, клянусь, — она посмотрела на меня, и я снова увидел в её глазах тот холод, который так боялся заметить раньше.

«Как я мог, ничего не сделав, уничтожить всё, то между нами сегодня было? Неужели мне показалось, что между нами несколько секунд назад пробежала искра?»

Я уже хотел взбеситься, накричать на неё, что нельзя рушить все отношения, даже дружеские, которые только начали зарождаться между нами, но не стал этого делать. Мог, но не стал. У Арианны итак много проблем и секретов. Откуда я мог знать, сколько ещё от меня таит эта таинственная девушка. Лучше я подожду, когда она будет готова мне полностью довериться. А после мы разошлись.

* * *

Когда я вернулся домой и упал на кровать, переодевшись в тёплую пижаму, я снова услышал оповещение на телефоне. Разблокировав его, я увидел:

НеФоРмАлКа: Ещё раз спасибо за сегодня. Сладких снов, придурок.

По дороге до дома я почти на сто процентов убедил себя в том, что вся эта романтическая атмосфера вокруг нас и искры мне лишь показались. Были плодом моего воображения, вызванные слишком большим желанием. Но после этого сообщения... А вдруг мне не показалось?

С нашей встречи с Арианной прошло уже чуть больше недели, новогодние каникулы закончились, и коридоры школы снова заполнились учениками. На улице всё ещё было жутко холодно, но это даже было хорошо, ведь что за зима, если, выйдя на улицу, не хочется укутаться посильнее в куртку, а потом пойти делать снеговика?

Всё это время мы переписывались с Арианной, но, если случайно встречались на улице, что почти не происходило, делали вид, будто друг друга не знаем. Так же прошли и два дня в школе перед выходными, когда я узнал, что Уго занимается литературой вместе с Арианной, и подал заявление на взятие ещё одного предмета, которое мне сразу же одобрили.

И вот в понедельник, в 10:10, я шёл в класс углублённого изучения английской литературы и внутри весь трепетал. Теперь у меня и Арианны будет хотя бы один общий урок, как же я был счастлив. У меня в животе словно порхали бабочки. Я знал, что это выражение — полнейший бред, но не представлял, как по-другому описать свои чувства.

И, конечно же, я виделся с утра с Рут. Мы вместе приехали в школу. Да и все каникулы мы провели вместе, посещая различные рестораны, театры, кино и парки, а так же немалое время провели в постели. Я любил Рут, даже очень, но она не вызывала у меня такого трепета, что меня очень расстраивало.

Когда я зашёл в класс, то уже там все сидели. Учитель представил меня, а я сразу отыскал взглядом Арианну. Она явно не ожидала меня здесь увидеть, да и особо рада не была. Это меня немного расстроило, и я сел за единственную свободную парту около Уго. Он, в отличие от Арианны, реально был рад меня видеть. Когда я сказал ему, что заменю обычную литературу на углублённую, он чуть ли в ноги мне не упал и благодарил меня весь следующий день. Он терпеть не мог литературу, и я понять не мог, почему он тогда сидит здесь, но это было его дело.

— Доброе утро, класс, — поздоровался учитель. Его звали мистер Бёрк, ему было около сорока восьми лет, я узнал это в списке учителей на этот год, но он не выглядел на свой возраст. У него были волосы цвета красной окиси и глубокие голубые глаза. Он был одет в тёмно-синие водолазку и костюм, а так же чёрные кожаные повседневные ботинки. По слухам, он приехал из Англии вместе с женой, чтобы преподавать в школе, в которой выучился, и делал это просто превосходно, — Скажите, кто не хочет писать контрольную? — руки подняли все. — Воу, все, я не ожидал, что вы такие ленивые, — мистер Бёрк фыркнул и присел на край своего стола. — Хорошо, не будете её писать, если скажете, какая пьеса Шекспира считается проклятой, и даже актёры боятся в ней играть. Предположения?

Со всех углов класса послышались различные ответы: «Гамлет», «Король Лир», «Буря», «Отелло». Не слышался лишь голос Арианны, я обернулся, посмотрев на неё, а она смотрела на меня с вызовом. Я понимал, что она уверена, что я не знаю ответа. Я снова повернулся. Я знал, что этой пьесой является «Макбет», но у меня не было желания говорить этого. Я, наверное, самый странный человек во Вселенной, но я любил контрольные и всякие тесты. Их написание доставляло мне удовольствие.

— Может, у новенького есть идеи? — мистер Бёрк смотрел на меня, а после его фразы на меня обратил взор весь класс. Арианна тоже на меня смотрела? От этой мысли я немного покраснел.

— Может, «Макбет»? — от того, что Арианна смотрела на меня, я почему-то был не уверен в своём ответе так, как несколько секунд назад. Я неуверенно посмотрел на мистера Бёрка. На его лице выразилось удивление.

— Да, правильно. Как я и обещал, контрольной по этой теме не будет. Кажется, вы пришли в правильный класс, мистер Фримэн, — он улыбнулся и начал писать что-то на доске.

Я взглянул на Арианну, она ухмылялась. Может, она понимала, что я знаю ответ? Да даже если нет, она была мной довольна, и это заставило моё сердце сделать кульбит. Я снова повернулся к доске. Мистер Бёрк уже написал тему на доске и стоял рядом с ней:

— Как вы могли понять, про Шекспира я заговорил не просто так. Мы начинаем проходить одну из его самых популярных пьес — «Ромео и Джульетта». Кто её уже прочитал? — почти весь класс поднял руки, — Отлично, больше рук, чем я ожидал увидеть. И каковы ваши впечатления?

Руку подняла Арианна. Не думал, что она выступает на уроках. Она не была похожа на такого человека.

— Да, мисс Гилмор?

— Я не спорю, что эта пьеса написана просто шикарно, и она имеет право на такую популярность, но... Пожалуй, это одна из совсем немногих книг, которые меня совершенно не тронули.

— Неужели вас не огорчает смерть персонажей? — учитель снова сел на край стола. — Двое влюблённых лежат мёртвыми. «Нет повести печальнее на свете». Это не кажется вам грустным? — мистер Бёрк закусил конец карандаша, втягиваясь в разговор.

— Нет, — Арианна откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. Она была совершенно уверена, что её мнение верно, но оно не было верно. И я начинал закипать.

— Неужели вы так жестокосердны, мисс Гилмор?

— Да нет... Просто я не считаю эту пьесу трагедией.

— Но это трагедия, — не выдержал я.

Я повернулся на стуле, чтобы видеть Арианну. Я больше не мог сдерживать эмоции, а мистер Бёрк, заметив, что в разговор втянулся другой ученик, отошёл на задний план, чтобы не мешать нашей беседе. Арианна подняла бровь, не веря тому, что я влез. После в её глазах загорелся огонёк интереса и азарта, она ухмыльнулась:

— Очевидно же, что он просто веселился.

— Шекспир?!

— А кто ещё? — она фыркнула. — Ромео и Джульетта — всего лишь двое богатеньких тупоголовых детишек, которые с самого детства получали всё на блюдечке с голубой каёмочкой, а теперь они вбили в свои пустые головы, что хотят друг друга. Вот и всё.

— А вот и нет, они были влюблены друг в друга.

— Влюблены? Ромео было двадцать, а Джульетте четырнадцать, они виделись всего пару раз за всю книгу и знакомы даже не были! Какая тут любовь? — Арианна положила ногу на ногу.

— С первого взгляда. Не слышала о такой?

— Эта та любовь, которая: «Боже, какой он сексуальный милашка на первый взгляд!». Если бы Шекспир реально хотел, чтобы читатели поверили в эту сумасшедшую «любовь» между главными героями, он не писал бы с самого начала, как Ромео течёт по Розалине. Шекспир сам сделал из любви арлекинаду.

— Тогда почему эта пьеса стала бессмертной? Сама же говорила.

— Я говорила лишь о том, что она шикарно написана, что говорит о том, какой Шекспир хороший автор, вот и всё.

— Да что за бред?! — я уже реально взбесился. Надо бы снизить уровень тироксина и прогестерона.

— Ладно-ладно, спокойно, не хватало, чтобы вы ещё тут подрались, — вмешался мистер Бёрк, посмеиваясь. — Вот что значит сила хорошей книги. Но, к сожалению, мисс Гилмор, вы не правы. Пьеса стала такой великой не из-за того, что Шекспир хороший автор. У кого-нибудь есть ответ на этот вопрос?

Руку поднял парень, которого я не знал:

— Потому что люди хотят помнить, каково это — быть молодым и влюблённым?

— Именно, Саймон. Пожалуй, более верных слов я не слышал за все годы преподавания. Запишите это, — мистер Бёрк указал на нас карандашом и снова повернулся к доске.

Я в последний раз посмотрел на Арианну. Она ухмылялась и явно была довольна. Она же проиграла в споре, так почему? Или она просто выводила меня на эмоции? Только мне показалось, что я стал лучше понимать Арианну, как она преподносила мне новые и новые загадки.

Остальная часть урока прошла тихо. Мы прошли половину произведения и разобрали другие вопросы пьесы. И почему же я не знал, что уроки литературы могут быть такими интересными.

* * *

После урока я хотел подойти к Арианне и получить объяснения, но меня увёл Уго. Мы немного поболтали о случившимся и пошли во двор, чтобы пообедать. Мы сели за стол для пикника и достали свои ланчи, вскоре к нам подошла и Рут. Мы как всегда говорили ни о чём, когда я увидел, как Арианна шла по футбольному полю подальше от школы. Хорошо, что мой лучший друг и девушка сидели к полю спиной. Куда это она собралась? Нельзя же выходить за границы школы во время учебного дня. Что она задумала?

Я немного нахмурился, и моя компания это заметила:

— Милый, ты в порядке? — на лице Рут отобразилось волнение.

— Да, да, я в норме. Мне нужно отойти. Я скоро вернусь, — я встал, всё ещё смотря на удаляющуюся Арианну.

— Боже, чел, я ведь говорил тебе не есть то буррито, — подколол Уго, Рут на него злобно посмотрела.

Они вернулись к прежнему разговору, а я, убедившись, что они на меня не смотрят, подбежал к Арианне.

— Эй! Подожди! — я кричал так, чтобы меня не слышали те, кто сидел за столиками для пикника. Арианна обернулась и при виде меня на её лице смешались удивление и возмущение:

— Ты меня преследуешь? — она отвернулась и не перестала идти.

— Нет, просто стало интересно, куда ты идёшь.

— Подальше из этой дыры.

— Почему?

— Слушай, ты не боишься испортить свой имидж, общаясь со мной вне уроков?

— Ты злишься на меня?

— Вроде того, — Арианна засунула руки в карман куртки.

— Прости.

— Ты даже не знаешь, за что извиняешься.

— Всё равно, я не хочу, чтобы ты злилась.

— Ладно, забей.

— Можно я пойду с тобой?

— Ты хочешь сбежать с уроков?

— Да?

— Нет. Я не возьму тебя с собой, монашка.

— А что, если я докажу, что я не такой паинька?

— И как же ты собираешься это сделать? Татуировку набьёшь? — Арианна явно не верила, что я смогу решиться на такое. Но она так же не знала, что я о тату мечтал уже давно.

— А вот и сделаю!

Арианна от шока даже остановилась и посмотрела на меня.

— Что?

— Я сделаю тату, если ты позволишь мне пойти с тобой.

Она немного подумала.

— Хорошо, тогда прямо сейчас пойдём и сделаем.

— Хорошо.

— Хорошо.

Остальную дорогу до «тёмной» стороны города мы молчим.

* * *

Вскоре Арианна привела меня в довольно-таки милое помещение, больше похожее на массажный салон, а не то место, где мне сделают мою первую татуировку. Арианна немного поговорила с девушкой за ресепшном, а после немного помахала рукой, говоря мне идти за ней.

Мы оказались в помещении, освещённым красным светом, как в каких-нибудь клубах, все стены были увешаны различными чёрно-белыми снимками, посередине стояло тату-кресло, окна были занавешены чёрными шторами, которые совсем не пропускали дневной свет в это довольно мрачное помещение. Вот теперь мне стало как-то не по себе.

За рабочим столом в углу комнаты на стуле тату-мастера сидел парень лет двадцати восьми, с чёрно-синими волосами и бородой и глазами цвета коньяка. Он был одет в белой футболке с круглым вырезом, чёрных шортах и чёрных кожаных низких кедах. Всё его тело было в татуировках. Почему-то я был уверен, что этот человек не нарисует на моём теле какое-то дерьмо.

Этот парень представился как Рэджи, а после предоставил нам альбом эскизов и немного времени на их выбор. Но после того, как мы не смогли выбрать себе то, что нам понравилось бы, я предложил выбрать друг другу, Арианна согласилась. Я потратил ещё какое-то время на поиски подходящего эскиза, а потом отдал его Рэджи. Он его осмотрел, а после предложил несколько мест, где он мог набить татуировку. Арианна выбрала лопатку.

Она села на стул и сняла кофту.

«О господи! Почему она такая сексуальная? Боже, Джас, думай о Рут, думай о Рут, молю тебя, думай о своей девушке. Чёрт! Почему я такой придурок и не могу отвести взгляд?!»

— Что? — Арианна явно была не очень рада тому, что я пялился на неё. Мне пришлось отрицательно покачать головой и отвернуться, чтобы больше не вызывать подозрений.

* * *

Арианне уже набивали тату около получаса, когда я заметил другую у неё на запястье.

— Что это? — я показал на татуировку круглодонной колбы, внутри которой было море. Выглядело охренеть как круто.

— Эм, татуировка.

— Я это понимаю. А... А почему колба с морем?

— Колба отображает мою любовь к науке, а море... Его предложила сделать мама. Как она говорила, оно отображает загадочность. Я любила загадки.

— Ты и сейчас как загадка, — я не смог не улыбнуться. Но Арианна меня проигнорировала. Остальное время, пока ей делали татуировку, мы молчали.

Когда её закончили набивать татуировку, и она посмотрела на неё через зеркало, то была удивлена.

— Птицы? Почему?

— Они обозначают свободу. А ты, пожалуй, самый свободный человек из всех, кого я знаю.

— Но это не так.

— Арианна, ты синоним слова «свобода».

— Ты многого обо мне не знаешь, но да ладно. Мне нравится.

И вот настала моя очередь. Арианна выбрала эскиз и отдала его Рэджи. Он ухмыльнулся и сказал, что у неё отличный вкус. А я был готов в обморок упасть от страха. Кто же думал, что я стану трусливым цыплёнком в самый последний момент. Но опозориться перед Арианной я не мог, по этому засунул свой страх куда подальше.

* * *

«Боже, как же это адски больно! Я больше никогда татуировки делать не буду! Как Арианна смогла так спокойно просидеть и даже не пискнуть?! Нереальная девушка».

— Какая у тебя любимая песня? — видимо, её достал мой писк.

— Песня?

— Да, — она достала телефон.

— Эм... «Heathens» Twenty One Pilots.

— «Heathens»?

— Да, а что?

— Нет, ничего, — Арианна включила музыку. Это вызвало у меня шок, но потом я стал отвлекаться от боли, благодаря любимой мелодии и словам, которые знал наизусть. Я начал петь вместе с Тайлером Джозефом и совсем забыл про боль. Арианна явно не ожидала этого, но вскоре стала петь вместе со мной.

«Какой же у неё красивый голос. И почему она не записана в школьный хор?»

Я даже не смотрел на то, что мне набивают. Я знал, что, если посмотрю, боль вернётся. Мы вместе пели, и мне было так хорошо, как не было никогда.

Когда мне закончили набивать, как я потом узнал, ворона на запястье, мы спели вместе кучу песен. Я очень благодарен девушке за то, что она так быстро нашла ко мне подход. Она словно читала меня, как раскрытую книгу. Интересно, она уже прочитала то, что она мне нравится?

Пожалуй, я не жалел об этой боли, ведь тату вышла реальна крутая. Как я потом узнал, ворон обозначал медицину, но в то же время и ложь, что показывало, что я лгу родителям насчёт любви к фотографии. Она реально читала меня, словно книгу. Увидев мою радость, Арианна улыбнулась, причём искренне.

«Боже, она умеет улыбаться!»

Я подколол её по этому поводу и получил подзатыльник. Ну, попытка не пытка. Я так же хотел заплатить, но она тупо меня увела, объяснив, что Рэджи её давний друг.

* * *

— Так почему ты решила сбежать с уроков?

— А почему ты пошёл за мной? — ладно, Арианна смогла меня подловить. Снова.

— Просто так. Не знаю, захотел пощекотать нервишки.

— А я просто захотела свалить из той дыры. Итак, задрот, мы начали менять твой монашеский стиль, а значит, нужно это продолжить. Время сделать что-то с твоей ужасно скучной причёской.

Я был настолько в шоке, что ничего не смог ответить, а вскоре мы подошли к огромному торговому центру. Огромные потолки, куча людей, которые копошились словно муравьи, эскалаторы, ездящие туда-сюда, различные магазины и салоны. Мы с Арианной ходили и выбирали мне одежду. Всё, как всегда. Обычный торговый центр, такой же, как и все остальные. Но сейчас, когда рядом со мной была эта неформалка, всё казалось в тысячу раз лучше.

В салоне Арианна заявила, что менять что-то буду только я.

«Ну как она могла?! Я так парюсь из-за всего этого, а она мне с таким спокойствием говорит это».

В итоге, пока надо мной колдовали, мы немного поговорили о волосах девушки, и почему она заплела дреды, а после о всякой повседневности. Больше чем уверен, что нам обоим было очень комфортно друг с другом. Мы словно две половинки пазла, которые в один момент взяли и нашли друг друга. Мы словно созданы друг для друга. Или так думал только я?

В итоге одну большую прядку моих волос покрасили в пунцово-красный, и больше чем уверен, что мне адски шло. Не думал, что мне понравится то, что придумала Арианна, но это было офигенно. Посмотрев на неё, я понял по самодовольной ухмылке, что она тоже довольна своим выбором.

Когда мы вышли из салона и спустились на первый этаж, мы немного постояли у фонтана, стоящего посередине зала, и обсуждали, что будем делать дальше; тут я заметил группу подростков в куртках спортивных команд школы по баскетболу и лакроссу. Среди них были Уго и Чарльз Ламберт — капитан команды по лакроссу, мой знакомый и довольно хороший друг Уго, парень с волосами старого льна и глазами цвета зелёного леса. Гора мускулов под два метра с кремово-розовой, идеальной кожей. Уго заметил меня, и они подошли к нам с Арианной.

— Привет, Джас. Ты куда пропал с уроков? Нам с Рут пришлось тебя выгораживать перед директором. Ты с ней сбежал?

— Я... — я осмотрел группу моего друга, все смотрели на мою спутницу, как на кучу мусора, рядом с которой даже стоять стыдно. Я не мог упасть в глазах таких людей, как они. — Нет, прости, мне просто стало нехорошо и я ушёл, а сказать об этом забыл. А она... — я посмотрел на ничего не понимающую Арианну. — Она просто спросила, где туалет, и я показал.

— Ясно, мы идём перекусить, ты с нами?

— Я попозже подойду, — от вранья я немного покраснел. Уго это заметил, но, видимо, решил не обращать на это внимания. Компания ушла, и мы остались с Арианной снова тет-а-тет.

— Ты что, стесняешься меня? — Арианна явно была возмущена и оскорблена моим поведениям. Хоть мне и было стыдно, но... Почему она не могла понять, что я не могу опозориться перед своими друзьями? Может, я и вел себя как полнейший дебил, но я не мог упасть в нижние слои общества в школе. Я там тупо не выживу.

— Н-нет, Боже, Ари, нет.

— Не смей меня так звать, мудак, — она буквально прошипела это.

«Отлично, давай ещё и называй её так, как ей не нравится. Ты просто молодец, Джас!»

— Нет, ты стесняешься меня. Слушай, а не пойти ли тебе нахер?! — после этого Арианна ушла, а я не стал бежать за ней, как в любом романтическом фильме, чтобы схватить за руку, развернуть к себе и поцеловать так страстно, как этого желала моя душа все новогодние каникулы. Мы не в каком-нибудь фильме. Это жизнь, и она жестока.

Только через какое-то время я снова смог двигаться и вернулся в свою машину.

«Боже, ну почему мой личный мудак появляется в самые неподходящие моменты?! Почему я реально такой придурок?!»

Вскоре мне пришла смс, но не от Арианны, из-за чего я очень расстраивался. Всё-таки большая часть моей души мечтала, чтобы это была та неформалка, которая приносила в мою жизнь больше красок. Но это был просто Уго:

ИсПаШкА: Эй, чел, нам тебя ждать?

Вы: Нет, прости, я не смогу придти.

ИсПаШкА: Бля, печалька(

Вы: Потом напишу, много не пей, у меня нет желания тащить тебя до твоего дома.

ИсПаШкА: Не будь таким букой, папочка, чуть-чуть всегда можно ;)

Вы: Я тебя предупредил.

ИсПаШкА: Ладно-ладно, до встречи.

Я убрал телефон в бардачок и поехал домой.

* * *

Когда я приехал, я ещё полчаса сидел в машине, настрачивая извинения Арианне. Пока я ехал, я полностью осознал, что наделал. Я и вправду был полнейшим мудаком. Получив в ответ от неё лишь игнор, я нехотя вышел из машины и вошёл в дом, зайдя на кухню, чтобы попить воды. Меня встретили брат с сестрой, которые были в шоке от моего нового образа. Неужели они тоже считали меня монашкой?

— Боже, Джас, тебе нереально повезло, что родителей нет дома, — сказала Эвис.

— Она права, мы сможем их хотя бы чуточку подготовить, — согласился с ней Дон, но, когда увидел, что мне совершенно на это насрать, то понял, что тут не просто переходный возраст на голову упал, тут что-то посерьёзнее. А после утащил меня в мою комнату, чтобы поговорить.

После десяти минут жёсткого допроса я нехотя рассказал всё про Арианну, сегодняшний день и мой отвратительный проступок.

— Да, ты серьёзно поступил как полнейший придурок, — заключил Дон.

— Спасибо тебе! Как будто без тебя не знал! — я был так зол на себя, что кинул будильник в стенку. Он разлетелся на кусочки.

— Эй-эй, спокойно, не хватало, чтобы ты ещё дом разрушил из-за девчонки.

Я снова сел на кровать и закрыл лицо руками.

— Рут бы никогда не поняла всего этого, — я оттянул покрашенную прядь волос. — И никогда не простила бы за это.

* * *

Полтора года назад

Только что я провёл шикарную ночь с Рут, мы лежали в обнимку, а сердце было готово просто выпрыгнуть из груди. Мы встречались уже три года, а чувства всё никак не утихали. И я был жутко этому рад.

До того, как страсть охватила нас, и мы переспали, я пошёл с Рут в торговый центр, а, пока ей делали шикарную причёску, я немного походил по магазинам, желая чуточку сменить стиль и стать не таким пай-мальчиком, коим являюсь.

Я решил показать их Рут, похвастаться, что её парень теперь не какой-то додик, но в итоге ей не просто не понравилось, она чуть ли не накричала на меня, чтобы я выкинул эти вещи и забыл о смене стиля раз и навсегда. Я не понял причину, почему она так себя повела, но не мог испортить вечер ещё сильнее, поэтому пообещал больше никогда не делать таких поступков, не обговорив с Рут.

* * *

— Если честно, теперь мне наплевать на то обещание. Знаю, что Рут жутко расстроится, но меня не очень это волнует.

— Тогда зачем ты до сих пор встречаешься с ней?

— Мы дружим с самого детства, потом начали встречаться, мы вместе столько, сколько я себя помню. Я... Я не могу её бросить. У нас с Рут так же, как и у тебя с Дженел.

— Нет, не так. Я отличие от тебя, я ЛЮБЛЮ свою девушку. Советую тебе прекратить дурачить Рут и дать ей шанс найти настоящую любовь. Но это твоё дело, — после этого брат ушёл, оставив меня в полном недоумении.

Я обдумывал то, что сказал мне Дон, около часа, когда в мою комнату вошла сестра и пригласила на ужин. Я спускался на кухню, словно шёл на Зелёную милю. Как же мне было отвратно, когда я садился за стол, а все напряжённо молчали, будто я тут лишний. Конечно, мама с Дженел сказали, что новый стиль мне очень идёт, но вот отец не упустил возможности заявить, что будущий врач, особенно парень, не имеет права так коверкать свою внешность, что это просто запрещено для них. Остальной ужин прошёл в таком же напряжённом молчании, нарушаемый только небольшими обменами фраз, которые в таких семьях, как моя, заучены наизусть. Отвратно.

После ужина я пошёл пофотографировать город, чтобы немного отвлечься от своего горя. Я спрятал фотоаппарат в рюкзак, нацепил куртку и спустился вниз, где меня встретил отец, с новой поучительной беседой о том, что мне надо было бы перекрасить волосы обратно, и допросами насчёт того, куда это я собрался. Я грубо ответил ему, конечно, скрыв причину моей прогулки, и что я там буду делать, и вышел из дома.

* * *

Я около двух часов я увлечённо фотографировал, да так, что не заметил, как ко мне подошла девушка.

— Ч- что ты делаешь? — спросила Рут, явно шокированная моим занятием. А я, шокированный появлением моей девушки, резко повернулся, забыв о том, что покрасил прядь волос и сделал татуировку. Естественно, Рут всё это заметила. Её глаза заполнились обидой, шоком и слезами. Я прямо мог прочитать вопрос, словно написанный у неё на лбу: «Почему?». Но она не задала его. Рут просто убежала, как это сделала и Арианна чуть раньше. Кажется, сегодня я официально стал самым главным мудаком Оттавы.

— Ч-что ты делаешь? — спросила я в полнейшем шоке. Какого чёрта Джас стоял поздно вечером и фотографировал?!

Джаспер посмотрел на меня в шоке, он явно не ожидал меня тут увидеть. А я явно не ожидала, что мой парень покрасит волосы и сделает тату, не считая фотографирования.

«Почему он не посоветовался со мной?! Что это за чёрт?!»

На мои глаза навернулись слёзы. Чёртовы норадреналин и тироксин, вызвавшие злость и грусть. Я терпеть не могла эти эмоции. Я не могла позволить, чтобы Джаспер увидел мои слёзы. Он никогда их не видел, а я не собиралась этого менять в ближайшем времени. Я развернулась и убежала с того места. Конечно, как и любая другая девушка, я где-то в глубине души мечтала, чтобы он побежал за мной, остановил и успокоил, но Джаспер — не принц из романтических книжек, поэтому я знала, что он ни за что не сделает этого.

На самом деле я давно подозревала, что Джаспер мне чего-то не договаривает. Но я думала, что это будет не настолько серьёзно. Он всегда говорил со мной, если хотел что-то в себе поменять, да и обо всех хобби мне рассказывал. Но это было раньше. Уже около года он постепенно отдалялся от меня, становился холоднее. Но я думала, что на этом конец, но нет. Как оказалось, это была лишь вершина айсберга. Как же теперь в душе дерьмово. Так плохо мне не было никогда. Меня словно предал мой самый лучший друг, который был со мной с самого детства и от которого я уж точно не ожидала ножа в спину.

Я вернулась домой, быстро поднялась в свою комнату, чтобы до меня не докопалась мама, приняла душ и легла спать.

* * *

Я проснулась как всегда в шесть часов утра и направилась в ванную. Посмотрев в зеркало, я немного ужаснулась. Волосы цвета лунной ночи сильно спутались, тёмно-оливковые глава слиплись после сна, а всё лицо опухло от слёз. Ужасно. Хорошо, что у меня была косметика, которая сможет хоть немного скрасить моё лицо, которое я одолжила у Фредди Крюгера.

Умывшись и накрасившись, я подошла к своему шкафу, оделась в белую футболку с круглым вырезом, чёрное кожаное платье-комбинацию, чёрные носки до колена, чёрные кожаные ботильоны с вырезом и чёрную короткую дублёнку. Цвет, отображающий моё настоящее внутреннее состояние.

Я быстро спустилась вниз, как мне преградила путь мама — женщина тридцати семи лет, с красно-оранжевыми немного волнистыми волосами и изумрудными глазами. Нереально красивая, статная женщина, которая так за девятнадцать лет с тех пор, как я только появилась у неё в утробе, и не научилась быть матерью. Она была одета в белое облегающее платье с коричневым кожаным ремнём и бежевые кожаные вьетнамки со змеиным рисунком. Ябыла благодарна этой женщине лишь в по двум причинам: я существую и шикарное чувство стиля.

Мама кинула в меня стопку помятых листов А4 с напечатанным текстом. Я поняла, что это вчерашний тест, который я написала довольно-таки неплохо, если считать, что в теме я совсем не разобралась и ожидала двойку.

— Что это такое? — сердито спросила мама, скрестив свои ультра-худые руки у себя на груди, которой позавидовала бы любая молодая девушка.

— Ты о чём? — я посмотрела на тесты. «В+». Как по мне, просто шикарная оценка за самостоятельно написанный тест по тупой алгебре, которую я совершенно не понимала, когда любой другой я списывала у тех, кто что-то в ней понимает.

— Почему не «А»? Ты что, не хочешь поступить в нормальный университет?!

— Мам, я просто не смогла понять эту тему, вот и всё, — я посмотрела на пол. Терпеть не могла такие тупые ссоры с мамой и её желание, чтобы всё было идеально.

— Не смогла понять? — маму эта фраза явно ввела в шок. — Я знала, что ты тупая как пень, но, чтобы не понять элементарную тему и не найти, откуда списать — это пик твоей тупости, Рут Морган Ховард! — мама выхватила мои тесты, разорвала их и кинула мне в лицо. Иногда я хотела просто взять и сломать ей руки. Я ненавидела свою мать. Она всегда откупалась от меня деньгами, никогда не любила и лишь требовала от меня невозможного. Было бы хоть немного лучше, если бы отец смог поставить её на место, но нет. Он оказался жёстким подкаблучником. В общем, всё просто ужасно.

После этого мама ушла, а я воспользовалась удобным моментом и поскорее ушла из этого гламурного Ада. Я села в свой белый «Ford Mustang Hennesey» и поскорее направилась в школу, чтобы игнорировать Джаспера и притворяться идеальной, как и моя жизнь. Как же я от этого устала.

Приехав, на парковке я увидела машину Джаспера, с которой у меня было связано много хороших моментов, из-за чего у меня снова навернулись слёзы. Я быстро их вытерла, чтобы никто не заметил и не загнобил. Хоть все и думают, что Middle-side это идеальная школа без издевательств и драк, это не так. Она являлась рингом для борцов, которые являются дикими хищниками, готовыми в любой момент разорвать друг друга. Хотелось сказать, что они хорошо притворялись.

Идя по коридору, я даже нашла взглядом Джаса, он это заметил и хотел подойти, но я резко развернулась и быстро пошла в другую сторону, налетев на высокого смуглого парня с кудрявыми волосами цвета сепия и глазами цвета красного вина, одетого в красную бандану, завязанную на шее, белую футболку с круглым вырезом, чёрные брюки чинос, белые носки и тёмно-зелёные кожаные туфли дерби.

«Уго, боже, мой испанский принц, который спасёт меня от злого дракона по имени Джаспер».

— С этим мини-шарфиком ты выглядишь как гей, — мы вместе пошли к нужному кабинету.

— Ха-ха, — Уго закатил глаза, но улыбнулся. — И что это мы такие грустные с утра пораньше? Вроде геометрия ещё не началась. Хотя сэр Гриффит, король шаров и герой квадратов и призм, немного скрашивает столь отвратительное занятие, как нахождение гипотенузы, — я рассмеялась.

Уго был мастер поднимать настроение. Я рассказала ему о произошедшем. Уго немного нахмурился.

— Для Джаспера это странно, даже очень. Но, хоть он и сделал это под влиянием демонов, захвативших его тело, я могу набить ему морду. Мою зайку никто не может обижать, — Уго подмигнул и ухмыльнулся.

— Было бы славно, но нет, — я улыбнулась и заправила выбившуюся прядь волос за ухо.

— Как скажешь, принцесса, — он немного помолчал. — Игнорируем его?

— Игнорируем, — Уго кивнул, а я расслабилась.

Всё-таки Джаспер — лучший друг Уго, а одной мне игнорировать парня было бы тяжело. Я была благодарна Уго.

— Как у тебя дела с Чарльзом?

Чарльз — это капитан команды по лакроссу, двухметровый красавец с волосами цвета старого льна и глазами цвета зелёного леса, а так же трёхлетняя безответная любовь Уго.

— Всё слишком туго. Он вообще на меня не обращает внимания.

На самом деле я уже давно знала, что Уго гей. Да и дружила я с ним дольше, чем Джаспер, благодаря мне они и познакомились. Но всё равно они являлись лучшими друзьями, словно я третья лишняя, но Уго никогда не забывал, что я единственная, кто знал о нём больше всех его друзей и никогда не бросал.

* * *

Три года назад

Я пришла к Уго на ночёвку, потому что нереально сильно поссорилась с Джаспером и мне нужна была поддержка, но, когда постучала в дверь, мне открыл его отец. Нашла я Уго в его комнате, всего зарёванного и с жутким фингалом на глазу.

— Э-эй, Уго, что случилось? — я подошла к нему и положила руку на его плечо. Он быстро вытер слёзы и посмотрел на меня улыбнувшись. И почему он вечно скрывал свои истинные чувства?

— Да так, просто упал и ударился о угол стола. Ты же знаешь, какой я невезучий, — он фыркнул.

— Боже, когда я приду, пожалуйста, придумай отмазку получше или расскажи правду, — я ушла взять лёд в морозилке. Дом Уго был моим спасательным кругом в жизни.

Вернувшись в комнату, Уго рассказал мне, что он признался отцу в своей ориентации, а он ударил его. Не подумайте, что мистер Раблес плохой человек и гомофоб, вовсе нет. Такое было исключением в его поведении. Томàс Раблес был милейшим человеком. Я поддержала Уго, и он успокоился, а после мы потратили половину ночи на просмотры романтических фильмов и поедание попкорна и начос.

* * *

После этого момента отец Уго стал нормально относиться к тому, что тот гей, а его мама даже подсовывала ему женихов, но сердце моего друга было полностью занято Чарльзом Ламбертом.

* * *

На большой перемене я отказалась от обеда с Уго, ведь понимала, что к нам подойдёт Джаспер, а к встрече с ним я не была готова. Я решила пройтись по школе и рассмотреть всё так, словно впервые сюда пришла. Но в итоге, подойдя к двери в женскую раздевалку, я услышала девчачью ругань. Прислушавшись, я поняла, что речь идёт об Арианне Гилмор. Хоть она и была бунтаркой, о ней ходило много плохих слухов, но я не считала её плохой. Раньше я бы ни за что не стала с ней дружить, ведь была послушной дочерью, а если бы мама увидела у меня такую подругу, она бы меня убила. Но сейчас мне наплевать на её мнение.

Я зашла в раздевалку и увидела Софи Френч — девушку с золотыми волосами и ледяными глазами

-такими же, как и её душа, главную суку всея школы, с её подпевалами: кореянку Линн Хант с волосами цвета ржавчины и коричными глазами и афроамериканку Клару Галлахер с медовыми глазами и смоляными волосами. И, как я и думала, эти твари нашли новую жертву, которую будут доводить до самоубийства, и ей была Арианна.

«Выкусите, суки, она явна не та, кто прогнётся под вас!»

— Эй, может, хватит? — все в недоумении обернулись на меня. Сначала на лице Софи появилась довольная ухмылка. Почему-то она была уверена, что я её поддержу. Как же приятно было её разочаровывать, — Сколько можно издеваться над всеми, кто не такие, как вы?

— Что ты сказала? — на идеальном личике Софи отразился шок, сменяемый злостью. Идеальное зрелище.

— Не думала, что из всех органов у тебя работает только язык. Я сказала тебе отстать от неё и уйти, чтобы не случилось ничего плохого.

— Да я и не собиралась трогать эту шлюшку, боюсь испачкаться спермой, которая осталась после её последнего клиента.

— Да неужели? А может ты, упрекая других в разгульном образе жизни, скрываешь свой? Софи, раскрою тебе тайну, все знают, что ты изменяешь своему парню-студентику со всей школой, — шикарно выщипанные брови Софи взмыли чуть ли не до потолка, а её рот превратился в букву «о». После она нахмурилась и посмотрела на Арианну:

— Но у меня хотя бы мать не псих. Больная, — Софи посчитала эту фразу смешной. Я могла признать, что другие её подколы были годными, но затрагивать тему родственников ужасно. Но Софи, затронув её, получила. Арианна набросилась на неё, словно львица на газель и испортила идеальную причёску той суки. Но у Арианны было ужасное положение, ведь она была одна, а врагов было трое. Поэтому драка закончилась тем, что Ари разбили нос о шкафчики. После этого я растащила девушек друг от друга и пригрозила, что позову директора, если продолжится. После этого стервы разбежались, оставив бунтарку истекать кровью, сидя на скамейке.

Я достала аптечку из своего шкафчика, намочила тряпочку водой и начала вытирать кровь у Арианны под носом. Она с недоумением посмотрела на меня:

— Зачем ты это делаешь? Ты же такая же, как они.

— То есть?

— Богатая, стильная, известная.

— Эти характеристики не говорят о том, что я стерва. Я могу её быть, конечно, как и любой другой человек, но мне незачем. Я не хочу быть плохой.

— Но при этом ты была плохой с ними, — Арианна в неверии подняла бровь.

— С ними можно. Сама же сказала, они стервы, — я мило улыбнулась, надеясь, что бунтарка растает. Это не вышло, но я понимала, что лёд тронулся. — Меня зовут Рут.

Она снова посмотрела на меня так, будто я полнейшая дура, не понимающая, что творю.

— Арианна.

— Я собираюсь вправить тебе нос, это будет очень неприятно, но не волнуйся, я на курсах уже делала это.

— Вы на курсах ломаете друг другу носы, чтобы потом вправлять их? — неужели это была шутка?

— Нет, — я рассмеялась.

После дала ей инструкции и быстро вправила нос. На удивление, Арианна даже не пискнула. Просто нахмурилась и зажмурилась.

— Знаешь, я думала, что ты хотя бы матернёшься, — я фыркнула, Арианна тоже хмыкнула. Да! У меня вышло добиться положительной реакции на мои реплики! — Ты можешь в любой момент рассчитывать на мою помощь, поддержку и компанию. Если захочешь, сможем как-нибудь потусоваться вместе, — Арианна кивнула, и я ушла.

* * *

Как же я любила зимние вечера: ветер обдувает лицо, снежинки садятся на лицо, улицы освещают лишь фонари и белоснежные сугробы, что создаёт романтическую атмосферу. Шикарное время для свиданий. Жалко, что я игнорировала своего парня и мы не могли провести этот прекрасный вечер вместе. Ну как прекрасный, я как можно быстрее переоделась в серую шерстяную водолазку, серые классические брюки, белые кроссовки и светло-коричневое пальто и сбежала из дома так, чтобы мама не узнала, что я возвращалась, иначе бы она меня никуда не отпустила, чтобы весь вечер просидеть на супер-скучном школьном матче по лакроссу, в котором я ничего не понимала, только чтобы поддержать друга, который по уши влюблён в капитана команды. Шикарный вечер.

Я зашла в школьный спортивный зал и осмотрелась, снимая пальто. Уже большая половина трибун была занята, а я, хоть и не хотя этого, начала искать взглядом не только Уго, но и Джаспера. Не найдя обоих, я уже собралась подниматься, чтобы найти себе место, как меня развернули в другую сторону. Если быть честной, в глубине души я надеялась, что это Джаспер, но это был просто Уго. Он тоже переоделся и теперь был в тёмно-коричневой рубашке с коротким рукавом с леопардовым принтом, чёрные брюки чинос с чёрным ремнём из плотной ткани и белые низкие кеды из плотной ткани. В руках он держал два пакета с попкорном.

— Привет, красотка, отлично выглядишь, — Уго отдал мне один пакет. — Итак, какой у нас план?

Мы готовились к этому событию уже очень давно. У Уго не было возможности раньше поговорить с Чарльзом по душам, ведь они всё время были в компании или им кто-то всегда мешал. Поэтому пришлось придумывать целый план, чтобы они смогли хоть как-то поболтать.

— Во-первых, я уточнила его ориентацию. Можешь не волноваться, он гей. Во-вторых, я сказала, что ты хочешь с ним поговорить, поэтому он будет ждать тебя между трибунами вон там, — я показала на место встречи, — Так что тебе могу пожелать лишь удачи.

— Боже, ты просто чудо! — Уго крепко меня обнял.

Иногда я задавалась вопросом, почему он гей. Иначе я бы точно бросила сейчас Джаса, чтобы быть с Уго. Но этого никогда не случится. Может, это даже к лучшему.

— Я твой должник. Можешь просить потом всё, что угодно,- После этой фразы Уго ушёл на место встречи, всучив мне и второй пакет с попкорном.

Я нашла свободное место и села. Я была рада за Уго, но мне было нереально грустно. В другие моменты я осталась бы с Джаспером и он точно не дал бы мне скучать, а сейчас... Сейчас я была впервые одна... Совсем одна.

«Интересно, как некоторые люди испытывают такое каждый день, но при этом всё ещё не самоубились? Это же невыносимо грустно!»

Когда моя мини-депрессия достигла пика и я уже была готова разреветься, смотря на то, как Уго флиртует с Чарльзом, около меня остановилась девушка в серой майке, чёрных джинсах-бойфрендах с чёрным кожаным ремнём и серых низких кедах из плотной ткани. В любой другой момент я не очень то была бы рада компании Арианны, но сейчас она стала моим спасителем.

— Что, все твои «друзья» тебя бросили? — спросила она. Я немного подвинулась, чтобы неформалка смогла сесть рядом, что она и сделала.

— Нет, просто решила побыть одна.

— Ну конечно. Я видела, как твой друг флиртует с каким-то парнем между трибунами, — Арианна кивнула в сторону Уго. О нет, мне нужно было как-то переубедить её. Я не могла спокойно рассказать девушке о том, что Уго гей. Он должен сам рассказать тем, кому посчитает это нужным.

— С-с чего это ты взяла?

— С того, что у того испанца всё на лбу написано.

Мы немного помолчали.

— Ты понимаешь что-нибудь в этом?

— В чём?

— В матчах, лакроссе, всём таком.

— Если ты не понимаешь, то зачем пришла?

— Просто дома сидеть неохота.

Я промолчала, и мы ещё какое-то время не говорили, как в дверях появился Джаспер. Как всегда, шикарно одетый, с шикарной прической и сам весь шикарный. Пожалуй, даже, если бы Уго не был бы геем, я ни за что не бросила бы Джаса ради кого-то другого. Но после я вспомнила, как он меня предал, и захотела его прибить. Джаспер увидел меня и направился ко мне. Я впала в панику и ничего, кроме как сбежать с матча, не придумала. Хотя нет... Я сбежала, прихватив с собой ни в чём не виноватую Арианну, глаза которой стали словно бильярдные шары от шока.

Когда мы выбежали и отдышались, Арианна на меня наехала. Я бы тоже возмутилась, если бы меня так потревожили. Чтобы она успокоилась, мне пришлось рассказать про ссору с Джаспером и то, что я ни за что не должна с ним говорить, даже, если, чтобы это сделать, понадобится вызвать демона. Арианна сказала, что может мне помочь, и пошла в противоположную сторону от школы. Я пыталась узнать, куда она меня ведёт, но та оказалась крепким орешком и не раскололась ни разу.

* * *

В итоге мы пришли в какой-то бар, выполненный в коричневых тонах, в котором были в основном только мужчины и такой запах алкоголя, что казалось, что только что разбили все бутылки со спиртным и не убирали это. У меня по коже побежали мурашки. Не любила я такие места, они усиливали у меня выработку адреналина, допамина и окситоцина, вызывающих страх.

Пока я рассматривала заведение, Арианна успела подойти к барной стойке. Одной я здесь оставаться не собиралась, это было слишком опасно, поэтому быстро подошла к бросившей меня на растерзание пьяным мужчинам девушке. В это время бармен — мужчина, лет двадцати пяти и довольно симпатичный — поставил два очень странных коктейля перед Арианной. У меня появилось какое-то плохое предчувствие.

— Что стоишь? Пей, — она пододвинула один стакан ко мне, а мне не очень нравилась мысль о том, чтобы напиться в таком небезопасном месте.

— Я-я не пью.

— Слушай, мы можем обсудить ссору с твоим парнем без алкоголя, но тогда результат будет не очень хорошим. Такие вопросы просто запрещено обсуждать без алкоголя.

Я немного посомневалась, но всё таки согласилась. Я залпом выпила этот небольшой стаканчик, понимая, что по-другому я сделать этого не смогу. На удивление, это была не такая гадость, как я ожидала. Конечно, после напитка жгло ротовую полость и глотку, но было вкусно. Посмотрев на Арианну после этого, по её довольному лицу я поняла, что одним стаканом я не отделаюсь, а через полчаса напилась так, как никогда этого не делала. Всё вокруг кружилось, из-за чего не то что стоять, сидеть ровно было нереально сложно. Но Арианна была права. Вопрос о ссоре обсуждать было чуть ли не в тысячу раз легче. Она посоветовала мне простить Джаспера, ведь, может, ему просто захотелось немного свободы, которой он был лишён всю свою жизнь. Обдумав всё, насколько мне позволяла моя опьянённая голова, я пришла к выводу, что Арианна права, и пообещала ей подумать насчёт прощения Джаса. Странно, но от алкоголя и разговора с этой бунтаркой мне стало в миллион раз легче.

Мы с Арианной веселились до 0:24. Мне даже впервые не было стыдно танцевать у других на глазах. Алкоголь творил чудеса. Я дала Арианне мой телефон и записала её, а после мы разошлись. Я вызвала такси, ведь была уверена, что сама до дома не дойду, а когда приехала, я постаралась тихо пройти мимо родительской комнаты, чтобы мама не услышала, но все было зря. Как только я прошла мимо двери, сзади услышала мамин кашель. Даже по этому секундному звуку я поняла, что она недовольна.

— Ты видела, сколько времени? Ты нарушила комендантский час и это... Стоп, ты что, пьяная?! Ты с ума сошла?!

Сначала я почувствовала вину и стыд за своё поведение, но потом... А не пойти ли всему этому нахуй?!

— Я больше не буду твоей рабыней, мам, рожай кого-нибудь другого, чтобы он тебе молча подчинялся, а мне это надоело.

— Что ты сказала?!

Я промолчала и просто ей показала два средних пальца, а затем ушла в комнату.

«Боже, как же кайфово! Как давно я мечтала просто взять и послать эту женщину куда подальше, и сейчас я это сделала! Я настоящий герой!»

Конечно, утром мне будет нереально стыдно за своё поведение, но сейчас это был небольшой шажок к свободе, который имел огромное значение в моей жизни. Пожалуй, сейчас я была реально счастлива.

Суббота — единственный день недели, который мне хотя бы чуточку нравился. В этот день я работала в одной забегаловке и могла абстрагироваться от суеты, погрузиться в себя и раздумывать на различные философские мысли, пока разносила бургеры и тосты. Ну, в любую другую субботу я это делала, но не в эту.

Немного о прошлом. Через день после моего разговора с Рут она стала снова ходить под ручку с Джаспером. А так же она просто закидала меня смсками. Я не знала, что можно так много печатать за одну минуту. Так же мне писал и Джаспер, но его я гордо игнорировала.

И вот я находилась на моём любимом месте работы, в перерывах читая «Уолден, или Жизнь в лесу» Генри Торо, и могла быть той, кем являлась. Тут от официанток не требовали милых улыбочек и походок моделей, за это я и любила моего босса. «Будь собой, зачем вся эта фальшь?» — всегда говорил мистер Барги. Мне казалось, что этот пятидесятилетний мужичок понимал меня даже лучше моего собственного отца. Крутой мужик.

