Всегда и навеки (джен)

Агрифина молниеносно смекнула — это барон. Именно его она ждала, прознав о незнакомце от Цицерона. Придворная дама просияла. Она уже было начала сомневаться в словах шута. Ещё чуть-чуть и ей бы наскучило околачиваться в полупустой гостинице. Терпение не бесконечно! Да, запах копоти почти исчез, но особо чувствительные постояльцы пока не торопились возвращаться. И нога Агрифины сюда бы тоже не ступила, однако все карты перемешал влиятельный мужчина на горизонте.

«Какой дремора его сюда погнал? Ах! Возможно, он в бегах и ищет тихий угол? Что же с ним стряслось?» — подобно всем впечатлительным женщинам, Агрифина тут же принялась себя накручивать различными теориями и домыслами.

Тем временем барон, оглядевшись, неторопливо прошёл к стойке заказать номер. Холл гостиницы наполнял мягкий полумрак из-за висящих под потолком люстр, и придворная дама словно дикая кошка проследовала за незнакомцем в нависшем сумраке, чуть замедляя шаг. Она жадными глазами рассматривала его спину, что по её мнению могла бы быть и шире. Ноги, что могли бы быть длиннее. Слушала обволакивающий с хрипотцой голос, который показался ей неуловимо знакомым, но не могла вспомнить, почему. Барон говорил резкими обрывистыми фразами, было заметно — гость устал с дороги. А когда он обернулся, заплатив за комнату, их взгляды тут же встретились. Мужчина был привлекателен, но как будто чего-то не хватало…

Агрифина с прискорбием заметила, что они с ним одного роста, правда, она была на каблуках, но сути это не меняло. Яркие светло-карие глаза богатого господина так же вызывали двоякое чувство. Было во взгляде барона затаённое озорство, что для Агрифины служило комплиментом — он ею заинтересовался. Но одновременно глаза казались невыносимо колкими и холодными. Их владелец был явно расчётлив.

— Его сиятельство Аланил Индарис попросил встретить вас и скрасить вам вечер, — склонилась Агрифина перед незнакомцем так, чтобы была видна вздымающаяся грудь сквозь полупрозрачную ткань на плечах. Вряд ли граф будет ругать её за излишнюю инициативу. Возможно, даже похвалит.

— Меня никто к такому не готовил… — как-то чересчур иронично ответил барон, чем сильно всполошил воображение придворной дамы. Она сперва решила, что поразила и смутила богатого гостя красотой. Но когда Агрифина выпрямилась, то с прискорбием заметила его взгляд на собачке в собственных руках.

— Вам не нравится? — какая-никакая, но это была тема для разговора. Следовало за неё зацепиться. Влиятельный незнакомец не посмеет так легко от неё отмахнуться!

— Она нам помешает… — шёпотом ответил барон и данным выпадом низверг все сомнения. Агрифина тут же забыла про недостатки барона, ошеломлённая его горячностью и прямолинейностью.

А когда богатый гость протянул ей руку, она с лёгкостью перехватила собачку подмышку, дабы та не мешалась. Последняя же испуганно тряслась и молчала. Но Агрифине совершенно некогда было думать о причине такого странного поведения. Ибо барон вовсе затуманил ей разум, прильнув губами к её ладони.

«Ах, как галантен!.. Как романтичен!..» — смущённо порхали мысли в голове придворной дамы, а спустя мгновение явили себя в виде румянца на щеках. Ей льстило такое внимание, она будто встала на место ненавистной Ирны, вокруг которой разве что не щебечут птицы по ночам.

«У неё есть всё! И у меня тоже будет!» — на мгновение отстранилась придворная дама от происходящего, в попытке насытится злорадством, что грезилось впереди.

— Нет-нет… Я её присмирю… Ни о чём не переживайте! — расплылась в улыбке и чужом обаянии Агрифина. Странно, с ней такого раньше не бывало, но сейчас она была на седьмом небе от счастья. Это так банально, но неужели судьба сжалилась над ней и вручила такой скромный, но приятный подарок?! Следовало узнать незнакомца поближе, хотя придворная дама уже была в плену ожиданий. Шарм, что источал барон, почти полностью лишил её дара речи, и только его властный жест рукой, пропускающий на второй этаж, вывел из оцепенения.

