Не плачь, девчонка! (гет)

Оказавшись дома, я первым делом хотела расспросить домовика, какими судьбами он оказался у нас, да ещё так вовремя. Но Данко, едва мы появились в собственной прихожей, погладил по головке Северуса и, сверкнув на меня большими глазищами, просто исчез.

Горевать по этому поводу не получилось, слишком много всего произошло за такой краткий срок. Хотя Северус нового приятеля забывать не хотел и буквально замучил меня вопросами, когда же Данко придёт к нам снова.

Едва удалось его отвлечь покупкой нового шкафа. Я вообще не хотела пока прикасаться к щедрому дару Рагнорка, но у меня по-прежнему оставалось восемьсот галеонов, полученных от С.Д. Рокка за зелья, так и не потраченных в Косом переулке. Сначала я пожалела, что не успела поменять их на фунты в Гринготтсе, а потом вчиталась в краткую инструкцию нового кошелька. Оказалось, что с помощью этого артефакта, я могла как снимать со счета деньги, так и пополнять счёт, вкладывая внутрь галеоны, или фунты. Главное было написать сопроводительную записку на любом клочке бумаги или пергамента. После написания текста необходимо было коснуться листка своей палочкой и произнести заклинание «Конфирмаре». Чековая книжка второго счёта позволяла просто расплачиваться чеками в волшебном мире. Но и этот счёт пока решила не тратить — во избежание.

Теперь, когда я не видела перед собой взволнованного директора банка, доверие к гоблинам вновь пошло на убыль. Ещё вспоминалось из книг Роулинг, что Билл Уизли, работавший в банке на снятии проклятий, предупреждал, что с этим народом связываться нельзя. Но кто знает, с какими конкретно гоблинами он имел дело. Единственное, в чём была уверена, так это в подлости некоего Ганеша Флетчера, фамилия которого казалась очень знакомой. Эх, встретить бы его на узкой дорожке с палочкой наготове! Хотя, что это я? Палочка то у меня есть, но что я вообще умею? Научиться сперва надо. Вот и решила в итоге — выжидать.

Способ же получения фунтов оказался простым, но не слишком быстрым. Я написала записку, что хочу обменять сорок галеонов на магловские фунты и желательно мелкими купюрами. Коснулась бумаги палочкой и чётко произнесла: «Конфирмаре». Листок осветился синим сканирующим лучом, пробежавшим сверху вниз по записке, и внизу отразилась подпись: «Заверено Эйлин Принц-Снейп 29 мая 1964 года в два часа семь минут пополудни». Вот это сервис! Даже подпись ставится палочкой! Интересно — это везде так, или только в банке?

Листок я опустила в кошелёк вместе с пересчитанным золотом. Кошелёк был ещё меньше прежнего и удобно помещался в кармане джинсов, не оттопыривая его. Даже с такой немалой кучкой золота артефакт из иссиня-чёрной драконьей кожи оставался плоским. Всё-таки магию я люблю! И эти чары расширения, и всё остальное. Пока я кормила Северуса, пока бегала измерять в комнате место для нового шкафа, прошло почти полчаса. И я решилась проверить содержимое кошелька. Широкая улыбка никак не хотела покидать лицо, когда, открыв кошелёк, я смогла извлечь оттуда пачку магловских денег. Просьбу о «мелких купюрах» гоблины поняли правильно, так что двести фунтов мне прислали в виде купюр по пять, десять и двадцать фунтов.

А ещё меня грела мысль, что эти деньги я честно заработала сама, варкой зелий. Так что, убрав деньги обратно в кошелёк, позвала Северуса одеваться.

За мебелью я отправилась на центральную площадь. Видела я там один мебельный магазинчик. По дороге нам встретились два мальчика, за которыми присматривала бабушка. Один учился кататься на трёхколёсном велосипеде, другой бежал рядом, громко подбадривая брата. Сев замер, открыв рот и пальчиком теребя нижнюю губу.

— Нравится велосипед? — спросила я малыша.

Но он только пожал плечом, отвернулся от детей и потянул меня за руку:

— Пойдём!

