Награда от темноцветов (гет)

В предыдущей главе:

Гермиона и Северус работают в его частной лаборатории. Снейп спрашивает о судьбе своей мантии и слышит весьма неожиданное объяснение того, почему студентка не может вернуть его вещь. За работой они обсуждают предыдущий урок окклюменции, включая тот факт, что Гермиона по-прежнему не испытывает от вторжений никакого дискомфорта, — и у Северуса появляется новая теория легилименции. Чтобы проверить ее, а также чтобы дать студентке лучшее понимание данной науки, Снейп позволяет Гермионе применить легилименцию к нему, и результат поражает обоих.

Гермиона ненавязчиво советует Северусу поговорить с Гарри о прошлом.

Северус хлестким взмахом палочки снял с двери кабинета запирающие чары, распахнул дверь и пропустил вперед себя насквозь мокрую, дрожащую Грейнджер.

А ведь какой прекрасной казалась идея взять ее в Запретный лес на сбор семян снежного терновника! Работа на свежем воздухе разнообразила бы рутину ассистентки, проводящей почти все вечера в подземельях за проверкой письменных работ или варкой зелий для школьного лазарета. Теперь Северус доверял ей более сложные лекарства, а самые трудоемкие снадобья они варили вдвоем — и это оказалось удивительно удобно, если не сказать приятно.

Предложение пойти в лес помощница приняла с восторгом, Мерлин знает почему. Северус не понял, чему она так обрадовалась и чего ожидала от вылазки… Но уж точно не мощного ледяного дождя! Ливень явно магической природы, вмиг пришедший на смену легкому снегопаду, застал Северуса и Гермиону на середине пути к поляне, где рос нужный кустарник, и промочил их до нитки быстрее, чем они наколдовали зонты.

Войдя, девушка сразу же сбросила мокрое пальто. Снейп, заклинанием разведя огонь в камине, выдернул из нагрудного кармана носовой платок, запас которых он всегда носил на случай, если потребуется что-нибудь трансфигурировать: простой квадрат белой ткани был идеальным исходным материалом.

Платок превратился в толстое шерстяное одеяло, которое Снейп тут же набросил на плечи ассистентке. Гермиона так стучала зубами, что не могла выговорить ни слова. Судорожно кивнув в знак благодарности, она закуталась в одеяло и принялась возиться внутри, высушивая себя заклинаниями.

Северус направился в личные комнаты, чтобы переодеться в сухое и привести себя в порядок. Обратно он пришел, неся в руках поднос, на котором стояли чайник с чашками, бутылка Огденского и два стакана. Снейп обещал больше не пить с ученицей огневиски до ее выпуска, но сегодня это было продиктовано необходимостью.

Ведьмочка по-прежнему сидела завернутая в одеяло у камина, напоминая мокрую кошку. Снаружи торчала только голова, впитавшая, наверное, ведро воды: волосы, намокнув, распрямились и теперь свисали ниже пояса. Сами по себе они будут сохнуть целую вечность.

Гермиона обернулась на звук его шагов с нежной и смущенной улыбкой, но как только увидела направленную на нее палочку, на ее лице появилась гримаса ужаса.

— НЕТ!!! — завопила ученица, но заклинание уже сорвалось с губ Северуса.

Когда сушильные чары достигли цели, Снейп понял, что Гермиона кричала не от неожиданности. От неожиданности она скорее выхватила бы свою палочку и пальнула Оглушающим, как в тот раз возле библиотеки. Она прекрасно поняла его намерения и протестовала неспроста.

Шевелюра Грейнджер, моментально высохнув, встала дыбом, словно после удара током. Каждый волосок превратился в тонкую наэлектризованную проволоку, и при такой длине и густоте ее волос шар оказался объемом чуть ли не с саму девчонку.

— Зачем?! Зачем вы это сделали?! — отчаянно стенала Грейнджер, пытаясь пригладить свою гриву без малейшего успеха: как только она сдвигала ладошку, волосы на том же месте снова распрямлялись, бросая вызов гравитации.

Одуванчик на грани истерики — это было слишком даже для незадавшегося вечера. Губы Северуса сами расползлись в стороны, вызывая непривычные ощущения, диафрагма пришла в движение. Он едва успел поставить поднос на край стола, из последних сил удерживая воздух в груди… И звучно расхохотался.

