Раскачай лодку! (гет)

К счастью, денег хватило на то, чтобы доехать до Лондона. Гарри отправился в Гайд-парк и после непродолжительных поисков нашел свою сову, спящую на дереве у северной оконечности озера. Его сундук действительно привлек несколько любопытных взглядов, но как раз закончился учебный год, дети возвращались домой из интернатов, и поэтому школьник с багажом не вызывал особого интереса. Другое дело — школьник, разгуливающий по парку с совой на плече. Уже одно это заставило некоторых людей провожать его странными взглядами.

Гарри с удобствами расположился на берегу озера. Он сидел на своем сундуке, рассеянно поглаживая сову (еще больше заинтересованных взглядов), и обдумывал свои дальнейшие шаги.

Вернуться в Хогвартс? Ну уж нет, он не желал снова оказаться под башмаком Дамблдора.

Гарри не слишком беспокоился о том, что его могут исключить. Он уже прошел тестирование на СОВ⁽¹⁾ и, по словам близнецов, теперь мог не бояться того, что его палочку сломают. Студент лишался палочки только в том случае, если его исключали до прохождения этих экзаменов.

То же самое правило применялось, если студент был вынужден покинуть Хогвартс из-за того, что не получил оценок СОВ, обязательных для дальнейшего обучения по какой-либо программе уровня ЖАБА, либо у него попросту не было денег для оплаты дальнейшего пребывания в школе. Однако Гарри был готов поставить галлеон против кната, что непременно нашелся бы некий древний закон, чтобы защитить чистокровных недорослей и оставить им палочки в виде исключения. Впрочем, деталей и конкретных формулировок он так и не выяснил, так как после упоминания этих правил близнецы тут же переключились на Розовую Жабу.

Гарри не знал, как обойти Указ об ограничении волшебства несовершеннолетних, а значит, применение заклинаний — особенно в присутствии магглов — неминуемо грозило бы ему неприятностями, пока он не станет совершеннолетним. Но до этого момента оставался всего лишь год, и Гарри решил, что как-нибудь выкрутится. А до той поры придется просто спрятаться от Томми, затеряться среди безымянных многочисленных магглов. Гарри предпочел бы другой выход, но это был его единственный шанс.

Конечно, теперь придется скрываться и от «Альби и его бурундучков»⁽²⁾. Это будет намного сложнее, так как Дамблдор, вероятно, отслеживает его перемещения с помощью чар. Гарри нужна была помощь, и был только один человек, которому он мог бы довериться. За тот час, что Гарри колесил по Суррею и Лондону, он успел написать письмо, которое теперь привязал к ноге Хедвиг.

Пожалуй, он слишком засиделся здесь, как бы не нарваться на нежелательную компанию. Гарри поднялся и подхватил свой сундук. Всякий раз, когда он пересаживался на другой маршрут, он мельком замечал мантии волшебников и чьи-то розовые волосы, поэтому Гарри знал наверняка, что его могут обнаружить, если он слишком долго задержится на одном месте.

— Найди ее, девочка, и оставайся с ней.

Гарри выпустил сову и заторопился к выходу, чтобы снова сесть на автобус. За его спиной в парке послышались встревоженные крики, но парню было не до них.

27 июня 1996 года, ближе к вечеру. Северная Шотландия

Между тем, известному нам директору волшебной школы день принес очередную неприятность. Примерно два часа назад в его кабинет, держась за живот, ввалился страдающий Дедалус Дингл. После того, как Дамблдор наложил на него сильное обезболивающее заклинание, бедный Дедалус сообщил, что Гарри покинул Тисовую улицу и даже ударил мистера Дингла, когда тот попытался его остановить.

После небольшого допроса, как устного, так и ментального, мистер Дингл признался, что он первым направил свою палочку на Гарри. Директор едва удержался, чтобы не ударить Дедалуса самому, но это по крайней мере объясняло нападение Гарри и его последующее бегство и исчезновение.

Если честно, утверждать, что Гарри сбежал с Тисовой улицы и следов не оставил, было бы преувеличением. Дамблдор прекрасно представлял, в каком направлении тот двигался и какое расстояние прошел. Он также понимал, что Гарри сильно разозлен, поскольку это настроение не покидало юношу с момента битвы в Министерстве. Все это директору рассказали его волшебные инструменты.

Единственная проблема заключалась в том, что Гарри продолжал двигаться, никогда не оставаясь слишком долго на одном месте. Альбус немедленно вызвал через камин Ремуса и Тонкс, и отправил их через зачарованный им портключ к точке, где мальчик находился относительно неподвижно достаточно долго, чтобы получить координаты. После того, как пара ушла, Дамблдор начал связываться с остальными членами ордена.

Он выбрал этих двоих, в частности, из-за их близости к юному Гарри. Хотя Северусу директор доверял больше всех, использовать его в данном случае было бесполезно. Снейп укрылся в подземельях под предлогом того, что ему нужно следить за котлами, а не «искать избалованного барчука, который закатил истерику, потому что его обед запоздал на минуту», как раздраженно заявил профессор зельеварения.

Дамблдор не стал его удерживать, скорее, он был рад тому, что одним отвлекающим фактором будет меньше.

Стареющий волшебник знал, что для осуществления своих планов ему нужен Гарри в доме своих родственников, где его, так сказать, можно было держать за семью замками. Время битвы Гарри с Волдемортом еще не пришло — как-никак, Альбусу предстояло еще многое сделать. Так много замыслов нужно было свести воедино и довести до завершения. Дамблдор задействовал эти планы много лет назад, когда мальчик был еще младенцем, и теперь он был близок — ах, как близок — к достижению своих целей. Просто нужно подождать еще немного, пока все элементы не улягутся в идеальном узоре.