Только теперь я подумала, что Северус очень редко что-то просит. Даже в кафешках стоит большого труда выяснить, что он хочет. И в магазинах игрушек смотрит на всё круглыми глазами, но даже не думает выбирать. Как этого добилась прежняя Эйлин — не представляю. Небольшой опыт с племянницами, который у меня был в прошлой жизни, привёл к тому, что я наотрез отказывалась ходить с ними по магазинам — это и постоянное «хочу», и топанье ножками, даже иногда истерики, прекратить которые, не прослыв в глазах окружающих злобной ведьмой, практически невозможно.

С Севом же любыми прогулками я наслаждалась. До чего покладистый ребёнок! Или времена другие, или оттого, что я остро ощущаю, что он именно мой, родной, кровиночка, он меня совершенно не тяготит.

Купить ему, что ли, велосипед? Деньги позволяли. И тут я вспомнила о метёлочках. Лежат ведь без дела уже давно. А полетать и мне хочется, и ребёнку наверняка понравится. Но сегодня это было бы уже слишком для одного дня. А вот что мешает попробовать завтра? Связаться с Поппи, что я уже давно хочу сделать, уж она посоветует, где можно поучиться. Может прямо возле Хогвартса можно? Ведь Поппи уже давно должна была там обитать.

Шкаф мы выбрали максимально похожий на тот, что был у Сева до того знаменитого выброса. Позволили себе даже воспользоваться грузовым такси. Нас довезли, выгрузили шкаф у крыльца и уехали. Только потом я догадалась, что надо было предложить денег, чтобы занесли внутрь. Не тащить же самой. А они даже не намекнули, постояли, переминаясь с ноги на ноги, да и уехали. Вот же я глупая!

Сев посмотрел на меня горящими глазами.

— Будешь уменьшать? — спросил он и разве что ладошки не потёр. Я уже заметила, что ему ужасно нравится, как я колдую.

— Хорошая мысль, — одобрила я и, убедившись, что никого в наш Паучий Тупик не занесло, достала палочку. Давно я с ней не упражнялась, но уменьшение прошло удачно. Северус настоял, что шкаф, ставший чуть больше двухлитровой кастрюльки, он понесёт сам. В комнате мы его снова увеличили. Ну разве чуть-чуть переборщили, но хуже он от этого не стал. Просто повыше и пошире сантиметров на десять. В нём было больше полочек, чем в прежнем шкафу, а также широкое отделение для вешалок и три больших ящика снизу.

— Мам, а с этим что делать? — спросил Северус, когда мы уставшие уселись на его кровать, любуясь делом своих рук. Временный стеллаж с куцей тряпкой вместо дверцы смотрелся теперь особенно неказисто на фоне настоящего собрата.

— Уменьшим и выбросим, — предложила я. Оставлять такую страшилку в комнате не хотелось.

— А если у меня будет маленькая сестрёнка, как у Стива, можно будет сделать из этого кроватку, — задумчиво произнёс ребёнок. — Только уменьшить немножко.

Я откашлялась. Это было что-то новенькое.

— Ты хочешь сестрёнку, Сев? — спросила осторожно.

Он насупился, теребя своё ухо и глядя в пол. Думала даже, что промолчит.

— Можно и брата, — наконец выдал Северус, и добавил: — крошечного. Ты его увеличишь, и я смогу с ним играть.

Я не нашлась, что ответить по существу, поэтому отделалась нотацией:

— Нет, Северус. Людей увеличивать нельзя. Ребёнок должен сам вырасти.

— Почему? — нахмурился он.

Я растерялась от такого вопроса, но не ответить нельзя. Вот получит палочку и сам кого-нибудь увеличить попробует, если не поймёт, почему нельзя. Дети они такие, затаят мысль, дождутся удобного момента и выдадут такое, что останется только за голову хвататься и думать — и где упустил.

— Потому что это живое существо, человек. Вот ты же не хочешь, чтобы я тебя увеличила?

— А ты можешь? — опять загорелись у него глазки.

Ох, не то я что-то говорю! И отца не призвать для объяснений. Он же не волшебник.

— Нет, не могу.

— Ну мам, почему?

— Вот завтра поедем к тёте Поппи, и она тебе расскажет, — решила я уйти от ответа.

— Ура! — выдал мой сын, вскакивая с кровати. Но тут же притормозил. — А Данко опять нас перенесёт?

— Нет, — улыбнулась я. — Мы и без Данко справимся. Нам ведь не нужен эльф, правда?

