Огни чужих кораблей (гет)

— …Так вот, инструктором по политическому воспитанию у нас была лейтенант Маккензи. Здоровенная, как лошадь, и лицо такое белое-белое, в веснушках. Я раз видел, как она отжимается на матах — у неё фигура плоская, всё равно что доска. Знаете, мисс Зайцева, — мичман сглотнул, отводя глаза, — у меня с девушками никогда проблем не было, честное слово. Но почему-то, когда я сам с собой, ну вы понимаете… я думаю именно о ней. А иначе просто ничего не получается. Как вы думаете, это нормально?

Я думаю, дружок, что тебе надо дождаться отпуска и сходить к психоаналитику вместо того, чтобы мне голову морочить. У меня в компьютере ещё два отчёта недоделанных, а капитан ждать не будет.

— Границы нормы вообще довольно расплывчаты, Ивен. Но беспокоиться тебе не о чем, — я привычно улыбнулась, — твоему психическому здоровью это не угрожает.

Худые плечи под форменной рубашкой приподнялись с облегчением.

— Правда? Мне казалось, это несколько странно.

— У всех у нас бывают странные фантазии. Это не повод для самообвинения.

— Ну да, — он обрадованно закивал. — Это всё равно что мне идти под суд за то, что я хочу отмутузить кавторанга Барковича.

— Ты испытываешь к нему злость?

От сексуальных фантазий — к старпому. Вот это скачок.

— Я его ненавижу, — мозолистые пальцы мичмана сжались в кулаки. — Он вечно до меня докапывается.

— Он докапывается до всех, — хмыкнула я. — Мне, вон, недавно разнос устроил.

— Когда-нибудь я с ним за всё посчитаюсь.

— Возможно. Но пока ты служишь на «Королёве», он твой командир, — сочла за благо напомнить я. — Ты должен соблюдать субординацию. Не всегда мы работаем с теми, кого любим.

Парень вздохнул:

— Я понимаю. Ну, я пойду, мисс Зайцева? Спасибо вам.

— Пожалуйста, — я кивнула. — Приходи ещё, если тебе понадобится поговорить.

А ему понадобится, можно не сомневаться. Повернувшись к компьютеру, я открыла журнал и внесла запись: «Мичман Ивен Филлипс, личное консультирование — 30 минут». До него приходили Грин, Куртуа, ван Харменс… Западники вообще в мою каюту через день бегают: занозил палец — срочно к психологу.

А наши что? Наши ко мне не приходят, они ко мне приползают в судорогах — когда уже нет сил терпеть и встает вопрос об увольнении со службы по психической непригодности. Валя говорит, что и у неё то же самое.

Ай, помяни рогатого, что называется. Не успела я зайти на Спейс-ком, как из динамиков раздалась песня Айболита. Я специально её поставила на вызовы из лазарета.

— Что такое, Валь?

Отбросив кудряшки с блестящего от пота лба, она буркнула:

— Послу нашему хреново. Второй час в санузле сидит, как ворон над гнездом.

— Сочувствую, — вздохнула я. — Вколи ему какую-нибудь сыворотку.

— Вколола уже. Ребята обработали анализы: загнуться не загнется, но ещё два дня страданий ему обеспечено. А знаешь, что паршивее всего? Он успел перезаражать всю свою дипмиссию.

— Досадно. А наши как?

— Из наших пока только двое температурят, я уже их изолировала.

Устало потянувшись в кресле, Валя буркнула:

— До подлёта к Семеле два часа, лар-лассы нас уже ждут.

— И что же?

— И то! — она дернула плечом. — Посол к ним не сможет выйти из санузла, а затягивание времени они сочтут за кровную обиду.

— Так пусть капитан кого-нибудь из наших возьмёт. Барковича, например.

— Смеешься? В Совете нам велели подписать договор, а не развязать войну до последнего выжившего. Баркович без ультралазера вообще разговаривать не умеет.

Что ж, с этим не поспоришь.

— Тем более, лар-лассы просили одного военного и одного дипломата.

— Значит, кого-то из экипажа надо выдать за дипломата, — фыркнула я. — Делов-то.

Валину мордашку неожиданно осветила довольная улыбка.

— Здраво мыслишь, психолог. Капитан тоже так решил. Он ждёт тебя здесь, в лазарете.

— Меня?!

Нет, мне, конечно, хотелось самой увидеть инопланетян. Иначе зачем бы я пошла в Академию космических войск, зачем выбрала бы лар-лассийский в качестве спецкурса? С того дня, как наша спутниковая служба поймала их сигнал и расшифровала первую передачу, мне было любопытно, что это за братья по разуму такие.

