Улыбка милосердия под цветущей вишней (гет)

— Мама, научи меня готовить. — Слова девочки сопровождались традиционным поклоном ученика к учителю.

Мебуки Харуно поразилась. Она не ожидала такой просьбы от своей дочери. Все же когда пятилетний ребёнок хочет, чтобы его научили готовить, это, как минимум, странно. Обычно в этом возрасте дети думают только об играх.

Глядя на серьёзное личико маленькой Сакуры, Мебуки тяжело вздохнула в мыслях. Она помнила тот день, когда знакомый чунин сказал, что её избитая дочь попала в больницу с тяжёлой травмой головы. Мебуки сразу прибежала в госпиталь и не отходила от постели Сакуры. Когда та очнулась и не узнала свою мать, сердце Мебуки будто сжали холодные когти.

Разница между предыдущей Сакурой и Сакурой нынешней была колоссальной. До потери памяти она была обычным немного избалованным ребёнком. Она любила бегать по улице наперегонки с соседскими детьми, капризничала, когда Мебуки готовила то, что ей не нравится, играла с куклами. Теперь же Сакура стала похожа на холодных Учих, которые носили отстранённое лицо с самого раннего детства. За три недели с тех пор, как Сакуру выписали из больницы, Мебуки ни разу не слышала её смеха. Как и плача, впрочем. Девочку даже не волновало, что она ничего не помнит. Она была слишком, просто не по-человечески, спокойна.

Ребёнок, ставший гением и настолько поменявший характер после удара по голове — как минимум подозрительно. Однако Мебуки была твёрдо уверена, что Сакура — её дочь. Какая мать не узнает своё дитя? Харуно-старшая тем самым материнским чутьем чувствовала, что Сакура искренне любит своих родителей. Любовь женщины-ниндзя ничуть не уменьшилась после произошедших с дочерью перемен. Однако она не могла вот так сразу привыкнуть к этому обрамленному розовыми прядями серьёзному личику и не по-детски проницательному взгляду зелёных глаз.

— Зачем тебе это, Сакура?

— Я хочу готовить так же вкусно, как ты. — Милая, слегка смущенная улыбка расцвела на детском лице. Мебуки не могла сопротивляться очарованию. Кто знал, что всего лишь улыбка её дочери будет иметь такую власть над ней?

— Ох... Хорошо, Сакура. Тогда давай сначала сходим на рынок. — Мебуки озорно подмигнула. — Ты уже давно не была на улице, надеюсь, ты не против снова познакомиться с Конохой?

Улыбка на лице Сакуры стала чуточку шире. Все же её мама — лучшая мама на свете!

В прошлый раз она плохо рассмотрела улицы Конохи, ведь мать очень быстро несла её на руках. Сейчас, медленно идя вместе с матерью в сторону рынка, Сакура ненавязчиво глазела по сторонам, отпечатывая всё увиденное в своей памяти.

Дома странной архитектуры, одновременно похожей и не похожей на архитектуру её родины. Знаки спирального листа повсюду. Но самое интересное и необычное: люди. Волосы и глаза всех цветов радуги, яркие и необычные одежды самых разных фасонов. Если обычные люди ещё имели привычный вид, то шиноби были слишком пёстрыми и яркими.

Некоторые люди с протекторами Конохи останавливались и здоровались с её матерью. Низкоранговые шиноби часто пересекались на миссиях и почти все были друг с другом знакомы. Сакура в таких случаях немножко стыдливо пряталась за ногу матери. На самом деле она не была робкой, она просто не хотела всяких сюсюканий, до которых могли опуститься незнакомые люди при виде её серьезной мордашки. В конце концов даже её родители не могли удержаться от умиленного тисканья её щечек.

Но такие действия в её отношении от родителей она могла терпеть. От незнакомых людей — нет.

Мебуки выбирала продукты для якисобы, заодно объясняя дочери, какие овощи были свежими и подходящими, как вдруг на их глазах развернулась довольно жестокая сцена. Старый лавочник прогонял палкой мальчишку возраста Сакуры. И бил он, не сдерживая себя.

Мальчик в запыленной ярко-оранжевой футболке и в синих шортах с дырками на коленях только прикрывал руками голову. Ему было больно, но он не издал ни звука. В конце концов он увернулся от палки и очень быстро убежал, петляя в лабиринтах рынка.

— Чтоб я тебя больше тут не видел, демонское отродье! — кричал ему вслед злой старик.

Сакуру удивило, что никто не встал на его защиту. Более того: эти люди присоединились к лавочнику, выкрикивая оскорбления. Её собственная мать стыдливо опустила взгляд.

Чем мог быть виноват пятилетний ребёнок? Было что-то нечисто в сложившейся ситуации. Любопытство заставило Сакуру сделать пометку в своей памяти. Уже по отношению её матери к происходящему Сакура поняла, что ей ничего не объяснят и придётся разбираться в истории этого мальчика самой.

Сакура не отличалась особым любопытством. Она считала, что дела людей — это дела людей, и у неё не было причин вмешиваться в них. Но случайный взгляд, пересекшийся с её глазами, заставил её сердце вздрогнуть. Голубые, как небо, глаза были наполнены наивностью и непониманием. Сакура еще не видела таких солнечно-светлых волос и небесного цвета глаз. Этот мальчик был похож на маленького щенка, который доверчиво прильнул к человеку, а тот запинал его до полусмерти. Сакура видела жестокие, равнодушные, лживые и холодные глаза. Глаза, полные ненависти или страсти. Тёплые глаза, наполенные материнской любовью. Она видела разные выражения в зеркалах души. Но такого взгляда она не встречала за все семьдесят лет её прошлой жизни.

