Ведьмы в Хогвартсе - берегитесь! (джен)

— Она прямо так и сказала? — не переставала удивляться нянюшка, заставляя матушку снова и снова повторять рассказ о встречи с сестрой-близняшкой, Лилит де Темпскир. — Что превратила жабу Невилла Лонгботтома в будущего Принца для Джи-не-веры? Тревора в Дюка Трэвисса, да? Мдааа, Маграт будет в феерии ...

— У Маграт свои же планы, — ответила матушка, продолжая разглядывать себя в зеркале, вычурно разукрашенном блестящими камушками Свароффски — как она назвала их. — Не забывай, что она сама Фея-крестная и может такое замутит...

— Уж, не становится ли наша младшая сестра слишком тщеславной, Эсме?

— Не Маграт должна нас заботит, Гитта Ягг, а моя сестра Лили. Чует сердце, что неспроста зовет всех нас перед зеркалом Еиналеж, я так думаю. Предчувствие мучает меня, Гитта. Знаешь, Лили — она только с зеркалами по-настоящему счастлива. В этих самых зеркалах она как хочет вертит судьбами людей, воплощая для них сказки.

Матушка ткнула палочкой в зеркальную поверхность, откуда на нее смотрело ее отражение.

— И в доме сестры Дезидераты она тоже за мной следила — как раз перед тем, как пришла Маграт. Думаешь, мне приятно видеть в собственном зеркале отражение кого-то другого, хоть сестры? Я только здесь действительно свободна.

— В зеркальной магии ничего дурного нет, — сказала нянюшка Ягг, заплетая свои заметно подросшие волосы в косу. Коса доставала уже до подола шелковых юбок. — Я и сама проделывала, в молодости конечно, всякие забавные штуки с зеркалами.

— Знаешь, она пользуется не одним зеркалом, даже не двумя, а восемью. И попарно разположенными. А посередине создала болото, в котором ночью плескается Дюк Трэвисс.

— Ого!

— Ага!

Матушка засмотрелась в серебряную поверхность зеркала, из темных глубин которого смотрело ее... ааа, лицо Минервы.

Лицо Минервы ей начало с каких-то пор нравиться. За то время, пока она пребывала в теле бывшей воблы, оно заметно похорошело. Нет, не думайте, что оно округлилось или выражение строгости на лице смягчилось — не-е-ет. Оно оставалось суховатым, тощим и суровым.

Но матушка Ветровоск из Овцепика знала толк в деревенской магии, в отличии от преподавательницы с полувековым стажем в школе, где год за годом повторяла одни и те же вещи, не интересуясь ничем другим, кроме трансфигурации. А в магии есть много, много чему поучиться, что узнать и чем воспользоваться; например, тем же Омолаживающим зельем.

Варилось оно с огромным успехом госпожой Гоголь на пару с Петунией в Литтл Уингинге. С добавлением капельки элексира жизни, благодаря Маграт-Гермионе и ее бойфренду, Гарри Поттеру.

Разбавленный вариант этого отвара, под видом прекрасно пахнущего крема для лица, шеи и декольте, нашел хороший спрос у выбранных клиенток одной Лондонской стоматологической клиники, где зубным врачом работала д-р Эмма Грейнджер.

Матушка, не забывая о пожилом возрасте своего нового тела — г-жи профессор МакГонагалл, имя которого не стыдилась нести — пользовалась концентрированной модификацией крема сестер из Литлл Уингинга.

Захват мира шел полным, хоть пока и тихой сапой, ходом. Порой, матушке Ветровоск казалось, что возникни у нее желание править Миром, и она сможет легкой рукой заставить людей лечь в пыль и биться судорожно головами в приступе религиозного экстаза перед ней. Зачем бы ей — вот, вот с этим предстояло разобраться.

— Кстати, а где Маграт?

— Феекрестничает, должно быть, — ответила нянюшка, забирая из рук матушки зеркало, чтобы полюбоваться собой. — Мол, не нуждается она в нашей помощи.

Обе ведьмы игриво захихикали.

* * *

Тем временем у Грибо были неприятности.

Если пучеглазое человекообразное в черном фраке, горделиво марширующее по берегу Черного озера, можно назвать неприятностью. Грибо следил за ним давно и удивлялся, что многочисленные человеческие дети-маги, не замечают ежедневные прогулки чудного существа.

Выглядело оно, вроде бы, нормально. Для человека.

Двигалось оно на двух ногах, верхние конечности были где-то длиннее обычного, но в красоте людей Грибо не разбирался.

И могло оно говорить.

Но пахло странно, влажной тряпкой, и шлепало длинными босыми ступнями, как мартышка.