Как только между правительствами пошли сеансы видеосвязи, Интернет наводнили первые картинки. Всё-таки не дураки были те, кто твердил, что жизнь к нам занесли из космоса: у лар-лассов тоже была голова, две руки и две ноги. Ну, кожа голубоватая, ну, чешуйки на скулах — разве это разница?

А биолог Ярвинен, сидевший на парте передо мной, и вовсе сказал, что их язык немного напоминает эстонский.

Вот только нрав у наших соседей явно был ого-го. Такие, чуть что не по ним, за оружие схватятся — а мы до сих пор не знаем, как у них с техническим прогрессом. Ну, то есть, Комитет планетарной безопасности наверняка лучше осведомлен, чем старший лейтенант Зайцева, но и они блуждают в потемках. Иначе бы так не нервничали.

И вот через полтора часа делегация Земли первый раз вживую встретится с их представителями, а мне велено подменить посла, сидящего в обнимку с белым другом.

«Уж кто-кто, а ты за гражданского точно сойдёшь, — хмыкнул капитан, оглядывая меня с ног до головы. — Как ты, вообще, в Академии физподготовку сдала?»

И инструкцию мне выдал.

Бесконечный список «нельзя»: говорить громко — они могут принять это за враждебность; говорить тихо — они сочтут, что это неуважение; пристально смотреть в глаза — провокация; прятать взгляд — опять-таки, неуважение; ни в коем случае не произносить «тээре» — «приветствую», как «тэйре» — «грязная скотина»… Уф.

Бесконечный ряд пуговиц на белой шелковой блузе я застегиваю со второго раза: как всегда, попадаю не в ту дырку. Вот с волосами вообще беда: у лар-лассов неприлично ходить растрепанным, а мои даже под двойным слоем лака не укладываются.

Интересно, наши инопланетные друзья сейчас так же бегают и охают? Или они нас куда меньше боятся?

Пару раз взмахиваю расчёской и отхожу от зеркала. Хватит с вас и этого, братья по разуму. Неплохо бы ещё раз текст приветствия повторить, но дверь каюты отъезжает, и ко мне заходит Валя.

— Ну, привет, посольша.

— Да ну тебя! — отмахиваюсь. — Признавайся, ты капитану идею подбросила?

— С чего бы это? — плюхается в кресло, закинув ногу на ногу. — Не трясись, подруга. Капитан сам всё скажет и подпишет, а ты просто рядышком постоишь.

Хмыкаю:

— В качестве предмета интерьера?

— Зато ты станешь одним из двух землян, которые первыми увидели инопланетных существ. В историю войдёшь.

— Тоже верно, — я расправила плечи. — Я справлюсь.

— Ну конечно, справишься, — Валька хлопнула меня по плечу. — Расскажешь потом, какие они?

— Обязательно.

Служебный браслет на моей руке вспыхнул: капитан вызывал меня. Я поправила отложной воротник блузы.

— До скорого, Валь.

— Удачи.

В последний раз за пультом шаттла я сидела в Академии, на экзамене по пилотированию. Честно отработала своё «хорошо» и с тех пор к креслу пилота не приближалась.

А капитан Михайлов вёл корабль так, что нас даже не тряхнуло ни разу.

— Пятнадцать минут до приземления, — сказал он, взглянув на табло. — Выход из дока ведёт в главный коридор, а оттуда мы сразу попадём в Белый зал. Лар-лассы должны ждать нас там.

— Надеюсь, их тоже будет двое, — пробормотала я.

— Не думаю, что им есть смысл нарушать договоренности, — капитан повернулся ко мне. — Но вы должны быть готовы к любым неожиданностям.

Я крутанула на руке браслет с маячком. Они ведь не должны хотеть войны, верно? Во всяком случае, не зная, что мы из себя представляем.

— Приготовьтесь к посадке, старший лейтенант.

Я защёлкнула магнитный ремень, выпрямилась в кресле.

Несколько десятков секунд ожидания, легкий толчок — и мы сели.

Дверь, окованная каким-то похожим на бронзу металлом, не была оборудована автоматикой, и Михайлов сам толкнул её. Со слабым скрипом петли подались.

Стеклянный пол заскользил под подошвами ботинок, я едва удержалась на ногах. Поспешно подняла голову и увидела посреди залитого электрическим светом зала двоих мужчин.

Тот, что постарше на вид, с голубовато-серым морщинистым лицом, кутался в просторное светлое одеяние, расшитое серебряными нитями. Второй, высокий и поджарый, был затянут в чёрный облегающий мундир. От правого плеча к левому бедру по ткани тянулись три красные полосы.

