Сочельник (гет)

Я проснулась от дурманящего запаха яичницы с беконом. Казалось, будто сейчас я готова была съесть целого слона, хоть это было и неприличным преувеличением. Поднявшись, я убрала дневник мамы в комод, подошла к шкафу и переоделась, надев белый укороченный топ, чёрные джинсы скинни и белые кожаные низкие кеды. На удивление я была в хорошем расположении духа. Давно такого не было. Обычно я просыпалась с желанием взорвать Землю, однако сейчас всё было по-другому. Я даже впервые после смерти мамы раскрыла шторы, впустив в комнату солнечного света. Не знаю, что именно на меня повлияло: возможность узнать маму поближе, приятный запах, доносящийся с кухни, или же отсутствие каких-либо видимых проблем впервые за долгое время — но мне нравилось не чувствовать ненависти ко всему на свете. Удивительно.

Послышался стук в дверь. Я быстро натянула топ, разрешила моему неожиданному гостю войти и села на кровать.

В комнату зашёл папа. Выглядел он довольно-таки хорошо, хоть своему стилю и не противоречил: бело-сине-красная рубашка с длинным рукавом в шотландскую клетку, табачные брюки чинос, коричневые кожаные туфли дерби, борода в ухоженном состоянии, да и сам он выглядел ухоженным. Видимо, сегодня всё решило выйти из состояния нормы последних двух лет.

— Доброе утро, солнышко. Как ты? — спросил папа. Он переминался с ноги на ногу, будто ему было адски неуютно или его что-то беспокоило.

— Нормально, — я стала выжидающе смотреть, однако за полминуты отец так и не проронил ни слова, поэтому мне пришлось подтолкнуть его к беседе, которая его так пугала и начинала пугать меня. — Ты что-то хотел?

— Да. Я… — он снова немного помолчал, собираясь с мыслями, глубоко вдохнул и продолжил: — Ты помнишь Нору? Мою старую подругу, которую мы встретили в магазине?

Такого вопроса я не ожидала, однако он ничуть меня не расстроил, даже наоборот. Я с самого начала предвидела в их отношениях что-то большее, чем обычную дружбу, и была бы рада, если бы это оказалось правдой.

— Помню, — в подтверждение словам я кивнула, не сумев сдержать небольшой улыбки, увидев которую, папа сразу немного расслабился.

— Ты не будешь против, если она со своей дочерью придёт к нам на ужин? Может, она даже станет твоим другом и… И… — он как будто пытался оправдаться, мне это не понравилось.

Я встала с кровати, подошла к отцу, взяла его за плечи и с уверенностью сказала, глядя ему прямо в глаза:

— Конечно, я не против, пап. Я хочу, чтобы ты был счастлив. И если тебе хорошо с этой женщиной, не нужно спрашивать разрешения, — я отпустила папу и немного отошла. Усмехнувшись, я продолжила: — К тому же родитель тут вроде бы ты, и это я должна спрашивать разрешения на свидания.

Он улыбнулся.

— Хорошо. — он направился к двери, но резко остановился. — А ты не сможешь мне немного помочь? Не уверен, что успею всё подготовить к вечеру.

Я согласилась, и тогда папа вышел. Я ещё немного посидела в комнате, наслаждаясь её видом при естественном освещении, после умылась, позавтракала и начала помогать папе подготавливать всё к ужину, одновременно совсем чуточку завидуя брату, который убежал гулять с друзьями. Пока папа пытался сделать что-то обычное, но при этом способное удивить Нору, я занималась уборкой.

В азарте подготовки мы не заметили, как быстро прошло время. Джош уже сидел в своей комнате, заранее готовясь к следующей учебной неделе и будто бы не замечая небольшой суматохи, творящейся на первом этаже. Я же, только услышав звонок в дверь, оставила отца одного накрывать на стол и открыла дверь. В проёме красовались Нора, в белой блузе на пуговицах, чёрных классических брюках, чёрных кожаных лоферах и тёмно-красном расстёгнутом пальто, с идеальной укладкой и восхитительным макияжем. Удивительная женщина. Так легко одеваться в довольно-таки холодную погоду — и даже ни одного признака не подать о том, что ей как-то некомфортно. Мне мало кто нравился из незнакомых людей, однако Нора нравилась, и я не знала почему. Немного поодаль стояла девочка, лет четырнадцати, с волосами тёмно-лазурного цвета, стриженная под мальчика, в очках с чёрной оправой и зелёными стёклами, в чёрном пуховике, бело-чёрном худи с необычным принтом, чёрных джинсах скинни и чёрных кожаных ботинках челси.

