Несколько маленьких историй (джен)

«Дядя Вернон вернулся к машине, по лицу его блуждала непонятная улыбка. В руках он держал длинный сверток, и когда тетя Петунья спросила, что это он там купил, он ничего не ответил».

«Гарри Поттер и Философский камень»

Москва, площадь Дзержинского, дом 1/3. Здание КГБ при СМ СССР, кабинет полковника Гоголя

Секретарь полковника махнул рукой — мол, можно, ждет. За высокой двустворчатой дверью располагался кабинет полковника, просторный, хорошо освещенный, расположенный на правильном этаже, все говорило о том, что полковник «в обойме» и облечен доверием самых высокопоставленных лиц.

— Сережа, ты? Заходи. Вот в закутке располагайся, чайку заваривай, я сейчас присоединюсь, только с бумагами закончу.

Устроившись в мягком кресле, Сергей приступил к священнодействию: обдал чайник кипятком, насыпал заварки, подождал и слил первую заварку в раковину. Подготовил два стакана. В первый плеснул молока на четверть, а во второй положил дольку лимона — для полковника. Время Сергей рассчитал верно, как раз к этому моменту на спиртовке засвистел чайник со второй порцией кипятка. Чай был уже практически готов, оставалось только долить кипятка, «поженить чаи», как выражалась бабушка-покойница, родом из глухой поморской деревеньки близ Архангельска.

— Все готово, Сережа? Молодец. Достань из шкапа сахар и розочки с вареньем. Оно вкусное, домашнее, супруга готовила.

Размешав сахар, Сергей положил чайную ложку рядом на поднос, но не на блюдце — все, как учила строгая англичанка из старых. Сделав первый, самый вкусный глоток чая, Сергей отставил чашку с блюдцем, которое до этого держал во второй руке, на восемь-десять сантиметров ниже чашки.

— Ну что, напились? Значит, настало время последних отеческих рекомендаций, наставлений перед боем, так сказать. Готов слушать?

— Так точно товарищ полковник, — отрапортовал Сергей.

— Но-но, ты прекрати. Шагистика на плацу хороша, да и нет теперь, по большому счету, лейтенантов и полковников. Ты теперь не просто сотрудник, рядовой боец нашей партии, а на самое острие выходишь, на холод отправляешься, как твои друзья-англичане выражаются.

— Я понимаю, Анатолий Алексеевич. Это так… дембельский аккорд, прошу извинить.

— Хорошо, проехали. О задании говорить не буду, и так уже говорено-переговорено. Но постарайся запомнить одну простую вещь. Ты идешь по экономической линии, простым нелегалом-связником, на глубокое залегание, чтобы наши товарищи связь надежную с родиной имели. Всякой беготни с пистолетом, вербовок и прочей романтики от тебя не требуется. Главное — тихо-мирно вживаться. Понял? Как тебя по легенде — Вернон?

— Да, Вернон Дурсли. Я запомнил, Анатолий Алексеевич, главное — тихо жить, быть как все, не привлекать лишнего внимания к себе, не выделяться.

— Вот и ладушки, как врастешь, жену себе подберешь из местных. Одно плохо, страшные они все на островах, на лошадей похожи, но ничего, народ и партия на тебя надеются. Не подведешь партию, Вернон?

— Все силы приложу, Анатолий Алексеевич.

— Все не надо, надо ровно столько, чтобы — что?

— Чтобы не выделяться, жить тихо.

— Да, жить тихо. Ты не волнуйся, если что, тебя не бросят, есть специальные люди, по силовой части, вытащат. И на тайники наши тебя уже сориентировали, если что, без специнструментов не останешься. Но это лишнее. Еще раз скажу, Вернон, главное — жить тихо, не привлекать к себе внимания.

Часы звонко пробили два часа ночи. В воздухе витал аромат бесчисленных сигарет и кофе, употребленных за сегодняшнюю ночь.

— Итак, Гермиона, давай попробуем сначала. Информацию мы услышали, приняли, попробуем делать выводы, — провозгласил самый молодой глава Аврората за всю историю существования магического мира.

— Луна, давай ты, я уже не могу.

— Хорошо, все началось с дневника моей матери.

— Это не дневник, скорее лабораторный журнал.

— Да, с журнала. Его и другие бумаги мы с Рольфом нашли во время ремонта. Странно, но она занималась тем же, чем и я.

— Это не странность, тебя к этому подталкивали, я проясню, кем это было сделано. Продолжай.

— Так вот, мама занималась все той же вирусологией и генетикой. Отдел тайн, закрытая организация, он пережил три чистки за последние полвека, но Гермионе удалось прояснить некоторые вещи. Мама работала по темам и грантам Дамблдора над вопросами улучшения человека. Все эти темы — «Блэкбраэр», «Аутком» и «Ларкс». Ее отдел и разработал таблетки: зеленую в шестьдесят девятом и синюю в семьдесят пятом.

— Вы поймите, чтобы перепрограммировать генетический материал, нужно влезть в клетки, а в этом вирусам нет равных. Они как чемодан, ты пакуешь информацию, инфицируешь тело, и вирус тотчас же проникает в тело. Но доставить его точно по адресу это… это кошмар если нет карты. Был один ужасный инцидент в шестьдесят втором на базе в Девоншире, пять исследователей погибли в лаборатории, и это была такая катастрофа. Тогда вызвали Дамблдора, оценить ущерб. Он считался светилом в биологии еще со времен исследования драконьей крови. Но когда Дамблдор приехал, то увидел, что за всем этим стоял невероятный прорыв в картировании генома человека, тогда он нашел карту.

