Огни чужих кораблей (гет)

Дефенций, как объяснила мне Валька, штука очень неустойчивая. Слой в термосфере надо обновлять каждые пять суток.

За очередной дозой дефенция для вверенного нам сектора мы и прилетели на станцию «Дружба». Михайлов сразу пошёл к коменданту, взяв с собой пару солдат, а все, кто был свободен от смены, разбрелись по барам да по магазинам.

Я на «Дружбе» оказалась в первый раз, но на вид тут не было ничего особенного, что стоило бы осмотреть. Станция как станция: три яруса, административные отсеки чередуются с развлекательными. На стенах и на полу — зелёные стрелки-указатели.

Побродив немного, выпив кислородного коктейля на пару с Викой Казанцевой, я решила вернуться на корабль, к Вульфу, несущему трудовую вахту. Стрелки подсказали свернуть направо — я и свернула.

Судя по изумлённому лицу Терраджина Наамо, он совсем не ожидал меня увидеть.

— Тээре, служитель, — механически произнесла я. Наамо негромко вздохнул:

— Мария Сергеевна, мы же с вами уговорились: без званий.

— Как хотите, — я остановилась, выжидательно глядя на него.

— Я… слышал о вашем благополучном возвращении. И возблагодарил Четверых. Несмотря ни на что, мне все эти дни верилось, что они сохранят вам жизнь.

— Спасибо.

Я не отводила взгляда от бледного лица служителя — и он не пытался прятать спокойные, печальные глаза.

— Я должен был доставить на Землю реактор для получения дефенция, Мария Сергеевна.

— Можете не объяснять. Как капитан-лейтенант Космофлота я не могу порицать ваши действия. Как человек я вам очень благодарна за помощь в защите моей родной планеты. Но я не хочу вас больше видеть. Никогда.

Старый лар-ласс наклонил голову, фиолетовые пряди скользнули по лбу.

— Я понимаю, Мария Сергеевна. Ещё раз простите меня.

Посторонившись, я пропустила его. Он помедлил в дверном проёме, обернулся:

— Да хранят вас Четверо.

«И помните: сжатый дефенций крайне взрывоопасен. Достаточно одного попадания в грузовой отсек, чтобы нас всех разнесло не то что на атомы — на протоны и электроны. Сохраняйте повышенную боевую готовность до самого момента сброса. Стрелков это касается особенно».

Моя смена должна была начаться только через полтора часа, но слова капитана упорно крутились в голове. Вот так шарахнет — и прости-прощай…

Скорей бы уж за пульт, там как-то поспокойнее. Мелькающие огоньки на радаре не дают утонуть в тревожных мыслях. Смотри, отмечай, докладывай — думать некогда.

Когда же кончится война? Чтобы можно было не трястись за свою шкуру, за шкуру того, кто рядом. Спать спокойно, глубоко, не ожидая всей подкоркой визга боевой тревоги.

— Мария? — Эдвин отстранился, вопросительно заглянул мне в лицо. — Что-то не так?

— Извини, задумалась, — я со смехом потянулась поцеловать его.

— О чём? Что-то не так?

Я погладила его голое плечо.

— Всё хорошо, Эди. Это просто моя привычка.

Он неуверенно улыбнулся, но ничего больше не сказал, притягивая меня к себе. Я запрокинула голову, подставляя шею требовательным губам.

Эди славный, он никогда не пытается переделать других под себя. А вот Сашка как-то здорово разобиделся, когда после секса я спросила его, решил ли он к зачёту дифференциальное уравнение. Можно подумать, одно другому мешает!

Как же здорово… Целуй меня ещё, Эди, я хочу хоть ненадолго забыть эту войну, этот корабль, эти дурацкие приказы.

— Двадцать минут до точки сброса, снижаемся к границе термосферы, — Вика подняла взгляд от экрана. — На границе обзора в районе квадрата А-2/45 замечен неопознанный объект. Судя по форме, вероятно, астероид. Не исключено также, что это ниффийское боевое судно в маскировочном пятне.

— Вас понял, F-6, — отозвался Михайлов. — Продолжайте наблюдение.

Беззвучно вздохнув, она отключила связь и повернулась ко мне.

— Слушай, Маш, я тут подумала… А почему бы в случае атаки просто не избавиться от груза?

— Дефенций жутко дорогой, — я дёрнула плечом. — Каждый миллилитр на счету. Надо обязательно доставить его в сектор, иначе — трибунал.

Помолчав, Вика наклонилась ко мне:

— Разве трибунал не лучше смерти?

Я криво усмехнулась:

— Смотря к чему приговорят. А вообще, капитану решать. Скажет выбрасывать — выбросим.

— А если бы ты была капитаном? — не отставала Вика.

— Я бы сделала всё, чтобы выполнить задание. Планета без дефенция не выдержит, а меня из-за него вообще чуть не пристрелили — не хватало ещё разбазаривать.

С беззвучным вздохом она отвернулась к своему пульту.

— Ты, наверное, думаешь, что я трусиха. А я просто химик, а не стрелок, понимаешь?