— Почему? — насупился малыш.

Похоже, у ребёнка начался период «почемучки». Радостью моё открытие назвать было сложно. Вроде бы это будет длиться всего года два. Только ведь радовалась, что Сев такой покладистый ребёнок! Да уж, весело!

— Пойдём готовить обед, милый, — вздохнула я. — Сегодня у нас будет куриный бульон с лапшой. Ты же это любишь?

* * *

Уложив сына поспать после обеда, я спустилась в лабораторию, чтобы отнести туда гоблинский посох. Почему он меняет цвет и как это выглядит, так и не разобралась, хотя вертела его и так и эдак, прислоняла к котлу пустому, и к наполненному основой одного хитрого зелья — в Мунго опять сделали срочный заказ — жезл никак не реагировал на мои манипуляции. Постучала им по полу, стенам, покрутила в руках на манер мельницы — всё без толку. Только навершие трогать не решалась — ещё вызову отряд гоблинов, а оно мне как-то совсем ни к чему. Так что поставила красивый артефакт в угол и решила забыть о нём до лучших времён.

Зелье для магической больницы не требовало моего вмешательства ещё два дня, а новых заказов не было, так что я продолжила заниматься пополнением собственной аптечки. Там уже выстроился целый ряд необходимых и не очень зелий, способных храниться довольно продолжительное время. Мне бы ещё освоить заклинание стазиса, которым можно «заморозить» зелья, как готовые, так и почти на любом этапе варки. Но без палочки осуществить такое не решалась, а теперь, наконец, можно было начать учёбу по остальным магическим дисциплинам, чтобы освоить не только «стазис», но и другие полезные вещи.

Поставив вариться заживляющее зелье, я вооружилась томиком чар для первого курса Хогвартса и волшебной палочкой.

Через полчаса, оставив зелье остужаться — доварить можно было ночью, там всего-то работы на полчаса — прихватила учебник и отправилась наверх. Мало ли Сев проснётся, и меня не найдёт.

Ещё на лестнице я услышала стук в дверь, и удивлённая, взлетела наверх одним махом. Пошла открывать, недоумевая, кто это не умеет пользоваться звонком. Распахнув дверь, увидела перед собой Пифию и обрадовалась как родной. А я-то сетовала иногда, что она обещала зайти, а так и не появилась — больше месяца уже прошло.

— Чему улыбаешься, глупая? — поприветствовала меня старая ведьма и, отодвинув меня плечом, сразу отправилась на кухню.

Я заперла дверь и поспешила за ней, бросаясь к плите:

— Надеюсь, вы голодная? — я быстро поставила греться чайник и кастрюлю с куриным супом, и присела напротив гостьи, отмечая, что мантия на ней всё та же, что я колданула. В руках у Пифии был посох — не посох, но крепкая такая узловатая палка, словно отполированная временем. Навершие просто чуть толще и закруглено. Ни рисунков на палке, ни какой-либо резьбы.

— Угостить старую хочешь? Ну-ну, — непонятно ответила ведьма. — Что, посох мой понравился?

— Понравился, — кивнула я, — но у меня свой есть.

— Да что ты! — удивилась ведьма. — А ну покажи!

Вот ведь язык без костей! Ну что мне стоило промолчать?! А с другой стороны — Пифии до сих пор ничего от меня не было нужно, только помогала. Ну и к кому мне за советом ещё обращаться, если не к ней?

Так что поставила перед ней тарелку с куриной лапшой — успела согреться, и побежала в лабораторию.

Вернувшись, прислонила посох к столу рядом с гостьей, которая аккуратно ела мой суп и лишь фыркнула, скосив глаза на гоблинскую работу. Налив нам по чашке ароматного чая, и выставив на стол кусочки сладкого пирога, оставшегося с вечера, я устроилась напротив, ожидая вердикта.

Ведьма прикасаться к посоху не спешила. Ела с достоинством, не спеша. Только отодвинув пустую тарелку, вытерла рот платочком, извлечённым из кармана, и придвинув к себе чашку с чаем, спросила:

— Чем ты так поразила старика Рагнорка, что он тебе дедовский жезл дал на хранение?

— Вообще-то подарил, — поправила я скромно.