После того, как он отправил Ремуса и Нимфадору с портключом, Дамблдор почувствовал себя немного увереннее, радуясь, что вскоре все вернется к своему «благословенному» порядку. Однако, к его большому разочарованию, разведчики вернулись уже через полчаса. Они вошли в школу и проследовали в комнату, где полностью собравшийся костяк Ордена Феникса готовился к собранию. Люпин и Тонкс сообщили, что в указанных координатах находилась автобусная остановка в каком-то городке к югу от Лондона, но, когда они прибыли туда, Гарри там не оказалось. Вероятно, он сел в автобус, но там проходят три маршрута, и они не смогли определить, какой именно выбрал Поттер.

После нескольких повторных попыток стало очевидно, что Гарри намеренно не сидит на месте, чтобы избежать обнаружения. Тонкс отметила, что у мальчика, похоже, нет четкой цели, а значит, перехватить его будет намного труднее. Грюм не скрывал гордости за юного Поттера, зато Альбус вовсе не радовался такому повороту событий. Но тут гул разговоров был перекрыт пронзительным голосом Молли Уизли, которая причитала и жалела «бедненького маленького Гарри», который, вероятно, потерялся и остался совсем один среди опасностей маггловского Лондона. Ее вопли действовали Дамблдору на нервы. Он понятия не имел, откуда она вообще узнала о побеге Гарри, пока не вспомнил о ее проклятых часах; вероятно, в какой-то момент Молли добавила стрелку для Гарри.

Как объяснил Ремус, все, что они с Тонкс могли сделать, это определить, что искать Гарри надо в юго-западной части Большого Лондона. Дедалус поинтересовался, почему же они в таком случае не организовали наблюдение за каждым автобусом, прибывающим в этот район, и был поднят на смех Нимфадорой. Ремус пустился в дополнительные объяснения, приводя в качестве аргументов сравнительные размеры Лондона и Хогсмида, количество автобусных остановок и расстояние между ними, не говоря уже о риске разоблачения волшебников перед многочисленными магглами, если бы они стали прыгать по всему городу в поисках Гарри. Спустя несколько минут им удалось убедить Орден в тщетности подобной затеи.

После смерти Сириуса Орден лишился своей прежней штаб-квартиры, располагающейся в Лондоне на Гриммо 12, потому что новый владелец особняка еще не обновил доступ. Тем не менее, Дамблдор велел Ремусу и Тонкс расположиться поблизости и вести наблюдение, так как Гарри, возможно, направляется туда. Завещание Сириуса еще не было оглашено, и Дамблдор мог только предполагать, что именно Поттер является наследником, но, если это так, то нельзя допустить, чтобы мальчик нашел убежище в этом доме-крепости. Защиту особняка можно было разрушить только совместным ударом всех наличных сил Аврората, и от Дамблдора неизбежно потребовали бы ответа, зачем он послал на смерть половину сотрудников магической полиции. Неужели только для того, чтобы вернуть сбежавшего мальчишку?

Большинство остальных членов Ордена Альбус разослал по различным точкам, накрывая сетью опытных дозорных все наиболее важные в магическом плане места Лондона.

Сам он, вместе с «группой быстрого реагирования» и всеми Уизли, остался в своем кабинете, наблюдая за работой Волшебного Вычислителя.

Это было его любимый прибор — изящный маятник, парящий в воздухе над опорной пластиной, покрытой рунами. Его отклонение указывало направление на цель, которая задавалась капелькой крови на отвесе маятника. На опорной плите был также установлен маховик, чья скорость вращения соответствовала скорости цели, в результате чего маховик издавал жужжащий звук. Маховик мог также перемещаться вдоль своей оси вверх и вниз, указывая расстояние до цели. В отдельном окошке показывались координаты для портключа. Это было наиболее полезным свойством, однако, чтобы координаты проявились, цель должна была оставаться неподвижной или, по крайней мере, двигаться достаточно медленно в течение хотя бы пяти минут.

Альбус всегда ставил прибор на стол перед собой, когда Гарри тренировался на квиддичном поле, либо когда у директора не было возможности лично присутствовать на игре Гриффиндорской команды. Маятник метался так, что дух захватывало! А во время первого задания Турнира он вообще сломался, не выдержав критических нагрузок, пока Гарри носился над Хогвартсом, удирая от дракона.

«Жаль, что я этого не видел. Все портреты в кабинете твердили в один голос, что зрелище того, что вытворял маятник, было незабываемым».

Только улучшения, внесенные директором во время ремонта, позволили этому прибору пережить ярость Гарри после того, как Дамблдор рассказал юноше содержание пророчества. Гарри частично голыми руками, частично магией разгромил большую часть кабинета директора. Поначалу Дамблдор сохранял спокойствие, будучи уверенным, что сможет все исправить. Однако после нескольких часов упорных, но бесплодных трудов он извлек определенный урок. Уж если Гарри что-то разрушал, то навсегда. Большинство инструментов, в том числе практически все, что использовались для слежения за Гарри, не подлежали восстановлению, и их пришлось заменить. За исключением одного.

Сейчас маятник отклонился к югу, а крутящееся колесо позволило директору сделать заключение, что Гарри на данный момент добрался до Лондона.

