Ведьмы в Хогвартсе - берегитесь! (джен)

На отмели Черного озера кто-то зашевелился и гладкую поверхность воды исказила рябь. Небольшое существо выпрыгнуло на берег и осталось среди трав, чтобы хоть немножко погреться под скудными лучами восходящего солнца. Это был Тревор, потерявшийся жаб гриффиндорского второкурсника Невилла Лонгботтома.

Несколько минут спустя Тревор начал меняться и превратился в бледного, хилого, совершенно голого хлюпика, который стал озираться вокруг. Недалеко от этого места он заметил неболшую кучу черного тряпья, к которому и отправился немедленно.

Надев на себя эти слегка... хм... остро пахнущие кошатиной одежды, приняв облик помятого Дюка Трэвисса, молодой... хм... парень побежал в направлении невидимой для учеников белой башни, что возвышалась посередине колючего поля. Его туда непреодолимо тянуло.

Дойдя до зарослей, он остановился и стал кружить вокруг, ощупывая взглядом обстановку.

Колючие плети карабкались по стенам до самой вершины башни, а сама она была гладким цилиндром без дверей и без окон.

Но с вершины вниз свисала девичья коса самого обворожительного оранжевого цвета, который... парень, который Дюк Трэвисс, мог себе представить. От увиденного чуда он задохнулся от восторга и начал кружить вокруг башенки, ища способы проникнуть внутрь и встретиться с прекрасной невестой. Под ноги он особо не смотрел, а потому так и не заметил одну особенность рельефа, в виде торчащей из грунта тетради в черном твердом переплете. С этим препятствием встретилась его босая нижная правая конечность и... Дюк Трэвисс плюхнулся всем телом поверх тетради. Упав, он врезался в неё животом, ойкнул, вытянул из земли, подчистил комочки грязи и открыл ее...

Черный дым вылетел из пустых страниц и стремительным торнадо микроскопического размера влетел через глаз в чеперушку... Дюка.

Его глазки на короткую секунду сверкнули краснотцой и померкли. Пострадавший вздохнул, обмяк и опустился на землю рядом с ближайшим колючим кустом.

* * *

Маграт-Гермиона заметила башню утром и побежала к матушке, чтобы та растолковала ей, как на ее вершине появилась Нинь-дзя, которую они с бойфрендом еще вчера закрыли Колопортусом в туалете Плаксы Миртл.

Матушка с Нянюшкой пили чай и ели маленькие кексики, которые заботливые школьные эльфы испекли проворно и поднесли двум Ланкрским ведьмам с настолько забавно испуганными мордочками, что обе заподозрили влияние мадам Де Темпскир.

Сплетая на ходу вихрастые кудряшки в нетугую косу, Маграт влетела в личные помещения зам-директриссы и на одном дыхании высказала свои возражения.

— Успокойся, Гермиона, присядь и попей с нами чайку, попробуй эти нежные кексики, — улыбнулась Гитта Ягг и передвинула к девочке новую чашку. — Это мы сделали, чтобы ускорить развитие сказки. Ведь Лилит де Темпскир спешит вернуться в наш старый мир, в Орлею, и назначила маскен-бал на Хэллоуин. Уже и принц для принцессы поднят, воспитан и готов для поцелуя... Жаль, думала, что роль Рапунцель мне подойдет больше, чем веснушчатой недоросли, даже вот какую косу вырастила...

— Косу все растили, — возразила матушка Ветровоск. — Даже Маграт, т.е., Гермиона не поскупилась на зелья...

— Чего скупиться, ведь его госпожа Гоголь варит на пару с тетушкой моего бойфренда? — захихикала девочка. Потом довольно перекинула кудрявую, недоплетенную косу вперед и начала ее гладить. — Я в восторге от своих волос. Но я не понимаю, чем вам не понравилась Тайная комната, что вытащили Нинь-дзю? Вместо вас это должен был бы сделать прекрасный принц.