— Вот наивная! И как ты до своих лет-то дожила? — усмехнулась старуха. — Своего ума нет, так поверь старой ведьме — никогда гоблины не подарят магам оружие и артефакты собственного изготовления. Даже продав, всё равно считают это своей собственностью. Попользоваться — пожалуйста, за какие-то великие услуги могут и дать. А потом всё равно заберут, пусть и после смерти мага, может даже через пару сотен лет, но артефакт свой отследят и вернут. Живут-то они поболее нашего. Да не о том речь. Рассказывай, как всё было!

Я ожидала, что Пифия проникнется моим рассказом, да всё по полочкам разложит. но старая гадалка как начала хохотать хриплым каркающим смехом, когда я дошла до того, как в моих сейфах пропали деньги. Да и потом, строго велев продолжать, принималась мерзко хихикать в самых несмешных местах. Когда я закончила, она утёрла якобы выступившие из глаз слёзы, громко высморкалась в свой платок и спрятала его в карман.

— Повеселила старую, — покачала она головой. Поглядывая на меня смеющимися глазами, принялась отхлёбывать чай.

— И ничего не скажете?

— А чего тебе сказать-то? Что поставила гоблинов в очень неудобную позу? По-русски сказали бы — раком. Так, небось, и сама понимаешь. Хвалю, деточка, умница! Не бойся Рагнорка, он тебе вредить не станет. Гоблины-то они разные бывают, как и люди. Не хорошие, и не плохие. Даром, что в банк работать подбирали себе команду очень тщательно. Какие там критерии отбора, испытания, да всякие экзамены для новичков — нам и не снилось. Ты вот думаешь, они все вот в банке этом и прописались? Ан нет, городов своих у них, может, и нет, а подземных деревень хватает. И обучение молодёжи на высшем уровне — по способностям, да по уму и другим качествам. Магов они конечно не любят, но и за грязь под ногами, как некоторые думают, не считают. А некоторых представителей магического общества очень даже уважать могут, и разных одарённых личностей запросто проспонсируют при случае, не без выгоды для себя, будь то долгосрочная прибыль, али просто хорошие отношения. Предпочитают действовать окольными путями. Репутацию блюдут, да. Но и прямыми путями могут пойти, как вот с тобой. Случаи бывают разными.

— А Рагнорк хороший?

— Ну вот как ты слушаешь? А? Я тебе о чем талдычу тут? Не хороший он, но и не сволочь последняя. А ты ему понравилась, уж не знаю, чем взяла, потому что стереть тебя в порошок ему было бы проще и спокойней в такой ситуации. Или мозги запудрить. Но раз уж одарили, и даже деньжат подбросили, значит, уже не тронут. Опять же традиции блюдут, и принципы у них, хоть и странные на наш человеческий взгляд, но железные. Вот ты меня накормила, к примеру, а я еду ту приняла, так и навредить тебе теперь никак не могу. Пусть даже и не собиралась. Вот так-то. Только не думай, что со всеми так. Только с теми, кто блюдут древние обычаи.

— Значит, я должна верить гоблинам?

— Ну вот же безголовая, сил моих нет! Да как тебе втолковать-то? Верить нельзя никому. Даже мне не верь, целее будешь.

И что мне было после такого думать?

— Ладно, — отбросила я сумбурные мысли в сторону, — а что с посохом?

— А ничего, — хмыкнула гадалка. — Верни в лабораторию, пусть там и хранится.

— Но…

— Не спрашивай. Будь это возможно, Рагнорк бы и сам рассказал. А раз не просветил, значит и нельзя. Сама разберёшься со временем, а может, и нет.

Я попыталась было возмутиться, но гадалка прижала к губам палец и так строго взглянула, что пришлось отступить.

— Я чего пришла, — проговорила она сварливо, — думала отплатить тебе чем-то хорошим. Подойди-ка поближе, да опустись на колени. Вот так, да. Проверить хочу.

Прохладная рука легла на мой лоб, а не по-стариковски ясные глаза словно в душу заглянули. Я куда-то уплывала, растворяясь в этих глазах, когда что-то вытолкнуло меня на поверхность.

— Всё, вставай. И присядь. Хотела я тебе судьбу самого дорогого тебе человека предсказать... да вот вижу, что ты её и так знаешь... А вот как избежать её — нет, вот это тебе и сгодится!