Маховик замедлил свое вращение, показывая, что скорость перемещения Гарри упала, возможно, из-за интенсивного дорожного движения. Наконец, колесо почти остановилось, сигнализируя, что Гарри решил отдохнуть.

Спустя десять минут в окошке появились координаты.

Не теряя времени, Дамблдор зачаровал управляемый голосом двусторонний портключ, который должен был вернуть владельца прямо к воротам Хогвартса. Он отдал его Биллу Уизли в надежде, что Уильям (Альбусу никогда не нравилась короткая форма столь славного имени), который благодаря своей специальности исколесил всю Европу, сможет лучше остальных смешаться с маггловской толпой. Самый старший из сыновей Уизли вышел из кабинета и заторопился к выходу из замка, туда, где он мог активировать портал.

Прошло всего несколько минут напряженного ожидания, как дверь отворилась. В кабинет ворвался насквозь мокрый Билл Уизли и сходу разразился криком.

— Вы отправили меня в Серпентайн⁽³⁾! Из всех мест Гайд-парка вам приспичило загнать меня прямо в это гребаное озеро! — заорал он, размахивая руками как сумасшедший.

Брызги полетели во все стороны, а вода, стекая с одежды, собралась в большую лужу под его ногами.

Альбус смутился, а близнецы рухнули друг на друга, подвывая от смеха и показывая пальцами на Билла. Время от времени один из них пытался сказать что-то, но это лишь вызывало новый приступ хохота.

Молли была настолько шокирована, что даже не сделала сыну выговор за сквернословие — она просто стояла столбом, разинув рот, в то время как Билл продолжал отчитывать директора.

— Я вышел из портала в двадцати ярдах от берега, прямо на воду. Падая, я выронил палочку, и, поверьте, мое эффектное появление вызвало настоящий переполох. Я успел заметить Гарри, но палочки больше не было, а со всех сторон сбегались люди, и я был вынужден портануться обратно. Хорошо, что портключ активировался голосом, не то меня бы наверняка арестовали, или, по крайней мере, я застрял бы в Лондоне, — разорялся он, пока директор все глубже вжимался в свое роскошное кресло.

Наконец, Дамблдор собрался с мыслями и попытался спасти ситуацию.

— Уильям, я понимаю твои чувства, и мне искренне жаль. Но ты же знаешь, что при переносе по заданным координатам портал неизбежно дает отклонение до нескольких десятков ярдов в произвольном направлении, — напомнил Альбус, несколькими взмахами палочки высушивая разъяренного рыжего парня.

Общеизвестно, что при переносе нельзя возникнуть в точке, занятой кем-то или чем-то другим, и потому портключ должен был выбрать наилучшую из возможных точек переноса. Просто не было способа учесть наличие большого водного пространства. Билл знал все эти тонкости так же, как и директор, но для волшебника попасть в такую ловушку было досадным промахом.

— Да знаю я, и тем не менее, — фыркнул Билл, все еще не остыв. — Мам, — повернулся он к Молли, — можно, я одолжу твою палочку? Мне нужно вернуться и призвать свою палочку, пока ее не вынесло на берег и никто ее не подобрал.

— И хватит уже ржать, вы двое! — рявкнул Билл на близнецов, которые все еще катались на полу, тыкая в брата пальцами и повизгивая, как маленькие кутята, больше не в силах смеяться.

Вооружившись палочкой Молли, он протопал к выходу, а миссис Уизли потребовалось еще несколько минут, чтобы заставить замолчать двух своих других сыновей. Так уж вышло, что для этого ей пришлось поднять на них голос, что снова усилило медленно нарастающую головную боль, которая донимала директора весь день. Когда группа вернулась к наблюдению за серебряным прибором, они заметили, что маховик набирает скорость. Гарри Поттер снова отправился в путь.

Тем временем, над северной частью Лондона

Членам Ордена было невдомек, что в пути находилась еще одна важная участница событий, которым вскоре предстояло развернуться. Ритмично взмахивая белыми крыльями, она летела на север, повинуясь долгу. Инстинкты влекли ее к цели, которая оказалась частным домом, окруженным ухоженным садом. Дом стоял посреди небольшого лесного участка, на котором также разместился пруд для купания с верандой по соседству. Там, на мягком шезлонге вырисовывался силуэт молодого человеческого существа — ее приводной маяк.

В Хай-Барнет⁽⁴⁾ стояла теплая погода, в самый раз, чтобы понежиться в саду с книжкой в руках. Разумеется, именно этим и занималась сейчас Гермиона Грейнджер. Вот только из-за шрама на груди ей пришлось вместо бикини надеть закрытый купальник. Впрочем, Гермиона успокоила себя тем, что она еще слишком бледная, чтобы красоваться в бикини, так что недельку можно позагорать в закрытом купальнике, а там и шрам сойдет. Она надеялась на это.

Этот шрам Гермионе оставил Долохов во время битвы в Министерстве. Шрам выделялся на коже как бледная полоса толщиной в палец, которая тянулась через всю грудь наискосок от бедра до плеча. К счастью, заклинание было серьезно ослаблено, и мадам Помфри считала, что, если Гермиона будет придерживаться предписанного курса лечения зельями, от шрама останется еле заметная ниточка, а может быть он и вовсе исчезнет. Гермиона свято соблюдала инструкции целительницы. Ей нравилось, как она выглядит в бикини.

Увлеченная чтением девушка не заметила, как Хедвиг приземлилась на стоящий рядом столик и выставила вперед лапу с привязанным к ней посланием.

