Сияющий камень (джен)

Прекрасен гномий город Тарнаш: сверкают стены мрамором под круглыми светильниками, стучат по своим колеям повозки, перемигиваются огни на железных путях, жители города достойно труд ведут. А далеко вверху, под высокими сводами Тарнашских пещер, гуляет дух Эйххо и блестят-переливаются разноцветные камни. Сказывают, что был когда-то в Тарнаше такой обычай: первые гномы — самые искусные в ремёслах и оттого богатые — брали своим дочерям в мужья удальцов, что имели дерзость подняться под своды пещер и принести оттуда какой-нибудь блестящий камень: сапфир ли, изумруд, рубин — какой девица попросит.

Так вот, жил когда-то в Тарнаше сын шахтёра-угледобытчика по имени Агфим, и так уж получилось, что полюбил он Гокли, единственную дочь первейшего тарнашского гнома. Гокли была широкоплечая, приземистая, да к тому же лучшая мастерица-каменщица — от её изваяний глаз было не отвести. Нельзя было не полюбить такую гномку!

Однако же угледобытчики, чёрные и грязные, издревле считались среди гномов последними, лишь немногим лучше бездельников и музыкантов. Даже не самый первый гном не пожелал бы дочери такого мужа, не то что первейший.

Агфим, впрочем, был гном не робкого десятка и исключительно добропорядочный. Очистившись от угольной пыли в подземной реке и надев лучший свой кафтан, отправился он в мастерскую Гокли и, как положено, спросил, какой она хочет камень.

Гокли осмотрела его придирчиво и сказала:

— Не хочу я камень со сводов Тарнашских пещер — его брат мой снимет по первому слову. Тот камень, что мне бы хотелось, найдёшь ты в Игишской щели. Не всегда он сияет, но как только начнёт, ты тут же его узнаешь.

Привередлива же была мастерица! Но делать нечего, собрался Агфим и отправился к Игишской щели. Она отлежала далеко от Тарнашских пещер — там, куда даже дух Эйххо не носило. Чтобы к ней подобраться, требовалось восемь шахт пройти, по двум подземным рекам проплыть и по узкому лазу пробраться.

Когда выполз Агфим из лаза, исцарапанный и ещё более грязный, чем обычно, никакого камня там не оказалось — лишь тьма и холод смотрели на него сверху да капли воды блестели в свете фонаря. Выключив фонарь, Агфим сел на камень и принялся ждать.

Долго сидел он, полсуток почти, и, хотя гномьи сутки немного короче человеческих, это всё-таки немало. У Агфима уже слипались глаза, когда наверху наконец что-то засияло. Сперва это был слабый, почти незаметный свет: синеватый, малиновый, розоватый… Он становился ярче, набирал силу, но вдруг пожелтел, а потом и вовсе стал белым. Ярче бриллиантов сверкал камень под сводом, и не было ему равных по красоте в Тарнашских пещерах!

Он так горит, подумал Агфим, что его невозможно будет взять в руки. От камня словно бы теплом веяло, хотя Агфим сидел далеко, почти на самом дне пещеры под Игишской щелью. Казалось ему, будто вблизи камень будет гореть, как металл под рукой кузнеца.

Беда! У Агфима ведь и не было с собой ничего, чтоб горячий камень нести, только плотный заплечный мешок с запасом еды да моток верёвки.

Но если он не достанет Гокли желанный камень, то будет самый распоследний из гномов!

Поправив заплечный мешок, Агфим принялся взбираться по камням. Он лез, и лез, и лез, и воздух вокруг него становился всё теплее. Долго ли ещё? И можно ли будет дышать так близко к горячему камню? Сомневался Агфим, но воздух словно свежее становился. Дышать было не труднее, как если войти к кузнецу или к литейщикам, а наоборот, легче и легче.

Долог был подъём, но всё же он закончился — так думал Агфим. Однако добравшись до края самой щели и протянув руку к камню, наткнулся он лишь на пустоту. Над Игишской щелью обнаружилась ещё одна пещера.

Раньше в Тарнаше о ней никто не слышал: Игишская щель считалась тупиком, лишённым к тому же ценных руд, и только из-за Гокли Агфим сюда явился. Собравшись с силами, он подтянулся и вылез из щели.

В первые мгновения Агфиму почудилось, что сверху на него обвалилась порода, так оглушающе было вокруг. Ярко, зелено, и воздух гулял, как в длинных сквозных шахтах. Свод новой пещеры, голубой, как домики драгоценных тарнашских улиток, отстоял от дна так далеко, что не было никакой надежды достать с него камень для Гокли.

Агфим сел на землю, покрытую колкими зелёными полосками, и крепко задумался, что же ему делать дальше. Достать камень он никак бы не сумел, но и с пустыми руками к Гокли не мог вернуться. Может, он и не будет в таком случае распоследний гном — нашёл же новую пещеру, но хотел-то Агфим не этого! Он должен был принести любимой Гокли камень со свода пещеры, и непременно тот, который она хотела.

Сидел Агфим, сидел и вдруг заметил, что камень со свода падает. Медленно, медленно, будто катится. Больно было смотреть на него, но Агфим не отрывал глаз.

А вдруг камень совсем на дно пещеры упадёт? Тогда ведь и достать его можно будет! Агфим вскочил и побежал к падающему камню. Он бежал, а камень всё катился вниз и наливался цветом — рубиновой краснотой.

Добежал Агфим до реки, такой широкой, что не перейти, а камень за другой берег падал. Как достать его?

Вдруг в блеске вод, будто поднявшись со дна, возникла женщина. Была она огромного роста — Агфим достал бы ей только до пояса — и худая, как верёвка. Белые волосы её, совершенно прямые, тянулись к земле. Страшна была женщина!

— Что ищешь ты на берегу? — спросила она.

— Тот камень, что со свода пещеры упал, — ответил Агфим. — В дар любимой.

Женщина рассмеялась — будто драгоценные камни из сундука посыпались — и сказала:

— Не достать этот камень, а если бы и удалось, то так огромен он, что и тысяче тысяч любимых женщин его много будет. Ступай домой и скажи, что нашёл новые земли, в которых ценных пород неизмеримое количество.

Тысяча тысяч любимых женщин! Насколько же огромен этот камень? Агфим взглянул на свод пещеры, но не увидел того, что искал. Вместо одного сияющего камня на темнеющем своде засверкали сотни и сотни других. Неописуемо прекрасное зрелище рождалось перед его глазами.

Послушался Агфим страшную женщину: вернулся в Тарнаш и рассказал Гокли и её отцу всё, как было. Первейший гном смекнул, что пещеры над Игишской щелью дороже всякого ценного камня будут, а потому без сомнения Агфима в мужья Гокли взял да тут же и снарядил поход наверх, на поиски ценных пород, с ним и Гокли во главе. И жили они, и трудились до скончания дней с достоинством, как и полагается первейшим из гномов.