Ведьмы в Хогвартсе - берегитесь! (джен)

— Эсме? Чего гремишь чашками? Ты в порядке? И зеркало вдребезги разбила, продолжишь в том же духе, дом сестры Десидераты спалишь, часом! — крикнула нянюшка Ягг.

В дверь постучали.

— Кто там? Гитта, почему бы ты не помолчала и не открыла дверь? — заворчала матушка Ветровоск.

Дверь открылась сама, и в комнату, понурив голову, вошла Маграт Чесногк.

— Доброе утро, Маграт, — взмахнула матушка рукой и чопорно отпила чай. — По какому делу?

— У меня вот… — сказала Маграт и вытащила руки из-за спины.

В ее руках белела палочка феи-крестной.

Глазки у нянюшки стали похожи на чайные блюдца и в уголках рта заблестели капельки слюны.

— Так ты нашла ее! — воскликнула она и вскочила с места.

— Э-э… нет, — ответила Маграт и сделала шаг назад. — Мне ее передала… сама Десидерата Жалка Пуст.

Полено в камине треснуло, отправив в Запредельные селения душу неведомой букашки.

Сузив глаза, матушка Ветровоск спросила молодую ведьму:

— Так, она выбрала тебя?!

— По всей вероятности. Она ее отправила мне. Посылкой…

— Но ты не готова быть феей-крестной, — возразила нянюшка Ягг, кружа вокруг Маграт, хищно выпучив глаза. — Ты не можешь справиться даже со своими проблемами, сестра Десидерата должна была выбрать более достойную приемницу.

— И постарше, — включилась в разборки и матушка Ветровоск. — Маграт Чесногк, я приказываю тебе отдать нам палочку!

— Нет! — был ответ молодой ведьмы.

— Но мы ведьмы старше тебя! — напомнила нянюшка.

— И что из этого, у ведьм нет иерархией! — возразила Маграт.

— Маграт Чесногк, ты ведешь себя безнравственно! — крикнула разобиженная матушка и присела на стул.

Нянюшка Ягг, вдруг примирившись с реальным положением вещей, решила разрядить обстановку словами:

— Эсме, ничего насчет безнравственности тебе не понятно! Безнравственное поведение — это когда бегаешь по улице совершенно…

Ее рассуждения прервал клочок белой бумаги, спланировавший из рукава Маграт на пол. Обе пожилые ведьмы уставились на полет записки круглыми глазами, но матушка была быстрее и сцапала ее.

— Сейчас узнаем правду, — торжествующе воскликнула она и начала безмолвно шевелить губами, пока читала записку Жалки Пуст. По мере чтения, ее брови уходили выше и выше, пока не скрылись совсем из виду. — Ну, я не подумала бы, что Жалка заставит нас оказать Маграт всю посильную помощь. Здесь говорится, что мы должны куда-то там отправиться и помогли бы кое-кому-то там выйти замуж за принца, — заявила матушка Ветровоск.

— Мы должны попасть в каком-то Хог-вар-тсе, — уточнила Маграт. — Это волшебная школа, вроде Невидимого Университета в Анк-Морпорке. Я нашла описание этого Хог-вар-тса в книгах Жалки. У ней были видения ... И ты, матушка, ошибаешься — мы должны сделать так, чтобы она НЕ вышла замуж за принца.

Пожилые ведьмы вытаращились с непониманием на Маграт.

— Как-как? Хочешь сказать, что мы должны помешать девушке выйти за принца? — удивилась нянюшка Ягг. — Это звучит как-то… неправильно, как-то наоборот.

— Гитта, но такое пожелание испольнить легче, — возразила Эсме Ветровоск, — потому, что бесчисленное количество девушек не выходят замуж за принцев!

Маграт попробовала приложить рекомендуемую сестрой Десидератой главологию.

— Я не представляю, как нам до этого Хог-вар-тса добраться, — сказала она.

