Огни чужих кораблей (гет)

— Форт Энджел еле держится, — заметила Валя, ставя чашки в очистительную машину. — Ниффины насели так, что мама не горюй. Одно хорошо: наши с Западным сектором наконец перестали свариться.

— Не до свар сейчас. Вот когда победим, начнётся делёж. Успеем и с Западом перегрызться, и с лар-лассами.

— Когда победим? Да ты, никак, шутишь. Фронт трещит по швам.

Я мотнула головой:

— Не треснул пока. И ниффины тоже корабли теряют.

— Я о чём и говорю. Мы в этой войне увязли лет на десять как минимум.

Помолчав, она опустилась на табурет рядом со мной.

— Кстати, мне Суан письмо прислал. Жалеет, мол, что улетел, не попрощавшись. Очень соскучился.

— Ты сама-то по нему соскучилась?

— По его губам? Однозначно. По рукам? О да. По нему самому? Не знаю, — Валька засмеялась. — Не пойму, кислота он или щёлочь.

— Ладно, — я поднялась, прикрыла зевок ладонью. — Завтра Ассамблея, надо бы выспаться.

— Это правильно. А по какому поводу собираетесь?

— Сама не в курсе. Просто пришло уведомление.

Потянувшись, Валя закинула руки за голову.

— Наверное, опять денег на войну не хватает. Доброй ночи, Маш. Я что-то тоже устала — пойду к себе.

— Спокойной ночи.

Пройдя в спальню, я приглушила свет, сняла с кровати покрывало. По-хорошему, можно бы перед сном почту проверить, но уж слишком тяжёлой была моя голова, слишком клонило в дрёму.

Футболка слетела через голову, шорты я лениво спустила с колен и отбросила в угол. Надо было встать, открыть дверцу шкафа и взять со второй полки ночнушку. Но меня шатнуло, едва я попыталась подняться.

Что же это, неужели я так устала? Или что-то не то с моим организмом? Жаль, Валька уже ушла… Позвать её, может?

Кое-как натянув ночнушку, я решила: утро вечера мудренее. Вернее, за меня решило моё дикое желание спать.

Веки сами слиплись, едва моя голова коснулась подушки… и тут же я почувствовала, что меня кто-то трясёт.

— Мария Сергеевна! — звал незнакомый голос. — Мария Сергеевна!

Я промычала нечто нечленораздельное, пытаться повернуться на другой бок.

— Мария! Мария, проснись!

Это Вульф… Вульф? Что он здесь делает? Что им всем нужно от меня?

Моргнув, я с трудом открыла глаза. Взволнованное лицо Вульфа расплывалось, ускользало. Он что-то говорил, а я не могла понять ни слова.

Чьи-то руки — его? — бережно подхватили меня и куда-то понесли.

— Вы чего? — пробормотала я. — Это похищение… дайте мне хотя бы одеться… так нечестно, правда…

Прохладный воздух коснулся голой кожи, я невольно дёрнулась, оглядываясь. Гладкая ладонь коснулась моей щеки.

— Всё будет хорошо, Мария, не бойся.

Вульфу хотелось верить.

— Быстрее, шевели ногами, — бормотал его товарищ. — Опоздаем, чего доброго.

— Прорвёмся.

Меня опустили на что-то мягкое, прикрыли тёплой, пушистой тканью. Через несколько секунд или часов левое предплечье пронзила колючая боль.

— Не вырывайтесь, Мария Сергеевна, это лекарство.

Лекарство… Я что, в психушке?

…Тяжёлый туман в голове капля за каплей рассеивается. Мне наконец-то удаётся проморгаться.

Надо мной — серый пластиковый потолок, лампы светят совсем слабо. Если повернуть непослушную шею влево, можно разглядеть краешек иллюминатора, если вправо — железную громадину, от которой тянется проводок к игле, проткнувшей мою руку. Я лежу на койке — похоже, в каком-то шаттле.

— Вам легче, Мария Сергеевна? — незнакомая рыжеволосая женщина в белом халате наклоняется надо мной. Из-за её плеча выглядывает Вульф. — Это снотворный газ, последствия могут ощущаться ещё несколько часов.

Я пытаюсь сесть, спина елозит по подушке.

— Меня пытались отравить?

— Одурманить. К счастью, нам удалось вовремя вывезти вас с Лар-Ласса.

— Как — вывезти? А кто же теперь будет послом?

— На Лар-Лассе два часа назад произошёл государственный переворот, — сухо сказал Вульф. — Новое правительство так или иначе разорвёт дипломатические отношения с Землёй.

От двери сипло раздалось:

— Да, накололи они нас. Ещё повезло, что разведка не всё прошляпила.