— Карту, на основе которой создали стимуляторы.

— Да, стимуляторы. Вы помните первый состав Ордена? Там всего трое имели аврорскую подготовку, остальные только ЗоТИ в школе учили.

— А мы? Гарри вспомни, мы выдержали битву в министерстве. Сопливые девчонки и мальчишки выстояли против матерых упиванцев. Или битву у Хогвартса?

— Значит, кормить таблетками нас начали еще в школе.

— Да, нас всех. Весь смешной отряд Дамблдора. Всех, кроме Гарри и Невилла. Вы — дети первого поколения. Вам уже не нужен препарат. Вы стабилизированы, вирус уже был в тебе при зачатии, стимуляторы вы вырабатываете сами.

— Значит, мы мутанты? Нелюди?

— Нет, пойми, Гарри, тебе незначительно изменили две хромосомы. Зеленый компонент — физический, это лишь однопроцентное повышение содержания медихлориального белка. Всего один процент, он дает мгновенный скачок клеточной активности мышечной эффективности, оксигенации.

— А синий компонент?

— Интеллект, разумеется, но не только. Это нейровосстановление и эластичность. Сенсорная функция, подавление боли. Это самое невероятное открытие в области генетики на данный момент.

— А Лорд, выходит, что-то знал.

— Может, знал, может, догадывался, иначе зачем он с таким упорством добывал образец твоей крови и строил на ее основе свое новое тело.

— Лабораторий, думаешь, не осталось?

— Их уничтожили в девяносто четвертом. Производство было крайне опасно, нужен живой вирус в качестве катализатора.

— Остались только мы, живые носители вируса?

— Да. И ваши дети.

Минерва МакГонагалл давно мечтала опробовать это заклинание, но не представлялась подходящего случая. Древние големы были надежно упакованы в стазис, и лишний раз снимать его означало снижать и без того невеликий ресурс древних боевых машин.

Но сегодня этот день настал, черное войско Темного Лорда уже встало под стенами школы, а значит, будет необходим любой защитник, даже такой древний, как боевые големы.

— Господин Филч, мне нужны ключи от подвала Лазаря.

— Госпожа Директор, но ведь там…

— Я знаю, что там, ключи немедленно.

Свет факела неровно освещал древнюю боевую машину, практически двухметровую фигуру, закованную в железо. Совершив последнее движение палочкой, Минерва отступила на шаг назад, любуясь творением древних.

Первый голем-капитан был активирован. Повинуясь заложенной программе, по нему словно пробежала дрожь — проверка работы механизмов и подвижности, из района шеи взметнулась струйка пара, голем избавлялся от накопленного конденсата.

Наконец металлически-мертвый, механический голос наполнил подземелья, голем задал вопрос:

— Статус?

— Телохранитель.

— Командир?

— МакГонагалл.

— Задача?

— Мы идём на войну.

— Война.

В магическом мире не было казино, но азартные маги были. Были и те, у кого жадность отключала остатки разума. В общем, как говорил Абраксас: «Лох не василиск, он не вымрет».

Последние полгода прошли тяжко. Бесконечные допросы, судебные заседания, старые жирные морды, новые голодные морды, и у каждого в глазах ценник плюс нехитрая мысль «Малфой богатый, а значит, по жизни должен». Монетизация должности, так, кажется, это называл Августус Руквуд, старый невыразимец с еще довоенным стажем. Каждому занеси, и не просто занеси, а с улыбочкой и с уважением. Твари, хуже Фенрира.

Поттер еще, придурок, со своим благородством. На все газеты раструбил — Люциус невиновный. Не доходит до его гриффиндорского мозга, что всем до люмоса, виновен Люциус или нет, главное — долю заслать жирную. А чем больше шумихи в газетах, тем выше расценки. Ведь это становится не просто дело, а «громкое дело», значит «ваш вопрос, господин Малфой, очень сложный, положительное решение потребует дополнительных усилий».

Заводики и прочий бизнес первыми отмели, новая власть — новый Нимбус. Глазом моргнуть не успел, а уже владельцы нарисовались, сплошь рыжие или черномазые. Подкожные запасы пришлось раздавать, все, что было, раздал, десять галеонов на счету осталось, ну и мэнор, неотчуждаемая собственность, представляющая высокую историческую ценность. Ага, именно здесь, на этом диване Люциус Первый добрую королеву Бесс фаловал.

Но с женой повезло, спасибо папе, умная она женщина, уважаю. Когда стало понятно, что все, вилы, сама, без просьбы, достала из ухоронки камушки семейные — Блэковские.

На них и поднял эту тему. Снял конторку, ну как конторку — офис. Все по-модному, место хорошее, шныри туда-сюда бегают, костюмы-запонки. Подтянул пару знакомых с Лютного. Надежные мужчины, вместе еще по первой ходке на Азкабане гнили.

Они телегу лохам и запустили.

— Вы слышали, Малфой фирму открыл? Приносишь десять галеонов, покупаешь билеты, а через месяц процентами двадцать галеонов отдает! Не, все по-честному. Настоящие. Хочешь — в кабак неси, хочешь — еще билеты покупай. Я уже две сотни поднял!

— Откуда деньги? Он не говорит. Ну… ты сам подумай, кто такое скажет? Хотя слухи ходят, он общак у Лорда держал. Вот сейчас и раздает народу, значит, чтоб после войны облегчение было. С властями так договорился, типа, награбленное народу раздашь: тебе свободу, народу деньги.