Не успела я спросить, какого именно человека она называет дорогим, как Пифия вдруг выпрямилась, глаза её загорелись, а голос стал низким и музыкальным:

— В ночь Ивана Купалы отыщет Возрождённая Магией цветок папоротника! Вложит священный цветок силу в отрицающего! Испытает Возрождённая страсть сильного мага! И появятся в её жизни двое! Судьба обречённого на смерть от укуса змеи изменится!

Я смотрела, как заворожённая на свою гостью, лицо которой вновь сморщилось и утратило величественность.

— Это было пророчество? — спросила я с некоторым ужасом. Потому что, честно говоря, боюсь я таких вещей, как огня.

— Что? — воскликнула Пифия удивлённо. И тут же сникла. Огорчение, написанное на сморщенном лице ведьмы, казалось неподдельным. — Неужто снова нашла на старуху проруха... Ой горе мне, горе! Молчи, несчастная! То, что знает один — сбудется или нет. Но то, что знают двое — сбудется обязательно, так что лучше б и не говорилось. А уж то, что знают все... упаси господи нас от беды такой!

— А как судьбу избежать — вы же хотели сказать, — напомнила я. Явно ведь про Северуса говорила.

— Ой нет, — замахала руками Пифия. — Ты же видишь, что творится. Сколько лет уже не пророчила, а захотела тебе помочь и на тебе. Чуяла я, что не стоит этого делать. И не проси, не могу.

Я кивнула и залпом допила свой остывший чай. Срочно надо менять тему, а то ведь не удержусь и спрошу, кто такой «отрицающий» к примеру. И что тогда будет?

— Скажи, Пифия, а ты помнишь тех эльфов из Мунго? На кухне.

— Помню-то помню, да не всех, а одного, настырного. Которому от твоего магического выброса больше всех досталось. Оттого что крутилось рядом это любопытное создание!

— Данко зовут? — улыбнулась я.

— А ты откуда знаешь? — прищурилась старуха, глядя на меня с какой-то ехидцей. — Уже прибегал проситься?

— Ну, он нам помог переместиться в Гринготтс. Появился прямо в прихожей — и помог.

— Понравился сыну-то?

— Не то слово, — усмехнулась я. — Постоянно о нём спрашивает.

— А тебе?

— Ну как сказать, — я задумалась. — Они мне все нравятся.

— Ну всех тебе не потянуть, — хихикнула старушка. — А двоих можешь запросто, магии хватит. Но это я отвлеклась. У лопоухих ведь как — живут при сильных родах, из поколения в поколение. Или при маге отдельном, у которого на такого сил хватает, и самому остается на жизнь. А если род вымирает, или тот маг, то и они гаснут, как свечки. Иным повезёт, пристроит добрый маг в Хогвартс тот же, или в такую больницу, как Мунго. Это если такой добрый маг попадётся на пути ушастика. Всего-то я тебе рассказать не могу, времени у меня чуть. Но ты уж крепко подумай — если возьмёшь, так бросать нельзя. Откажешься — погаснет, потому что вернуть не сможешь, так как добровольно согласилась. И одежду подаришь — так не освободишь, это только у родов сильных проходит.

— Да как же я его возьму, если он принадлежит к больнице?

— Понимаешь, деточка, — вздохнула Пифия, подвигая себе ещё кусок пирога — видно пришёлся по вкусу. — Таким вот эльфам брошенным обратиться не к кому. Нет у них никаких старейшин, чтобы советом помогли, как у гоблинов к примеру. Так они порой ко мне обращаются, а может и ещё к кому. Иной раз помогаю, да. И вот появляется у меня весь из себя несчастный этот Данко. Маленький маг ему дружбу предложил — вот так и сказал: «Давай дружить». А Данко сдуру и согласился сразу. Я так понимаю, это в больнице случилось, когда Данко твоего мальчишку от медиков спрятал. А теперь лопоухий к твоему сыну привязан, и в огонь и в воду за него готов, в прямом и переносном смысле. Только вот трудно ему, и в Мунго работать, и с твоим ребёнком видеться. Вот и просил на тебя повлиять, чтобы ты его у начальства больничного к себе забрала. Не так прямо, конечно, просто плакался, что не знает, как поступить. А сам к начальству не пойдёт. Так что если хочешь помочь ушастику, сходи к Сметвику, он в той больнице далеко не последний, а уж с вашим делом помочь сможет точно. У них там эльфов чуть ли не больше, чем необходимо. Так что попытаться можешь. А Сметвик тебе знаком, раз ты сестричку в больнице просила его позвать. И вообще маг приличный, не жлоб и врач гениальный.