Смуглый коренастый мужчина подошёл ко мне, наклонил голову:

— Капитан второго ранга Таннендорф. Руководил операцией по вашему освобождению.

— Погодите, — я провела ладонью по лбу. — А где все? Где капитан-лейтенант Гуревич, мичман Филлипс, мой секретарь Ресси?

— Весь земной персонал посольства эвакуирован. Они спят, но скоро придут в себя. Лар-лассы остались в Посольском доме. Очнутся, видимо, когда закончится действие газа.

Вульф переступил с ноги на ногу.

— Мне повезло, что я дежурил и был снаружи. Не успел нанюхаться.

— Вам теперь надо как следует отдохнуть, Мария Сергеевна, — сказала врач. — Ни о чём не беспокойтесь, вы в безопасности.

— А куда нас везут?

— На «Королёв». Экипаж понёс тяжёлые потери в последнем бою, и капитан Михайлов подал запрос, чтобы вас и ваших сослуживцев направили к нему.

Таннендорф утвердительно кивнул:

— Сейчас, когда новая власть Лар-Ласса прогнулась под ниффинов, на фронт придётся идти всем.

— Как? Лар-лассы перешли на сторону Ниффии?

Рыжая врачиха с укором покачала головой:

— Капитан Таннендорф, с такими новостями стоило бы подождать. Поспите, Мария Сергеевна. Лететь ещё долго.

Помолчав, она добавила:

— Всё будет в порядке.

Знакомый шлюз, знакомые коридоры. Я почти рада снова здесь оказаться, но не могу не думать о тех, кто остался. Новой власти не нужны питомцы старой: в лучшем случае, их отправляют куда-нибудь подальше, в худшем…

Ноги всё ещё ватные, как после лёгкой попойки, но колени не подгибаются, и я встаю на палубе рядом с Валей — бледной, измученной. Неужели я выгляжу так же?

Вон идут ребята. Мысленно я произношу их фамилии, вспоминаю, никого ли не забыли на чужой планете. Чужой… а я ведь с ней уже сроднилась почти.

Алим даже не будет знать, что со мной, где я. Хоть бы его-то не тронули в этой суматохе. Нардалл, конечно, позаботится о нём — если сам ещё не попал в жернова «революционного правосудия».

Вряд ли ниффины пощадят командира Звёздной обороны, который провёл столько успешных рейдов в их тылы.

Ладно, хватит, Маша, хватит. Может, он всех их ещё обманет. Он же сказал — вернётся.

Я через силу улыбаюсь в ответ на улыбку капитана и пытаюсь вслушаться в его слова.

— Ребята, девчонки, я очень рад, что вы вернулись, что вас удалось вырвать из рук лар-лассов. Честное слово, врагу бы не пожелал сейчас оказаться на этой планете. Полагаю, вы уже знаете о государственном перевороте: правительственные учреждения, дома сановников, армейские казармы были заполнены снотворным газом через вентиляционные сети. Это какая-то ниффийская технология, и очень жаль, что мы узнали о ней слишком поздно. Теперь нам придётся воевать на два фронта.

Ивен неуверенно откашлялся:

— А что, Лар-Ласс уже объявил нам войну?

— За этим дело не станет. Похоже, они решили, что воевать против Земли в союзе с ниффинами выгоднее, чем отбиваться от ниффинов вместе с нами.

Невесёлая улыбка тронула губы Михайлова:

— Давайте, ребята, сделаем так, чтобы они горько пожалели о своём просчёте.

Вульф энергично кивнул.

— А что теперь делать нам, капитан? Мы займём свои прежние должности?

— Пока да, а там — посмотрим. Те, кто раньше не служил на «Королёве», могут написать заявление о переводе или остаться. Я как командир судна буду рад каждому, кто решит сражаться за свободу Земли бок о бок со мной.

Пройдясь вдоль нашей шеренги, Михайлов негромко, веско сказал:

— Я жду вашего решения к вечерней смене. А пока все свободны.

Парни начали расходиться, тихонько переговариваясь. Я подошла к иллюминатору, прижала ладони к стеклу. Чернота, одна чернота, звёзд почти не видно.

— Я за тобой оставил прежнюю каюту, старлей, — Михайлов положил мне руку на плечо.

— Спасибо, товарищ командир.

Вздохнув, я добавила:

— Понять не могу, как такое могло случиться. Всё же было довольно спокойно, никто ни в кого камнями не швырялся.

— Лар-лассы испугались затяжной войны, — горько сказал Михайлов. — Человеку, обладающему определённой популярностью, не так уж сложно было склонить большинство подчинённых на свою сторону. Думаю, он пообещал им победный марш сквозь Галактику, неисчерпаемые ресурсы Земли. Не всё ли равно, какую планету колонизировать? А на Земле даже климат помягче.

