Ведьмы в Хогвартсе - берегитесь! (джен)

Утром, в своих личных комнатах зам-директора и декан Гриффиндора, матушка Ветровоск как обычно пила чай и думала о будущем. На соседнем кресле Гитта расположилась в вальяжной позе и курила коричневую сигаретку любимой марки. Горячий кофе в чашке перед ней испускал головокружительный запах, соперничающий с яствами госпожи Гоголь.

Сама госпожа сидела на диване, скрестив ноги под многочисленными юбками, и с прикрытыми глазами машинально гладила млевшего под ее лаской Грибо.

— Ты правда думаешь, Эсме, что Лили отправит девочку на бал в тыкве? — спросила нянюшка Ягг. — А кого запрягать-то будут? Тех тварей? Хе-хе-хе!

Перед мысленным взором матушки Ветровоск возникли две химеры с отдаленным сходством с чифтокопытных, и она снова засомневалась. Но день и в самом деле выдался долгим. Кроме того, если подумать, это действительно смешно… Переживут... все.

— Ну ладно, — решительно сказала она. — Но запомни: я не намерена пускаться в разгул, ни в жизнь не стану!

— Там будут танцевать и все такое прочее… — вкрадчиво промолвила нянюшка.

— И еще, наверное, будут подавать всякие банановые напитки! — рявкнула так неожиданно матушка, что госпожа Гоголь изволили открыть глаза и с любопытством посмотреть на выражение лиц ланкрских ведьм.

— Ставлю миллион против одного, что так оно и будет, Эсме! — радостно воскликнула нянюшка Ягг.

— Не смей, Гитта Ягг!

— Никто нам не помешает, Эсме, успокойся, — сказала госпожа Гоголь.

* * *

Замок был разукрашен подходящим на день Хэллоуина образом — всюду встречалась тыквенная и летучемышиная тематика. Занятия, в связи с объявленным директором Дамблдором маскен-балом, закончились до обеда, и студентам было предоставлено время подготовиться.

Прежде всего это относилось к обучающимся мужского пола. В Хогвартсе, впервые в истории возникновения Хомо-сапиенса, не девушки, а парни волновались насчет бала. Девушки — их сегодня словно подменили на более разумных, собранных, сосредоточенных и готовых к любым неожиданностям существ. Не увидев ни одной из представительниц ведьм-обыкновенных, второго вида — тех, которые визжат как угорелые, бегут наперебой как угорелые, разлистывают модные списания и визжат, как... и т.д., смелые кавалеры всех факультетов почувстовали себя обманутыми. А где-то и обеспокоенными. Порой, скрещивая взгляд с выбранной спутницей на бал и встретив расценивающую искорку в ее глазах, им на задворках сознания мерещился ОТКАЗ! И они боялись переступить вперед и пригласить даму сердца. Пока, после обеда, дамы не взяли дело в свои слабые ручонки и не начали одна за другой переступать к выбранному парню и, потупив глаза, задавать им один и тот же вопрос:

— Ты хочешь меня спасти?

После вопроса подобного содержания любой парень был готов хоть в огонь влезть заживо, но пойти спасать красавицу.

К вечеру после раннего ужина все девушки, включая преподавательниц, исчезли из виду. Но кавалерам было старательно разъяснено, что нужно делать, чтобы спасти и завоевать избранницу.

— Устроили тут коллективные помолвки, — бормотал себе под нос Альбус, в который раз измеряя диаметр своего кабинета шагами. — А где тут моя роль? Где Всеобщее благо, которое только я могу устроить молодым волшебникам?! Оставить такое важное дело, как помолвку молодых, в собственных руках тех самых молодых! А если они сгруппируются вдруг так, что подходят друг другу, и их магия гармонизируется? Если они инстинктивно найдут себе подходящего партнера, вероятней всего — партнершу! для многочисленного потомства? Как при этом настаивать, что только принадлежность к Свету способствует численности выводка?