— Не, он же легилимент. На маггловской бирже играет. Магглы глупые и богатые. А Малфой там зарабатывает, а здесь деньги раздает, за пожирательство извиняется.

Попер нерест, чинуши наши в первых рядах шагали, тащили откатное да отжатое. А во главе колонны Уизли. Новый образец магического мира. Как Драко рассказал, он все, что смог притащил, даже фордик свой героический гоблинам заложил.

Три месяца делюга шла, потом самые умные чухнули, вопросы нудные пошли. За это время все свое вернулось, даже прибыток нехилый вышел. Но было понятно, что пора прекращать, фарт вышел. Своими руками пластилина в конторку положил, рвануло как в лучшие пожирательские времена. Был Малфой — и нет Малфоя, жадность Малфоя погубила. Закрыл мэнор, поделился с кем надо, и к жене в Новую Зеландию, на заливные луга, прикладное животноводство изучать, или лучше в кинобизнес податься? Книжку одну интересную про магию на крытой прочел, хоть и сквиб писал, но тоже интересная тема…

Дверь директорской каюты тихо скрипнула. Не то чтобы она была плохо смазана или рассохлась, выглядела она новой, так же скрипела дверь личных покоев директора в школе и дверь его кабинета. Виктор подозревал, что Каркаров раскопал какое то специальное заклинание, предназначенное для скрипа, в конце концов, имеет право директор знать, когда дверь открывают посторонние.

— Виктор, рад тебя видеть, присаживайся, — поприветствовал Каркаров, сидя в глубоком и, по видимому, чрезвычайно мягком кресле.— Позволь поздравить тебя еще раз с победой в отборе.

— Спасибо, господин директор.

— О, не стоит так официально, ты уже практически выпускник, звезда, пройдет полгода — и можешь смело забывать старого учителя.

— Что вы, господин директор, для меня школа всегда останется в памяти.

— Хорошо. Ты, наверное, гадаешь, зачем я позвал тебя? Ну, кроме того, чтобы в очередной раз поздравить.

— Гадаю, директор.

— Гадаешь, но молчишь, ты всегда был умным и хитрым парнем, действительно, зачем спрашивать, если старый директор все сам расскажет. — Каркаров хитро прищурился и подмигнул Краму. — Так вот, для тебя не секрет, что наша школа пользуется угрожающей славой за рубежом. Видит бог, я всегда пытался опровергнуть эти нелепые утверждения, но не все под силу скромному директору.

Каркаров прервал свою речь, сделал огромный глоток из пузатой глиняной кружки и только затем продолжил.

— Виктор, ты хороший парень, у тебя впереди славное будущее, ты известен уже сейчас, поэтому позволь старому директору воспользоваться кусочком твоей славы уже сейчас. Ты знаешь, что осенью назначен бал, который будут открывать чемпионы?

— Да директор, нас проинформировали.

— Собственно, моя просьба не будет обременительной. Присмотрись к местным школьницам… грязнокровкам и пригласи какую либо из них на бал.

— Но, директор…

— Подожди, я помню, что у тебя невеста, прелестная девушка. Я знаком с ее родителями. Все недоразумения я беру на себя, ее родители — разумные люди и тоже радеют о славе школы. Прошу тебя только провести один вечер с местной недомагиней для повышения престижа школы.

— Это важно? В смысле — для школы.

— Да, Виктор, это важно. Хогвартс в последнее время не пользуется популярностью. Ходят слухи о разных неприятных вещах. Местные маги, настоящие маги, чистокровные, начинают задумываться о новых учебных заведениях для своих детей. Выбор у них стоит между Шармбатоном и нами, как ты понимаешь. Но мы немного переборщили с репутацией темных магов, опять же — слава Гриндельвальда бросает тень. Своим выбором ты покажешь некоторую демократичность нравов. Это поможет школе обрести учеников и создаст проводников наших интересов в Англии.

— Хорошо директор, я выберу из местных.

— Молодец, Виктор, я знал, что на тебя можно положиться. Теперь можешь идти, твои товарищи уже, наверное, заскучали, что за вечеринка без виновника торжества?

— Ну, значит, так: медальон этот чистый, его Крауч-младший не воровал. Он его у меня в плюй-камни выиграл. В полкуска я его на кон поставил…

— А ты его где взял?

— Тоже в плюй-камни выиграл — несколько дней назад у Вальбурги Блэк банчишко метнули. Вот я его у Волдеморта и выиграл…

— А что, у Волдеморта денег, что ли, не было? — спросил Моуди невозмутимо, и я обрадовался: по тону Моуди было ясно, что Волдеморта этого самого он хорошо знает.

— Да что ты, у него денег всегда полон карман! Он зажиточный…

— Зачем же на медальон играл?

— Не знаю, как у вас в аврорате, а у нас в темных магах за лишние вопросы язык могут отрезать.

— А сам как думаешь?

— Чего там думать, зажуковали где-то медальон, — пожал плечами Каркаров, и его длинное лицо с махонькими щелями-глазками было неподвижно, как кусок сырой глины.

— Ну а тебе-то для чего ворованный медальон?

Каркаров пошевелил тяжелыми губами, дрогнул мохнатой бровью:

— Так, между прочим, я его не купил — выиграл. И тоже не собирался держать. Думал толкнуть, да не пофартило, я его и спустил дурачку Краучу-младшему. А он что, загремел уже?