Половина моего рабочего дня прошла просто идеально. Всё было так же, как и в любую другую субботу. Я уже начала планировать то, что я сделаю после работы, если ещё останутся силы, как вдруг, подойдя к столику, я услышала знакомый голос. О господи, только не это.

— Ари, привет! Не знала, что ты здесь работаешь, — голос Рут от удивления стал похож на мышиный писк. Вообще, он и всегда был писклявым, но сейчас писк зашкалил. Наверное, немного грубо, исходя из того, что она мне помогла, но всё равно. Кстати, я сто раз просила её так меня не называть, но она на это просто наплевала.

— Да, я тут работаю, — я осмотрела Рут. Волосы снова были в идеальном порядке, глаза блестели от счастья, а улыбка была чуть ли не до ушей. Одета она была в чёрную водолазку, серую короткую юбку-солнце, чёрные носки до колена и чёрные кожаные массивные ботинки на шнуровке, а рядом лежало чёрное кожаное пальто, которое выглядело нереально дорого.

— Круто! Кстати, это мой парень, Джаспер. Джас, это Ари, та, кто помогла нам сойтись снова.

Тот притворился, будто не знает меня, мило улыбнулся и сказал, что ему приятно познакомиться. Какой же он придурок. Хотя, нужно признаться, что очень симпатичный придурок в светло-коричневой футболке с круглым вырезом, тёмно-синие брюки чинос и серые слипоны из плотной ткани. В этом наряде он выглядел самым порядочным и тихим мальчиком на свете. Как же это бесило. И как назло, никто из моих коллег не согласился поменяться столиками и мне пришлось обсуживать эту сопливую парочку, которая только хихикала, обнималась и целовалась, самой!

«Ну что за еботень?! Какого хуя единственный день, когда я могла быть нормальной и самой собой, стал таким уёбищным?!»

Наконец-то они собирались уходить, но прямо перед входной дверью парочка остановилась, несколько секунд что-то обговорили, а после Рут ушла. Одна ушла. А этот придурок начал подходить ко мне. Я нахмурилась и начала делать вид, будто что-то делаю. Но это не помешало Джасперу прилипнуть ко мне.

— Мы можем поговорить? — услышав в ответ лишь тишину, он продолжил: — Прошу, нам нужно поговорить, — я поняла, что он не отстанет и легче будет просто выслушать его, поэтому еле заметно кивнула. Джаспер сказал, что будет ждать меня у заднего входа, и ушёл, а примерно через пять минут я тоже туда пошла.

Выйдя, я закурила. Делала я это очень редко, лишь тогда, когда мне было очень отвратно или меня что-то бесило настолько сильно, что мне просто необходимо было куда-то деть руки. Осмотревшись, я заметила Джаспера и подошла.

— Что ты хотел?

— Прости, пожалуйста, за тот случай. Я правда поступил как полнейший мудак. Я... Мне правда жаль. Я не хочу, чтобы наше общение прекратилось, — он начал хрустеть пальцами, видимо, волновался. Ужасный звук.

— Мне всё равно, — мне не было всё равно. — Да и после «знакомства» будет странно, если я сразу начну тебя игнорировать.

— Так... — он немного замялся. — Мы снова друзья?

— Да.

— Круто! — его реакция была слишком радостной. Он чуть ли не запрыгал на месте, а уголки губ поднялись чуть ли не на лоб. Увидев мою реакцию, он немного успокоился. — Это правда круто. Спасибо, что простила.

Мы немного помолчали.

— Слушай, мне нужно... Эм... Идти, меня ждёт Рут, — я кивнула. — Ещё раз спасибо и до встречи.

Он ушёл, а я осталась докурить сигарету. Странно, что в один момент я стала дружить с одними из самых популярных друзей школы. Всё это странно. Слишком странно. И почему-то казалось, что это выйдет мне боком. Всё это былопохоже на глупую шутку судьбы, которая кинет меня лицом об асфальт, когда ей надоест играться со мной. Так же, как она сделала и с мамой.

«Боже, почему я подумала о ней? Надо бы это заканчивать».

Я кинула сигарету на дорогу и затушила её ногой, а после вернулась к работе.

* * *

В 16:43 я была уже около дома. Остальная часть рабочего дня прошла спокойно, и суббота вернула своё волшебное умиротворение, а мысли о судьбе и её шутках канули в лету, чем я была очень рада.

Вернувшись домой, я заметила очень воодушевлённого папу. Это было странно. Я давно его таким не видела. Он спросил, не хочу ли я сходить с ним и Джошуа с магазин, как мы делали раньше, когда мама ещё была с нами. А почему бы и нет? Почему бы, блядь, и нет?!

В итоге спустя примерно пятнадцать минут мы гуляли по супермаркету, набирая огромную тележку продуктов. Странно, что меня это не бесило, как раньше, особенно, когда брат начинал тащить меня в различные отделы со сладким, чтобы я уговорила папу купить что-то из этого. Всё было так спокойно и умиротворённо. Видимо, первый день выходных и вправду был волшебным, способным изменить всё на свете.

— Роберт? — за нашими спинами послышался мягкий женский голос. Я обернулась. Там стояла женщина, лет сорока, с тёмно-коричневыми волосами и карими глазами, нереально милая, худая и довольно-таки высокая. Она была одета в серое пальто, тёмно-синюю футболку с v-образным вырезом, голубые джинсы и белые кожаные туфли на каблуке.

Следом за мной обернулся и папа. По его глазам можно было понять, что он узнал стоящую перед нами женщину. Я знала, что у него было много друзей, но всех их я знала. А эту женщину я видела первые.

— Нора? Боже, сколько мы не виделись? — на лице папы появилась улыбка. Искренняя, счастливая улыбка, которую я была нереально рада видеть. Ну, если эта таинственная Нора заставляла папу так улыбаться, тогда она мне нравилась.

— Со старшей школы. Тебя я уж точно не ожидала увидеть здесь, — они обнялись.

Вроде обыкновенный жест после долгой разлуки, но всё-таки... Было в нём что-то не совсем дружеское. Хотя, может, у меня просто были глюки.

— Почему-то я была уверена, что ты давно переехал.

— Нет, я всё ещё тут, — в этот момент папа вспомнил о своих детях, которые совершенно ничего не понимали. — Нора, это мои дети, Арианна и Джошуа. Мелкие, это моя старая лучшая подруга — Нора, — младший брат пожал женщине руку, а я просто кивнула. Должна же я была держать дистанцию, даже если она мне нравилась.

Я немного постояла рядом с папой, ожидая, когда разговор закончится и мы пойдём дальше выбирать продукты, подслушивая его. Оказалось, Нора — она попросила так себя называть после того, как мой брат назвал её «мисс Дженкинс» — переехала сюда с дочерью после развода около месяца назад и не собирается уезжать из этого райского уголка в ближайшее время. А после я поняла, что разговор не собирается в скором времени заканчиваться, поэтому взяла листок с покупками и пошла искать недостающие продукты.

В отделе с холодильниками, заполненными газировкой, я наткнулась на Рут, Джаспера и того испанца-гея, имя которого я не смогла запомнить. Я постаралась незаметно улизнуть от них, чтобы не завязался разговор. Вечер субботы не должен быть испорчен! Но мой шпионский манёвр не удался, и меня окликнули:

— Ари! Ну это уже не просто совпадение, как в той забегаловке! — Рут со своими друзьями подошла ко мне. Шикарно. Пока-пока, свободное время, которое я собиралась потратить на Генри Торо и пересматривая «Психо» или же «Игры разума». Я развернулась и натянула улыбку, чтобы не выглядеть полнейшей сукой. — Мы идём в кино, не хочешь с нами?

— Если вы идёте в кино, тогда что делаете здесь?

— Мы собираемся пронести в зал колу, она там нереально дорогая, — с супер-жизнерадостной улыбкой сказал испанец. Кажется, его имя было похоже на «угги».

— У меня нет с собой денег на кино, но спасибо за приглашение.

— Я могу заплатить за тебя, — это сказал Джаспер.

Все с удивлением посмотрели на него, и он немного застеснялся.

— Да, он наш личный рыцарь. Носим его с собой, на случай, если понадобится помощь, — испанец подмигнул, а у меня вырвался смешок.

Рут подтвердила, что они могут заплатить за меня, а я не буду ничего должна. Странные они люди.

Я предупредила папу, что ухожу, он лишь кивнул, мило улыбнувшись, и пожелал хорошо повеселиться. Мы с ребятами сели в машину Рут, в которой даже пахло деньгами, и за несколько минут доехали до кинотеатра. Там купили попкорн и сели на свои места. За это время я вспомнила имя того испанца, его звали Уго. Всё было просто отлично, свет выключился, начали показывать какой-то фильм, а после большую половину кинца мои любвеобильные соседи по месту начали сосаться и хихикать, как в той забегаловке. Я начала уже закипать, когда у левого уха услышала шёпот:

— Тебя это ещё не достало?

— О чём ты? — таким же шёпотом спросила я, повернувшись к Уго. Он показал на Рут и Джаспера, которые снова решили засунуть свои языки во рты друг друга. Я скривилась, и испанец это заметил:

— Может, сбежим после фильма?

— Куда?

— Не важно, главное, больше не видеть эти милования.

Я немного подумала и, улыбнувшись, кивнула. Пожалуй, этот испанец был одним из немногих людей, которые меня совершенно не бесили, а даже заставляли улыбаться. Он был крутой.

* * *

После фильма Уго сказал своим друзьям, что у него со мной очень важное дело, из-за которого мы покинем их компанию. Рут наигранно расстроилась, хотя я больше чем уверена, что они после нашего ухода поехали в первый мотель и переспали.

Мы молча шли по какой-то улице, молча наслаждаясь погодой, которая была на удивление хорошей. Уго иногда пытался делать вид, будто он крутой альфа-самец с кучей девушек. Это выглядело смешно и жалко, если понимать, что он гей, поэтому в один момент я сказала:

— Можешь не париться, я знаю, что ты гей.

— Откуда ты... — он явно был больше чем удивлён. — То есть, с чего ты взяла?

Блин, лучше бы он не пытался скрыть свою ориентацию. Тогда к нему многие относились бы лучше. Я знаю об этом милом парне всего три вещи: он гей, его семья приехала из Испании, он самый известный клоун во всей школе. Это даже было грустно, мне реально было его жаль. Он реально так сильно хотел кому-нибудь понравиться, что прятал свою личность за маской клоуна.

— У тебя на лбу написано, — Уго кивнул, мы не много помолчали. — Ты стесняешь своей ориентации?

— Нет, вовсе нет.

— Тогда почему скрываешь?

— Я не скрываю. Я рассказал Рут и родителям. А в школе... Ну... Этого просто не поймут, — он улыбнулся, но как-то грустно.

«Боже, теперь мне стало его ещё больше жалко. Меня могли бесить все люди на планете, но я никогда не была бездушной тварью, не умеющей сочувствовать. Не представляю, как можно бояться говорить о том, что ты кого-то любишь. Хотя нет, не могу представить таких людей, которые готовы убить кого угодно лишь из-за того, что он любит кого-то не того. Мудаки».

— Как давно ты влюблён в того качка?

— Чарльза? Ну... Года три с половиной где-то, а что?

— Тогда почему вы ещё не вместе? Ежу же понятно, что и ты ему нравишься.

— Не знаю. Просто боюсь признаться, но всё равно пытаюсь добиться его внимания.

— Ты бы давно его добился, ты прикольный.

— Тогда я не знаю, в чём дело. Мне даже Рут помогает, я ей очень благодарен, но её советы, скорее, для гетеро.

Я немного подумала и поняла, что у меня есть идея, как всё исправить. Об этом я сказала Уго, отошла и начала звонить одному другу, рассказала ему ситуацию, и мы договорились о встрече. Когда я бросила трубку, я рассказала Уго о моём плане. И хоть он очень переживал, говорил, что всё это бред, всё таки согласился.

Мы направились в кафе и прождали там полчаса. Испанец успел мне уже все мозги выдолбить своим нытьём. Но я прилежно терпела. Не знаю почему, я была уверена, что мой план сработает.

Вскоре в дверях появился парень, шестнадцати лет, с выгоревшими оранжевыми волосами и глазами цвета жжёной умбры, с лицом, усыпанным веснушками, в тёмно-синей футболке с круглым вырезом, белых рваных джинсах, чёрно-белых кроссовках и с рюкзаком с принтом космоса. Увидев нас, он быстро подошёл и сел рядом.

— Уго, это твой учитель и наставник Кристофер — гей с намного большим стажем и количеством партнёров, чем у тебя.

Парни пожали друг другу руки, а после недолгой беседы Кристофер попросил меня оставить их на час, что я и сделала. Я гуляла час, стараясь не думать о том, что сегодня происходило, и что, может быть, жалею, что заново свела Рут и Джаспера.

«Боже, мне захотелось самой себе врезать. Я реально странная».

Спустя час я вернулась к кафе, но не успела даже зайти, как выбежал Уго и обнял так крепко, что у меня чуть глаза не вылезли из глазниц. Он поблагодарил меня, наверное, раз тысячу до того, как отпустил, а после ещё раз двести. Сказал, что он теперь совершенно другой человек и в благодарность проводит меня до дома. Я отказывалась. Но он наплевал на мой отказ и всё равно проводил.

Это вызвало вопросы у папы. У него зародилась в душе надежда, что его дочь не чёртов асексуал, который никогда не испытает истинную любовь. Поэтому я сразу сказала, что испанец является геем, а, чтобы предотвратить какие-то другие вопросы, призналась, что нереально устала, а после быстро ушла в свою комнату, приняла душ и сразу же вырубилась.

* * *

Как всегда, в жизни, следом за чем-то хорошим идёт что-то нереально плохое. Вот так и с субботой и воскресеньем. Проснулась я в нереально плохом настроении от того, что мой «любимый» братец решил, что я превратилась в батут. Я понимала, что если начну с кем-то разговаривать, то очень сильно обижу этого человека, поэтому старалась молчать за завтраком и обходиться лишь качанием головой или кивками. После завтрака я оделась в белую футболку с круглым вырезом, чёрные джинсы скинни с чёрным кожаным ремнём, чёрные кожаные ботинки на шнуровке, чёрную короткую дублёнку и чёрную кепку.

«Как же я люблю чёрный цвет».

А после быстро ушла из дома.

Как назло, все люди на улице посчитали, что девятнадцатое января как-то превратилось в четырнадцатое февраля, и решили сосаться на каждом углу, обниматься, дарить друг другу тысячу и одну розу или огромных плюшевых медведей. Даже сигареты не помогали.

«Как же всё это отвратно! Раз сигареты не помогают, то может помочь только один человек. Боже, почему этот день такой дерьмовый. Пожалуйста, пусть его не будет на месте».

* * *

Через час я добралась до трейлерного парка, находящегося около леса, к которому никто не смел подходить. То место, откуда я когда-то с такой радостью сбежала. Это место было заменой того заброшенного домика наркоманов. Нас оттуда забрал парень, лет двадцати, с чёрно-красными волосами и глазами цвета жёлтых маслин. Нереальной красоты высокий, мускулистый мужчина, способный забрать сердце даже у монашки. Да ещё и главарь «Гоблинов» — самой опасной банды нашего города, к которой даже подходить боялись. И, конечно же, моё глупое сердце начало неровно биться при любом взгляде на парня. И почему-то ему я понравилась. Но теперь он около половины года являлся моим бывшим. Только он мог всегда меня успокоить. Я не знаю, как у него это выходило, но это было так, и спорить было бессмысленно.

Я подошла к какой-то обкуренной девице и спросила, где сейчас мой бывший. Я просто мечтала, чтобы она либо просто послала меня, либо сказала, что его здесь нет, но мечты никогда не сбываются. Поэтому она показала на самый большой трейлер в углу парка. Я поблагодарила, хотя было понятно, что я ни капли не благодарна, и направилась к чёрному трейлеру.

Зайдя в него, я осмотрелась. Всё так же, как и было. Обычный дом на колёсах, выполненный в чёрно-красных тонах. Примерно в тех же были окрашены и наши с моим бывшим души. Мы прогнили насквозь. Только я решила это хотя бы чуточку изменить, а он и думать об этом не желал. Поэтому я и ушла тогда.

Но сейчас я была тут. Смотрела на знакомые, холодные глаза, которые снова взвали бурю в моей душе, самодовольную ухмылку, шикарный торс, который облегала чёрная футболка.

«Боже, как я могла забыть, что он настолько горяч?»

— Ну привет, малышка, я знал, что ты придёшь,- хмыкнул Оливер.

— Давай без сантиментов? — я закатила глаза, пытаясь скрыть панику, вызванную снова проснувшимися чувствами, которые я когда-то, как я думала, убила раз и навсегда. Как же я тогда ошибалась.

Я сняла дублёнку и футболку и кинула их рядом с собой на пол, давая понять мои намерения. Он ухмыльнулся и быстро подошёл ко мне. Оливер обнял меня за талию и властно прижал к себе.

— Я скучал по тебе, моя маленькая сучка, — прошептал он мне на ухо. От его тёплого дыхания по моей коже побежали мурашки.

Он прильнул своими горячими губами к моим, начав страстный поцелуй, опустил руки на мои ягодицы и придавил меня к себе так, что казалось, что он хотел, чтобы я растворилась в нём. Я это и сделала, не буквально, конечно, но всё таки.

Мои руки скользили по его торсу, залезая под футболку и поглаживая его пресс. Оливер прикусил мою нижнюю губу и немного оттянул её. Я нехотя оторвалась от его губ, и он начал расцеловывать мою шею, одновременно оставляя засосы. Одной рукой он залез под чашечку лифчика, отодвигая её, и сжал мою грудь. Я запрокинула голову, а моих губ сорвался тихий, продолжительный стон. Мне пришлось немного отодвинуться, чтобы стянуть с него уже жутко мешающуюся футболку, после я провела пальцами по гладкой коже живота. Оливер же снова поцеловал меня, ища застёжку от лифчика, а найдя, расстегнул её и сорвал ненужную сейчас вещь.

Он снова оторвался от меня, а после швырнул на кровать. Я сняла ботинки, откинув их в сторону, затем Оливер сорвал с меня джинсы так, что бёдра начало жечь, но это была нереально приятная боль. После этого он снял свою оставшуюся одежду и приказал мне перевернуться. Я повиновалась, встала на колени, спиной к нему, выгнулась в пояснице и повела бёдрами, уже не прося, а умоляюще потеревшись об Оливера задом.

— Не спеши, котик, — я услышала, как он хмыкнул.

Оливер начал поглаживать мои бёдра, ягодицы и спину, наслаждаясь этим моментом, будто маньяк, которому необходимо насмотреться на свою жертву, прежде чем перерезать её глотку. Я же мурлыкала от каждого его прикосновения к моей коже. Оливер несколько раз шлёпнул меня по заднице. От неожиданности я дёрнулась и вскрикнула, а ноющее и тянущее чувство внизу живота вперемешку с горящей после шлепков коже на ягодицах просто сводили с ума. Оливер намотал мои волосы на руку и дёрнул с такой силой, что я вскрикнула, а после одним резким движением вошёл в меня почти до самого конца, вызвав громкий стон. Он немного прикусил кожу у меня на шее, сделав очередной засос, выпрямился, сжав сильнее волосы и запрокинув мою голову назад, а после начал увеличивать темп, который и так уже был быстрее некуда. Я сжала простыню, борясь с желанием завыть от удовольствия, которое окутывало меня.

Через какое-то время, когда Оливер что-то задел внутри меня, я ахнула и кончила, сжав сильнее простыню и сильнее прогнувшись. Мои ноги какое-то время тряслись от оргазма, на глазах появились слёзы от жёстких движений, а он не собирался останавливаться. Мне захотелось сжать ноги, помешав Оливеру двигаться, но он не давал мне этого сделать, всё сильнее вколачиваясь в меня. Вскоре за первым последовал второй оргазм, а за ним и третий чуть ли не через минуту. Голова кружилась, по щекам текли слёзы, вся простыня была уже измята, а Оливер всё никак не хотел останавливаться. Но он всё таки ослабил хватку, и мне удалось обессиленно уткнуться лицом в кровать. Почему у него такое дьявольское терпение?! Но при этом и мне не хотелось, чтобы он останавливался. Не сейчас. Не сегодня.

— Н-не смей останавливаться,- прохрипела я. Мой голос был уже к чертям сорван от громких стонов и вскриков. — Н-не смей... М-м-м... Б-блядь, останавливаться!

Но парень не послушал меня и вышел. Я возмущенно вскрикнула, но, когда Оливер перевернул меня на спину, поняла, что он не собирается останавливаться на этом. Он закинул мои ноги к себе на плечи и снова резко вошёл, продолжая вбиваться в меня, заставляя меня скулить и выть от удовольствия. Наверное, сейчас у меня был жутчайший вид: вся вспотевшая и раскрасневшаяся, словно помидор, со слезами, растёртыми по всему лицу и сбившимся дыханием, которое никак не удавалось вернуть в норму. Но мне было всё равно.

Вскоре я почувствовала, как на меня накатывает очередной оргазм, а, когда ноги начало немного потряхивать, только намекая о том, что я кончаю, Оливер сжал моё горло, не давая отодвинуться от него, чтобы его член выпал из меня, и вжал в кровать. Мои стоны превратились в хрипы, стало не хватать воздуха, а вскоре тело начало извиваться в судорогах, вызванными оргазмом. Оливер сделал несколько резких толчков, а вышел, кончив мне на живот. Я посмотрела на парня, полностью охваченного страстью и похотью, и немного улыбнулась. Как я и думала, это смогло мне помочь.

* * *

— Я рад, что ты пришла, — сказал Оливер, одеваясь вместе со мной. Мы были не любители лежать в обнимку и обмениваться милыми словечками и влюблёнными взглядами. Он снова самодовольно улыбнулся. — И что ты снова моя девушка.

Эта фраза ввела меня в шок.

— Что, прости? — я с непониманием посмотрела на Оливера, а, когда увидела перемену в его лице, нахмуренные брови и снова ледяной взгляд, поняла, что зря это сказала. По моему телу в один миг пронёсся леденящий ужас.

— Сделаю вид, что ни вопроса, ни этого неправильного ответа не было и повторюсь, — Оливер нацепил футболку. — Я рад, что ты снова моя девушка.

— Я-я тоже, — он изменился в лице и снова стал «добрым». Пожалуй, я скучала и по этому чувству страха.

Мы немного помолчали.

— Почему ты знал, что я приду?

— О чём ты?

— Когда я зашла, ты сказал, что знал, что я рано или поздно приду. Откуда?

— Неужели ты забыла? Ты же моя королева, котёнок. А королева свой народ и своего короля не бросит, — он подошёл ко мне и, положив руки на мои щёки, быстро поцеловал.

Я отодвинулась от него и взяла в руки дублёнку.

— Ты помнишь, что я не терплю вранья?

— Шрамы не дают мне этого забыть. Вспоминаю каждый раз, когда вижу их.

Оливер улыбнулся и протянул мне кожанку. Я помнила её. Кинула в лицо ему, когда решила уйти. Их носил каждый из банды и, конечно же, на спине был изображён жуткий гоблин, говоря о том, к какой банде принадлежит человек. Я хотела тогда её оставить себе, ведь она была реально крутой, но Оливер потребовал её вернуть.

— Все будут рады твоему возвращению, моя королева, — я немного подумала.

«Я могу спокойно отказаться от неё и буду свободна. Но разве я могу это сделать?»

Поэтому я надела кожанку и ушла.

Я приехал в школу с Рут; за время ссоры я реально соскучился по ней, и в моём животе снова появлялись несколько бабочек, когда я видел её. Когда я вошли в здание, к нам подбежал Уго. И вот снова наша команда была вместе, что придавало мне больше уверенности. Рут спросила, куда это Уго ушёл в субботу с Арианной. Он рассказал, что они посидели немного в кафе, а после он проводил её до дома. Почему-то в моей груди зажёгся огонь ревности, который я как можно скорее подавил. Хоть у меня и была прекрасная девушка и я был бы рад, если бы мой лучший друг нашёл любовь в лице бунтарки, но где-то в глубине души я был уверен, что на месте Уго должен был быть я в тот день. Может, у меня просто были глюки, вызванные теми волшебными моментами, проведёнными вместе с Арианной, но всё-таки я был в этом не уверен.

Мимо нас прошла Арианна. Вроде она была такой же, как и раньше. Циановые глаза, полные пофигизма, одежда преимущественно в чёрных тонах, волосы, заплетённые в высокий конский хвост. Но что-то было не так. Что-то бросалось в глаза, но непонятно что. Что-то в ней изменилось. Я присмотрелся, но всё равно не заметил ничего, что могло так резать мне глаз.

— Кожанка с гоблином? Что за чёрт? — недоумевала Рут.

Вот что оказалось для меня необычным. Она никогда не носила кожанки с принтом. Это был просто не её стиль. Но почему тогда она её надела? И почему мои друзья так странно отреагировали на это?

— А в чём проблема? — спросил я. У меня на лице было в два раза больше недоумения, чем у Рут и Уго вместе взятых.

— Ты не слышал о «Гоблинах»? — спросила Рут.

— Нет.

— Самая опасная банда в нашем городе. А её глава — полнейший псих. И если она добровольно вступила туда, то она отшибленная, — поставив брови «домиком» от переживания за Арианну, сказал Уго.

«Почему она так поступила?! Это же нереально опасно, судя по высказываниям друзей!»

— Странно, что она среди них. Нормальная ведь.

Я решил промолчать, и больше мы к этому разговору не возвращались до конца учебного дня. Всё было просто отлично, но, когда я с Рут и Уго вышли из школы, мой взгляд упал на какого-то байкера, лет двадцати, с чёрно-красными волосами и глазами цвета жёлтой маслины, одетый в чёрную футболку с длинным рукавом, чёрные рваные джинсы, чёрные кожаные туфли дерби и светло-коричневый дождевик. Выглядел он нереально крутым и сексуальным, а я ведь даже не гей, чтобы так считать. Да ещё у него и крутой мотоцикл был. А после я увидел, как Арианна подошла к этому супер-крутому парню, и...

«Стоп, она что, только что поцеловала его?! Что это за хрень?!»

— В-воу... Жёстко, — прокомментировал ситуацию Уго.

«Жёстко?! Это в миллион раз хуже, чем просто жёстко!»

— Ну всё, Джас, ты потерял подругу, которую только недавно приобрёл, — вздохнула Рут.

— Но почему?

— Потому что любой, кто полезет к девчонке Оливера Маккарти, уже на следующий день будет гнить в канаве.

— Он же обычный парень. Не думаю, что у него такая большая власть, что он может безнаказанно убивать людей. Мне кажется, что это тупо слухи.

— Боже, Джас, ради меня, не суйся к ней, ладно?

— Я всё равно не понимаю... — договорить мне не дали:

— Умоляю тебя.

Рут встряхнула меня за плечи. Я не мог разочаровать её снова, поэтому просто кивнул, и эту тему разговора мы закрыли.

* * *

Придя домой, я пообедал в кругу семьи, как и всегда. Отец уже перестал говорить про мои волосы или татуировку, видимо, ему просто это надоело. А я был рад этому, ведь он мог заставить меня свести татуировку, чего я уж точно не хотел делать. И не только из-за адских болей, которые сравнимы лишь с Адом, а из-за того, что это было воспоминание о чуть ли не самом лучшем дне в моей жизни. После обеда я сделал уроки, почти всё время заняла литература. Не думал, что по этому предмету могут столько задавать. Хотя чего ещё я хотел от углублённой литературы? После я попытался почитать «Повелителя мух» Уильяма Голдинга, но желание пообщаться с Арианной просто не давало мне этого сделать. Я весь извёлся, пытаясь не брать телефон в руки, ведь не хотел снова расстраивать Рут, но не смог ничего с собой поделать.

Вы: Привет, как ты?

НеФоРмАлКа: Нормально.

Вы: Чем занимаешься?

НеФоРмАлКа: Я могу тебя кое о чём попросить?

Вы: Конечно

НеФоРмАлКа: Не пиши мне больше. А лучше вообще сотри мой номер.

Вы: Но почему? Я не хочу этого делать.

НеФоРмАлКа: Пока.

Вы: Арианна, пожалуйста, мы ведь только помирились!

Вы: Прошу, ответь мне.

Вы: Ты не можешь вечно меня игнорировать.

Я был в настоящей панике, которая перемешалась с гневом.

«Как она могла так поступить?! Как она могла променять друга на тупого симпатичного качка, который может её спокойно прибить в любой момент, судя по рассказам?! Почему Арианна такая дура?! Как же я всё это ненавижу!»

Я взял один из кубков, который выиграл на олимпиаде, но в последний момент передумал. Хоть я и был нереально злым в тот момент, но я понимал, что крушить всё — не решение. Поэтому я засунул свои негативные эмоции в жопу и стал раздумывать, чтобы мне сейчас могло помочь. После пятнадцати минут раздумий я немного успокоился, но недостаточно, чтобы откинуть появившуюся идею в сторону, взял телефон и написал Уго:

Вы: Привет, не спишь?

ИсПаШкА: Я никогда не сплю в такое детское время, братец ;)

Вы: Не знаешь, есть ли сейчас у кого-нибудь вечеринка?

ИсПаШкА: Мой лучший друг наконец-то опомнился и решил жить нормальной подростковой жизнью? Господи, за что такой подарок?

Вы: Это срочно, Уго.

ИсПаШкА: Я такие вещи всегда знаю. Тебе скинуть адрес?

Вы: Родители одного меня не отпустят. Приедешь?

ИсПаШкА: Уже лечу, моя любовь!

Уго приехал через час, а я за это время переоделся в чёрный свитер с круглым вырезом и какой-то тупой надписью белым, тёмно-коричневые брюки чинос и белые низкие кеды из плотной ткани. Почему-то мне казалось, что, если я оденусь во что-нибудь такое, у меня будет больше шансов повеселиться не только с Уго. Скорее всего, я нереально ошибся.

Сев в машину, я пожал руку Уго. Он же был одет в красную футболку с круглым вырезом и надписью «Puppy», тёмно-коричневую парку, тёмно-синие джинсы с чёрным кожаным ремнём и чёрные кожаные повседневные ботинки. Выглядел совсем как гей. Но при этом не мог поспорить, что в его наряде было намного больше вкуса, чем в моём, и ему было в тысячу раз легче найти компанию на эту ночь.

— Знаешь, я нереально рад, что ты решил стать нормальным.

— Иди ты в задницу, придурок.

— Кажется, ты стал не просто нормальным, а ещё и крутым. В два раза круче! — я не сдержался и улыбнулся.

Уго был словно нарукавники для не умеющего плавать, находящегося в центре моря жизни. Он был лучшим другом для всех.

«Не понимаю, почему он дружит со всеми, хотя эти все за его спиной издеваются и смеются над ним. Жестоко как-то».

— Мне просто нужно набухаться, вот и всё.

— Это всё из-за Арианны?

Я немного замялся.

— Н-нет.

— Забудь о ней. У тебя был шанс, пока она не стала встречаться с тем придурком и не стала королевой Гоблинов, — я злобно посмотрел на друга, который уже выезжал на трассу. — Ну, а сейчас давай набухаемся.

* * *

Приехав, мы зашли в дом Макса. Неужели у него каждый день вечеринки? Видимо, его родители в вечной командировке. Уго показал мне, где тут всё, выпил со мной около рехт стаканчиков непонятного пунша, в котором, наверное, была намешана куча различного алкоголя, а после куда-то испарился. Я немного постеснялся, стоя в углу и надеясь, что кто-то сам ко мне подойдёт, а когда этого не произошло, решил выполнить цель посещения данной вечеринки. Я выпил чуть ли не весь пунш и пошёл вразнос. Я был даже пьянее, чем на Рождество, а тот вечер я никогда не забуду. Я упорото потанцевал, думая, что я Майкл Джексон и что мои движения просто божественны, поиграл в пив-понг, напившись ещё сильнее, даже снова покурил травы, после чего на меня напала грусть. В мою голову стали лезть тупые воспоминания, которые просто выносили мне мозг, и ни о ком другом, кроме как об Арианне, я думать не мог. Мне захотелось включить «Asleep» группы The Smiths и просто лежать, реветь и жалеть себя. Поэтому я зашёл в первую попавшуюся комнату на втором этаже, куда заходят во время вечеринок заняться любовью, сходить в туалет либо поспать. То есть людей там всегда было мало, а это на данный момент было просто идеально.

Открыв дверь, я замер на месте. На кровати сидели Уго и капитан команды по лакроссу — кажется, его зовут Чарльз? — и целовались.

«ЧТО, БЛЯДЬ!? У меня глюки?! Или что это за жесть?! Какого хрена мой лучший друг целуется с парнем?!»

Они, услышав, что дверь открыли, оторвались друг от друга. Они были не в меньшем шоке, чем я. Кажется, в эту спальню реально никто никогда не заходил. А я зашёл. И увидел, что мой, между прочим, ЛУЧШИЙ друг ГЕЙ!

«Ну что за еботень?! Сегодня что, всё должно было пойти не по плану и вывести меня?! — я вышел из комнаты, надеясь, что завтра не буду этого помнить. — Пожалуйста, сотрите мне кто-нибудь из памяти этот день...»

Оторвавшись от своего парня, я посмотрел на проём двери, которая только что открылась, и увидел Джаспера, на лице которого отразился неописуемый шок.

«Меня зовут Уго Раблес — гей, восемнадцать лет, с волосами цвета сепии и глазами цвета красного вина, из-за которых ко мне прилипло прозвище «вампир». И я нереально облажался».

Мы с Джаспером являлись лучшими друзьями, а у меня до сих пор тысяча тайн от него. Он до сих пор не знал, почему я со своими родителями переехал из Испании, о том, что я гей, о том, что всё это знает Рут — наверное, он убил бы меня, если бы узнал об этом! — о том, что у меня когда-то была старшая сестра. Конечно, то, что я не мог набраться смелости и рассказать всё это лучшему другу, медленно убивало меня. Но по-другому я не мог.

А сейчас Джаспер застукал меня с моим парнем, не зная, что я гей, хотя я и давал тысячу и одну подсказку. Не знаю, что бы сделал на его месте, но, наверное, побег — не самое лучшее решение. Можно же было всё спокойно обсудить, а сейчас я не знал, что придёт ему в голову.

— Что это за хрен такой?! — шёпотом, жутко испугавшись, спросил Чарльз. Я знал, что, если хоть кто-то в школе узнает об его ориентации, то узнает и его отец, жуткий гомофоб, между прочим, и Чарльз просто не выдержит под гнётом унижений одноклассников и членов команды и избиений отца.

— Успокойся, всё будет хорошо, правда. Он мой друг, — мои успокоения явно не дали большого результата, но это хотя бы заставило Чарльза ничего больше не говорить и дать мне спокойно побежать за Джаспером.

Как оказалось, мой лучший друг остановился в нескольких метрах от двери, явно ничего не понимая. Скорее всего, ему казалось, что это был просто глюк. Но, к его огромному сожалению, это был не глюк. Джаспер обернулся и увидел меня, на его лице, совместно с шоком и непониманием, появились обида и грусть, но всё-таки он полностью повернулся ко мне, чтобы выслушать мои объяснения. Боже, как же мне было стыдно.

— И что это за хрень была? — он говорил тихо, чтобы никто не услышал. Хотя, исходя из того, как громко орала музыка, наверное, никто бы не услышал, если бы Джаспер кричал. Но я был ему благодарен.

— Я… Боже, прости меня, — не знаю почему, но больше ничего не шло в голову. Обычно у меня был миллион идей, что ответить, но сейчас словно какой-то злой доктор просто взял и стёр мою память.

— Ты чёртов гей? Какого хрена я не знал об этом? — по его тону было понятно, что он нереально возмущён происходящем, но при этом я знал, что он не хотел ссориться.

— Прости… Я должен был сказать тебе раньше, — я начал смотреть на свои ботинки так пристально, как будто впервые их видел и не понимал, что они делают на моих ногах, ведь я их не надевал. Как же было стыдно. Нужно было давно перебороть себя и всё рассказать Джасперу. Но… А вдруг он не понял бы? Вдруг все годы нашей дружбы пошли бы коту под хвост из-за одной фразы? Я не мог жертвовать стольким многим. Джаспер мне словно брат. Я просто не мог его потерять.

— Это кто-то знает?

Я немного помолчал. Мне не хотелось говорить ему правду, но я не мог больше скрывать от него что-либо. Тайны переполняли и просто разрывали меня. Я больше не мог так жить, иначе эти тайны убили меня и наяву.

— Рут знает давно. Недавно и Арианна узнала, — я решился посмотреть Джасперу в глаза, но лучше бы этого не делал. Этот взгляд, полный обиды и непонимания, за что с ним так, никогда не сотрётся из моей памяти. Как же ужасно. Я ужасный друг. Невероятно ужасный.

— Не подходи ко мне больше, — после этих слов Джаспер ушёл. Дойдя до лестницы, спускаясь по ступенькам, идя до входной двери, делая всё это, он ни разу не обернулся. Ни разу не подал виду, что у меня есть шанс всё изменить. Между нами словно оборвалась нить, связывающая нас несколько лет. Так больно ещё мне не было никогда.

Почему-то я подумал, что Чарльз сможет сыграть роль обезболивающего. Полный бред, но ведь у кого-то это работало, почему у меня не должно это выйти? Хотелось просто удалить этот день из моей жизни. Где кнопка delete у жизни? Или где тот злой учёный, который стёр все слова из моей головы, которые я так хотел сказать Джасперу? Почему жизнь такая тварь, не жалеющая никого? Как же всё это несправедливо.

Чарльз всё ещё сидел на кровати, смотря на то, как перебирает собственные пальцы, щурясь и морща нос. Он всегда так делал, когда сильно волновался. Я сел рядом с ним, и Чарльз посмотрел на меня.

«Боже, какой же он красивый. И почему он согласился быть со мной? Он слишком идеален для меня. Как же я люблю его глубокие глаза, цвета зелёного леса, пушистые, мягкие, густые волосы цвета старого льна, в которые так приятно зарываться, его запах, который каждый раз заставляет мой разум мутнеть. Он прекрасен. Он больше, чем просто прекрасен. Его невозможно описать словами. Таких шикарных слов не найдётся ни в одном языке».

— Что случилось? — спросил Чарльз. Он явно понимал, что, если что-то пойдёт не так, он умрёт минимум в душе, и он волновался не за себя. Я знал, что он волновался за меня. Прекрасный человек.

— Кажется, я лишился друга, но всё в норме. Он не скажет никому, можешь не переживать, — я фыркнул, натянул улыбку и попытался выглядеть весёлым, но кого я обманывал? Мне было нереально хреново. Об этом говорили подступившие слёзы, которые, как назло, заметил Чарльз, что заставило его ещё больше волноваться.

«Какой же я всё-таки придурок».

Чарльз обнял меня, крепко прижав, успокаивая меня, поглаживая по волосам, иногда зарываясь в них и нашёптывая милые, утешающие слова, а я всё сильнее и сильнее прижимался к своему парню.

«Господи! Он мой парень! Мой парень — Чарльз чёртов Ламберт! Как мне могло так повезти?!»

— Если твой друг не может принять тебя таким, какой ты есть, то почему он всё ещё носит звание друга?

— Чарльз?

— Что такое?

— Ты не представляешь, как я тебя люблю, Ламберт.

После этого мы целовались столько, что наши губы уже начали болеть, когда мы оторвались друг от друга. А ещё я услышал звук оповещения на своём телефоне. Я нереально надеялся, что это Джаспер, что мы помиримся и всё будет, как прежде, но… Но это жизнь, а не сказка. И смску мне прислал всего лишь отец.

Padre: Ты где? Мне просто необходима твоя помощь с чёртовыми чуррос.

Вы: Сейчас приеду.

Padre: СКОРЕЕ! МЫ ТЕРЯЕМ ЧУРРОС! ОНИ ДОЛЖНЫ ВЫЖИТЬ!

Я хмыкнул, а после объяснил ситуацию Чарльзу. Он даже проводил меня до машины. Настоящий джентльмен. Наверное, впервые я говорил это без сарказма.

* * *

Когда я припарковал свой «Lykan Hypersport» у моего дома в Овербрук и уже собирался выходить, когда мне на телефон пришло смс:

Сладкий: Встретимся завтра?

Вы: Конечно. Я заеду за тобой :)

Сладкий: Хорошо, буду ждать. Сладких снов, моя любовь ;)

Вы: И тебе)

Зайдя в дом цвета белого навахо, с белоснежными дверьми и оконными рамами, а так же черепицей цвета желтовато-коричневого камедя, я увидел знакомые бумажные обои, стилизованные под серые кирпичи, ламинат из вишни, тумбочку у правой стены прохода, сделанную из светлого дерева, на которой стояла ваза с нежно-розовыми пионами и над которой висело зеркало. Пройдя немного в глубь дома, я почувствовал невероятный аромат бельгийских пивных оладий, чешской булочки трдло, гермкнеделя, лунных пряников, красного бархатного торта и, конечно же, подгорелых чуррос. Папа был шикарным поваром, в общем, как и все в моей семье, но вот только чуррос у него не выходили никогда. Это блюдо было моей фишкой.

Наверное, можно считать странным, что мой папа в два часа ночи решил приготовить кучу сладостей. Ну, так и есть. Это обозначало, что тьма и грусть, таящиеся где-то в глубине его души, вырвалась наружу, и ему сейчас нереально плохо, хоть он этого и не показывал. Это всегда происходило, когда он вспоминал о моей сестре. Она умерла десять лет назад, когда мы всей семьёй ехали к родственникам и попали в аварию. Лидия и папа единственные, кто попали с серьёзными травмами в больницу. Девяносто девять процентов было на то, что умрёт отец, но, когда неожиданно от нас ушла именно Лидия, все начали говорить, что она отдала свою жизнь папе. Он до сих пор винит себя за то, что был невнимателен на дороге. Хотя никто его и не винил, он не мог себе этого простить.

Вообще-то, моя сестра была клёвой. Пятнадцатилетняя девушка с пшеничными волосами и изумрудными глазами. Нереальной красоты, одевающаяся в стиле хиппи и борющаяся за мир во всём мире. Настолько любящая жить, что не верилось, что именно она умерла так рано. Лидия вечно веселила меня, всегда поддерживала и вселила в меня любовь ко всему миру. Без её воздействия я не был бы тем Уго, которого все знали. И за это я ей благодарен. Она обожала приключения. Лидия могла просто поднять меня в четыре часа утра и сказать, что мы идём исследовать ближайший лес. Конечно, ей за это попадало, но Ли не переставала так делать. Она была из того типа девушек, о которых пишут книги, которую просто берут и увозят на край света, потому что она один раз просто об этом подумала. Жизнь вместе с этой безбашенной девушкой была бесконечным приключением. Ли не должна была умереть. Но это произошло, и теперь оставалось только благодарить Вселенную, что в моей жизни был такой прекрасный человек, как моя сестра.

Но, готовка ночью — не единственный признак состояния отца. Ещё одним показателем являлись разговоры на испанском. Если это произойдёт вместе с готовкой, то всё просто нереально плохо.

— Oh hijo! Hola. Hay problemas poco realistas con estos churros. Lamento estafarte de la fiesta y evitar que te diviertas, pero eres un profesional de nuestra familia cuando se trata de estos putos tubos, — папа рассмеялся, а я заметил несколько бутылок из-под красного вина, которые были полностью пустыми.

«Папа пьян, классно».

— Ты говоришь на испанском,- я мило улыбнулся и подошёл к мужчине сорока одного года, с пшеничными волосами и глазами цвета красного вина, точно такими же, как и у меня, реально горячего испанца под два метра — (разве нормально считать собственного отца горячим? Господи, это странно, но я говорю это не как его сын! — одетого в белую футболку с круглым вырезом, светло-коричневый кардиган с отложным воротником, тёмно-синие брюки чинос и милейшие белоснежные тапочки в виде кроликов. Папа всегда вносил в свои образы какую-то милую изюминку. К примеру, к любому строгому костюму он добавлял розовый платок в горошек или же галстук с бургерами и колой. Это было странно и прикольно одновременно.

— Прости, просто вино голову вскружило и перестал понимать разность языков, — он хэкнул. — Как у тебя дела?

— Поссорился с Джаспером. Кажется, что мы больше никогда и не будем общаться, — я начал исправлять чуррос.

— Милый, уверен, что вы помиритесь максимум через месяц. Вы же не раз уже ссорились, — папа утешающе погладил меня по спине, и мне это, как ни странно, помогло. — Предлагаю для сиюминутного поднятия настроения выпить вместе с твоим любимым папой бокал вина. Как тебе такая идея?

— Я достаточно выпил на той вечеринке, да и ты уже достаточно пьян. Лучше не надо.

— Ну пожа-а-а-алуйста-а-а, мне нужно допить бутылку, а одному не хочется.

— Но… — я хотел возразить, но, увидев мольбу в папиных глазах, шумно выдохнул и кивнул в знак согласия. Он чуть ли не запрыгал на месте от счастья. Пьяные люди нереально смешные. — Но есть одно «но»! Когда мы выпьем, ты пойдёшь спать.

— А как же всё то, что я ещё не доготовил?

— Я всё доделаю. Так что, мы договорились? — в ответ папа кивнул.

Как и было обговорено, мы с папой выпили по одному бокалу вина, а после я отвёл его в спальню, стараясь не разбудить маму. Хотя, её, наверное, и слон не разбудит, она всегда нереально крепко спит. Положив отца на кровать и накрыв его, я вышел, быстро всё доготовил и убрал в холодильник, чтобы за ночь всё не испортилось. Маме нереально не понравится, что там, кроме сладкого, другой еды и не будет, но с этим разбираться уже папе. После этого я умылся, переоделся в пижаму и тоже лёг спать.

* * *

25 января.

Это был мой день рождения. Прекрасный день, в который всегда прекрасная погода. Солнце светило и даже снег сегодня не шёл. Хотя для Оттавы это совершенно не свойственная погода. В общем говоря, всё просто идеально. Ну, не считая того, что мой лучший друг всю неделю игнорировал меня и избегал.

Встав с постели и застелив её, я оделся в тёмно-бирюзовую рубашку с длинным рукавом в шотландскую клетку, тёмно-синие зауженные джинсы и коричневые кожаные повседневные ботинки. После я немного посидел в телефоне, а вскоре ко мне зашла мама — женщина сорока лет с волосами цвета сепия и изумрудными глазами, пухленькая, с мягкими чертами лица, одетая в голубую льняную тунику, белые брюки чинос и белые пушистые тапочки. Мы, наверное, единственная семья в Оттаве, которая по дому ходила в тапочках, а не в уличной обуви, но мне это нравилось.

Подойдя ко мне, мама обняла и поцеловала меня в щёку, поздравила и сказала, что подарок они отдадут, когда отец проснётся. В нашей семье была традиция, что подарки дарили, только когда все в сборе. Она вроде неплохая, если не считать то, что мой папа жуткий соня и мог проспать чуть ли не до вечера, если его что-то не разбудит.

После мама спросила, буду ли я устраивать вечеринку, как и всегда. За эту неделю она уже узнала о нашем происшествии с Джаспером. Обычно, на мой день рождения мы вместе с Джасом устраивали самые крутые вечеринки. Пожалуй, только на них мой лучший друг и ходил. Конечно же, и на своё девятнадцатилетие я устрою шикарную вечеринку. Жалко только, что Джаса там не будет. Это, если честно, вгоняло в нехилую тоску, но ничего поделать было нельзя. Приглашение я другу отправил и даже огромное сообщение с тысячью извинений, но вот придёт ли он… Мама поддержала меня и попыталась вдолбить в голову, что мой ЛУЧШИЙ друг ни за что не пропустит мой день рождения, но уверенности в этом как-то не прибавилось.