— Я попробую, — кивнула я, решив найти время на неделе.

Пифия доела пирог и стала прощаться, обещая навестить нас ещё раз ближе к осени. Проводив её, я пошла к сыну, выяснять, что же он так долго спит. Зашла, а ребёнок лежит с закрытыми глазами, а реснички подрагивают. Притворяется? И тут до меня дошло — раз Пифия сказала, что Данко трудно с моим ребёнком видеться, то значит, и видится без моего ведома.

— Скажи-ка, моя радость, — присела я на корточки перед кроватью. — Часто ли к тебе Данко приходит?

— Он хороший! — тут же заявил сын, открывая глаза и готовясь зареветь. — Не прогоняй его, мам!

— И где он сейчас? Чем вы тут занимались? — спросила наугад.

— Ничем, — тут же поспешно ответил малыш, но внимательно посмотрев на меня, опять скривил ротик, — мам, давай его возьмём себе!

— Это же не игрушка, Сев! Мы не можем вот так просто живое существо взять.

— Почему? — крикнул сын, и столько горя было в его вопросе, что я не удивилась, что он тут же разревелся, размазывая слёзы кулаками по лицу.

Ну и раз уж тут всё так серьёзно — уж не знаю, чем его Данко довёл до такой безнадёги — действовать решила сегодня же. Пифия права, схожу к Сметвику. Тем более, что так и не поблагодарила его за то зелье. Может, заодно, и рецептик узнаю.

— Одевайся, — скомандовала, поднимаясь, — поедем в Мунго забирать твоего эльфа. Марш умываться!

И куда только слёзы делись? Северус выпрыгнул из кровати и с сияющим лицом умчался в ванну.

Я тоже пошла собираться, раздумывая, как попасть в Мунго, и не куда-нибудь, где уже имела счастье побывать, а сразу в кабинет Сметвика.

Когда спустилась, Сев уже топтался в прихожей, в своих любимых джинсах и футболке, надетой наизнанку. Футболку я ему переодела и помогла зашнуровать ботиночки.

— Ну, готов?

— Мам, а пусть Данко нас перенесёт!

Я невольно оглянулась, но эльфа нигде не было видно.

— Я бы не против, Сев, но ты же видишь, что его тут нет.

— Данко! — крикнул ребёнок.

Эльф материализовался мгновенно. Он виновато посмотрел на меня и прижал уши к голове.

Северус победно мне улыбнулся. Мол, видела?

— Здравствуй, Данко, — вздохнула я. — Перенесёшь нас в кабинет к доктору Сметвику? Пожалуйста.

Уж не знаю, понял ли он, что решается его судьба, или просто испугался имени доктора, но домовёнок только испуганно кивнул и молча протянул к нам свои ручки.

Мгновение и мы уже в знакомом кабинете. В пустом. Данко тут же испарился, а я, не зная, что теперь делать, усадила Сева на диванчик и сама присела рядом — ждать.

Доктор ворвался в кабинет минуты две спустя и резко затормозил, увидев нас.

— Эйлин! — всплеснул он руками. — Вы куда запропали? Поппи меня о вас спрашивает, а я ничего и сказать не могу.

— Простите, доктор! — я вскочила с дивана. — Просто столько дел…

— Ладно, ладно, пришла и хорошо!

Сметвик прошёл за свой стол и позвал:

— Марти!

Тут же появился довольно представительный домовик. Северус встрепенулся, но по разочарованной мордашке было видно, что он смог разобраться, что это не его домовик.

— Доктор звал Марти?

— Да! Марти, чай и пирожные моим гостям! Живо!

Эльф исчез, чтобы появиться через пять секунд. Поставив на стол профессора поднос с чашками, маленьким чайником и тарелкой с горкой пирожных, он снова пропал.

— Эйлин, присядьте уже, — Сметвик махнул палочкой в сторону табуретки, и та выросла, превратившись в барный стульчик. — И вы, молодой человек! Сюда садитесь. Пирожные уважаете?