Моуди пропустил его вопрос мимо ушей, спросил невзначай:

— Волдеморт у Вальбурги по-прежнему ошивается?

— Не знаю, не думаю. Чего ему там делать! Сдал товар и отвалил!

— Ну уж! Блэк разве сейчас берет? — удивился Моуди. Я взглянул на него и ощутил тонкий холодок под ложечкой: по лихорадочному блеску его глаз, пружинистой стянутости догадался, наконец, что Моуди понятия не имеет ни о какой Вальбурге, ни о каком Волдеморте и бредет сейчас впотьмах, наощупь, тихонько выставляя впереди ладошки своих осторожных вопросов.

— А чего ей не брать! Не от себя же она — для жуликов из Лютного старается, за долю малую. Ей ведь двух пацанят кормить чем-то надо…

— Так-то оно так, — облегченно вздохнул Моуди. — Скупщики краденого подкинут ей на житьишко, она и довольна — процент за хранение ей полагается. Да бог с ней, несчастная она баба!

И я от души удивился, как искренне, горько, сердобольно пожалел Моуди неведомую ему содержательницу мэнора.

— Так ты что, больше Волдеморта не видел? — спросил Моуди.

— Откуда? Мы с ним дошли до дома, где он у бабы живет, и я отвалил.

— Скажи-ка, Каркаров, ты как думаешь — Волдеморт он Темный Лорд, или так… просто сверхамбициозный слизеринец? — спросил Моуди так, будто после десяти встреч с Волдемортом вопрос этот для себя решить не смог и вот теперь надумал посоветоваться с таким опытным человеком, как Каркаров.

— Даже не знаю, как тебе сказать. По замашкам он вроде обычный маг, но он не просто маг, это я точно знаю. Ему человека заавадить — как тебе высморкаться. Нет, он у нас в авторитете, — покачал длинной квадратной головой Каркаров.

— А не мог Волдеморт окраску сменить? — задумчиво предположил Моуди.

— Да у нас, по-моему, никто и не знает, чем он занимается. Сроду я не упомню такого разговора. Он на мэнорах почти не бывает — в одиночку, как хороший матерый волчище, работает. Появится иногда, товар сбросит — только его и видели…

Моуди встал, прошелся по тесной комнатке, потянулся.

— Моуди — хозяин своего слова. Все будет, как мы договорились. Лады?

— Лады! — довольно кивнул Каркаров.

— Вот только я сейчас возьму здесь машину, и мы на минутку подскочим, ты мне покажешь дом, где остался Волдеморт в прошлый раз…

Когда призывно-ожидательно зарокотал мотор, Каркаров махнул рукой:

— Поехали на площадь Гриммо, дом двенадцать …

— Итак, мистер Нотт, вы желаете сдать экзамены экстерном?

— Да, мадам Амбридж, причины я изложил в заявлении.

— Понятно. И в чем вы видите мой интерес?

— Я буду глубоко благодарен.

— Благодарность, пф-ф. В большинстве случаев она не имеет материального воплощения.

— Мы бедная семья.

— А хотите это исправить?

— Каким образом?

— На данном этапе министерству очень мешает Альбус Дамблдор, но легальной возможности убрать его нет.

Нотт задумался, пробормотал про себя что то вроде: «И эти все руками детей делают», но собрался и ответил:

— Я согласен, мадам Амбридж, но у меня есть условие.

— Какое?

— Вы дадите обет, что никогда и никому не поведаете о моей роли в этой истории. Готов дать аналогичный обет вам.

— Согласна.

Завтрак в школе Хогвартс начался необычно, возмутителем спокойствия стала Амбридж. Она, пыхтя и отдуваясь, притащила на профессорский стол огромную вазу, китайского, кажется, производства.

Водрузив ее на стол, она громко заявила:

— Альбус! Посмотрите, что сотворили ваши ученики!

— Вазу?

— Смотрите на нее внимательно, сейчас покажу.

Амбридж подошла ближе, достала палочку и крикнула:

— Авада Кедавра!

Альбус, окруженный любопытствующими преподавателями, не успел увернуться, да и расстояние не позволяло никакого осмысленного действия.

— Да здравствует Темный Лорд! — не успокаивалась Амбридж, но новых убийств совершить не успела, упав под заклятьями пришедших в себя учителей.

Теодор Нотт сдал экзамены досрочно, аванса Амбридж хватило на взятку, переезд и платеж за первые два курса немецкого университета. Империус, наложенный на бывшего генерального инспектора, обнаружили только в ДМП, но выяснить, кто его наложил, не вышло, обет работал.

Деньгами получалось распоряжаться спокойно, работу Нотт выполнил честно.

Занятий у портретов было немного: сон, наблюдение за живыми и самое популярное — пустая болтовня. Бывшие директора школы не были исключением, вот и сегодня, в спокойный летний день, портреты собрались поболтать.

— Борьба с терроризмом вообще дело занимательное, но наше министерство может и его превратить в фарс.

— Как и все прочее.

— Согласен, как и все прочее. Вспоминается последняя министерская дама, гостившая в школе. Как ее звали?

— Долорес Амбридж, полукровка из простых.

— Да, министерство как раз решило провести очередную компанию против директора школы, тогда им был уважаемый Альбус. — Кивок в сторону соседнего портрета. — Объявили его мировым злом, чуть ли не новым Темным Лордом.

— Да, помню. Альбус как раз сбежал тогда из школы.

— Господа, у меня были причины.