* * *

Вечеринка, как и всегда, вышла просто идеальной. Разноцветные огни, «Moves like Jagger» орал на всю, кучу пива, родители с ночёвкой у друзей, все веселились. Могло показаться, что всё реально идеально. Ну, было бы так, если бы Джаспер всё-таки пришёл. Уже прошло три часа с начала, а он так и не объявился. Конечно, Рут поддерживала меня, говорила, что Джас обязательно придёт, ведь она даже подарок у него видела, настроение мне было уже не поднять ничем. Я сидел в углу, изредка улыбаясь проходящим мимо знакомым, попивая пиво и чуть ли не ревя. Если Джаспер так и не придёт сюда, значит, в книге нашей дружбы тогда была поставлена самая последняя точка.

Спустя ещё час я уже не выдерживал всего этого. Меня начало мутить, голова закружилась, все глаза застилали слёзы. Мне было просто НЕОБХОДИМО уйти в комнату, чтобы меня никто не увидел. Никто никогда не видел меня в таком состоянии из присутствующих. Они привыкли видеть на моём месте клоуна, безмозглого шута, который не мог воспринять даже издевательства, тупо смеясь над всеми подколами. И выходить из этого образа я не собирался.

Я уже подошёл к лестнице, ведущей на второй этаж, и решил обернуться и осмотреть место, которое с таким удовольствием сейчас бы покинул, как вдруг заметил знакомое лицо у входной двери. Мнущийся на месте парень, отшатывающийся от каждого мимо проходящего человека, явно неуютно себя тут чувствуя и желая поскорее сбежать, но всё-таки отчаянно кого-то искавшего. Моё сердце рухнуло в пятки.

«Джаспер. Господи, это реально Джас!»

Я подбежал к другу. Хотел уже обнять его и сжать так сильно, что у него бы выпали глаза из глазниц, но остановился. Не думал, что он будет этому рад. Из-за того, что я не смог сделать то, что обычно мы делали каждый день, между мной и Джаспером повисла наряжённая… Нет, ОЧЕНЬ напряжённая атмосфера.

— Прости, что не рассказал о своей ориентации, — я осмелился поднять взгляд со своих ног на друга. Он больше не злился на меня. Я был в этом уверен.

— Да, всё в порядке. Это ты меня прости. Ну, за то, что повёл себя, как полнейший мудак.

После этого я не выдержал и крепко-крепко обнял его. Я и не представлял, насколько сильно на самом деле скучал по Джасу.

— Я нереально счастлив, что мы помирились, — утыкаясь в плечо Джаса и ощущая уже знакомый запах его одеколона, я успокоился и совершенно расхотел уходить с вечеринки.

— Я тоже, — мы немного постояли в обнимку и помолчали, а, когда я отошёл, Джас продолжил: — Подарок отдам после вечеринки, ладно?

— Конечно! Даже твой приход для меня уже словно подарок, мог бы и не стараться.

— Ну, я же твой лучший друг. Просто заявиться на вечеринку я не мог.

— Ну что? — я ухмыльнулся. — Зажжём эту ночь?

— А как же? — Джас хмыкнул.

Вечеринка прошла просто идеально. Теперь уж точно идеально. Когда все разошлись, Рут и Джас остались помочь убраться, а после он вообще остался с ночёвкой. Его таинственным подарком был щенок немецкой овчарки, о котором я так давно мечтал. Если честно, я чуть не описался от радости.

Всё остальное было слишком повседневно, чтобы об этом рассказывать очень подробно. Мы немного посидели, смотря разные фильмы и короткие сериалы, а после легли спать. И кто бы что ни говорил, я с уверенностью мог сказать, что мы реально зажгли эту ночь.

29 января. Уже как девять дней я снова одиночка. Ни друзей, ни забот; не жизнь, а сказка. Правда, Рут всё ещё пыталась наладить контакт, на который я ни в какую не выхожу. И вот в очередной раз я иду в школу с осознанием того, что никто ко мне приставать не будет, но, видимо, я ошибалась, ведь ко мне с самого начала, как только я подошла к школьным дверям, начали приставать главные твари школы: Софи Френч — стерва с золотыми шелковистыми волосами и ледяными глазами; Линн Хант — стерва номер два, кореянка с волосами цвета ржавчины и коричными глазами; и Клара Галлахер — стерва номер три, афроамериканка с медовыми глазами и смоляными волосами.

«Ну вот что я им сделала не так? Я спокойно живу, их не трогаю, а они всё лезут и лезут. Странные девушки».

Девушек я ещё вытерпеть смогла бы, но проблема в том, что к ним почему-то присоединились и парни: Квентин Уэст — афроамериканец со смоляными волосами и тёмно-синими глазами; ладно, признаю, я могу оправдать его популярность его шикарной внешностью, ведь он реально красавчик. Эрик Николс — козёл номер два, с янтарными глазами и волосами цвета шамуа; Уэсли Келли — козёл номер три, с волосами цвета полного затмения и глазами морского зелёного цвета. «Сегодня что, какой-то праздник у хулиганов? Почему они все в один момент решили накинуться на меня? Шикарно…»

Так ещё и подъехало несколько машин, из которых вышли Рут, Уго и… Чёрт… Джаспер… Лучшего и придумать было нельзя.

Я какое-то время молчала, сжимая кулаки и смотря вниз, борясь с огромным желанием наговорить пару ласковых этим придуркам, как вдруг меня кто-то отодвинул. Отойдя от полнейшего недоумения, я посмотрела на этого человека и увидела копну кудрявых волос цвета сепия.

— Уго, какого чёрта? — спросила я, всё ещё ничего не понимая, но парень лишь шикнул на меня.

После этого я обратила внимания на толпу задир и Джаспера, который решительно подходил к ним. Его злобу можно было почувствовать за километр. Его аура было полностью наполнена ею. «Чёрт, да что с ним такое? Что с ними всеми такое?»

— Ч-что он делает?

— Хочет покончить с этим, — даже Уго нахмурился, а я думала, что он не умеет этого делать. Я начала разглядывать его лицо, ведь впервые видела его злым: нос Уго был сморщен, а глаза прищурены. Он стал более брутальным, и можно даже было бы задаться вопросом, почему же он гей, но испанцы не в моём вкусе. Мои размышления прервал знакомый голос в совсем незнакомом тоне:

— Ты! — с яростью сказал Джаспер; Квентин с таким же недоумением посмотрел на него, как и я. — Да, ты! Какого хера ты творишь?! — он подошёл и схватил хулигана, который в два раза больше него самого, за ворот. Чувствую, добром это не кончится.

Я стояла и ничего не понимала, в ушах звенело от испуга так сильно, что я ничего не слышала, а в глазах начинало темнеть. Вскоре, как я и думала, Джаспера начали избивать, но почему-то смотреть на то, как этого придурка избивают, было так же больно, как если бы меня избивали. Я сразу начала пытаться вырваться из хватки Уго, слёзы начали застилать глаза; я кричала на испанца, прося меня отпустить, а после на тех козлов, чтобы они прекратили всё это делать. Вскоре к Джасперу присоединилась и Рут, которая занялась девушками, а ещё через какое-то время Уго передал меня в руки своего парня и начал помогать Джасперу.

«Что за чёрт, что творится?!»

Хорошо, что Чарльз тоже не смог смотреть, как наших друзей просто избивают, и, забыв про меня, пошёл им помогать. В общем, так же поступила и я. Правда, Джаспер часто отвлекался от «боя», пытаясь меня вытолкнуть, из-за чего ему прилетало в два раза больше, от чего моё сердце просто рвалось на части.

«Да что это, блядь, за херь?!»

Всё закончилось так же непонятно, как и началось. Словно я моргнула лишь два раза: в первый миг всё это завертелось, а второй переместил нас к секретарю директора. Я до сих пор ничего не поняла, но при этом жутко злилась на Джаспера. Ну как злилась, пыталась понять, зачем он всё это сделал, и старалась не начать его жалеть. Выходило у меня не очень.

В итоге, после того, как директриса выслушала проблему, она отстранила от учебы только меня. Классно… Джаспер пытался с ней спорить, он был таким злым, что абсолютно все были в шоке. Чтобы всё не стало ещё хуже, я заткнула его. Он посмотрел на меня как-то странно, словно ему было жутко больно не только физически, но и душевно, при взгляде на меня. А когда нас отпустили, он постарался быстрее всех уйти подальше.

«Да что с ним такое?»

Уго быстро догнал Джаспера и начал его успокаивать. Я не слышала их разговор, но это было понятно по его движениям. Я отвлеклась от этого мини-слежения, только когда ко мне подошла девушка в светло-коричневом свободном вязаном свитере, синих джинсах скинни и тёмно-синих кожаных полусапогах. Она так же печально смотрела в сторону парней, а затем повернула голову ко мне:

— Пожалуйста, хотя бы один раз поговори с Джасом… Иначе это всё добром не закончится, — в её голосе прямо слышались переживания за него и словно понимание того, что их отношения разрушены.

«Неужели это всё из-за меня? Я снова что-то разрушила?»

Эти мысли не покидали меня, даже когда девушка скрылась из виду.

* * *

Остальную половину дня я просидела в своей комнате, пытаясь хоть что-то добавить в моё эссе, но мои мысли не покидал богатенький придурок.

«Какого чёрта в последнее время я не могу думать ни о ком и ни о чём другом, как о Джаспере? Со мной явно что-то не так. Неужели я заболела? От этого вообще есть таблетки?»

Ближе к ночи, когда дома поселилась лишь тишина, а я лежала на кровати, тщетно пытаясь уснуть, я серьёзно задумалась над словами Рут. Я знала, что очень грубо поступила с Джаспером, но по-другому не могла.

«Оливер же убьёт его, если узнает, что я с ним общаюсь. А может, не надо было прекращать нашу странную дружбу? Ведь, исходя из моих чувств и эмоций, я реально скучаю по этому надоедливому засранцу… Господи, почему всё так сложно?!»

После часа таких раздумий под «Moral of the Story» Ashe, «Let Me Down Slowly» Alec Benjamin feat. Alessia Cara и «Princess don’t cry» Aviva я всё-таки решила взять телефон и написать Джасперу. «2:23, надеюсь, он спит, иначе я повешусь от стыда».

Вы: Мы можем встретиться?

Я быстро, выключив телефон, положила его себе на грудь, зажмурилась и затаила дыхание в надежде, что пропаду и волнение перестанет меня беспокоить, но мои чувства лишь обострились, и, когда на телефон через какое-то время пришло уведомление о новом смс, я даже дёрнулась от испуга. Странно, ведь я никогда так не волновалась…

Богатенький придурок: Что-то случилось?

Вы: Нет, давай просто встретимся.

Богатенький придурок: Как хочешь.

Вы: Буду ждать тебя в парке.

На последнюю мою смс он не ответил. Я быстро начала пытаться найти что-нибудь приличное в моём шкафу, чтобы…

«Блядь, какого хера я боюсь выглядеть как-то не так?!»

В итоге я всё равно искала что-то красивое. Какая же я дура…

Когда я определилась с выбором одежды, я начала пытаться очень тихо одеться, чтобы никого не разбудить. Мой выбор пал на чёрную водолазку, голубые джинсы, чёрные кожаные ботинки на шнуровке и серую короткую дублёнку.

«Ну-у-у… Симпатично. Вроде…»

* * *

Просидев в парке около часа в полнейшей панике, я уже расстроилась, подумав, что Джаспер не придёт, и собиралась уже уходить, как почувствовала, что мне кто-то надевает шапку. Я дёрнулась от испуга и обернулась. Сзади меня стоял Джаспер, одетый в серый свитер с круглым вырезом, тёмно-зелёные классические брюки и серые кроссовки, на шее был завязан чёрный шарф, а на плечи накинуто тёмно-синее длинное пальто; так жена нем раньше была шапка, которую он пытался теперь нацепить на меня.

«Боже, какой же он милый с этими растрёпанными волосами из-за головного убора и нахмуренным из-за раздражения лицом. Почему я раньше никогда не замечала, какой он красивый, какие у него широкие плечи и насколько глубоки его глаза? Как он в один момент превратился в настоящего красавчика, что даже дышать сложно рядом с ним? Чёрт, как же я влипла…»

— Ч-что ты делаешь? — недоумевая и одновременно наслаждаясь его заботой, спросила я.

— Какого чёрта ты никогда не носишь ни шапок, ни шарфов? — в этот момент он снял с себя шарф и начал его завязывать на моей шее, а я потерялась в рельефе его шеи и сексуально выпирающих ключицах, вид на которые открывал свободный свитер и которые дурманили даже хлеще травки, — Ты понимаешь, что очень легко можешь заболеть?

— П-прости… — я не знала почему, но не могла сказать больше ничего.

К счастью, он понял, что говорить тут будет бесполезно, поэтому сразу пошёл к машине, чтобы отвезти нас на — с недавнего времени — наше место. Всю дорогу я старалась незаметно кутаться в шарф Джаспера, делая вид, что мне холодно, а на самом деле вдыхая его запах.

«Почему я раньше не заметила, как он приятно пахнет? Чёрт, как же мне всё это не нравится…»

* * *

Придя на наше место и сев на камень, мы какое-то время молчали. Эта тишина не была наполнена ни напряжением, ни злобой, это не была неловкая пауза. Это была такая тишина, в которой люди растворялись, в которой можно было находиться вечность, а, если тебе попытались бы помешать, тебе это не понравилось бы. Это была словно тишина, перемещённая прямо из Рая. Вот мы и не решались нарушать этот эдемский покой.

— Ну и зачем ты меня позвала? — смотря вдаль и с болью в голосе спросил Джаспер, — Мы же не общаемся с недавнего времени.

После того, как он начал разговор, я могла теперь спокойно рассматривать его. Под глазом Джаспера красовался большой синяк, бровь рассечена, а на носу был пластырь.

«Боже, как мне больно на него смотреть… Хочется его пожалеть, обнять и очень долго не отпускать, но… Но у него есть девушка, а у меня парень. Как же от всего этого херово».

— Просто захотела поговорить, — я пожала плечами и нехотя отвернулась от него, чтобы не вызывать подозрений, а потом уткнулась в его шарф, борясь с желанием сбежать и реветь под каким-нибудь деревом.

В итоге мы какое-то время говорили ни о чём, а я за это время поняла, что лёд немного подтаял, и расслабилась. Он меня не пошлёт куда подальше и, господи, как же я была этому рада.

— Так… — я немного посомневалась, задавать этот вопрос или нет. Я знаю, что ночью начинаются самые душевные разговоры, но с нашей встречи в камере мы больше не возвращались к этой теме и, если честно, мне было нереально страшно, — Какая у тебя мечта? — я посмотрела на Джаспера и заметила, как он дёрнулся.

Это выглядело слишком мило. После он немного прикусил губу, раздумывая над ответом, а в моём животе вылезли из куколок тысячи бабочек. Как же это всё было странно.

— Стать лучшим врачом, хотя бы в Канаде, — холодно ответил Джаспер, явно пытаясь скрыть правду в огромном слое льда.

— Я говорила про настоящую мечту, а не навязанную родителями.

В этот момент Джаспер посмотрел на меня, прямо в мои глаза. Нет, он словно смотрел в глубь меня, в мою душу, из-за чего по всему телу побежали мурашки, а сердце забилось быстрее. Никто никогда так на меня не смотрел. Словно мою защитную стену, которой я ограждалась от всех и вся, только что просто взяли и разрушили, словно я сидела перед ним голая, а он хотел меня раздеть ещё и до костей. Одновременно страшно и нереально хорошо.

— Я хочу фотографировать.

— Так почему ты не скажешь об этом родителям?

— Потому что их мечта, чтобы я стал врачом. Они не поймут, — Джаспер грустно хохотнул, — Да и я не пытался с ними поговорить, — он пожал плечами.

— Думаю, ты будешь отличным фотографом, — я немного улыбнулась и отвернулась, тоже посмотрев вдаль. Почему-то сейчас тут было в тысячу раз красивее и спокойнее, чем в любой другой день.

— А ты о чём? — я видела краем глаза, что Джаспер не переставал смотреть на меня, из-за чего мне становится немного неуютно.

— Просто взять и исчезнуть, — мне как-то резко стало грустно.

— Почему же?

— Устала притворяться, что всё хорошо, когда всё просто отвратительно.

— Ну, ты же понимаешь, что проблемы — это не конец света? — на лице Джаспера появилось волнение. — В жизни намного больше хорошего, чем плохого. Тебя ждёт ещё столько всего; к примеру, ты поступишь в университет, подружишься с новыми людьми, встретишь любовь, и всё будет отлично, поверь мне. Рядом с тобой есть люди, готовые тебя всю жизнь поддерживать и помогать. По-моему, это замечательно, — он слишком мило улыбнулся, только от его слов мне стало ещё хуже.

— Но ведь мы рождаемся, живём и умираем в одиночку. Все остальные прелести жизни — лишь иллюзия. Так зачем тогда тратить жизнь на усилия и борьбу с проблемами? Ради иллюзии? Ни друзья, ни любовь, ни определение квадратного корня катетов или же нахождение силы тока не помогут мне избежать моей участи.

— Но они скрасят твоё существование.

Я посмотрела на Джаспера. Как же мне хотелось ему ответить, что мою жизнь скрашивал лишь он, но теперь этого больше не будет никогда. От этого стало только больнее, а глаза застлали слёзы. К сожалению, он это заметил, подсел ко мне поближе и обнял, прижимая меня к себе. Я не упустила шанса прикоснуться к Джасперу и обняла его в ответ, запустив свои руки ему под пальто, чтобы ещё и немного согреться. Я уткнулась носом Джасперу в шею, вдыхая его приятный аромат тепла и уюта, и зажмурилась что есть мочи, словно делая снимок глазами, чтобы уж точно запомнить этот момент на всю жизнь. Ведь, скорее всего, больше такого никогда и не случится. И только подумав об этом, я решила отодвинуться, чтобы всё не зашло слишком далеко, но вдруг почувствовала на своей шее тёплые руки. Я не успела ничего понять, как его мягкие, пухлые, нежные губы слились с моими в поцелуе. Он запускал свои пальцы в мои волосы, вызывая бурю мурашек. Я сжимала воротник его пальто так сильно, что побелели костяшки. Я до сих пор не могла поверить в происходящее, как его язык коснулся моего, заставив меня полностью растаять. Мы оторвались друг от друга, выражения лиц были такими, словно мы и не поняли, что произошло, но непонимание сменилось неконтролируемым желанием, и мы снова слились в поцелуе, только более страстном, существование которого так и говорило о продолжении. Мои руки блуждали по его шее и плечам, сжимая на них его свитер, Джаспер же изо всех сил прижимал меня к себе, будто бы боясь, что я сейчас либо сбегу, либо просто исчезну. Но этого делать я ни в коем случае не собиралась. Я словно попала в сказку или романтическую книгу. Неописуемые чувства и удовольствие нахлынули на меня, и я погрузилась в них с головой. Это было не как с Оливером, это не было похоже на обязанность. Мы делали что-то запретное, и нам обоим это настолько нравилось, что не хотелось терять это ощущение, а попытки оторваться друг от друга всё снова и снова кончались крахом. Я бы с удовольствием не прекращала эти поцелуи всю ночь, даже была бы не против, но мы услышали хруст веток, и нам пришлось отодвинуться друг от друга, боясь, что нас кто-то заметит. Это было волшебное время, но ни одному из нас не хотелось ничего менять в наших жизнях. Я это понимала, поэтому больше не лезла к Джасперу и даже не начинала разговор о том, что только что между нами произошло. Это будет наша одна огромная тайна, которую мы никому и никогда не расскажем. Нам никогда не быть вместе, и даже мечтать об этом стало очень вредно.

* * *

С той волшебной ночи прошло два дня. С Джаспером мы возобновили общение, а папа уже начал замечать странные улыбки на моём лице и то, что я вечно сижу в телефоне. Но ведь я не могла рассказать ему о том, что произошло. Об этом никто не должен был знать, да и он скрывал что-то. Это прямо явно. Конечно же, вечно в телефоне я сижу не просто так. Я стала постоянно переписываться с этим богатеньким придурком. Почему-то даже мысль о том, что моя жизнь будет идти без него, вызывала у меня панику, поэтому я старалась об этом не думать, всё сильнее погружаясь в мысли о его тёплых руках, милой улыбке, глубоких глазах, растрёпанных волосах, горячему дыханию и нежных поцелуях, представляя, что тогда мы не остановились. Как же больно после всего этого будет возвращаться в реальность, но сейчас я не особо об этом думала.

Я каждый день вставала с мыслями о Джаспере, шла в душ с мыслями о нём, читала книги, представляя вместо героев его и меня, смотрела телевизор и ложилась спать лишь с мыслями об этом чёртовом парне. Я словно попала в капкан по имени Джаспер и никого не было рядом, чтобы помочь мне выбраться из него. В общем, если быть честной, то, даже если бы этот кто-то был, я бы не дала ему помочь мне. Мне нравилось жить в сказке, хоть и в воображаемой.

С этими же мыслями я снова и смотрела телевизор с папой, иногда отвлекаясь на телефон, чтобы ответить Джасперу, как вдруг услышала про банду «Гоблинов». Это заставило меня обратить внимание на телевизор и внимательно слушать, о чём там говорят.

— Вчера ночью группа подростков подожгла ферму, в которой находилась пожилая пара. К сожалению, пожарные не успели спасти людей. Но они нашли на месте преступления кожаную куртку с эмблемой «Гоблинов» , — говорила ведущая, но всё, что было дальше, я просто не услышала. Мою голову заполнила ненависть и злоба. Как Оливер мог такое одобрить?! Он совсем с ума сошёл?! Как они могли так поступить?!

После этого, ни секунды не думая и даже забыв телефон, я быстро накинула на себя куртку, надев шапку и шарф Джаспера, которые он мне той ночью подарил, и побежала к моему парню.

* * *

Зайдя в фургон, я начала кричать на Оливера так, как не кричала ещё ни на кого. У меня до сих пор не уложилось в голове то, как можно было убить ни в чём не виноватых людей, а теперь спокойно сидеть на диване.

«И почему я раньше не понимала, какой он на самом деле мудак?! Почему я снова к нему пришла?! Что со мной за херня творилась?!»

— Ты ничего мне сказать не хочешь? — хладнокровно посмотрев на меня, спросил Оливер. От такого ледяного взгляда мне стало как-то не по себе, но я быстро взяла тебя в руки.

— По-моему, не я должна тут что-то говорить, — всё ещё хмурясь, сказала я.

— Да неужели? — Оливер достал из внутреннего кармана кожанки фотографию и протянул мне. Когда я взяла фото, он продолжил: — А теперь?

«Что это за херня?! Тут я и Джаспер… Хруст веток… Блядь! Надо поскорее отсюда уходить. Мне нельзя тут долго оставаться. Он меня тупо убьёт, если я буду находиться тут ещё минуту. Я…»

Январь подходил к концу, но погода была такой же. Как же уже хотелось хотя бы немного тепла, ведь на душе и так было холодно. После недели постоянного общения Арианна почему-то решила снова меня игнорировать. Мы не ссорились, я, больше чем уверен, ничем её не обижал, а она снова решила потрепать мне нервы. Ну кто вообще так поступает? Хотя, может, я реально её чем-нибудь обидел? Ну не верю я, что с ней что-то случилось.

С Рут у меня тоже не всё в порядке. Мы отдаляемся друг от друга, и это нереально сильно видно. После того поцелуя с Арианной мой организм перестал вырабатывать фенилэтиламин, норадреналин, дофамин и эндорфин в сторону Рут, ведь при взгляде на неё в моём животе больше не рождались бабочки. От этого было ещё хуже. Я не знал, что мне делать. Если я расстанусь с ней, то потеряю самого лучшего друга, а если нет, то буду мучить нас обоих. Эти размышления просто разрывали меня и моё сердце на части так, что сил терпеть всё это уже не оставалось. Я понимал, что нужно уже решиться на что-то одно, но не мог.

Иронично, но Рут, видимо, тоже думала обо всём этом. Она пришла ко мне в субботу без предупреждения, поэтому, когда ко мне в комнату заглянул брат, оторвав меня от «Илиады» Гомера, и сказал, чтобы я был с кем-то помягче, я ничего не понял. Но после того, как шоколадные волнистые волосы моего брата сменились чёрными, уже отросшими до лопаток, локонами, я понял, что это Рут. К моему удивлению, сегодня она их не выпрямляла, как делала это обычно, но я решил, что не стоит на это обращать внимания. Но, пожалуй, мне стоило это сделать. Одета она была в чёрную толстовку, с выглядывающей снизу белой футболкой, чёрные рваные на коленках джинсы скинни и светло-коричневые кожаные ботинки на шнуровке. Не знаю почему, но мне казалось, что это был мой последний шанс что-то почувствовать к ней. К сожалению, ни одна бабочка не проснулась.

— У меня к тебе серьёзный разговор, — даже не поздоровавшись, сказала Рут. Видимо, случилось что-то нереально плохое, раз всё так начиналось. — Поэтому мне нужно полное твоё внимание, Джаспер.

Рут не назвала меня Джас и попросила быть внимательнее. Видимо, этот разговор должен был изменить наши жизни, поэтому я сделал то, что она попросила.

Рут села на мою кровать и похлопала рядом с собой, приглашая меня присесть рядом. Я не стал отклонять её предложение. Почему-то мне казалось, что после этого таинственного, очень серьёзного разговора мне захочется куда-нибудь присесть, так что я решил не тратить время будущего меня, которое он мог бы потратить на поиски ближайшего стула. После того, как я уже сидел рядом с Рут, вдыхая запах её духов, она продолжила свою речь.

— Почему мы отдалились друг от друга?

«Так сразу? Я не думал, что моя девушка настолько прямолинейна».

— М-мы вовсе не отдалились… — я хотел что-то добавить, но Рут меня перебила:

— И не отрицай. Это видно уже всем вокруг. Я не придумывала этого, Джас.

Я понимал, что речь сейчас зайдёт о том, что я хотел отложить очень надолго. Жалко, что судьбе наплевать на мои планы, и она всегда вносит свою лепту в то, во что не надо.

— Скажи правду… — она немного помолчала, собираясь с мыслями и пытаясь набраться смелости, чтобы спросить: — У тебя появилась другая?

Это фраза повергла меня в шок. Я вспомнил поцелуй с Арианной и то, что я неимоверно хотел продолжения, и мне стало нереально стыдно. К моим щекам прилила кровь, и они стали пунцово-красными; я опустил взгляд на свои руки и начал перебирать пальцы, пялясь и рассматривая их так, будто впервые видел. По моему внешнему виду Рут всё поняла. Она не сказала об этом, лишь ппросто кивнула самой себе и начала смотреть прямо перед собой. Мы молчали несколько секунд, которые в данный момент казались часами, а после Рут неожиданно спросила:

— Почему ты со мной? — её голос дрожал, словно она вот-вот расплачется, но, посмотрев на неё, я увидел лишь холод в глазах, глядящих куда-то в пустоту.

У неё никогда не было такого взгляда. Неужели она пыталась сейчас скрыть свои настоящие эмоции? Боже, именно этого я и боялся. Я попытался дотронуться до плеча Рут, но она немного отсела, не дав мне этого сделать, а после повторила вопрос, уже глядя прямо мне в глаза:

— Почему ты со мной, Джас? — я молчал. Не хотел отвечать на этот вопрос. Я лишь снова начал смотреть на свои руки, но Рут не унималась. — Это из-за того, что мы всегда были вместе? Из-за того, что нас к этому подтолкнули родители, и мы оба боимся им перечить? Из-за привязанности? — я пожал плечами. — Привязанность — это не любовь, Джаспер. Надеюсь, ты это понимаешь? — я кивнул. — Мы вместе лишь потому, что нашим родителям это выгодно, а мы уже привыкли к обществу друг друга. Нам навязали то, чего нет, Джас. И… — следующие слова Рут дались нелегко, да и я напрягся, ведь понимал, что это будет. — И именно поэтому нам нужно расстаться и не мучить больше друг друга.

Я сжал челюсти и промолчал. Не думал, что это будет настолько больно.

— Джас… Посмотри на меня… — Рут положила руку мне на плечо, и я не смог перечить ей, поэтому посмотрел. — Это не значит, что мы не будем больше общаться. Мы до сих пор остались лучшими друзьями. Но теперь ты можешь быть с ней… — Рут мило улыбнулась, и из-за этого на мои глаза навернулись слёзы.

«Ну почему она так спокойно прочитала меня? Это нечестно…»

— А… — я сглотнул и проморгался, пытаясь прогнать слёзы. — А как же ты?

Рут хмыкнула.

— Я одна из самых популярных девушек в школе. У меня много поклонников, да и уже есть кое-кто, кто мне нравится. Я не пропаду, Джас.

Я не сумел сдержать слёз, и они покатились по щекам. Рут заметила это и обняла так крепко, как только могла. Но это не было похоже на те старые утешающие объятья. Сейчас это было так, словно она забирала остатки моей любви к ней, рушила связь наших душ, чтобы наконец-то мы стали свободными. Это причиняло лишь больше боли.

После этого мы какое-то время поговорили ни о чём, словно этого разговора и не было, и мы всё ещё вместе. А после она ушла. Не попрощавшись. Ушла из моей жизни раз и навсегда…

* * *

9 февраля.

Весна всё ближе и ближе, а значит, с каждым днём должно становиться всё теплее и теплее. Скоро под окном будут петь птицы, а лес, рядом с которым находится мой дом, зазеленеет. Как же красиво будет выглядеть наше с Ари тайное место, когда всё зацветёт. Так, нужно переставать мечтать. Всё-таки сейчас только начало февраля, на улице до сих пор собачий холод и полно снега, да и то, что в какой-то момент всё будет зелёным, представить очень сложно.

С нашего с Рут расставания прошла неделя. Боль в груди утихла, и мы снова начали общаться как прежде. Она даже начала расспрашивать про мою новую любовь, но я отнекивался, мол, её нет. Мне даже начало нравиться, что мы всё прекратили. Не знаю почему, но теперь мы как будто были более открыты друг другу, чем раньше, и это было круто.

Что насчёт Арианны, то она до сих пор меня игнорировала, и, если честно, мне уже начинало казаться, что с ней что-то стряслось, хотя все пытались убедить меня в обратном, но у них уже не очень получалось. Мой организм серьёзно взялся за выработку допамина, вызывая тревогу за мою знакомую. Именно по этой причине я сейчас стоял у двери её дома — не спрашивайте, как я узнал, где она живёт — и боролся с желанием сбежать от страха домой и укутаться в пледик.

«Я должен это сделать, даже если окажется, что этот адрес неверный. Даже если меня пошлют и посчитают параноиком. Я. ДОЛЖЕН. СДЕЛАТЬ. ЭТО».

Тук-тук

«Господи, может, ещё не поздно сбежать? Зачем вообще я это сделал? Ведь, скорее всего, у Арианны всё просто шикарно, как мне все и говорили. Какой же я придурок. Ну правда, зачем я это сделал?»

Дверь мне открыл полный мужчина, сорока двух лет, с коричнево-зелёными волосами, в которых только пробивалась седина, с густой бородой и глазами глубокого голубого цвета. Одет он был в бежевую водолазку, тёмно-серые брюки карго и тёмно-коричневые кожаные ботинки. Он явно не понимал, кто я, и ждал, что я ему что-то скажу, но я лишь застыл на месте, боясь что-либо сказать. Поэтому мужчина меня поторопил:

— Вы что-то хотели? — его милый голос и ни капли враждебности на лице заставили меня немного расслабиться.

— Здравствуйте, а… А Арианна Гилмор тут живёт? — я настолько волновался, что голос у меня дрожал, а руки тряслись. Пожалуй, я не нервничал так давно.

— Да, а что?

— Я Джаспер Фримэн, её друг. Я… Я просто хотел убедиться, что с ней всё в порядке, просто она игнорирует меня без какой-либо причины. Я могу с ней поговорить?

— Мне очень жаль, но я не знаю, где она. Её давно нет дома. Может, она снова попала в спецприёмник? Ну, или опять сбежала, — мужчина пожал плечами. Было видно, что он начал волноваться. Видимо, он был уверен, что Арианна хотя бы с друзьями поддерживает связь, а, услышав, что это не так, тоже начал думать, что с ней что-то не так.

— А-а, хорошо, спасибо за информацию, — я постарался выжать из себя милую дружелюбную улыбку, которая не получалась из-за усилившегося волнения и бушующих в моей голове различных плохих мыслей.

— Если что-то узнаешь, то можешь сказать?

— Конечно, мистер Гилмор.

— Спасибо, Джаспер. Ведь так? — мужчине было неловко уточнять моё имя, но это было даже мило.

Я кивнул, мистер Гилмор предложил мне зайти и выпить чаю, но я, поблагодарив, отказался. Я не мог сидеть и пить чай в тот же самый момент, когда Арианна могла быть в беде. Мне нужно было как можно скорее найти её. Во что бы то ни стало. Поэтому вторым моим пунктом назначения стал дом Уго.

* * *

Когда я рассказал обо всём своему лучшему другу, он мне не поверил. Он понимал, что Арианна могла просто взять, бросить всё на свете и сбежать, не сказав ни слова. Жаль, что я этого не понимал. После долгих просьб поверить мне Уго всё-таки согласился помочь, хоть и не верил мне до конца. Он предложил пока что единственную разумную идею в данной ситуации — пойти в полицию. Я бы не додумался даже до такого с моими паническими атаками и волнением.

В полиции наше заявление приняли, хоть тоже не особо мне поверили. Нам устроили целый допрос: почему мы считаем, что с Арианной что-то не так, и она пропала, а не просто куда-то сбежала. Хорошо, что Уго отлично умел убеждать людей, так что от нас довольно быстро отстали, хотя, я уверен, у полицейского было намного больше вопросов. Жалко, что это был не мистер Диккерсон, он бы не задавал вопросов.

Затем мы поехали ко мне. Мы не знали, что делать дальше. Тупо сидеть и ждать то, что полиция возьмёт и за пару часов найдёт Арианну, было бессмысленно, да и бездействовать мы не могли. Мы долго думали, какой будет наш следующий шаг, и ничего лучше, как позвонить моему брату, не придумали. После нескольких минут разговора с Дональдом он успел усомниться в наших умственных способностях и любви Уго к детективам, но всё равно дал совет обойти всех, кто мог быть хоть как-то причастен к исчезновению Арианны. Мы решили сделать это завтра, ведь было уже довольно поздно, да и адреса многих нам были неизвестны. Мы с Уго ещё немого посидели, разговаривая ни о чём, попивая чай под фильмы, а после он ушёл, оставив меня наедине с моими паническими мыслями и размышлениями, что же случилось с Арианной.

* * *

Придя в школу, я, пожалуй, впервые за всю свою жизнь не думал об уроках или об оценках. Сейчас мне было важнее зажать в угол хулиганов, всё время достающих Арианну и распускающих различные слухи о ней. Но сделав это, к сожалению, или к счастью — я ещё не решил это — я понял, что они ничего об этом не знали. Конечно же, мы с Уго не особо верили саркастичным фразам этих козлов, поэтому пришлось прибегнуть к грубой силе и угрозам. Грубияны понимают только язык грубости. Но даже после этого они не перестали говорить, что ничего не делали с Арианной и понятия не имеют, где она, хоть и в другой форме. Поэтому нам с Уго пришлось отстать от них, думая, к кому пойти следующим.

Мы немного подумали и решили, что правильнее всего будет узнать о том, что произошло, у человека, который мог её видеть последним. Мы не хотели идти к её отцу, который и так уже был нереально взволнован только одной мыслью о том, что с его дочерью могло что-то случиться, поэтому, сбежав с последних уроков, мы направились к корпусу младшей школы. Ещё никогда я не сбегал с уроков. Но мне было наплевать на эти экстремальные ощущения нарушения правил, мне было наплевать на всё, что не касалось хоть какой-то информации об Арианне.

Мы немного подождали у дверей младшей школы, и вот из них вышел паренёк, лет десяти, с чисто оранжевыми кудрявыми волосами и глазами цвета зелёного воска. Одет он был в обычную школьную форму: белая рубашка, чёрные брюки, чёрно-белые кеды из плотной ткани и цветастый, в пору возраста, рюкзак. Пока мы шли сюда, Уго проверил, как выглядит младший брат Арианны, поэтому сейчас мы без проблем его узнали.

Когда мы подошли к пареньку и позвали его, он немного испугался, но, когда мы объяснили, кем мы являемся, успокоился. Я объяснил мальчику ситуацию и попросил рассказать о последнем моменте, когда он видел свою сестру. По его словам, она смотрела с отцом телевизор, а после резко встала и убежала. К сожалению, сказать даже примерную дату он не мог, поэтому нам пришлось уйти ни с чем.

* * *

Дома мы с Уго обдумали небольшую информацию, которую добыли, и пришли к выводу, что ничего из этого получить невозможно. Но вдруг Уго резко встал с кровати и начал ходить туда-сюда по моей комнате, что-то раздумывая.

— Что-то случилось? — недоумевающе следя за его движениями, спросил я.

— Я тут подумал… — Уго остановился передо мной и посмотрел прямо в глаза. — У неё же парень — самый опасный человек города, разве не так?

— Ну да…

— Так почему мы первым делом к нему не пошли? Больше вероятность, что именно он что-то сделал с Арианной, а не какие-то школьные задиры. Так, может, завтра навестим его? — на лице Уго отразился азарт. Ему явно нравилась роль детектива, да ещё и близкого к разгадке.

В ответ я лишь кивнул. От удивления от того, какой же я дебил, у меня пропали все слова в моём лексиконе. После этого Уго собрался и пошёл домой, а я, проводив его до машины, решил немного расслабиться, посмотрев телевизор. Мне было всё равно, что я не сделал домашнюю работу, нервы отнимали у меня все силы, и на какие-то химические уравнения или же деепричастные обороты у меня их не хватало. Да и желание быть пай-мальчиком резко пропало.

Промотав неинтересные мне программы, я почему-то остановился на новостях. Не знаю почему, но мне казалось, что я должен сейчас тут что-то увидеть. Видимо, я стал экстрасенсом, ведь, немного подождав, увидел объявление о пропаже. Скорее всего, наше с Уго заявление увидел мистер Диккерсон. Он всегда очень серьёзно относился к таким вещам, не то, что остальные полицейские.

После этого я пошёл в душ, тщетно надеясь расслабиться под тёплой водой, а после лёг спать. Ни на секунду меня не покидали мысли об Арианне, в общем, как и всегда в последнее время…

* * *

После школы мы с Уго сразу же направились к трейлерному парку. Всем было известно, что «Гоблины» тусуются именно там. Это была их территория, их неприступный замок, даже попытка подойти к которому с плохими намерениями наказывается расстрелом. И мы с Уго решили прийти в эту обитель монстров, чтобы пытаться наезжать на их короля. Гениальный план.

Мы спросили у какого-то парня, который казался адекватнее всех здесь находящихся, где трейлер Оливера — его, вроде, так звали, а после пошли туда, стараясь не наткнуться на бухого бунтаря и не вляпаться в чью-нибудь блевотину.

Подойдя к чёрному трейлеру, я посмотрел на Уго в надежде, что он передумает и мы поскорее уйдём из этого ада. Но надеяться было не на что. Уго уж точно не сдался бы, уже зайдя так далеко. Поэтому он лишь подтолкнул меня к двери, и я постучал.

Мне открыл высокий парень, двадцати лет, с чёрно-красными волосами и глазами цвета жёлтой маслины. Одет он был в тёмно-синюю толстовку, такого же цвета джинсы, чёрные кожаные высокие кеды и чёрную кожаную косуху. Выглядел он не просто круто, а НЕРЕАЛЬНО круто. Словно… Да даже сравнение придумать сложно. Парень явно ничего не понимал, но при этом всё равно смотрел на нас с огромным презрением, что казалось, будто мы по сравнению с ним обычные букашки.

— Ну и кто вы? — скрестив руки на груди и оперевшись о дверной косяк, сказал парень.

— Меня зовут Уго, а это Джас, — начал мой друг, пока наш собеседник неприлично разглядывал нас с ног до головы. — Мы знаем, что ты встречаешься с Арианной Гилмор, которая пропала несколько дней назад, — когда Оливер услышал имя девушки, его словно шибануло током. Он сразу же изменился в лице, очень стараясь скрыть удивление. Как-то очень подозрительно… — Мы, типа, расследуем это дело, поэтому у меня и моего друга есть к тебе пара вопросов. Ты не против? — Уго кивнул на трейлер, таким образом прося разрешения войти.

Оливер немного замешкался, но всё-таки пропустил нас. Даже чаю налил и усадил поудобнее.

«Необычно и странно для главаря самой опасной банты города».

— Так что вы хотели узнать? — поставив печенье на стол, Оливер сел напротив нас с таким невинным личиком, что даже тошно стало.

— Когда ты в последний раз видел Арианну? — спросил Уго, пока я тихонечко пил чай, пытаясь сдержать свою ненависть к этому человеку.

— Ну… — Оливер немного подумал, ну, или же сделал вид, что думает, а потом продолжил: — Она узнала, что кое-кто из моих людей, напившись, поджег старую ферму, и пришла поговорить насчёт этого. Ну как поговорить, она была в ярости. Я тут же извинился и сказал, что эти люди сразу же будут выгнаны из «Гоблинов». Но она меня не слушала. Вы не подумайте, я хоть и бугай, но её ценю и готов ради неё на всё. Но Ари — сложный и непонятный человек. Я пытался её успокоить, но она просто порвала со мной из-за вообще левых парней и ушла.

— Ты не видел, куда она пошла? — продолжал Уго, а у меня терпения было всё меньше и меньше. Этот урод явно что-то не договаривал…

— Я видел лишь то, как она ушла из парка.

— Да что за бред? — уже не выдержал я. Оливер, как и Уго, с удивлением посмотрели на меня.

«Не думали, что я заговорю, да? Ну так вот, вечного терпения нет ни у кого, мальчики!»

— П-прости? — всё ещё пытался строить из себя невинного зайку Оливер.

— Хочешь сказать, что она порвала с тобой только из-за того, что кто-то поджёг ферму?

— Из-за пожара умерла пожилая пара. Ари очень серьёзно относится к таким вещам, — растерянно пожал он плечами.

— А с чего ей бросать тебя? — не унимался я.

— Потому что я глава банды, в которой были люди, сделавшие это. Наверное, она понимала, что такое может повториться и она просто не выдержит.

— Не выдержит чего?

— Того, что она встречается с тем, кто, может быть, это организовал. Проще говоря, что она девушка монстра. Так понятно? — тоже начал закипать Оливер.

Я хотел было продолжить этот допрос, но Уго меня прервал, поблагодарив Оливера за радушный приём и ответы на вопросы, попрощался с нашим подозреваемым. После встал и пошёл на выход, потянув меня за собой.

Когда мы ушли из трейлерного парка, я возмутился, почему Уго остановил меня. Тот же остановился, встряхнул меня нереально сильно.

— Успокойся, Джас! — привёл меня в нормальное состояние Уго, — Если ты будешь на всех кричать, то ничего не изменится. У нас нет причин его в чём-то обвинять, даже если мы этого хотим. У нас нет доказательств.

После его слов я задумался. А ведь он прав. Как бы я ни ненавидел Оливера, как бы ни хотел его обвинить во всех грехах, я не мог этого сделать. Как бы я этого ни хотел. И это меня изнутри убивало.

Придя домой, Уго начал меня расспрашивать о моей последней встрече с Арианной, не говорила ли она чего-то странного. Я рассказал ему о её «мечте» просто взять и исчезнуть, после чего сразу же пожалел об этом, ведь Уго начал предполагать, что Арианна просто сбежала, сделав вид, что исчезла, исполнив тем самым свою недомечту.

«Как Уго не мог понять, что не могла она просто сбежать и не сказать мне! Только не после той ночи, только не после того, что между нами было. Она не такая жестокая».

Но Уго даже слушать меня не стал, он решил придерживаться этой теории, отказываясь даже выслушивать другие. А когда я сдался, устав его переубеждать, он пожелал мне терпения и ушёл, снова оставив меня наедине с самим собой. Хорошо, что я слишком устал от переживаний и вырубился прямо в одежде, всего лишь попытавшись моргнуть.

* * *

18 февраля.

Весна всё ближе и ближе, а моё душевное состояние всё хуже и хуже. С нашего расследования прошла уже неделя, но даже следа Арианны не было найдено. С каждым днём моя уверенность в том, что она просто сбежала, пропадала, а подозрения к Оливеру становились всё больше и больше. Плохие мысли с каждым днём терзали меня всё сильнее, а надежда на лучшее бесследно пропала. Всё было просто отвратительно. Приходилось просто сидеть и с замиранием сердца следить за новостями, боясь увидеть что-то, что навсегда разобьёт мне сердце.

Все пытались убедить меня прекратить переживать, ведь Арианна просто такой человек. Она и правда могла спокойно предать всех, кому она дорога, начав игнорировать, и укатить куда-нибудь в Россию. И ведь никто не поймёт, реально она сбежала или с ней случилось что-то плохое. Это и бесило.

Сегодня вечером я решил пропустить просмотр новостей и наконец-то сделать домашнюю работу. Я за последнее время если и делал её, то совершенно ужасно или вообще списывал, поэтому нужно было наверстать упущенное. Но когда ко мне зашла Эвис с лицом, словно умер её любимый певец, у меня зародилось чувство, что зря я именно сегодня решил позаниматься.

— Д-Джас… — Эвис ждала, что я как-то отреагирую, считая, что я в курсе всех дел; но я не был в курсе, так что просто продолжил смотреть на сестру с полным непониманием, — Т-ты не видел?

— Что не видел? — моё сердце на секунду замерло.

«Неужели это было то, о чём я думал? То, чего я боялся всем сердцем последние дни? То, о чём я даже думать не хотел? Боже, прошу, что угодно, но только не это…»

Моя сестра протянула мне свой телефон. Я взял его и увидел уже знакомую ведущую новостей. Я немного подождал, молясь, чтобы всё было хорошо. Теперь я был уверен, что умер уж точно не какой-то певец... Я нажал на плей и стал внимательно слушать, рассматривая ведущую.

— Одной из главных тем данного месяца является пропажа восемнадцатилетней Арианны Эвис Гилмор. Сегодня нам передали информацию, после которой расследование прекратится. К сожалению, у этой истории не вышло хорошего конца. В отделение полиции пришло видео, в котором некий Ричард Оуэнс признаётся в нераскрытых убийствах девушек в Торонто, Монреале, Ванкувере и Оттаве. Так же он говорит, что последней его жертвой стала недавно пропавшая Арианна Гилмор. По его словам, он погружал остатки девушек в формальдегид, чтобы любоваться своими жертвами. После признания он совершил самоубийство. Когда полиция прибыла в его тайное логово, то они нашли трупы некоторых пропавших де...

Тишина, тьма и больше никаких переживаний. И всё. Конец.

Посмотрев то чёртово видео, Джаспер упал в обморок. Я успела подхватить брата, чтобы он не ударился головой, положила его на спину и начала бить по щекам, выкрикивая его имя. Это не помогло, поэтому я быстро нашла в его комнате аптечку, достала нашатырный спирт, налила его на ватку и начала водить ей около носа Джаса. К счастью, он почти сразу очнулся.

— Т-ты в порядке? — с дрожью в голосе от переживаний спросила я.

Джас ещё не вернулся в реальность и не понимал, что происходит, поэтому я помогла ему сесть и продолжила водить ваткой с нашатырём около его носа до тех пор, пока его глаза не стали совсем ясными. Всё-таки единственное, что я помню с того времени, когда родители наседали на меня со своими мечами о династии врачей, это знание первой помощи для любой ситуации. Не думала, что это мне пригодится.