— Ха! — воскликнула матушка. — Как себе представляешь Дюка Трэвисса в компании василиска? Дюк этот к змеюке не войдет ни разу. И в конце концов, что за антифеекрестное мышление, Гермиона, думаешь, можно просто так пойти и воспрепятствовать развитию сказок?

— А что плохого в этом?

— Нет сказок, милочка, нет счастливых концов.

— И что такого в...

— Послушай, навязывать счастливый финал — это плохо! — произнесла матушка, глядя дно своей чашки. Нянюшка вырвала чашку с ее рук и сама стала испытующе смотреть, как утаились чаинки. — Нельзя навязывать людям их, потому что вещи могут уйти очень далеко за границы нормального. Возьмем, например, брак. По идее, чтобы брак был по-настоящему счастлив, надо отрубить головы молодоженам, как только те на венчании скажут „да” — и всего делов. Но так не годится. Тут нужна сказка, и чтобы она не заканчивалась после „да”, понимаешь?

Гермиона-Маграт, стиснув губы, стала туго доплетать волосы, грубо выдергивая непокорные волоски, кривясь при этом от боли.

— Все однажды кончается, — глубокомысленно высказалась нянюшка, вытащив откуда-то из складок мантии длинный мундштук из желтого янтаря, поставила длинную тонкую коричневую сигарету, щелкнула пальчиками, поджигая, и закурила. — Вопрос только когда.

* * *

Лилит вышла из своей зеркальной комнаты. Призрачные отражения длиннобородого старика тянулись за ней, медленно исчезая...

Как только она подумала, что все идет на лад — вот и Эсме пообещала содействовать — и вот тебе незадача, Дюк Трэвисс куда-то исчез. Уже больше суток от него ни слуха, ни духа. Лилит пришла в отчаяние. Судьба наотрез отказывалась следовать ее желаниям.

Прошуршав полами мантии, она приблизилась к окну и... осталась бездыханной.

Боги Овцепика! Почему белую башню окружает колючий лес? Как принцесса длинной косой поднимет принца к себе, если ему к стенам башни не дойти? А если бы и дошел, будет ли это уже полноценный принц? А как сказочной карете через заросли прорваться, чтобы увезти принцессу на бал? Это несомненно дело руки девки Маграт, которая спит и видит, как уводят ее бойфренда и отдают Джинни Уизли.

Анти-феекрестничает, чтобы сказка вообще не осуществилась.

Надо немедленно с Маграт встретиться, чтобы поговорить.

Надо и с миссис Уизли связаться, чтобы та выбрала самую большую и красивую тыкву, из которой карету делать. С которой из палочек, богиии? ....

И не забыть объявить бал-маскарад утром в Большом зале.

Чтобы не забыть, Лилит записала все задачи на сегодня и, стремительно вышагивая в развевающейся от встречного потока воздуха шелковой мантии цвета фуксии с изображенными по полам цветками гортензии, она отправилась к башне Гриффиндора. По пути она вспомнила, что собой воплощает директора школы, которому не пристало бежать бегуном на глазах у студентов, и замедлила шаг. Дойдя до дверей помещений Эс... хм... хм... Минервы, она свернула и, не стуча, вошла.

Все они, чертовки, были в полном составе, пили чай и баловались кексиками.

Боги Дунманифестина!

Все они хвастались своими роскошными волосами, женскими нарядами... Лилит защемило в области сердца, когда все трое повернулись и с досадой посмотрели, кто неприглашенный врывается в их маленьким женским соарэ.

— Проф... Гхм, хм. Госпожа де Темпскир, доброе утро! — пискнула Гермиона и вскочила с места. Внутри, в ее кудрявой головке прозвучало: „ Умфгрррррр!” и она поспешила присесть обратно на свое место.