Сам Сметвик, пока мы усаживались, рванул к камину, сунул туда голову и прокричал:

— Поппи, немедленно ко мне зайди!

Сметвик вернулся в своё кресло, а из камина тут же выпрыгнула Поппи. Увидев нас, она широко улыбнулась, чмокнула Северуса в щёку, а потом и меня, и устроилась на кресле возле доктора, сама его наколдовав.

— Итак, — сказал Сметвик, собственноручно разливая всем чай, — выбирайте. Сначала обследуем здоровье Эйлин, или Северуса?

— Сначала попьём чаю, — ответила за нас Поппи. — Эйлин, я так рада вас видеть, но не знала, куда послать сову. А вы ничего не прислали.

— У нас нет совы, — сказал Сев, проглотив кусок пирожного.

— А мы по делу, — призналась я, хотя и ощущала неловкость. Но надо сказать сразу, а то потом просто не решусь. — Доктор Сметвик, у вас тут есть такой эльф по имени Данко. Вроде бы на кухне работает. Нам очень бы хотелось забрать его себе. Можно ли его купить, или…

— Да вы что! — перебил меня Сметвик. — Вам, Эйлин, я его с удовольствием и так отдам. Только если сам эльф не будет против. У нас тут поступило пять новых домовиков, скончался последний представитель рода Грикханов. Так старик Родни Грикхан их нам завещал. Опять у меня головная боль, к какому делу их приставлять. Так что зовите мальца, сразу и решим.

Я посмотрела на сына:

— Позовёшь?

Раз уж один раз у него это получилось, то пусть ещё попробует.

— Данко! — крикнул Сев.

Наш эльфёнок появился незамедлительно у самых дверей кабинета. Скромно сложил лапки на животе, и замер, опустив глаза.

— Данко, — вздохнув, обратился к нему Сметвик, — вот эта семья тебя хочет приютить. Пойдёшь ли к ним жить навсегда?

— Пойду, — спокойно кивнул малыш.

— Вы оставите ему это имя, или новое дадите? — спросил меня доктор.

— Оставим, — кивнула я.

— Данко, — Сметвик поманил его к нам, — знаешь, что делать?

Эльф обошёл стол и встал рядом с креслом доктора. Сметвик достал палочку и произнёс короткое заклинание, коснувшись ею руки домовика. Сразу стал видимым серебристый браслет, обхватывающий предплечье тоненькой ручки, который расстегнулся и со звоном упал на пол.

— Эйлин, деточка, твоя очередь, — доктор подтолкнул ко мне домовёнка. — Просто коснись его палочкой, и скажи, что принимаешь в семью.

Я так и сделала. Данко просиял, низко поклонился сначала мне, потом Северусу, потом доктору и даже Поппи. А потом упал без движения на пол.

Я вскочила.

— Что с ним.

— Переживал очень, — усмехнулся Сметвик, сделав несколько пассов палочкой. — Ничего, сейчас очнётся. Северус, теперь это твой эльф, присядь рядом с ним и возьми его за руку.

Малыш тут же соскочил со стула и упал рядом с Данко на колени. Осторожно взял его ручку и сжал в своих ладошках. Эльф тут же открыл глаза и смущённо заозирался. На Сева он смотрел с таким умилением, что я тут же отбросила все сомнения в своём безрассудном поступке.

— Эйлин, — сказал доктор, — скажи ему поиграть с Севом во внутреннем садике. Я уже не могу ему приказать.

— Слышал, Данко? Идите, поиграйте.

Эльф мне кивнул, и они с Севом исчезли. А я вдруг с ужасом подумала, как нам скрывать теперь Данко от мужа.

* * *

— Ну-с, — сказал Сметвик, поднимаясь, как только мы остались без эльфов и детей. — Прошу на кушеточку.

Я покорно дала себя диагностировать, даже без лишних разговоров разделась, радуясь, что Поппи тоже приняла участие в исследовании. Всё ж не так неловко.

— Замечательно! — выдал доктор, переглянувшись с моей новой подругой. — Просто превосходно! Даже любопытно, как на тебя подействовало то зелье.

— А что такое? — заинтересовалась я. — Что именно произошло?