— Простите… — с трудом выдавливал он между приступами смеха. — Простите, я не знал…

Злость Гермионы превратилась в восторг, быстро миновав стадию изумления. Северус Снейп смеялся! Смеялся громко, искренне, от всей души! Его лицо полностью преобразилось: суровые и хмурые черты смягчились, морщины на лбу и в уголках рта исчезли, он помолодел вмиг на десяток лет. Впервые за годы знакомства Гермиона видела Снейпа счастливым. Если взъерошенные волосы смешат его до такой степени, то она будет использовать сушильные чары хоть каждый день!

— Рада, что мне удалось развеселить вас, — буркнула она, маскируя искренность данного утверждения за досадой. — Ненавижу свои волосы. Они ужасны.

— Вовсе не ужасны! — возразил Северус, отсмеявшись. — Просто их… многовато. И они чутко реагируют на магию.

— Да что вы говорите! — иронично фыркнула Гермиона. — У меня ушло всего-то два года, чтобы заметить это!

— Два года? — переспросил он, ставя перед ассистенткой чашку чая с изрядной порцией виски.

— Помните, как я выглядела в детстве? Все, и я сама в первую очередь, были уверены, что это перекати-поле на голове и есть нормальное состояние моих волос. И только через два года учебы я догадалась, что непроизвольно сушу их, сколько себя помню! Я с детства ненавидела подолгу сидеть с мокрой головой, так что, по-видимому, в этом проявились мои первые бесконтрольные выбросы магии. А мама всегда удивлялась, почему такие густые волосы быстро сохнут.

Снейп удивился: для бесконтрольных выбросов магии эти приемы были слишком уж… контролируемы. Впрочем, речь ведь идет о Гермионе Грейнджер.

Гермиона поудобнее устроилась в кресле у камина, взяла чашку и сделала маленький глоточек.

— Терпеть не могу свои волосы, — горестно вздохнула она. — Вьются, торчат, путаются… Будто я никогда не причесываюсь! В предыдущие пару месяцев они выглядели приличнее, а теперь снова началось!

— Не думаю, что в мире есть хоть один человек, довольный своей прической, — ответил Северус, освобождая от книг второе кресло и подтягивая его к камину. — Лили не нравился слишком яркий цвет, я ничуть не в восторге от повышенной жирности, Драко жалуется, что его волосы чересчур жидкие и тонкие… Поттера, полагаю, не устраивают вечно торчащие вихры. А ваши волосы, по всему выходит, излишне чувствительны к магии.

Гермиона нахмурилась, почему-то с опаской:

— Что ж, похоже, магические резервы действительно стали восполняться…

— Это ведь хорошо! Принимаемые меры дают результаты. Вы лучше высыпаетесь и не тратите энергию на то, чтобы носить тонну вещей. И вот, эффект налицо, — он снова коротко хохотнул, взглянув на ее шевелюру. — Осталось только придумать, что с этим эффектом делать сейчас.

— Не поможет ничего, кроме как снова намочить и оставить сохнуть естественным путем, — вздохнула Гермиона, отставляя пустую чашку. — Мне нужно в свою комнату, принять душ. Заодно и согреюсь окончательно.

Встав и сняв с плеч одеяло, она склонилась, чтобы уложить шерстяной сверток в кресло, — и Северус подавился чаем.

— Мерлина ради! А с одеждой-то что?!

Он, застыв, не мог отвести взгляда от ученицы. Весь гардероб выглядел так, словно принадлежал третьекурснице. Рубашка и кардиган стали малы Грейнджер на пару размеров, оставляя полоску голого живота и еле сходясь на груди, а юбка оказалась короче всяких приличий. Гермиона выглядела как взрослая женщина, надевшая костюм школьницы для пошлых ролевых игр.

Сама Гермиона только по его ошарашенному лицу поняла, что ее одежда не в порядке. Посмотрев на себя, она вспыхнула и принялась одергивать юбку.

— Это все заклинание сушки! Похоже, на него не только волосы реагируют!!! Но почему? Домовые эльфы ведь тоже сушат одежду магией!