Сова терпеливо ждала.

Ждала…

Через двадцать секунд птице ждать надоело, и она возмущенно ухнула.

Неожиданный звук, раздавшийся совсем рядом, испугал девушку. Она вскочила, уронив книгу. Как обычно, Гермиона полностью погрузилась в чтение и не замечала ничего вокруг. Разумеется, она никогда и никому не призналась бы, что ее увлекла книга такого сорта. У каждого есть слабости, и Гермиона не была исключением. Но если бы кто-нибудь узнал, что она читает дешевые любовные романы, насмешкам бы не было конца.

Несмотря на испуг, Гермиона радостно улыбнулась, стоило ей узнать птицу.

— Хедвиг! Что ты здесь делаешь? День еще не закончился, а ты уже разносишь письма? Что-то случилось?

Осыпая сову вопросами, девушка наклонилась, чтобы поднять книгу, и положила ее на столик. Разумеется, названием вниз — лицо Гермионы все еще полыхало под впечатлением прочитанного. Она села на шезлонг и повернулась к сове.

Означенная сова ухнула еще раз, подняла лапу повыше и даже немного покачала ею. Гермиона наконец поняла намек, и вскоре Хедвиг могла снова стоять на обеих ногах. Тем не менее, крылатый почтальон продолжал выжидательно смотреть на девушку. Казалось, если бы она могла это делать, Хедвиг нетерпеливо стучала бы когтем по столу.

Гермиона разглядывала сову еще минуту, пока до нее дошло.

— Ох, я, глупая! Ты же наверняка голодная и, наверное, ждешь ответа. Подожди, я сейчас что-нибудь принесу, — и девушка побежала к дому.

После того, как Хедвиг предложили кусок сосиски и воду, Гермиона распечатала письмо. Прочитав его, она задумалась ненадолго и снова уткнулась в строчки. А потом перечитала их в третий раз. Почему-то казалось, что это письмо сошло прямо со страниц ее любимых «секретных» книжек.

Дорогая Гермиона,

Я знаю, что не всегда относился к тебе так хорошо, как должен был, но ты по-прежнему единственный человек, которому я доверяю больше всего. Прошу прощения за то, что не смог защитить тебя в Министерстве, и надеюсь, что ты все еще разговариваешь со мной, несмотря на все, что случилось по моей вине.

Есть кое-что, о чем я не успел рассказать тебе, прежде всего потому, что я должен был сначала разобраться в этом сам. Это очень важно, и из-за этого мне пришлось принять некоторые решения. Вот почему я был таким невыносимым последние несколько дней. Если бы тебе довелось узнать то, что теперь известно мне, ты бы меня поняла.

В данный момент я скрываюсь от Ордена, и мне не к кому обратиться за помощью. Я продолжаю перемещаться с места на место, чтобы они не могли отследить меня, но я не могу бегать вечно. Кажется, я засек кое-кого из орденцев во время пересадок с автобуса на автобус, пока добирался до Лондона.

Я не могу сказать тебе, где я нахожусь, но знай, со мной все в порядке. Пожалуйста, не говори никому, что я связался с тобой, особенно Главе Ордена. Я знаю, что требую слишком многого, но, пожалуйста, верь мне.

Прошу, как можно скорее приезжай на станцию Кенсингтон⁽⁵⁾ на кольцевой линии. На поезд не садись, просто стой на платформе в том месте, где останавливается ближайший ко входу на станцию вагон. Я сам тебя найду, буду высматривать тебя весь день. Если не сможешь приехать, пожалуйста, позаботься о Хедвиг. Я велел ей оставаться с тобой, пока не получится ее забрать.

Твой друг Гарри.

— Вот уж точно, «требую слишком многого», — проворчала Гермиона.

Тем не менее, Гарри был ее другом и, похоже, находился в отчаянном положении. К тому же, хотя в школе Гермиона на словах осуждала все эти авантюры, но в душе она тянулась к ним. Почему бы иначе она неизменно оказывалась в центре событий? Гермионе просто не хотелось, чтобы кто-нибудь догадался, насколько ей это нравилось. Кроме того, если парень вроде Гарри Поттера просит о помощи, как она может отказать?

И пока Гермиона раздумывала о том, насколько вся эта ситуация похожа на сюжет дешевого романа, другая часть ее мозга уже набрасывала планы, составляла списки необходимого и прикидывала, как можно помочь другу. Добраться до Лондона было легко. Доехать на велосипеде, а еще лучше автобусом, до Хай-Барнет, а оттуда на метро до центра. Но сначала нужно было позвонить маме на работу.

От станции Кенсингтон до клиники, где работала миссис Грейнджер, немного далековато, но, если ожидание затянется, они с Гарри могли бы отправиться туда и вернуться домой на машине вместе с ней. Как бы то ни было, родители будут очень недовольны, если она не предупредит, что собирается в Лондон.

Гермиона торопливо оделась. Она выбрала свои лучшие джинсы и одну из самых симпатичных блузок. В определенных местах блузка смотрелась чуть слишком облегающей, а вырез был чуть глубже, чем обычно, но Гермиона обнаружила, что это заставляет ее воспринимать себя более сексуальной, чем привычные джемперы и куртки на молнии. После короткого звонка маме она вышла из дома.

Где-то в глубине души внутренний голос отчитывал Гермиону за то, что она, в отличие от всех этих девушек из романов, не надела платье или хотя бы юбку, но ее рациональная сторона вовсе не желала, чтобы на нее пялились всю дорогу до Лондона. Она не считала себя сногсшибательной красоткой, но одинокая девушка в короткой юбке всегда притягивает к себе нежелательное внимание.