Лилит, развевая свою надоевшую бороду, метнулась с окну, размашисто открыла створку и тыкая пальцем в направлении белой башенки, сбиваясь, начала говорить:

— Зачем вам были эти заросли? Как нам двигать развитие сказки, если вы придумываете такое, такое... У нас уже тыква есть, платье, принц, сегодня я дам объявление о бале... — она вдруг сузила глаза за очками-половинками, поглядывая то на одну, то на другую из Ланкрских ведьм. — Вы мне саботируете выполнение обещанного, да? Вы хотите здесь остаться, признавайтесь!

Трое переглянулись и синхронно закивали в знак согласия.

— Дуры! Если я сама обратно вернусь, знайте, всем вашим близким отомщу десятикратно. Гитта, я тебе обещаю — найду и уничтожу каждый из твоих выводков, даже тех, которые народились в сторону!

Расслабленный вид преподавательницы по Гаданию в мгновение улетучился и она стала медленно подниматься с весьма угрожающим видом, а ее фиолетовые глаза излучали гневные молнии. Тихим, рычащим голосом, сквозь зубы, она выдала:

— Лилит Ветровоск, я сейчас тебя прокляну! Я на тебя нашлю колдовский морок, чтобы тебе везде виделись одни вольные мальцы...

Ее палочка начала плести заклинание, свистя в воздухе, пока Гермиона не замахнулась и не выбила ее из руки Гитты. Нянюшка зашипела от злости, протянув руку к затерявшейся где-то под занавесами палочке, которая стрелой влетела обратно в ладонь хозяйки, испуская фойерверк белых искр.

— Не смей угрожать, Лилит, а то до больничного крыла не доползешь...

— Я владею Старшей палочкой! — истерично визгнула Лилит и стала судорожно нащупывать среди складок шелковой ткани мантии волшебную палочку, путаясь в своих поисках в длинных прядях бороды.

Откуда-то, изгибая спину дугой, переступая на вытянутых выпрямленных ногах, шипя, появился Грибо, остановился за спиной директора и стал ждать комманду „Фас!”.

Минерва, до сих пор не вмешиваясь в разборки, примирительно сказала:

— Что тебе надо, Лили? Чтобы заросли исчезли?

— Да, да!

— А не надо.

— Как это „не надо”? Надо!

— А я говорю тебе, что нет. Объявив бал, тебе придется сделать башню видимой для студентов. Как только они башню увидят, все набросятся покорять высоты и освобождать принцессу. Для молодых волшебников это будет раз плюнуть, стоит сесть на метлу. Но увидев, кого ты в качестве принцессы выбрала, такой переплох начнется, в школе установится такой вселенский хай, что мама не горюй.

Лилит медленно присела на свободное кресло, растерянно моргая.

— Что предлагаешь?

— Эти колючки отступят только перед истинным принцем — мы так их наколдовали. И заметь, мы не дуры, а просто умницы — установили над квиддичным полем антиполетные чары. Теперь нам метлы не страшны!

Гермиона вытаращилась на матушку с восхищением. Вот что означало выражение „Старая гвардия” — подумать, предвидеть и предотвратить все возможные помехи!

Почувствовав, что напряженность резко пошла на убыль, Грибо скрылся из виду как бы по волшебству, даже не мяукнув.

* * *

Существуют три основные разновидности так называемых классических ведьм — сложная, простая и третья. Иначе говоря, бывают такие ведьмы, которые после известие о маскен-балу, шевельнув плечиком презрительно, отправляются в библиотеку. Бывают обычные ведьмы, которые собираясь стайками оглушительно кудахтающих куриц, истерично листая модные журнали, выбирая и заказывая глазвырвящие прикиды, бесстыдно строят глазки парням, чтобы те пригласили их на бал в качестве партнерш. А почему бы и не что-то больше этого?!

Бывает и третий вид ведьм-классических, которые, прежде чем в одиночку проштудировать модные журналы и заказать что-то, сначала занимаются шпионажем. Иначе говоря, разузнают, каков будет наряд соперницы, чтобы превзойти ту в блеске и красоте.