Господи, а она-то после вставших дыбом волос считала, что ничего хуже быть не может! Хоть бы Снейп не подумал, что она специально это сделала! Да если бы она знала, что профессор позовет ее в лес, то вообще надела бы что-нибудь попрактичнее школьной формы! Но приглашение было неожиданным: Гермиона спустилась в подземелья, как обычно, готовая приступить к работе в лаборатории, и, когда Снейп сообщил о планах на вечер, быстро призвала свое пальто, шарф и шапку.

— У домовых эльфов другая магия… — хрипло пробормотал Северус.

Он пожирал помощницу глазами, разрываясь между шоком, весельем и, к его стыду, возрастающим вожделением. При всей своей худобе Грейнджер имела далеко не детские формы, и севшая одежда обтянула изгибы тела во всех подробностях.

— Вам нельзя выходить от меня в таком виде! — спохватился Снейп. — Где ваше пальто?

Найдя наконец предлог сдвинуться с места, он пошел к вешалке и дотронулся до пальто. С несчастной вещи, которая самоуверенно считала себя зимней, еще стекала вода.

— Хотя бы его не сушите! — взмолилась Гермиона, отнимая пальто у учителя. — Оно мне, знаете ли, нравится!

Северус, подняв одеяло из кресла, преобразовал его снова — на этот раз в нечто черное, бесформенное и способное издалека сойти за мантию.

— Тогда вам придется надеть это, — вздохнул он, протягивая получившееся изделие студентке. — Извините, портной из меня никудышный.

Гермиона с кислым видом набросила на себя предложенное. Она надеялась получить еще одну мантию Северуса, из которой еще не выветрился его запах, но увы.

Заметив плотоядный взгляд на свою одежду, Северус покачал головой:

— Ну уж нет! Я не собираюсь лишиться еще одной мантии!

Она улыбнулась:

— Что ж, спасибо и на этом. Жаль, что мы не собрали семена снежного терновника.

— У нас будет и другая возможность. — Он кашлянул и указал на дверь. — А сейчас советую не терять времени. Повторная трансфигурация долго не продержится. Полагаю, вы не хотите быть замеченной в коридоре в столь неподобающем наряде и с белым платочком на плече. Увидимся на уроке в понедельник. Доброй ночи, мисс Грейнджер.

— Доброй ночи, сэр.

Когда дверь за студенткой закрылась, то Северус наложил запирающее заклятие, рухнул в кресло с нескрываемым стоном и потянулся за бутылкой огневиски.

* * *

Снейп прохаживался вдоль рабочих столов, наблюдая, как студенты пытаются сварить Напиток живой смерти. В котлах булькало зловонное варево, от которого можно получить лишь головную боль, а никак не впасть в летаргию. Северус чувствовал нарастающее давление в висках и замечал, что студенты, стараясь вдыхать пореже, ждут окончания урока с таким же нетерпением, как преподаватель.

Лишь Гермиону Грейнджер, похоже, совершенно не беспокоили едкие испарения. Всякий раз, когда их взгляды пересекались, Северус обнаруживал на лице ученицы многозначительную улыбку, и это раздражало почти так же, как запах в классе. Не слишком ли много она себе позволяет?

Он заподозрил было, что ее настроение связано с пятничным происшествием после сушильных чар, но быстро расстался с этой мыслью: Гермиона была слишком искренне смущена, чтобы теперь подтрунивать над его реакцией. Однако Северус очень надеялся, что она вообще не заметила его реакции: все-таки в некоторых отношениях девочка была изумительно невинна. Скорее это его собственная подозрительность, ставшая частью натуры, нашептывала, что в усмешках ученицы содержится намек на пикантный момент. Взяв себя в руки и присмотревшись к Гермионе, он убедился, что ее улыбка вовсе не хитрая или заговорщицкая, а скорее нежная и благодарная. Однако таким эмоциям студентки Снейп не нашел объяснений и решил просто покончить с действующей на нервы ситуацией.

— Мисс Грейнджер! Прекратите витать в облаках с идиотской улыбкой! Вы находитесь на уроке зельеварения, если вдруг забыли. Поводы для веселья здесь отсутствуют!

— Да, сэр, — кротко ответила ученица, изображая раскаяние, но теперь теплые искорки затаились в ее глазах.

— Задержитесь после урока, — велел Северус.

— За что это?! — во весь голос возмутился Уизли. — Она всего лишь улыбнулась! Это, конечно, странно на зельях, но уж точно не преступление!