— Всегда можно найти правильную дорогу, — фыркнула матушка Ветровоск. — Мы ведьмы или где? Чтоб всякие заграницы под боком торчали!

— Я хотела не то сказать, — возразила Маграт, сама собой удивлена, что главология у нее впервые заработала. Уж не новое ли положение феи-крестной ей поспособствовало? — Путешествие обещает быть долгим, а вы… уже не такие молодые.

Последовало долгое многозначительное молчание, о которое слон мог бы лбом убиться.

— Отправляемся завтра, — отрезала матушка Ветровоск. — Чтоб завтра утром все были готовы к путешествию.

— А как мы будем туда отправлятся, матушка? — невинным голосом спросила Маграт.

— Как, как? И ты о себе как о крестной думаешь, — заворчала матушка Ветровоск. — Зеркалами будем путешествовать.

* * *

Джейсон Ягг приходился нянюшке Ягг сыном от пятого мужа. Не то, что, каждый супруг Гитты, после первого, носил эту фамилию. Нееет, но любой из них, после женитбы на ней, неизменно принимал фамилию Ягг. Никто мужей об этом не спрашивал.

Вид у Джейсона был такой, будто его строили на верфи. Был он медлительным, обстоятельным, мускулистым и с очень мягким характером.

К нему обратилась для содействия матушка Ветровоск утром того же дня, когда троица Ланкрских ведьм решила отправиться заграницу.

Она задумала страшное ведьмовство — вселение в чужое тело, человеческое тело, не в птицу, не в животное. На долгое время, как ей казалось, хотя она всю ночь, не сомкнув глаз, думала, не представляя себе, как будет идти ход времени в этом далеком Хог-вар-тсе. Быстрей ли, медленней ли будет?

Чтобы подстраховаться, за их телами нужно было присматривать и она возлагала надежду на этого сына Гитты. Он позаботится о том, чтобы снохи нянюшки Ягг не забыли о своем рабском положении в семье и старательно кормили, омывали, массажировали и все-остальное, что там нужно делать, чтобы поддерживать в живых, но пустые на время, тела троих ведьм Овцепика.

А то проклянет она, матушка Ветровоск, всех Яггов нах--, чтобы те вспомнили вовремя, кому Эсме сестой-близняшкой является. А-а-а?

Пообещала она тугодумному Джейсону богатые подарки из заграницы, где улицы, она была уверенна в этом, вымощены были чистым золотом.

— И проследи, чтобы каждый день проветривали, а то вернемся и сразу помрем, — предупредила нянюшка, неуклюже привлекая к своей материнской груди лохматую голову своего сына.

— Хорошо, ма.

— И не смей входить через крылцо, Джейсон, я там наложила заклятье! Где этот придурок, Грибо? Грибушка, кись-кись-кись, приди сюда, зверюшко мое! Пора отправляться в путь, я без тебя никуда не ухожу.

Маграт слушала все одним ухом, потому что думала о своем. Ночью, так же, как и матушка Ветровоск, она не сомкнула глаз, читая одну из тетрадок сестры Десидераты Пуст, озаглавленную „С палочкой и Помелой Через Великий Неф”. Писала Жалка обо всем, только не писала инструкции, как пользоваться палочкой. Поэтому Маграт решила, что это проще простого — взмахнуть ею и загадать желание. Под утром ей вздумалось перед уходом потренироваться, чтобы наверняка.

Теперь, тыквы вокруг ее дома, выросшие до неуместных пятиметровых размеров, обзавелись резными — лилового цвета — дверцами и у каждой из них был отдельно взятый характер. Кто-то из них, вообще, икал, кто-то кукарекал, а одна тыква считала себя горностаем.

— Гитта, ты подготовила все? — спросила матушка Ветровоск, с неодобрением посматривая на обтянутые мужскими штанами ноги Маграт и на красные сапожки нянюшки Ягг.

— Все готово, зеркала закрепила на потолке и на стенах, сначала заклинанием, а потом наш Джейсон приколотил их снизу досками. Кровать расширила так, чтобы все мы трое могли бы прилечь между зеркалами ... Четверо, с Грибо-м. Уходим?