Оба они неотрывно смотрели на нас… на меня? Эксперт по инопланетной психике из меня так себе, но уж очень было похоже на потрясение это выражение расширенных золотистых глаз.

Капитан Михайлов нарушил молчание первым.

— Тээре тель хомме ай лар, — произнес он, прижал руку к груди и вытянув её вперед ладонью вниз. Я повторила лар-лассийский приветственный жест.

— Мы рады встрече с вами, гости с Земли, — низким, словно бы застуженным голосом произнёс мужчина в чёрном мундире. Протянул руку капитану, мне.

Знаете, как бывает, когда походишь в синтетической одежде, а потом касаешься металла? Кожу прошибает электрический разряд, и ты инстинктивно отдёргиваешь руку. И сейчас сквозь мою ладонь проскочили искорки, но пальцы, наоборот, словно прилипли к шершавому запястью лар-ласса.

Он с изумлением приподнял брови, отступил на полшага. Его спутник тоже протянул мне ладонь для рукопожатия — как-то очень осторожно, словно опасаясь ошпариться.

Снова искорки от пальцев к пальцам. Любопытно.

Капитан Михайлов открыл рот, намереваясь что-то сказать, но старший лар-ласс опередил его:

— Ты ли это, Дочь Четверых?

— Простите?

Я прижала палец к браслету, активируя переводчик. Должно быть, я что-то не так поняла.

— Ты — та, о ком пелось в Песне Жизни, — тихо произнёс лар-ласс.

Капитан Михайлов растерянно покосился на меня. Первый раз я видела его в замешательстве.

— Извините, — откашлялась я, — вы, должно быть, ошибаетесь. Меня зовут Мария Сергеевна Зайцева, я военный психолог Космического флота. И я никогда не была на Лар-Лассе, так что обо мне не может говориться в ваших песнях.

Ах ты ж ёлки-палки… Я ведь должна была выдавать себя за дипломата.

Но, кажется, на мой ляп инопланетяне не обратили внимания. Старший всё так же изумлённо вглядывался в мое лицо, а второй досадливо скривил бледные губы:

— Не обращайте внимания на старые сказки, эрхеи Зайцева. Даже на Лар-Лассе в них нынче мало кто верит.

— Не святотатствуйте, эрхес Нардалл, — едва разжимая губы, произнёс его соплеменник на родном языке.

— За успех миссии отвечаю я, — так же тихо и сухо отозвался военный и вновь взглянул на меня. — Оставим пока в стороне религиозные вопросы. Меня зовут Долат Нардалл, я командир войск Звёздной обороны Лар-Ласса. Мой коллега Имес Орли — служитель Света второй ступени. Мы готовы обсудить с вами все заявленные ранее вопросы.

Михайлов назвался, ещё раз представил меня. Я наконец-то перевела дыхание: разговор пойдёт о границах и торговле, от меня тут мало будет толку. Но глаз с лар-лассов спускать нельзя.

— Вот это, как вы можете видеть, — длинные пальцы Нардалла легли на звёздную карту, высвеченную на стене, заскользили вдоль красной пунктирной линии, — границы космического пространства, контролируемого Лар-Лассом. А здесь, — он перешел к синей линии, — заканчивается сектор, освоенный Землёй. Имеет место небольшое наложение друг на друга.

Ну да, небольшое — пара тысяч световых лет… А говорит он хорошо, только гласные глотает временами. И «эр» слишком раскатистое.

— Я не уверен, что предлагаемый вами план делимитации границ нейтрального пространства устроит Землю, — на лар-лассийском сказал Михайлов, подойдя ближе к карте. — Система Тезей-Альфа была освоена нами двадцать лет назад, на трех из пяти её планет успешно добываются полезные ископаемые. Кроме того, вы хотите оставить себе непропорционально большую территорию.

Нардалл сложил руки под грудью — совершенно по-человечески.

— В таком случае, мы хотели бы ознакомиться с вашим проектом.

Достав мини-флэшку, Михайлов вставил её в проектор, и на стене проступило новое изображение. Нардалл скептически поджал губы.

— Что вы скажете об этом, служитель Орли?

— Земля хочет оставить себе Даррахан, — старший лар-ласс покачал головой. — Это один из древнейших Домов Света, почитаемых нашим народом.

— Что ж, — Михайлов мягко улыбнулся. — Я полагаю, мы сможем найти решение, которое устроит обе стороны. Мария Сергеевна, помогите мне, пожалуйста, совместить карты.