Впрочем, пока она задвинула мысли об этом мальчишке подальше. Её ждал волнительный первый опыт приготовления пищи. Будучи Бай Ху, она никогда не занималась подобным: домашние дела для воинов считались позором и пустой тратой времени.

— Смотри внимательно, Сакура. Лапша варится в подсоленной воде не очень долго, она не должна быть слишком мягкой и рыхлой. В это время можно нарезать овощи и мясо. — Мебуки комментировала процесс специально для Сакуры. — Мы готовим якисобу со свининой, поэтому мясо нужно нарезать тонкими ломтиками. Примерно такой толщины. — Женщина показала способ нарезки мяса на своём примере и передала нож своей дочери. Сакура уверенными движениями превратила кусок свинины в кучку ровных ломтиков. Её лицо имело сосредоточенное выражение, каждое действие получалось точным и плавным.

После нескольких десятков лет практики с мечом не справиться с обычным кухонным ножом было бы позором. Хотя все равно приходилось быть сосредоточенной, в детском теле была плохо развита моторика рук и нож двигался не совсем послушно.

— Какая ты у меня умница! — Мебуки взъерошила волосы дочери. — Теперь нужно нарезать тонкой соломкой перчик, морковку и лук.

— Соломкой? — переспросила Сакура. Она не представляла, как это делается. Мать сразу поняла её затруднения и постаралась объяснить.

— Сначала нужно нарезать ломтиками, вот так. Потом сложить стопочкой эти ломтики и срезать край раз за разом. — Сакура следила за действиями Мебуки во все глаза. — Согни пальцы и придерживай ломтики как... как кошечка лапкой.

Сакура улыбнулась такому сравнению. После объяснений матери нарезка овощей не вызвала у неё затруднений.

— Как быстро ты справилась... Моя дочка совсем взрослая. — Мебуки сделала вид, что утирает скупую слезу. Эта женщина была слишком ироничной, и даже малый возраст не спасал Сакуру от материнских подколов.

Далее Сакура под присмотром Мебуки поджарила мясо. Когда на нём появилась золотистая корочка, женщины семьи Харуно добавили овощи и помешивали это, пока по кухне не поплыл божественный аромат.

— Вкусно пахнет. — прокомментировала Сакура с сияющими глазами. Было поистине удивительно, как обычные овощи и мясо превращались на её глазах во вкусную пищу.

— Это ещё ничего, — хитро улыбнулась Мебуки, высыпав отваренную пшеничную лапшу соба в сковородку к мясу и овощам. Сакура понятливо это перемешивала, пока Харуно-старшая копалась в ящике, ворча что-то нелицеприятное в адрес своего мужа.

— Вот оно! — Воскликнула женщина, достав темную стеклянную бутыль. — Особый соус для якисобы семьи Харуно! Пока что у меня есть готовый запас, но позже я обязательно научу тебя его готовить. На такую порцию собы нужно примерно столько соуса, запоминай. — Харуно полила лапшу с мясом и овощами соусом. Спустя короткое время, когда соба протушилась в соусе, аромат блюда стал настолько восхитительным, что появившийся на кухне Кидзаши подавился слюной.

— Женушка, ты в кои-то веки решила порадовать своего никчемного муженька? — Отец Сакуры обнял её мать за талию, но тут же получил по рукам длинной деревянной ложкой, которой та помешивала якисобу. — Ай! Женщина, нельзя быть такой жестокой!

— Никчемный человек, я изобью тебя сковородкой, если будешь мешать мне учить нашу дочь готовке!

Кидзаши тепло улыбнулся Сакуре:

— Как я мог не догадаться... Конечно же это малышка Сакура спасает меня от голодной смерти. Эта жестокая женщина не может быть такой доброй. — Кидзаши нарочито грустно вздохнул, за что еще раз получил ложкой, на этот раз по лбу.

Сакура смотрела на эту семейную сцену со смешинками в глазах. За все семьдесят лет своей прошлой жизни на её сердце ни разу не было так тепло.

И эта якисоба, которую Сакура приготовила со своей матерью... В прошлой жизни лучшие повара континента были к её распоряжению, но ни одно их блюдо по вкусу и рядом не стояло с простой жареной лапшой с мясом и овощами. Она была не просто пищей, она была чем-то, наполненным душевным теплом и любовью. И потому для Сакуры такая простая еда стала вершиной кулинарного совершенства.

Этот ужин на троих, подшучивания родителей друг над другом, якисоба, приготовленная почти самостоятельно... Милые мелочи, которые были недоступны ей в прошлом. Они не значили ничего для духовного воина, только мешали совершенствованию. Но сейчас Сакура понимала, что именно эта спокойная семейная жизнь — самое большое сокровище.

Этот мир в своём корне имел не так уж много различий с её прошлым. Это значило, что здесь её тоже ожидали битвы, интриги и может быть даже войны. И Сакура твёрдо поклялась себе, что будет драться и убивать за эти тёплые семейные вечера. Она уничтожит всё, что посмеет угрожать её семье. И если понадобится, она будет тренироваться на грани возможностей, чтобы получить всю силу мира ради защиты своего внезапно приобретённого сокровища души.