Вдруг в голове старого директора щелкнуло, и его поразила жгучая боль — признак, что ОНА, та злая тварь в голове, проснулась и сейчась будет громовещать. Действительно, Лилит не могла поверить насколько извращенным мог бы быть ее сосед по телу. Чтобы иметь подобное направление в рассуждениях, ошибочное в корне, нормальным мужиком ты ни в жисть, ни разу, ни в коем случае... Но Альбус являлся точь в точь извращенцем — любил муж...иков, зарраза!

К полуночи ей предстояло расстаться с этим чокнутым старикашкой, так что ей уже было все равно, что он думает, говорит или делает. Лишь бы не помешал сказке развиваться, лишь бы не нагромоздил что-то чудовищное, например, влез не в свои дела! Боги Овцепика, помогайте! Буду уважать и регулярно подносить дары... Что ей — Лилит де Темпскир — было нужно? Надо было просто запустить начало сказки, забрать крестную палочку и потащить тех Троих в подземеля, к зеркалу „Еиналеж”. Там, в подземном зале, она уже устроила себе вторую зеркальную комнату, чтобы ОНИ не нашли урон в плане по возвращению и не отказались.

После ужина в Болшом зале домовые эльфы устроили настоящий бальный зал. Пол зала при помощи волшебства покрылся мраморными плитами, настолько гладкими, что отражали потолки наподобие зеркала. Потолок, со своей стороны, как обычно, отражал погоду и время снаружи и представлял купол насыщенного ультрамаринового цвета, по которому кто-то из великодушных богов разбросал горстями драгоценности. Звезды сверкали наверху, мерцали внизу, и было сказочно красиво.

Высоко над головами в воздухе плавали огромные хрустальные люстры с формой, отдаленно напоминающей тыквы, и освещали зал столь ярко, что наконец стали видны скульптурные группы херувимов, единорогов и кентавров по карнизу. Сверкающие летучие мыши, стремительно летали вокруг колон и между люстр, гоняя золотых мух, комариков и стрекоз, трансфигурированных матушкой Ветровоск и профессором по Чарам Филиусом Флитвиком, и разносили аромат цветов.

У стен, под наколдованными плачущими ивами, словно кучки грибов, стояли группками по два-три, маленькие столики с красными в крапинку скатертями. Бесчисленное количество табуреток дополняли картину и были там, чтобы уставшие танцоры могли бы отдохнуть на минуту, прежде чем снова пуститься в пляс.

Посередине Большого зала профессорами был наколдован огромный круглый фонтан, вокруг которого, на ступеньках, можно было также присесть на маленьких подушечках. У фонтана, по всему периметру пустого пока басейнчика, взгляд мужской половины учащихся привлекал целый ряд золотых кранов, из которых они ожидали потоки хереса, не меньше того. И это добавляло к наличествующему энтузиазму еще толику градусов.

В директорской зазвучал сигнал, что посторонний пересек защитную границу замка, и Альбус Дамблдор поспешил отправиться ко входу, встречать приглашенных на бал гостей. Сам Корнелиус Фадж, Его Превосходительство Министр Магии, должен был приехать в сопровождении многочисленной свиты, чтобы уважить Главу Визенгамота, Великого Чародея МКМ и директора школы Хогвартс. Конечно, и насладиться маскен-балом.

Два часа спустя

В Большом зале празненство разворачивалось бурными темпами. Студенчество превзошло себя в изощренных маскарадных костюмах.

— Это же танцующие скелеты, Альбус! — воскликнул Аластор Моуди, сверкнув бешенно крутящимся в глазнице искуственным оком, и Лилит подумала: а не фоткает ли он особо сэкономивших на количество тканей ведьмочек?

Ей, как правительнцы Орлеи, мизерные куски шелка на телах молодых и не очень красавиц во время карнавала не были в новинку, но было забавно смотреть на выражениях Ланкрских сестер, для которых народные гулянья ограничивались пляской вокруг костра. Теперь две старшие ведьмы из Овцепика испытали когнитивный диссонанс, разглядывая перья и блестки, развевающиеся ткани — еле-еле прикрывающие молодые, полуобнаженные фигурки студенток.