— Джас? — спросила я, рассматривая брата.

— Это правда было? — Джаспер посмотрел мне в глаза, но, наверное, впервые за всё время его взгляд был пустой, полностью лишённый каких-либо эмоций, словно на меня смотрел не живой парень в самом расцвете сил, а покойник. — Это не монтаж? О-она правда мертва?

На мои глаза навернулись слёзы. Я никогда не видела брата в таком состоянии. Да и не хотела бы никогда это узреть. Но у судьбы на нас были другие планы. Как же от этого было больно…

— М-мне очень жаль… — глотая слёзы, промямлила я. — М-может… Может я могу чем-нибудь помочь?

— Уходи, — прошептал он.

— Д-Джас…

— Не слышала?! Уходи! Убирайся из моей комнаты! — крикнул он на меня. Я попятилась к двери и, когда уже открывала дверь, услышала всхлипы.

* * *

С того дня прошла неделя, а Джаспер всё больше и больше начал походить на ходячего мертвеца. Весь сгорбленный, пустой взгляд; он выходил из комнаты лишь, чтобы взять поесть, и даже на сообщения друзей не отвечает. Если честно, то больше смотреть на это я не могла. Я устала видеть вместо брата эту фигню и не готова была смотреть на это даже день. Я знала, что Джас пытался найти ту девушку вместе с Уго, поэтому я направилась к нему. Он единственный, кто сможет мне помочь.

* * *

Дверь мне открыл отец Уго. Хорошо, что он знал меня, поэтому без вопросов впустил в дом. Я быстро подошла к двери в комнату Уго и начала ломиться туда. Резко заходить в комнату парня-подростка я не собиралась, мало ли, чем он там занимается. Узнавать это я не собиралась, у меня была другая причина для прихода. Второй раз мне уже открыл высокий мускулистый парень с кудрявыми волосами цвета сепия и глазами цвета красного вина. Одет он был в горчичный свитшот, чёрные джинсы и белые кожаные низкие кеды.

— Э-Эвис? — ничего не понимая и заикаясь от моего неожиданного появления, спросил Уго.

— Уго, — я кивнула на пространство за ним, прося разрешения войти. Он отодвинулся, пропуская меня, а затем закрыл за нами дверь.

— Как Джас? — осторожно, будто знал, что ходит по тонкому льду, спросил Уго.

— Ужасно, — честно и с болью в голосе, которую я отчаянно пыталась скрыть, сказала я. — Именно поэтому я и тут.

— Эм, а ты можешь объяснить всё нормально, а не как в дешёвых детективах?

Я закатила глаза.

— Во всём этом много несостыковок. Может быть, тот человек и убивал различных девушек, но с чего ему убивать Арианну? Она не подходит под его типаж, причин её убивать у него нет. Да и её труп не был найден, а доверять словам какого-то бомжика без веских доказательств я не собираюсь.

— И что же ты предлагаешь?

— Продолжить расследование.

— Нас с Джасом оно никуда не привело. Да и это причинит ему ещё больше боли, ты так не думаешь?

— А кто сказал, что мы будем говорить ему об этом? — я ухмыльнулась. — Всё будет тайно. Если мы ничего не найдём, то сделаем вид, что ничего и не было. Пойдёт?

— Я… Я не знаю… — начал сомневаться Уго.

— Он же твой лучший друг. Представь, что с той девушкой всё хорошо, и та информация была ошибочной. Представь, как Джас будет счастлив, узнав об этом. Пожалуйста, Уго… — я состроила щенячьи глазки, которые никогда не подводили меня. Он не мог долго противостоять им, поэтому почти сразу согласился.

Уго пошёл сделать нам чай, а я начала рассматривать его комнату. В общем, она почти не отличалась от комнаты брата, только тут на стенах висели плакаты различных групп. Обычная мальчиковая комната. Я села на стул, стоящий около рабочего стола, и почти в тот же момент Уго вернулся.

— На чём вы с Джасом остановились? — спросила я, беря в руки кружку горячего чая, от тепла которого по всему телу побежали мурашки.

— Мы ходили к её парню, главарю «Гоблинов». Он был очень мил, да и там ничего не было.

— Подожди, — я чуть не поперхнулась отпитым чаем, — Парень той девушки — самый страшный человек города, при этом он состроил разок милое личико, и вы ушли, даже не проверив его дом?

— Ну да.

— Вы совсем дебилы? Вы пришли к нему неожиданно, он бы не успел убрать какие-либо улики очень далеко, но вы не додумались их поискать и просто поболтали с ним? — Уго промолчал, только сейчас до него дошёл весь идиотизм данной ситуации, — Ты же понимаешь, что мы обязаны обыскать его дом? — в ответ он кивнул.

Мы решили нагрянуть домой к главе «Гоблинов» ночью, когда они обычно уходили на свою «охоту» за невинными бедными людьми, которые просто попадались им под руку. А до этого я узнала некоторые подробности расследования Уго и Джаса.

* * *

На улице совсем стемнело, только снег и вялый свет от фонарей освещали дорогу. На небе проглядывали несколько звёздочек, которые снова и снова скрывались за облаками. Мимо нас изредка проезжали машины, которые вели уставшие водители, желающие поскорее добраться до дома. Ну конечно, я бы тоже так выглядела в час ночи, не будь дома без весомых обстоятельств.

Мы с Уго почти дошли до трейлерного парка. Не знаю почему, но мне казалось, что у того придурка будет обычный дом, а не на колёсах, хотя, пожалуй, почти все плохие парни жили в трейлерах. Их словно делали под копирку на какой-нибудь фабрике, в общем, как и всё в этом мире.

Дойдя до трейлера главы «Гоблинов», мы дождались, когда он выйдет из своего мини-домика, а после, когда он полностью ушёл из трейлерного парка, незаметно, будто ниндзя, пробрались в берлогу ужасного монстра. Ничего удивительного, на первый взгляд, не было. Обычная комната бунтаря: всё выполнено в тёмных тонах, куча кожаных курток, цепей и различных жутких вещей по типу черепов и банки с чем-то похожим на формалин с погружёнными в него искусственными органами и животными, хотя, зная, что творил этот козёл, может, и не искусственные. Мы начали осматривать всё более подробно, при это стараясь действовать быстро и ничего сильно не двигать, чтобы главарь «Гоблинов» не заподозрил, что тут кто-то был.

— Смотри… — Уго поднял чёрную женскую кожаную куртку с изображением гоблина. — Странно, что у него лежит женская куртка.

— Судя по его образу жизни, он мог просто с кем-то переспать, и эта кто-то просто забыла её тут. Не очень уверена, что он был верен Арианне.

Мы продолжили наши поиски. Я начала копаться в ящиках стола. Я долго не решалась залезть туда, обычно в таких местах валялось столько много всего, что почти невозможно будет всё вернуть на свои места, но я не зря набралась смелости, чтобы сделать это. Осторожно поперебирав листочки с различными штрафами, я наткнулась на фото. Когда я достала его, меня одновременно охватил жуткий страх, от которого темнело в глазах и трясло так, что можно было упасть, и появился небольшой лучик надежды.

— Уго? — я подождала, пока тот отвлечётся от своих писков и посмотрит на меня, а, когда он это сделал, я продолжила: — Не думаю, что он обрадовался, — я передала фотографию, на которой был запечатлён момент поцелуя моего брата и пропавшей девушки.

«Что за чёрт? Почему он мне об этом не рассказал?»

— Чёртов придурок… — Уго нахмурился и кинул фотографию обратно в ящик.

— Теперь я точно уверена, что тот бомжик её не убивал, а значит, она может ещё быть жива.

— Я видел люк в подвал на улице, — начал Уго. Он потёр шею, обдумывая, продолжать ли это предложение. — Можем проверить там. Но будь готова увидеть изуродованный труп, не думаю, что этот мудак стал бы легко расправляться с ней.

— У меня два старших брата, всё самое страшное я уже видела, — я усмехнулась и ткнула его в бок, выходя из трейлера, на самом деле пытаясь скрыть жутчайший страх, охватывающий меня с ног до головы. В фильмах на трупы смотреть не страшно, ведь ты понимаешь, что это всё грим, а тут…

Мы вышли из трейлера и тихо, незаметно обошли его. Уго расчистил двери люка от снега, пока я стояла на страже, вглядываясь в остальную часть парка и пытаясь рассмотреть хоть что-то, кроме полнейшей темноты. Уго раздвинул двери в стороны, я быстро проскочила вниз, чуть не упав, запутавшись в своих ногах; он зашёл за мной, подхватив меня, помогая не свалиться.

Мы спустились по длинной лестнице, вокруг была кромешная темнота, поэтому Уго решил зажечь фонарик. Наше положение почти не улучшилось, но я хотя бы смогла найти выключатель. Потянувшись к нему, Уго схватил меня за руку, попытавшись отговорить включать свет, ведь его мог бы кто-нибудь увидеть на улице. Не послушав его, я включила свет. Уго посмотрел мне за спину, и на его лице отобразился подлинный ужас, его даже затрясло.

— Т-ты чего? — ничего не поняв, я собиралась повернуть голову в сторону того, что так напугало Уго, но он резко прижал меня к себе, закрыв рот рукой.

— Только не кричи… — прошептал Уго мне на ухо, а после отпустил, всё ещё держа руки наготове.

Я повернулась и увидела пропавшую девушку, привязанную к стулу и изуродованную до такой степени, что её было сложно, почти нереально узнать. Лужи крови на ней и вокруг неё, лицо всё в синяках, нос сломан, губа разбита. Это не было, как в фильмах ужасов, не было распоротых или отрезанных частей тела, глаза с ногтями не были вырваны и ничего не было сломано, но почему-то это выглядело это даже хуже. Может, потому, что этот человек был важен для моего брата, или же потому, что это вовсе не был грим. Я не знала почему. В этот момент к моему горлу подступил ком тошноты, и всё, что было мной съедено, чуть не вырвалось наружу, но я сдержала рвотные позывы.

Я подбежала к Арианне и начала её развязывать и приводить в чувство. Второе выходило не очень, но я добилась хоть какого-то движения, поэтому страшные мысли о том, что я пытаюсь спасти труп, полностью исчезли. Уго в это время пошёл искать что-то, чем можно было бы защититься, если хозяин трейлера неожиданно вернётся.

— Ни с места, — послышался бархатный мужской голос, от которого многие млели бы. На этот момент я почти развязала Арианну, и появление незнакомца совершенно не входило в мои планы. Я чертыхнулась про себя и осторожно повернула голову в сторону звука, затаив дыхание, чтобы не вызвать лишних шумов, которые могли бы не понравиться говорящему. В руках он держал пистолет и целился в меня. — И что же ты тут делаешь, крыска? — от страха я потеряла дар речи, руки нереально сильно трясло, я была уверена, что не выйду из этого чёртового подвала больше никогда. — У крысы нет языка, чтобы ответить? — парень начал подходить ближе, заставив мои ноги подкоситься. — Тебе не говорили, что воровать чужое — плохо? — он не опускал пистолет, к которому был прикован мой затуманенный из-за подступивших слёз взгляд. — Ты ведь знаешь, что случается с теми, кто пытается воровать у меня? — он выдержал эффектную паузу. — Они умирают.

Я поняла, что это конец. Я не вернусь домой, я больше никогда не увижу близких мне людей, я сейчас умру и буду гнить тут ближайшие дни. Я зажмурилась, готовясь к концу и…

БАХ

Я дёрнулась и, когда поняла, что не мертва и даже не ранена, открыла глаза. Я осмотрела себя на наличие повреждений, которые могла бы и не почувствовать из-за шока, но на мне не было и царапины. После я заметила главу «Гоблинов» на полу в луже продолжающей разливаться крови. Над ним стоял Уго в полным шоке, заметном в его глазах, которые стали похожи на два бильярдных стола, с окровавленной арматурой в дрожащих руках.

— Я… Я не сильно. Он н-не умер. О-он хотел выстрелить, я н-не мог поступить п-по другому, — в глазах Уго появилось осознание происходящего и полнейшая паника. Было такое чувство, что он сам не верил в то, что сделал.

«Господи, он спас меня...»

Уго посмотрел на Арианну за мной и продолжил, выронив арматуру:

— Боже, её рука.

Он начал шлёпать её по щекам, чтобы она окончательно не потеряла сознание, а я сняла ремень, сделав жгут, и оторвала низ своей кофты, чтобы перевязать рану. После мы подняли Арианну и быстро отнесли её в машину.

— Езжай в больницу, — сказала я, не понимая зачем, ведь Уго и сам это понимал. Арианна начала пытаться нас отговорить, и, к сожалению, у неё это вышло.

«Ну почему мы были такими мягкими?!»

— Тогда поехали ко мне домой.

— А твои родители? — стараясь двигаться быстро, но так, чтобы на поворотах не причинять нам с Арианной неудобств, Уго всё больше и больше отъезжал от трейлерного парка.

— Они в командировке, ещё долго дома не будут, — сказав это, я начала уделять время Арианне, иногда снова приводя её в чувство или привлекая её внимание, лишь бы она не закрывала глаза.

Несмотря на происходящее, мысли у меня были где-то далеко. На меня накатило странное чувство эйфории и удовлетворения, уж точно не то, что я должна была сейчас чувствовать. Несмотря на концентрацию на Арианне, мой взгляд снова и снова возвращался к кудрявому парню, мило хмурящему нос, когда он был сосредоточен.

«Какого хрена я думаю о нём в такой момент? Эвис, ты полнейшая дура…»

Когда мы приехали, Уго начал доставать Арианну, а я побежала предупредить брата. Мне кое-как удалось пинками вытащить его безэмоциональную, ничего не понимающую и пытающуюся от меня отделаться тушу в коридор. К счастью, увидев Арианну, Джаспер активировался. Они вместе с Уго затащили её в комнату Джаса, оставив меня за дверью умирать от полного неведения.

Они провели в комнате около часа, за который я осознала, насколько сильно мне начал нравиться испанский паренёк, который раньше очень бесяче доставал меня. Ну, ещё и то, что я нереально любопытная и та ещё паникёрша. Но вскоре дверь открылась и оттуда вышел Уго.

— Мы ей всё обработали. Пуля просто пропорола ей руку, так что её доставать не пришлось. С ней будет всё хорошо, сейчас она уснула, — он вытирал ладони влажными салфетками. Руки у него до сих пор тряслись.

— Это был полнейший пиздец. Я больше никогда на такое не пойду, — призналась я, потерев своё плечо, пытаясь как можно скорее прийти в себя. — Спасибо… Ну, что спас меня.

— Да не за что. Я даже не думал о том, что творю, если честно, — Уго нервно хохотнул, плохо скрывая своё смущение.

Мы ещё немного поговорили, а, когда Уго уже уходил, я предложила ему когда-нибудь прогуляться, он не был против. Странно, что я предложила ему это именно в такое сложное время, но упустить потом я не хотела.

«Ты долбаный гений, Эвис».

Но я была рада, что наши труды не пропаливпустую. Мы спасли человека. Мы долбаные герои.

Очередной день страдания и самобичевания, который, как надеялись все, не закончится самоубийством. После того, как я узнал о смерти Арианны, я ничем другим заниматься не мог. Я только сидел в комнате, жалел себя и по ночам страдал от истерик. Мир словно потерял краски. Никогда бы не подумал, что буду страдать так из-за кого-то. Сегодняшний день не был исключением. Я взял всё мороженое, что было в морозилке, и пытался не перерезать вены из-за сотого прослушивания «Wait» M83, «I Found» Amber Run, «Where's My Love» SYML, «Heal» Tom Odell и «All I Want» Kodaline и каждодневного выброса в мою организм дофамина и серотонина, из-за чего у меня была жуткая депрессия. Да ещё и Эвис, единственная, кто пытался меня хоть как-то поддержать в этой ситуации, начала где-то пропадать. Ну конечно же, лучше тусоваться с друзьями, чем отговаривать родного брата от самоубийства.

Я засовывал пятнадцать тысяч триста двенадцатую ложку клубничного мороженого себе в рот — да, я свихнулся настолько, что считал ложки съеденного мороженого, которое теперь начало казаться намного вкуснее, чем было сначала, — когда в мою комнату вбежала Эвис. Вспомни Солнце, вот и лучик. У неё были растрёпаны волосы, порвана одежда. Выражение её лица было такое, будто вот-вот словит паническую атаку, и вся она была перемазана чем-то красным — наверное, опять пила кровавую Мэри до той степени, пока её не вырвало. Я лишь на секунду вяло повернул к ней голову, чтобы проверить, кто нарушил моё пространство грусти и печали, а после, так же вяло, снова начал смотреть в потолок.

— Ты же в курсе, что за такой внешний вид тебя родители по головке не погладят? — спросил я почти шёпотом, чтобы излишне не напрягать свои связки.

— Джас, не до этого сейчас! Бегом! — сестра подбежала ко мне, схватила за плечо и потащила на выход из комнаты, никак не реагируя на моё возмущённое и ничего не понимающее ответное ворчание на её крик.

Эвис вывела меня в коридор и подвела к лестнице, когда я увидел её. Арианна. Очень помятая, но живая. ЖИВАЯ, МАТЬ ЕГО! Я остановился на месте и не мог пошевелиться какое-то время, меня словно парализовало. Мог ли это быть массовый глюк ввиду потери друга? Они же с Эвис не общались, значит, передо мной реально стояла настоящая Арианна. Её медные дреды, кремово-розовая кожа, полностью усыпанное веснушками лицо, куча пирсинга и…

«Боже… Столько же крови».

Я постарался хоть минимально привести себя в порядок, вытерев с лица мороженое и одёрнув мятую футболку, перед тем, как пойти помочь Уго и отвести Арианну в мою комнату.

«Какого чёрта я думаю о том, как я выгляжу, когда она прямо передо мной истекает кровью?!»

Мы вместе с Уго затащили Арианну в мою комнату, чтобы предоставить ей первую медицинскую помощь, оставив Эвис за дверью. Наверное, было немного грубо так делать, но для этого ребёнка хватит на сегодня потрясений.

Как только дверь была закрыта изнутри, а Уго быстро достал аптечку, Арианна подала хриплый и непохожий на свой голос:

— Н-не вызывайте скорую, — сквозь кашель попросила она. Это немного ввело меня в ступор, я не понимал, как она могла так спокойно пренебрегать своим здоровьем.

— О чём ты? Мы не можем этого не сделать, ты умираешь! — возмутился Уго за меня.

— П-папа не выдержит… — она не успела договорить из-за кашля, но вскоре продолжила: — Е-если узнает, что я в-в больнице.

— Он вообще думает, что ты мертва! — подходя к нам и давая мне аптечку, сказал Уго.

— Я что-нибудь придумаю, — я вклинился в разговор и, увидев благодарность на лице Арианны, понял, что сделал это не зря.

* * *

Спустя примерно час мы закончили помогать Арианне и разговаривали с ней ни о чём, пока я по своим скудным медицинским знаниям пытался понять, не умрёт ли та сейчас у меня на руках; потом она заснула, после чего Уго ушёл.

Я не хотел выходить вместе с ним, мне казалось, что я могу тут ещё понадобиться. Я укрыл Арианну одеялом и поправил всё так, чтобы ей было удобно. Я никогда не мог представить ситуацию, что в моей комнате будет лежать раненая девушка, сон которой я буду оберегать так, что не позволю и пылинке лечь ей на руку, и это будет не Рут. Из-за этого моё сердце немного сжалось, мне было стыдно, что я так спокойно смог разрушить годы хороших отношений всего за несколько месяцев, скорее всего, сильно ранив Рут, и при этом не испытывал такой боли, которую должен был бы испытать в такой ситуации. Да и сейчас от этих мыслей меня отвлекали длинные, иногда подрагивающие ресницы Арианны, её алые губы и пухлые щёки, полностью усыпанные веснушками. Я и не думал, что Арианна станет такой милой, если с неё снять пирсинг, что пришлось сделать, дабы обработать раны на её лице. Я осторожно, стараясь не прикасаться к коже, чтобы не причинить боли или не разбудить, убрал прядь волос, упавшую на её лицо, когда она немного пошевелилась. Я готов был смотреть на неё вечность, запомнить все её черты, каждую линию, навсегда сохранить это в своей голове и больше никогда не забывать, как я начал уже это делать за прошлую неделю. Как я хотел прямо сейчас поцеловать её, снова ощутить привкус шоколадных сигарет на её мягких губах; хотел услышать, как она меня с улыбкой пошлёт куда подальше в ответ на моё замечание, что такой вкус совсем не подходит её образу; хотел услышать её смех и просто дотронуться, а не видеть, как иногда хмурится от боли и лежит тут полумёртвая. Боже, как я этого хотел… Вскоре я не выдержал и осторожно взял Арианну за руку, а после, поглаживая большим пальцем тыльную сторону её ладони, я уснул, положив голову ей на колени.

* * *

К моему счастью, я проснулся раньше Арианны, ведь её реакция на то, что я держу её за руку, могла быть совершенно не положительной. Пожалуй, Арианна была единственной, совсем непредсказуемой для меня девушкой в моём ближайшем окружении. Я быстро встал с кровати, взял чистую одежду и пошёл в душ. Холодная вода помогла мне окончательно проснуться, как я и рассчитывал. После этого я оделся в светло-коричневый вязаный свитер, под которым была белая рубашка с длинным рукавом, тёмно-зелёные брюки чинос, чёрные кожаные туфли дерби и прихватил с собой светло-коричневое длинное пальто. Я привел бардак на голове в более человеческий вид и подушился. Всё-таки, когда идёшь к отцу девушки, которая тебе нравится, нужно выглядеть хорошо, какой бы причина визита ни была.

Одушевлённый и с просто великолепным настроением, я спустился по лестнице и на кухне нашёл Эвис. Она пила кофе и явно пыталась прийти в себя от всего случившегося. Я подошёл к ней и попросил присмотреть за Арианной, если она проснётся раньше, чем я приду. Это вызвало у моей сестры недоумение:

— Ты куда-то уходишь?

— Ну да, я же только что именно это и сказал.

— Куда? — спросила Эвис, но потом, отпив своего суперкрепкого кофе, что цветом оно было прямо, как смоль, договорила: — Ну, если это не секрет, конечно же.

— Я хочу съездить к отцу Арианны. Нужно его успокоить и взять её вещи, всё таки она проведёт тут какое-то время, — я собирался уйти, но в последний момент решился спросить: — Кстати, как я выгляжу? — я раскинул руки немного в стороны, чтобы Эвис смогла меня рассмотреть.

— Ты никогда такого не спрашивал, — ворчливо ответила та, посмотрев на меня, как на дебила, но, увидев то, что я закатил глаза, продолжила: — Ты выглядишь так, будто собираешься её руки просить, а не сказать её бедному отцу, что его дочь не плавает в формалине в подвале маньяка.

Это было не то, что я хотел услышать, но тоже подошло. Я не стал больше тревожить Эвис, настроение у неё было паршивое и более лестных слов я бы от неё не дождался. Я её понимал. Её было всего лишь пятнадцать, и она очень стойко для своего возраста справилась с встречей с психом, который, по рассказам Уго, чуть не убил её. Я бы на её месте умер не от рук маньяка, а от страха.

Я доехал до дома Арианны быстрее, чем думал, но перед дверью её дома немного заволновался. Не знаю, как обычно реагируют родители на вести о смерти их ребёнка, но мне могли бы даже не открыть или, что ещё хуже, я бы наткнулся на труп отчаявшегося отца, который потерял сначала жену, а теперь и дочь. Я тряхнул головой, чтобы избавиться от этих ужасных мыслей, и, собрав всю волю в кулак, позвонил в дверь, после чего немного отошёл и поправил торчащий из-под свитера воротник рубашки.

Дверь мне открыла женщина, сорока одного года, с тёмно-коричневыми волосами и карими глазами. Она была худой, высокой и по своеобразному красива. Одета она была в белый свитер с круглым вырезом, голубые рваные джинсы-бойфренды и белые низкие кеды. По её лицу было видно, что она не понимала, кто я, так же, как и я не понимал, кто она. Первой нарушила молчание незнакомая женщина:

— Извините, а вы к кому? — голос у неё был мягкий, словно убаюкивающий. Когда я видел людей с такими голосами, мне всегда казалось, что кричать они просто не способны.

— Меня зовут Джаспер, я пришёл к Роберту Гилмору. Я могу его увидеть?

— Мне очень жаль, но он не сможет выйти, — на лице женщины отразилась боль, будто бы переживания мужчины её касались. У Арианны что, есть мачеха? Почему она мне не говорила об этом? — У него совсем недавно умерла дочь, и он не в силах принимать сейчас гостей, — женщина хотела закрыть дверь, но я ей помешал, подставив руку:

— У меня как раз новости про неё. Прошу вас, я не сделаю его состояние хуже. Это очень важно, — я с мольбой посмотрел в карие глаза. Она какое-то время сомневалась, это было видно по её лицу, но после открыла дверь и отошла, пропуская меня:

— Пойдёмте, я провожу вас к нему.

Меня проводили в довольно милую гостиную, на диване в которой сидел полный мужчина, сорока двух лет, который открывал мне дверь, когда я пытался найти Арианну. Сейчас он выглядел так, будто бы из него выкачали жизнь. Это было ужасно. Просто посмотрев на него, можно было почувствовать его боль. Я на ватных ногах подошёл к нему; не знал, что буду говорить, если он потребует отвезти его к дочери. Моя легенда не предполагала, что Арианна вся избитая и с пулевым ранением, поэтому ответить на данную просьбу было бы проблематично. Я осторожно потрогал мужчину по плечу, привлекая его внимание, а когда он повернул опухшее от слёз лицо ко мне, я начал говорить:

— Здравствуйте, мистер Гилмор. Я пришёл поговорить о вашей дочери… — досказать мужчина мне не дал, перебив меня:

— Она мертва. Я это знаю. И я не хочу о ней говорить, — на глаза мужчины снова навернулись слёзы, он отвернулся, будто бы этим действием говоря, что разговор закончен. Но он совершенно не был завершён.

— Нет, она вовсе не мертва. Она у меня дома и с ней всё отлично.

— Ч-что? — мистер Гилмор ничего не понимал. — Раз она жива, то почему не придёт домой?

— Ей стыдно. Она за день до побега говорила мне, что мечтает просто исчезнуть, что и попыталась сделать, а её друзья помогли ей с подкупом того мужчины, чтобы он сказал, что убил и её. Но она не смогла и дальше осуществлять свой план. Она пришла ко мне вчера ночью, потому что ей было стыдно показываться вам на глаза, — я старался это говорить как можно более правдоподобно. Но по лицу мужчины было понятно, что он верил мне не до конца, из-за чего позадавал ещё несколько вопросов, ответы на которые у меня были подготовлены заранее, ведь я их ожидал, а после спокойно выдохнул:

— Она правда в порядке? — я кивнул. — Я могу как-нибудь с ней связаться?

— Я могу оставить вам свой домашний номер, если что, ей передадут трубку, — мистер Гилмор кивнул, после чего я записал номер на бумажке и протянул её. — Могу я собрать её вещи? — мистер Гилмор кивнул, после сказал, где комната дочери, и начал рассматривать бумажку, которую я ему дал. Я же ушёл собирать вещи.

Потратил я на это около получаса. Я искал то, что может пригодиться среднестатистической девушке, одновременно отвечая на вопросы брата Арианны , кем я ей прихожусь. Вид у него был такой, будто за любой неправильный ответ он запретит мне и на километр приближаться к ней. Всё собрав и попрощавшись с отцом Арианны, я собирался уходить, но у двери он меня окликнул:

— Огромное тебе спасибо, — на его лице показалась лёгкая улыбка, по которой я понял, что его состояние немного улучшилось, после чего я вышел и направился домой.

* * *

Придя домой, я застал Эвис в гостиной. Она сказала, что Арианна, которую она назвала моей принцессой, проснулась, напоена и накормлена. Я легонько толкнул её и сказал, чтобы Эвис больше не называла Арианну принцессой, особенно моей. Мне было приятно это слышать, но той точно не понравилось бы такое прозвище.

Я зашёл в комнату. Арианна стояла и рассматривала книги в моём книжном шкафу. Я насторожился, она еле-еле держалась на ногах, так что могла в любой момент упасть, что вызывало у меня огромное волнение за неё. Я быстро поставил сумку с вещами Арианны на пол около двери и помог ей сесть, немного отчитав за такое безрассудное поведение, получив в ответ лишь раздражительный вздох.

«Отлично, я сегодня в первый раз встретился с девушкой и уже успел её разозлить. Молодец, Джас».

— Почему там нет ничего по поводу фотографий? — спросила она, перебивая мои нравоучения.

— Потому что отец никогда бы не позволил мне этим заниматься. И не стал бы покупать что-то, что поощряло бы моё хобби.

— Но при этом у тебя есть фотик, — недоумевала Арианна.

— Его подарила мне Эвис, и родители не знают о его существовании, слава богу, — я начал вытаскивать её вещи из сумок.

— Долбаный паинька, — Арианна закатила глаза, а я, проигнорировав тот небольшой подкол, начал говорить ей, что я принёс, довольно сильно смущаясь, когда дело дошло до нижнего белья, которое я сложил в отдельный целлофановый пакетик, но она снова меня перебила меня: — Спасибо тебе.

Я не сразу понял, серьёзно ли она, ведь не видел её лица.

«Это что, очередной подкол? Сарказм? Что-то ещё язвительное?»

Я посмотрел на Арианну, но она была совершенно серьёзна.

— Что, прости? — я немного улыбнулся, мне было приятно слышать благодарность из её уст, не отравленную сарказмом, но отомстить за все приколы я должен был. — Ты знаешь слово «спасибо»? Вау, какая неожиданность.

— Иди ты в жопу, — немного смеясь, закатывая глаза и легонько пнув меня, сказала она, потом снова стала серьёзной. — Правда, спасибо, без каких-либо шуток, — в ответ я лишь улыбнулся и продолжил доставать её вещи и раскладывать их, показывая, куда я их кладу, чтобы потом не было проблем с их поисками.

Остаток дня я был личным дворецким Арианны, выполняя любой её каприз. Мы играли в видеоигры, болтали ни о чём, старательно избегая темы произошедшего, и посмотрели уже тысячу фильмов, когда нам всё это наскучило. Конечно, было бы не так плохо, если бы мы, как в какой-нибудь книге, сидели и смотрели романтические фильмы, а на момент поцелуя сами начали бы это делать и, может, это переросло во что-нибудь большее. Была бы просто фантастика, если бы это произошло, но Арианна ненавидела мелодрамы. Да и просто сидеть было уже невозможно, всё начинало затекать, и в ноги словно втыкали миллионы иголок. Словно прочитав мои мысли о неудобстве, Арианна попыталась немного подвинуться, но закряхтела от боли. Видимо, к вечеру боль усиливалась, мне было её так жаль.

— Что-то не так? — с волнением спросил я.

— У-у тебя есть что-нибудь выпить?

— Да, конечно, вода, сок, может быть, хочешь чаю? — я быстро встал, стараясь не сильно побеспокоить сидящую рядом со мной на кровати Арианну.

— Я сказала выпить, — последнее слово она выделила, намекая на то, что говорит совсем не об обычных, повседневных напитках.

— Что? Господи, ни за что, Ари! Я не принесу тебе алкоголя, это глупо! Не веди себя глупо! — пока я возмущался, я даже не заметил, как назвал её Ари вместо Арианны. Осознав это, я напрягся, а онанахмурилась.

— Я просила тебя так меня не называть.

— П-прости, я… Я не заметил, как это у меня вырвалось, — я занервничал; было чувство, что та волшебная атмосфера, которая появилась у нас, навсегда исчезнет из-за моей тупости. Но девушка лишь ухмыльнулась:

— Поэтому ты и принесёшь нам выпить. В качестве наказания, — Арианна откинулась на спинку и скрестила руки на груди, продолжая хитро ухмыляться.

Я всем своим видом умолял её передумать, но проиграл эту битву взглядами.

— Ты невыносима, — пробурчал я себе под нос и пошёл за алкоголем, пока Арианна с победоносной улыбкой провожала меня взглядом.

У каждого человека, считающего себя богатым, должна быть отдельная комната с различным алкоголем. Мои родители считали себя богатыми. Мой отец умел отлично разбираться, наверное, во всех видах алкоголя, в отличие от меня. Именно поэтому я проторчал тут, наверное, целую вечность. К счастью, я нашёл взглядом вино, которое однажды мне дали попробовать на какой-то праздник. Меня от него не потянуло блевать, может, оно и было хорошим. Я взял бутылку Chateau Les Jouberts — красного сухого вина из мерло. После немного подумал и взял ещё одну. Если отец заметит пропажу, меня прибьют.

Я сходил за штопором, вернулся в комнату и отдал одну бутылку Арианне. Она оценивающе посмотрела на бутылку:

— Не думала, что у тебя хороший вкус. — она хмыкнула, пока я открывал свою бутылку, а после открыл и ей. Не знаю, почему эти слова меня задели. Почему она была так уверена, что я не разбираюсь в алкоголе? И плевать, что я реально в нём не разбираюсь. У меня что, на лбу татуировка «Винный девственник»?! Зачем-то, наверное, чтобы доказать Арианне, что я не пай-мальчик, которого она привыкла видеть в моём лице, от чего казалось, что она видит во мне младшего брата — я помню, что мы целовались, но это ничего не меняло — я выпил залпом полбутылки.

— Воу-воу, полегче, не захлебнись… Гре-ешник… — Арианна хмыкнула, немного отпив вина, в ответ я лишь злобно посмотрел на неё, вызвав новую волну смеха — Бунта-арь! — я снова попытался злобно глянуть на Арианну, но не смог сдержаться и тоже рассмеялся:

— Боже, заткнись, — и легонько шлёпнул её по руке. В глазах у меня уже начинало всё плыть. «Господи, главное, снова не наделать глупостей, ведь пункт «не напивайся» я уже провалил».

— Ты же знаешь, что вино залпом не пьётся? — спросила Арианна, снова смотря на титры от прошлого фильма, который успел закончиться, пока я ходил за алкоголем, и снова горлышко бутылки прикоснулось к её пухлым губам, на которые я не смог не пялиться. Я не любил слово «сексуальный», оно будто опошляло любую фразу, которую дополняют им, но сейчас Арианна выглядела нереально сексуальной, другого слова было не подобрать. Я снова захотел её поцеловать, но быстро поднял взгляд с её губ на глаза, когда она снова повернула ко мне голову.

— Конечно, знаю, — я не знал.

А моя комната, видимо, решила, что она акробат, ведь проделывала сотое сальто, из-за чего меня немного замутило. Я тряхнул головой, пытаясь прийти в себя. На удивление, это не сделало всё в сто раз хуже, а помогло.

Мы несколько минут молчали, потом Арианна повернулась ко мне:

— Чем займёмся?

Когда такую фразу произносит человек, который тебе нравится, особенно, когда ты пьян, в голове сразу появляются неприличные мысли. Ни одну из них я не сказал, лишь пожал плечами. Может, если бы я себя пересилил, засунул в задницу весь страх, наши дружеские посиделки и перешли бы в нечто большее, но я ещё не был настолько пьяным.

— Настроение для чего-то слащаво-романтичного.

Я поперхнулся вином:

— Ч-Что? О чём ты?

— О фильмах, а ты о чём подумал? — Арианна посмотрела на меня, как на придурка.

— А, ну да… — мои надежды мигом рухнули, и я немного расстроился. — Я тоже подумал о фильмах, просто решил переспросить, — я попытался соврать правдоподобно и лишь снова убедился, что врать я не умею. Арианна это заметила, но лишь немного улыбнулась.

— Принеси ещё чего-нибудь, а я пока выберу фильм, — сказала она, поднимаясь и подходя к полке с дисками. Если погрузиться в свои мысли и не брать в расчёт причину нахождения в моей комнате Арианны, можно было представить, что у нас свидание. Но это было не так. Да и я не набрался бы смелости это нарушить, поэтому встал и пошёл выполнять приказ, доставая нам больше алкоголя.

Когда я вернулся, Арианна уже сидела на кровати, совершая последние действия по включению фильма; я плюхнулся рядом с ней, поставив до этого новый алкоголь на тумбочку:

— Что будем смотреть? — спросил я.

— «Десять причин моей ненависти». — спокойно ответила она, откладывая в сторону пульт и снова беря ещё недопитую бутылку вина.

— Серьёзно? — из моего рта вырвался смешок, я поднял бровь.

— А что? — непонимающе спросила Арианна.

— Не думал, что тебе нравятся такие фильмы, — я ухмыльнулся и пожал плечами, открывая следующую бутылку. Хорошо, что это вино было папиным любимым, и запасов его было очень много.

— А я не думала, что найду у тебя «Пятьдесят оттенков серого». Если ты не знал, то существует BDSM-порно, — Арианна поиграла бровями и отвернулась от меня.

— Господи, это брата, я не знаю, что он у меня делает! — непонятно зачем начал я оправдываться, постепенно ужасно краснея.

— Так и знала, девственник, — клянусь, когда-нибудь ей не поздоровится от этих приколов. Не в том смысле, что я ударю её или что-то типа того, нет, скорее, заобнимаю до смерти.

— Вообще-то я не… — договорить я не успел, меня перебила Арианна:

— Давай уже смотреть фильм.

* * *

К середине фильма половина того, что я принёс из закромов отца, было выпито. И мы оба были поддатые, из-за чего Арианна позволила себе прилечь мне на колени. Не думаю, что в трезвом состоянии она бы сделала то же самое.

Алкоголь раскрепощает, позволяет людям сделать то, чтобы они ни за что не сделали в обычном состоянии. Например, искупаться в фонтане, сбежать от рутины на отдых в другую страну, потратив на это все свои оставшиеся деньги, сделать татуировку, о которой ты пожалеешь наутро, но всё равно не пойдёшь её сводить, ведь она тебе на самом деле нравится, и противился ты только потому, что так положено, ну, или же положить руку на голову девушке, которая тебе нравится, и начать гладить её по волосам, что я и сделал. На удивление, Арианна была вовсе не против.

Я мечтал прикоснуться к её волосам с первого дня нашей встречи. Мечтал прикасаться к ней, когда захочу, и не выглядеть при этом как маньяк или дебил. Сходил с ума из-за того, что не могу взять её за руку, случайно толкнуться коленками или же поцеловать. Но при этом сейчас, когда появилась такая замечательная возможность осуществить все мои мечты, я прятался в тёмный угол внутри моей узкой зоны комфорта, в очередной раз думая, как она прекрасна.

«Боже, какая же она красивая…»

— Что, прости? — словно прочитав мои мысли, сказала Арианна, посмотрев на меня снизу вверх. Я же молился, чтобы с такого ракурса у меня не было ужасного второго подбородка, даже не заметив, о чём она спросила.

«Так, стоп, я что, сказал это слух? Сколько из того, о чём я думал, я сказал ВСЛУХ?!»

— Что «что»? — спросил я в ответ, пытаясь показаться совершенно безразличным, но прилившая к моему лицу кровь выдавала моё смущение и волнение.

— Ты сказал, что я красивая?

Я хотел отрицать это, да так рьяно, что можно было бы подумать, что я считаю её некрасивой, а потом подумал…

«А что я, блин, теряю?!»

— Да, — со странной, только что появившейся уверенностью сказал я.

— Не верю, — Арианна поднялась с моих коленей, не отрывая от меня взгляда. На её лице появилась ухмылка. — У тебя есть способность говорить вслух то, о чём ты думаешь, когда ты пьян, но ЭТОГО ты бы точно не сказал.

— Ну, раз ты не веришь… — я подсел к ней поближе и с ухмылкой на лице продолжил: — Арианна Элис Гилмор, ты самая красивая, умная, незабываемая и просто невероятная девушка, которую я когда-либо встречал.

Та ухмыльнулась и немного прикусила нижнюю губу. Никто ещё не делал это так привлекательно, как она. Арианна подвинулась ко мне так близко, что ей пришлось положить свою руку на мою, заставив пробежаться по ней толпы мурашек:

— Ну, раз мне не показалось… — она приблизилась к моему лицу и на секунду взглянула на мои губы, из-за чего я их немного поджал. — Джаспер… Я не знаю твоё второе имя, прости, — она покатилась со смеху, заставив улыбнуться и меня, и снова посмотрела мне на губы на несколько секунд. — Джаспер Фримэн, ты самый милый, красивый, иногда занудный, но всё равно очень интересный, — она снова хохотнула, — горячий, — тут она немного покраснела, заставив сделать это и меня, — и просто замечательный парень, который когда-либо появлялся в моей жизни, — она снова взглянула на мои губы и уже не отрывала от них взгляд.

Это означало либо то, что она хочет меня поцеловать, либо то, что с моими губами что-то не так. Я надеялся, что верный всё-таки первый вариант, поэтому, не теряя ни минуты, нежно, осторожно поцеловал её, зарываясь в её волосы и прижимая к себе.

Арианна ответила на поцелуй, сжав мой свитер на плечах и прижав меня к себе. Вскоре я оторвался, чтобы перевести дыхание, чего мне Арианна сделать не дала, притягивая меня к себе и вовлекая в новый поцелуй. Из-за резкого движения мы упали на кровать так, что теперь я стал нависать над Арианной. На этот раз первой разорвала поцелуй она. Её губы были до жути раскрасневшиеся, на её бледных щеках расцвели алые розы. Тяжёлое дыхание эхом раздавалось в моих ушах. Я пытался продлить это мгновение на вечность, полностью запечатлеть это в моей памяти, чтобы не забыть уже никогда. Мы просто всматривались в лица друг друга, пока миллионы различных чувств бушевали внутри нас.

«Она слишком красива, слишком мягка, слишком прекрасна, слишком желанна. Просто невозможно больше сопротивляться чувствам и эмоциям, невозможно на первом месте держать благоразумие, я просто хочу целовать её, трогать, спать, быть с ней и только с ней».

Я не выдержал и снова поцеловал Арианну, одной рукой залезая под её кофту и исследуя её тело с таким упоением, будто бы в первый раз трогал девушку, но всё равно осторожно, стараясь не сделать больно. Оторвавшись, я стал покрывать поцелуями шею, плечи и ключицы Арианны, пока с её губ срывались тихие стоны удовольствия.

«Господи, самый прекрасные звуки, которые я когда-либо слышал».

Всё было прекрасно, будто бы сон наяву, все мои фантазии могли бы сбыться в эту минуту, словно по волшебству, но я не был во сне, это не было островом фантазий, где сбывалась любая мечта, это былареальность. Тут всё привыкло обрываться на самым прекрасных и интересных моментах. Именно поэтому сейчас, когда я снял с Арианны так мешавшую уже кофту и сам уже был без свитера, когда получал удовольствие от издаваемых ею звуков и всё на планете просто требовало продолжения, в мою комнату без стука ворвалась сестра. Конечно же, увидев, чем мы занимаемся, она резко вышла, но ту волшебную атмосферу, которая была до её прихода, уж точно больше не вернуть.

Мы отодвинулась друг от друга, я натянул обратно свой свитер и извинился перед Арианной, а после вышел, захватив с собой пустые и нетронутые бутылки вина. Был бы я кем-то другим, приход Эвис никак бы мне не помешал, и мы бы продолжили заниматься нашими делами. Но я не был этим кем-то, поэтому смущение взяло надо мной верх, и было просто невыносимо оставаться с Арианной в одной комнате и не чувствовать напряжение и стеснение между нами. Я просто боялся взглянуть на неё и увидеть, что она жалеет о том, что между нами должно было произойти. Это бы разбило меня окончательно, а я хотел бы ещё побыть целым какое-то время.

Положив нетронутые бутылки обратно, откуда их брал, я спустился с пустыми на кухню, где застал сестру, попивающую чай. Она даже не взглянула на меня.

«Господи, я уничтожил детскую психику. Молодец, Джаспер».

Выбросив пустые бутылки я подошёл к сестре, но она продолжала меня игнорировать. Я покашлял, привлекая внимание, и это подействовало, ведь наконец-то Эвис посмотрела на меня.

— Слушай, прости, ты не должна была это видеть, — сказал я, щёлкая от нервов пальцами.

— Господи, я знаю, что такое секс, Джас. Ты старше меня всего на три года, а не на вечность, — ворчливо ответила сестра, закатывая глаза. Её всегда бесило, когда я относился к ней, как к маленькой, но ведь она и вправду была такой, и я не понимал её реакции на такое отношение. Хотя сейчас я и вправду немного перегнул палку.

— Э-это был не секс, — адски смущаясь, пробурчал я себе под нос, пытаясь не раскраснеться сильнее, хотя я не знал, куда ещё больше.

— О-о-о, не-ет, вы себя со стороны не видели, — Эвис хмыкнула, снова начав смотреть на стол; она отпила чай и кивнула на стул, напротив себя, приглашая меня присесть, что я и сделал. — Ты же её любишь, так? Поэтому ты можешь спокойно спать с ней, если она не против. Главное, не пользуйся теми, кому ты нравишься, но кто совершенно не нравится тебе.

— Подожди, люблю её? — недопонял я. Как бы я ни восхищался Арианной и ни мечтал провести с ней остаток жизни, я не считал, что любовь существует. Большая привязанность, симпатия и крепкая дружба, благодаря которой люди остаются в отношениях, бывают и есть, но вот любовь…

— Ну да, Арианну, — Эвис пожала плечами, будто это само собой разумеющееся.

— Что? Нет, это не любовь.

— Ещё какая любовь, — Эвис отпила чая и с ухмылкой продолжила: — Яркая, волшебная, истинная любовь, которую встречают совершенно не все.

— Нет, всего лишь совокупность химических реакций в моём организме, которые выдают некоторые эмоции, вот и всё.

Эвис немного помолчала.

— То есть ты признаешь, что любовь — это всего лишь химия? И всё? — отложив чашку в сторону, спросила сестра.

— Ну да, — я пожал плечами.

— Признавая это, ты признаешь, что все эмоции — это всего лишь химия?

— Да, — я не понимал, к чему эти уточнения, ведь Эвис всё с первого раза поняла. Она не была дурочкой, которой требовалось задать ещё миллион вопросов, чтобы осознать элементарную фразу.

— И признаешь, ну, раз это химия, что все эмоции, в которые включена любовь, просто не нужны? — сестра не сводила с меня пристального взгляда, она скрестила руки на груди и начала ждать моего ответа.

— Чисто теоретически — да, — я сел на стуле поудобнее. От пристальных взглядов мне было немного не по себе, будто я в чём-то провинился и не понимал, в чём именно.

— А знаешь, кто так считает? — Эвис немного прищурилась.

— Кто же? — ну почему она не могла сказать всё сразу?

— Полнейшие придурки и трусы, которые боятся признаться в каких-либо чувствах или эмоциях даже самому себе только из-за того, что они «крутые», — она сделала воздушные кавычки, говоря последнее слово. — Любые эмоции важны и нужны. Они с самого начала времён работают для людей двигателями, чтобы жить. Они вдохновляют людей на поступки, которые кто-то и вообразить себе не может. Признавать все те вопросы, которые я тебе задала, правдой — просто глупо. А ты не глупый, Джас, совсем не глупый, — она снова отпила чай и немного помолчала, опять отставляя чашку в сторону, и давая мне обдумать всё, что она сказала. — Знаешь, тебе повезло встретить такого человека, который зажёг внутри тебя не просто какой-нибудь огонёк, а целый пожар, из-за которого ты можешь спокойно нарушать запреты родителей и делать то, на что раньше бы никогда не решился бы. Многие никогда такого не встретят и не узнают о существовании таких чувств, — она немного помолчала, собираясь с мыслями. — И знаешь, что в этом всём самое ужасное и печальное? — в ответ она услышала лишь молчание, я понимал, что это риторический вопрос. — То, что ради каких-то своих загонов, неуверенности и глупых убеждениях, которые даже правдой нельзя нормально назвать, ты готов потерять этого человека и прожить жизнь с кем-то, на кого тебе будет глубоко наплевать, — я не знал, что на это ответить, если на это и надо было что-нибудь отвечать. — Если любишь, то нужно гордиться тем, что ты испытал такое замечательное чувство, кричать о нём в полное горло, а не пытаться скрыть и стесняться этого.