«Не говоря уже о том, что на сиденье может оказаться все что угодно. Пусть лучше между моей кожей и сиденьем будет какая-нибудь прослойка».

Поездка была долгой, но около шести вечера Гермиона уже стояла на оговоренной платформе и всматривалась в нескончаемый людской поток. Всю дорогу она провела в каком-то тумане, наполовину прочитанный роман не выходил у нее из головы, и к нему примешивались мысли о Гарри. Уже через десять минут после того, как Гермиона села в вагон, она начала представлять Гарри на месте героя книги. Разумеется, себе она отвела роль героини.

Да, Гермиона грезила наяву, но ведь ей всего шестнадцать!

Разумеется, она понимала, что бессмысленно надеяться встретить образ ее Героя в дешевеньких романах, которые покупают в бакалейных лавках, но, как и большинство девушек, Гермиона не могла отказаться от мечты об идеальном мужчине. Отважном, с трагическим прошлым, преодолевшем множество препятствий, о ком-то, кто был настолько знаменит, что мог бы выбрать любую женщину, но всегда выбирал ее. А еще он должен быть скромным, добрым и, прежде всего, честным перед ней. Нет, таких мужчин не бывает, Гермиона это знала точно.

По крайней мере, смущенно вспомнила она, это совсем не похоже на ту глупую влюбленность в Локхарта. Щеголеватый красавец так подходил к ее фантазиям, но потом оказался мошенником. Гермиона никогда ему этого не простила. Она всегда хотела, чтобы ее герой был таким, как в ее книжках.

Дамблдор был настоящим героем, но он слишком старый. При всем воображении его никак нельзя представить достаточно привлекательным для девочки-подростка.

Гарри? Да, он бы подошел. Иногда в нем можно было уловить образ мужчины, которым он мог бы стать. Однако обычно Гарри был довольно застенчивым, вздохнула Гермиона. Она никогда бы не выбрала того, кто не мог бы постоять за себя перед ней. Гермиона мечтала встретить человека, на которого она могла бы равняться — или уже быть с ним на равных. Ах, да что об этом говорить, если Гарри не замечает, что она девушка, и вряд ли когда-нибудь заметит.

Разумеется, последняя мысль переключила ее на размышления о своей внешности и о том, что именно является причиной ее непривлекательности. Такая девушка, как Гермиона, не могла не составить алфавитный список своих предполагаемых недостатков.

Погрузившись в свои мысли, она едва не прозевала прибытие друга. Подошел очередной поезд, пассажиры высыпали из вагонов, зашли те, кто ожидал на платформе, и в последний момент Гарри выскочил из вагона и подошел к ней. Он еще ничего не сказал, а Гермиона уже сжимала его в объятиях.

Почувствовав, что Гарри обнимает ее только одной рукой, Гермиона опустила глаза и увидела, что другой рукой он держит свой сундук.

— Все так плохо?

— Все еще хуже. Давай пойдем отсюда, если мы будем слишком долго оставаться на месте, могут явиться «гости». Иди за мной.

Гарри сделал несколько шагов, но неожиданно остановился и повернулся к ней. На этот раз он отпустил сундук и так обнял девушку обеими руками, что чуть не раздавил ее.

— Спасибо, что пришла. Ты — единственная, кому я мог довериться. Мой лучший друг, умница и красавица, — шепнул Гарри, не догадываясь, какую бурю вызвал в ее уже взбудораженном подсознании.

Образы надежд — давно забытых надежд — вырвались из глубин разума, куда их запрятала Гермиона. Десятки мыслей смешались в ее голове.

«Он правда считает меня красивой? Он обнял меня — он никогда этого не делает. Это что-то означает? Возможно ли?»

Ошеломленная, она так и шла за Гарри, пока он вел ее на улицу, покупал билеты на автобус и помогал ей подняться в салон. Они сели сзади, в то время как большинство пассажиров, чья одежда выдавала в них туристов, поднялись на верхнюю площадку.

Автобус дернулся с места, и это вывело Гермиону из транса. Она тут же набросилась на Гарри с вопросами.

— Итак, мистер Таинственность, что случилось? Почему ты сбежал? Почему ты скрываешься от Ордена? Почему мы не можем обратиться за помощью к Дамблдору? Это связано с Сириусом? У тебя было видение? Да говори же! — выпалила она без передышки.

Каждый новый вопрос звучал громче предыдущего. На последней фразе Гермиона почти кричала.

Конечно, она заметила, что уже на первом вопросе Гарри начал замыкаться в себе. Он всегда так реагировал, когда на него давили. Рон, тот просто игнорировал Гермиону или огрызался, а вот Гарри полностью уходил в себя, но спустя несколько минут уступал ее натиску.

Но в этот раз он повел себя иначе. На полпути выражение его лица изменилось, и Гарри открыто посмотрел на нее.

— Гермиона, пожалуйста, помолчи немного и дай мне все объяснить.

Гермиона осеклась и уставилась на Гарри. Обычно он поддавался сразу, как только она накидывалась на него, но сейчас парень просто перебил ее. Гарри перехватил контроль? Что происходит?

Гарри глубоко вздохнул и заговорил.

— Извини, что повел себя так грубо, но я должен был остановить тебя. Не знаю почему, но каждый раз, когда ты вот так набрасываешься на меня, я просто застываю внутри. Прости, но я терпеть не могу, когда ты ведешь себя так. Я не обвиняю тебя, но это… это… просто это напоминает мне о… — Гарри замолчал, не договорив, и принялся внимательно рассматривать свои кроссовки.