— Просто обычные люди в черных трико с нарисованными на них костями.

Кто-то толкнул ее в бок. Она обернулась и увидела укутанную в черную хламиду высокую, костлявую фигуру. Из-под капюшона блестнули искры синего огня и замерцали. Ей (и Альбусу в придачу) стало очень, очень холодно в присутствии этого персонажа, и она решила подбодриться, задав ему вежлвый вопрос:

— Веселитесь, милашка?

— УГУ!

— Симпатичный ты себя наряд отхватил, дорогой! — захихикал Фадж, уже довольно захмелевший, и потрогал рукав хламиды. — Ууууу! Браво! Кости прям как настоящие... — и захихикал с пониманием.

— Угощайтесь, чем захотите, — комок страха поднялся у нее к горлу и там застрял.

— БЛАГОДАРЮ.

Сама СМЕРТЬ пришла на бал, пора было двигать сказку, поэтому она отдала вожжи правления тела Дамблдору, чтобы тот сам управился со сценарием. Бузиная палочка коснулась шеи, он сказал „Сонорус”, и его голос возвысился до потолка, остановив гул и пляс:

— Внимание, внимание! Пришло время спасать Принцессу от лап Черной Алиссии. Она сейчас томится на вершине неприступной башни и ждет своего Принца. Прошу всех участников маскен-бала выйти на квиддичное поле, а там уже всем желающим посоревноваться за руку и сердце прекрасной Принцессы, попытать свое счастье и спасти ее...

Отменив Сонорус, он размашистой походкой первым отправился наружу, а за ним последовала процессия не особо вдохновленных ожиданием чуда молодых волшебников. Те из них, которым не посчастливилось быть выбранным ведьмочкой из Хогвартса, уже не раз пробовали преодолеть колючие заграждения белой башенки — и все напрасно. Сейчас им хотелось просто понаблюдать и позлорадствовать над неуспехом собратьев из своего или из соперничающего факультета.

Но не все хотели смотреть на это представление. Огромное число студентов, тех, у которых пара выдалась стоящая — а их было большинство, продолжали скакать, как в буйном помешательстве, веселясь от всей души. Матушка Ветровоск впилась глазами в группу безпритязательного лимбо и слегка улыбнулась:

— Альбуса схватит кондрашка, как только Лилит вернется в Орлею, — глубокомысленно сказала она.

— Кого-кого? — не понял подвыпивший Северус Снейп, который под столом гладил голое колено Сивиллы, думая, что никто его не видит и не догадывается, чем он занят, и только рефлекторно отзывался иногда простыми междуметиями.

— Никто, дорогой Северус, никто, — успокоительно похлопала нянюшка его вспотевшую руку, слегка продвинув ее повыше. — Мы тут по женскому разговариваем, ты не бери это в голову.

Хмыкнув презрительно манипуляциям сестры Гитты, матушка продолжила смотреть на танцы молодежи, которые уже начали недвусмысленно выражать то, на что штуки вроде майского шеста только намекают, и пробормотала:

— Молодцы, девушки! К осени волшебный мир будет шелковым, как миленький.

Грибо сидел у ее ног, пристально наблюдая за танцующими девушками, на которых не было почти ничего, кроме перьев. Он тщетно пытался понять, что это за странные твари и как с ними стоит обойтись. В зал медленно прошествовала госпожа Гоголь, одетая во все черное, а за ней шла процессия хогвартских домовых эльфов, волочивших с собой огромные подносы с бутербродами.

— По-моему, ребята, стоит перекусить, — сильным голосом возвестила она, и на каждом столике легло по подносу. Студенты мгновенно перестали плясать и набросились на еду с завидным аппетитом, уничтожая все подряд.

Госпожа Гоголь присела рядом с матушкой, неотрывно смотря на жрущую молодежь.

