Всегда и навеки (джен)

— Без согласия совета Храма Единого смещение с поста первосвященника невозможно. Хоть ты и граф, но даже у тебя есть пределы дозволенного, — Илет пытался притормозить ход событий. Он был непривычен к быстрым поворотам судьбы, особенно, если на руках не было никакого плана. Эмоции начинали завладевать им.

— Расскажи это нашему отцу. Ему не помешал совет и его разногласия, дабы привести Ярнара к власти. Некоторые вопросы решаются на месте, в дружеской, если так можно выразиться, обстановке. Только вот Ярнар мне не друг, а терпение моё небезгранично, — легко парировал Аланил.

— То есть ты просто сместишь первосвященника по собственной прихоти? Не спрашивая у церкви дозволения и прячась за былыми поступками отца?! Какое прекрасное нашёл ты оправдание! После подобного своеволия в Чейдинхол опять прибежит «Вороной курьер», ты уверен, что тебе это нужно? — в ход пошло запугивание. Граф очень боялся кривотолков на свой счёт, и виконт это знал. Однако…

— Пусть прибегают, мне есть что им ответить. Я восстанавливаю справедливость и исправляю ошибки моего предшественника. И мне ни к чему ставленник прежнего порядка. Не желаю видеть подле себя подчинённого, что таковым себя не считает. Где это видано, чтобы какой-то церковник вмешивался в дела графства и навязывал свою волю хозяину владений. Ярнар уже отнял у меня — тебя, Илет. А теперь тянет свои «святые» лапы к моей женщине и сыну — моему будущему! Пойми, прошу! Действия, что я хочу предпринять — лишь защита наших интересов, — кажется, Аланил подготовился к диалогу, из-за чего Илет ощутил невыносимую беспомощность.

— И ты кинешь беззащитного старика в каменные казематы? Он же погибнет, не выдержав сырости и холода! — это был призыв к совести.

— Не могу согласиться. Я не считаю Ярнара беззащитным. Придётся постараться, дабы привести его к согласию. Хотя я рассчитываю на несопротивление. Он стар, и распалять магию, когда твоё тело может предать тебя в любой момент, глупо. Не переживай, мы свяжем ему руки и он не сможет колдовать. Рот, правда, тоже придётся прикрыть, чтобы не творил магию своим длинным языком и не давил на жалость, — легко и непринуждённо рассказывал о дальнейших планах Аланил.

— Ты невыносим… Ты действительно собрался посадить в собор Аркея этого недоучку Лорана?! В таком случае ты ничем не отличаешься от отца, на которого так боишься быть похожим! — виконт хотел задеть старшего брата за живое. Но аргументы быстро таяли.

— Ах, Лоран… На самом деле — нет, я просто хотел напугать это безвольное недоразумение. Аха-ха! Видел бы ты его, он бледный, будто покойник! Наверное, уже представил, как к этому решению отнесутся в соборе. Ходить и важничать как здесь или лебезить перед Ярнаром, у него уже не получится. Под дланью Аркея Кальвус просто утонет в яде и желчи. Святые люди! На место первосвященника есть много желающих, тебе ли не знать, и я не стану сопротивляться совету Храма Единого и позволю им выбрать нового, — Аланил победно развёл руками.

— Вот как… — Илет ощутил боль проигравшего, но, справедливости ради, он никогда и не ощущал вкус победы. Неужели его удел — это беспрекословное повиновение старшему брату? Терпеть? Отец никогда бы не примирился. — Что ж…

— Мм? — Аланил вальяжно развалившись в кресле, играл перстнями на пальцах.

— Тогда сажай в казематы и меня. Я не приму нового первосвященника. Всё-таки я ученик Ярнара и должен его сопровождать, даже если пристанищем учителя станет тюрьма, — эмоции поглотили Илета.

Повисла пауза. Аланил, огорошенный таким резким и необдуманным решением, даже поднялся с кресла, не сводя удивлённого взгляда с младшего брата.

— Серьёзно? Зачем тебе это? Ты как был при соборе, так и останешься, — граф кружился возле виконта, как коршун над падалью.

— Я был не при соборе, я всегда был при Ярнаре.

— Хм… Действительно… Ну, раз тебе так хочется, — Аланил решил подыграть младшему брату, раз тому так хотелось быть возле старика, пусть попробует. Графа распаляло любопытство. Интересно, насколько Илета хватит? — Но то, что ты мой брат, не даст тебе преимущества, былые заслуги перед графством в тюрьме работать не будут. Удачи…

Взгляд Аланила просто кричал: «Я знаю, что ты не выдержишь! На что ты рассчитываешь?!»

— Ты невыносим… — повторил Илет, ощущая, как пропасть растёт между ними.

— Только откажись, мой брат. И всё будет как прежде. У меня нет причин тебя мучить заточением. Ты сам себе надумал такую участь, — подтачивал чужую волю граф.

— Я пойду за Ярнаром… — стоял на своём виконт. Лицо Аланила исказилось от гнева.