Для постороннего взгляда он, казалось, о чем-то задумался, но для Гермионы было очевидно, что Гарри сдерживает слезы.

Только теперь Гермиона наконец обратила внимание на его лицо. Или, точнее, на большой синяк на левой щеке и рассеченную губу. Она ахнула, поняв, что случилось. Если учесть, что последний раз Гермиона видела его рядом с родственниками, то было очевидно, где Гарри мог получить эти травмы.

— Это твой дядя ударил тебя? — тихо спросила она.

Гарри молча кивнул. Его лицо все еще было грустным, но глаза вспыхнули от сдерживаемого гнева.

Было ясно, что Гарри не хочет обсуждать это, поэтому Гермиона решила вернуться к прежней теме. Он сказал, что она напоминает ему кое-кого, потому и сорвался на нее. Гермиона догадывалась, что это сравнение ей ни капли не понравится, но она должна была спросить.

— Так я напоминаю тебе его? — нерешительно уточнила Гермиона.

Гарри резко вскинул голову.

— Нет! Не дядю. Только не его! — воскликнул он, едва не впадая в панику.

— Кого же тогда?

По его лицу было видно, что он не хотел этого говорить, но, тем не менее, Гермиона имела право знать. Ответ Гарри заставил ее отшатнуться и уткнуться лицом в ладони.

— Мою тетю, — еле слышно прошептал он. — У нее всегда такой тон, когда она разговаривает со мной. Всегда придирается, будто я все делаю не так. Всегда добавляет еще больше работы. И у тебя такая же манера выражаться, когда ты меня воспитываешь. Прости, я знаю, что обычно ты права, но, когда ты начинаешь так говорить, я просто не могу выбросить ее из головы. Мне очень жаль.

Гарри был готов заплакать. Он уронил голову на руки, пряча лицо.

Гермиона не могла поверить. Она напоминает ему женщину, которую он ненавидит? Ее мозг тут же начал анализировать историю их отношений. И, к своему стыду, она поняла, что Гарри был совершенно прав.

Когда они разговаривали, она обычно читала нотации или давила авторитетом, и в большинстве случаев пыталась заставить его выполнить какую-то работу. Гарри ненадолго отвлекся от домашнего задания? Но ведь вполне логично, что ему действительно нравилось немного побездельничать, учитывая, что все, что ему выпало в детстве, — это работа по дому. Да, Гермиона считала, что учеба тоже в своем роде развлечение, но она знала, что никто больше не разделяет этого убеждения.

На четвертом курсе Рон отвернулся от Гарри, оставив ее единственным человеком, который остался рядом. И что она сделала? Потащила его читать книги в библиотеке. Она хоть раз играла с ним вместе? Или хотя бы предложила погулять и поболтать? Нет, она тупо заставляла его работать еще больше. Это должно было дать ему больше шансов выжить, все так, но разве убило бы их, если бы время от времени она устраивала короткую передышку, чтобы развлечься, чтобы уменьшить груз, который давил на него?

Тут до Гермионы дошло, что она понятия не имеет, как это — быть настоящим другом. Она знала Гарри лучше, чем кто-либо, но никогда даже не пыталась по-настоящему узнать его. Его надежды, его мечты, его страхи и все такое. И теперь он сидел рядом, беспокоясь о том, что причинил ей боль — своей подруге, единственному человеку, к которому он обратился, когда не знал, куда идти. Она всегда недоумевала, почему он никогда не обращал на нее внимание в «этом плане». Теперь она знала — ее трижды проклятые придирки! Гермиона была готова проклясть и себя заодно! Но это могло подождать. А сейчас она должна все исправить!

Она медленно протянула руку, накрыв ладонью его пальцы, а затем отодвинулась, ожидая, что он посмотрит на нее. Когда Гарри наконец повернулся к девушке, он увидел ее мокрые глаза и открыл было рот, чтобы снова извиниться, но она остановила его, приложив указательный палец к его губам.

— Не надо. Я тоже должна попросить прощения. Я не была тебе хорошим другом, теперь я это знаю.

Гарри попытался возразить, но Гермиона улыбнулась и покачала головой.

— Да, я была рядом с тобой, но только и делала, что подталкивала тебя. А ведь я знала, что дома ты работаешь без отдыха, и у тебя нет свободного времени. Тем не менее, в школе каждый раз, когда ты делал передышку, я принуждала тебя вернуться к работе. Я никогда не занималась с тобой ничем, хотя бы похожим на развлечение, и, честно говоря, я сама не знаю, что это такое. Я понимаю, что это не оправдание, но я росла одна, без друзей, и по дороге, кажется, забыла, как это — веселиться. Спасибо, что заставил меня понять это, я обещаю исправиться, — заверила она, желая, чтобы он понял, что она изменится. Для него.

— Я даже запишу это в своем расписании, — добавила Гермиона с легкой улыбкой. — Вот, пять часов вечера — спонтанное веселье.

Гарри фыркнул, показывая, что ее попытка изобразить легкомыслие оказалась удачной, и она продолжила, стараясь, чтобы ее голос звучал успокаивающе и тепло.

— Мне неприятно возвращаться к прежней теме, но боюсь, придется. Не расскажешь мне, что произошло?