— Угу, — я взглянула на радар. Пятно увеличивалось, но не слишком быстро — наверное, и вправду астероид. — Я специально выбирала себе самую мирную специальность, которую только можно придумать для офицера. Да я и в Академию-то случайно попала.

— Правда? — заинтересовалась Вика.

— Парень, который мне нравился, мечтал быть пилотом. Ну, я и пошла за ним следом, а на втором курсе обнаружила, что Академия — это как раз по мне.

— А что случилось с парнем?

— Мы поженились, через три года развелись. Сейчас он какими-то железяками торгует.

Вика понимающе улыбнулась.

— А мне сказали на городской олимпиаде по химии, что военные исследования лучше всего финансируются. Я и соблазнилась…

— Капитан, пятно испускает гамма-след! — раздался позади голос Вульфа. — Это ниффийский корабль!

— Орудия к бою. Время до точки назначения?

— Семь минут.

— Максимальное ускорение.

Помедлив, капитан устало добавил:

— Мы должны от них оторваться.

С хорошими пилотами мне доводилось летать не раз — но Михайлов не был хорошим, он был исключительным. Мы неслись во тьме, и я почти слышала, как звенит у меня в ушах космическая тишина. Расстояние между нами и ниффинами уменьшалось, но очень медленно, и стрелять им было не с руки. Всё же пару раз в иллюминаторе мелькал жёлтый луч — мимо, опять мимо.

— Команде сброса приготовиться, — сипло скомандовал Вульф. — Запускаю обратный отсчёт.

Десять. Девять. Восемь… Луч полыхнул снова, чуть-чуть не задел обшивку.

— Сбрасывай!

Грузовые люки бесшумно открылись, и словно серебристый вихрь брызнул вниз, на планету. До Земли он не долетит, но и в космосе не растворится: слишком сильна гравитация.

Секунды текли нестерпимо долго, время словно растянулось жевательной резинкой. Наконец сияние потухло.

— Сброс окончен, — отрапортовал Ивен Филлипс.

Наверное, от облегчения капитан промедлил долю секунды. Нас тряхнуло, из-за переборки потянуло едким дымом.

— Устранить повреждения! Возвращаемся на базу.

Один кораблик — это не флотилия, к базе они не сунутся… Я попыталась навести прицел, но попасть в лар-лассов было не легче, чем им — задеть нас.

— Есть! — ахнула Вика, сжимая кулаки. — Я попала, Маш, я попала прямо по носу!

Обжигающая волна шибанула мне в грудь, вместе с креслом я отлетела к стене.

Больно было пошевелиться, больно было даже вдохнуть. На глаза наползал грязно-бордовый туман, я ещё видела моргающие аварийные лампочки, глянцевито-чёрные кудри Вики, рассыпавшиеся по стрелковой панели… Потом всё расплылось.

— Очухалась, — буркнула Валя, перекручивая у меня на лбу какой-то проводок. — Пускать таких, как ты, в космос — всё равно, что первокласснику давать ядерную бомбу.

— Хорош, — выдохнула я. — Воды дай.

Чья-то прохладная рука коснулась моей щеки, поднесла к губам кружку. Я жадно глотнула раз, другой.

— Пока хватит, — произнёс мягкий мужской голос. — Передохните.

Оторвавшись от своих загадочных приборов, Валя подошла ближе.

— Тебя задело боковой волной. Удар прошёл по касательной — повезло. Но для полной регенерации повреждённых тканей придётся полежать три дня.

— Ничего… А Вика?

В уголках Валиных глаз собрались досадливые морщинки, и я поняла, что она скажет мне.

— Вика попала под прямой удар. Её даже не донесли до лазарета.

Поняла. Но почувствовать никак не могла: Вика, с которой мы только что болтали, пересмеивались?

Вика, которая хочет проводить химические исследования и не любит стрелять. Вика, которая так рада своему нечаянному попаданию…

Я с трудом перевернулась на бок — под левой лопаткой защемило. Шершавая ткань наволочки царапнула щёку.

— Осторожно, не сдери пластырь, — предупредила Валя. — Если что понадобится, нажми на кнопку. Я пойду вздремну немного.

Эдвин наконец ушёл: я буквально заставила Вальку выставить его. Ему надо хоть немного поспать.

— А ты точно тут справишься одна, Мария?

Нет, блин, я рассыплюсь, если ты не будешь меня за ручку держать!

Прости, Эди. Наверное, мне просто хочется, чтобы ты остался, мне жутко одной в этой стерильной тишине. Но завтра может быть новая атака, а если ты не выспишься, займёшь, может, место на соседней койке с ранами куда серьёзнее.

Ничего этого я не сказала, я просто смотрела на него. И он с улыбкой шагнул к двери — кажется, понял.

Это же самое главное, когда двое понимают друг друга, правда?

— К тебе ещё один посетитель, — сказала Валька, меняя в компьютере программу регенерации. — Мичман Филлипс. Выставить?

— Пускай войдёт.