Немного помолчав и осознав весь этого огромный монолог, я решил признаться, ну, не только себе — это я уже сделал:

— Ладно… — я прочистил горло лёгким кашлем. — Я лю… — сестра не дала мне договорить, перебив меня:

— Стой, подожди, — она хохотнула. — Услышать твою пламенную речь должна совсем не я, — Эвис посмотрела на верх лестницы, намекая на человека, которому я должен сказать многое. — Так что больше задерживать тебя не буду. Вперёд, Ромео, иди покорять сердце Джульетты своими красочными признаниями и постарайся не поперхнуться воздухом, — Эвис ухмыльнулась и подмигнула мне.

Я бы прибил её за такую шутку, если бы сейчас у меня не было другого, более важного желания. Поэтому я лишь поблагодарил сестру за мозгоправку и побежал в свою комнату.

Я ещё никогда не был таким воодушевлённым и готовым на что-то серьёзное, как сейчас. Клянусь, моё признание вошло бы в «ТОП-3 самых шикарных и романтичных речей за все времена», я бы сделал это, но, как я и говорил раньше, мир не остров фантазий, не осуществившийся сон и не сказка, всё шло совсем не по плану, совсем не так, как я этого хотел, поэтому вместо шикарных речей о любви зайдя в комнату, я застал уже спящую в моей толстовке Арианну. Увидев её, я улыбнулся. Я был очень огорчён, но то, как Арианна спала совсем как маленький ребёнок, прячущийся в одеяле — только для неё одеялом была моя толстовка — от монстра под кроватью, не могла не вызвать улыбки. Я укрыл её и ещё долго сидел и любовался, пока не решился лечь рядом и обнять её, будто бы нам не помешала сестра, и мы всё-таки провели ту ночь вместе. Но несмотря на то, что это было неправдой, сейчас всё равно было одно из лучших мгновений в моей жизни.

Я проснулась в холодном поту. Как людям могут сниться такие реалистичные сны? Я словно снова сидела в том ёбаном подвале, привязанная к стулу, и истекала кровью. Но в отличие от реальности, в моём сне мне никто не помог…

Отдышавшись и немного успокоившись, я посмотрела на часы, стоявшие у Джаспера на тумбочке.

5:23.

Я снова осмотрела комнату. Обычный интерьер для мальчика-паиньки, может, даже слишком скучный. После я вновь начала рассматривать картины на стенах комнаты. Стольких биологических картин не было и в школе в кабинете биологии. Если бы я не знала о тайном увлечении Джаспера, я бы не обратила на них внимания, но я знала его секрет, поэтому предпочла бы наблюдать на его стенах либо работы его любимых фотографов, либо его самого. Но это не моя комната, значит, и не мне решать, чем заполнять белые, почти как в психушке, стены.

Рядом со мной под одеялом что-то пошевелилось. До этого момента я и не подозревала, что рядом со мной кто-то есть. Я немного отодвинула одеяло и заметила копну коричнево-малиновых волос. Я и не думала, что, когда Джаспер спит, он так мило, словно котёнок, посапывает — из-за полнейшей тишины это легко было заметить. Я не выдержала и, улыбнувшись, легонько провела рукой по его волосам, немного зарываясь в них. Они были спутаны, но всё так же мягки, как и в расчёсанном состоянии.

Я поправила одеяло, чтобы Джаспер был накрыт, но не так сильно, как когда я проснулась.

В этот же момент он обнял меня, заставив кровь прилить к моим щекам. Мне было не особо удобно в физическом плане, но уютно так не было давно. Я посмотрела на лицо Джаспера. Какие же у него густые ресницы… Почему такие ресницы есть только у парней? Также я заметила родинку у него на щеке. Я не обращала на неё внимания в обычное время, но знала, что, когда Джаспер улыбается, родинка попадает точно в ямочку на щеке. В такие моменты мне всегда хотелось легонько ткнуть в неё, но я себя сдерживала. Я не знала, сколько рассматривала Джаспера, так как потеряла счёт времени, но, как мне кажется, уже в скором времени заснула.

* * *

Я проснулась снова спустя некоторое время от надоедливого шороха, будто бы Джошуа снова пробрался в мою комнату, пытаясь найти на меня компромат.

«Клянусь всем богам: если поймаю этого тупого мелкого гадёныша в такую рань в своей комнате, сверну ему шею».

Но, открыв глаза, я поняла, что вовсе не нахожусь в своей комнате и шумит тут явно не Джошуа. Со сном сегодня у меня точно проблемы, ненормально то почти вовсе не спать, то делать это так крепко, что на лице остаются отметины от подушки — или футболки Джаспера; я так и не поняла, в каком положении проспала большую часть времени, так как рядом никого не нашла. Приподнявшись и потерев глаза, я всё ещё пыталась вернуться в реальность. Когда я более-менее пришла в себя, то заметила Джаспера, носившегося по комнате, как какой-то псих. Увидев меня, он резко остановился и смущённо прокашлялся:

— Я-я разбудил тебя?

Глупый вопрос. Видимо, он это понял, раз на его щеках проступил лёгкий румянец. Не могла не согласиться, он хоть и странный, но ужасно милый. Наверное, именно это меня в нём и подбешивало. Какой-то он уж слишком идеальный.

— Ну да, прости, я не хотел. Мне просто нужно кое-куда сходить, а ты не обращай на меня внимания и отдыхай. Я постараюсь вести себя потише, — Джаспер мило улыбнулся и стал ждать от меня хоть какой-то реакции. Я оценила своё состояние, легла лицом к стенке и снова уснула.

* * *

Наверное, сон — точно не моё. Особенно сегодня. Я проснулась от нереально яркого света, бьющего мне прямо в глаза. Ну кто, блин, раскрывает утром шторы?! От любого лишнего движения маленький гном, поселившийся за эту ночь в моей голове, начинал отчаянно бить по моим мозгам, а раны — ужасно ныть. Отлично, только похмелья не хватало. Его у меня не было уже лет сто, сколько бы я ни пила, так с чего это вдруг сейчас это ужасное состояние решило вернуться? Больше чем уверена, что у Джаспера нашёлся бы ответ на этот вопрос. Ну почему я опять подумала о нём? Мысли об этом чёртовом парне заставляли шестерёнки в моём мозгу крутиться, а сейчас мне этого хотелось меньше всего.

Я встала, стараясь игнорировать боль во всём теле, а также пытаясь отогнать мысли о Джаспере. Сейчас единственное, что мне было нужно, это найти аптечку в этом долбаном особняке и взять что-нибудь, что смогло бы успокоить ебанутого гнома.

Проходя мимо зеркала, я ненадолго остановилась.

«Почему на мне толстовка Джаспера? О боже… Надеюсь, мы с ним просто спали в одной кровати и ничего больше».

Постепенно ко мне начали возвращаться воспоминания о прошлой ночи. Это. Было. Ужасно. Ни в коем случае нельзя было допустить подобного снова. Я не хотела испытывать к кому-то чувства, с кем я априори никогда не смогу быть. Мне и так хватало боли, ещё и влюбиться не хватало. Не для этого я большую часть жизни отталкивала всех, кто мне дорог, чтобы просто спустить это в унитаз из-за какого-то тупого парня. Нереально симпатичного, умного и всегда пытающегося мне помочь парня. «Боже, Арианна, ты невыносима! Ты должна думать об отрицательных качествах Джаспера — которых, наверное, и нет вовсе, — а не о том, какой он прекрасный!»

Я быстро нашла аптечку — ну, как нашла, она лежала прямо на рабочем столе — и выпила таблетку. Ещё немного полежав, я была уже в более-менее нормальном состоянии, так как аспирин успел подействовать. Я увидела на полу несколько сумок с запиской сверху, в которой говорится, что Джаспер принёс в них несколько моих вещей, а заодно и убедил моего папу, что со мной всё в норме.

«Похоже, этот парень и вправду идеальный».

Неустойчивость, неровность хода строк, непостоянство размеров, пробелов, формы и колебание наклона букв вызвали у меня улыбку. Никогда не подумала бы, что обычный почерк сможет вызвать у меня столько положительных эмоций. Это бесило, поэтому я как можно скорее отложила лист в сторону и начала копаться в вещах, которые принёс Джаспер.

В сумках было много различной одежды. Меня до сих пор перетряхивало от мысли, что этот парень копался в моём нижнем белье. Я понимаю, он был вынужден, и я не такая уж бесхребетная, чтобы падать в обмороки от этого, но всё равно было как-то не по себе. В одной сумке я наткнулась на что-то твёрдое. Я уж понадеялась, что Джаспер додумался принести мне ноутбук, но эта вещь была слишком маленькой. Я достала таинственный предмет и замерла в ужасе. Розовая блестящая обложка. Почему этот придурок взял именно эту долбаную книжку?! Неужели очень похоже, что я фанат дневников Барби, на которые будто бы насрали феи?! Я положила мамин дневник обратно и посмотрела в окно, чтобы хоть немного унять звон в ушах и вернуться в реальность. К сожалению, именно сегодня снежинки решили не падать, хотя наблюдение за ними мне помогло бы намного больше, чем гипнотизирование голого дерева за окном.

 

«С моим психическим состоянием всё в порядке, Ари. Но вот что стало с твоим?»

«И вправду, пап. Что же стало с жизнерадостной маленькой девочкой, просящей Санту принести ей большого белоснежного единорога?»

«Прошло уже два года, Ари. Два!»

«Два мучительных года, которые я мечтаю стереть из своей жизни».

«Маму уже не вернуть».

«Согласна, сложно вернуть того, от кого остался уже лишь один скелет, за исключением нескольких кусочков гниющих тканей организма. Но мы могли бы это предотвратить, если бы остались тогда с ней. Если бы увидели, что что-то не так. Если бы…»

«Надо жить дальше».

«Как можно жить дальше, когда вместе с одним человеком умерло ещё и моё сердце?»

«Но я хотя бы могу смотреть на её фото».

«Вот именно, пап. Как ты можешь это делать и не вспоминать о тех счастливых моментах, которые уже никогда вернуться не сможешь? Как бы я хотела это узнать…»

 

Я снова посмотрела на краешек дневника, выглядывающий из-под какой-то чёрной футболки. Почему я всегда забывала, что мама была дорога не только мне? Она была любовью всей папиной жизни, и, уверена, что вместе с ней ушла намного большая часть его души, не то, что у меня. И при этом он смог как-то снова улыбаться, глядя на её фотографии, даже если слезы прожигали его глаза. Я попыталась вспомнить, как выглядела мама, или какой-нибудь момент, связанный с ней, но получилось вытащить лишь отрывки и смутные видения. Когда-то я могла спокойно, в мельчайших подробностях рассказать день на природе, прошедший уже несколько месяцев назад, или наизусть спеть колыбельную, которую мама всегда пела нам с Джошуа перед сном.

А что теперь? Теперь осталась лишь пустота. Темнота, иногда разбавляющаяся резкими вспышками света. Хоть смотреть на что-то, связанное с мамой, было адски больно, но забыть её будет ещё больнее.

Папа мирился с этим и всячески пытался сохранить память о маме. В отличие от меня. Она мертва. И она явно не была бы счастлива, увидев то, как я нагло и эгоистично стараюсь поскорее забыть о ней. Пора смириться с этим самой, а не только твердить это тем, кто давно уже так и поступил. Пора двигаться дальше. Поэтому я взяла тошнотно-розовую книжку и открыла её на первой попавшейся странице:

«Дорогой дневник.

Сегодня 26 апреля, и это просто ужасный день. Поначалу всё шло довольно-таки хорошо, но за завтраком я в который раз поссорилась с родителями из-за Уэса. Боже, почему они не могут понять, что этот хладнокровный бунтарь с прелестными ореховыми глазами и мягчайшими тёмно-каштановыми волосами, достающими до его плеч, просто идеальный?! Они просто ослепли от своей гиперопеки и нежелания меня никому отдавать.

Несмотря на ужасное настроение, мне всё равно пришлось идти в школу. Хоть как-то это всё смягчало то, что сегодня у меня день рождения. Боже, мне наконец-то исполняется 18! До сих пор не могу поверить, что такая взрослая.

Сейчас я собираюсь пойти тусовать с Эшли и Дани, моими лучшими подругами. Они уж точно смогут окончательно забыть об утренней ссоре с родителями и, наверное, как всегда проведут на тайную вечеринку, на которой уж точно будет Уэс. По крайней мере, я надеюсь на это.

Сейчас на часах около 17:00, поэтому мне нужно бежать собираться, иначе я как всегда опоздаю. Так что напишу сюда уже после прогулки, целую ;)

 

Я только что пришла с своей необычной прогулки, но до сих пор пребываю в полнейшем шоке от произошедшего. На данный момент чувства и эмоции у меня чересчур смешанные. Я до сих пор не до конца понимаю, что произошло. Напишу тебе завтра, когда разберусь во всём. А пока сладких снов

 

Доброе утро, дневник. Я переварила вчерашний день и теперь полностью готова излить свои мысли на бумагу. Начну с того, что я нереально обижена на Эш и Дани. Ни одна нормальная подруга не бросит другую ради того, чтобы сходить на чёртово свидание! Я настолько была зла на них, когда прочитала сообщения, что даже не знала, что делать. В одно мгновения мой день рождения, который должен был оказаться самым лучшим днём в моей жизни, превратился в настоящую пытку.

Так как идти домой был не вариант, ведь мама начнёт расспрашивать, почему я вернулась домой так рано, а рассказывать я ничего не хотела (ОСОБЕННО ей), я пошла в ближайший парк и тупо сидела на лавочке какое-то время. Пожалуй, это был лучший вариант из всех возможных.

Я не заметила, как в один момент ко мне подошёл какой-то парень. Приглядевшись, я поняла, что это Роберт, тихий паренёк, над которым частенько издевались в школе. Мне было его иногда даже жалко, он правда был милым. Хоть я и не издевалась над Робертом, но предпочитала его игнорировать, что тоже было не очень хорошо. Именно поэтому, когда он подошёл и сел рядом со мной, спрашивая, что случилось, я была в полнейшем шоке. Мы немного поговорили, и я всё-таки рассказала ему о предательстве моих «лучших подруг», в ответ на что он предложил потусоваться с ним. Самый тихий парень и одна из элиты школы. Неплохое сочетание. Я была уверена, что, если об этом узнают Эш и Дани, они будут в бешенстве, поэтому согласилась на предложение Роберта. Это было немного нечестно и грубо использовать его ради мести, но ничего с собой поделать не могла.

На удивление, гулять с этим парнем оказалось неплохо. Даже просто замечательно! Я, наверное, никогда в жизни столько не смеялась, как с ним. Я знала, что по школе ходят слухи, будто он настоящий клоун, но, как оказалось, Роберт и вправду мог развеселить, как мне кажется, кого угодно. А ещё он совсем никого не стеснялся. В один момент он просто шёл по дороге, увидел стол и начал танцевать вокруг него. На глазах у всех прохожих! Просто вынос мозга… Но при этом он смог и меня немного раскрепостить, так что и я немного потанцевала вокруг столба )

После этой прогулки я не могла думать ни о чём и ни о ком другом, как о Роберте. Он был некрасив. Симпатичен, да, но красавцем назвать было сложно. Спутанные графитовые каштановые волосы, худощавое телосложение и одежда на несколько размеров больше (скорее всего, доставшаяся от его старших братьев) не придавали ему большей привлекательности. Но не могу не подметить, что у него нереально глубокие небесно-голубые глаза, в которых очень легко утонуть. И то, как он себя вёл со мной, будто нет этого расслоения школьного общества, и мы не общались буквально в первый раз за наши жизни… Это было волшебно. И я не шучу. Одна встреча сделала мой день рождения из полнейшего дерьма просто ИДЕАЛОМ. Я очень ему за это благодарна.

Но, если возвращаться с небес на землю, дорогой дневник, то мои родители никогда не позволят мне даже просто стоять рядом с ним. Ведь мы о-очень богаты и нереально круты, а он сын обычного механика. Полнейший бред, но иногда мои родители повторяли нечто подобное, словно молитву. Омерзительно. И им будет всё равно даже, если скажу, что в его обществе я не просто хожу, а будто порхаю. Может, именно так и выглядит любовь с первого взгляда, ведь, рядом с ним, я забыла обо всей моей другой жизни. Будто бы этот вечер и был моей жизнью, и как только закончилась бы наша прогулка, я бы умерла.

«Романтично и драматично», — сказал бы ты, дневник, если бы умел говорить.

«Именно. Но так и есть», — ответила бы я тебе.

Но несмотря на всё это, сегодняшние мои дела никто не отменял, поэтому пока что мне придётся с тобой попрощаться. Напишу позже, au revoir :з»

— Ч-что с тобой?

Только услышав взволнованный тон Джаспера, я вернулась в реальность.

— О чём ты? — я ничего не понимала.

— Ты плачешь, — он подошёл ко мне, а я начала стирать с щёк оставшиеся дорожки от слёз.

«Я что, правда, разревелась? Почему я не помню, как это произошло?»

— Что случилось? — Джаспер уселся рядом со мной и начал поглаживать по спине, не решаясь приобнять меня.

— Я… Я просто читала дневник мамы, — я немного приподняла блокнот, обращая на него внимание, и улыбнулась. Это был один из тех немногих моментов, когда эмоции на моём лице соответствовали тому, что я чувствовала. После я снова разревелась, но при этом не перестала улыбаться. Наверное, я сошла с ума.

Теперь Джаспер осмелился меня обнять. Он всячески пытался меня подбодрить и успокоить, но я его не слушала. Я чувствовала, как боль, копившаяся в моём сердце после самоубийства мамы, начала постепенно растворяться. И это не могло меня не радовать.

Когда я более-менее успокоилась, Джаспер неуверенно спросил, может ли он снова обработать мои раны. Я не была против, всё-таки семья с детства пророчила ему стать врачом, ему виднее. Я сняла толстовку Джаспера, оставшись теперь в одном нижнем белье, отложила её подальше и стала с небольшим волнением ожидать предстоящей боли.

Пока Джаспер обрабатывал мои раны, я могла спокойно его рассматривать. Он был так сосредоточен на том, чтобы не причинить мне боль и не пялиться на мою грудь, что не заметил бы и убийства в метре от него. Поэтому, в отличие от парня, я всячески пялилась на него: на его нахмуренные брови, милое, сосредоточенное лицо, поджатые от волнения губы и шикарные зелёные глаза, в которых можно было утонуть в мгновение ока. Пожалуй, я перестала отрицать то, что Джаспер мне нравится, даже очень. Он довольно симпатичный, с хорошим телом и, наверное, единственный, с кем мне комфортно находиться и с кем я могла быть самой собой. Я могла контролировать свои эмоции. Это всего лишь несколько гормонов. Я смогу находиться рядом с ним и не влюбляться, это будет проще простого. Наверное…

Вскоре Джаспер закончил обрабатывать мои раны и отошёл, резко отвернувшись, чтобы лишний раз не посмотреть на что-то лишнее. Иногда он был довольно застенчив, но, на удивление, я не посчитала это недостатком. Я потянулась к толстовке Джаспера, но остановилась.

— Я могу снова надеть твою толстовку? — спросила я, повернувшись к нему. Я не была уверена, что могу это сделать, а когда я в чём-то не уверена, я переспрашивала.

— Да, конечно, — Джаспер хотел посмотреть на меня, но поборол это желание, чтобы не смущать меня. Было довольно мило то, что он считал меня настолько невинной и не хотел меня смущать. Как же жаль его будет разочаровывать… — Можешь её вообще забрать. Ну, если она тебе нравится.

— Нет, я просто надеть её хотела, — я взяла в руки толстовку. — Ничего большего.

— У меня и так их целый шкаф, забирай.

Я хотела снова начать отнекиваться, а потом задумалась.

«Когда это я начала отказываться от того, что мне дают, особенно, если это мне нравится? Со мной явно происходит что-то, и я не уверена, что это что-то хорошее».

— Ладно, — я пожала плечами и надела толстовку.

* * *

Спустя неделю большинство моих ран зажило, и от них остались только шрамы. Проходя мимо зеркала, я перестала пугаться своего побитого вида и перестала испытывать боль при обыкновенных движениях, если не считать руки, где до сих пор красовалась дыра от пули. Именно поэтому я решила вернуться домой. Я и так доставила слишком много переживаний папе и брату, больше мучить их я не могла. Хоть Джаспер и был огорчён, но спорить не стал и даже помог собрать вещи.

Мы уже как полчаса ехали к моему дому, и я всё больше убеждалась в том, что буду скучать по времени, проведённом вместе с парнем. Хоть больше, чем обычных «случайных» прикосновений и редких объятий, физических контактов у нас не было, мне это нравилось и уж точно будет этого не хватать. Всё время, пока мы ехали, я следила за падением снежинок, полностью погрузившись в мир своих мыслей и стараясь не смотреть на Джаспера, чтобы не появилось желание попросить его развернуть машину и поехать обратно. Именно поэтому я не заметила, как он уже некоторое время что-то говорил.

— Ты меня слушаешь? — спросил Джаспер, быстро глянув на меня. Этот вопрос вывел меня из своих мыслей, и я посмотрела на него, всячески пытаясь вспомнить, что он мне говорил.

— Прости, я задумалась.

— Ничего, — Джаспер мило улыбнулся. — Я говорил про весенний бал. Ну… — он немного помолчал, собираясь с мыслями. — Раз я расстался с Рут, значит, мне не с кем туда идти и… — он нервно сглотнул и начал немного стучать пальцами по рулю. — Может, ты захочешь пойти вместе со мной? — Джаспер посмотрел на меня и, увидев мое недоверчивое выражение лица, исправился. — Как друзья, конечно же.

— А как же имидж? — хмыкнув, спросила я. — Не боишься, что твоё суперкрутое общество не особо оценит мою персону рядом с тобой? — он закатил глаза. — Успокойся, шучу. Я не против, — заметив, как засветился от радости Джаспер, я немного напряглась. — Но, если ты попытаешься выйти за черту «друг», я не подумаю о том, что ты спас меня, и врежу, — после этой фразы он поумерил свой пыл, но радоваться не перестал, я же просто проигнорировала это. Никогда не думала, что приглашение на ёбаный бал вызовет во мне столько положительных эмоций.

Вскоре мы доехали до дома, я в сотый раз поблагодарила Джаспера за помощь и вошла в дом. Папа явно не ожидал моего приезда, судя по его выражению лица, когда он меня увидел. Я улыбнулась и, несмотря на боль в плече, обняла отца так крепко, как только могла. Пожалуй, самым главным страхом, когда я была в том адском подвале, была не боязнь смерти и того, что после неё, а то, что будет чувствовать папа, когда узнает, что я мертва. И, боже, как же я сейчас была счастлива снова увидеть его поблёкшую от частой стирки клетчатую рубашку, неухоженную бороду, добрые небесно-голубые глаза и привычную искреннюю улыбку.

Вскоре к нам подбежал мой вечно гиперактивный братишка и так же начал меня обнимать. Я потрепала Джошуа по волосам. Мне уж точно не хватало его энергии, которая передавалась ко всем, кто находится с ним в одной комнате, будто заряд тока.

Оставшийся вечер прошёл спокойно, будто бы и не было всего того, что произошло. Мы спокойно поужинали, и я уложила брата. Мы с папой смотрели какую-то программу по телевизору, когда я решилась спросить:

— А что ты знаешь о маминых родителях?

— О чём ты? — папа непонимающе глянул на меня. — С чего вдруг такие вопросы?

— Я начала читать мамин дневник и поняла, что никогда ничего о них не слышала. Стало интересно, — я пожала плечами и снова вернула взгляд к телевизору.

— Читала мамин дневник? Ты кто такая? А как же проблемы с психическим состоянием? — хмыкнув, спросил отец.

— Нет, — я закатила глаза, но всё-таки улыбнулась.

— Ну, они очень богатые и влиятельные люди, которые отказались от своей дочери, как только она связалась со мной. Поэтому твоя мама решила вычеркнуть этих людей не только из своей жизни, но и из вашей.

— Неужели они были настолько отвратительными?

— Ты даже не представляешь, — сказал папа, и мы немного посмеялись.

Я не могла вспомнить, когда мы в последний раз проводили вместе время без витающим в атмосфере напряжением. Когда мы отсмеялись, отец продолжил:

— Я рад, что мы поговорили о ней, хотя бы косвенно, — в ответ я лишь немного улыбнулась. — Итак, поговорим теперь о тебе. Точнее, о тебе и том милом пареньке, — папа начал загадочно улыбаться. «Боже, только не это…»

— Не-е-ет, — страдальчески протянула я.

— Что нет? Я же должен знать, кого, если что. придётся зарубить топором, — я закатила глаза, но спорить с ним не стала. — Он тебе нравится? — я немного подумала, а потом кивнула. Я не хотела больше ничего скрывать от отца, и так было много тайн. — Ты ведь знаешь, что любовь слепа? Будь осторожна. Он кажется хорошим парнем, но я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, если мои выводы о нём окажутся ошибкой.

Я согласилась с отцом и ушла в комнату под предлогом того, что поздно и пора уже спать. Вообще-то, папа и правда был прав. Я не раз встречала людей, на первый взгляд, идеальных, которые на самом деле использовали эту маску, чтобы получить желаемое. Да что тут говорить, такими являлись большинство жителей нашей планеты. Но всё-таки я не думала, что Джаспер являлся таковым. Он скорее был исключением из правил, чем его подтверждением. Только в хорошем смысле этой фразы.

Я зашла в комнату, всячески прогоняя мысли о Джаспере, достала мамин дневник, раскрыла на первой попавшейся странице и снова начала читать.

Дорогой дневник, сегодня был самый лучший в мире день! С нашей первой встречи с Робертом и дальнейший тайных прогулок прошло уже больше месяца. И с каждой новой встречей с ним я всё больше убеждалась, что мы были созданы друг для друга. Я уже давно поняла, что влюблена в Роби, и чувствовала, что он испытывает ко мне то же самое. Ну, я надеялась на это. Но сегодняшний день полностью изменил наши отношения. Мы как обычно тусовались в заброшенной церкви в лесу, куда уже давно никто не ходит. Не уверена вообще, что об этом месте хоть кто-то знает, но нам от этого и лучше, меньше вероятность, что заметят. Родителям я снова сказала, что тусуюсь с Эш и Дани, хотя перестала с ними общаться ещё со дня рождения. Мы с Роби снова обсуждали совершенно неважные вещи, как и делали всегда, но в этот раз он был каким-то слишком нервным. Я не понимала, почему он так себя ведёт, и всячески пыталась отбросить мысли, что он попросит меня больше с ним не общаться. Но когда мы собирались уже уходить, он быстро подошёл ко мне и поцеловал.

БОЖЕ, ОН ПОЦЕЛОВАЛ МЕНЯ!

Хоть я раньше и целовалась, да и с Роби это вышло как-то неловко и нервно, но это был лучший поцелуй в моей жизни. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Впервые в жизни я перестала считать бабочки в животе лишь обманом. То, что я когда-то чувствовала к Уэсу (такое чувство, будто это было сто лет назад, теперь он меня вовсе не привлекает), даже в сравнение с этим не может встать. Господи, я до сих пор так счастлива, что кружится голова, хотя с момента нашего поцелуя (до сих пор не верю, что это произошло) прошло уже несколько часов.

Но у меня есть ещё одна новость, дорогой дневник. Это уже не такая хорошая, как предыдущая. Я больше не могу скрывать от родителей мои взаимоотношения с Роби. Я хочу кричать о том, как сильно его люблю, а не прятаться по углам, боясь, что нас кто-то заметит. Скорее всего, через несколько минут я пожалею об этом решении, поэтому пойду признаваться, пока не передумала. Скоро напишу тебе снова, надеюсь, я останусь жива :)

* * *

Итак, я это сделала. Призналась. Я сделала это во время ужина, и, на удивление, они даже кричать на меня не стали. Сначала они даже были рады услышать, что мне кто-то нравится и этим кем-то не является Уэс, но после того, как я сказала, что это Роби, эти уроды даже не пытались сдержать адское презрение на своих лицах. Как они могут вообще судить кого-то, кого даже не знают?! Да Роби в миллионы раз был лучше этих двоих! В отличии от пустой славы и богатства, у него была душа и доброе сердце, а это намного важнее какого-то имиджа семьи и иллюзии идеальной семьи!

Мои родители предупредили меня, что никогда не одобрят даже дружбу с, цитирую: «Таким отбросом, как этот мелкий паршивец Гилмор». И сказали выбирать: либо я его добровольно сама бросаю, либо они сделают всё, чтобы мы не были вместе и лишат меня права выбора моего спутника жизни. Я тогда была готова придушить их, лишь бы не слышать чего-то подобного, но просто кивнула и промолчала. Я уже давно сделала выбор.

Сейчас полвторого ночи, родители уже спят, а я собрала вещи, чтобы сбежать. Это мой последний шанс выбраться из этой тюрьмы и жить счастливо, и я ни в коем случае не упущу его. Если у меня всё получится, то напишу тебе сюда попозже, если нет, то надеюсь, что на моих похоронах не будет слишком грустно.

* * *

Я у Роби и вроде жива. Он не ожидал моего прихода, но принял. Я рассказала ему о разговоре с родителями. Он хоть и взбесился от моего столь неожиданного и резкого решения перекроить всю мою жизнь, но не стал обзывать или обвинять в чём-то. Просто попросил больше не делать столь быстрых решений, не обсудив ничего. Наверное, он думал, что мы недолго пробудем вместе, что расстанемся, когда встретимся с первыми трудностями, но я не позволю этому случиться. В чём я его и заверила, и он успокоился.

Сейчас Роби спит рядом со мной и, пожалуй, впервые я чувствую настоящее счастье. И я совсем не сожалею о содеянном. Я чувствую себя на своём месте и не собираюсь ничего менять. Если понадобится, я отрекусь от всей семьи, сменю имя и забуду, что у меня когда-то были родственники, лишь бы остаться с Роби навсегда. Может, конечно, я и слишком импульсивна, но мне не хочется сейчас думать об этом. Теперь я не буду думать ни о чём, что ждёт меня или нас в будущем и что было раньше. Я буду жить сегодняшним днём и, уверена, буду счастлива так же, как счастлива и сейчас. А пока, лягу я спать. Слишком много приключений для одного дня, не думаешь? Обязательно напишу тебе завтра. Сладких снов, дорогой дневник.

Я проснулась от дурманящего запаха яичницы с беконом. Казалось, будто сейчас я готова была съесть целого слона, хоть это было и неприличным преувеличением. Поднявшись, я убрала дневник мамы в комод, подошла к шкафу и переоделась, надев белый укороченный топ, чёрные джинсы скинни и белые кожаные низкие кеды. На удивление я была в хорошем расположении духа. Давно такого не было. Обычно я просыпалась с желанием взорвать Землю, однако сейчас всё было по-другому. Я даже впервые после смерти мамы раскрыла шторы, впустив в комнату солнечного света. Не знаю, что именно на меня повлияло: возможность узнать маму поближе, приятный запах, доносящийся с кухни, или же отсутствие каких-либо видимых проблем впервые за долгое время — но мне нравилось не чувствовать ненависти ко всему на свете. Удивительно.

Послышался стук в дверь. Я быстро натянула топ, разрешила моему неожиданному гостю войти и села на кровать.

В комнату зашёл папа. Выглядел он довольно-таки хорошо, хоть своему стилю и не противоречил: бело-сине-красная рубашка с длинным рукавом в шотландскую клетку, табачные брюки чинос, коричневые кожаные туфли дерби, борода в ухоженном состоянии, да и сам он выглядел ухоженным. Видимо, сегодня всё решило выйти из состояния нормы последних двух лет.

— Доброе утро, солнышко. Как ты? — спросил папа. Он переминался с ноги на ногу, будто ему было адски неуютно или его что-то беспокоило.

— Нормально, — я стала выжидающе смотреть, однако за полминуты отец так и не проронил ни слова, поэтому мне пришлось подтолкнуть его к беседе, которая его так пугала и начинала пугать меня. — Ты что-то хотел?

— Да. Я… — он снова немного помолчал, собираясь с мыслями, глубоко вдохнул и продолжил: — Ты помнишь Нору? Мою старую подругу, которую мы встретили в магазине?

Такого вопроса я не ожидала, однако он ничуть меня не расстроил, даже наоборот. Я с самого начала предвидела в их отношениях что-то большее, чем обычную дружбу, и была бы рада, если бы это оказалось правдой.

— Помню, — в подтверждение словам я кивнула, не сумев сдержать небольшой улыбки, увидев которую, папа сразу немного расслабился.

— Ты не будешь против, если она со своей дочерью придёт к нам на ужин? Может, она даже станет твоим другом и… И… — он как будто пытался оправдаться, мне это не понравилось.

Я встала с кровати, подошла к отцу, взяла его за плечи и с уверенностью сказала, глядя ему прямо в глаза:

— Конечно, я не против, пап. Я хочу, чтобы ты был счастлив. И если тебе хорошо с этой женщиной, не нужно спрашивать разрешения, — я отпустила папу и немного отошла. Усмехнувшись, я продолжила: — К тому же родитель тут вроде бы ты, и это я должна спрашивать разрешения на свидания.

Он улыбнулся.

— Хорошо. — он направился к двери, но резко остановился. — А ты не сможешь мне немного помочь? Не уверен, что успею всё подготовить к вечеру.

Я согласилась, и тогда папа вышел. Я ещё немного посидела в комнате, наслаждаясь её видом при естественном освещении, после умылась, позавтракала и начала помогать папе подготавливать всё к ужину, одновременно совсем чуточку завидуя брату, который убежал гулять с друзьями. Пока папа пытался сделать что-то обычное, но при этом способное удивить Нору, я занималась уборкой.

В азарте подготовки мы не заметили, как быстро прошло время. Джош уже сидел в своей комнате, заранее готовясь к следующей учебной неделе и будто бы не замечая небольшой суматохи, творящейся на первом этаже. Я же, только услышав звонок в дверь, оставила отца одного накрывать на стол и открыла дверь. В проёме красовались Нора, в белой блузе на пуговицах, чёрных классических брюках, чёрных кожаных лоферах и тёмно-красном расстёгнутом пальто, с идеальной укладкой и восхитительным макияжем. Удивительная женщина. Так легко одеваться в довольно-таки холодную погоду — и даже ни одного признака не подать о том, что ей как-то некомфортно. Мне мало кто нравился из незнакомых людей, однако Нора нравилась, и я не знала почему. Немного поодаль стояла девочка, лет четырнадцати, с волосами тёмно-лазурного цвета, стриженная под мальчика, в очках с чёрной оправой и зелёными стёклами, в чёрном пуховике, бело-чёрном худи с необычным принтом, чёрных джинсах скинни и чёрных кожаных ботинках челси.

Пропустив гостей внутрь дома, я повесила их куртки. Девочка сняла очки, и я смогла увидеть её глаза. Они были цвета тёмно-зелёного чая, однако как будто помутневшие, но я не стала спрашивать, так как посчитала это не очень тактичным. Я провела Нору с дочерью на кухню, отец позвал Джоша, и мы начали ужинать.

Больше всего за трапезой говорили папа с Норой, Этель — так звали девочку — странно переглядывалась с моим братом, будто телепатически споря с ним о чём-то, я же просто молчала, изредка подавая голос, чтобы ответить на какой-либо вопрос, и наслаждалась происходящем. Странно, но впервые за последние два года я почувствовала нашу семью полной, хоть и без мамы. От этих мыслей мне на какое-то время стало как-то не по себе, однако я отогнала всё плохое как можно дальше, чтобы оно не успело отобразиться у меня на лице и я ненароком не испортила вечер.

После ужина Нора предложила помочь папе с уборкой, а Этель отправили со мной в комнату, чтобы там она дождалась маму, да и мы смогли бы немного пообщаться.

Однако всё было не так, как думали наши родители. Придя в комнату, Этель молча её осмотрела и так же, не проронив ни слова, села на стул у моего рабочего стола. Атмосфера была настолько напряжённой, что, казалось, её можно было бы потрогать. Я уже смирилась с тем, что вряд ли мы с Этель поговорим, по крайней мере, сегодня, поэтому углубилась в свои мысли, но вдруг она начала разговор. Я поняла это только тогда, когда заметила, что она выжидающе смотрит на меня. Естественно, я даже не слышала вопроса или что там она сказала, поэтому попросила повторить.

— Почему ты делаешь вид, будто ты суровая и неприступная? — повторила Этель.

— О-о чём ты? — данная тема для разговора мне не очень понравилась.

— Первое впечатление о себе человек создаёт сам своим внешним видом, выражением лица и всем таким. Мы сами выбираем, какими мы будем в глазах других людей, не знающих нас. Так почему ты хочешь казаться суровой, грубой и холодной?

— Знаешь, немного нетактично спрашивать о таком, — я нервно усмехнулась. Вопросы подобного типа застали меня врасплох, поэтому я даже не представляла, как на них отвечать.

— Это не ответ, — Этель продолжила внимательно смотреть на меня, ожидая ответа, однако я молчала, поэтому она осмелилась предположить: — Я думаю, это потому, что ты не хочешь никого к себе подпускать, чтобы не чувствовать боль после их потери.

— Может, хватит копаться в моей жизни и личности? — этот разговор начинал меня раздражать.

— Прости, не хотела тебя как-то разозлить или обидеть, — она пожала плечами и отвернулась к окну.

Я немного помолчала, а после решилась спросить:

— Что у тебя с глазами?

Этель снова повернулась ко мне и быстро осмотрела меня с ног до головы.

— Знаешь, немного нетактично о таком спрашивать, — спародировала она меня, ухмыляясь.

— Наш разговор с самого начала не блистал тактичностью, так зачем её резко добавлять в него? — я откинулась на стену возле кровати и скрестила руки на груди.

— Развитая стадия открытоугольной глаукомы и вдобавок синдром Шарля Бонне.

Такого ответа я не ожидала.

— Я… Прости, я не знала. Мне…

Договорить мне Этель не дала, перебив:

— Что? Жаль? — она изогнула бровь в раздражении. — Из-за тебя я ослепну к тридцати годам? Нет. Так что и жалость твоя мне не нужна. У меня восхитительная жизнь с одной проблемой, когда у многих других людей их миллионы. И уж точно жалости тут заслуживаю не я, — Этель поправила волосы и немного помолчала, приходя в нормальное расположение духа, после чего улыбнулась и сказала: — Лучше расскажи мне, как живётся обычному подростку, которому не нужно принимать кучу таблеток и надеяться на операцию?

Следующие минут десять мы разговаривали о жизни друг друга, отвечая на вопросы и делясь интересными моментами. Так же рассказывали о себе. Никогда бы не подумала, что Этель может одновременно тащиться от плюшевых единорогов, пастельных тонов и романтических книг, и одновременно увлекаться биографиями различных убийц. Пожалуй, она являлась одной из самых неординарных личностей, совмещающей в себе столь различные интересы по своей сути, которых я когда-либо встречала.

— А что насчёт любви? — поинтересовалась Этель.

— А что насчёт неё?

— Ну, полуслепой девочке она вряд ли светит, поэтому мне было бы интересно послушать о ней от кого-то живого, а не в сотый раз прочитать в книгах.

Я подумала о Джаспере. Но я не должна была этого делать. Ни в коем случае нельзя думать о нём на тему любви. Это плохо закончится, я это знала. Но почему-то избавиться от его образа в своей голове я не могла, как бы ни хотела этого. Как же бесило, что иногда просто невозможно сделать то, что будет правильно, из-за того, что твои эмоции не согласны с разумом.

— Там… Там всё сложно. И вряд ли это любовь, просто симпатия или что-то типа. Так что, может, лучше будет в тысячный раз прочитать об этом, — я пожала плечами и начала перебирать пальцы.

— Просто расскажи.

И я рассказала. Рассказала всё, что было между мной и Джаспером, обо всех своих эмоциях и чувствах, и своей неуверенности. Этель внимательно выслушала меня, немного помолчала после того, как я закончила, а после сказала:

— Знаешь, однажды, будь тебе восемнадцать лет, тридцать или шестьдесят пять, ты наткнёшься на кого-то, кто сможет зажечь огонь внутри тебя, который не погаснет до конца жизни. Многие люди тратят всю жизнь на поиски, но даже если находят, скорее всего, упускают его. Жизнь не бесконечна, и никто не знает, как скоро она закончится. Поэтому, если ты чувствуешь даже обычную симпатию, как ты сказала, почему бы не рискнуть, чтобы потом не жалеть, что, может быть, упустила того самого?

Не успела я нормально обдумать сказанное Этель, как зашла её мама и позвала её домой. Они ушли вместе, попрощавшись, и оставили меня наедине со своими мыслями, что в последнее время не всегда имело хороший итог. А что, если Этель права? Вдруг, как бы я ни пыталась отбросить эти чувства, они будут преследовать меня на протяжение всей моей жизни, и в будущем я буду жалеть и страдать из-за того, что упустила Джаспера? Конечно, это могло случиться, но при этом оставался вариант, что он не будет тем человеком, о котором говорила Этель, и в итоге отношения с ним только разобьют моё и так уже потрёпанное сердце, чего очень бы не хотелось. Так как же правильно будет поступить?

Данные мысли начали сводить меня с ума, поэтому я приняла горячий душ, чтобы хоть немного расслабиться, и легла спать. Хоть заснуть вышло не сразу, в моей голове будто не хотел переставать работать очень сложный механизм, заставляющий думать на темы, которые не очень-то хотелось обдумывать в данный момент, но мне всё же удалось это сделать, и я провалилась в мир грёз.

* * *

14 марта

«Сегодня вечером весенний бал. И никогда бы я не подумала, что буду так волноваться из-за обычных школьных танцев, на которые мне всегда было абсолютно наплевать. Конечно, эти чувства мог вызвать не сам бал, а мой спутник, хоть мы и идём туда чисто как друзья. Может я просто не хочу идти туда просто как друзья и подсознательно понимаю, что из-за этого желания, я могу всё испортить? Так, успокойся, Арианна. На этих ёбаных танцах никто ещё не умирал, значит, и со мной всё будет хорошо».

Нервы я могла ещё привести в относительное состояние покоя. Но вот выбор одежды… Платьев у меня не было, за исключением одного, которое стало мне мало в девятом классе. Проблема… Я так долго не носила платьев, что перестала следить за их наличием даже на крайний случай. Пожалуй, надо было раньше задуматься о наряде.

Я уже была готова поддаться панике, как в дверь постучали и вошёл папа. После недолгого светского разговора он протянул мне две коробки, упакованные в праздничную обёртку. Странно, ведь сегодня никакого праздника не было. В общем, сегодня всё решило выйти за рамки спокойствия.

Открыв коробки, я увидела шикарное чёрное коктейльное платье из фатина и такого же цвета кожаные гладиаторы. Как сказал папа, они с Норой хотели, чтобы сегодня я выглядела сногсшибательно, а в подобном наряде я именно такой и буду. Я поблагодарила его и попросила передать благодарность Норе, после снова попыталась осознать происходящее и убедить себя в том, что всё будет нормально и портить будет нечего. Вышло так себе.

* * *

Вечером, где-то в 17:30, за мной заехал Джаспер. Должна отметить, что смокинг ему очень даже шёл. Я, конечно, представляла, что он будет шикарно выглядеть, но не настолько же. Я же надела то, что мне подарили папа с Норой, привела волосы в порядок — к счастью, с дредами это было довольно-таки легко сделать — и накрасилась не так сильно, как обычно, но всё равно своему стилю не изменяла.

В машине мы обменялись с Джаспером любезностями и уже всеми заученными фразами для таких моментов и замолчали. Я следила в окно за тем, как мимо нас пробегали чужие дома и различные магазины, в очередной раз пытаясь успокоить своё тупое сердце, которое с самого первого взгляда на Джаспера решило станцевать фламенко и не останавливаться никогда. Вскоре за окном появились здание школы и множество учеников, приехавших на бал. Было забавно наблюдать за этими милыми парами, которые расставались и снова сходились каждый день, но при этом отчаянно делали вид, будто эта любовь у них навсегда, что они делали и сейчас.

Припарковавшись на свободном месте и заглушив машину, Джаспер открыл мне дверь и подал руку, чтобы мне было легче выйти. Поступок настоящего джентльмена, как мило.

Мы зашли сначала в школу, а после в спортивный зал, только на сегодняшний день украшенный так, будто тут никогда и не занимался спортом ни один человек. Глядя на все эти тёмно-синие ленты, гирлянды и светомузыку, сложно было представить, что ещё только в пятницу в одном углу кто-то отжимался, а в другом — качал пресс.

Я заметила, как нам машет Уго, и сказала об этом Джасперу. После этого мы подошли к нему. Рядом с ним стоял Чарльз, видимо, они осмелились прийти вместе, и это не могло не радовать. Они казались такими счастливыми вместе, что, завидев их, любой человек смог бы хотя бы на десять процентов поверить в любовь. Чарльз и Джаспер отошли за пуншем, и я осталась наедине с испанцем.

— Ты прекрасно выглядишь. Никогда не подумал бы, что смогу увидеть тебя в платье, — усмехнулся Уго, тщетно пытаясь скрыть улыбку. Он буквально светился от радости.

Я закатила глаза, но при этом улыбнулась, чтобы дать понять, что он ничуть меня не обидел своим высказыванием.

— А я вижу, что вы с Чарльзом решили проявить свои чувства не только в тени чулана или где там вы скрывались, — я ухмыльнулась. — Если будут доставать, говори.

— Да, спасибо, — Уго нервно засмеялся. — На самом деле я решил сегодня не только выйти с ним в люди как пара.

— Неужели?

— Да, хотел ему предложить переспать, не набухавшись до этого до беспамятства.

— Когда ты успел стать настолько смелым?

— Не такой я уж и смелый. Я очень боюсь, что всё пойдёт не так, как я у себя в голове это распланировал.

— Прийти в эту ёбаную школу гомофобов и своими действиями открыто заявить о том, что ты гей... Это уже перекрывает любой страх и нерешительность перед будущим.

Уго улыбнулся, но всё ещё был напряжён.

— К тому же… — продолжила я. — Вы же любите друг друга до безумия. Больше, чем уверена, что он согласится, так что попробуй. Секс при алкогольном опьянении не то, на что должны тратить время два по уши влюблённых друг в друга парня, — я подмигнула и повернула голову в сторону столиков с пуншем, найдя Джаспера.

Уго какое-то время молчал, после громко выдохнул, поблагодарил меня за то, что смогла придать ему немного больше уверенности, и пошёл за Чарльзом, пожелав мне удачи с Джаспером, а также оставив меня одну дожидаться своего спутника на этот вечер.

Осмотрев кучу танцующих, разговаривающих друг с другом и просто веселящихся подростков в платьях и смокингах, я заметила Рут, приближающуюся ко мне. Она была одета в белое кружевное платье с пышной короткой юбкой и длинными рукавами; на её шикарных длинных ногах красовались чёрные кожаные босоножки на довольно-таки большом каблуке. Её волосы были завиты в шикарные локоны, а макияж был настолько аккуратен, что, казалось, его и вовсе нет. Она была похожа на идеального ангела. Когда папа говорил, что в своём наряде я буду выглядеть сногсшибательно, он просто и представить не мог, как будет выглядеть Рут.

Она подошла и обняла меня одной рукой. Мы обменялись общепринятыми любезностями по поводу внешнего вида — хотя в данный момент мне и правда ужасно нравилось, как она выглядела — и какое-то время стояли молча.