— Милая дама, не желаете разделить со мной ужин? — смиренно поинтересовался барон, когда лестница была преодолена и он распахнул перед ней дверь. — Возможно, пища, что я заказал, покажется вам слишком скромной… Но не сочтите за грубость…

— Что вы… Могу ли я… — стреляя глазками, дивилась Агрифина, войдя в гостиничный номер.

Первый раз в жизни у неё было такое пикантное свидание. Естественно, по её меркам. И казалось, жар безрассудства распалял изнутри. Она хотела запомнить всё, запечатлеть в памяти эти прекрасные мгновения, дабы потом было о чём прихвастнуть. А именно: белоснежные занавески и тяжелые алые шторы, обрамляющие огромное панорамное окно, в котором были видны огни сонного города. До чего же романтично! Стулья и стол с витиеватыми ножками необычной формы, будто готовые пуститься в пляс! Бочка с водой и рукомойник, чистые полотенца, двуспальная кровать, миниатюрный буфет. И цветы. Повсюду были цветы… В серебряных и стеклянных вазах. Тогда она решила, что всё это для неё. Хотя точно знала — растения просто заглушали запах копоти с улицы. Но Агрифине было уже наплевать на правду, фантазии поглотили её.

Правда, ненадолго.

Как только дверь за ними затворилась, с неё будто спал морок. В памяти всплыли только что сказанные бароном слова: «Милая дама». И словно кто-то дёрнул за струну сомнений. Её уже кто-то так называл… Какая-то магия! Никак не вспомнить! Сколько бы она не напрягала ум, воспоминания ускользали, будто прыткая ящерица.

— Присаживайтесь, — богатый гость отодвинул для неё стул, но как-то торопливо добавил: — Скоро принесут ужин.

Агрифина решила не морочить себе голову воспоминаниями, но на их место пришли новые заботы. В нос ударил знакомый запах псины. Собачка на руках злобно зарычала, отчего барон удручённо отошёл внутрь комнаты. Он словно чего-то боялся, и не хотел приближаться к столу.

— Фу! Хватит, Тряпочка! — цыкнула придворная дама на собачку, и как можно сильнее прижала её к себе.

«Какой кошмар! Зачем я вообще взяла эту мелкую брехушку с собой! Она напугает моего барона и я снова останусь ни с чем! Нет! Нет!»

— Тряпочка? А вы любите придумывать странные имена… — неожиданно для Агрифины произнёс загадочный незнакомец, прислонившись спиной к подоконнику.

— А? Ну, да… Эта глупышка, будучи белого окраса, часто убегает на улицу и пачкается в грязи. Ха!.. А после возвращается замарашкой! От того и Тряпочка… — придворная дама искренне засмеялась, когда заметила улыбку на лице барона.

Но тут дверь в номер осторожно отворилась, и внутрь вошла прислуга. Немолодая босмерка внесла несколько подносов и, поставив их на стол, принялась раскладывать скромные угощения. Запах жареной индейки, овощного супа и хлеба с чесноком, как ни странно, отвлёк от размышлений не только Агрифину, но и Тряпочку от излишней нервозности.

Когда прислуга вышла, придворная дама окликнула барона. В голосе её были слышны нотки жалости. Она до сих пор винила себя за собачку. Какой опрометчивый шаг!

— Прошу… Присоединяйтесь же ко мне! Не стойте там, будто мы чужие друг другу.

И барон подошёл, но прежде чем сесть, взял свое блюдо с индейкой и поставил на пол.

— Это для Тряпочки, — пояснил он. И Агрифина изумилась добротой богатого гостя. Всё-таки её выводы были поспешны, она слишком рано принялась судить! И с лёгкой душой собачка была выпущена из рук.

— А как же вы?! Я с вами поделюсь, господин… Эм… Простите… Как ваше имя? — придворная дама, одурманенная от восторга, взглянула на сидящего напротив барона и испуганно вздрогнула. Магия пропала. Вместо прекрасного незнакомца перед ней предстал шут, разодетый в дорогие одежды.

— Ч-что?.. — пискнула она, увидев надменную улыбку в ответ. — Как это понимать?! — Агрифина хотела было подняться с места, но Цицерон упреждающе взял её за руку.

— Не нужно спешки, милая дама, пожалуйста, посиди со мной…

Она, изумлённая ещё больше, опустилась обратно на стул, краем глаза заметив, как Тряпочка уплетала индейку. В номере пару секунд были слышны лишь звуки собачьего чавканья.