Если бы не Маграт, мисс Гермиона Грейнджер по своим наклонностям относилась бы к первой разновидности. Но присутствие самой младшей из Ланкрских ведьм в голове кудрявой второкурсницы сразу отправило ее к третьей группе. Группе, так сказать, Шерлокхолмцовцев. Или, например, Джеймсбондовцев.

Спустя много лет проведенных рядом со старой, мудрой матушкой Ветровоск, Маграт поняла две вещи: никогда не доверяйся человеку столь подозрительному, как нынешний директор/директрисса Хогвартса. И, когда отправляешься в столь ответственную разведку, всегда носи с собой острый предмет.

Взять к примеру волшебные ножи. У нее в Овцепике была целая коллекция волшебных ножей, причем все с соответствующим образом раскрашенными рукоятками и лезвиями, сплошь покрытыми магическими рунами. До одного заказанными в Анкх-Морпорк у Великого Учителя Лобсанга Достабля. Но матушка Ветровоск научила ее, что и самый обычный кухонный нож для резки хлеба может оказаться куда полезнее, чем самый изукрашенный из волшебных ножей. Им можно делать все то же самое, что и волшебным, а кроме того, еще и резать хлеб.

Вообще — резать.

В данный момент она, судорожно болтая ногами, парила в тридцати футах над землей, одной рукой сжимая палку метлы Гарри, а другой рукой цепляясь за водосточную трубу. Свой нож Маграт носила за поясом.

Наконец ведьмочка обхватила ногами трубу, а рукой — очень кстати подвернувшуюся горгулью. Палочка створку окна директорского кабинета не смогла открыть. Понятное дело, по части безопасности Лилит позволяла Альбусу брать дело в свои руки.

Просунув лезвие ножа между створками окна, девочка подняла защелку, еще немного пыхтения и кряхтения... и в конце концов она влетела в пустой кабинет профессора Дамблдора, где привалилась к стене и попыталась отдышаться.

Никто из сестер не знал, куда она отправилась во время завтрака, когда должна была взорваться бомба-известие о маскен-бале. Быть ведьмой, чаще всего означало, быть одиночкой и посещать места, где тебе вовсе не пристало оказываться.

Маграт открыла глаза.

На портновском манекене посреди круглого помещения красовалось платье. Маграт в жизни не видела ничего более красивого. По бархатно-черному шелку располагались созвездия из красных и зеленых звезд ярко сверкающих драгоценных камней.

Она тихонько двинулась вперед, во рту у нее пересохло.

Маграт всегда мечтала о таком платье. В бездонной пропасти своей души бессонными ночами она частенько танцевала с принцами. Нет, не с застенчивыми, трудолюбивыми принцами, вроде ланкрского принца Веренса, а с настоящими. С того момента, как она узнала, что в Хогвартсе будет бал, она уже знала, кто должен был быть ее персональным принцем — ее зеленоглазый худенький бойфренд Гарри Поттер. И в тот момент она видела себя точь-в-точь в таком платье.

Она рассматривала отделанные рюшами рукава, вышитый корсаж, тончайшие золотые кружева. Это был какой-то совсем другой, далекий мир… Платье…

А на ней сейчас были штаны. Удобные, но штаны. Будто практичность вообще что-то значит!

Она еще долго смотрела на платье.

А потом со слезами, текущими по лицу, Маграт взялась за нож и принялась модифицировать качество швов платья.

Огромная желтая тыква, гладкая и словно бы раздутая, красовалась, полузакрытая шкафом, в углу директорской.

Если бы мисс Грейнджер, разрезав свыше девяносто процентов швов платья, предназначенного Нинь-дзе, и убавив тем самым напряжение, догадалась посмотреть и в остальных комнатах директорских помещений, увидела бы несколько барахтающихся в большой запертой клетке садовых гномов. А в стеклянном аквариуме — энное число сереньких мышей.