— Ты пришла с Джаспером? — поинтересовалась Рут.

— Да, а ты с кем?

— Я одна, — она мило и нежно улыбнулась, как обычно улыбаются матери, смотря на своих детей, и стала намного более неотразимой, чем была раньше. Ей очень шла улыбка, и она явно это знала.

— Смело приходить на подобное сборище парочек одной.

— Вовсе не смело, многие приходят одни. Даже одинокие хотят веселиться, — она немного грустно усмехнулась.

— Ты, может, и одна, но вовсе не одинока. У тебя есть Уго, я и Джаспер.

— Я знаю. Я не про себя говорила, — Рут поправила волосы и осмотрела толпу, заметив, как к нам направляется Джаспер с двумя красными пластиковыми стаканчиками с пуншем. Она помахала ему и посмотрела на меня, — Я пойду, надо ещё с несколькими людьми поздороваться. Хорошо вам повеселиться и удачи, — сказав это, Рут отошла и вскоре затерялась в толпе.

«И почему сегодня нам все желают удачи?»

Джаспер подошёл ко мне и отдал один стаканчик, сказав, что надеется, что в пунш ничего не подмешали, как это обычно делали на предыдущих балах. Мы какое-то время просто стояли в стороне, попивая напиток, нагло не обращая внимания на его странный вкус, разговаривая ни о чём и глядя на бушующую толпу, пока наши стаканчики не опустели.

Вскоре заиграла «Too Sad To Cry» Sasha Sloan, и множество пар подростков закружили на середине зала в медленном танце. Я же лишь опёрлась о стенку и скрестила руки на груди, выжидая, когда это закончится. Однако услышала слева от себя привлекающий внимание кашель Джаспера и посмотрела на него:

— Может, потанцуем? — он немного покраснел, а, увидев мою поднятую бровь, поспешил добавить: — Как друзья.

Я согласилась, всё равно просто стоять, подпирая стенку, было скучно. Да я и хотела потанцевать.

Мы подошли к кружащимся парам, Джаспер обнял меня за талию, а я положила руки ему на плечи. Я поймала на себе его взгляд и уже не смогла отвести от него глаз. Казалось, будто мы остались единственными в этом зале, и эта песня играла для нас одних. При видя, как Джаспер смотрит на меня, моё сердце сделало сальто и решило снова начать сводить меня с ума. Мозг будто бы отключился и перестал контролировать тело, поэтому я обняла Джаспера за шею, приблизившись к нему ещё сильнее. Нас тянуло друг к другу словно магнитом — меня уж точно — и отрицать это было глупо, но я всё равно пыталась это сделать. Пыталась противостоять чувствам, бурлящим в моём теле, боясь в очередной раз разбитого сердца. Понимая, что ничем хорошим это закончиться просто не может. Однако тело и мозг уже какое-то время перестали взаимодействовать. И, несмотря на вопли разума остановиться, убежать и спрятаться под кроватью, тело всё сильнее прижималось к Джасперу, желая намного большего, чем просто объятья во время медленного танца. Ещё бы чуть-чуть, и мы бы поцеловались. Я одновременно жизненно нуждалась в этом и боялась, словно смерти, мечтая, чтобы этого никогда не произошло. К счастью, музыка переключилась на что-то более активное, и все начали отходить друг от друга, что сделали и мы с Джаспером.

— Может, пойдём прогуляемся? Не думаю, что тут будет что-то очень уж интересное, — предложил он.

— Тогда зачем мы вообще приходили? — я ухмыльнулась, но заметила непонимание и растерянность на его лице, и моя ухмылка превратилась в мягкую улыбку. — Успокойся, я пошутила.

Мы вышли из здания школы и пошли куда глаза глядят. Мы не думали о каком-то определённом маршруте, просто шли и наслаждались звёздным небом, лёгким морозом и холодным ветерком, дующим нам в спины, спокойствием и тишиной вечера, нарушаемой только изредка проезжающими машинами или же проходящими мимо людьми. Казалось, ничего не может испортить этот вечер, и от этого было так хорошо и по-своему прекрасно. Я была полностью расслаблена, когда Джаспер решил прервать молчание:

— Слушай, я… Я хотел бы поговорить о нас.

По его покрасневшему явно не от холода лицу, взволнованному тону и виду можно было легко понять, что сейчас будет не обычный лёгкий разговор, как те, что были на балу.

Я напряглась, будто и не было всего лишь несколько минут назад того небывалого спокойствия, о котором мечтали многие. Почему-то я понимала, что один только этот разговор может испортить не только этот вечер, но и наши отношения с Джаспером, и это адски пугало. Я готова была сделать всё, что угодно: затолкать ему в рот снега, до сих пор лежащего на улицах, ударить или просто убежать, ничего не сказав, — всё, лишь бы он замолчал и больше не затрагивал эту тему, либо чтобы я не слышала, как он говорит что-то подобное. Но мои мольбы не были никем услышаны, поэтому Джаспер продолжил:

— Я… Ты мне нравишься.

Он остановился, и я за ним. 

— Но не в смысле как друг, хотя и как друг тоже, но я немного о другом значении слова «нравится». Я не знаю, поняла ли ты, о чём я говорю, честно говоря, я и сам немного запутался, но… В общем. — Джаспер прокашлялся и глубоко вдохнул, чтобы немного успокоить нервы и сказать эту фразу адекватно: — Т-ты мне нравишься, Арианна. Как девушка нравишься. Я… Я-я люблю тебя.

— Нет.

От моего лица будто бы отлила вся кровь, которая ранее там была, на нём отразился ужас, глаза в испуге и разочаровании расширились, брови нахмурились, и хотелось просто исчезнуть. Перемотать время назад и не пойти на эту ёбаную прогулку. Стереть этот момент из наших жизней и не испытывать эту смесь боли, грусти, ненависти, страха и разочарования. Однако, к сожалению, никто не в силах сделать что-то подобное.

— В-в смысле «нет»? — своим ответом я полностью озадачила его.

— В прямом. Ты не любишь меня, — на этой фразе почему-то что-то будто бы очень сильно кольнуло в сердце. — И никогда не любил. Тебе показалось.

Джаспер нахмурился.

— Может, мне лучше знать, что я чувствую?

— А может, ты просто заткнёшься и примешь, что ошибся и что это просто симпатия, в связи с близким общением? — я начинала злиться, поэтому перестала фильтровать свою речь, в общем, как и всегда, из-за чего мне вскоре явно будет нереально стыдно.

— П-прости, но тебе не кажется, что грубо так говорить человеку? Особенно по поводу его чувств.

Джаспер тоже начал закипать.

— А не считается грубым нагло врать человеку в глаза?

— Да с чего ты, блин, взяла, что я вру тебе?! — он наморщил нос и нахмурил брови.

— Да потому что не существует любви! Людям просто нужно было придумать что-то, что можно было бы считать смыслом жизни, чтобы не тупо существовать! И всё! Любви нет, а все, кто признаётся тебе в ней, обычные вруны, которые в первый же подходящий момент разобьют тебе сердце и оставят опустошённым бороться с желанием смерти! А если у тебя галлюцинации, я не виновата!

— Я не понимаю, почему ты так говоришь! Ты не можешь отрицать, что между нами что-то есть, глупо этого не замечать!

— Да, есть. Обычная симпатия и ничего больше!

— Да почему ты так отвергаешь это чувство?! Чего ты боишься?!

— Я просто не люблю тебя! — сказав это, я сама не поверила, что смогла это сделать. Но, быстро убрав испуг со своего лица, оставив на нём лишь полнейшее спокойствие и отстранённость, продолжила: — Слышишь? Я тебя никогда не любила, не люблю и не полюблю. И я никогда не буду вместе с тобой. Ясно? Ты это хотел услышать? — с каждым словом я видела, как всего одной фразой я смогла убить человека изнутри.

«Молодец, Арианна. Ты всё-таки смогла испортить идеальный вечер».

Не дождавшись, пока Джаспер отойдёт от моих слов, я быстро развернулась и пошла прочь, надеясь, что он не решит побежать за мной. Да и с чего ему бежать за такой тварью, как я.

«Я ясно дала ему всё понять то, что я чувствую по отношению к нему. Ведь именно это я и чувствую, так? Но если это так, то почему тогда сейчас по моим щекам текут слёзы, горячие словно лава, так тяжело дышать, а боль в сердце сравнима с самыми жестокими муками?»

Я стоял посередине улицы и смотрел, как Арианна отдаляется от меня всё дальше и дальше; пока я до конца осознавал произошедшее. Меня отшили. Я смотрел, как девушка поворачивает за угол, а в моем организме начали максимально быстро вырабатываться сначала тироксин, вызывая грусть, после он заменился на норадреналин, и мне захотелось уничтожить весь этот мир. Я был настолько зол на себя, что хотелось себя избить. Как я вообще мог подумать о том, что могу ей понравиться? Хотя нет, как я мог подумать, что она будет обременять себя отношениями? Каким же тупым я был…

Спустя неизвестное мне время ничегонеделания и бессмысленных попыток успокоиться я решил взглянуть на время.

22:23.

Не думал, что проторчал на лавочке в парке так много времени. Хотя, вряд ли кто-то вообще заметил, что меня так долго нет. На данный момент у меня пропала вся злость. Остались лишь адская боль и чувство полного опустошения, будто из меня выкачали всю энергию и все чувства. Я будто призрак, вселившийся в чужое тело и только сейчас понявший, что на самом деле мёртв.

Я начал замерзать без какой-либо активности, поэтому встал и побрёл куда глаза глядят. На удивление, в моей голове сейчас сияла такая же дыра, что и в груди, где раньше было сердце, ведь ни единой мысли за всё моё короткое путешествие у меня не появилось. Я не знал, сколько прошло времени с того момента, как я встал с той лавочки, куда я иду и что мне делать теперь. Я мог лишь снова и снова проигрывать в голове слова Арианны вместо того, чтобы обдумать, как вернуться обратно к школе, залезть в машину и уехать домой.

Я вышел из своих мыслей только тогда, когда заметил знакомый дом цвета белого навахо, с белоснежными дверьми и оконными рамами, а так же черепицей цвета желтовато-коричневой камеди. Я быстро забежал на пару ступенек перед входной дверью и постучал в неё в надежде, что Уго окажется дома. Его компания сейчас была мне жизненно необходима. Но дверь открыла милая женщина, лет сорока, низкого роста, с кожей коньячного цвета, большими изумрудными глазами и волосами цвета сепия. Одета она была в мятную футболку с длинным рукавом, тёмно-коричневые брюки карго и такого же цвета пушистые тапочки. Увидев меня, миссис Раблес мягко улыбнулась:

— Здравствуй, дорогой. Ты что-то хотел?

Не успел я открыть рот, как из моих глаз снова полились предательские слёзы. Женщина, заметив моё ужасное состояние, не растерялась, быстро завела меня в дом, закрыла за нами дверь и провела меня на кухню. Я сел за стол, а миссис Раблес в это время начала быстро наливать один из множества чаёв, входящих в огромную коллекцию их семьи. Вскоре она протянула мне, цитирую, «чай из пустырника и мяты с добавлением аптечной ромашки, липы, мелиссы и высушенных ягод земляники». Пока я пил этот успокаивающий напиток, стараясь не расплескать его из-за своих трясущихся рук, мама Уго пыталась выяснить, что же со мной произошло, но единственное, на что у меня хватило сил, это спросить, здесь ли Уго.

— Нет, его тут нет, — увидев то, как с моего лица ещё больше сошли краски, миссис Раблес поспешила продолжить: — Однако ты можешь подождать его в комнате, не думаю, что он будет против, — она встала, забрала у меня кружку и нежно провела по моим волосам. — Дойдёшь сам? Или проводить? — в ответ я лишь отрицательно покачал головой, встал и побрёл в сторону комнаты друга.

Зайдя в уже выученную наизусть комнату Уго, я даже не стал включать свет. Впервые в темноте мне было даже более комфортно, чем при свете. Впервые я хотел слиться с окружающим миром, затеряться в отсутствии света, чтобы меня больше никто, никогда не видел и не трогал, чтобы про меня просто все забыли, чтобы забыли и то, что я вообще когда-либо существовал. Я плюхнулся на кровать друга с сожалением от того, что это всего лишь мечты и желания, и что всего лишь с одним лучом света данная иллюзия исчезнет вместе с темнотой.

Не знаю, сколько времени я пролежал на кровати, пялясь в пустоту и стараясь раствориться, как за дверью послышались шаги, смех и шушуканья, тем самым привлекая моё внимание. В комнату зашли Уго и Чарльз, целуясь и совсем не подозревая о моём присутствии. Они не включили свет. Парни не замечали меня, и я уж понадеялся, что мне удалось и вправду слиться с этим миром и на какое-то время исчезнуть. Я бы так и думал, если бы Чарльз случайно не сел на меня.

— Что за чёрт?! — отскакивая от меня, в испуге вскрикнул капитан команды по лакроссу.

Уго быстро включил свет, тем самым на какое-то время ослепив меня.

— Джас, какого хрена?! — шёпотом прикрикнул на меня друг. Я посмотрел на него. Парень явно не понимал, что я вообще забыл у него дома, когда должен был веселиться с Арианной. Только вот он не знал, что сразу после того, как мы ушли с чёртового бала, и всего лишь после одной фразы, уроненной девушкой, я мечтал умереть не только душевно. Однако, увидев моё лицо, похожее больше на лицо мертвеца, Уго осознал, что что-то пошло не так. — Боже, чувак, что случилось?

— Моё сердце разбито вдребезги, из-за чего я навсегда останусь один, потому что буду бояться полюбить снова.

Уго быстро отправил Чарльза за чаем и печеньем, сам же сел рядом со мной.

— Это из-за Арианны? — я кивнул. — Она тебя отшила? — от меня последовал тот же ответ, после чего мы немного помолчали. — Не думаю, что стоит настолько сильно убиваться из-за неё. Я понимаю, ты любишь и для тебя это кажется концом света, но вскоре всё перестанет быть таким уж плохим. Ты просто поймёшь, что она не твой человек, вот и всё. Главное, не натвори глупостей в этом подавленном состоянии.

— Не мой человек? Концом света? Ты издеваешься? Всего лишь одной фразой она смогла меня разбить, при этом если бы подобное сказала Рут, когда мы встречались, подобной бури эмоций не было бы. И ты серьёзно считаешь, что такое мог вызвать мимо проходящий в моей жизни человек? Мне настолько больно, что мне кажется, что единственным спасением является смерть. Я мечтаю, чтобы меня просто вовсе не существовало. И ты считаешь, что я просто со временем забью на это? — я посмотрел на друга, однако он молчал, сохраняя спокойное, немного обеспокоенное выражение лица. Я понимал, что мне нужно заткнуться, ведь в порыве нарастающей злости я мог наговорить много чего ужасного, после чего нашей дружбе пришёл бы конец, но я уже начал говорить, и теперь остановить меня не никто не был в силах. — Да что ты вообще понимаешь?! У тебя прекрасная и беззаботная жизнь, у тебя нет никаких проблем, да и с Чарльзом у тебя всё зашибись! Как ты можешь понять что-то?!

— Что я понимаю? Всё зашибись? — во взгляде моего лучшего друга промелькнула боль. Уго издал горький смешок. — Ты хотя бы иногда думаешь не только о себе? Ты никогда не задумывался, каково быть геем в ещё довольно-таки гомофобном обществе? Когда ты не просто не можешь быть, кем хочешь, но и боишься любить? Каково жить со страхом того, что твои родители могут буквально отказаться от тебя только потому, что ты родился не таким, как все? Если ты считаешь, что быть геем-клоуном так уж прекрасно и беззаботно, и у меня нет ни одной проблемы или страха, то ты полнейший придурок, и я не понимаю, как ты вообще нашёл себе хоть какое-то количество друзей, считая, что ты единственный человек, в жизни которого происходит что-то плохое.

Спокойный тон, через который иногда просачивались боль вместе с дрожью в голосе, убивал меня. И вправду… Как я вообще нашёл друзей, когда являюсь таким эгоистом? Лучше бы я отрезал себе язык и больше никогда не мог говорить.

Я опустил взгляд на свои руки и стал пялиться на то, как перебираю свои же пальцы.

— Прости… Я… Я не думал, о чём говорю.

— Я знаю.

— Я такой мудак, — закрыл лицо руками, продолжил я.

— Я знаю, — Уго усмехнулся.

Услышав это, я немного расслабился. Хоть я и знал, что испанец не способен долго обижаться, мне всё равно было не по себе.

— Простишь меня? — я осмелился посмотреть на друга.

— Куда я денусь? Я же для тебя как мама-утка, без меня ты при первом же удобном случай умрёшь.

Я легонько толкнул в бок Уго, закатывая глаза. Он был прав. Хоть вслух я бы ему никогда в этом не признался.

Через какое-то время к нам вернулся Чарльз с еле помещающимися у него в руках двумя чашками чая и тарелкой с печеньем. Уго помог ему всё поставить на стол, а после довольно-таки долго, но тщетно уговаривал своего парня остаться.

— Ты очень нагло обломал мне прекрасную ночь страсти, говнюк. — в шутку бросил Уго, когда Чарльз окончательно ушёл. Однако вместо смеха эта шутка вызвала у меня град слёз. Я не хотел плакать, это происходило само, и ничего с этим я поделать не мог. Уго перестал шутить и обнял меня. Он молчал и не отпускал меня, давая мне спокойно выплакаться и выпустить все гложущие меня в данный момент чувства, пока я случайно не уснул у него на руках.

* * *

22 марта.

Прошла неделя c того момента, как Арианна меня окончательно отшила. И почти всё своё время я проводил с Уго. В школе я ходил за ним гуськом, после мы шли к нему домой, а иногда я оставался у него на ночь. Я понимал, что вряд ли испанцу это так уж сильно нравится, особенно при том, что у него был парень и всё такое, но отстать от него я не мог, и я не знал почему.

С каждым днём я стал всё больше и больше замечать странное выражение лица у друга, будто он больше не хочет меня видеть, но сказать об этом прямо ему неудобно. Я старался не обращать на это внимания, всячески закрывал на это глаза и пытался убедить себя, что это всё выдумки, вызванные страхом одиночества. Однако даже я понимал, насколько это глупо. Как мои поступки, так и попытки игнорировать реальность.

Но в один день реальность всё же настигла меня. Уго, хоть и вежливо, заявил, что так продолжаться больше не может. Моё постоянное присутствие мешает развитию его личной жизни и всё в этом роде. Хоть мне и было грустно от этих слов, но я не обижался. Моё внутреннее «я» просто в очередной раз подчеркнуло, что я лишь всем мешаю жить.

Я смирился с просьбой Уго на какое-то время отстать от него. И я больше не липнул к нему, как и пообещал. Однако дома, в моей комнате, чувство полнейшего одиночества только усиливалось и начинало сводить меня с ума. Я не мог найти себе места в собственном же доме. И не важно, что домом это место не так уж и хотелось называть. Каждый угол моей комнаты напоминал об Арианне, и это выводило меня из себя. Я не понимал, хочу я больше разгромить всю комнату, чтобы все напоминания просто стёрлись, или сесть в угол и разреветься, выплакав при этом всю воду моего организма.

Так больше продолжаться просто не могло. Я отчётливо понимал, что не могу больше и минуты находиться дома, поэтому вышел, сел в машину и написал Рут:

Вы: Привет, ты тут?

Принцесса: Да. Что-то случилось?

Да, я всё ещё не переименовал Рут после нашего расставания, но и не думал, что буду делать это. Она и вправду была похожа на какую-то принцессу. Так что это прозвище не будет говорить о наличии у меня каких-либо чувств к девушке.

Вы: Я не могу находиться дома, всё напоминает о том времени, когда она была у меня, и как нам было хорошо.

Рут знала о произошедшем. И мне даже не нужно было уточнять, о ком именно я говорю, чтобы она поняла, кто является причиной моих душевных мук.

Принцесса: Боже, я сейчас приеду. Подожди меня на улице, солнце, я скоро.

Я выключил телефон и остался сидеть в машине, дожидаясь подругу.

Вскоре Рут приехала и забрала меня гулять. Я не знал, куда мы едем. Если честно, мне казалось, что она тоже этого не знает. Мы просто ехали куда глаза глядят и молчали. Не скажу, что эта тишина была очень уж напряжённой и неприятной. Мы, скорее, наслаждались ей, однако если бы кто-то из нас прервал её, я был бы не особо против.

В один момент Рут всё же решилась что-то сказать:

— Джас, я ещё не говорила этого, но… Мне жаль. Правда, — она явно старалась очень осторожно подбирать слова, чтобы не ухудшить моё состояние ещё сильнее.

— Не буду говорить, что всё хорошо, но спасибо, — я немного улыбнулся, чтобы Рут немного расслабилась.

Вскоре мы остановились у кого-то парка и вышли. Чтобы немного отвлечь меня, Рут попросила её пофотографировать. Она знала мои слабые места. И да, занимаясь этим делом, мне удалось отвлечься и даже какое-то время искренне смеяться. После мини-фотоссесии мы решили какое-то время прогуляться по этому парку. Опять наступила та же тишина, что и была в машине, но в этот момент её нарушил я:

— Почему она так поступила?

— Не знаю, — Рут пожала плечами. — Либо она и вправду видит в тебе лишь друга, либо из-за собственных предрассудков и ограничений не может принять твои и свои чувства.

Я ещё больше поник от слов подруги. Судя по её мнению, у меня не было ни единого шанса быть с Арианной.

— Но на весеннем балу она не выглядела так, будто считает тебя просто другом. Да и с тем, кого таким считают, уж точно бы не стали обдуманно целоваться, а ещё и несколько раз. Понимаешь?

— Если честно, то не очень, — я и вправду не понимал, что Рут пытается до меня донести, хоть и отчаянно пытался осознать. Больше чем уверен, что это какая-то элементарная информация, которая понятна всем, за исключением меня.

— Она явно испытывает к тебе что-то большее, чем то, что она даёт понять всем остальным. Не смотрят так на тех, на кого насрать. Скорее всего, она просто боится снова обжечься, наступить на те же самые грабли и…

Я не дал договорить Рут и перебил её:

— Но я не такой, как её бывший.

— А откуда ей об этом знать? По-твоему, у всех на лбу написано, какие они на самом деле. Больше чем уверена, что её бывший в первое время был тем ещё лапочкой, — Рут закатила глаза.

Я запутался ещё сильнее.

— И что мне тогда делать?

— Не знаю. Попытаться сделать так, чтобы она поверила тебе в том, что ты не сделаешь ей больно? — она пожала плечами. — Сам придумай что-нибудь, я не психолог и устала им притворяться, — она усмехнулась, давая понять, что говорит это не со зла.

Слова Рут подарили мне надежду, хотя раньше я думал, что она окончательно умерла. Может, и вправду у меня всё получится? Может, мы всё-таки сможем быть вместе? Похожие вопросы крутились в моей голове и жужжали, словно рой пчёл, не оставляя меня. У меня снова появилось желание что-то сделать, что-то поменять и исправить в лучшую ситуацию. То желание, которое появляется у большинства людей по ночам или когда они находятся в состоянии алкогольного опьянения. Желание перемен. У меня появилась возможность придумать идею, как можно всё исправить, и на этот раз я не собирался упускать свой шанс.

22 марта.

Сейчас только середина дня, а я уже стал главным злом этого мира. Нет, не в масштабном смысле, а всего лишь в кругу меня и моей совести, но всё же. Только что я, хоть и мягко, но выгнал своего лучшего друга с разбитым сердцем из дома, чтобы наладить собственную личную жизнь. Не скажу, что полностью считаю, что я поступил неправильно. У Джаса своя жизнь, у меня своя. И с проблемами в них мы должны разбираться самостоятельно, не думая о чужих, как бы эгоистично это ни звучало. Но всё же ужасное чувство совести всё никак не хочет меня отпустить.

К тому же я больше чем уверен, что у него с Арианной всё будет в норме. Даже лучше, чем просто хорошо. Они по уши влюблены друг в друга, хоть кое-кто и боится признать это. Однако рано или поздно это произойдёт, и Джаспер выйдет из этой безэмоциональной комы. А я, если не разберусь с собственными демонами, могу утонуть в море ещё больших проблем, ненависти к себе и душевных терзаний, о существовании которых мой лучший друг и догадываться не может. Но я его в этом не виню. Я сам выбрал этот путь тайн и секретов, чтобы не мучить близких мне людей, если, конечно, хоть кому-то будет до этого дело.

Если абстрагироваться от мира и отбросить все депрессивные и уничтожающие меня мысли, то у меня остаются свободный вечер и кучу шансов наладить отношения с Чарльзом. Ах да, как же я мог забыть, ещё и каминг-аут.

Святые пирожки, до сих пор не могу поверить, что всё же решился открыться родителям и хотя бы попробовать познакомить их с любовью всей моей жизни. Однако вторая часть моего плана напрямую зависит от первой, что не очень хорошо, ведь я не могу предугадать реакцию родителей. Хоть большинство испанских людей и относятся довольно таки хорошо к ЛГБТ+, но я не уверен, что в их число входят мама с папой. Я ни разу не говорил с ними об этом, даже косвенно, поэтому панический страх медленно сжирает меня из самых глубин моей души абсолютно каждый день.

Уверен, что у Лидии с лёгкостью вышло бы признаться в чём-то подобном. Она ничего не боялась, даже смерти, смело смотря в её глаза. Поэтому какое-то там признание в ориентации уж точно не смогло бы её напугать так, как меня. Как бы я хотел быть похожим на свою сестру, а не просто носить маску, скрывая свои страхи, чувства и переживания. Как бы я хотел прямо сейчас поговорить с ней, спросить совета. У неё бы нашлась какая-нибудь клёвая фраза, которая смогла бы полностью придать мне уверенности. Однако ничего большего, чем поговорить — можно ли подобный монолог назвать разговором? — с могильной плитой, я не могу себе позволить.

Я набираюсь мужества, чтобы отбросить все мысли и воспоминания, и смелости, чтобы наконец-то встать с кровати, взять телефон и немного покружить по комнате, не решаясь открыть необходимый мне контакт. Что ж, в моём плане оказалось намного больше нюансов, которые могут всё испортить, чем я думал. Всё-таки Чарльз мог не согласиться на знакомство с моими родителями, ведь даже просто предложение это сделать показывало, что я хочу перейти на более серьёзную ступень наших отношений. А ведь я мог быть для него всего лишь развлечением на последний год обучения.

Но я вижу, что мои пальцы решили действовать, не ожидая разрешения от мозга, открыли необходимый мне диалог и уже набрали сообщение, которое остаётся лишь отправить:

Вы: Привет, Чарльз! Я хотел узнать, занят ли ты сегодня вечером?

Сладкий: Привет, нет. Ты что-то хотел?

Вы: Ничего особого. Просто хотел предложить поужинать вместе с моими родителями где-то в 19:00. Если ты не против, конечно.

Ответа я ожидал с замиранием сердца. Каждый его стук отдавался в ушах, и я буквально начал ощущать все переливы крови в нём. Мне даже начало казаться, что скоро я схвачу очередную паническую атаку, как в первые недели после смерти Лидии, однако звук от нового сообщения был быстрее захлёстывающих меня чувств:

Сладкий: Странное у тебя понятие «ничего особенного» пхах

Я уже начал воспринимать его ответ как попытку мягкого отказа, однако вскоре пришло ещё несколько сообщений:

Сладкий: Я не против, правда, придётся хорошенько подготовиться, чтобы твой отец не выпихнул меня в первую же секунду)

Сладкий: И ещё, я очень соскучился. Знаю, что это сопливо, но решил сказать сейчас, пока ты не пропал, пытаясь подготовиться к вечеру.

Моё сердце сделало два кульбита. По одному на каждое сообщение Чарльза. Я быстро написал настолько же слащавый ответ, как и кукурузный сироп или мёд, и начал убираться в комнате, чтобы мне было не так стыдно привести сюда моего парня. Конечно, он вряд ли оценит чистоту моей комнаты, но воспитание не позволяло мне оставить всё, как есть. Особенно после длительного пребывания тут Джаса.

Счастье полностью заполнило мой организм так же быстро, как цунами накрывает небоскрёбы за несколько секунд. Я убирался с улыбкой до ушей и напевал какую-то дурацкую песенку из рекламы, заевшую со вчерашнего вечера. Я не мог думать ни о чём, кроме как о том, что сегодня произойдёт вечером, как мой телефон снова завибрировал:

Эвис: Привет! Я узнала, что вышел новый ужастик, который, цитирую, «не оставит в покое никого, даже самых закалённых любителей данного жанра». И мы просто обязаны сходить. Прямо сейчас. Ну, если ты свободен.

После нашего расследования мы с Эвис очень сблизились. Она классная и стала мне как младшая сестра, особенно при том, что и раньше мы с ней довольно таки хорошо общались. Я посмотрел на время и оценил свои возможности вместить в план ещё и встречу с Эвис. Впритык, конечно, но могло получиться. Если что, я всегда могу уйти раньше, и никто меня за это не судит.

Эвис: Прошу, скажи, что ты свободен.

Вы: Конечно не против, солнце. Если только есть сеанс на ближайший час

Через какое-то время телефон снова завибрировал.

Эвис: Есть на 16:30. Подойдёт?

Чёрт, это поздно. Но всё равно можно попробовать.

Вы: Да, я заеду за тобой.

Я быстро собрался, предупредил родителей и уехал. Признаюсь, я так спешил, что нарушил пару раз скоростные ограничения. Странно было так поступать после того, как твоя сестра умерла из-за автомобильной аварии, но клянусь, что в эти моменты на дороге не было никого, кроме меня.

Когда я подъехал к дому Джаса, на меня снова напали совесть и мысли, что я самый худший друг во Вселенной, однако я быстро отогнал их, чтобы Эвис ничего не заподозрила.

Та быстро вышла из дома и села ко мне в машину. Она была одета в серую шерстяную водолазку, такого же цвета классические брюки и белые кроссовки, а на плечи накинуто светло-коричневое пальто. Похвалив внешний вид Эвис — не только из вежливости, мне правда понравилось, как она выглядела, я быстро поехал в сторону кинотеатра, попросив ее заранее купить билеты.

Не забыл я спросить и про Джаса. Каким бы плохим я ни был, я всё ещё искренне волновался за состояние моего друга. Как оказалось, он ушёл куда-то с Рут, в таком же убитом состоянии. Он хотя бы не один, это уже радовало. Уверен, что у Рут получится его как-нибудь взбодрить. Получалось же как-то это делать с начальной школы.

Узнав о том, что Джас сейчас находится под присмотром, я смог успокоиться и полностью погрузиться в расслабляющую атмосферу прогулки с Эвис, которая помогала отстранить от всех проблем мира и наконец-то повеселиться. Perfectamente…

* * *

Фильм хоть и не был таким уж и замечательным, как о нём писалось на разных сайтах, но он смог пощекотать нервишки. Как будто мне этого и без фильмов не хватает.

Из зала мы вышли одними из самых первых. Сразу сели в машину, и я повёз Эвис домой. Она хотела погулять ещё, о чём и попросила меня, однако времени у меня итак оставалось впритык, поэтому пришлось мягко, но отказаться. Хоть Эвис и попыталась скрыть порыв грусти, который вызвал мой ответ, у неё не особо это получилось. Супер. Ещё один огорчённый из-за меня человек. Молодец, Уго.

Вернув её домой, я как можно быстрее доехал до своего дома. Итак, предупредить родителей, подготовиться, всем вместе поужинать, постараться не облажаться и не умереть от страха. Что ж, почти выполнимо. Ключевое слово «почти».

Повезло, что мама с папой вместе сидели в гостиной, смотря какую-то передачу, до которой мне сейчас не было никакого дела.

— Мне нужно с вами поговорить. — немного дрожащим от волнения голоса проговорил я, вставая прямо перед родителями и давая понять, что телевизор спокойно они не посмотрят.

— Что такое, sol? — мама выключила телевизор. Хоть мне и не особо нравилось, когда меня называли солнышком, но мама это упорно игнорировала.

— Вы давно интересовались моей личной жизнью и… — я сглотнул, пытаясь убрать ком в горле, мешающий нормально говорить, — И я хочу вас сегодня познакомить с очень дорогим мне человеком, — говорил я очень медленно, стараясь обдумать каждое слово, чтобы не ляпнуть чего-то лишнего и ничего не упустить. В моём мозгу словно поселился паразитический червь, не дающий мне нормально обдумывать мои слова.

— Хорошо, — папа прямо засветился. В общем. Как и мама. И прямо сейчас мне придётся их разочаровать. Я ужасный сын. — Тогда нужно…

Я закрыл глаза, чтобы не видеть сразу их реакции, и перебил отца:

— Это парень.

И тишина была мне ответом. Поэтому я повторил эту фразу, посчитав, что родители её не расслышали, и открыл глаза, чтобы не казаться каким-то психом:

— Ладно, — произнесла мама.

На лицах родителей хотя и было недоумение, но радостное сияние не пропало.

— И-и всё? — в растерянности спросил я.

— А ты думал, что мы выгоним тебя из дома? — мама с усмешкой встала с дивана и подошла ко мне, — Даже если бы ты привёл инопланетянина, мы бы его приняли. Ну, я бы приняла и заставила бы твоего отца сделать то же самое, — она провела рукой по моим волосам, поправляя их, — Мы любим тебя любым. Не нужно думать, что это изменится только от того, что ты любить кого-то «не того», кого надо, — мама сделала пальцами в воздухе кавычки на последней фразе, чтобы я понял, что она говорит не всерьёз, — Пойду уберусь, а ты с отцом приготовьте что-нибудь.

Мама поцеловала меня в лоб, несмотря на то, что ей пришлось встать для этого на носочки, и ушла. Мы с папой молча прошли на кухню. Однако то, что он не собирается отказываться от меня из-за моей ориентации, он выразил лёгким похлопыванием по плечу. Так уж принято в обществе, что нам, мужчинам, нельзя особо выражать свои эмоции, что для этого есть девушки, поэтому вместо нормальной поддержки мы просто хлопаем друг друга по спине или плечу. Как хорошо, что сейчас всё хотя бы начало меняться.

Папа достал необходимые ингредиенты, и мы начали готовить тортилью с кинзой. Сначала он просто давал мне указания, что и как делать; хорошо, что я родился в семье поваров и с самого детства понимал, что мне нужно сейчас делать, без более точных указаний папы. Хоть я и получал удовольствие от происходящего, всё равно чувствовалось некое напряжение в воздухе. Оно не доходило до стадии воображаемых молний, но всё равно присутствовало, пока отец не начал разговор.

— Я всегда мечтал, как Лидия приведёт к нам какого-нибудь симпатичного парня, который, желательно, смог бы немного погасить её взбалмошный характер, — папа грустно улыбнулся, — А приведёшь его ты.

Я не знал, что ответить, поэтому тупо молчал, пытаясь погасить разгорающееся в моей груди пламя тревоги и волнения до того, как оно превратится во всепоглощающий пожар и испортит вечер не только мне, но и всем остальным.

— Я… — папа явно почувствовал моё состояние. — Я не хочу, чтобы ты думал, что теперь моё отношение к тебе изменится. Я рад, что ты кого-то встретил и этот кто-то делает тебя счастливым. Просто мне понадобится немного больше времени полностью принять это, чем маме. Понимаешь?

Я лишь кивнул.

— Я хочу, чтобы ты был самим собой. Никем не притворяясь.

Я заметил, что папа прекратил нарезать лук и стал внимательно смотреть на меня.

— О чём ты? — я недоумевающе глянул на него.

— Ты знаешь, о чём я, сынок.

Да, я знал. Но я никогда в этом не признаюсь родителям, если только не случится конец света.

Мы молча продолжили готовить, но вскоре это напряжение стало невыносимым.

— Можно я обниму тебя? — спросил я папу.

Он сначала не понимал, к кому именно я обращаюсь, после отложил нож и вытер руки о полотенце:

— Конечно.

Мы крепко обнялись, и я буквально почувствовал, как дышать стало легче. Напряжение почти полностью исчезло, и мы уже продолжили готовить с улыбками на наших лицах.

* * *

Спустя час всё было готово: дом убран, стол накрыт, да и я переоделся поприличнее. Осталось лишь подождать, когда Чарльз подойдёт. Несколько минут назад он написал, что уже близко, но, зная этого парня, эта смс могла ничего и не значить. Для него и несколько километров близко.

Я даже не представлял, что ожидание будет намного мучительнее и хуже всех предыдущих переживаний. В моей голове поселилось тысячи паразитических мыслей, постепенно сжирающих мой разум. Я даже выпил бокал вина для храбрости по совету мамы, но это особо не помогло. Надеюсь, на ужин у меня останется хотя бы немного адекватности и я не буду выжат этими эмоциональными перепадами.

Но вот послышался звонок в дверь, и я, не понимая, как это произошло, уже стоял у двери, поправляя одежду. И долго я простоял у входа, прежде чем услышал звонок? Кажется, я потерялся во времени.

Открыв дверь, я увидел Чарльза, в белой рубашке с длинными рукавами, которые доставали ему до локтей, чёрных брюках чинос и белых низких кедах из плотной ткани. Его волосы были привычно слегка растрёпаны, а шикарно уложены. На левой руке красовались тёмно-коричневые кожаные часы. Нереально красивый солидный парень с букетом прекрасных розовых роз и бутылкой "Escondido", только вот с лицом потерянной в толпе пятилетки. Такой милый…

— Испанское вино для знакомства с испанской семьёй? — я поднял бровь. Не мог немного не поиздеваться над Чарльзом.

— Всё… — тот нервно сглотнул — Настолько плохо?

— Ты хотя бы "Сангрию" не принёс. Это уже хорошо, — улыбнулся я.

— Вообще… Я хотел принести, но подумал, что сайт, на котором я вычитал, что это будет хорошей идеей, слишком стереотипен.

— И правильно сделал, — я забрал у Чарльза вино и цветы и пропустил его внутрь дома.

Пока я ставил цветы, родители с Чарльзом успели познакомиться. Кажется, он им понравился. По крайней мере, я очень на это надеялся.

Ужин проходил замечательно. Весёлые, непринуждённые разговоры сделали вечеру особую атмосферу, так что начало казаться, будто мы не первый раз так собираемся. Будто Чарльз всегда тут был. Будто в пазл добавили недостающий фрагмент и наконец-то, спустя столько лет после смерти Лидии, картинка стала целой. И я был счастлив.

Я не хотел, чтобы вечер заканчивался. Хотел, чтобы он продолжался вечность. Чтобы время просто остановилось и Чарльзу не пришлось бы уходить. Именно поэтому, гонимый своими эгоистичными желаниями, я предложил ему остаться у нас на ночь. Я даже и не думал, как для родителей это могло странно прозвучать. Пока не думал.

Мама с папой сразу же согласились и даже сочли бы решение Чарльза остаться за честь. Они правда были бы этому рады, однако немного переиграли во время проявления этой эмоции. Чарльз быстро спросил разрешения на ночёвку у своих родителей, а после мы удалились в мою комнату.

Не мог не обратить внимание на то, что до этого родители остановили меня с просьбой «не шалить». Боже, кто-то ещё использовал это слово? Оно звучало как-то странно, особенно в этом контексте. Папа вообще раскрыл мне тайну секретного тайника с презервативами у нас дома. Не хотелось даже думать о том, что всё это время в моём доме был такой тайник. Но всё же, когда родители ушли в комнату, я тихо забежал в ванную и взял парочку резинок. Мало ли, что может произойти.

Зайдя в комнату, я погрузился в атмосферу милой неловкости, которая обычно бывает при первых сильных чувствах.

 

Не знаю, чувствовал ли то же Чарльз, но у меня это определённо были самые сильные эмоции по отношению к какому-то человеку во всей моей жизни. Впервые я чувствовал себя на своём месте, так, где я и должен быть. И вот, когда прошла эта неловкость, можно с уверенностью сказать, что в ванную всё-таки заходил не зря.

Я пыталась собраться и сделать уроки на понедельник, чтобы завтра мне не прилетело от несделанной домашки, однако сконцентрироваться никак не получалось. Я снова начала пялиться на трепет листьев за окном, всё глубже погружаясь в свои мысли, и тут мой телефон завибрировал:

Джас: Привет, ты тут?

Вы: Да. Что-то случилось?

Джас: Я не могу находиться дома, всё напоминает о том времени, когда она была у меня, и как нам было хорошо.

Когда я увидела это сообщение, душа у меня сжалась. Хоть Джас и бросил меня ради другой девушки, мои чувства не пропали. Точнее, не пропали до конца. И я всё ещё волновалась за него так же, как и раньше. Хотя стоило бы перестать это делать ради сохранности моей нервной системы. Большое количество негативных эмоций и волнения уж точно не приведёт ни к чему хорошему.

Вы: Боже, я сейчас приеду. Подожди меня на улице, солнце, я скоро.

Я быстро собралась, взяла ключи от машины и быстро убежала из дома, чтобы меня не заметила мать. Если бы она снова начала меня упрекать во всех грехах, я могла бы и не успеть приехать к Джасу, чего мне очень не хотелось.

* * *

Я заехала за Джасом, и мы покатили куда глаза глядят. Мы молчали. Но от этой тишины не хотелось сбежать. Однако всё должно когда-либо закончиться, поэтому я подала голос:

— Джас, я ещё не говорила этого, но… Мне жаль. Правда, — я старалась очень осторожно подбирать слова, чтобы не ухудшить состояние Джаспера ещё сильнее. Он выглядел просто ужасно. Я бы никогда не сказала ему этого, как минимум из-за чувства такта, но мысли читать он не мог. Одежда, которую он явно не снимал несколько дней, растрёпанные волосы, мешки под глазами и полопавшиеся капилляры говорили о нескольких ночах, проведённых за истериками; лицо, не отображающее ни одной эмоции. Ужас… Никогда бы не подумала, что его может что-то довести до такого состояния.

— Не буду говорить, что всё хорошо, но спасибо, — Джас немного улыбнулся, но было видно, что он заставил себя это сделать, чтобы я перестала так волноваться за него. Неудачный ход, Джас. Я всё равно буду переживать за тебя, как и раньше.

Мы прокатались ещё несколько минут, а после, быстро глянув на друга, я заметила у него камеру.

«Больше чем уверена, что занятие любимым делом сможет его отвлечь. Ну, хотя бы чуточку».

— Хэй, ты взял с собой камеру? — я старалась не отвлекаться от дороги, но не взглянуть быстро на Джаса я не могла. Тот только кивнул, — Как на счёт устроить небольшую фотосессию?

— О чём ты?

— Уверена, ты прекрасно фотографируешь, а я бы не отказалось от пары отличных фотографий, — улыбнулась, сворачивая в парк, но Джас мне не ответил.

* * *

Как я и говорила, занятие любимым делом смогло помочь Джасперу. С каждой секундой я видела, как он всё больше и больше втягивается в процесс, забывая о всех своих проблемах. На его лице снова начали появляться эмоции, а глаза заблестели.

Но, как я и сказала ранее, всё должно когда-нибудь закончиться, вот и этот волшебный момент уединения от всего существующего мира и его проблем прошёл. Мы прогуливались по парку и снова молчали, наслаждаясь лучами солнца. Время будто остановилось, в кровь перестал бурлить адреналин, вызывающий волнение от всего, чего только можно, и наконец-то можно было просто насладиться жизнью. Насладиться лёгким теплом зарождающейся весны, которое вскоре перейдёт в жару лета; подтаявшим снегом, вода от которого превращается в ручейки на дорогах; ещё голыми деревьями, которые вскоре за одно мгновения превратятся в зелёные кляксы, помогающие людям расслабиться.

Я снова потеряла связь с миром, когда услышала голос Джаса:

— Почему она так поступила?

Мне понадобилось время, чтобы обработать слова друга, прежде чем я смогла ему ответить.

— Не знаю, — я пожала плечами, не прекращая идти вперёд. — Либо она и вправду видит в тебе лишь друга, либо из-за собственных предрассудков и ограничений не может принять твои и свои чувства. — Джаспер расстроился от моих слов сильнее, чем я рассчитывала. Плохая Рут. — Но на весеннем балу она не выглядела так, будто считает тебя просто другом. Да и с тем, кого таким считают, уж точно бы не стали обдуманно целоваться, а ещё и несколько раз. Понимаешь?

— Если честно, то не очень.

— Она явно испытывает к тебе что-то большее, чем то, что она даёт понять всем остальным. Не смотрят так на тех, на кого насрать. Скорее всего, она просто боится снова обжечься, наступить на те же самые грабли и…

Джас не дал мне договорить и перебил меня:

— Но я не такой, как её бывший.

— А откуда ей об этом знать? По-твоему, у всех на лбу написано, какие они на самом деле? Больше чем уверена, что её бывший в первое время был тем ещё лапочкой, — я закатила глаза.

— И что мне тогда делать? — недоумение на его лице явно давало понять, что я только сильнее его запутала.

— Не знаю. Попытаться сделать так, чтобы она поверила тебе в том, что ты не сделаешь ей больно? — я пожала плечами. — Сам придумай что-нибудь, я не психолог и устала им притворяться, — я усмехнулась, давая понять, что говорю это не со зла. Не хватало ещё, чтобы он подумал, что я раздражаюсь, беседуя с ним.

«Однако не стану отрицать, что мне до сих пор больно говорить с ним об их отношениях. Чёрт, нереально больно».

Джаспер в ответ лишь кивнул, и мы продолжили нашу прогулку. Мы ещё несколько раз начинали новые диалоги, но больше ни разу речь не заходила об Арианне. Однако я знала, что все мысли Джаса сейчас крутятся вокруг этой сложной персоны.

Вскоре он попросил отвезти его домой, при этом всю дорогу только и делал, что снова и снова благодарил меня за то, что я приехала к нему. Как будто я смогла бы отказать.

Отъехала я от его дома только тогда, когда увидела, как Джас зашёл в дом. После я вернулась в свои хоромы, осознавая, что уже нарушила комендантский час.

«Больше чем уверена, что мать уже ходит туда-сюда рядом со входной дверью, обдумывая тысячу обидных слов, которые она мне скажет сразу, как только я перешагну порог».

Подъехав к дому, я поняла, что все мои мысли оказались верными. Через окна входной двери я заметила, как рядом с ней маячит мать, явно негодуя. И конечно же, причиной её ужасного настроения являлась я. Иногда я не понимала, зачем она вообще меня родила. Вряд ли что можно быть такой тварью, когда ты вправду хочешь ребёнка.

Я быстро собралась с силами, чтобы выслушать очередной поток слов от моей прогнившей матери, вышла из машины и зашла домой. Она явно не ожидала, что кто-то так резко зайдёт в дом, поэтому на её лице можно было уловить мгновенное непонимание происходящего. Но на смену тут же пришла её вечная маска ненависти к жизни и особенно ко мне.

— Ты вернулась. Вау. Удивительно, что ты не пришла спустя месяц.

— Я всего лишь на десять минут опоздала, мам. К тому же впервые.

— Опаздываешь, нарушаешь правила, плюёшь на семью и своё будущее и к тому же огрызаешься? Да что с тобой не так, Рут? — она начинала закипать.

Она была похожа на бомбу, готова взорваться всего лишь от одного моего не того действия. И не тем считалось любое моё действие.

Я промолчала, потупив взгляд в пол и всячески стараясь снова изолироваться в свой собственный мир, где нет проблем и мать меня любит. Как жаль, что сделать это крайне сложно, когда на тебя в любой момент могут наорать.

— Ты никогда не думаешь ни о ком, кроме себя! Ты просто тупая эгоистка без каких-либо целей и ценностей, Рут! — мать подошла ко мне и схватила за воротник, я же даже не потрудилась посмотреть на неё, — Ты…

Договорить она не успела, папа спустился со второго этажа из-за поднявшейся бури у входной двери и перебил мать.