— За что ты так со мной?.. — волшебный дурман исчез и Агрифина осознала, что всё происходящее было шуткой. Глупой выходкой скомороха. К глазам подступили непрошенные слёзы.

— Что поделать, магия быстро улетучивается, особенно, когда ты в ней ничего не смыслишь. Тебе хоть понравилось? Я очень старался и чуть не надорвался… — обыденным крикливым голосом выпалил Цицерон. — Может, похвалишь за смекалку?

Но Агрифина его не слушала, полностью поддавшись эмоциям.

— Для чего ты это учудил? Чтобы сделать мне больно? Отвечай! Кто подговорил тебя? Графиня?! — злость переполняла до краёв, но выплеснуть её мешали рамки приличия. Хотя так и хотелось сорваться и зарядить пощёчину проклятому шуту!

— Вовсе нет… И в мыслях не было тебя обидеть. Мне просто хотелось поухаживать за тобой, только и всего. Не плачь… Вот, возьми, — Цицерон снял с пальца перстень, владельцем которого прежде был Илет, и протянул придворной даме. Шут уже давно заметил причинно-следственную связь между слезами и подарками у женщин. Что ж… Теперь можно было применить этот нехитрый опыт на практике.

— То есть… Ты не издеваешься надо мной? Не потехи ради весь этот маскарад? — Агрифина завороженно приняла перстень из рук Цицерона. Но во взгляде из-под ресниц всё ещё пряталось недоверие. — Неужели в твоей груди что-то всколыхнулось? Я что, тебе небезразлична?

— Не то что бы в груди, но всколыхнулось… — просто и незатейливо ответил шут, разведя руками в стороны. Он словно специально открылся, в попытке поразить своим прямодушием. Сразу обозначив, ради чего всё замышлялось, не прячась за эфемерными словами и смыслами.

— Ах… Ну ты и шутник… Листочек… — слезы сменились звонким смехом. Всё-таки Цицерон умел веселить и этим был ей мил. Агрифина зарделась, осознав, как поспешно она рассудила и уже была готова наброситься на шута с кулаками и обвинениями, высосанными из пальца. Исподволь присмотревшись к разодетому в дорогие одежды скомороху, она немного успокоилась. Цицерон выглядел безопасным. Вряд ли он будет болтать об этом вечере и, скорее всего, никто не узнает о её замешательстве.

Агрифина беззлобно выдохнула и аккуратно примерила кольцо, уже мечтая, как будет хорошо оно смотреться с пурпурным платьем. Как будут спрашивать её: кто подарил такую прелесть? А она будет отвечать…

Но тут на место приятных терпких чувств пришла вязкая и тягучая грусть.

«Я опять осталась ни с чем. Навыдумывала себе и только», — с ужасом пронеслось в голове, и придворная дама снова разрыдалась. В этот миг она была так уязвима и потеряна, однако это её совершенно не смущало. Пусть свидетелем данной сцены будет скоморох. Пусть смотрит, он всего лишь забавный дурачок.

— Да ты чего? Чем я тебя обидел? — Цицерон вскочил с места, совершенно не понимая, что он опять сделал не так. Руки сами собой легли на хрупкие плечи, а сбитый с толку шут на мгновение позабыл, ради чего всё затевалось. Но тут же настороженно осёкся. Беленькая собачка усердно вылизывала тарелку, совершенно не обращая внимания на истеричные вопли хозяйки.

— Ненавижу! Ненавижу! — вспылила придворная дама, отчего собачка испуганно поперхнулась. Агрифина на эмоциях сбросила с себя чужие руки.

— Меня? Бедного и ни в чём неповинного Цицерона? — обиженно удивился шут, сделав шаг назад и картинно прижав отвергнутые руки к груди.

Но вся наигранность быстро прошла. Шут незаметно взял вторую тарелку с индейкой со стола и вложил её в опустевшую первую на полу. Агрифина же, вся залитая слезами, и прятавшая лицо в ладонях, ничего не заметила.

После мелкой шалости, как ни в чём не бывало, разряженный шут отошёл к окну. Кажется, импровизация затянулась. Но пока у дамы глаза на мокром месте, начинать не было смысла. Её истерика ему вовсе ни к чему. Агрифина должна умереть с улыбкой на лице. Так решил Цицерон — бывший ассасин Тёмного Братства.