Чаще всего Ивен приходил ко мне за консультацией. Надеюсь, сейчас ему не придёт в голову изливать мне свои проблемы: я на больничном, в конце концов.

— Как вы, мисс Зайцева?

— Держусь, спасибо.

Ивен присел на табурет. Он словно вытянулся за те дни, что я его не видела. А может, просто казался старше от усталости и нервов.

Война — не лучший способ повзрослеть.

— Жалко мисс Казанцеву. Я знал её немного. И сержанта Паульсена тоже.

Помолчав, он добавил:

— Баркович в коме… Никогда бы не подумал, что и его буду жалеть.

— На свете полно людей куда хуже него, — вырвалось у меня.

— Да. И потом, Баркович хотя бы ни перед кем не притворялся: он честно не любил нас. А есть такие, которые напоют в уши — а потом… Никогда больше не буду в интернете знакомиться.

Я приподнялась на постели, опираясь локтями.

— Ты про своего друга? О котором ты мне на Роало рассказывал?

Ивен кивнул.

— Он даже на форум больше не заходит. Хотел бы я знать, просто знать, жив ли он, раз уж общаться со мной у него больше нет желания.

От напряжения и неудобной позы мою грудь словно ножом полоснуло — пришлось откинуться на подушки.

— Вы познакомились на «Форуме Охотников». Ты написал ему первый.

— Да, — Ивен с удивлением взглянул на меня. — Разве я и это говорил?

Никогда. Никому. Ни слова — из того, что тебе доверил клиент. Вот главная заповедь психолога, которую вдалбливают в голову студентам ещё на первой лекции. Если ты её нарушил, ты не имеешь права работать дальше.

— Твоего друга по переписке зовут Стоян Баркович. Он давно испытывал к тебе… привязанность, но не решился признаться в ней.

Ивен резко встал, табурет шатнулся. Я прикрыла глаза.

Правила этики — это не бюрократия. Они созданы из многолетнего человеческого опыта, чтобы такие, как я, не наступали в сотый раз на одни и те же грабли.

Вообще, над дверью с надписью «Чужая жизнь» стоило было повесить плакат: «Не влезай — убьёт!»

А я вот влезла. Может, в такое время, когда убить может по-настоящему, стоит помочь кому-то открыть запертую дверь?

Валька качала головой, глядя, как я ковыляю по палате.

— Ну куда ты торопишься? Тебе лежать надо ещё минимум десять часов.

— Пока я лежу, кому-то приходится отпахивать две смены за меня.

— Скажите пожалуйста, человеколюбие какое, — хмыкнула она. — Не обижайся, Маш, но большей эгоистки, чем ты, я в жизни не видела. Ты просто ненавидишь беспомощность, так?

— Ну, допустим, — я присела на край койки.

— Тогда прекрати этот кипеш, подруга. Всё равно в нас могут шарахнуть в любой момент, и ничего от тебя и от меня не зависит.

Я упрямо вздёрнула подбородок:

— Зависит. Зависит хотя бы, как мы проведём этот момент.

Валька махнула рукой:

— А, дурака не переспоришь. Разойдутся регенерационные склейки — даже не уговаривай латать тебя заново.

Двери палаты беззвучно разошлись, пропуская Алима — в его энергичной походке ощущалась готовность прорваться сквозь любые заслоны.

— Маша, — он уселся напротив меня, сцепил руки под коленями. — Пожалуйста, поговори с капитаном Михайловым. Пусть он проверит меня. Я умею стрелять, я за день освою лучевую установку на вашем корабле.

— Алим, — я неуверенно коснулась его руки. — Зачем тебе это?

— У вас же не хватает людей. Маша, я хочу вместе с вами бить врагов.

— На той стороне есть и твои соотечественники, — напомнила я. Мальчишка процедил:

— Тем хуже для них. Они прогнали меня с моей родной планеты.

Помедлив, я покачала головой.

— Нет, Алим. Это слишком опасно. Ты не должен подвергать свою жизнь такому риску.

Его рот как-то напряжённо дёрнулся, золотистые искры гнева сверкнули в глазах:

— За жизнь мою боишься? Ты такая же, как всё здесь, на этом к’хадовом корабле. Я для всех вас — заложник. Только не рассчитывайте, что вы сможете управлять моим отцом через меня!

Вскочив прежде, чем я успела его остановить, он выбежал из палаты.

Я прижала руку ко лбу:

— Господи, что он такое говорит?

— Правду, — отозвалась Валька, встряхивая какую-то смесь в колбе. — Я не берусь судить, как относишься к нему ты. Но то, что адмиралы не просто так оставили его на «Королёве» — бесспорно. Неужели ты думаешь, что они без гарантий поверили бы перебежчику?

Спорить было не о чем.

Наверное, они оба знали, на что шли — ещё до стыковки с «Королёвым». Бежать было некогда, да и возможностей не было.

И это ведь я притащила их к Земле… А что ещё имело смысл сделать?

Валина ладонь легла мне на плечо:

— Ложись, Зайцева. Время сеанса регенерации. Голову ты поломать ещё успеешь.