— Пристрелить его мало, — пробормотала я. — Кто это, кстати? Я его знала?

— И я его знал. Нардалл. Он у них теперь Верховный стратег, выборов дожидаться не стал.

Нардалл, тупо повторила я про себя. Нардалл.

— Полагаю, товарищ капитан первого ранга, моя прежняя каюта занята новым руководителем медицинской службы? — Валя смотрела на нас, сложив руки на груди. — Я была бы вам очень признательна, если бы вы не только нашли мне место, где я могла бы жить, но и определили круг обязанностей.

Михайлов сделал шаг к ней.

— Наш руководитель медслужбы Гонсалес погиб при обстреле шесть дней назад. Я до сих пор не подобрал ему замены. Вы согласны занять это место, капитан-лейтенант Гуревич?

Тёмные глаза Вали вспыхнули:

— Так точно.

И капитан улыбнулся — уже не так тоскливо.

Дайте мне забить кого-нибудь. Растерзать. Вгрызться зубами в шею — только бы не лежать в тёмной каюте лицом вниз и не реветь.

А ведь я с самого начала ожидала чего-то подобного. Даже пожалеть себя не получится, глупую и наивную. Я знала, что так случится. Просто на пару дней позволила себе об этом забыть.

Уже, по-моему, слёзы кончились, а я всё всхлипываю и всхлипываю. Дышать тяжело, нос распух. Только бы не звали сейчас никуда: я никого не хочу видеть.

Потом, когда-нибудь потом мне всё-таки удастся подняться на ноги, доползти до душевой, умыться. И спуститься вниз, к ребятам.

В конце концов, психолог отвечает за боевой дух на корабле — так написано в уставе.

Платок уже можно выжимать, тянусь к тумбочке за другим. Да что ж мне сделать-то?! Робота, что ли, какого-нибудь расколошматить?

Ну да, а потом получить выговор за порчу казённого имущества. И вообще, эти безобидные железяки ничего мне не сделали. Лучше я подожду — и пристрелю того, кого надо пристрелить.

Господи боже мой, как же выть хочется…

— Хорошие новости, — сказал капитан за ужином. — Часть влиятельных лар-лассийских военных и служителей не признала власть Нардалла. Терраджин Наамо и его племянник Нелит Суан активно формируют движение сопротивления.

— Суан, кажется, был на фронте, — заметила Валя.

— Он дезертировал, отказался приносить присягу Нардаллу.

Я провела холодной ладонью по лбу, пытаясь связать воедино мечущиеся мысли.

— А с ними можно как-то наладить контакт?

— Командование предпринимает попытки. Пока успеха нет. А что?

— Наамо ведь настаивал тогда, чтобы я приехала на Лар-Ласс посланником. И многих других уверил в том, что я Дочь Четверых. Если бы я могла связаться с ним, возможно, мне удалось бы кое-что сделать, чтобы усложнить Нардаллу жизнь.

Михайлов кивнул:

— Будем иметь в виду. Да, вот ещё что, старлей… Я понимаю, что ты у нас психолог — и война, в общем-то, дело не женское. Но мы с Барковичем просмотрели твои последние нормативы. Стреляешь ты вполне прилично, а у нас на восемь орудий пять стрелков.

— Людей не хватает, — коротко кивнул старпом. — Вульф и Казанцева уже согласились. Вы что скажете?

Вот уж убивать людей меня никогда не тянуло. Смешно, но я надеялась, что моя военная служба как-нибудь обойдётся без этого.

Мне по контракту платят за то, чтобы я помогала экипажу с проблемами разбираться, а не стреляла по чужим кораблям. Стрелять я не хочу! Даже в ниффинов.

Я не хочу, он не захочет, она не захочет… А потом будем горбатиться в каком-нибудь лагере для пленных и вспоминать, какие были добренькие. Сами отдали чужакам свою планету.

— Это временно, — прервал капитан затянувшееся молчание. — Как только нам пришлют пополнение, вы вернётесь к прежнему кругу обязанностей.

Я наклонила голову:

— Хорошо.

— Молодец, старлей, — в тёмных глазах мелькнуло одобрение. — С утра приступишь.

Установка, за которую меня посадили, не сильно отличалась от стандартных стрелковых тренажёров — разве что прицел поудобнее, легче наводиться. Над сенсорной панелью светился номер — G-7.

Ж-7, полная «ж», иронически резюмировала я про себя. А впрочем, сидеть было удобно, даже места полным-полно, чтобы ноги вытянуть. Кресло мягкое, подлокотники широкие. Всё, что нужно, подсвечено.

Повернувшись к Вульфу, я озорно подмигнула ему. Он улыбнулся в ответ, протянул мне руку, крепко пожал.

Мы ещё повоюем.