— Это предательство! Предательство! — он отошёл от младшего брата, из-за эмоций не зная, куда деть руки. Граф размахивал ими в разные стороны от негодования. — Отлично! Проваливай к своему Ярнару! А я отдам приказ на ваше заключение под стражу!

— Ты мне противен… — смог лишь озвучить Илет, уже не чувствуя жалости к брату. — Ты погубил отца, а теперь и меня, — слова застряли в горле, и лишь краем глаза виконт заметил, как оторопел Аланил от предъявленных ему обвинений.

— Это пустые слова! Подстрекательство Ярнара и измена! — в спину Илета посыпались проклятия, а грудь разрывало от разочарования.

Младший Индарис покинул кабинет, тихо прикрыв за собой дверь. А за ней продолжали доноситься угрозы и необузданный гнев.

* * *

Илет сбежал по лестнице, как нашкодивший ребёнок. Об этом свидетельствовала странная улыбка, что от уха до уха накрыла его обычно безэмоциональное лицо. Он пошёл наперекор брату! Интересно, что теперь будет? Чем всё кончится?

Неуместные мысли лезли в голову и виконт на пару мгновений ощутил себя мальчишкой, у которого в друзьях только ветер.

«Ярнар будет ругать меня… Но он сам предложил диалог, вот я и поговорил! — перед глазами возникла знакомая дверь в библиотеку. Несколько слуг промелькнуло мимо, видимо, возвращаясь из винного погреба. — Аланил действительно это сделал… Я видел его взгляд! Он отравитель и убийца! Мне нет смысла защищать его…»

Однако ход мыслей быстро оборвался. В библиотеке никого не оказалось. Спальный мешок был пуст. Обычная тишина показалась Илету зловещей.

— Цицерон! — он позвал человека, который волей случая стал его карательным инструментом.

За стеной раздался смех и виконт сразу понял, куда делся шут. Но чем он там занимался, было страшно даже представить. Видеть труп и блаженный взгляд дурака не было ни малейшего желания. А от запахов эфирных масел, которые Цицерон готовил по ночам, кружилась голова.

— Цицерон, выйди. Нужно поговорить, — Илет прикрыл ладонью рот, сконфуженный воспоминаниями, когда раздетый по пояс шут показался из-за шкафа.

— Милая матушка, излечи мои раны… — едва уловимый шёпот донёсся до младшего Индариса. Шут приближался, обняв себя за плечи. Он не смотрел на Илета и шёл к нему вполоборота, будто призванный мертвец: бледный и тощий. Цицерон явно сам себя пытался успокоить. Но виконт этого не осознавал, так как сам пребывал в растерянности после произошедшего наверху скандала. Поэтому, разорвав неловкую паузу, напомнил:

— Я тебе не матушка… И, боюсь, более лечить твои раны у меня не получится.

Цицерон вздрогнул, а его взгляд начал проясняться.

— Агрифина уже ушла? — спросил Илет, и не дожидаясь ответа, принялся расхаживать по библиотеке и снимать с полок какие-то книги. После чего вынул из стола нижний ящик, и все письма, что в нём хранились, тут же оказались в остывшем камине.

Цицерон, наконец, ощутив метания Илета, вяло поинтересовался, что происходит. На что получил весьма внятный ответ:

— Я ухожу. Теперь ты заправляешь в этом крыле. Вот, лови…

Шут едва не выронил связку ключей из-за больного плеча. Ошарашенными глазами взирая на быстрые сборы виконта.

— В каком смысле? — голос Цицерона задрожал, а здоровая рука снова потянулась к бедру, где уже давно не висел клинок. Видимо, шут силой планировал остановить Илета.

Однако виконт не заставил себя долго ждать. Он, взгромоздив на плечо большую сумку, вскоре сам оказался возле шута. А за его спиной уже разгоралось магическое пламя очага и горела бумага.

— Вот, — Илет снял с шеи ещё один ключ, что по сравнению с остальными был маленьким и аккуратным. — Я обещал тебе награду за выполненный контракт. Держи. Это от сейфа.

— А вы? Ч-что… Что будет со мной? Матушка… — кажется, на Цицерона наползала истерика. Всё случилось столь спонтанно — будто земля ушла из-под ног.

— Твоё дело простое — следи за языком, — попытался успокоить Илет шута. — Я отправляюсь в собор к Ярнару, а там видно будет. Может, ещё навестишь меня в тюрьме. Но это уже зависит от брата, — виконт горел от переполнявших его эмоций и не мог здраво взвесить своё поспешное решение.

— К-какая тюрьма… — вид Цицерона и так был неважным, но сейчас стремительно падал в состояние паршивого.

— Береги себя и свой… свою… — поморщившись, напутствовал Илет. — А мне нет смысла более здесь оставаться. Посмотрим, какой шаг сделает мой брат…

В библиотеке не было окон и царил постоянный полумрак, разгоняемый лишь магическим светом. Но Цицерон точно знал, что за стенами замка уже ночь, и младший Индарис исчез в этой непроглядной тьме, оставив его наедине с самим собой.

«Я снова один, матушка. Всегда один».