— Охотно верю, но тысячу других причин вы оставили в школе, бросив их на заместителя и педсостав.

— Нехорошо.

— Но не суть. Решила эта Амбридж проверить, насколько школа готова к террору извне. Ну и по итогам отрапортовать, что уж под ее руководством надои повысились, бдительность окрепла и вообще все отлично. Для этих целей она изготовила бумагу.

— Министерским вообще сложно без бумаг.

— Точнее, изготовила четыре бумаги, где написала, что это есть имитация бомбы, проставила подпись, малую печать, запрятала каждую в коробку и самолично пошла их прятать по факультетам.

— Расчет был на то, что дети быстро все обнаружат, и можно будет подавать рапорт.

— Прошёл день, два, неделя — и тишина. Амбридж забеспокоилась. Собрала деканов и пошла проверять «закладки».

— Первым был Гриффиндор. Там коробка с «бомбой» спокойно лежала на своем месте. Даже пылью немного припорошило. Амбридж пыталась укорить декана за отсутствие бдительности, но обнаружилось, что на самом листе кто-то дописал несколько нецензурных выражений. Пришлось Минерве слушать очередную лекцию об отсутствии уважения к власть предержащим.

— На Хаффлпафф не пошли, Помона сама предъявила «бомбу», ее дети сразу все нашли и принесли декану. Но дальше информация не прошла, так как указаний о проведении операции «Антитеррор» Помона не получала, а проявлять инициативу и лишний раз общаться с министерской дамой ей не хотелось.

— На Рэйвенкло вышел анекдот, коробка с бомбой оказалась накрыта стационарным щитом пятого класса, своими силами снять его не вышло. Щит простоял еще четыре года, пока не вызвали ликвидаторов, он мешал при ремонте. Говорят, Флитвик был недоволен, когда сняли, отличный наглядный материал пропал.

— Ну а что со слизеринской бомбой случилось?

— Непонятно, она просто пропала. Концы всплыли только во время войны. По бумаге с подписью и печатью Амбридж кто-то получил шесть тысяч из министерских фондов. Бумага была та самая, только текст, естественно, заменили.

— Ну, как тебе арифмантика?

— Если честно, разочарована, думала, хоть здесь нормально математику будут использовать, а нам объясняли про магическое значение простых чисел. «Цифра три имеет сакральное значение для большинства европейских магов...»

— Ну, за математикой тебе надо на астрономию и предсказания, остальные науки справляются сложением да делением.

— На предсказания?

— Ага, Трелони на старших курсах начинает давать основы тервера и матстатистики, правда, большинство до этого не доучиваются, бросают на простых предсказаниях, не доходя до реально работающих.

Шел четвертый час экзамена по зельеварению. Аудитория практически опустела, осталась только последняя пара самых неуверенных студентов да министерская комиссия, стойко выдерживающая аппетитные запахи, доносящиеся из Большого Зала. Праздничные столы уже давно были накрыты и ждали гостей, осталась малость.

— Так, время на подготовку уже давно окончено. Пожалуйте сдавать. Вот вы, Лонгботтом?

— Да сэр, Невилл Лонгботтом, Гриффиндор. Еще пару минут, пожалуйста.

— Хватит, уже было пару минут и пару часов. Билет?

— Э? Билет номер тринадцать.

— Хороший билет, основные принципы взаимодействия различных видов ингредиентов и котлов стандартных типоразмеров. Жду вашего ответа.

— Ну, это...

— Смелее.

— При взаимодействии котла и ингредиентов происходит маготермическая реакция. — Лонгботтом выдал заготовленную фразу и замолчал.

— Хорошо, дальше. Вспоминайте, что вам говорил профессор Снейп на уроках. Это тема третьего курса. Недавно же было, должны помнить.

— При взаимодействии котла и ингредиентов...— повторил Лонгботтом и снова, на этот раз безнадежно, замолчал.

— Давайте попробуем на примере стандартного котла номер три?

— При взаимодействии котла номер три и ингредиентов... как говорил профессор Снейп... профессор Снейп говорил...

— Что же он говорил?

— Профессор Снейп говорил, что для вас, Лонгботтом, главное, чтобы не ёбнуло.

Снейп ворвался в кабинет директора, как всегда, стремительно.

— Альбус! Я положительно отказываюсь участвовать в этом фарсе!

Дамблдор, оторвавшись от преобразования некоего продолговатого предмета на своем столе, повернулся к Снейпу.

— Северус, что тебя в очередной раз не устраивает?

— Крысы! Минерва в промышленных масштабах штампует крысиные кости.

— И что?

— Альбус! Вы видели василиска? Того самого, салазарова? Толщиной с колонну, размером чуть ли не Хогвартс-Экспресс. Ему этих крыс надо тонну только на завтрак, откуда столько грызунов в школе? Где куча кошек, сов, домовиков и наша превосходная Минерва? У нас крыс вообще нет, кроме питомца младшего Уизли.

— Ну так, может, потому и нет, что всех съел василиск. И вообще, Северус, ты не художник. Помнишь Кинг-Конга?

— Кого?

— Эх ты, а еще сын маггла. Какая там эпичная картина была со скелетами аллигаторов. У нас будет так же, только лучше, потому как почти по-настоящему. Лучше посмотри, какой я клинок Гриффиндора сделал! Лучше подлинного!