Пропустив гостей внутрь дома, я повесила их куртки. Девочка сняла очки, и я смогла увидеть её глаза. Они были цвета тёмно-зелёного чая, однако как будто помутневшие, но я не стала спрашивать, так как посчитала это не очень тактичным. Я провела Нору с дочерью на кухню, отец позвал Джоша, и мы начали ужинать.

Больше всего за трапезой говорили папа с Норой, Этель — так звали девочку — странно переглядывалась с моим братом, будто телепатически споря с ним о чём-то, я же просто молчала, изредка подавая голос, чтобы ответить на какой-либо вопрос, и наслаждалась происходящем. Странно, но впервые за последние два года я почувствовала нашу семью полной, хоть и без мамы. От этих мыслей мне на какое-то время стало как-то не по себе, однако я отогнала всё плохое как можно дальше, чтобы оно не успело отобразиться у меня на лице и я ненароком не испортила вечер.

После ужина Нора предложила помочь папе с уборкой, а Этель отправили со мной в комнату, чтобы там она дождалась маму, да и мы смогли бы немного пообщаться.

Однако всё было не так, как думали наши родители. Придя в комнату, Этель молча её осмотрела и так же, не проронив ни слова, села на стул у моего рабочего стола. Атмосфера была настолько напряжённой, что, казалось, её можно было бы потрогать. Я уже смирилась с тем, что вряд ли мы с Этель поговорим, по крайней мере, сегодня, поэтому углубилась в свои мысли, но вдруг она начала разговор. Я поняла это только тогда, когда заметила, что она выжидающе смотрит на меня. Естественно, я даже не слышала вопроса или что там она сказала, поэтому попросила повторить.

— Почему ты делаешь вид, будто ты суровая и неприступная? — повторила Этель.

— О-о чём ты? — данная тема для разговора мне не очень понравилась.

— Первое впечатление о себе человек создаёт сам своим внешним видом, выражением лица и всем таким. Мы сами выбираем, какими мы будем в глазах других людей, не знающих нас. Так почему ты хочешь казаться суровой, грубой и холодной?

— Знаешь, немного нетактично спрашивать о таком, — я нервно усмехнулась. Вопросы подобного типа застали меня врасплох, поэтому я даже не представляла, как на них отвечать.

— Это не ответ, — Этель продолжила внимательно смотреть на меня, ожидая ответа, однако я молчала, поэтому она осмелилась предположить: — Я думаю, это потому, что ты не хочешь никого к себе подпускать, чтобы не чувствовать боль после их потери.

— Может, хватит копаться в моей жизни и личности? — этот разговор начинал меня раздражать.

— Прости, не хотела тебя как-то разозлить или обидеть, — она пожала плечами и отвернулась к окну.

Я немного помолчала, а после решилась спросить:

— Что у тебя с глазами?

Этель снова повернулась ко мне и быстро осмотрела меня с ног до головы.

— Знаешь, немного нетактично о таком спрашивать, — спародировала она меня, ухмыляясь.

— Наш разговор с самого начала не блистал тактичностью, так зачем её резко добавлять в него? — я откинулась на стену возле кровати и скрестила руки на груди.

— Развитая стадия открытоугольной глаукомы и вдобавок синдром Шарля Бонне.

Такого ответа я не ожидала.

— Я… Прости, я не знала. Мне…

Договорить мне Этель не дала, перебив:

— Что? Жаль? — она изогнула бровь в раздражении. — Из-за тебя я ослепну к тридцати годам? Нет. Так что и жалость твоя мне не нужна. У меня восхитительная жизнь с одной проблемой, когда у многих других людей их миллионы. И уж точно жалости тут заслуживаю не я, — Этель поправила волосы и немного помолчала, приходя в нормальное расположение духа, после чего улыбнулась и сказала: — Лучше расскажи мне, как живётся обычному подростку, которому не нужно принимать кучу таблеток и надеяться на операцию?

Следующие минут десять мы разговаривали о жизни друг друга, отвечая на вопросы и делясь интересными моментами. Так же рассказывали о себе. Никогда бы не подумала, что Этель может одновременно тащиться от плюшевых единорогов, пастельных тонов и романтических книг, и одновременно увлекаться биографиями различных убийц. Пожалуй, она являлась одной из самых неординарных личностей, совмещающей в себе столь различные интересы по своей сути, которых я когда-либо встречала.