Черному коту хотелось на него напасть. Стремление атаковать ощущалось всеми чувствами Грибо, но он воздерживался. Мало ли чего можно было ожидать от этого уродца?

Обычно оно уходило в замок далеко до захода солнца.

На этот раз что-то изменилось и существо задержалось у озера, трепеща от нетерпения. Словно боялось, что кто-то в замке спохватится его отсутствия и бросится искать. И найдет его здесь, на грани переезда через черту преступного намерения.

Солнце медленно скрылось за темнеющей стеной из деревьев Запретного леса. Воздух по-прежнему был заполнен звуками лесных животных, но все они как бы удалились. Тишина пришла и заняла их место.

Грибо огляделся.

По-осеннему голые кусты и деревья, растущие по краям обрыва, в основаниях которого плескались волны холодной уже воды, стали выглядеть, как костлявые старухи. Он притаился и продолжил наблюдение за существом.

Стой, куда оно ушло?

На берегу темнела опустевшая куча черных одеяний, а само оно куда-то запропастилось.

Грибо, прижавшись к земле, стал медленно и очень внимательно подползать к кучке одежд, принюхиваясь, как некая мерзкая собака. Но, подозрительный пучеглазый уродец оправдывал эту деградацию методов слежки.

Брррр, да чего противно пахнет не-человеком!

Кот припомнил еще одну странную встречу недавно, где снова почуял неправильный запах — запах не-крысы. Издали по коридору бегала настоящая, жирная и вкусная на вид крыса, заметив которую Грибо бросился вдогонку. Однако поймав ее рефлекторно, сразу и с омерзением отпустил — от неё несся удушливый запах человеческого мужчины.

Одежды уродца тоже пахли мужчиной. Грибо фыркнул и брызнул поверх одеяний, смотря на пялившегося из воды жаба. Потом подумал немножко и поссал, чтобы наверняка.

Воздух становился все более плотным, как это обычно случается перед грозой.

* * *

Мисс Гермиона Грейнджер и ее бойфренд Гарри Поттер, известный в волшебном мире под прозвищем МКВ, передвигались по ночным коридорам Хогвартса, скрытыми под мантией-невидимкой. Далеко впереди маячила цель — рыжеволосая сестра Рона Уизли и заноза в заднице мисс Грейнджер, по совместительству. Джинни Уизли, с партизанским именем Нинь-дзя.

Она шла, спя на ходу, в известном только ей направлении. За ней волочилась ее толстая, сплетенная из рыжих острых волос коса и подметала пол, собирая любой мусор, который потом волочился следом. Гермиона с трудом сдерживалась, чтобы не захихикать вслух и не разрушить всю конспирацию.

Несовершеннолетняя авантюристка, дойдя до некой двери с левой стороны коридора, резко повернулась к ней, открыла и вошла в помещение.

— Это туалет Плаксы Миртл, — прошептал бойфренд Гермионе. — А это означает, что она освободила василиска из подземелий.

— Что будем делать? — так же шепотом спросила кудрявая девушка.

— Подождем. Вдруг, в ее намерениях этой ночью не натравливать змею, а что-то другое...

Мисс Грейнджер легонько сжала ладонь Гарри и приготовилась ждать.

Как оказалось, Гарри был прав — рыжая быстро вышла, неся с собой какое-то ведро и щетку на длинной ручке. Этой щеткой она стала что-то писать на стене, напротив входа в туалет Миртл. Закончив, она пнула пустое ведро и так же двигаясь в трансе вернулась обратно в сервисное помещение.

— Следуем за ней? — спросила бойфренда мисс Грейнджер.

— Хм, не знаю. Давай закроем дверь туалета Колопортусом, чтобы василиск не смог бы выползти наружу и отбываем к башне.

— А Нинь-дзя?

— А что Нинь-дзя? — усмехнулся бойфренд, входя в тон подруги, — Нинь-дзя, видимо, знает толк в зверюге, сама с ней справится. Сколько раз уже ползал василиск по коридорам? Это она его выпускала, трое учеников лежат из-за неё каменными статуями в Больничном крыле, а ей хоть бы хны!

— Ладно, не переживай. Я поняла все. Не наше это дело оберегать чужих сестер с таким незатихающим аппетитом к чужим бойфрендам, — отмахнулась мисс Грейнджер и последовала за своим Гарри, после того как тот наложил на дверь женского туалета Колопортус.

Утром, отправляясь на завтрак, Гарри и Гермиона увидели на третьем этаже толпу студентов всех четырех факультетов, шумно обсуждающую новую надпись на стене злополучного туалета Плаксы Миртл:

ЕЕ СКЕЛЕТ БУДЕТ ЛЕЖАТЬ ВЕЧНО В ТАЙНОЙ КОМНАТЕ

Маленький профессор по Чарам, Филиус Флитвик, заливался слезами. Мадам Хуч, стоящая среди студентов, воскликнула:

— Кто бы мог подумать? Джинни Уизли, да она ведь чистокровная?