— Альбус. — Снейп устало протер лицо. — Давайте я покажу вам, как выглядели мечи десятого века? У меня как раз завалялась пара монографий? Эту недошпагу Годрик и в руки бы не взял. Это скорее кортик, чем нормальный каролинг того времени. Ваши гриффиндорцы, конечно, яркие представители своего факультета, но у нас ползамка украшено вполне аутентичными доспехами и оружием, даже они поймут, что это липа.

— Перестань, Северус, — отмахнулся директор. — Вечно ты со своими заклепками, я видел мечи десятого века. Они тяжелые и некрасивые, Гарри не сможет таким попасть в змея. Кроме того, я специально надпись сделаю: «Годрик Гриффиндор», вот тут, на лезвии, тогда точно поверит.

— Хорошо, допустим, поверит, зубы вы василиску подпилили, чтобы в ране остались. Допустим, даже у него выйдет один раз задеть змея. Но как он его убьет? Чтобы надежно поразить змея, нужно минимум повредить мозг или отсечь голову. С этим кортиком такое не выйдет и у самого великого фехтмейстера.

— Тут, Северус, все проще, яды с избирательной токсичностью я еще не разучился варить. Пропитаем таким клинок, а там главное — попасть.

Официального обряда инициации в Ордене Феникса не было, каждый изгалялся как мог. Кто-то, как Флетчер, просто буркнул: «Привет, теперь я с вами». Прюэтты устроили цирковое шоу с маггловскими плащами, черепом, утащенным из анатомички, и ящиком огденского. Моуди вообще приходил на первые три заседания под оборотным: соблюдал конспирацию.

Артура Уизли, молодого, но подающего надежды чиновника, это не устраивало. Он решил придумать официальную клятву, которую, несомненно, оценит Альбус, и кто знает, может быть, принесут остальные.

Наконец настал, великий день, когда Артура должны были принять в Орден. Под руку с самим Дамблдором они пришли на собрание.

Артур собрался с духом, достал палочку и выдал перед десятком глаз, смотревших исключительно на него:

— Я, Артур Уизли, вступая в ряды Ордена Феникса имени Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора, перед лицом своих товарищей торжественно клянусь ежедневно наказывать зло, жить, учиться и бороться, как завещал великий Дамблдор, как учит Орден Феникса.

Яркая вспышка принятой клятвы осветила лица теперь уже товарищей по борьбе.

Пауза затягивалась.

— Придурок! — озвучил общее мнение Моуди.

— Аластор, ты слишком категоричен, — взял слово директор. — Конечно, в Артуре слишком сильна... Э? Сила юности? Да, сила юности, но это не повод обижать товарищей. Мы что-нибудь придумаем со столь неосмотрительной клятвой.

— Что, Альбус? Сегодня я, допустим, возьму его в рейд на Пожирателей, а завтра? Это же не каждый день. А после победы над Лордом? Ему же теперь и заболеть нельзя, каждый день должен, до самой смерти, ежедневно с силами зла бороться!

* * *

Утром Артура разбудил тот же Моуди, притащивший в нору загадочный шевелящийся мешок. Артур, разминая болевшее тело после бессонной и трудной ночи, спросил без своей обычной вежливости.

— Что это за драккл?

— Это твое спасение. Смотри, какая рожа. — Моуди слегка приспустил завязки, и в горловину действительно просунулась харя, страшная, как дементор.

— Твою Меропу, — отшатнулся Артур. — Это кто?

— Это гуль. Чистое зло. Альбус для тебя расстарался. Всю ночь считали, а потом искали, даже портключ в Каир сделали. И все для тебя.

— Зачем?

— Чтобы клятву твою дурацкую исполнить. Запрешь в своей дыре.

— Норе.

— Да, Норе. На чердаке где-нибудь, в клетке, и будет считаться, что ты «наказываешь зло», как по твоей клятве и следует... придурок, — нетолерантно добавил Моуди.

Чем ближе был выпуск, тем больше студентов замечали, что разделение на факультеты носило некоторый надуманный характер. Гриффиндор представлял собой не сборище безумных храбрецов, а Слизерин не был таким уж средоточием прожженных макиавеллистов. Но были и исключения, и Дабхглас Лагвуд был именно таким исключением. Неуемное любопытство и изрядная примесь инфантилизма составила ту смесь, что выплавила истинного рэйвенкловца, почитателя абстрактного знания.

Впрочем, был еще один ингредиент: его лучший друг Грегор МакЛаген, в спорах с которым рождалось большинство странных экспериментов Дабхгласа.

— Пойми, друг, на других планетах жизнь невозможна чисто физически.

— Почему?

— Чем дальше от Земли, тем меньше воздуха, значит, на других планетах воздуха нет совсем, и ergo — нет жизни.

— Глупость, с чего ты взял, что там нет воздуха?

— Это знает любой горец, чем выше, тем дышать сложней.

— Глупости! На других планетах может быть свой воздух, я докажу!

— Попробуй, но как?

Вопрос был интересный, и у Лагвуда пока не было ответа. Самые лучшие ездовые животные имели свой предел, пегасы, гриффоны не забирались выше одной mille passus. Дабхглас некоторое время раздумывал о приобретении ездового дракона, но это было ужасно дорого, а глупые торговцы не соглашались бесплатно отдавать животных во имя великого эксперимента.

Дело решил случай. Наблюдая за игрой старшего брата в квиддич, Дабхглас прозрел. Метлы! Они не живые и, следовательно, не зависят от воздуха. Значит, на них можно достигнуть других планет.