— А что насчёт любви? — поинтересовалась Этель.

— А что насчёт неё?

— Ну, полуслепой девочке она вряд ли светит, поэтому мне было бы интересно послушать о ней от кого-то живого, а не в сотый раз прочитать в книгах.

Я подумала о Джаспере. Но я не должна была этого делать. Ни в коем случае нельзя думать о нём на тему любви. Это плохо закончится, я это знала. Но почему-то избавиться от его образа в своей голове я не могла, как бы ни хотела этого. Как же бесило, что иногда просто невозможно сделать то, что будет правильно, из-за того, что твои эмоции не согласны с разумом.

— Там… Там всё сложно. И вряд ли это любовь, просто симпатия или что-то типа. Так что, может, лучше будет в тысячный раз прочитать об этом, — я пожала плечами и начала перебирать пальцы.

— Просто расскажи.

И я рассказала. Рассказала всё, что было между мной и Джаспером, обо всех своих эмоциях и чувствах, и своей неуверенности. Этель внимательно выслушала меня, немного помолчала после того, как я закончила, а после сказала:

— Знаешь, однажды, будь тебе восемнадцать лет, тридцать или шестьдесят пять, ты наткнёшься на кого-то, кто сможет зажечь огонь внутри тебя, который не погаснет до конца жизни. Многие люди тратят всю жизнь на поиски, но даже если находят, скорее всего, упускают его. Жизнь не бесконечна, и никто не знает, как скоро она закончится. Поэтому, если ты чувствуешь даже обычную симпатию, как ты сказала, почему бы не рискнуть, чтобы потом не жалеть, что, может быть, упустила того самого?

Не успела я нормально обдумать сказанное Этель, как зашла её мама и позвала её домой. Они ушли вместе, попрощавшись, и оставили меня наедине со своими мыслями, что в последнее время не всегда имело хороший итог. А что, если Этель права? Вдруг, как бы я ни пыталась отбросить эти чувства, они будут преследовать меня на протяжение всей моей жизни, и в будущем я буду жалеть и страдать из-за того, что упустила Джаспера? Конечно, это могло случиться, но при этом оставался вариант, что он не будет тем человеком, о котором говорила Этель, и в итоге отношения с ним только разобьют моё и так уже потрёпанное сердце, чего очень бы не хотелось. Так как же правильно будет поступить?

Данные мысли начали сводить меня с ума, поэтому я приняла горячий душ, чтобы хоть немного расслабиться, и легла спать. Хоть заснуть вышло не сразу, в моей голове будто не хотел переставать работать очень сложный механизм, заставляющий думать на темы, которые не очень-то хотелось обдумывать в данный момент, но мне всё же удалось это сделать, и я провалилась в мир грёз.

* * *

14 марта

«Сегодня вечером весенний бал. И никогда бы я не подумала, что буду так волноваться из-за обычных школьных танцев, на которые мне всегда было абсолютно наплевать. Конечно, эти чувства мог вызвать не сам бал, а мой спутник, хоть мы и идём туда чисто как друзья. Может я просто не хочу идти туда просто как друзья и подсознательно понимаю, что из-за этого желания, я могу всё испортить? Так, успокойся, Арианна. На этих ёбаных танцах никто ещё не умирал, значит, и со мной всё будет хорошо».

Нервы я могла ещё привести в относительное состояние покоя. Но вот выбор одежды… Платьев у меня не было, за исключением одного, которое стало мне мало в девятом классе. Проблема… Я так долго не носила платьев, что перестала следить за их наличием даже на крайний случай. Пожалуй, надо было раньше задуматься о наряде.

Я уже была готова поддаться панике, как в дверь постучали и вошёл папа. После недолгого светского разговора он протянул мне две коробки, упакованные в праздничную обёртку. Странно, ведь сегодня никакого праздника не было. В общем, сегодня всё решило выйти за рамки спокойствия.

Открыв коробки, я увидела шикарное чёрное коктейльное платье из фатина и такого же цвета кожаные гладиаторы. Как сказал папа, они с Норой хотели, чтобы сегодня я выглядела сногсшибательно, а в подобном наряде я именно такой и буду. Я поблагодарила его и попросила передать благодарность Норе, после снова попыталась осознать происходящее и убедить себя в том, что всё будет нормально и портить будет нечего. Вышло так себе.

