Несколько маленьких историй (джен)

«Дядя Вернон вернулся к машине, по лицу его блуждала непонятная улыбка. В руках он держал длинный сверток, и когда тетя Петунья спросила, что это он там купил, он ничего не ответил».

«Гарри Поттер и Философский камень»

Москва, площадь Дзержинского, дом 1/3. Здание КГБ при СМ СССР, кабинет полковника Гоголя

Секретарь полковника махнул рукой — мол, можно, ждет. За высокой двустворчатой дверью располагался кабинет полковника, просторный, хорошо освещенный, расположенный на правильном этаже, все говорило о том, что полковник «в обойме» и облечен доверием самых высокопоставленных лиц.

— Сережа, ты? Заходи. Вот в закутке располагайся, чайку заваривай, я сейчас присоединюсь, только с бумагами закончу.

Устроившись в мягком кресле, Сергей приступил к священнодействию: обдал чайник кипятком, насыпал заварки, подождал и слил первую заварку в раковину. Подготовил два стакана. В первый плеснул молока на четверть, а во второй положил дольку лимона — для полковника. Время Сергей рассчитал верно, как раз к этому моменту на спиртовке засвистел чайник со второй порцией кипятка. Чай был уже практически готов, оставалось только долить кипятка, «поженить чаи», как выражалась бабушка-покойница, родом из глухой поморской деревеньки близ Архангельска.

— Все готово, Сережа? Молодец. Достань из шкапа сахар и розочки с вареньем. Оно вкусное, домашнее, супруга готовила.

Размешав сахар, Сергей положил чайную ложку рядом на поднос, но не на блюдце — все, как учила строгая англичанка из старых. Сделав первый, самый вкусный глоток чая, Сергей отставил чашку с блюдцем, которое до этого держал во второй руке, на восемь-десять сантиметров ниже чашки.

— Ну что, напились? Значит, настало время последних отеческих рекомендаций, наставлений перед боем, так сказать. Готов слушать?

— Так точно товарищ полковник, — отрапортовал Сергей.

— Но-но, ты прекрати. Шагистика на плацу хороша, да и нет теперь, по большому счету, лейтенантов и полковников. Ты теперь не просто сотрудник, рядовой боец нашей партии, а на самое острие выходишь, на холод отправляешься, как твои друзья-англичане выражаются.

— Я понимаю, Анатолий Алексеевич. Это так… дембельский аккорд, прошу извинить.

— Хорошо, проехали. О задании говорить не буду, и так уже говорено-переговорено. Но постарайся запомнить одну простую вещь. Ты идешь по экономической линии, простым нелегалом-связником, на глубокое залегание, чтобы наши товарищи связь надежную с родиной имели. Всякой беготни с пистолетом, вербовок и прочей романтики от тебя не требуется. Главное — тихо-мирно вживаться. Понял? Как тебя по легенде — Вернон?

— Да, Вернон Дурсли. Я запомнил, Анатолий Алексеевич, главное — тихо жить, быть как все, не привлекать лишнего внимания к себе, не выделяться.

— Вот и ладушки, как врастешь, жену себе подберешь из местных. Одно плохо, страшные они все на островах, на лошадей похожи, но ничего, народ и партия на тебя надеются. Не подведешь партию, Вернон?

— Все силы приложу, Анатолий Алексеевич.

— Все не надо, надо ровно столько, чтобы — что?

— Чтобы не выделяться, жить тихо.

— Да, жить тихо. Ты не волнуйся, если что, тебя не бросят, есть специальные люди, по силовой части, вытащат. И на тайники наши тебя уже сориентировали, если что, без специнструментов не останешься. Но это лишнее. Еще раз скажу, Вернон, главное — жить тихо, не привлекать к себе внимания.