Всегда и навеки (джен)

— А вот и городские ворота видны, просыпайся! — мужчина обернулся, дабы разбудить попутчика, что еще крепко дремал в обнимку с книгой. Данмер отвел глаза, на губах его едва скользнула улыбка. Они поравнялись с конюшней.

— Приехали!

Парень вздрогнул и тут же вскочил с насиженного места. Впопыхах закинув дневник в рюкзак, он лихо спрыгнул с повозки и уже поспешил к воротам города. Но его окликнул знакомый голос:

— Береги себя!

Имперец обернулся, растерянная улыбка вспыхнула на его лице.

— И тебе не болеть! — помахав рукой на прощание, он продолжил свой путь.

Чейдинхол оказался приятным городом, раскинувшимся на берегах реки Корболо и разделенный ею на две части — западную и восточную. В первой процветала торговая жизнь: рынок, ремонтные мастерские, гостиницы для приезжих. Рядом ютились отделения Гильдий, а на холме расположились богатый район и замок графа. Восточная же часть была куда скромнее и скуднее. Это был обычный жилой район с центром в виде собора и маленькими домиками вокруг. Соединяли эти две непохожие друг на друга части между собой деревянные мосты, украшенные резьбой.

Несмотря на выпавший снег, сухие листья так и не осыпались с деревьев, скрипя на ветру. Стражники то тут, то там, стояли на карауле, иногда поеживаясь спросонья. А мирные улочки уводили вглубь домов и постоялых дворов.

Именно здесь парень начнет все заново, осталось только найти Убежище, где его ждет новая семья. По словам Уведомителя, пусть душа его будет жить вечно подле Отца Ужаса, чейдинхольское Убежище находится в подвале старого заброшенного дома в восточной части города. На его поиски и отправился молодой имперец, попутно гуляя и любуясь живописными видами.

Великая часовня Аркея была видна издалека — её белые высокие стены сильно контрастировали на фоне жилых домов, но когда Цицерон подошел ближе, она показалась ему громоздкой и тяжеловесной. Возле собора не торопясь прохаживались жители города, видимо, как и Цицерон, наслаждаясь прогулкой. Внимание молодого имперца привлек полуразвалившийся дом без крыши и второго этажа, поросший молодыми деревьями и кустарником. Его жалкий вид уродовал красивый город, но манил подойти.

«Так это он и есть?» — промелькнул в голове парня насущный вопрос.

— Вы недавно прибыли в наш город? — голос за спиной вывел из раздумий, немного напугав.

— А что? — сконфуженно поинтересовался Цицерон, обернувшись к незнакомцу.

— Ах, нам так стыдно перед гостями за это попустительство… — мужчина указал рукой на дряхлые развалины.

— Да… ничего страшного… — пожав плечами, молодой имперец хотел уже было ретироваться, дабы не привлекать внимания, но назойливый и сердобольный прохожий не думал замолкать.

— Сколько было просьб к графу, а все без толку! Этот дом, будто заговоренный! Его уже и сжечь хотели местными силами, но все тщетно! Говорят, в нем живут призраки, пожалуйста, не подходите близко…

— Хорошо… — невнятно буркнул под нос Цицерон, изображая на лице смятение и испуг. Хотя последнее у него плохо получалось — то и дело губы хотела исказить улыбка. Пришлось еще некоторое время побродить по улицам, пока площадь возле часовни не опустела от прихожан. Казалось, что время в ожидании течет непростительно медленно, а заброшенный дом тревожил парня до дрожи во всем теле.

«Это он! Это он!» — сладко дребезжало в голове.

Подкравшись к ветхому зданию, Цицерон незаметно проскользнул за дверь, что была приоткрыта самим временем и старостью. Вросшая в землю, она изживала свои последние годы. Тени от кустарников и деревьев скрыли парня от посторонних глаз.

Внутри же все давно сгнило, в нос ударил запах сырости и тлена. Из щелей в потолке проступал свет, но его слабых лучей было мало, из-за чего молодому имперцу пришлось продвигаться на ощупь.

Путь вел в подвал и Цицерон, не задумываясь, стал спускаться по камням, сквозь проросшие корни деревьев. Земляной коридор по мере продвижения все более окрашивался в алый цвет. А источником этого свечения оказалась окованная в железо дверь с изображением самого Отца Ужаса. Сердце екнуло при виде лика самой Пустоты, а руки непроизвольно прикоснулись к металлу, в желании доказать их хозяину, что все происходящее с ним не сон. От двери исходило тяжелое и мертвое дыхание, Цицерон понял — это вход в Убежище, после чего постучал.

— Каков цвет ночи? — раздался тихий вопрос в пустоте.

Парень знал пароль, поэтому, нисколько не смутясь голоса из бесконечности, ответил:

— Кроваво-красный, брат мой.

— Добро пожаловать домой, — мертвым тоном огласило эхо и дверь открылась. Парень с благоговейным страхом вошел в Убежище и замер у самого входа, боясь сделать шаг. Из забытья его вывел незнакомый оклик.

— Ты кто такой? — на вошедшего удивленно смотрел каджит. — Как ты попал сюда?

— Я ассасин, имя мое Цицерон, послан Уведомителем брумского Убежища к вам, в Чейдинхол, — выпалил на духу имперец заученную фразу.

— Неужели? — оценивающим взглядом смерил его зверолюд. — Раша видит тебя впервые…

Возникший на пороге Убежища незнакомец насторожил каджита. Весь перепачканный в паутине и пыли, он стоял на месте, будто пришибленный. Короткие каштановые волосы торчали в разные стороны, а черные глаза смотрели с тревогой и любопытством.

— Я присягнул на верность Темному Братству, но в Бруме был погром… — Цицерон пытался правильно подобрать слова, но переживание взяло верх.

— Раша знает об этих событиях и Раша опечален ими не меньше тебя, новобранец. Но кошмар минувших дней миновал тебя, дитя… Добро пожаловать домой… — каджит, успокоенный услышанным, заключил Цицерона в свои объятья.

— Я… Мне… — сконфуженно бормотал молодой имперец. — Тогда не было еще известно, как все разрешится. Уведомитель посоветовал мне переждать, сказал, что если волнения в городе так и не улягутся, идти в Чейдинхол, — он растерянно посмотрел в кошачьи глаза Раши, ища поддержки. — Но… Все обернулось совсем не так… не так… Они мертвы, Убежища больше нет… и вот… я здесь…

— Идем, — просто и ласково сказал каджит, беря за руку парня. — Я хозяин этого Убежища, поэтому считаю своим долгом показать тебе наше скромное пристанище, брат.

От этих слов Цицерон был готов растаять. Его приняли, признали, назвали братом. Теперь это его дом, а люди, живущие здесь — семья.

Уже вечером, перед сном, он устало открыл дневник и записал впечатления, волнующие его и крепко врезавшиеся ему в память.

«Я благополучно прибыл в чейдинхольское Убежище, где меня тепло встретили Раша и остальные. Признаться, прием, оказанный мне моей новой семьей, и их поддержка превзошли мои ожидания. Ведь это Убежище познало страдание, познало скорбь, ведь призраки Очищения еще бродят по этим залам. Кто же лучше поймет положение брата, потерявшего свой дом и свое сердце? Кто лучше утешит того, кто лишился своего Убежища?

Хоть брумского Убежища и не стало, но мои дорогие братья и сестры навсегда останутся живы в моих снах, а души их будут вечно жить подле Отца Ужаса».