— Хм, — Сметвик положил мне руку на лоб и вдумчиво провёл палочкой в районе ключиц, продолжая свои изыскания. — Магическое ядро без затемнений, а было всё в пятнах, что само по себе не страшно, если принять вовремя меры. И с каналами творилось невесть что, при эмоциональной нестабильности такое бывает, но и не только. Хорошо, обошлось, сейчас они все у тебя на загляденье. Но раз в полгода всё же надо проходить осмотр. А то и чаще. И жду объяснений, почему на самом деле не явилась в больницу ещё месяц назад.

— Одевайся, Эйлин, — мягко улыбнулась Поппи. — Не мучайте её, доктор!

Мы снова переместились за стол, и я решила признаться:

— Как раз в больнице я побывала. Только пришлось сбежать.

— Что? Ну ка, ну ка! — Сметвик прищурился и подался вперёд, словно на моем лице было всё написано. — Признавайся!

Пришлось рассказать всё в подробностях, только про Пифию я умолчала, сказав, что сама отыскала кухню интуитивно. Только добавила, что Данко с Северусом именно тогда и познакомился, когда спрятал сына в этой самой кухне.

Впечатление на моих новых друзей рассказ произвёл разное. Поппи прикрыла рот рукой, расширив глаза, а Сметвик откинулся на спинку кресла с непроницаемым лицом, скрестив руки на груди.

— Не позвали меня, значит, — проговорил он очень спокойным голосом, от которого у меня по спине холодок прошёл. — Разберёмся! У меня сейчас сложная операция через десять минут. Но я бы хотел с тобой, Эйлин Принц ещё пообщаться. Ты ведь опять на месяц пропадёшь?

— Нет, — улыбнулась я. — Постараюсь найти время и вас навестить. Теперь, когда есть Данко, это гораздо проще будет. Только раз он теперь не больничный эльф, он, наверное, не сможет прямо в ваш кабинет перемещаться? Да и не хотелось бы вас пугать.

— Я ему допуск сделаю, — отмахнулся Сметвик, — перемещайтесь на здоровье. Но всё же, подумайте о том, чтобы завести сову. Не так уж много внимания нужно этой птице. Всего доброго, Эйлин, спасибо, что рассказали. Поппи, до встречи.

Он кивнул нам и поспешно вышел.

Я посмотрела на Поппи, и вдруг опять нырнула в её голову. А ведь только начало казаться, что научилась это контролировать. Давно уже не ныряла.

«На месте Сметвика, я бы уволила эту дрянь, — думала Поппи. — И я бы тоже хотела, чтобы у тебя сова была, хоть так могли бы общаться!»

— Поппи, — обратилась я к ней, — мне бы надо с тобой поговорить. Мы даже с Северусом собрались завтра тебя навестить. Ты же в Хогвартсе уже живёшь?

— О да! — обрадовалась медиковедьма. — Я вам буду очень рада. Только вам бы портключ организовать ко мне, или хотя бы до Хогсмита. Если подождёшь, я сбегаю через камин и попрошу у Дамблдора.

— А Данко перенести нас не сможет? — запротестовала я. Я ещё не видела ни разу профессора Дамблдора, по крайней мере, вблизи, и не знала, как к нему относится. Но почему-то казалось, что чем меньше он обо мне знает, тем лучше.

— Допуск чужих эльфов в Хогвартс закрыт, — пояснила Поппи с сожалением. — Да и в Мунго тоже. Я могу попросить директора, чтобы он как Сметвик открыл допуск для Данко. Но он этого эльфа не знает, и, наверное, вам самим придётся с ним поговорить.

«Придумала! — вдруг мысленно воскликнула Поппи.

— Знаешь, — степенно сказала она вслух, — ты просто завтра переместишься сюда. А ко мне пройдёшь через камин. Я открою допуск для вас… Во сколько вы хотели меня навестить?

— Лучше с утра, — я всё ещё не потеряла надежду, что Поппи нам поможет с учебными полётами. А лучше это делать, пока солнце припекать не начало.

— Вот и замечательно. Вчера был последний учебный день, и все дети разъехались на каникулы. В школе такая тишина. Остались только учителя, да и мне ещё две недели там нужно провести, только потом отпуск…

«…который мне совершенно не нужен!» — добавила она мысленно.

Договорившись о времени — медиковедьма готова была нас принять хоть в шесть утра, но я настояла на восьми, мне ещё Тоби на работу провожать — я призвала Данко, и мы переместились домой.