Существующие модели были неудобны и имели невысокий потолок полета, всего в половину от того, что мог достигнуть самый выносливый грифон. Но это было не страшно, потолок можно и повысить, нужно только придумать новые чары.

Разработка новой метлы шла хорошо, уже через три года восьмой прототип теоретически удовлетворял всем требованиям.

Обмороженное тело Дабхгласа Лагвуда, точнее, то, что от него осталось после падения с огромной высоты, нашли через неделю.

Грегор МакЛаген долго корил себя за смерть друга: если бы не тот спор, все могло бы быть иначе. Но потом навалилась жизнь, появилась жена, дети, внуки, работа. Все постепенно — нет, не забылось, а отошло на задний план, в раздел опыта.

Пока старый друг не напомнил о себе.

Его призрачная фигура возникла прямо в холле дома.

— Дабхглас? Это ты?

— Да. Пришел разрешить наш старый спор. Ты был прав — отчасти.

На лице призрака возникла хитрая улыбка.

— На ближайших планетах действительно нет воздуха и жизни. Но только на ближайших. Моя новая форма позволяет не обращать внимания на физические препятствия, на холод космоса, на жар звезд. Моя новая форма позволила доказать, что ты был не прав. Я нашел планету с воздухом и жизнью помимо нашей. Пока нашел только одну, но у меня теперь много времени, найду и другие.

Семья Уизли обедала. Простой ужин, суп-похлебка, жареное мясо, три соуса, овощи на гарнир, неизменный тыквенный сок, сладкая выпечка.

Все проходило как обычно. Артур, пребывая в собственных мыслях, вяло пережевывал капусту, близнецы дурачились, перебрасывая куски мяса из тарелки в тарелку, Перси с унылым видом взирал на это безобразие. Рон, перемалывая ребрышко челюстями, элегантно, оставив в сторону мизинец, ухватил тремя пальцами молодую картошку с общего блюда, попутно задев соусник.

— Рон, аккуратней! — не выдержал Перси, соус растекся по свежевыскобленному столу.

— Пфофол в фофу, Перфи!— ответствовал Рон, не прекращая жевать.

— Все, так больше продолжаться не может! Мама! Хоть ты объясни этим варварам, как нужно вести себя за столом.

— Сын! — начал Артур.

— Что — сын? Мне стыдно, они же себя так и в школе ведут. А Рон? Он ест руками! Говорит с набитым ртом! Непрожеванная пища летит всем в тарелки! Как он сможет подружиться с Мальчиком, Который Выжил, если он не умеет себя элементарно вести за столом!

— Да, сынок, что-то мы упустили в твоем воспитании.

— В моем?

— Да, в твоем. Отныне будем есть по всем правилам этикета, как едят все двадцать восемь, в числе которых и мы. Как было заведено предками, как ели мои родители и их родители, и их родители, и их родители, и их родители,

— Мы поняли тебя, Молли.

— Отныне никаких тарелок и вилок! Видят духи предков, я слишком долго потворствовала магглофильству твоего отца! Есть будем со стола, положив еду на куски хлеба. Никаких салфеток, руки вытирать об собак,

— Мама, но у нас нет собак!

— Заведем. Есть только пальцами, без вилок и исключительно правой рукой, в левую будешь сморкаться. Говорить будешь только с набитым ртом, так ты покажешь, что еда вкусная! После еды обязательно отрыжка, дабы показать, что наелся, и еда была жирная! В общем, все будет как во времена Мерлина, без этих новомодных маггловских придумок.

Гарри снял стеклянный шарик с полки и вгляделся в него.

Но ровным счетом ничего не произошло. Друзья обступили Гарри, наблюдая, как он счищает прилипшую к шарику пыль.

И тут прямо за их спинами раздался голос. Кто-то сказал спокойно, чуть растягивая слова:

— Стоять-бояться, Поттер. Аврорат!

Два человека в красных мантиях, возникшие неизвестно откуда, подошли к Поттеру.

— Значит, мальчик, который врет, дозрел до воровства в министерстве?

— Вы не понимаете! Мой крестный, они пытают его...

— Да ты что? Прямо здесь, в зале пророчеств? Боб, слышишь крики?

— Нет.

— И я нет.

— Но я видел!

— И поэтому спер блестящий шарик.

— Нет, там мое имя написано.

— На заборе тоже написано, забор возьмешь?

— Хватит шуток, пошли к дежурному, оформляться.

— Но, сэр, поймите!

— Следователь поймет, он добрый.

Процессия из кучи великовозрастных балбесов и двух авроров поплелась в сторону выхода из зала.

— Стоять!

— Что? Поттер, шарик верни. А то разобьешь еще. Он высокую культурную ценность имеет.

— Возьмите, сэр.

— Теперь пошли. Веселее. Подумаешь, палочки сломают, вон Хагрид устроился — и вы сможете.

Буквально через сотню шагов процессия остановилась около неприметной двери, куда и зашли авроры.

— Ждите, сейчас вас вызовут, — оставили последние распоряжения сопровождающие.

Ждать было страшно, словно компенсируя страх, Рон набросился с обвинениями на Гарри.

— Видение ему было! Что же теперь — палочки сломают?

Это и послужило сигналом к небольшой склоке внутри троицы, остальные не преминули ввязаться в это увлекательное занятие.

Так прошло пять минут, потом еще десять, через сорок минут Луна, единственная молчавшая, решительно шагнула к двери и распахнула ее.

Все разом замолкли. За дверью скрывалась обычная кладовка с шваброй, парой пустых ведер и шикарной паутиной.