* * *

В зеркалах, когда они построены парами чуть-чуть вкось, заключается бесконечность. В бесконечности заключается все возможное, включая голод. В четырех парах таких зеркал есть миллион миллиардов отражений, а между ними всего лишь одна душа.

Зеркала дают Лилит очень много, но и забирают немало.

Когда она пришла в себя, с ужасом установила, что ей дали магическую мощь, власть и настоящую волшебную палочку мага, кроме ее, непонятно как пришедшей вместе с ней, палочки феи-крестной.

Но отняли у нее все остальное.

Она очнулась мужчиной.

Старым, безмощным, дряхлым мужчиной, пиписька которого служит ему уже только для мочеиспускания.

Черт, черт, черт!

* * *

В Овцепике зеркала не создавали отражающую каморку, поэтому они только давали, но не могли забрать. Но то, притихшее в зазеркалье НЕЧТО решило пошутить с ведьмами.

Серебристая лента протянулась с отражающей поверхности и увлекла сознание троих ведьм и кота с собой, оставив опустевшие фигуры безмолвными, неподвижными и обмякшими.

За протянувшимися сознаниями женщин бодро скакал молодой черный бестелесный кот, без единого изъяна во внешности.

Джейсон Ягг с религиозным фанатизмом в глазах тихонечко прикрыл заднюю дверь апартаментов матери, вытирая пот со лба шляпой. Прямоугольный лист бумаги медленно проступил поверх дерева двери, и мужчина уставился на него.

Рукой матушки Ветровоск там было написано:

„ Утром:

1. Горшок;

2. Хлеб с молоком;

3. Омовение, растирание, причесание, выпрямление.

Обед:

И т.д.

Джейсон, ни забуд, что я тоже Ветровоск! Помни, прукляну!”

* * *

В Хогвартсе была глубокая ночь.

Трое первокурсников тайком, под Мантией-невидимкой, отправлялись воплощать в реале героические дела и спасать волшебный камень философа Николаса Фламеля от злодейских лап профессора по зельеварению, С.Т.Снейпа.

Под мантией скрывались двое мальчиков и одна девочка.

Девочка, собственно, была гриффиндорская заучка, лохматая зануда и отличница своего выпуска, мисс Гермиона Грейнджер.

Рыжий из мальчиков, поразмыслив, пришел к выводу, что Снейп ворует Философский камень лишь чтобы наполнить свой кошелек золотом, но девушка знала, что все делается из-за желания Того-которого-не-называем возродиться.

Мисс Гейнджер не была в восторге от своей лохматой внешности и, соответственно, развивалась в направлении повышения собственного IQ.

Как Тот-который свяжется со Снейпом, чтобы забрать, в свою очередь, Философский камень, девочка не думала. но поддерживала ошибочное представление мальчиков об истинном мотиве профессора зельеварения, чтобы, в конце затеи, когда они трое обломают вора, указать им — кто из них троих умнее всех.

У самой двери, за которой скрывался Пушок, внезапно открылась боковая дверь пустой комнаты. Движение привлекло внимание девушки.

Внутри комнаты Гермиона увидела высокое прямоугольное зеркало.

Зеркалам она принципно не верила. В особой степени тем, волшебным зеркалам, отражения в которых имели привычку болтать без умолку.

Девушка не поняла, как могло в том зеркале появиться ее изображение, если она скрывалась под мантией-невидимкой, но оно там было.

Потом образ изменился и превратился в девушку постарше, одетую в широкие мужские брюки и огромную ведьминскую шляпу поверх растрепавшихся прядей мышиного цвета. Старшая девушка махнула палочкой, перед глазами Гермионы неожиданно все почернело, и ее унесло куда-то вверх и в сторону.

Идущим рядом с ней мальчикам показалось, что их подруга, наконец, стала поступать по-девчачьи и испугалась ответственности.