— Тише, Рон! — шикнула на него Грейнджер. — Все нормально!

— Нет, не нормально! — уперся рыжий. — Гермиона, если ты помогаешь ему по вечерам, это не значит, что он может помыкать тобой как хочет!

— Рон, помолчи! — прошипел Поттер, не давая ответить подруге, которая, похоже, и сама имела что сказать. — Гермиона сама разберется!

Уизли открыл было рот, чтобы продолжить спор, но встретил взгляд Снейпа, хорошо понятный любому ученику, и прикусил язык.

— Мистер Уизли, если вы соскучились по мистеру Филчу — продолжайте в том же духе, и я устрою вам встречу. В противном случае займитесь делом. И посмотрите, что лежит на вашем столе, прежде чем добавлять яйца докси.

Рыжий послушно пошарил глазами по столу и вытаращился, заметив, что чуть не перешел к пятому этапу, забыв добавить горец, без которого зелье было бы безнадежно испорчено. Он снова поднял взгляд на учителя, не зная, что ему делать — злиться, смущаться или благодарить. В конце концов Уизли что-то бормотнул себе под нос и приступил к исправлению ошибки, пока не поздно.

Урок закончился без происшествий. Когда ученики дружно рванули к выходу, чтобы вдохнуть наконец полной грудью, то Грейнджер кивком указала друзьям идти с остальными и не ждать ее. Северус заметил, что Поттеру пришлось потянуть за собой непонимающего Уизли практически силком, в то время как сам Гарри, напротив, посмотрел на подругу весьма многозначительно.

— Не потрудитесь ли объяснить, в чем дело, мисс Грейнджер? — строго спросил Северус, когда они остались наедине. — Почему вы весь урок пялились на меня, как кошка на канарейку? Ваши однокурсники могут заподозрить…

— Вы поговорили с Гарри, — радостно произнесла она, словно не услышав начатой отповеди.

Северуса укололо осознание того, как это важно для нее и какую власть он имеет над ее чувствами. Он даже возгордился тем, что не струсил в последний момент. Разговор, предназначенный открыть Гарри тайну, что Снейп — его крестный, намечался давно. Северус готовился и подбирал слова с тех пор, как Гермиона впервые подала ему эту идею, однако долго не мог окончательно решиться.

Северус кашлянул:

— Гм… Да, я решил последовать вашему совету. Просто посмотреть, что из этого выйдет.

— И что же вышло?

— Надо признать, это был опыт, совершенно новый для меня… — ответил Северус, имея в виду одновременно и беседу с крестником, и само следование чьему-либо совету в личных делах. — Все прошло лучше, нежели я ожидал. Впрочем, вы наверняка уже знаете… Или я ошибаюсь в предположении, что мистер Поттер поделился с вами новостями?

— Знаете, сэр, теперь можно называть его Гарри, — улыбнулась она. — Он все-таки ваш крестник.

— Не стоит заходить слишком далеко, — ответил Северус в полушутку.

Возможно, стоило бы и вправду предложить Поттеру называть новообретенного крестного отца по имени, но с учетом всей предыстории это было сложно. Тем более Гермиону Снейп называл мисс Грейнджер, что казалось ему более странным и неправильным с каждым днем — особенно когда он не обращался к Гермионе вслух, а пытался называть ее так в мыслях. Но если между Северусом и этой девушкой легко складывались те отношения, при которых уместнее всего называть друг друга по имени, то с Гарри Поттером пока что сохранялась более ощутимая дистанция.

— Гарри шокирован, разумеется, — сказала Гермиона.

Она решила не передавать Снейпу их разговор в подробностях — так же, как до этого не говорила самому Гарри о том, что узнала истинную причину, по которой профессор защищал его все эти годы. Молчать было довольно тяжело, Гермиона постоянно задавала себе вопрос, что для нее важнее — право Гарри знать правду или право Северуса хранить секрет, пока он сам не будет готов раскрыть его. И ее терпение было вознаграждено — крестный и крестник побеседовали без чужой помощи.

— Да, — скупо подтвердил Снейп. — Думаю, разинутый рот, круглые глаза и неспособность произнести законченное предложение свидетельствуют именно о шоке.

— Но потом, когда шок прошел, Гарри ведь скорее обрадовался, чем огорчился? — жадно спросила Гермиона, желая услышать историю с точки зрения Северуса. Больше всего на свете она хотела, чтобы двое дорогих ей людей оставили все сложности позади и поладили между собой.