— Сдается мне, это были не авроры, — протянула Луна.

— А кто? — спросил Рон.

— Мозгошмыги, Рон. Мозгошмыги.

— Повтори, змей! — раздавался в подземелье голос юного Риддла. — Как это здесь нет золота и камней?

— Это не кладаф-ф-фая, юный мастер. Здесь великий соф-ф-фдатель прятал самое ценное: меня и свою книгу.

— Книгу? Что за книгу?

— Неф-ф-фнаю, я неграмотный. Но на ее создание хозяин потратил долгие годы, он собственноручно написал все буквы, сотни животных отдали шкуры на страницы.

— Ценная, говоришь?

— Очень.

— Показывай.

— Не могу, я очень стар и ослаб. У тебя нет с собой барашка? Лучше шесть, для гарантии восстановления сил?

После непродолжительного торга змею хватило трех баранов и полдюжины кроликов. Как Риддл доставлял их в подземелье через женский туалет, можно было написать отдельную историю, по большей части нецензурную, но будущий Темный Лорд справился, он вообще редко пасовал перед трудностями.

— Вот эта книга, смотри! — Змей распахнул крышку тайника перед Риддлом, и стало видно книгу в плотной чёрной обложке. Руки Риддла дрожали от нетерпения, как же — книга самого Слизерина, написанная им собственноручно! Риддл уже предвкушал новые бездны древней магии, которые записаны здесь.

И наконец он открыл первую страницу, вчитался: «В начале сотворил Бог небо и землю».

Неверяще закрыл книгу, открыл снова, текст не изменился. Плюнул на землю и в раздражении отправился наверх, оставив книгу в подземелье.

Темный Лорд был недоволен: величественное собрание Пожирателей под его великолепным руководством было прервано. Если бы это был маг, то он бы давно получил Круциатусом, да не одним, но проклинать почтовую сову было низко для Лорда.

— Кто это тебе пишет, Люциус? — раздраженно спросил великий темный маг.

— Какой-то Шеймус Финниган.

— И что?

— Он от лица некой «Подлинной Официальной Армии Дамблдора» передает, что у нас есть девяносто минут, чтобы покинуть мэнор.

Свинья, сволочь, возмущенно хрюкала, видимо, обкладывала непечатными выражениями на своем поросячьем языке.

— Может, Авадой ее? — спросила решительная, как всегда, Белла.

— Нет, нельзя, Фенрир говорил, что после непростительных мясо очень жесткое, хуже подошвы.

— Да плевать, Руди, я есть хочу! Сделай что-нибудь, ты же хвастал, что бывал на охоте.

Тут возразить было нечего, действительно, Родольфус Лестрейндж, единственный из всего сквада, обладал опытом охотника. Правда, голодную Беллу не волновало, что единственная охота, на которой он побывал, проводилась более двадцати лет назад, и семилетний мальчуган Руди мало что мог запомнить из методов разделки добычи.

Сейчас уже было понятно, что нападение на маггловскую ферму в поисках фуража было не самой удачной идеей. Но два часа назад, когда лучший ударный сквад Темного Лорда, как казалось, оторвался от толпы назойливых преследователей из Аврората во главе с самим Моуди, это казалось гениальным. Да и есть, если честно, очень хотелось, вторые сутки уже от хвоста отвязаться не могли.

Молодой Крауч, в силу занудного рэйвенкловского характера единственный из всех Пожирателей изучавший маггловедение, утверждал, что еду найти будет просто. Нужно только открыть некий загадочный Морозоделатель, куда магглы складывают запасенный с зимы лед и таким образом хранят продукты.

Нападение на ферму не вышло: только Пожиратели оглушили магглов-фермеров и принялись осматривать жилище, как им на голову свалился очередной ударный отряд. К счастью, прежде чем убегать, Рабастан успел прихватить свинью. Или к несчастью. Что делать с трофеем, никто не представлял, а есть хотелось.

— Руди! У меня есть нож! — выдвинула очередную «гениальную» идею Белла.

Нож был фамильным: подарком на первое свидание. Рудольфус его помнил, короткое, но очень широкое лезвие из гоблинского серебра с массивной округлой гардой. Идеальная штука, чтобы зажать в кулаке или метнуть вслед.

— Давай, убей ее! — Родольфус Лестрейндж к своим летам обладал разным, зачастую противоречивым опытом. Поэтому рассудил просто: самое слабое место у большинства живых — мозг, значит, надо бить туда.

Пролетев по широкой дуге, лезвие ударило в то место, где по предположениям Родольфуса должен быть висок. Но не вышло, клинок наткнулся на кость, и его повело в сторону, остался только безобразный порез.

Свинья очнулась, громко взвизгнула и на немыслимой скорости побежала в сторону леса. Сквад, попытавшийся остановить добычу, дружно промазал.

— Прощай, свинка, — грустно проговорил Крауч.

— Руди!

— Что — Руди? Я свиней никогда не убивал. Только магов и магглов, ну и всяких тварей.

— Она сама настоящая тварь! Категории пятой, наверное, будет. Как только с ними справляются.

— Что делать будем?

— Мы вообще где?

— В Англии, где. Вон видишь — холмы, за ними дом Лонгботтомов.

— О, маги! Да еще авроры! Пойдем к ним, они морозоделателей не держат, еду найдем?

— Пошли, заодно и на счет общей обстановки поспрашиваем. С чего Авроры так активизировались, как будто Лорда нет.