Рон Уизли, не произнося ни звука, сполз на пол.

С другого края коридора, сияющий, как всегда, появился профессор Локхарт. По-видимому, он не замечал, что присутствующие смотрят на него не то с ненавистью, не то с отвращением.

— Вот, наш специалист по Защите прибыл! — выступил вперед Северус Снейп и скорчил постную мину. — Локхарт, монстр похитил девочку, утащил ее в Тайную комнату. Только вы, коллега, в состоянии справится с монстром, докажите, какой вы герой!

Локхарт побледнел.

Гермиона захихикала в горсть, скрестив взглядом с бойфрендом.

— Я?.. Ну-у-у... я... — залепетал Локхарт и отступил на шаг назад.

— Ну да! — воскликнул повеселевший Флитвик. — Вы меня не далее как вчера уверяли, что знаете и где находится вход в Тайную комнату, и кто такой Ужас Подземелья. Я не вас имел ввиду, коллега! — поправился он, повернувшись к декану Слизерина.

Снейп скорчил постную мину.

Студенты стали посмеиваться, смотря то на декана зеленого факультета, то на декана Рейвенкло. Преподаватель по ЗОТИ оглядывался в поисках пути отступления.

— Я? Уверял в-вас? Что-то не помню такое... — стал заикаться Локхарт.

Мисс Грейнджер почувствовала, что Гарри толкает ее прочь от толпы. Обернувшись к нему и увидев на его лице серьезное выражение, не возражая засеменила за ним. Они вошли в Большой зал и уселись за гриффиндорским столом. Посуда перед ними наполнилась всякими кушаньями. Наполнив тарелку яичницей, Гарри принялся молча есть, о чем-то глубоко задумавшись.

Мисс Грейнджер не мешала ему, занявшись собственным завтраком.

Закончив с едой, вернулись обратно в гостиную своего факультета и стали ждать возвращение остальных гриффиндорцев, чтобы услышать подробности инцидента, придя к выводу, что сегодня занятий не будет.

Как и произошло. Вернувшиеся в гостиную студенты начали, пока не появились братья Джинни, шумно обсуждать происшествие. Потом сочувственно умолкли и каждый стал заниматься чем-то своим, не подавая голос.

Этот день тянулся долго-долго... Никогда раньше в гриффиндорской гостиной не было так многолюдно и одновременно так тихо. Люди двигались, как привидения, в ожидании новостей.

Но новости не прибывали. Что предпринималось для спасения маленькой первокурсницы — никто не знал. Наконец стало смеркаться, и Фред с Джорджем, не в силах больше выносить траурного бдения, поужинав, отправились спать. Перси, взвесив свои шансы спасти сестру и решив, что они равны нулю, еще утром отправил сову родителям, заперся в своей комнате и ни разу не появился на глазах подопечного факультета.

В гостиной из братьев похищенной девочки остался только самый младший. Рон, повертев головой вправо и влево, увидев, что мало кто из студентов не поднялся уже в спальни, уставился на сидящих неподалеку Гарри и Гермиону.

— Джинни что-то знала, — заговорил он. — Поэтому на нее и напали. Джинни по-моему про Тайную комнату что-то разведала. Нет причины, чтобы ее... ведь она… ведь наша семья — чистокровные волшебники.

Гарри и Гермиона переглянулись и промолчали.

— Гарри, — вдруг всполошился рыжий мальчик. — Ты должен мне помочь! Ты знаешь где находится Тайная комната, да? Я знаю, вы с Гермионой следили за Джинни, ходили за ней по коридорам... Вы видели кто ее... как ее похитили?

Гарри уставился на Рона с интересом естествоиспытателя.

— Нет, Рон, мы не видели ничего. Правда, Миона? Но знаешь ли?.. Я задаюсь вопросом: откуда все знали, что похитили Джинни, а не какую-то другую девочку? В надписи ее имя не было упомянуто, а и, как ты повторяешь беспрерывно, она чистокровная.

Рон удивился, что его запал не вызывал у друзей нужного отклика, они оба смотрели холодными глазами. А Гарри, пожав плечами, вовсе отказывался содействовать. Но сделав вид, что не заметил отстраненность друзей, Рон продолжал гнуть свою линию:

— Мадам Хуч утверждала, что именно о моей сестре сказано, что „Ее скелет будет лежать вечно в Тайной комнате”. Если ты не знаешь, где находится она, нам надо спросить у Локхарта. Ты слышал Флитвика? Утром он говорил, что Локхарт знает, где находится Тайная комната и что за монстр в ней живет. Он согласился проникнуть в Тайную комнату... Давай, Гарри, нам надо срочно идти к Локхарту!