* * *

Вечером, где-то в 17:30, за мной заехал Джаспер. Должна отметить, что смокинг ему очень даже шёл. Я, конечно, представляла, что он будет шикарно выглядеть, но не настолько же. Я же надела то, что мне подарили папа с Норой, привела волосы в порядок — к счастью, с дредами это было довольно-таки легко сделать — и накрасилась не так сильно, как обычно, но всё равно своему стилю не изменяла.

В машине мы обменялись с Джаспером любезностями и уже всеми заученными фразами для таких моментов и замолчали. Я следила в окно за тем, как мимо нас пробегали чужие дома и различные магазины, в очередной раз пытаясь успокоить своё тупое сердце, которое с самого первого взгляда на Джаспера решило станцевать фламенко и не останавливаться никогда. Вскоре за окном появились здание школы и множество учеников, приехавших на бал. Было забавно наблюдать за этими милыми парами, которые расставались и снова сходились каждый день, но при этом отчаянно делали вид, будто эта любовь у них навсегда, что они делали и сейчас.

Припарковавшись на свободном месте и заглушив машину, Джаспер открыл мне дверь и подал руку, чтобы мне было легче выйти. Поступок настоящего джентльмена, как мило.

Мы зашли сначала в школу, а после в спортивный зал, только на сегодняшний день украшенный так, будто тут никогда и не занимался спортом ни один человек. Глядя на все эти тёмно-синие ленты, гирлянды и светомузыку, сложно было представить, что ещё только в пятницу в одном углу кто-то отжимался, а в другом — качал пресс.

Я заметила, как нам машет Уго, и сказала об этом Джасперу. После этого мы подошли к нему. Рядом с ним стоял Чарльз, видимо, они осмелились прийти вместе, и это не могло не радовать. Они казались такими счастливыми вместе, что, завидев их, любой человек смог бы хотя бы на десять процентов поверить в любовь. Чарльз и Джаспер отошли за пуншем, и я осталась наедине с испанцем.

— Ты прекрасно выглядишь. Никогда не подумал бы, что смогу увидеть тебя в платье, — усмехнулся Уго, тщетно пытаясь скрыть улыбку. Он буквально светился от радости.

Я закатила глаза, но при этом улыбнулась, чтобы дать понять, что он ничуть меня не обидел своим высказыванием.

— А я вижу, что вы с Чарльзом решили проявить свои чувства не только в тени чулана или где там вы скрывались, — я ухмыльнулась. — Если будут доставать, говори.

— Да, спасибо, — Уго нервно засмеялся. — На самом деле я решил сегодня не только выйти с ним в люди как пара.

— Неужели?

— Да, хотел ему предложить переспать, не набухавшись до этого до беспамятства.

— Когда ты успел стать настолько смелым?

— Не такой я уж и смелый. Я очень боюсь, что всё пойдёт не так, как я у себя в голове это распланировал.

— Прийти в эту ёбаную школу гомофобов и своими действиями открыто заявить о том, что ты гей... Это уже перекрывает любой страх и нерешительность перед будущим.

Уго улыбнулся, но всё ещё был напряжён.

— К тому же… — продолжила я. — Вы же любите друг друга до безумия. Больше, чем уверена, что он согласится, так что попробуй. Секс при алкогольном опьянении не то, на что должны тратить время два по уши влюблённых друг в друга парня, — я подмигнула и повернула голову в сторону столиков с пуншем, найдя Джаспера.

Уго какое-то время молчал, после громко выдохнул, поблагодарил меня за то, что смогла придать ему немного больше уверенности, и пошёл за Чарльзом, пожелав мне удачи с Джаспером, а также оставив меня одну дожидаться своего спутника на этот вечер.

Осмотрев кучу танцующих, разговаривающих друг с другом и просто веселящихся подростков в платьях и смокингах, я заметила Рут, приближающуюся ко мне. Она была одета в белое кружевное платье с пышной короткой юбкой и длинными рукавами; на её шикарных длинных ногах красовались чёрные кожаные босоножки на довольно-таки большом каблуке. Её волосы были завиты в шикарные локоны, а макияж был настолько аккуратен, что, казалось, его и вовсе нет. Она была похожа на идеального ангела. Когда папа говорил, что в своём наряде я буду выглядеть сногсшибательно, он просто и представить не мог, как будет выглядеть Рут.