Гарри кивнул, глубоко вздохнул и одарил ее той самой кривой усмешкой, которая была темой номер один, обсуждаемой в женских туалетах и девичьих спальнях Хогвартса. Ну, на самом деле номером два, но большинство девушек воздерживались от обсуждения других частей его тела, когда Гермиона могла их услышать.

— Спасибо. Мне легче рассказывать, когда ты спрашиваешь таким голосом. Помнишь, на платформе орденцы решили поговорить с Верноном?

Естественно, Гермиона помнила, ведь она была среди тех, кто подошел к Вернону. После ее кивка Гарри продолжил рассказ, и с каждым словом ее глаза открывались все шире и наливались слезами.

— Вот оно мне и аукнулось. Я только переступил порог, а он уже ударил меня. Со всей силы прямо в лицо. Меня чуть по стенке не размазало. А он был готов ударить снова — я знаю его достаточно хорошо, чтобы предсказать, что будет дальше. Я должен был что-нибудь сделать.

— И ты убежал?

— Нет, я врезал ему в ответ.

Гермиона подскочила на месте.

— Что ты сделал? — накинулась она на Гарри, но тут же замолчала, увидев, как он сжался. — Ой, прости! — извинилась она. — Но ты меня поразил. Рассказывай дальше.

И тут словно плотину прорвало. С рассказа о последних событиях Гарри перешел к тому, как Дурсли обращались с ним на протяжении многих лет — все насмешки, заточение в чулане под лестницей, избиения. Как будто давление, что нарастало внутри, достигло критической точки, и он больше не мог сдерживать его — оно вынуждало его раскрыть свои самые сокровенные секреты. Стоило Гарри начать свою исповедь, и он просто не мог остановиться, даже не замечая, что говорил уже почти час.

Он рассказал ей о своих выводах касательно битвы в Министерстве, о своем решении отвечать на огонь огнем, назвав это «серым» подходом, и закончил речь, поделившись с Гермионой своей теорией о великом кукловоде, сидящем в замке, который по какой-то причине организовал все эти события. Выговорившись, он замолчал. Гермиона тоже сидела молча, теребя нижнюю губу. К этому времени Гарри был слишком измучен, чтобы демонстрировать что-либо, напоминающее даже легкое волнение, поэтому он просто сидел и смотрел, как она думает.

— Так ты думаешь, что профессор Дамблдор все это время манипулировал тобой? — наконец спросила Гермиона.

— Думаю, что так и было, — вздохнул Гарри. — Он подбросил меня к Дурслям и оставил там, ни разу не навестив меня. А помнишь первый год? Дамблдор спрятал Философский камень в зеркале Еиналеж. Он знал, что я видел это зеркало раньше, он поместил его внизу после того, как я нашел его. И я уже не уверен, быть может, Дамблдор как-то подстроил то, что я натолкнулся на это зеркало. И эта полоса препятствий — ведь все ловушки были легко пройдены учениками-первогодками. А вспомни, что он сказал тебе, когда ты побежала его искать, пока я оставался внизу?

Гермиона склонила голову к плечу, пытаясь вспомнить тот случай. Хотя это было довольно давно, она еще помнила все подробности. Ну да, она выбежала из комнаты, где держали Пушка, и почти сразу столкнулась с Дамблдором. Фактически, это выглядело так, словно он уже сам направлялся туда.

Гарри едва не расхохотался в голос, увидев, как она выпучила глаза. Гермиона вспомнила слова директора!

— Он знал, куда ты пошел и с кем ты там встретился! Он знал, что Волдеморт будет там! — выкрикнула она, придя в ужас от собственных выводов.

— А наш второй курс? Директор Хогвартса знает все, что происходит в замке, но не может заметить змею величиной с автобус? А что ты скажешь про учителей, которых он нанимает? Бинс — призрак, у Квиррелла из головы торчал Волдеморт, Локхарт — мошенник, Грюм оказался пожирателем под Оборотным, эта тварь Амбридж пытала студентов, а преподаватель Маггловедения, говорят, чистокровная волшебница, которая живых магглов никогда в глаза не видела, не говоря уж о том, чтобы общаться с ними.

Гарри выпаливал имена одно за другим, и с каждым следующим гора очевидных ошибок Дамблдора росла все выше.

— Вообще-то, он был не в том положении, чтобы воевать с Амбридж, — нерешительно вставила Гермиона.

— Возможно, но он мог хотя бы вмешаться. Эти чертовы перья веками были вне закона. Или возьми Снейпа — Малфой мог откруциатить меня у него под носом, а он, скорее всего, назначил бы мне отработки и снял бы очки за то, что я кричал в коридорах. Дамблдор не делал ничего, чтобы приструнить Снейпа, как и этих Сосунков Смерти, которых тот выращивал на своем факультете, — с отвращением выплюнул Гарри.

Он глубоко вздохнул и безрадостно заговорил снова.

— Но это ничто по сравнению с тем, что мне стало известно теперь. Дамблдор знал об этом пророчестве. Он раскрыл мне его содержание. В нем говорится, что мне суждено сразиться с Темным Лордом. Один из нас должен убить другого, иначе ни один из нас не сможет выжить. Тем не менее, он отправил меня к Дурслям. Никакой подготовки, просто спрятал меня подальше. Вот почему я столько лет жил в чулане. Все из-за него! — Гарри фактически выкрикнул последнее слово и снова не удержался от слез.