Шестой Уизли вскочил с места и начал дергать Поттера за рукав, но Гарри стряхнул захват и гневным тоном возразил:

— Нет, Рон, я никуда не пойду. Я обычный второкурсник — не аврор, мне не положено бежать и спасать твою сестру. Но вам, ее братьям — можно. Даже должно было сами заботиться о младшей сестре. Но что я вижу — никто из вас не разбежался спасать ее! Весь день увивались вокруг, всем своим видом демонстрируя отсутствие любых к ней чувств. Перси вообще изобразил из себя обиженную девицу и закрылся в своей комнате спать. Близнецы тоже отправились спать, даже не заикнувшись пойти спасать младшенькую сестренку. Шастать всю ночь напролет по замку мастаки, но когда речь пойдет о Джинни — я не я, и сестра не моя. Где твои родители, Рон? Почему они еще не прибыли с палочками наперевес и не разнесли замок в щепки, пытаясь найти единственную дочку? Авроры где?

— Но, но... я... надеялся... — стал заикаться Рон, не ожидая бранную речь со стороны друга.

— Рон, заткнись! — рявкнула вдруг взбешенная Гермиона. — Иди жалуйся директору, Локхарту или напрямую иди и сам спасай Джи-не-веру. Но не трогай моего бойфренда! Джинни нам никто — она нам не друг и не родня. А ты иди, иди спасай сестру! Мы с Гарри отправляемся по спальням, на сегодня нам хватит чтения. Давай, Гарри, нечего больше оставаться здесь, а то обвинят нас с тобой в похищении Джинни Уизли.

Гермиона, даже не посмотрев в сторону покрасневшего одноклассника, грациозно поднялась и, быстро поцеловав, как клюнув, бойфренда, отправилась наверх, к спальне второкурсниц. Гарри тоже скрылся за дверью комнаты мальчиков, куда раньше отправились Невилл, Дин и Симус.

Рон, дикими глазами проследив ухода однокурсников, начал от бессилия дергать у себя волосы на макушке.

* * *

Ночью на самой вершине пока еще невидимой для студентов Хогвартса белой башенки проснулась, придя в себя, одна очень удивленная не-до-Рапунцель.

Девочка эта славилась на своем факультете загадочно быстро растущими волосами огненно-рыжего цвета, мириадами веснушек по всему лицу и неизлечимым интересом к мужскому сословию Хогвартса и к одному темноволосому Герою магмира конкретно. Хотя, ее интерес к мужикам перескакивал с объекта на объект почти ежедневно (если не ежечасно), вспыхивая каждый раз с новой силой. Порой этой девице было невыносимо тяжело выбрать кого-то одного из всех вокруг. Ее звали Джинневрой, более известной в тесных конспиративных кругах под именем Нинь-дзя.

Открыв глаза, она начала шарить рукой вокруг себя, ища любимый дневник в черном переплете, чтобы спросить у Тома, как получилось так, что заснув в подземном зале перед огромным каменным лицом статуи, она просыпается под чистым небом.

Но дневник рядом не нашелся, и девочка, встревожившись, резко выпрямилась, садясь и озираясь. Не найдя черную тетрадь, она поинспектировала и свои карманы. Напрасно.

Зато поняла, что находится на терассе круглой формы, в середине которой есть небольшая круглая постройка.

К ней Джинни и устремилась, вскочив с места. Постройка состояла из одной комнаты с единственным крупным предметом интерьера — кроватью с тоненьким матрасом, одеялом и подушкой. Помимо кровати была и невысокая ширма, за которой нашлось покрытое ведро, чугунная гарафа с водой в пустом тазике на грубо сколоченном столике... Рядом, под хлопковой белой салфеткой, она нашла буханку хлеба, кусок сыра и колбасы, миску с супом...

Она что — узница?

Джинни, подметая пол длиннющей рыжей косой, бросилась наружу, чтобы узнать во что ввязалась и где находится. Террасу обрамляли низенькие, ей до пупка, перила, и она свесилась через них, согнувшись в пояснице.

Было высоко! Она находилась на вершине круглой башни.

Стены башни укрывали заросли колючек, разросшись почти до перил.

Наколдовывая их ночью, нянюшка Ягг дико веселилась. Но матушка Ветровоск, оценивающе поглядывая на густые колючки, выразила сомнение, что если кто-то из мужиков осмелится продираться через них, чтобы спасать девицу, заключенную Черной Алисией в башне, из него уже и муж хороший не получится. Из-за увечья. Понятно где.