Потому что девочка, ни с того ни с сего, вдруг вся обмякла, ее коленки подогнулись, и она грохнулась в обморок.

— Гермиона, Гермиона! Очнись! — начал тясти ее за плечо темноволосый и очкастый мальчик, которого звали Гарри. Увидев, что она так и не приходит в себя, очкарик посмотрел на второго, рыжего мальчика, и сказал: — Рон, придется нам отказаться от затеи по спасению камня. Или отложить поход на завтра. Сейчас нам срочно нужно бежать в Больничное крыло, отнести туда Гермиону.

— Но, Гарри, завтра будет поздно! — возразил рыжик и, округлив глаза, начал нажимать на что-то у себя на груди, под мантией. — Оставь ее здесь, заберем, когда все закончится.

Выпучившись на Гарри, рыжий явно ожидал от него определенную реакцию, но, увидев, что ничего не происходит, растерялся.

А растерялся он потому что артефакт принуждения, с которым его вооружила мама Молли, провожая его на вокзале Кинг-Косс, на этот раз не сработал и Гарри не стал подчиняться заговора, а принялся Локомотором уносить лохматую зануду прочь от третьего этажа, к Больничному крылу.

— Гарри, подожди, разве тебе безразлично, что Снейпу достанется камень, делающий золото из всего? — крикнул Рон вдогонку, не желая отказываться от близкой уже цели и тащиться к мадам Помфри.

— Мне все равно, честно говоря, — бросил через плечо темноволосый гриффиндорец. — Если бы вы с Гермионой не ворчали беспрерывно о камне, я о нем и не вспомнил бы. Идешь со мной, Рон, или сам, в одиночку погеройствуешь?

Рон решился и вприпрыжку побежал за „друзьями”, а догнав, схватил Гермиону за ногу, пытаясь остановить ее.

Гарри заметил попытку Рона помешать действию заклинания и на его лице появилось устрашающе-холодное выражение.

— Рон, что ты делаешь?

— Пытаюсь образумить тебя, Гарри. Нам нужно пойти спасать Камень, а не работать медиковедьмами...

Гарри посмотрел на потерявшее обычное выражение дружелюбия лицо Рона, не узнавая в нем своего лучшего друга.

Рон был похож на обманутого обещанием наживы стервятника и чуть не клацал клювом от раздражения.

Таким, Рон не нравился герою магического мира, Гари Поттеру.

Он его пугал.

Гарри обещал себе всерьез подумать — продолжать ли свою дружбу в дальнейшем с рыжим мальчиком, истинное лицо которого увидел только сейчас.

Оттолкнув Рона, Гарри продолжил свой путь к намеченной цели — привести свою, уже единственную, подругу к мадам Помфри.

* * *

Маграт Чесногк открыла глаза и увидела над собой перевернутое лицо незнакомого мальчика десяти-одиннадцатилетнего возраста. Правильные черты лица и прекрасные глаза необычного изумрудного цвета уродовали изломанные, замотанные какой-то гадостью стекляшки.

Встретив ее взгляд, мальчик бросился обниматься с Маграт, дико крича ей в ухо детским голосом:

— Гермиона, ты поправилась и пришла в себя! Скажи, что с тобой случилось?

Ведьма Овцепика растерялась.

Ей понравилось обниматься с мальчиком, но ей казалось, что он не ей, а какой-то Гермионе радуется.

Каким боком они с этой Гермионой были связаны?

Ага!

Зеркальным путем, как сказала матушка Ветровоск, ее подбросило в тело девочки, учащейся в Хог-вар-тсе.

— Переутомилась, наверное, — сказала она, не вдаваясь в подробности, которые не знала.

— Слишком много читаешь, — кивнув головой, согласился мальчик и улыбнулся.

От этой улыбки сердце у Маграт защемило.

Ей показалось, что перед ней открылся Путь Скопиона и ей достанутся все тайны Космоса и Великой матушки Черепахи А-Туин.