— Прекрати, Аннабель. — он подошёл к нам и отцепил эту сумасшедшую женщину от меня, вставая между нами, — Оставь её в покое.

— Какого чёрта ты поощряешь её ужасное поведение?! Ты разделяешь её желание разрушить её жизнь?! Хочешь, чтобы твоя дочь стала обыкновенной шлюхой, убив до этого все её возможности?!

Папа кивнул на лестницу, молча говоря мне убираться отсюда как можно быстрее. Я не стала упускать такой волшебный шанс спастись и буквально убежала в свою комнату.

Я заперла дверь в свою комнату и упала на кровать. К сожалению, стены не могли сдержать крики родителей, доносящихся снизу, и это медленно сводило меня с ума. Я накрыла голову подушкой и прокричалась, всё сильнее прижимая этот прямоугольник, набитый перьями, к лицу. Может быть, я просто пыталась придушить себя, чтобы больше никогда не попадать в такие ситуации. А ведь вся моя жизнь состояла из этих ситуаций, разбавляемых другим дерьмом.

Я откинула подушку в сторону и, свернувшись клубочком, позволила слезам выйти. Меня не покидали мысли о словах матери.

«А что, если она права? Что, если я и вправду сейчас просто уничтожаю свою жизнь? Что, если я реально похерю всё настолько, что единственным выходом будет трахаться за деньги? Не хочу, чтобы это становилось правдой. Но при это и не хочу потакать матери, позволяя ей закапывать меня в могилу своими издевательствами. Мне просто нужно играть роль послушной девочки. И пережить этот Ад. Я добьюсь всего, чего хочу, и стану той, какой хочу быть. И всё будет замечательно. И уж точно это будет не в моей фантазии. Когда-нибудь… Но не сейчас…»

* * *

Я проснулась от лучей солнца, бьющих мне в лицо через окно. Еле-еле сумев раскрыть глаза, которые теперь адски жгло из-за моей вчерашней истерики, я поднялась с кровати. Я вырубилась и не заметила этого. Даже не переоделась, и теперь одежда не очень приятно пахла.

Я некоторое время пыталась вернуть в реальность из мира снов, не понимала, что происходит, где я нахожусь и какой сейчас день. Я будто на несколько секунд сошла с ума и полностью поселилась в свой выдуманный мир, где время не имеет значения. Однако вскоре меня очень резко выдернуло из грёз осознание того, что проснулась я не из-за звона будильника. Я трясущимися от паники руками взяла телефон и включила его. Супер, я проспала и довольно таки сильно опаздывала.

Я быстро вскочила с кровати и подошла к зеркалу. Ужасный внешний вид: покрасневшие глаза, опухшее лицо — всё это явно не делало меня более привлекательной, что уж точно не понравится матери. Однако времени хоть как-то поправить состояние моей физиономии не было, поэтому я просто быстро причесалась, кое-как заплетя небрежный высокий пучок и одевшись в первое, что попалось под руку: белый свитер с v-образным вырезом, чёрные джинсы скинни и такого же цвета кожаные полусапоги.

Собрав рюкзак, я быстро спустилась вниз, постаравшись нацепить чёрную дублёнку и выбежать из дома быстрее, чем меня заметит мать. Но всё в жизни происходит не так, как мы хотим. Поэтому, когда я натягивала верхнюю одежду, эта женщина уже преградила мне выход:

— Ты снова опаздываешь.

— Я знаю, — смотря в пол, пробубнила я.

— Я не понимаю, почему ты так наплевательски относишься ко всему, что тебя окружает. Как ты можешь быть такой мерзкой, самолюбивой эгоисткой? — когда я не ответила и просто проигнорировала её слова, мать решила продолжил свою очень важную речь: — Мне стыдно, что именно ТЫ моя дочь.

Я не знаю почему, но впервые вместо ужасной боли и обиды слова матери вызвали во мне такой гнев, что буквально разрывал меня на части. Если бы он был бурей, то превратил бы половину Канады в мельчайшие опилки.

— Раз так ненавидишь меня, тогда сдай куда-нибудь. Уж точно там будет лучше, чем с тобой, — я выплюнула эти слова с такой искренней и огромной злобой, что вызвала у матери нереальный шок. Дочка-тихоня, обычно всегда молча выслушивающая её, вдруг ответила. Как тут не быть в шоке.

Пока мать не пришла в себя, я быстро вышла, толкнув её плечом. К сожалению, мой ответ никак не смог убрать из моей крови норадреналин, вызывающий во мне такую большую злость и ненависть ко всему миру. Я села в машину и сделала всё необходимое, чтобы отъехать.

— Твою мать! Сука! — я несколько раз ударила по рулю пытаясь хоть как-то усмирить шторм в моей душе. Особо не помогло, но уже хоть что-то.

Я отъехала подальше от дома и погнала куда-то. Я уже не собиралась в школу. Не хотела потратить очередной день на старания удовлетворить потребности матери в успехе и престиже, когда я уже не могу быть такой. Может, лучше было бы, если бы я была такой, как Арианна. Мне было бы наплевать на всё, я жила бы в своё удовольствие и слала бы всех на огромный хер.

«Почему я не могу быть такой, как она?»

Гнев застил мне глаза, поэтому некоторое время я даже не понимала, что происходит. Только, когда я чуть не попала в аварию, я вернулась в реальность, осознав, насколько же быстро я ехала. Я остановилась у первого попавшегося парка. Мне было необходимо подышать свежим воздухом и немного расслабиться.

Выйдя из машины, я побрела в неизвестном мне направлении. Я снова погрузилась в свой воображаемый мир, делал вид, будто я одна в этом мире, и перестала видеть других людей. В таком состоянии было намного легче переживать всё, что со мной происходит.

«Но я не псих. Я не живу в этой реальности и понимаю, что её не существует. Я просто использую свою способность стирать границу между воображением и реальным миром, когда мне это действительно необходимо, когда я не хочу думать ни о чём, когда предпочитаю, чтобы в моей голове была абсолютная пустота, а не пчелиный улей».

Я могла так проходить несколько часов подряд, совсем не осознавая, сколько времени прошло, если бы только на моём пути не появился маленький рыжий комочек с огромными зелёными глазами, так нагло ворвавшийся в мой абстрагированный от реальности мир.

— Привет, — тихо сказала я, приседая рядом с котёнком, трясущимся то ли от холода, то ли от страха, — Тебя бросили? — конечно же, мне никто не ответил. Я сняла дублёнку и укутала в неё котёнка, — Не бойся, я найду тебе семью, которая будет тебя любить, — при том, что у самой такой нет — иронично.

Я села на ближайшую скамейку и стала думать, что же делать с этим маленьким чудом. Я не могла принести его домой, мать сразу потащит его усыплять, но и просто ходить по улице, предлагая его каждому встречному, было странно. Гладя котика и размышляя об этой ситуации, я и не заметила, как ко мне подошёл какой-то парень:

— Так это твой кот?

Я быстро подняла голову на звонкий голос, рассматривая его обладателя. Веснушчатый парень лет девятнадцати, с милым доброжелательным лицом и очаровательной улыбкой, большими щенячьими глазами цвета коньяка и длинными — где-то по плечи — мерцающе-медными волнистыми волосами. Одет он был в белую футболку с круглым вырезом, тёмно-синие джинсы и белые низкие кеды из плотной ткани. На его плечи была накинута тёмно-синяя куртка на пуговицах и с воротником, а на голову натянута белая шапка. Сзади красовался белый рюкзак. А все руки почти до локтя были украшены разноцветными фенечками разной толщины и стиля. Необычная персона, однако, я не думала, что опасная или просто злая. И она всё ещё ждала моего ответа.

— О чём ты?

— Я прихожу подкармливать этого котёнка, — в подтверждение своим словам он сел рядом со мной, достал из рюкзака пакет с мелко нарезанной колбасой и положил его между нами. Котик явно учуял запах лакомства и быстро вылез из моей дублёнки, подходя к пакету и начиная кушать. — Почему-то думал, что он просто потерялся.

— Нет. Он не мой. Я впервые его вижу.

Мне было неуютно от того, что мы общались, будто знакомы не несколько минут, однако отдам должное, разговаривать и находиться с ним довольно таки легко и спокойно. Ну, не считая моих странных загонов.

— Я всегда мечтал о коте, но возможности забрать его не было. Поэтому я и посвятил часть своей жизни подкармливанию этого мальца до тех пор, пока за ним кто-нибудь не придёт или же пока я не смогу его забрать.

Он мило улыбался, поглаживая теперь уже счастливого котёнка. Странно, но этот парень прямо притягивал мой взгляд. Видимо, он почувствовал, как я пялюсь на него, поэтому посмотрел на меня, вогнав меня в лёгкую краску.

— Я Кристофер.

Парень протянул мне руку, украшенную фенечками, и я пожала её:

— Рут.

— Поможешь мне? — увидев недоумение на моём лице от столько быстрой смене темы, он решил уточнить: — С котом.

— То есть?

— Ну, купить всё, что ему нужно, в ветеринарную клинику сводить и другое.

— Ты же не можешь его забрать.

— Но могу наплевать на правило и сделать то, что давно хочу. — Крис подмигнул и поднялся, заворачивая котёнка в свою куртку. — Так ты со мной?

Я немного подумала, к каким плохим последствиям может привести то, что я пойду с незнакомцем в незнакомом направлении. Не особо приятно будет испортить мою жизнь ещё сильнее, однако мне нечего терять, поэтому я согласилась.

Я быстро нацепила дублёнку и предупредила Кристофера, что у меня есть машина. Однако никакой особенной реакции я от него не дождалась. Он был слишком расслаблен, будто бы под чем-то нелегальным, но не думаю, что ему пришлось что-то принять для того, чтобы быть таким. Кажется, он просто так же любил отключаться от реальности, как и я, либо вообще не признавал проблемы этого мира.

Мы проездили несколько часов, покупая всё необходимое для котика и делая ему необходимые прививки, и Крис не изменился ни на грамм. Всё так же был спокоен и расслаблен, всё так же мог начать разговор из ничего, всё так же радовался жизни, будто маленький ребёнок. Хотя бы кому-то нравилось жить, это уже хорошо.

Крис попросил меня высадить его у метро, хотя я и предлагала отвезти его до дома. Мы обменялись телефонами, и он ушёл. И теперь я снова осталась наедине с моими мыслями.

Было ещё слишком рано, чтобы вернуться домой, ведь тогда мать поняла бы, что до школы я так и не доехала, а очередного скандала мне не было нужно. Поэтому я некоторое время покаталась по городу, размышляя о своём месте в этом мире, но всё равно каждый раз возвращалась к мыслям о странном парне с радужными браслетиками на всю руку.

Вернувшись домой, я быстро пробежала в комнату, игнорируя бурчание матери о моём не очень приглядном внешнем виде и опоздании в школу — хорошо, что ей ещё никто не доложил о моём отсутствии в этом чёртовом эпицентре подростковой драмы. Я снова попыталась сделать уроки, но концентрация опять уехала в отпуск куда-то на Мальдивы. Именно поэтому я сразу взяла телефон, когда он завибрировал:

Неизвестный номер: Хэй, это Крис, а это Гарфилд.

Вслед сообщению пришла фотография с рыжим полосатым котёнком, которого мы сегодня спасли от бродяжной жизни.

Вы: Гарфилд? Серьёзно?

Хоть моя смс и выглядела немного сурово, я улыбалась.

Крис: Он рыжий, полосатый и больше чем уверен, что обожает лазанью)

Вы: Надеюсь, ты не станешь ему её давать. Не хочу, чтобы с ним что-то случилось в первый же день пребывания у тебя.

Крис: Не делай из меня монстра(

Что ж, впервые за последнее время мне захотелось искренне улыбнуться. Жутко странная встреча, жутко странный день, жутко странная жизнь. Не похоже всё это на реальность. Будто я до сих пор не проснулась, а как сделаю это, то не будет никакого котёнка и никакого Криса. Окажется, что я не проспала школу, а этот день был просто шуткой Морфея. Но, несмотря на это, кажется, всё начало вставать на свои места. Странные места.

«Со дня бала прошло уже три недели. И ещё ни разу я не связалась с Джаспером. Даже если я и чувствую к нему что-то, он достоин большего, чем обычной эгоистичной мрази, портящей всем жизнь, вроде меня».

С такими мыслями я могла бы с лёгкость сойти с ума, однако мне помогали моя семья, девушка папы и Этель. Хоть о произошедшем и знала только это необычная девчонка, остальные догадывались, что что-то нечисто. Мне это не нравилось. Не нравилось, что я разучилась нормально скрывать свои переживания и почти весь ебучий мир мог прочитать на лбу, что у меня есть проблемы. Но моё окружение хотя бы не спрашивало меня ни о чём, чему я была нереально благодарна.

С каждой неделей наш дом всё больше и больше начинал напоминать жилище счастливой семьи. Нора с Этель приходили почти каждый вечер, папа просто сиял, а я не портила эту волшебную атмосферу. Ну, старалась не портить. И в большинстве случаев у меня это получалось. По крайней мере я перестала ссориться с отцом и наконец-то разобрала с ним мамины вещи. Некоторые её фотки я забрала к себе в комнату, да и пару кофт тоже. Я помнила, что у неё был хороший вкус, но не думала, что настолько.

Хоть наш дом и перестал быть живой могилой, папа всё равно немного боялся жить дальше. Постоянно волновался, что, встречаясь с Норой и приглашая её всё чаще и чаще домой, пытается заметить нам таким образом маму. Приходилось напоминать ему, что её никто никогда не сможет заменить, а он заслужил наконец-то быть счастливым. На самом деле я была рада, что в наших жизнях появилась эта женщина, она смогла оживить этот дом. Но я даже под дулом пистолета никогда в этом не признаюсь.

Сегодня был один из тех дней, когда к нам на ужин собирались Нора с Этель. Именно поэтому мы с Джошуа волшебным образом переместились где-то в девятнадцатый век, иначе я никак не могла объяснить принуждение меня и брата к уборке и наше с ним рабство.

«Ладно, я немного преувеличиваю моё недовольство ситуацией. Мы с Джошуа всегда веселимся в такие моменты. Правда после этого уборка продлевается на несколько часов».

— Ты знала, что сегодня будет необычный ужин? — убирая игрушки, спросил меня брат.

— Не думала, что к нам приедет королева Елизавета Вторая, — усмехнулась я, продолжая стирать пыль с высоких мест в комнате Джошуа, до которой он просто не достанет.

— Я не про это, балда, — хотя брат и заценил мой подкол и немного посмеялся, упускать шанс, чтобы пнуть меня, он не собирался. Но я поймала его ногу раньше, чем она успела коснуться моей пятой точки. — Эй! Отпусти! — хоть мне и понравилось смотреть, как Джошуа дёргался, пытаясь не упасть, я выполнила его просьбу, — Папа сказал, что у него будет какой-то сюрприз. Надеюсь, это будет вертолёт на радиоуправлении.

Говоря об этой игрушке, разговорами о которой он каждый день пытался свести нас с папой с ума, он буквально засветился детской радостью.

— Боюсь, он говорил не о таком сюрпризе.

— Тогда к нам точно едет королева Елизавета.

Я лишь закатила глаза. Прикольно, конечно, что он считал приезд королевы более реалистичным, чем сюрприз кому-то, кроме него, но всё равно немного странно.

* * *

Ближе к шести вечера к нам пришли Нора с дочерью. Женщина вместе с моим отцом пошли готовить нам ужин, мы же с Этель не стали им мешать и уединились в моей комнате. К нам отчаянно пытался попасть Джошуа, но я хотела немного отдохнуть от этого мелкого засранца, любящего привлекать к себе всё внимание, поэтому ни под каким предлогом не пустила его в комнату. Пусть и дальше грезит о королеве Елизавете и вертолёте, но только в одиночестве, никого не мучая этим.

— Ты всё ещё игнорируешь того бедного парня? — бесцеремонно плюхаясь на мою кровать, спросила Этель.

— Я не игнорирую. Для того, чтобы игнорировать, нужно, чтобы кто-то писал. А он явно предпочёл бы китайскую пытку бамбуком, — я села рядом, откинувшись на стенку и скрестив руки на груди.

— Не может быть всё так плохо, параноик.

— Ещё как может. Намного лучше было бы выпрыгнуть из машины, когда на спидометре больше восьмидесяти миль в час.

Обсуждая этот момент, я снова вернулась в тот вечер, заново переживая всё то, что случилось.

«Боже, никогда не забуду полное боли лицо Джаспера».

Тогда я буквально видела, как разорвала его сердце на мельчайшие кусочки. Прочувствовав моё состояние, Этель кинула в меня подушку, вырывая меня из моих мыслей. Как я могла так просто забыть, что она ебаный эмпат?

— Эй! — я скинула с себя подушку и с раздражением глянула на подругу, однако это не вызвало у неё никаких эмоций.

— Тебе никто не мешает написать ему первой.

— Чтобы меня послали?

— Чтобы извиниться и попробовать начать всё сначала, изменив конец вашей истории на счастливый.

— Не бывает счастливых концов. Но если же это так, то история явно ещё не закончена, — я села по-турецки, взяла недавно отброшенную в сторону подушку и обняла её.

— Поздравляю, награда за самое депрессивное высказывание в истории Земли по праву достаётся тебе, — я закатила глаза, но не могла не подумать о том, что Этель права. — Как бы то ни было… Солнце скоро потухнет и поглотит Землю, и всё, что мы делали и из-за чего переживали, потеряет значение. Так какая разница, как какой-то уёбок отреагирует на какое-то твоё действие?

— Эй! Не называй его так, — я нахмурилась и со злобным блеском в глазах глянула на Этель, однако на её лице увидела лишь хитрую ухмылку.

— Я и не говорила про него.

— Боже, почему ты такая заноза в заднице? — пришло моё время кидать в подругу подушкой.

— Я просто училась этому у своей будущей старшей сестры.

Подобные высказывания я не могла пропустить мимо ушей. Именно поэтому моя комната превратилась в место кровавой бойни, только вместо оружия использовались подушки. Но, несмотря на моё упорство в нежелании писать что-либо Джасперу, я пообещала самой себе подумать над словами Этель.

* * *

Либо эта мелкая крашеная засранка знала о «суперсюрпризе» наших родителей, либо ей можно спокойно идти на какое-нибудь шоу с экстрасенсами, потому что какие-то силы у неё определённо наличествовали. Посредине ужина Нора с папой признались нам, что решили пожениться. Это было неожиданно, но стоило разочарованного лица Джошуа. Кажется, он на полном серьёзе надеялся увидеть королеву Елизавету.

Не считая эту новость, вечер был совершенно обычным. Мы поели, мило поболтали, будто с самого начала были одной семьёй, а после Нора с Этель ушли, и я снова осталась наедине со своими мыслями. Меня в очередной раз начали сводить с ума маниакальное желание написать Джасперу, но я ещё недостаточно хорошо обдумала это, поэтому уж точно не собиралась это делать. А ведь если бы он попробовал ещё раз, я бы не смогла отказать… Но мне нельзя было думать об этом. Подобные мысли разъедали меня изнутри, как концентрированная азотная кислота. Невыносимо думать о Джаспере, понимая, что никакие фантазии не исправят всё то, что я натворила.

Надеясь, что навязчивые мысли и картинки прошлого покинут мою голову, я вернулась в свою комнату и взяла дневник мамы.

Дорогой дневник, ты знаешь, что такое депрессия? Депрессия — это довольно-таки распространённое заболевание, характеризующееся подавленным настроением и почти полной потерей интереса ко всему, что ты раньше любил. Это постоянное чувство беспомощности, когда не чувствуешь никаких эмоций. Когда у тебя депрессия, все дни, недели и месяцы сливаются в один сплошной ад, когда ничего не хочется делать, и ты перестаёшь понимать, зачем вообще снова проснулся.

Мне поставили диагноз большой депрессии или же монополярного расстройства, ещё когда мне было 12. Флуоксетин, флувоксамин, эсциталопрам и многие другие препараты каждый день поступали в мой организм, отравляя его. После множества различных таблеток, методик лечения и групп поддержки наконец-то наступила долгожданная ремиссия. Однако тогда все думали, что депрессия полностью отступила, и я снова стала нормальной. Как же мы все ошибались…

Странно, что она возвращается именно сейчас, ведь моя жизнь прекрасна. Я живу с любимым человеком, работаю в хорошем месте, у меня нет врагов или людей, общение с которыми довольно натянуто, к тому же мы с Роби уже как четыре месяца ждём ребёнка.

Боже… Прошу, пусть мне только показалось, что этот ад возвращается… Не хочу даже представлять, какая будет жизнь у нашей дочери с такой матерью, которая из-за очередного приступа не сможет встать с кровати однажды утром или же вообще забудет покормить, запутавшись в своих мыслях. С такой матерью, как я…

Хотя страх перед наступающей депрессией силён, переживания насчёт того, что я стану такой же мамой, как моя, намного хуже. Уж точно я не хочу потерять связь со своим ребёнком, а потом и вовсе прекратить общение, будто бы мы и не знали друг друга никогда.

Роби знает о всех моих переживаниях, но о диагнозе я ещё не сказала. Не хочу его пугать раньше времени, вдруг я всё-таки ошибаюсь? Пока он скидывает все эти ужасные мысли на страх перед будущим материнством. Как же я надеюсь, что он окажется прав. Но доверять его словам на 100% я не могу, он не знает всего того, что знаю я.

Если же отбросить эти параноидальные мысли, то я довольно-таки счастлива. Чувство того, что внутри тебя развивается жизнь, хоть и странное, но волшебное. И оно уж точно не сравнится ни с чем.

Мы так же начали подбирать нашей дочке имя, однако точно смогли определиться лишь со вторым — Элис. Насчёт первого до сих пор идут споры, но я не уступлю Роби, как бы его ни любила. Если я сказала, что мою дочь будут звать Арианна, значит её так и будут звать, и никто не посмеет помешать этому)

Хотя подбор имени и покупка различных детских вещей — интересные занятия, но токсикоз, боли в спине и невозможность лежать на животе — не очень приятные моменты. Роби часто говорит, что если бы была такая возможность, то он забрал бы все негативные аспекты беременности, какие существуют, лишь бы мне было легче. Он такой дурак, но я его так люблю.

Однако снова и снова я возвращаюсь к мыслям о своих родителях. После моего побега мы ни разу не общались. Я не знаю, как у них дела, что у них нового, живы ли они вообще. И это понемногу сводит меня с ума. Хоть они и были против моего счастья, они продолжают быть моими родителями. И мне очень больно от того, что я не могу поделиться с ними своей радостью.

Я знаю, что прийти к маме с папой спустя столько лет будет странным, но не могу не сделать этого. Так и не попробовать для меня намного хуже, чем просто потерпеть неудачу. Если рискнуть, можно исправить свои ошибки и остаться счастливой, но если ты и не попробуешь, то не узнаешь, что существует жизнь намного лучше, чем сейчас.

Именно поэтому я купила билет до моего бывшего дома. Отправляюсь я завтра, и мне жутко страшно. Я не знаю, как они отреагируют на мой внезапный приезд. Но я не собираюсь отступать.

Поэтому пожелай мне удачи, дорогой дневник. Надеюсь, когда вернусь, у меня будет свободное время, чтобы рассказать тебе о произошедшем.

С бала прошло уже около двух месяцев, а мысли об Арианне до сих пор не выходили из головы, сводя меня с ума. Хорошо, что в самом начале меня поддерживал Уго и позволял жить у него, иначе не уверен, что выжил бы.

Я снова стал ходить в школу, только чтобы хоть на что-то отвлекаться. На самом деле всё же надеялся увидеть в коридоре Арианну и попробовать всё изменить. Сначала я старался игнорировать тот факт, что её не было нигде, но после не сдержался и спросил у мистера Бёрка, нашего общего учителя литературы, не знает ли он, где пропадает Арианна, но и он понятия не имел о местонахождении девушки.

У меня оставалась надежда на то, что она просто заболела и сидит дома, а не снова где-то пропала. Хотя, может быть, в этот раз она и хотела потеряться теперь уже навсегда.

Я в очередной раз прогонял эти мысли через мою голову, слушая «сопливые» — как говорит мой брат — песни и рассматривая фотографии моих любимых фотографов, когда мой телефон резко завибрировал. На экране показался неизвестный номер, но я всё равно взял трубку:

— Алло?

— Здравствуй, Джаспер, это мистер Гилмор, папа Арианны. Мы виделись, когда ты приезжал за её вещами.

Я услышал смутно знакомый голос, и во мне бурей поднялась паника. Адреналин, допамин и окситоцин, вызвавшие непонятный мне приступ страха, полностью перекрыли другие мои возможные эмоции. Странно, ведь мистер Гилмор мог звонить и с хорошими новостями, однако после произошедшего любой подобный звонок мог вызвать у меня трясущиеся руки и панику, отражающуюся в расширенных глазах.

— Здравствуйте, что-то случилось? — я всячески постарался скрыть волнение в голосе, но я не был хорошим актёром.

— Нет, всё хорошо, не переживай. Просто хотел спросить, как у тебя дела?

— Эм… Н-нормально, вроде, — не были у меня дела нормально, но я не мог ему сказать, что моя душа медленно умирает из-за того, что его дочь вырвала и растоптала моё сердце, а я, как верный щенок, хочу прибежать к ней за новой дозой боли.

Но я не мог не заметить, что звонить с подобным вопросом не близкий человек не станет. Мистер Гилмор явно хотел спросить что-то другое, но всё на это не решался, поэтому я решил его немного подтолкнуть.

— Точно ничего не случилось?

— Да, просто… — мистер Гилмор немного помолчал, неуверенный, стоит ли говорить следующие слова, но решился на это. — Ари сама не своя после бала, хоть и пытается скрыть это. Хотел узнать, не случилось ли чего-нибудь плохого в тот вечер, а то она не хочет говорить.

Я не мог не заметить, что он назвал Арианну просто Ари, а ведь всем остальным она запрещала так себя называть.

— М-мы немного поссорились, но ни я, ни кто-либо ещё её и пальцем не трогал. Честно, — я не знал, говорила ли Арианна о каком-либо романтическом подтексте произошедшего хоть кому-то, поэтому решил промолчать об этом, но, услышав смешок мистера Гилмора, понял, что он и так об этом догадался.

— Дай угадаю, она опять наговорила что-то не то из-за своего унылого мировоззрения?

— Нет, скорее, я наговорил того, чего не должен был.

— Не нужно пытаться её защитить. Я знаю свою дочь, хоть и может показаться, что это не так. А ещё я знаю о её гордости, через которую она переступит только под угрозой смерти.

Я улыбнулся, вспоминая Арианну и все наши приключения. Вспоминая то, как благодаря ей я стал жить, а не просто существовать. Однако милые воспоминания не могли изменить то, что я потерял нить нашего разговора.

— Простите, я не очень понимаю, к чему вы клоните.

— Ари чахнет без вашего общения, но никогда в этом не признается. Не знаю, что насчёт тебя, может, ты и послал её давно у себя в голове, но всё же… — мистер Гилмор немного помолчал. — Я женюсь второго мая и хотел бы пригласить тебя. Ну, хотя бы в благодарность за помощь моей дочери. К тому же у тебя появится шанс помириться с Ари, если тебе, конечно, это нужно.

В моей голове эхом отозвались слова мистера Гилмора: «Шанс помириться с Ари». Шанс добиться хотя бы возобновления дружбы. Шанс всё исправить.

Я подскочил со стула и начал расхаживать туда-сюда по комнате. Всё в моём организме бурлило от предвкушения, и я просто не мог оставаться на месте.

— Спасибо, был бы очень рад. Я… Боже, спасибо, — пока я даже не осознавал, насколько бессвязной стала моя речь, но я просто был очень счастлив и скрывать это был не в состоянии.

На другом конце провода послышался тихий смех.

— Тогда я попозже пришлю тебе более подробную информацию, хорошо?

— Да, конечно. Ещё раз спасибо, мистер Гилмор!

— Не за что, — было понятно, что он улыбается, говоря это, — был рад тебя услышать. До встречи.

— До свидания!

Я положил трубку и упал на кровать. Накрыв лицо подушкой, я закричал что есть мочи. Очень редко я бывал настолько счастлив, что не мог держать эмоции в себе. Они так и пытались вырваться из меня, и я не мог их остановить. Не сейчас.

Когда же бушующая радость поутихла, и я смог трезво оценить ситуацию, пришло осознание, что без нормального плана тут не обойтись. Не продумав каждый шаг, скорее всего, я снова облажаюсь и упущу свой шанс, а этого позволить себе я уж точно не могу.

До свадьбы осталось чуть меньше недели. Вроде времени и много, но также и катастрофически мало. Я просто обязан придумать что-то грандиозное, благодаря чему смогу вернуть себе Арианну. И ничто и никто не сможет мне в этом помешать.

* * *

2 мая

Я ехал в машине, беспрерывно стуча по рулю от волнения и стараясь не забыть то немногое, что смог придумать за неделю. Однако от подобных размышлений меня отрывали изредка всплывающие напоминания о том, что стоит поволноваться насчёт внешнего вида. Хоть я и старался выглядеть по-деловому и стильно, надевая сегодня утром белую рубашку с рукавами, достающими до локтей, светло-коричневую жилетку и такого же цвета классические брюки, а также коричневые кожаные броги, мне до сих пор казалось, что всё не так. Что на самом деле я выглядел как полный идиот. Но я старался как можно скорее отгонять подобные мысли. И так полно волнений и переживаний и без этого.

И вот я подъехал к месту проведения вечеринки. Это не дом Арианны, а какой-то другой. Этот был больше, и у него был задний двор, на котором было бы возможно устроить всё торжество. Интересно, это просто дом невест, или семья Арианны переехала сюда?

Дверь оказалась открыта, поэтому я быстро прошёл на задний двор. Тут было не особо много народа, но потеряться всё равно можно, если этого захотеть. На деревьях висели симпатичные фонарики, которые будут освещать территорию, когда стемнеет. Около деревьев стояли столы с разными напитками или вкусностями. Где-то вне моего зрения стояли — или висели — колонки, из которых лилась приятная, никому не мешающая мелодия, а люди разговаривали друг с другом, разбившись на пары или небольшие группки.

Я оставил свой подарок на предназначенном для этого столике и начал осматривать людей, повторяя в голове свой план. Но резко забыл каждый его пункт, когда увидел её. Арианна стояла вдалеке от меня, в прекрасном чёрном платье-смокинге, которое так ей шло, и белых кожаных низких кедах. Стояла и смотрела на меня. Она была так же удивлена, как и я, хоть мне и нечему было удивляться, всё-таки не увидеть её на свадьбе отца было бы намного страннее.

Когда мы оба вышли из оцепенения, Арианна быстро подошла к брату, что-то ему сказала и ушла. Я постарался догнать её, но дорогу мне преградил мистер Гилмор, и я потерял его дочь из виду.

— Очень рад, что ты пришёл, — пожимая мне руку, сказал он и широко улыбнулся.

— Поздравляю вас, надеюсь, вы нашли ту самую, — я старался одновременно осмотреть толпу, но так, чтобы не казаться невежливым. Я не мог потерять Арианну, в очередной раз упустив свой шанс. — Простите, что не смог прийти на саму церемонию, у меня появились срочные дела.

— Можешь не извиняться, я всё понимаю. Если тебе что-нибудь понадобится, я готов помочь. Ари была где-то тут, не думаю, что она ушла.

— Спасибо, мистер Гилмор, — я кивнул и отошел.

Сейчас любая секунда на счету, особенно при том, что Арианна решила сбежать, лишь бы не говорить со мной, поэтому у меня не было времени на пустые разговоры. Даже из вежливости.

Я подошёл к брату Арианны и потрогал его за плечо, привлекая его внимание.

— Привет, ты не знаешь, куда ушла Арианна?

Малец с подозрением оглядел меня с ног до головы.

— Я не рассказываю незнакомцам подробности о местонахождении моей сестры. Сказал бы прости, если бы было жаль. Но мне не жаль.

После этой реплики, наполненной сарказмом, которому его явно научила сестра, он захотел отвернуться и уйти, но я помешал ему.

— Я её друг. Скажи, пожалуйста, где она.

— У неё нет друзей.

— Я друг, о котором она не рассказывала, — я медленно начинал закипать, но не собирался срываться на бедного мальчика, который просто выполнял просьбу сестры.

Паренёк немного помолчал, обдумывая свои дальнейшие действия и вероятность того, что я отстану от него, а после сказал:

— В современном мире люди покупают информацию, которая им нужна, — на его лице появилась хитрая ухмылка, я же нахмурился.

— Ты издеваешься надо мной?

— Так тебе нужно знать, где она, или нет? Каждую секунду она уходит всё дальше. Будешь продолжать терять время? Или всё-таки согласишься на сделку, пока есть шанс её догнать?

Я закатил глаза и занервничал ещё больше.

— Ладно, — грубо сказал я, но после взял себя в руки, — я сделаю всё, что ты попросишь, но после того, как поговорю с Арианной.

Он кивнул, а после сказал, что она направилась в ближайший яблоневый сад, чтобы переждать моё пребывание на празднике.

Я постарался как можно быстрее и при этом незаметнее уйти с праздника, чтобы догнать Арианну. Но о втором мне и волноваться не нужно было, на меня особо никто внимания и не обращал, так что и пропажу меня не заметят.

Я пробежал до конца улицы, повернул к саду и увидел Арианну. Я окликнул её, но она только ускорила шаг. Прекрасно, только испортил и так не очень выгодное положение. Я также ускорил шаг и начал догонять ее.

— Арианна! Прошу, подожди! — я снова попытался остановить её словами, но она забежала в яблоневый сад.

Чтобы не потерять Арианну совсем, мне тоже пришлось сменить быстрый шаг на бег. Но всё равно, добравшись до сада, я долго не мог найти её, пока в отчаянии не поднял голову к небу и случайно не заметил её, сидящую на ветке дерева.

— Серьёзно?! — подходя к Арианне, возмутился я. — Пожалуйста, спускайся!

— Зачем?! Зачем ты вообще пришёл?!

— Я хочу помириться! — я мялся у яблони, понимая, что забраться туда не смогу. Ну не был я в детстве любителем ломать кости, лазая по деревьям. Откуда я знал, что мне это пригодится?

— А я не хочу!

— Я… Я знаю, что я дебил, который пообещал вести себя на балу как друг, а сам поставил тебя в неловкое положение! Я знаю, что напортачил! Но я хочу всё исправить! — иногда я всё же оглядывался, надеясь, что никто не придёт на наши крики, подумав, что я маньяк-насильник, загнавший девушку на дерево.

В ответ мне была лишь тишина, сопровождаемая пристальным, прищуренным и явно недоверчивым взглядом Арианны.

— Моя жизнь превращается в ад, когда я понимаю, что не могу просто написать тебе! Я хочу, чтобы ты была моим другом! Пожалуйста… — уже буквально умолял я.

Взгляд Арианны немного смягчился, однако сдаваться она точно не собиралась.

— Если уж так хочешь помирить, то забирайся сюда. Или жалко свой дорогущий костюм? — надменно ухмыляясь, сказала она.

"Круто, теперь она издевается надо мной".

— Во-первых, мне не жалко. Во-вторых… — я не решался сказать, что мои умения не позволяют этого сделать, но Арианне ничего не помешало озвучить мои мысли:

— Ты не умеешь?

Я кивнул, но даже после этого она не сжалилась надо мной.

— Тогда я никогда отсюда не спущусь, по крайней мере, пока ты не уйдёшь, — хоть эта фраза и не блистала добром, но по хитрой усмешке Арианны можно было понять, что она начала какую-то игру, о правилах которой явно забыла мне рассказать.

— Н-но… Но что, если ты упадёшь и сломаешь что-нибудь? — я не мог не волноваться за неё, хотя и должен был давно уйти и забыть о произошедшем, но мозг решил отключиться и отдать управление сердцу, которое уж точно заставит меня сидеть тут даже несколько дней, если это понадобится. — И-или…

Договорить я не успел, Арианна меня перебила:

— Я умею лазать по деревьям, в отличие от тебя.

После между нами повисла неловкая пауза. Она явно ожидала моего хода в этой странной игре, а я, понимая, что проигрываю, совершенно не понимал, что должен делать. Именно поэтому я решил предпринять единственное, что пришло мне в голову. Со слов мистера Гилмора, Арианне не было плевать на меня, когда мы не общались, поэтому, может быть, теперь у меня что-то и получится.

— Я никогда не думал, что самым страшным днём в моей жизни станет тот, когда я потерял возможность общаться с тобой. Я медленно умирал изнутри, мечтая отмотать время и всё исправить, ведь те немногие по-настоящему счастливые дни я провёл именно с тобой. Именно ты подарила мне их. И потерять тебя значило навечно потерять возможность быть счастливым. Когда твой отец позвонил мне, предоставляя шанс сегодня всё исправить, я был на седьмом небе от счастья. Потому что за тот период, когда мы не общались, за те чёртовых два месяца я понял, насколько ты дорога мне. Ты нужна мне, Арианна… Как воздух нужна… И да, я люблю тебя. Люблю настолько, что сердце разрывается от каждого твоего слова, что от одной твоей улыбки мир останавливается и становится ярче. Я не собираюсь врать, что разлюбил тебя за это время, или же тупо скрывать свои чувства. Я люблю, и я открыто об этом говорю, могу хоть прокричать на всю Оттаву с того обрыва, где мы поцеловались. Но я готов засунуть свои чувства куда подальше, чтобы тебе было комфортно. Я готов на всё, чтобы ты меня простила и мы продолжили общаться. Поэтому прошу… Спустись и давай поговорим внизу.

Сердце бешено билось, разгоняя адреналин по моему организму, снова давая часть власти мозгу, который пытался докричаться до меня. Сделать так, чтобы я замолчал, но я не мог этого сделать. Но теперь, глядя наверх и понимая, что Арианна до сих пор никак не двигается, я понимал, что зря устроил эту бурную речь. Мы не в фильме и не в книге, в которых после такого девушка падает тебе в руки и наступает счастливый финал. Это реальность. Тут не бывает счастливых концов. И надеяться на это в очередной раз, повторяя одну и ту же ошибку, было глупо.

Я опустил взгляд на зелёную, недавно прорвавшуюся после длительного нахождения под огромными слоями снега траву, и уже собирался уйти, как услышал за спиной, как Арианна спрыгнула с дерева. Я не был уверен, что это правда, а не просто игры моего воображения, поэтому обернулся, чтобы проверить.

— Ты такой придурок. — с улыбкой, от которой нельзя оторвать взгляд, сказала Арианна.

А после она поцеловала меня, и все нервные окончания, которые, как мне казалось, умерли за эти два месяца, снова ожили. И я почувствовал тепло прикосновений: ладони Арианны обхватили моё лицо, и большие пальцы вели линии по скулам. Она целовала меня, а я, будто бы парализованный, полностью сбитый с толку, стоял и не мог сдвинутся ни на шаг. Когда же нервные импульсы всё-таки прошли свой долгий путь от рецепторов к нейронам мозга и ко мне пришло осознание происходящего, я обнял Арианну за талию и прижал к себе как можно сильнее, мечтая, чтобы это мгновение никогда не кончилось.

Со дня свадьбы прошли две недели. Две волшебные недели. Арианна снова вернулась в школу, и каждую свободную секунду мы пытались проводить вместе. Несмотря на наши отношения, мне всё-таки пришлось расплатиться с Джошуа, её братом, парой плиток шоколада, но это были мелочи в плату за наладившуюся жизнь.

К тому же Арианна начала меняться. Ну, стала не такой грубой, какой была в самом начале нашего общения. Причём не только со мной, но и с другими, к примеру, с людьми с курса литературы. Почти каждую перемену перед этим предметом она беседовала о тайных смыслах некоторых произведений, о которых я даже не слышал, с кем-то из нашего класса, но при этом и не отходила от меня ни на шаг, позволяя иногда заплетать её дреды в косички.

Так же мы почти каждый день гуляли. Я заезжал за Арианной в её новый дом — она вместе с семьёй переехала в тот дом, где проходила свадьба, видимо, там жила новая супруга мистера Гилмора со своей дочкой, — а после мы ездили по всему городу, каждый раз находя новые интересные места. Но ещё ни разу я не заходил к Арианне домой, хоть меня постоянно приглашали хотя бы зайти и подождать её там, если она не была ещё готова.

Сегодня был очередной день, когда я подъехал к дому Арианны, чтобы забрать её в очередное путешествие. Но, видимо, сегодня был особенный день, ведь, как только я позвонил в дверь и она открылась, Арианна резко затащила меня внутрь, даже не спросив, хочу ли я это. Нет, конечно, я хотел этого, но всё равно всё случилось слишком быстро и неожиданно, и я даже особо ничего не понял.

Я быстро поздоровался с мистером Гилмором, который теперь всячески пытался убедить меня называть его просто Робертом, а после Арианна затащила меня в комнату и усадила на свою кровать. Она делила свою комнату вместе с новой младшей сестрой, но её почему-то тут не было.

— Г-где Этель? — нервно пытаясь усесться поудобнее, но при этом ничего не испортив, спросил я. Хоть мы уже и встречались две недели, каждый день из которых мы проводили вместе, моё сердце до сих пор билось как бешеное, когда мы наедине, а я продолжал нервничать так, будто сидел не вместе с любимой девушкой, а на экзамене жизни, от результата которого мог умереть.

— Уехала с Норой на обследование, — на удивление, Арианна сегодня тоже нервничала, хотя и старалась не показывать этого. Сегодня точно странный день. — Можешь тут посидеть, поделать что хочешь? Мне просто нужно кое-что доделать.

— Всё хорошо? — я ничего не понимал, но всё равно не думал, что произошло что-то плохое.

— Да, да… — она хотела продолжить, но заметила мой нервяк и ухмыльнулась. — Ты что, боишься меня?

— Ч-что? — от этого вопроса я занервничал ещё больше.

— Я не собираюсь тебя есть, — Арианна включила ноутбук, — по крайней мере, пока, — она посмотрела на меня и подмигнула, — так что можешь успокоиться.

Я глубоко вдохнул и на некоторое время затаил дыхание, чтобы успокоить своё сердце прежде, чем оно выпрыгнет из моей грудной клетки, раздробив закрывающие его лёгкое и грудину. К счастью, это как всегда помогло. Не хотелось нервничать рядом с Арианной, заставляя этим и её волноваться.

— Я не боюсь. Просто немного не понимаю, зачем мы зашли.

— Джаспер… — она усмехнулась. — Ты как будто не знаешь о существовании секса.

Кожа на моих щеках вспыхнула, будто об моё лицо размазали пару помидоров.

— Н-но твой папа внизу.

Однако в ответ на моё снова вернувшееся волнение Арианна рассмеялась.

— Чувак, я шучу. Уж точно не хочу трахаться с тобой, когда кто угодно может зайти сюда в любой момент. Можешь расслабиться, — странно, но я реально смог расслабиться. — Просто из-за всех моих косяков единственным шансом поступить стало превосходное эссе, которое выиграет на фоне другой писанины моих ровесников. Но, к сожалению, мне выпала тема любви.

Я усмехнулся, понимая, что из всех самых противных и сложных тем Арианне выпала та единственная, написать которую у неё меньше всего шансов.

— Я знаю, херовая тема. Но-о-о… — она подошла ко мне и положила руки мне на плечи. — Появился ты, человек, в компании которого я способна думать на эту тему. Так что попрошу тебя стать на некоторое время моей музой. Согласен?

Арианна улыбнулась, и мой мир в очередной раз остановился. Я не мог ей отказать, но при этом потерял способность говорить, глядя в прекрасные глаза, поэтому я просто кивнул.

Арианна поцеловала меня в щеку, запрыгнула на стул рядом с рабочим столом и приступила к работе, иногда поглядывая на меня. Я же решил не мешать, пялясь на неё, поэтому сначала рассмотрел комнату, после книжный шкаф Арианны, находящийся рядом с дверь, затем горы таблеток, стоящие на тумбочке Этель, в очередной раз вызвав прилив жалости к этой девочке, хоть она это и ненавидела.

Через какое-то время в комнату зашёл Джошуа, чтобы что-то мне рассказать или же снова вымогать у меня шоколадки, однако не дав ему и шанса высказать причину своего прихода, Арианна сразу же выгнала его. Хорошо, что я успел попросить паренька принести мне рюкзак из машины, куда я в последний момент положил фотоаппарат, выходя из дома. Я был больше чем уверен, что выучил эту комнату наизусть и даже спустя несколько недель смогу по памяти нарисовать её с мельчайшими подробностями.

Джошуа быстро принёс мой рюкзак, а после снова был выгнан сестрой. Я же достал фотоаппарат и начал просматривать сделанные ранее снимки, но через какое-то время приступил к созданию новых, основной моделью которых стала Арианна.

— Зачем ты меня фотографируешь? — посмотрев на меня, спросила та.

— Хочу навсегда запечатлеть этот момент.

Она недоверчиво подняла бровь, немного помолчала, а после произнесла:

— Запечатлей его лучше в своей голове.

Арианна вернулась к эссе, и я подумал, что она больше ничего не скажет, однако я ошибся.

— И лучше удали эти фотки, они явно вышли не очень, я ужасная модель.

— Поверь, любая фотография будет прекрасной, если на ней есть ты, — я вернулся к своему фотоаппарату, но успел заметить, как Арианна улыбнулась. Надеюсь, это было не озвученное разрешение на продолжение моей деятельности.

* * *

Я и не думал, что написание эссе займёт столько времени. Приехал я утром, а сейчас уже начало темнеть, и на путешествие уж точно времени не осталось. Однако должен заметить, что даже чтение книги, лежа на кровати Арианны и смотря, как она, вдохновляясь мной, пишет эссе про любовь — я до сих пор не мог поверить в происходящее, — обладало странной, но волшебной атмосферой. К тому же я смог поболтать с Этель на тему глаукомы. Наконец-то кто-то достаточно знал хоть какую-то информацию о заболеваниях, опираясь на которую, можно было спокойно подискутировать.

К сожалению, как я и сказал ранее, времени прогуляться у нас с Арианной не осталось, однако результат того стоил. Я знал, что все её эссе были волшебными и получали высший балл, но не думал, что она настолько хороша в писательстве. Уверен, что это произведение искусства точно поможет Арианне поступить, несмотря на её бунтарское прошлое. Именно поэтому я убедил её отправить именно этот вариант эссе, а не мучить свой разум и текст ненужными неуверенностью и исправлениями соответственно.

После этого мне пришлось поехать домой. Как бы я ни хотел остаться с Арианной, родители вряд ли обрадовались, если бы я пропустил ужин. Вернулся я довольно-таки быстро и даже успел переодеться в домашнюю одежду перед тем, как меня позвали в столовую.

Во время ужина, видимо, у меня единственного было хорошее настроение, что очень напрягало всех остальных. Но мне было на это наплевать. Я не виноват, что родителям снова кто-то нагрубил на работе. Однако отец посчитал по-другому и решить пристать с допросами именно ко мне.

— Почему Рут больше к нам не приходит? Раньше я видел её тут так же часто, как и Эвис, — даже не посмотрев на меня, сказал отец, делая вид, что его вплели в совсем не интересующий его разговор, хоть он сам и начал его.

— Я расстался с ней, — как можно более расслабленно попытался ответить я, но, видимо, не вышло, раз отец с прищуром посмотрел на меня.

— Ты расстался с Рут, твоя успеваемость опустилась ниже допустимой мной нормы, о которой я, между прочим, говорил, — он вернулся к разрезанию стейка, — ты катишься по наклонной со скоростью света, — отец снова посмотрел на меня так, будто я какая-то болезнь его пациента, которая начала проявляться, и он пытался разгадать, что же я такое, — что с тобой происходит, Джаспер?

— О чём ты?