— Признаюсь, он удивил меня.

Мальчишка, к изумлению Северуса, извинился за то, что несправедливо осуждал и подозревал профессора все эти годы. Снейп ожидал обвинений и упреков — как за косвенную вину в убийстве родителей Гарри, так и за свое отношение к крестнику в прошлом. Говорить об этом было до боли трудно, но Северус считал своим долгом объясниться. Он полностью осознавал, что в неприязни и вражде, зародившихся между взрослым мужчиной и 11-летним мальчишкой, может быть виноват только взрослый. И пусть Поттер был гриффиндорцем до мозга костей — независимым, прямолинейным и безрассудным, — пусть он относился к учителю без должного почтения, но Северус ошибался, принимая эти качества за высокомерие, самовлюбленность и нахальство. Он видел в мальчике то, что хотел видеть, пытаясь за неприязнью не замечать свои истинные чувства: горе, боль потери и груз вины.

Объяснить все крестнику, назвать вещи своими именами — это стало бы для Северуса одним из тяжелейших испытаний в жизни. Он не любил и не умел говорить о чувствах — и Гарри, как выяснилось, тоже.

Едва Северус приступил к заготовленной речи, Поттер оборвал его. «Вам не нужно просить прощения, — сказал он. И прежде чем Снейп успел возразить, что и не собирается ни о чем таком просить, Гарри продолжил: — Вы его давным-давно получили».

Северус был оглушен таким ответом. Казалось, его окружают люди, искренне пронизанные христианским духом и буквально соблюдающие заповедь «Возлюби врага своего». В ответ он смог только выдавить: «Я не верю в прощение», — не зная, как реагировать на столь неожиданное и непрошеное великодушие.

«А я верю, — пожал плечами мальчишка. — Именно этому учил меня Дамблдор. Правда, он называл это любовью, но я думаю, что без прощения не бывает любви. Гермиона тоже говорит, что нужно уметь прощать других и самого себя».

Северус, пытаясь не выдать, насколько он впечатлен взрослостью и мудростью крестника, хмыкнул: «У мисс Грейнджер множество необычных взглядов. Революционные идеи в ней сочетаются с интеллектом и решительностью, доходящей до упрямства. Она… просто неукротимая стихия».

Гарри кивнул: «Да, Рон ее тоже побаивается. Но вы наверняка найдете к ней подход», — и Снейп насторожился, не зная, как много Гермиона успела выболтать другу.

«Что вы имеете в виду?» — спросил он более резко, чем хотел.

«Вашу работу с ней», — ответил Гарри без какого-либо подтекста, и Северус мысленно испустил вздох облегчения. Великодушие Поттера прошло бы серьезную проверку, если бы он узнал, каким образом крестный желает покорить эту стихию и что проделывает в мыслях с его подругой…

— Профессор? — ворвался в воспоминания настойчивый оклик. — Вы рассказали Гарри о вашем с Дамблдором плане передачи Бузинной палочки?

— Нет, не рассказывал. А сам он не догадался, поскольку его дедуктивные способности не идут ни в какое сравнение с вашими. Он по-прежнему считает, что моей задачей было даровать Дамблдору легкую безболезненную смерть, укрепить доверие Темного Лорда ко мне и избавить Драко от поручения убить директора. Надеюсь, последнее в глазах Поттера выглядит как ревностное исполнение обязанностей крестного. Возможно, он также благодарен мне за то, что душа его возлюбленного не повреждена убийством.

— Конечно, благодарен. И, пожалуй, хорошо, что Гарри не догадался о вашем плане. Ему будет больно узнать, как далеко Дамблдор готов был зайти ради общего блага. Гарри сделал его своим кумиром и до сих пор считает, что директор был всеведущим, всемогущим и почти святым.

Северус усмехнулся:

— Едва ли. Альбус был всего лишь наблюдательнее иных и умел дергать за нужные ниточки. И в том, и в другом таланте с ним мог потягаться разве что Темный Лорд.

Поймав недоверчивый взгляд Гермионы, он продолжил:

— В чем именно вы сомневаетесь? В том, что Дамблдор был великим манипулятором или что Темный Лорд прекрасно знал мысли и желания своих последователей?