— Бутерброды с чем?.. — тихим голосом промолвила матушка Ветровоск. — Я имею в виду, настоящая ли это еда, или наскребла со дна пруда. Слышать не хочу ни о каких там гастрономиях.

— Как же не любишь ты приключения, Эсме, — укоризненно произнесла вуду-колдунья.

— Ты не права, я не против приключений, если они не опасные. Но только не с едой.

— Они с аллигаторами, — ответила коротко госпожа Гоголь.

— С чем, с чем? — не понял Северус, у которого глазки уже вылезли из орбит от непередаваемых ощущений, вследствии особых манипуляций собственной рукой.

— Забей, — улыбаясь сказала Сивилла.

— Хм-кхм-гхм, — прокашлялась матушка Ветровоск, стараясь не смотреть в ту сторону. — Это напомнило мне один анекдот... Заходит, значит, один в харчевню и вдруг видит объявление: „Любые бутерброды на любой вкус”. Ну, этот решил сострить и говорит: „Сделайте-ка мне аллигаторский бутербродик — да побыстрее!” И ему принесли: живой, дюжий крокодил между двух половинок хлеба. „Но я не живого, а жаренного хотел!” — воскликнул тот. „А ты спрашивал ли мнение самого аллигатора по этому поводу?” — ответили ему...

За этим рассказом последовала поистине свинцовая пауза.

— А вот я всегда говорю: посмеяться вдоволь — это ж только на пользу! — наконец заявила госпожа Гоголь. — Я сначала спросила мнение у аллигаторов, но они гордо промолчали... и угодили в котел.

Через некоторое время матушка задалась вопросом вслух:

— Интересно, а что будет дальше? Слишком уж легко все оказалось, — сказала вдруг она.

— Ну еще бы! Это ж мы! — воскликнула вуду-колдунья. — Если надо что-то сделать, кто ж еще это сделает, кроме нас, настоящих ведьм, а? Покажите мне человека, который смог бы туда проникнуть и провернуть все в мгновение ока! Особенно удачно получился фокус с каретой.

— Сказка не складывается, — отсутствующе заметила матушка.

— Да наплюй ты на эти поганые сказки! — высокомерно включилась в разговор сестер нянюшка и толкнула руку Снейпа, похлопав ее благодарно сначала. — Их всегда можно перекроить по-своему.

Снейп смотрел отсутствующими глазами.

— Не всегда. Нужно знать, где подступиться, — возразила матушка. — В любом случае, не исключено, что она сможет достать ей и новое платье, и лошадей, и карету, и все прочее.

— Да где? Когда? — воскликнула нянюшка. — Сегодня ж праздник. Ни за что не успеют! Бал начался давным-давно. Все снаружи под контролем Маграт-Гермионы с бойфрендом.

Матушка Ветровоск побарабанила пальцами по краю столика. Нянюшка вздохнула.

— Ну что еще, Эсме? — устало спросила она. Северус лакал из бокала то, что ему налила Сивилла — почти чистый ром.

— Не бывает так, и все тут, — заявила матушка.

— Послушай, Эсме, единственное, что их сейчас спасло бы, так это крестная волшебная палочка. А такая палочка есть только у Маграт-Гермионы, — нянюшка кивнула на выход Большого зала. — Верно ведь, Эсме?

— Гм, — сказала матушка и ее глаза вдруг заблестели. — Вторая палочка у Дамблдора не работает, понятно почему.

— Да, но…

— Да, но Крестных фей должно быть две!

Рука матушки, с красиво оформленными красными коготками резко опустилась на стол. Нянюшкин стакан подскочил и опрокинулся.

— Вот оно что! — взревела она и вскочила с места.

— Он был почти полный. Почти полный стакан, — укоризненно заметила нянюшка.

— Пошли!

— Почти полный стакан…

— Гита!

— Да иду я, иду! Просто стакан…

— Быстро! Пока он не вернулся, надо обыскать его кабинет.

— Куда?...

— Гита!