— Ты понимаешь, о чём я. Хватит уходить от ответа.

Я вздохнул и посмотрел на свою тарелку, раздумывая над моими дальнейшими действиями. С одной стороны, я мог соврать, извиниться и полностью уничтожить риск ссоры. Тогда я не испорчу вечер, всё останется в норме, а отец будет мной доволен, только вот я ещё больше ухудшу своё положение, и впоследствии мне будет намного сложнее разрушить образ пай-мальчика в глазах родителей. С другой стороны, я мог высказать то, что у меня на душе. Ссоры будет не избежать, но тогда от меня больше никто не будет ожидать чего-то грандиозного. Оставалось лишь выбрать.

— Я устал… — хотел чего-то ещё добавить, но не смог сформулировать дальнейшую речь прежде, чем мне ответил отец:

— Интересно, отчего же?

— От попыток быть идеальным в ваших глазах… В твоих глазах.

— Я не понимаю, о чём ты, — отец явно начинал закипать, но ради мамы старался хоть какое-то время продержать себя в руках.

— Нет, понимаешь. Я устал притворяться, что ловлю кайф от вечной зубрёжки и нахождения в отношениях с человеком, которого ты мне подобрал. Я хочу быть обычным подростком, а не идеальным, пап. Хочу любить того, в кого влюблюсь, а не кто будет хорошо смотреться рядом со мной, по твоему мнению. И я устал притворяться, что это не так.

— Ты говоришь какой-то бред. Думай, пожалуйста, прежде чем открывать рот.

— Нет, пап, не бред, а то, что я реально чувствую.

— Прекрати, — отец сжал стакан с виски, грозно смотря на меня, — тебе стоит задуматься о будущем. И о своём поведении. У тебя не будет третьего шанса исправить свои ошибки. Поэтому постарайся использовать второй. Тебе лучше исправить оценки и, желательно, восстановить отношения с Рут.

— Не лучше, — теперь и в моей крови начал бурлить норадреналин, вызывая вспышки гнева, застилающие мне глаза и мозги, полностью препятствуя осознанию происходящего и выбору адекватных действий, — хватит реализовывать себя через меня. Если у тебя в жизни что-то не вышло, не нужно портить и мою жизнь.

— Что ты сказал?

— Ты слышал. Я не твоя марионетка! Я буду делать то, что захочу, буду учиться так, как мне вздумается, и буду встречаться с теми, кого реально люблю! Впервые моя жизнь похожа на жизнь во всех её проявлениях, и я чувствую себя счастливо с по-настоящему любимым человеком. Я не позволю тебе это испортить!

Я хотел сказать что-то ещё, но забыл в тот же момент, когда услышал звон разбившегося об пол папиного стакана. Только в этот момент ко мне вернулась способность мыслить, и я осознал, как облажался. Уж точно я выбрал не тот тип диалога, жаль, что не понял этого раньше.

— В комнату. Живо, — чуть ли не прошипел отец, и я ушёл, надеясь, что вскоре эта сцена забудется, как и другие наши ссоры. Но маленький змей в моей голове постоянно нашёптывал, что об этом не нужно и мечтать.

* * *

Вскоре после ужина ко мне зашла Эвис. В этот момент я лежал на кровати, пялясь в потолок и представляя моё будущее, ну, или всевозможные варианты своей смерти.

Сестра села рядом со мной, одновременно и с жалостью, и с гордостью смотря на меня.

— Ты же понимаешь, что сейчас сделал?

— К сожалению, да. Но лучше бы понял это раньше и остановился.

— И, надеюсь, имеешь представление о том, что рано или поздно папа захочет познакомиться с Арианной, а она, скажем так, не та девушка, которая может понравиться ему.

— Она идеальна, — я злобно сверкнул глазами на Эвис, — и не смей говорить о ней чего-то плохого.

— Окей, но ты не можешь отрицать того, что папе она уж точно не понравится.

Я промолчал. Не нужно было озвучивать мои мысли, чтобы Эвис узнала мой ответ.

— Просто… Я надеюсь, что у тебя есть план дальнейших действий или же ты начал его продумывать. Иначе тебе точно крышка, — Эвис поднялась и направилась к двери, остановившись перед ней. — Мне понравилось, как ты поставил его на место со всеми этими неуместными правилами и контролированием твоей жизни. Это было круто.

После сестра ушла, оставив меня с моими мыслями наедине. Я же был просто благодарен, что она не стала прикалываться надо мной, как делала всегда.

* * *

Уже неделю мой отец пилил мне мозг с требованиями познакомить его с моей новой любовью. Я же старался отодвинуть этот момент как можно дальше. Не хотел портить начало наших отношений с Арианной. У нас в истории и так полно не очень приятных моментов.

Однако больше оправдываться перед отцом я не мог. Он поставил меня перед фактом, что в воскресенье ждёт Арианну на ужин. Осталось только ей об этом сказать.

Я вёз её из школы домой, это уже стало нашей традицией. И всё никак не решался начать разговор. Снова начал нервно барабанить по рулю, хоть это и бесило Арианну. Именно поэтому она и обратила на моё волнение внимание.

— Когда мы начали встречаться, ты стал нервничать в три раза больше, чем до того, как признался. Обычно это работает наоборот.

— Прости, просто… — я немного помолчал. — Просто всё сложно.

— Вроде, сложности пока ещё и не начинались, — усмехнулась она.

— Я не про нас, а про меня с отцом. Он требует встречи с тобой.

— И в чём же сложности? Поверь, он будет визжать от восторга, когда познакомится со мной, — я грозно глянул на Арианну, давая понять, что сейчас совсем не время для её шуток и сарказма, хорошо, что она сразу всё поняла, — прости, не думала, что всё так серьёзно.

— Ты просто не знаешь его.

Я помолчал, позволяя Арианне, а может, и мне самому переварить полученную информацию. После же продолжил:

— Можешь не соглашаться, если не хочешь. Ты не обязана приходить.

Странно, но в какой-то степени я надеялся, что Арианна откажется. Я понимаю, что, какой бы прекрасной она ни была в моих глазах, для отца она будет главным синонимом катастрофы. Она необычная, неспокойная и уж точно не похожа на Рут. Арианна являлась её полной противоположностью. А моему отцу не понравится любая, кто не будет даже на пять процентов похожа на Рут. Проще говоря, знакомство Арианны с папой не просто плохая идея, а двенадцатибалльное землетрясение, от которого ты пытаешься скрыться в хлипком деревянном домике, готовым разрушиться от любого лишнего дуновения ветра.

— Я не против, — она пожала плечами. В отличие от меня, её эта тема вовсе не волновала.

Арианна посмотрела на меня. Я не видел этого, но мог почувствовать. И она уж точно заметила полнейшую неуверенность во всём происходящем. Небольшое количество дофамина в крови никак не давало тревоге уйти, как бы я ни пытался её убрать.

Арианна провела по моим волосам рукой, стараясь одновременно не помешать мне вести машину и успокоить. В какой-то степени у неё это вышло.

— Я постараюсь понравиться твоим родителям и ничего при этом не испортить. Обещаю.

Я не стал ей говорить, что она заранее им не нравится, ведь она не Рут. Не хотел её расстраивать.

* * *

24 мая, воскресенье

Только через час к нам придёт Арианна, чтобы познакомиться с моими родителями, а я уже пару раз сошёл с ума. По крайней мере, чтобы она не сильно выделялась на моём фоне, вчера я специально купил чёрную футболку с круглым вырезом, такого же цвета кожаную косуху, тёмно-серые брюки карго с камуфляжным принтом, чёрные кожаные ботинки и пару серебряных цепочек. Так же подкрасил пунцово-красную прядку, добавив в неё побольше волос. Теперь, смотрясь в зеркало, я понимаю, что точно не выгляжу как милый мальчик, которым был до встречи с Арианной, и что теперь я намного больше ей подхожу. Однако я так же осознал, насколько это была глупая идея, но подобные мысли я старался убрать в самый глубокий угол моего сознания.

Услышав звонок в дверь, я впервые вышел из комнаты в таком виде. Хорошо, что по дороге я не встретил отца, иначе бы катастрофа началась бы намного раньше, чем я предполагал.

Однако, спустившись, увидел, что дверь Арианне уже открыла моя мама. Хоть она и милая женщина, не думал, что она будет так доброжелательно разговаривать с моей девушкой.

Но, когда Арианна зашла в дом, я понял, почему же всё так хорошо началось. Просто это была не Арианна. Нет, конечно, вместо неё никто не пришёл, это до сих пор была любовь всей моей жизни, но больше не было дредов, волосы мягкими волнами падали на её спину и доставали до лопаток, так же пропали и их цветные концы, теперь они были только медного цвета и всё, даже намёка не осталось, что раньше было по-другому; пирсинг она сняла, а яркий макияж заменила на совсем неприметный. Даже в одежде не осталось ничего вызывающего и бунтарского: белое платье прямого покроя, достающее до колен, чёрно-белые низкие кеды из плотной ткани и симпатичный кулон с пером на шее.

Арианна осталась такой же прекрасной, как была, но стала другой. Теперь я выделялся на её фоне, и было как-то неуютно.

Она удивилась так же, как и я, увидев мой наряд на сегодняшний вечер. Следом за ней в полный шок впала и мама, однако она быстро прогнала его и попросила подождать ужина в комнате, сама же ушла на кухню. Я был больше чем уверен, что там она заранее выпьет бокал красного сухого вина, чтобы смириться с моим внешним видом.

Мы с Арианной поднялись в мою комнату в полной тишине, но это изменилось, как только я закрыл за нами дверь.

— Какого чёрта?! — почти в унисон возмутились мы.

— Ты кто такая? Где Арианна? — рассматривая девушку с ног до головы, спросил я.

— Что, прости? Я пыталась сделать всё, чтобы понравиться твоим родителям. А из-за того, что ты сделал с собой, это будет сделать гораздо сложнее, ведь теперь будут думать, что я плохо на тебя влияю! — Арианна скрестила руки на груди и повернула голову в сторону, чтобы не смотреть на меня.

Мы немного помолчали, приводя нервы в порядок, чтобы не наговорить друг другу больших глупостей. На самом деле мне очень нравилось, как Арианна выглядит сейчас, просто уж точно не ожидал, что она может быть такой. Именно поэтому мне стало так же неуютно и волнительно рядом с ней, как в самые первые дни нашего знакомства.

— Т-тебе очень идёт, — превозмогая ком волнения в горле, мешающий говорить, и стеснение, я попытался как-то смягчить не очень приятную ситуацию.

Она посмотрела на меня с недоверием, но опустила руки, чтобы поправить платье. Хороший знак.

— Чувствую себя глупо, но Нора сказала, что твоим родителям должно понравиться.

Я улыбнулся, осознав, что и Арианне сейчас довольно-таки неловко. После я подошёл и взял её за руку. На большее пока смелости у меня на хватало, всё-таки в любой момент в мою комнату мог кто-то зайти, и было бы просто ужасно, если это сделает папа, а мы в это время будем целоваться. Хоть и очень хотелось это сделать.

— Ты выглядишь восхитительно.

— Поверю тебе на слово, — усмехнувшись, Арианна осторожно взяла цветную прядь моих волос в свободную руку, — ты её подкрасил, — в ответ я просто кивнул, а она с ухмылкой продолжила: — Не скажу, что ты прелестно выглядишь. Это не так, — я уже почти успел расстроиться и разочароваться в своём вкусе, когда она провела рукой по моей шее, — но вот что горячо… Это да. Ты супергоряч, когда одеваешься в подобном стиле.

После Арианна притянула меня к себе и поцеловала, в очередной раз даря мне фейерверки положительных эмоций.

Хорошо, что мы вскоре смогли приложить усилия и оторваться друг от друга, ведь через несколько минут зашла Эвис, зовя нас к ужину. Однако, после того, как она увидела нас и вышла из комнаты, я уверен, протёрла глаза, думая, что ей всё это показалось.

Мы спустились и сели за стол рядом друг с другом. Хоть отец особо и не показал внешне своё удивление из-за моего внешнего вида, он явно был не очень рад подобным переменам.

Сразу, как отец подошёл к столу, я подал голос:

— Пап, это Арианна — моя девушка.

Арианна поздоровалась с самой милой улыбкой, на которую была способна, однако отца это особо не удивило.

— Приятно познакомиться, Арианна. Вы прелестно выглядите, что нельзя сказать о внешнем виде моего сына. Мне жаль, что он решил сегодня опозорить свою семью, — пристально глядя на неё и как будто притворяясь, что я призрак или меня вовсе тут нет, сказал отец.

— А мне, если честно, нравится, — вступилась за меня Арианна, сжав под столом мою руку, стараясь поддержать. Говорить или намекать на то, что она зря так сказала, я не стал.

— Неужели? — с разочарованием в голосе спросил отец. — И чем же вам нравится в подобном стиле одежды?

— Я скорее хотела сказать, что мне бы понравился любой внешний вид вашего сына, мистер Фримэн. Ведь, как бы прекрасно и интеллигентно ни одевался человек, он может быть полностью прогнившим изнутри, не так ли? — всё это Арианна говорила с небольшой улыбкой, показывая ей, что она миролюбивое создание, предпочитающее переговоры, а не войну.

Отец ей не ответил. Что ж, можно с уверенностью сказать, что этот раунд выиграла Арианна. Однако она ещё и не представляла, что это только начало допроса.

Около получаса моя девушка стойко отбивалась от провокационных вопросов отца, пока он не начал напрямую расспрашивать её о семье. Теперь настало время мне поддерживающе сжимать руку Арианны.

— Папа был учителем начальных классов, пока… — на лице Арианныне было и намёка на улыбку, она явно не хотела продолжать, но, видимо, не нашла весомой причины отказаться от ответа на вопрос, поэтому снова начала говорить. — Пока мама не покончила с собой. Сейчас он работает механиком и снова женился. Теперь, помимо младшего брата, у меня появилась сестра.

В столовой повисло жуткое напряжение после упоминания мамы Арианны.

— Мне… Нам очень жаль, дорогая, — попыталась исправить неудобное положение мама, в ответ Арианна слегка улыбнулась.

Отец же, видимо, за свою жизнь полностью лишился чувства такта, так что произошедшее никак не помешало ему продолжить допрос:

— А что насчёт колледжа? — он был настолько не уверен в способностях Арианны, что даже не подумал об университете. — Судя по вашему рассказу, у вашей семьи нет денег, чтобы оплатить вам обучение. Как вы собираетесь выкручиваться?

Отца настолько сильно волновал этот вопрос, что она даже отложил столовые приборы, чтобы ничего не пропустить.

— Ну… Я довольно-таки хорошо учусь и сдала большинство экзаменов в школе на удовлетворительно. К тому же, если я получу одно из первых трёх мест в конкурсе сочинений, то смогу поступить на бюджет.

— А куда вы хотите поступать?

— В Университет Саймона Фрейзера на факультет мировой литературы.

— Говорят, что на подобные факультеты поступают из-за того, что не знают, кем именно хотят быть, но при этом любят читать и могут болтать по поводу одной строчки совершенно бессмысленной книги часами. Или же если хотят уничтожить свою жизнь так же, как и те, кто выбирают творческие профессии.

Арианна не знала, что на это ответить.

— Пап… — попытался я его остановить, однако он и не собирался в ближайшее время прекращать эту пытку.

— К тому же, конкурс сочинений школы проводят для того, чтобы подростки из бедных семей смогли получать стипендию в университетах, или же для проблемных персон, которые успели натворить немало бед, чтобы они смогли просто поступить хоть куда-то. Конечно, придётся им платить за обучение или нет, зависит от того, как эти люди обучались, но суть не в этом, — отец начал испепелять взглядом Арианну, не давая ей и шанса придумать достойный ответ. — исходя из вашего ответа, в котором о стипендии не было ни слова, я могу сделать вывод, что вы относитесь ко второму типу подростков — проблемному.

Папа сделал глоток вина, позволяя Арианне что-то ответить, но она была так напугана, что просто сидела молча, пялясь на свою тарелку. Поэтому отец решил добить бедную девушку.

— Когда вы появились в жизни моего сына, его жизнь пошла по наклонной: ухудшение успеваемости, прогулы, кардинальная смена имиджа и не в лучшую сторону, — хладнокровный спокойный тон моего отца пробирал до костей, что постепенно начинало выводить меня из себя, — вы верно сказали в начале нашего ужина. Внешний вид человека никак не говорит о внутренних качествах и умственных способностях, зачастую бывает даже наоборот. Однако я надеялся, что это были просто слова и к вашей персоне этого нельзя было бы применить. К сожалению, я ошибся. И мне искренне жаль, что мой сын решил променять спокойную, размеренную и продуманную жизнь вместе с проверенным человеком на… — он с почти нескрываемым презрением оглядел мою Арианну. — Вас.

Это была последняя капля. Я смог бы выдержать, если бы отец высказывал это мне, но не моей девушке в непривычной для неё обстановке с незнакомыми людьми, когда ей и так не особо комфортно тут находиться.

— Прекрати, — я вызывающе посмотрел на отца и даже не пытался скрыть ту ярость, которая быстрее, чем нервный импульс, разнеслась по моему организму.

— Если ты хочешь что-то сказать, Джаспер, то говори сразу. Ты знаешь, как я ненавижу, когда всё приходится тянуть из тебя клещами, — отец вернулся к еде, будто бы сейчас ничего такого и не произошло.

— Я не позволю тебе так говорить с моей девушкой.

— Я имею право высказать мнение о той особе, которую привёл мой сын ко мне в дом.

— Ты имеешь права сказать об этом мне лично, когда ужин закончится, а не унижать её перед всеми!

Эвис беззвучно попыталась меня остановить, но я не собирался этого делать, даже если бы об этом меня попросила Арианна. Так что я проигнорировал её слова.

— Попрошу сменить тон, юноша, — отец тоже начал закипать.

Ему явно не нравилось, что я перестал быть удобным, тихим мальчиком, каким был прежде, но ему стоит привыкнуть. Я больше никогда таким не буду.

— Ты только и можешь, что критиковать! Она старается исправиться! Она даже нацепила этот ебаный миленький наряд, чтобы хоть как-то угодить тебе, потому что понимала, что никого, кроме Рут, ты не примешь! Что ж… Хочу тебе сказать, что я больше никогда не буду встречаться с Рут! Я люблю Арианну, и мне не важно, нравится ли она тебе или нет!

Отец хотел что-то вставить, заткнуть мне рот своими пафосными речами о том, что он главный в доме, или чем-то подобным, но терпеть это я не собирался, поэтому даже не дал шанса издать ни звука.

— И это относится не только к выбору моей пары! Но и к моей жизни вообще! Меня блевать тянет от всего, что связано с медициной! Я никогда не буду врачом! И я сделаю всё, чтобы меня не приняли в университет! Я устал молчать об этом… Ты пытаешь построить мою жизнь при том, что даже не знаешь меня! Ты не знаешь, о чём я мечтаю, а ведь ты мой отец… И да, для особо одарённых, у которых мозгов не хватило спросить, я мечтаю стать фотографом. И я сделаю это, хочешь ты этого или нет.

Впервые на лице отца появилась новая эмоция, схожая с сильнейшим удивлением. Я как будто только что дал ему пощёчину, не предупредив. Однако этот мужчина не был бы моим отцом, если бы не взял себя быстро в руки. Он глубоко вдохнул, медленно выдохнул, а после сказал:

— Итак, кажется, наш ужин подошёл к концу, — отец посмотрел на Эвис, — прошу, проводи нашу гостью до двери, дорогая.

Эвис молча поднялась и увела Арианну. Вторая особо и не пыталась сопротивляться. А я одновременно и хотел, чтобы она побыстрее ушла из этого ада, но при этом и чтобы она осталась тут со мной, снова взяла мою руку в свою и успокаивающе её сжала. Но я больше не имел тут права голоса.

— Как ты не поймёшь, что у тебя нет выбора в этом доме? Если я сказал, что ты будешь врачом, значит им и будешь. Ты станешь фотографом только через мой труп. И я не позволю какой-то куртизанке пудрить тебе мозги. Тебе лучше поскорее порвать все связи с ней, — продолжил добивать меня отец, когда Эвис с мамой ушли в свои комнаты.

Внутри меня же только больше разжёгся пожар бешенства и ненависти к человеку, которому я раньше доверял больше всего, которого любил и которому верил безоговорочно. Раньше у меня было столько приятных моментов с отцом, я был счастлив, что родился в этой семье и что моим родственником стал именно он, но сейчас… Не осталось ничего, кроме неприкрытой бешеной злобы и ужасного отвращения. Мне было мерзко от одного только понимания, что он стоит рядом.

— Я ненавижу тебя всем своим сердцем. И предпочёл бы твою смерть, чем мою разрушенную жизнь.

После этих слов я быстро ушёл в свою комнату. Упав на кровать, я пытался успокоиться, но от злости меня всего трясло, я не мог просто лежать, этого бы не хватило. Я хотел разбить кому-то лицо, хотел уничтожить всё, что меня окружает, хотел отдаться чувству и сделать всё, что оно мне повелит. Именно поэтому я быстро встал и начал громить комнату. Я скинул с полок все мои награды и дипломы; разбил о стену кружку, которую я так и не убрал с утра; повалил книжный шкаф. Я мечтал, чтобы от комнаты не осталось ничего. Хотел уничтожить её так же, как уничтожил и себя старого. Не хотелось, чтобы остались напоминания о том, каким я был раньше. Я хотел начать жить заново. Без зубрёжки уроков, без скрывания желаний, без будущего в медицинской карьере, без идеальной подружки. Я хотел не просто перелистнуть страницу, а полностью сжечь старую книгу в огне моей злости на старую жизнь, после взяв новую и совсем чистую. Ту, в которой я смогу быть с Арианной и наплевать на всех.

Арианна… Боже, я даже не позвонил ей после всего этого кошмара. Я потратил столько времени, чтобы испортить свою комнату, вместо того, чтобы позвонить своей девушке и всё наладить. Какой же я мудак…

Я забился в более-менее чистый угол и набрал уже выученный наизусть номер. Казалось, что эти гудки длились вечно. Мне рвала душу на части мысль о том, что склонность её матери к суициду могла передаться и ей. Если это так, то прямо сейчас Арианна могла лежать в ванной с… С… Боже, пусть это будет не так.

Паника быстро распространилась по моему организму, я поджал ноги к груди и попытался успокоиться, но продолжающиеся гудки сводили меня с ума. Я не пережил бы, если она сделает что-то с собой. Не хочу, чтобы всё так закончилось. И вот гудки прекратились. Она ответила.

— Да? — по голосу было понятно, что она недавно плакала.

У любого человека после истерики приходит такой момент, когда не остаётся абсолютно никаких эмоций. И именно в такой момент я и позвонил Арианне. В её голосе слышалось полное безразличие, но при этом всё ещё и оставалась нотка печали от прошедших слёз.

— Я-я люблю тебя, — я мог бы сказать столько всего на свете или, по крайней мере, просто извиниться, но ничего, кроме того, что сказал, выдавить из себя не смог. По моим щекам потекли слёзы, и, хоть и безуспешно, но я пытался скрыть появившееся дрожание в голосе, — Я люблю тебя, люблю.

— Прекрати.

— Я не могу без тебя жить.

— Нет, можешь, Джаспер, — хотя её голос и продолжал быть холодным, к нему добавилась сильнейшая моральная боль, которая обычно рвала людям души на куски, — твой отец прав.

— Ч-что?

— Твой отец прав, — подумав, что я просто не расслышал, Арианна повторила свою фразу, — тебе будет намного лучше без меня.

— Что ты такое говоришь? — моему шоку не было предела, сердце будто сжали в тиски и намеревались выдрать из моей груди, оставив огромную кровоточащую и адски болящую рану. Я не мог всё испортить в очередной раз, — Н-не говори так. Слышишь? Ты идеальна, и мне больше никто не нужен.

— Пока, Джаспер.

— Н-нет, нет, ты не можешь этого сделать, — Арианна повесила трубку на середине моей фразы, но я не мог остановиться. — Нет, нет, нет! Не может всё так быть!

Я кинул телефон в груду книг, зажав голову между поджатых ног и накрыв её руками, будто нахожусь в эпицентре какого-нибудь теракта и пытаюсь защитить её.

Посидев в таком положении какое-то время, я принял решение действовать. Дождался, пока отец с мамой улягутся спать, после нашёл в бардаке дорожную сумку и собрал туда парочку вещей.

И именно в этот момент ко мне зашла Эвис, застыв в полнейшем ступоре. Не знаю, что её удивило больше, бардак или же я, складывающий вещи в дорожную сумку, которую не доставал с одиннадцати лет, когда мы с отцом ещё ходили в походы.

— Надеюсь, я не пропустила ураган.

— Как будто ты не слышала грохот, — на удивление грубо ответил я.

— Я думала, что ты упал и что-то разбил, — попыталась пошутить Эвис, но, увидев мой недовольный взгляд, тут же прекратила. — Прости, просто я не думала, что всё будет настолько плохо, — она обвела комнату рукой, — куда ты собираешься в такое время?

Я глянул на часы. Полночь. Не думал, что всё это затянулось настолько. Но я даже не подумаю отступать.

— Я уезжаю. Как можно дальше. И ты мне не помешаешь.

— Я и не собиралась мешать, Джас, — сестра подошла ко мне и положила руку на моё плечо, привлекая всё внимание к себе, — я хочу помочь.

— Правда? — я ещё не совсем понимал, шутка ли это, но решил довериться сестре. — Тогда… Завтра расскажи обо всё Рут и Уго. И только попробуй проболтаться кому-то ещё.

— А как же Арианна? — благодаря моему многозначительному взгляду, Эвис всё поняла и кивнула. — Хорошо, прости, могла бы и сразу догадаться. Что-то ещё нужно?

— Да, собери сумку, я пока найду билеты, — я пробрался через горы книг к моему рабочему столу и включил ноутбук, в то же время сестра занялась заполнением дорожной сумки.

* * *

Спустя час всё было готово, я купил билеты на утро следующего дня, сумка была собрана, а Эвис проинформирована. Я вылез через окно, позабыв о каком-либо страхе, а после сестра закрыла его за мной, пожелав удачи.

Я положил дорожную сумку на заднее сиденье, а после погнал к дому Арианны, явно нарушив пару правил дорожного движения.

Доехал я довольно-таки быстро, при этом остановился за несколько кварталов, чтобы не разбудить никого в доме. После пробрался к её окну. Было довольно-таки проблематично, ведь оно было на втором этаже, но я всё-таки смог кое-как забраться туда по росшему рядом дереву. Я постучал в стекло, надеясь, что Арианна не очень крепко спит.

Через некоторое время мне показалось, что мне никто не ответит, но окно открылось, и на меня посмотрела самая прекрасная девушка. Растрёпанная, заспанная, немного опухшая от слёз, но всё равно самая прекрасная принцесса во вселенной.

— Т-ты что тут делаешь? — мой приход, особенно такой, явно удивил Арианну.

— Я бы объяснил, но, думаю, что совсем скоро упаду и сломаю пару костей, если не все. Впустишь?

Арианна посомневалась, но всё равно вскоре отошла от окна, чтобы я смог неуклюже влезть внутрь.

— А теперь попрошу ответить на мой вопрос, — шёпотом, чтобы никого не разбудить, спросила она.

— Я хочу сбежать.

— То есть? — Арианна скрестила руки на груди, не очень довольная сложившийся ситуацией.

— Я купил билеты и утром улечу отсюда. Всё, что происходило здесь раньше… Это не жизнь, понимаешь? — она молчала, а я всё не находил в себе силы признаться, зачем я тут на самом деле.

— И зачем ты сюда пришёл? Отомстить за то, что я попрощалась с тобой?

Мне нравилось, что Арианна не пытается пригладить волосы или же оттянуть пониже футболку, которая еле прикрывала её оголённые ноги, несмотря на то, что явно знала о своём внешнем виде. Мне нравилось, что она может быть такой, какая она есть, не стесняясь этого, даже если её волосы сейчас больше похожи на небольшое гнездо, а глаза красные от полопавшихся капилляров.

— Да с собой он позвать тебя хочет, дура, — недовольно проворчала Этель, которую мы разбудили своим не очень умелым шёпотом.

— Нечего лезть в чужие разговоры, — злобно сверкнула глазами Арианна.

— Нечего говорить почти вслух, когда знаете, что в комнате есть кто-то ещё, — Этель села на кровати, протерев лицо руками, — если прямо сейчас либо не пошлёшь его либо не уйдёшь с ним, я тебя возненавижу. Мне необходим здоровый сон.

— Она права, — перебив перепалку девушек, сказал я.

— В том, что ей нужен здоровый сон? — Арианна подняла бровь, явно не понимая истинную суть моей фразы.

— Нет, я о том, что… Боже… — я потёр лицо, пытаясь немного успокоиться, но из этого мало, что вышло. Именно поэтому я решил собрать всю волю в кулак и выпалить всё за раз. — Я хочу сбежать с тобой, Арианна. В новую, более лучшую жизнь, — я взял её руку в свои две. — Прошу, поехали со мной.

У Арианны было такое лицо, будто я не просто предложил уехать, а сделал ей предложение. И думала она так же долго, если бы я всё-таки совершил второе.

Всё это вывело Этель до конца. Она подошла к нам и отодвинула меня к окну.

— Отвернись, ей нужно переодеться.

— А меня ты спросить не хочешь? — возмутилась Арианна.

— Зачем играть эту драму, если ты всё равно согласишься? Тупо нервы зря потратите, так что просто соберись и вали уже, — Этель начала рыться в шкафу, чтобы собрать Арианне вещи, а я не мог проигнорировать мысль о том, что я жалею о столь позднем появлении этой дерзкой мелкой девчонки в наших жизнях.

Я всё-таки отвернулся, чтобы не смущать Арианну. А через какое-то время мы уже отъезжали от дома всё дальше и дальше.

— Чёрт, ты псих, Джаспер, — хоть она прямо мне никогда и не скажет о своём восторге, мне достаточно видеть его у неё на лице. — Ты ёбаный псих! — Арианна рассмеялась.

Меня переполняло волнение, появившееся после осознания произошедшего. Несмотря на то, что я был уверен в своих действиях, я всё же боялся последствий. Боялся, что ничего не выйдет. Впервые за эту ночь я трезво посмотрел на то, что творю, и увиденное меня чертовски пугало и волновало.

Когда мои руки начали трястись, я решил остановиться у обочины, чтобы случайно не попасть в какую-нибудь аварию. Я не мог находиться в этой машине. В ней стало чертовски мало кислорода, картинка перед глазами начала быстро кружится, будто я на самой быстро карусели в истории, и я медленно начал задыхаться.

Я выбежал из машины так быстро, как только мог, чтобы не упасть и не напугать Арианну ещё больше. Я присел на бампер и запрокинул голову, подставляя лицо ветру. Вскоре вышла и она. Арианна встала рядом со мной, явно не понимая, что происходит, но всё же решила промолчать. Она осторожно присела рядом, позволяя мне успокоиться и стараясь не помешать.

Одно её присутствие рядом заставляло мой мир остановиться. Именно в такие моменты я и представить не мог, что на Земле существует кто-то ещё, помимо нас. И так не хотелось возвращаться в реальность. Только с Аринной я хотел потеряться по-настоящему. Сбежать не только от родителей или других людей, разочаровавших меня, но и от себя самого. Погрузиться в фантазию, где мы единственные жители планеты, где никто и ничто не сможет помешать нам жить счастливо.

— Если ты жалеешь об этом поступке и хочешь всё вернуть на старые места, я пойму, — тихим, успокаивающим голосом сказала Арианна, всё ещё боясь меня лишний раз потревожить, — просто… Скажи мне об этом.

Я посмотрел на любовь всей моей жизни и молчал, в миллионный раз любуясь каждой чертой этой божественной девушки. Брови были сведены на переносице от волнения; невероятные циановые глаза, в которых я снова и снова тонул с самой нашей первой встречи, блестели из-за света луны; россыпь веснушек, которые смягчали столь грозный порой образ; пухлые, алые губы, которые так сильно манили, что почти невозможно отвести от них взгляд; копна медных волос, когда-то заплетённых в дреды и вечно собранных в высокий хвост, сейчас рассыпалась на её плечах. С самого первого дня эта безумная, не думающая о правилах девушка поселилась в моей голове, сейчас же занимала и всё пространство моего сердца. Я любил её. Я хотел быть с ней. Я хотел совершить этот побег только в том случае, если она будет рядом. И сейчас, заправляя прядь волосы ей за ухо, я был полностью уверен в своём решении.

Я шагнул к Арианне, встав к ней почти вплотную, провёл по её волосам рукой, продолжая любоваться каждой особенностью её лица. После наклонился к лицу и поцеловал. Арианна сначала не особо понимала, что ей следует сделать: ответить на поцелуй или же отодвинуться, побеспокоившись о моём состоянии, — но всё же выбрала первое, позволяя чувствам захлестнуть нас обоих, наподобие волны, которая унесёт нас вглубь шторма эмоций, бушевавших в наших сердцах.

* * *

Я ехал к утёсу в «Lusk Cave», чтобы мы с Арианной смогли на какое-то время попрощаться с местом, которое привыкли называть домом, но пока ещё не сказал ей об этом.

После получаса поцелуев наши губы опухли и приятно побаливали, да и мне стало намного легче, я не чувствовал приближения очередной панической атаки. Но если волнение и приходило снова, и я начинал барабанить по рулю, Арианна успокаивала меня, поглаживая по плечу или волосам. Я готов был отдать всё, что у меня есть, лишь бы то, что сейчас происходило, и все эти счастливые моменты не заканчивались в ближайшее время. Хотел как можно дольше наслаждаться присутствие Арианны в моей жизни. Желательно, до самой смерти.

— Джаспер? — в один момент решила нарушить приятное молчание Арианна.

— Что такое, солнышко? — я глянул на неё, не сумев сдержаться. Была бы такая возможность, я бы всё время смотрел на Арианну, но большинство моего внимание отнимала дорога.

— Куда мы едем?

Я остановился на светофоре и смог спокойно посмотреть на неё, снова проведя рукой по её щеке.

— Куда ты только пожелаешь.

Я сидела на моём любимом когда-то месте, куда приходила, чтобы обрести душевный покой и успокоение в особо хуёвые дни, — у обрыва в «Lusk Cave» в семь утра — и пыталась дозвониться до папы, ведь скоро у меня не будет такой возможности.

Я не знала в подробностях, как мы с Джаспером провели эту ночь. Точнее, я знала, что он опустил спинку моего сидения и дал мне плед, чтобы я смогла поспать, знала, что какое-то время он не трогался с места, чтобы я смогла уснуть, а после… Я понятия не имела. Может, мы так и простояли большинство времени, прежде чем Джаспер отвёз меня к обрыву, может быть, он проездил по Оттаве всё это время, может ещё что-то. Я не знала. Впервые я так крепко спала, что не имела ни малейшего представления, что происходило вокруг. Это было хорошо.

После смерти мамы мне каждую ночь снились кошмары, если я вообще могла уснуть, и то в мои сны проникал каждый шорох, каждое слово из реальности. Я не могла нормально отдыхать, потому что не могла убежать от реальности. Она преследовала меня даже там, куда не проникала ни у одного другого человека.

Только у этого обрыва я могла дышать полной грудью. Только у него я могла закрыться в себе и забыть, что произошло со мной и моей семьёй. Я просто сидела на огромном камне, глядела вдаль на огни города и представляла, что меня никогда и не существовало. Если бы я никогда не появлялась, родился бы Джошуа? Кто был бы лучшим другом одной девочки из начальной школы, с которой я общалась? За кем заехал бы вчера Джаспер, если бы вообще заехал за кем-нибудь? Я никогда не узнаю, насколько сильно изменился бы мир, если бы меня не было. И никогда не узнаю, насколько моё присутствие в реальности важно. Я никогда не смогу ответить ни на один из вопросов, появляющихся в моей голове в такие моменты. Но я всё равно продолжала представлять, будто бы меня не было, а моя мама не умерла. Продолжала мечтать, чтобы где-то в параллельной вселенной всё было именно так.

Но сейчас всё по-другому. Я сидела тут, сжимая трубку и слушая гудки, а где-то недалеко стоял Джаспер и ждал меня. Ждал, чтобы в следующий момент пропасть, как когда-то делала я. Но сейчас мне не хочтелось исчезать бесследно. Именно поэтому мы всё ещё торчали тут, ожидая ответа от папы.

И вот гудки прекратились и послышался сонный голос одного из самых дорогих мне людей:

— Алло?

— Пап… — я помолчала, не зная, как начать разговор. — Я уезжаю. Ненадолго, но всё равно… Я… Меня не будет в городе.

Папа явно был в ступоре, он молчал, стараясь переработать полученную информацию при том, что его мозг ещё до конца не проснулся.

— Я с Джаспером. Не будет ничего плохого или незаконного, честно. Просто незапланированное путешествие.

— К-куда вы едете? — дрожащим голосом спросил папа. Он явно очень волновался за меня, особенно после того, что я раньше вытворяла, но пытался доверять.

— Я не знаю, но мы сейчас поедем в аэропорт. Я напишу, куда и когда мы прилетим. — я улыбнулась и надеялась, что папу это успокоило хотя бы чуть-чуть.

— Звони мне каждый день. По нескольку раз. И пиши каждый час. А лучше каждые полчаса, слышишь?

— Я больше не пропаду, пап, — на мои глаза навернулись слёзы от понимания того, насколько же часто я исчезала, волновала его и пугала чуть ли не до потери пульса, подвергая свою жизнь смертельным опасностям. Какая же я была эгоистка, — обещаю. Я люблю тебя.

— И я тебя, — папа помолчал, а я вытерла прорвавшиеся наружу слезинки, — Спасибо, что сказала.

Я кивнула, будто бы он мог увидеть этот жест. После мы попрощались, и я бросила трубку, но не спешила возвращаться к Джасперу. Я ещё какое-то время посидела на этом холодном камне, словно желая заработать цистит, смотрела вдаль и вытирала скатывающиеся по моим уже раскрасневшимся щекам слёзы. Я прощалась с этим местом. Не в том смысле, что я больше никогда сюда не вернусь и забуду о существовании этого обрыва. Нет. Я приеду сюда снова, может и несколько раз, но уж точно я больше не буду той девочкой, боящейся жить и любить жизнь, боящейся впускать кого-то в своё сердце и мечтающей умереть или исчезнуть. Я буду другой и стану приезжать сюда совсем не для того, чтобы поразмышлять о возможности моей смерти.

Я понимала, что сидеть тут вечно не могу. У нас было ограничено время. Но я просто не могла заставить себя оторваться от этого прекрасного вида просыпающегося города и встать.

В этот момент ко мне подошёл Джаспер, накидывая мне на плечи свою куртку. Он сел рядом, одной рукой приобнимая меня и растирая моё плечо, пытаясь согреть.

— Я позвонил Уго. Они с Рут прикроют нас в школе.

Я положила голову на плечо Джаспера и продолжила смотреть вдаль.

— Ты готова? — посмотрев на меня, спросил он.

— Не знаю, — призналась я. Раньше он никогда не услышал бы подобного из моих уст, но, как я и говорила ранее, всё изменилось, — я никогда не уезжала отсюда. Это… страшно.

— Девушка, плюющая на все правила, тусующаяся с бандой преступников и когда-то встречающаяся с её главой, боится уехать из города? — я улыбнулась и пихнула Джаспера в бок. — Ну правда. Либо у тебя появилось чувство самосохранения в ненужный момент, либо я не знаю, что с тобой произошло.

— Ты пытаешься меня оскорбить? — я подняла одну бровь, но не перестала улыбаться.

— Н-нет, прости, — его щёки запылали от смущения, и он отвернулся от меня, — просто… Ты самая смелая девушка, которую я когда-либо знал. И тебе уж точно не стоит волноваться из-за безопасного путешествия. Даже если и случится что-то, я тебя защищу. Ну, попробую… — Джаспер усмехнулся, а я поднялась с его плеча и пристально посмотрела на него.

— Ты точно уверен в том, что мы делаем?

— Да, больше, чем в чём-либо в своей жизни. И я буду повторять это столько, сколько будет нужно, если тебе это поможет, — Джаспер заправил выбившуюся из моего неопрятного хвостика прядь за ухо и поцеловал в щёку.

После этого он встал и протянул руку, чтобы помочь мне подняться, и я не стала медлить. Мы и так потеряли много времени, чтобы продолжать сидеть тут и душевно беседовать.

Мы ушли и вскоре уже были на полпути к аэропорту. Я всё ещё не знала, куда мы едем, но Джаспер сказал, что он обо всём позаботился. Однако волнение только возросло. А может быть, это никак не связано и на самом деле это просто побочный эффект предвкушения. Несмотря на это, разница в ощущениях была не особо большая.

* * *

Хоть первый полёт у людей обычно и вызывал небывалый восторг, для меня это было не более, чем просто длительное путешествие на автобусе. Однако должна признать, что пожилая женщина, сидевшая рядом с нами, довольно приятная женщина, благодаря которой мы не промолчали весь полёт.

Так странно, впервые встретившиеся люди говорили об некоторых аспектах своей жизни, чтобы в результате разойтись в разные стороны и никогда не вспоминать друг друга. Пустое общение, чтобы скрасить пару часов поездки в каком-либо транспорте. Однако оно обладало особым, прелестным шармом.

И да, я всё-таки узнала, куда мы летиели. Было бы странно, если бы этого до сих пор не случилось. Прайя-да-Аррифана, Португалия.

К шикарной вилле мы приехали ближе к ночи, но я всё равно смогла её осмотреть. Двухэтажный дом выполненный в стиле кубизма, с множеством панорамных окон, балконом с шикарным видом на море, огромным личным бассейном и такими же ванными комнатами, как в шикарных спа-салонах.

Раньше я и мечтать не могла о том, что окажусь в подобном месте, а сейчас стояла на балконе, оперевшись о стеклянные перила, подставляя лицо ветру, доставляющему мне солёный запах с моря.

Джаспер сейчас звонил Уго, докладывая обо всём произошедшем. Сил звонить папе у меня не было, но смс я ему отправила. Хоть что-то, чтобы не чувствовать себя совсем ужасной дочерью. А теперь я стояла на балконе с закрытыми глазами, не думая ни о чём и просто наслаждаясь этим волшебным мгновением.

Вскоре ко мне подошёл Джаспер, но я не заметила этого, пока он не подал голос:

— Всё хорошо?

Я открыла глаза и посмотрела на него. Его брови были обеспокоенно сведены на переносице. Он слишком волновался. Я не знала, обо мне или же из-за своего поступка, но мне всё равно хотелось его хотя бы чуточку расслабить. Чтобы он успокоился так же, как и я, и его больше ничего не волновало.

— Всё просто прекрасно, — я немного улыбнулась и, увидев, как плечи Джаспера расслаблено опустились, растаяла. Сколько бы я ни пыталась этого отрицать, я без ума от этого чудоковатого и порой слишком стеснительного парня. И особенно странно, что мне нравились и эти черты его характера.

— Не устала? — поглаживая меня по спине, спросил Джаспер.

— Немного. Я, в отличие от таких богачей, как ты, не привыкла к подобным перелётам, — я ухмыльнулась и снова посмотрела на отблески луны на водной глади.

Джаспер проигнорировал мой подкол.

— Может, тогда спать?

— Я не какая-нибудь старуха, могу продержаться и ещё немного, — фыркнув, я глянула на Джаспера, — к тому же это не то место, где всё время нужно тратить на сон.

— Судя по тому, на какие темы ты мило болтала с той женщиной в самолёте, ты максимально приближена к званию старушки, — еле сдерживая хохот, пробормотал Джаспер, я же недовольно пихнула его в бок, грозно и возмущённо посмотрев, — но раз ты говоришь, что не старушка и силы у тебя ещё есть, то как насчёт прогулки?

— Конечно, побродить вокруг бассейна будет очень увлекательно.

— Ты поняла, о чём я говорю, — теперь пришло время Джаспера строго смотреть на меня, — а если продолжишь так шутить, то при первой возможности я скину тебя в этот самый бассейн.

— Только попробуй это сделать, и голову можешь искать где-то в районе дна Марианской впадины, — я быстро поцеловала Джаспера и вернулась в дом.

Я быстро приняла душ и переоделась в чёрный комбинезон и такого же цвета кожаные сандалии на плоской подошве. После мы с Джаспером спустились к пляжу.

Мы шли по песку вдоль пляжа, наслаждаясь шумом волн и лёгким ветерком. Мне пришлось снять сандалии, чтобы вдоволь насладиться этим моментом. Хотя мы и не говорили, всё равно чувствовали себя комфортно. Иногда только с особенными людьми ты чувствуешь подобное умиротворение, которое не хочется нарушать ни одним лишним звуком. Хочется тонуть в этой тишине, ни на что не обращая внимания.

Хотя рано или поздно это всё равно кончается, нам было всё равно. Мы оба решили добровольно тонуть в одном общем молчании, не обращая внимание на то, сколько оно продлится.

Вскоре мы присели на песок, всё ещё глядя на тихое спокойное море, и я наконец-то решила прервать то безопасное молчание, которое обволакивало нас словно кокон.

— Я до сих пор не уверена, что мы правильно поступаем.

— Арианна… — устало протянул Джаспер. Я явно его достала с такими речами, но он не хотел меня расстраивать, говоря об этом прямо, именно поэтому он выбрал подобный способ выражения своих эмоций.

— Что насчёт твоих родителей? Больше чем уверена, что они волнуются о тебе, — я поджала коленки к груди и обняла ноги.

— Мне наплевать на них так же, как и им на меня. Я не хочу думать сейчас о тех, кто хочет испортить мою жизнь, убрав из неё тебя.

— Это как-то… Неправильно?

— Арианна, пожалуйста… — он посмотрел на меня с мольбой в глазах. — Я не стал бы делать этого, если бы не был совсем уверен. И я не сделаю ничего, что причинит родителям уйму боли, умирать я не собираюсь, — Джаспер попробовал улыбнуться, но вышло не очень.

— А как же тот срыв на обочине? Тогда ты уж точно не был на сто процентов уверен в произошедшем.

— Я просто переволновался и психанул из-за этого. Но я не был неуверенным. Клянусь.

Я промолчала, хотя, ощущая на себе взгляд Джаспера, понимала, что он ждёт ответа. Я и не собиралась ничего говорить. Хотела вернуться в ту безопасную тишину и забыть обо всём. Я не должна была портить этот прекрасный момент моими ёбаными страхами и неуверенностью в себе и большинстве своих поступков. Я просто должна была на какой-то момент забыть о них.

Резко я услышала щелчок фотоаппарата Джаспера и повернула на него голову. Он и вправду держал свой "Полароид", направляя его на меня.

— Ты опять за своё? — я недовольно подняла бровь.

— О чём ты? — Джаспер взял в руку вылезшую из фотоаппарата фотографию и начал её трясти, чтобы она проявилась.

— Фотографируешь меня, когда я устала и явно не в лучшей форме для фотосессии.

— Я уже говорил, что ты прекрасна в любом виде, даже уставшей и не в лучшей форме для фотосессии.

Джаспер посмотрел на меня с милейшей и наивнейшей улыбкой. Не был он похож на человека, способного вот так сбежать в другую страну, никого толком не предупредив. Он не такой, как я, хоть и хотел таким казаться.

Джаспер протянул мне фотографию, и я взяла её. Оказывается, он был прав. Я реально на фотографии выглядела прекрасно. И мой уставший, немного печальный взгляд вдаль только придавал большую атмосферу этому снимку, если так вообще можно сказать. Джаспер и вправду шикарный фотограф.

— Я люблю тебя, Арианна. И как бы ты ни выглядела, это не изменится, — он заправил прядь волос мне за ухо, а после поцеловал, обжигая каждый раз новым прикосновением.