Она подошла и обняла меня одной рукой. Мы обменялись общепринятыми любезностями по поводу внешнего вида — хотя в данный момент мне и правда ужасно нравилось, как она выглядела — и какое-то время стояли молча.

— Ты пришла с Джаспером? — поинтересовалась Рут.

— Да, а ты с кем?

— Я одна, — она мило и нежно улыбнулась, как обычно улыбаются матери, смотря на своих детей, и стала намного более неотразимой, чем была раньше. Ей очень шла улыбка, и она явно это знала.

— Смело приходить на подобное сборище парочек одной.

— Вовсе не смело, многие приходят одни. Даже одинокие хотят веселиться, — она немного грустно усмехнулась.

— Ты, может, и одна, но вовсе не одинока. У тебя есть Уго, я и Джаспер.

— Я знаю. Я не про себя говорила, — Рут поправила волосы и осмотрела толпу, заметив, как к нам направляется Джаспер с двумя красными пластиковыми стаканчиками с пуншем. Она помахала ему и посмотрела на меня, — Я пойду, надо ещё с несколькими людьми поздороваться. Хорошо вам повеселиться и удачи, — сказав это, Рут отошла и вскоре затерялась в толпе.

«И почему сегодня нам все желают удачи?»

Джаспер подошёл ко мне и отдал один стаканчик, сказав, что надеется, что в пунш ничего не подмешали, как это обычно делали на предыдущих балах. Мы какое-то время просто стояли в стороне, попивая напиток, нагло не обращая внимания на его странный вкус, разговаривая ни о чём и глядя на бушующую толпу, пока наши стаканчики не опустели.

Вскоре заиграла «Too Sad To Cry» Sasha Sloan, и множество пар подростков закружили на середине зала в медленном танце. Я же лишь опёрлась о стенку и скрестила руки на груди, выжидая, когда это закончится. Однако услышала слева от себя привлекающий внимание кашель Джаспера и посмотрела на него:

— Может, потанцуем? — он немного покраснел, а, увидев мою поднятую бровь, поспешил добавить: — Как друзья.

Я согласилась, всё равно просто стоять, подпирая стенку, было скучно. Да я и хотела потанцевать.

Мы подошли к кружащимся парам, Джаспер обнял меня за талию, а я положила руки ему на плечи. Я поймала на себе его взгляд и уже не смогла отвести от него глаз. Казалось, будто мы остались единственными в этом зале, и эта песня играла для нас одних. При видя, как Джаспер смотрит на меня, моё сердце сделало сальто и решило снова начать сводить меня с ума. Мозг будто бы отключился и перестал контролировать тело, поэтому я обняла Джаспера за шею, приблизившись к нему ещё сильнее. Нас тянуло друг к другу словно магнитом — меня уж точно — и отрицать это было глупо, но я всё равно пыталась это сделать. Пыталась противостоять чувствам, бурлящим в моём теле, боясь в очередной раз разбитого сердца. Понимая, что ничем хорошим это закончиться просто не может. Однако тело и мозг уже какое-то время перестали взаимодействовать. И, несмотря на вопли разума остановиться, убежать и спрятаться под кроватью, тело всё сильнее прижималось к Джасперу, желая намного большего, чем просто объятья во время медленного танца. Ещё бы чуть-чуть, и мы бы поцеловались. Я одновременно жизненно нуждалась в этом и боялась, словно смерти, мечтая, чтобы этого никогда не произошло. К счастью, музыка переключилась на что-то более активное, и все начали отходить друг от друга, что сделали и мы с Джаспером.

— Может, пойдём прогуляемся? Не думаю, что тут будет что-то очень уж интересное, — предложил он.

— Тогда зачем мы вообще приходили? — я ухмыльнулась, но заметила непонимание и растерянность на его лице, и моя ухмылка превратилась в мягкую улыбку. — Успокойся, я пошутила.

Мы вышли из здания школы и пошли куда глаза глядят. Мы не думали о каком-то определённом маршруте, просто шли и наслаждались звёздным небом, лёгким морозом и холодным ветерком, дующим нам в спины, спокойствием и тишиной вечера, нарушаемой только изредка проезжающими машинами или же проходящими мимо людьми. Казалось, ничего не может испортить этот вечер, и от этого было так хорошо и по-своему прекрасно. Я была полностью расслаблена, когда Джаспер решил прервать молчание:

— Слушай, я… Я хотел бы поговорить о нас.