— Ни в том, ни в другом. Просто я только сейчас поняла, что так называемое «добро» не обязательно означает настоящую доброту. Директор не использовал насилие, страх и угрозы, но он постоянно давил на совесть и апеллировал к высшему благу… Что это, если не манипуляции?

— Да, они оба знали, как подчинить других своей воле. И, кстати, не думайте, будто Темный Лорд держал своих слуг в вечном страхе: страх отталкивает, а не сближает. С помощью легилименции он узнавал самые потаенные мечты и стремления каждого из союзников и каждому старался дать желаемое: славу, власть, деньги, удовлетворенное тщеславие… В числе его последователей были те, кому нравилось зло в чистом виде, прирожденные садисты — и они получали возможность утолить свою жажду насилия.

— А вам он что дал?

Гермиона была почти уверена, что сейчас Снейп сменит тему или вовсе прекратит разговор. Но, к ее удивлению, он ответил на вопрос.

— Товарищество. Уважение. Возможность получить степень Мастера зелий… — он немного помолчал и вздохнул, качая головой: — Да уж, недорого я продал свою душу…

На момент «сделки» такой обмен казался Северусу выгодным. Заниженная юношеская самооценка, жалкая внешность и нелюдимость, которые в школе превратили его в жертву издевательств, сделали свое дело: свою душу он ценил весьма невысоко. А Темный Лорд разглядел за невзрачными внешними чертами его таланты, дал возможность развить их до совершенства и ввел в круг людей, высоко оценивших юного союзника и признавших его обширные познания. Снейп стал самым молодым Мастером зелий в Британии за долгие века и заслуженно гордился этим.

Также ему выпала возможность изучать Темные искусства — раздел магии, давно манивший его. Не потому, что Северус хотел найти изощренные злые заклятия, новые способы пыток и убийств, а потому, что он ценил любую крупицу знаний, в особенности тех, доступ к которым ограничен и обладание которыми означает обладание властью. Власть же, в свою очередь, дарует неуязвимость.

Даже в юности при всей своей тяге к Темным искусствам Снейп осознавал, насколько опасен его интерес, и относился к этим искусствам с должным уважением. Умения, которых он достиг, придали ему уверенности в себе. Разумеется, он не стал душой компании и любителем поболтать, но теперь замкнутость и отстраненность были его собственным выбором, а не проклятием.

Не зная, на какие раздумья спровоцировала профессора, Гермиона ответила:

— Ваша душа по-прежнему при вас. И она никогда не принадлежала Волдеморту.

— Разве? — хмыкнул он. Насколько же невинной нужно быть, чтобы не верить, что его тяга к Темным искусствам была искренней и добровольной!

— Да, — твердо произнесла она. — Даже когда вы поддерживали его, до того как сменили сторону и поклялись в верности Дамблдору, вы пообещали Лили позаботиться о ее сыне во имя вашей дружбы и любви. Бездушный человек не дал бы такого обещания. И тем более не сдержал бы его.

Северус не знал, что ответить. Каким-то непостижимым образом она добиралась до самых тайных уголков его души, перетряхивала скелеты в шкафах, подвергала сомнению то, что он привык считать незыблемой истиной, и играючи наводила его на вопросы, которыми без нее Снейп никогда не задался бы.

— Вы очень милосердны, мисс Грейнджер, — наконец нашелся он. — И хотя я не готов согласиться с вашей точкой зрения, но уважаю ее.

Гермиона, поддавшись порыву, коснулась его руки.

— Я рада. И знайте, пожалуйста: то, что вы сделали, и то, что продолжаете делать, очень важно для меня. Если вы вдруг не знали.

Сжимая мягкую девичью ладонь, задерживая прикосновение на долгих три удара сердца, глядя в излучающие тепло глаза, Северус понял, что все было не зря. Уроки окклюменции. Долгие вечерние разговоры. Примирение с Гарри Поттером, отказ от старых предубеждений… И то, что он выжил на войне.

— Вы опоздаете на обед, — проговорил он, выпуская ее руку. — Я слишком задержал вас.

— Ничего страшного, я не голодна.

— Идите и поешьте, мисс Грейнджер! — твердо велел Снейп. — У вас и без того энергии не в избытке. А вечером очередной урок окклюменции, и для него вам понадобятся силы.