Он резко выпрямился, когда услышал ее всхлип, как раз вовремя, потому что девичьи руки крепко обняли его. Сначала он напрягся, потому что никогда не знал, как реагировать на человеческие прикосновения, но это было совсем не похоже на объятия Молли. Объятия матриарха рыжего семейства ограничивали, они лишали свободы и подавляли. В этот раз было по-другому. Это было более... взаимно, пришло в голову слово. Было чувство, что Гермиона цеплялась за Гарри, ища утешение для себя в той же мере, в какой пыталась дать это ему. Это было просто предложение найти покой в ее объятиях, в то время как объятия Молли приказывали вам оставаться спокойным или столкнуться с последствиями.

Пока Гарри привыкал к новым для себя объятиям, Гермиона искала ответы на некоторые вопросы. По правде, в ее голове вертелись миллионы различных вопросов, но связно сформулировать она могла только малую часть из них.

Прежде всего, почему ей так приятно обнимать его?

За этим вопросом, естественно, последовали размышления об их дружбе, его внешности, ее внешности, их друзьях, их происхождении и семьях. Впрочем, этот поток мыслей довольно быстро иссяк, когда на главное место выдвинулись другие вопросы.

В данный момент их оставалось ровно два: «Неужели директор в самом деле подставил Гарри под все эти испытания, и если так, то почему Дамблдор это делал?» и «Как мне помочь Гарри?».

Первый вопрос Гермиона затолкала подальше в глубины своего разума, когда почувствовала, как Гарри расслабляется в ее объятиях. Она доверяла ему, и этого было достаточно, чтобы встать на его сторону. Но как она могла ему помочь? Он сказал, что его преследуют члены Ордена, значит, у них должны быть следящие чары, настроенные на Гарри, но что именно это могло быть? Она остро нуждалась в дополнительной информации.

— Гарри, послушай. Я хочу помочь тебе. Пожалуйста, расскажи, как именно ты понял, что тебя преследуют. Как это происходило?

— Каждый раз, когда я останавливаюсь на несколько минут, они появляются неподалеку. Наверное, на меня наложены следящие чары или что-то в этом роде.

Гермиона покачала головой.

— Нет, не может быть. Чары так не работают. Они могут выдать направление, но неспособны определить твое положение достаточно точно, чтобы аппарировать или переместиться порталом. Если бы они использовали Кровавый След, это могло бы сработать, но никто из Ордена не опустится настолько низко, чтобы баловаться магией крови. Это уже на грани Тьмы, и… — лекция оборвалась на полуслове, поскольку Гермиона заметила, как в глазах Гарри блеснула искорка понимания.

— Дамблдор. Он знает магию крови.

Гарри вспомнил, как Дамблдор говорил, что его защита основана на родной крови. Но сейчас его насторожила гримаса на лице Гермионы. Будто та укусила лимон, да еще и заплесневелый. Нет, Гарри совсем не нравилось ее выражение лица.

— Это плохо, да? — уточнил он, хотя ему вовсе не хотелось этого знать.

Гермиона мотнула головой и нахмурилась.

— Не столько плохо, сколько неожиданно, что кто-то вроде Дамблдора мог бы заинтересоваться подобным искусством. Твою мать! Нам придется сделать то же самое, если мы хотим противостоять ему.

Пока Гарри приходил в себя, пораженный тем, что его подруга знает такие ругательства, та быстро огляделась вокруг и, обнаружив план маршрута, подошла посмотреть.

— Ладно, ты мне доверяешь? — спросила Гермиона, и когда он посмотрел на нее как на дурочку (с чего бы такие вопросы?) и молча кивнул, продолжила с улыбкой.

— Следующая остановка, которая нам подходит, будет примерно через пять минут. Мы с тобой дойдем до маминой работы, и она отвезет нас домой, но сначала мне нужно будет ей позвонить. Делай то, что я говорю, и мы сумеем покончить с этой слежкой без единого заклинания, хорошо?

Примечание автора

Большинство волшебников закоснели в своих убеждениях. Им даже не придет в голову, что кто-то может просто вырубить их в драке вместо того, чтобы использовать заклинание, ведь ударить — это то же самое, что работать руками. Это как пульт телевизора, в котором села батарейка. Большинство из нас безуспешно пытались бы нажать на кнопку сильнее, прежде чем встать и подойти к телевизору.

И да, мой Гарри уже уделал двоих, но он не собирается становиться агрессивным маньяком, во всяком случае, пока. Может быть, и не станет никогда — это уж как мне придумается, а вам — прочитается.

1) В оригинале ошибочно утверждается, что Гарри уже получил результаты СОВ (received his OWLs), но в 8й главе к ним с Гермионой прилетают почтовые совы с оценками.

Вернуться к тексту

2) «Альби и его бурундучки» — отсылка к фильму «Элвин и бурундуки» и одноименному сериалу https://ru.wikipedia.org/wiki/Элвин_и_бурундуки

Вернуться к тексту

3) Серпентайн — (Serpentine — Змейка) — озеро в Гайд-парке.

Вернуться к тексту

4) Хай-Барнет (High Barnet) или Чиппинг-Барнет — торговый город на северной окраине Лондона. Разросся вокруг поселка 12-го века. С 1965 года является частью Большого Лондона. Так же называется конечная станция одной из веток Северной линии Лондонского метро.

Вернуться к тексту

5) Станция Кенсингтон (High Street Kensington — Хай-стрит Кенсингтон) — одна из станций на кольцевой линии Лондонского метро. Имеет четыре платформы — две транзитных и две тупиковых. https://ru.wikipedia.org/wiki/Хай-стрит_Кенсингтон_(станция_метро)

Вернуться к тексту