По его покрасневшему явно не от холода лицу, взволнованному тону и виду можно было легко понять, что сейчас будет не обычный лёгкий разговор, как те, что были на балу.

Я напряглась, будто и не было всего лишь несколько минут назад того небывалого спокойствия, о котором мечтали многие. Почему-то я понимала, что один только этот разговор может испортить не только этот вечер, но и наши отношения с Джаспером, и это адски пугало. Я готова была сделать всё, что угодно: затолкать ему в рот снега, до сих пор лежащего на улицах, ударить или просто убежать, ничего не сказав, — всё, лишь бы он замолчал и больше не затрагивал эту тему, либо чтобы я не слышала, как он говорит что-то подобное. Но мои мольбы не были никем услышаны, поэтому Джаспер продолжил:

— Я… Ты мне нравишься.

Он остановился, и я за ним. 

— Но не в смысле как друг, хотя и как друг тоже, но я немного о другом значении слова «нравится». Я не знаю, поняла ли ты, о чём я говорю, честно говоря, я и сам немного запутался, но… В общем. — Джаспер прокашлялся и глубоко вдохнул, чтобы немного успокоить нервы и сказать эту фразу адекватно: — Т-ты мне нравишься, Арианна. Как девушка нравишься. Я… Я-я люблю тебя.

— Нет.

От моего лица будто бы отлила вся кровь, которая ранее там была, на нём отразился ужас, глаза в испуге и разочаровании расширились, брови нахмурились, и хотелось просто исчезнуть. Перемотать время назад и не пойти на эту ёбаную прогулку. Стереть этот момент из наших жизней и не испытывать эту смесь боли, грусти, ненависти, страха и разочарования. Однако, к сожалению, никто не в силах сделать что-то подобное.

— В-в смысле «нет»? — своим ответом я полностью озадачила его.

— В прямом. Ты не любишь меня, — на этой фразе почему-то что-то будто бы очень сильно кольнуло в сердце. — И никогда не любил. Тебе показалось.

Джаспер нахмурился.

— Может, мне лучше знать, что я чувствую?

— А может, ты просто заткнёшься и примешь, что ошибся и что это просто симпатия, в связи с близким общением? — я начинала злиться, поэтому перестала фильтровать свою речь, в общем, как и всегда, из-за чего мне вскоре явно будет нереально стыдно.

— П-прости, но тебе не кажется, что грубо так говорить человеку? Особенно по поводу его чувств.

Джаспер тоже начал закипать.

— А не считается грубым нагло врать человеку в глаза?

— Да с чего ты, блин, взяла, что я вру тебе?! — он наморщил нос и нахмурил брови.

— Да потому что не существует любви! Людям просто нужно было придумать что-то, что можно было бы считать смыслом жизни, чтобы не тупо существовать! И всё! Любви нет, а все, кто признаётся тебе в ней, обычные вруны, которые в первый же подходящий момент разобьют тебе сердце и оставят опустошённым бороться с желанием смерти! А если у тебя галлюцинации, я не виновата!

— Я не понимаю, почему ты так говоришь! Ты не можешь отрицать, что между нами что-то есть, глупо этого не замечать!

— Да, есть. Обычная симпатия и ничего больше!

— Да почему ты так отвергаешь это чувство?! Чего ты боишься?!

— Я просто не люблю тебя! — сказав это, я сама не поверила, что смогла это сделать. Но, быстро убрав испуг со своего лица, оставив на нём лишь полнейшее спокойствие и отстранённость, продолжила: — Слышишь? Я тебя никогда не любила, не люблю и не полюблю. И я никогда не буду вместе с тобой. Ясно? Ты это хотел услышать? — с каждым словом я видела, как всего одной фразой я смогла убить человека изнутри.

«Молодец, Арианна. Ты всё-таки смогла испортить идеальный вечер».

Не дождавшись, пока Джаспер отойдёт от моих слов, я быстро развернулась и пошла прочь, надеясь, что он не решит побежать за мной. Да и с чего ему бежать за такой тварью, как я.

«Я ясно дала ему всё понять то, что я чувствую по отношению к нему. Ведь именно это я и чувствую, так? Но если это так, то почему тогда сейчас по моим щекам текут слёзы, горячие словно лава, так тяжело дышать, а боль в сердце сравнима с самыми жестокими муками?»