Тысяча шагов от входной двери (джен)

Часы зашуршали, словно собираясь с силами, и начали бить. Бернард, который уже почти потерял сознание, вздрогнул и открыл глаза.

«Один, два, три… — считал он удары, почему-то решив, что, если их будет двенадцать, магическим образом явится Доктор и спасет его, — девять, десять, одиннадцать».

Бернард прислушался, надеясь, что часы передумают, но они равнодушно продолжили тикать.

Одиннадцать! Это означало, что он пролежал на полу библиотеки больше двух часов.

Становилось все темнее и холоднее. Люстра превратилась в еле светящуюся точку, а дышать тяжелым пыльным воздухом стало совсем трудно.

«Наверное, они экономят и убавляют отопление, — промелькнула у Бернарда мысль. — Правильно: зачем ночью отапливать библиотеку? Да, и напряжение в электросети… снижают».

Люстра все больше раздражала Бернарда: он уже был готов встретиться с той самой темной пустотой, о которой столько размышлял, но маленькое пятно света этому мешало.

«Вот бы кто-нибудь пришел и выключил…» — подумал он и тут ощутил легкий ветерок, взъерошивший его волосы, а потом услышал шум двигателей ТАРДИС.

Мучительно долго ничего не происходило.

Наконец скрипнула дверь.

— Доктор, что мы сделаем с его телом? — спросил кто-то, по-видимому, Нардол.

Доктор не спешил с ответом на этот вопрос, но все-таки проговорил:

— Отвезем его в две тысячи шестой, положим в парке на скамейку. Я вызову полицию. Пусть его опознают и похоронят как положено. Может быть, кто-нибудь захочет с ним проститься… — Доктор вздохнул, помолчал и продолжил: — Где-то в ТАРДИС были носилки — сходи и принеси.

Бернард во время всего этого диалога пытался закричать, но для этого надо было глубоко вдохнуть, что сделать никак не получалось. Тогда он сжал здоровую руку в кулак и со всей силы ударил по полу.

Его никто не услышал.

— Удивительно, что он не превратился в горстку пепла, — пыхтя, сказал Нардол.

— Далек потратил слишком много энергии для выстрела в ТАРДИС, да и Бернарда задело по касательной. Впрочем, ему хватило, — объяснил Доктор. — Я проверю хранилище и вернусь.

Бернард ударил кулаком по полу еще раз.

— Доктор, я не хочу оставаться наедине с трупом, — вдруг захныкал Нардол.

«Я — не труп!» — внутренне возмутился Бернард, ударил по полу в третий раз и услышал шум звуковой отвертки.

— Нардол! — крикнул Доктор. — Он еще жив!

Следующим звуком, дошедшим до Бернарда, был звук двигателей взлетающей ТАРДИС.

«Эх, надо было притворяться трупом до конца, — подумал Бернард. — Был бы шанс попасть в лондонскую больницу. Притворяться до конца… До конца…».

* * *

— Рады, что вы выбрали нашу больницу! Надеемся, у вас больше не будет повода для обращения к нам! — воскликнул дрон — белый блестящий шар, парящий в полутора метрах над полом.

— Спасибо, — буркнул Бернард, обращаясь к дрону, хотя так и не понял, где находятся его «глаза».

— Все? — спросил подошедший к Бернарду Доктор. — Готов лететь?

— А у меня есть выбор?

— Выбор всегда есть, — довольно холодно ответил Доктор. — Могу тебя, например, здесь оставить. Хочешь?

— Нет. Полетели.

ТАРДИС приземлилась, Доктор быстро вышел из нее и сразу же куда-то пропал.

— О! Быстро вы! — воскликнул Нардол снаружи. — И трех минут не прошло!

Видеть Нардола Бернарду не хотелось, и он решил не выходить из ТАРДИС.

— Бернард! — крикнул Нардол, просунув голову в дверь. — Помоги мне, пожалуйста!

— С чем это? — отозвался Бернард, не оборачиваясь.

— С уборкой. Завтра в библиотеке детский праздник, а у нас такой бардак!

Бернард не понял, о чем идет речь, но решил все-таки посмотреть, что Нардол имеет в виду. Он подошел к двери и выглянул наружу. ТАРДИС стояла в том же самом кабинете с той самой люстрой, а часы показывали десять минут двенадцатого.

На полу была уже немного подсохшая лужа крови, а рядом с ней валялись пустые шприцы, ампулы и какие-то упаковки — Доктор улетел и привез с собой целую бригаду врачей, которым еле-еле удалось вернуть Бернарда почти что с того света. Бернард этого не помнил, потому что потерял сознание на полу библиотечного кабинета сразу после отлета ТАРДИС, а очнулся в больнице уже после того, как его вылечили.

Нардол принес ведро с теплой водой.

— Я соберу мусор, а ты вымой пол, — скомандовал он.

— Почему не наоборот? — спросил Бернард.

— Потому что у меня непереносимость человеческих биологических жидкостей, — совершенно серьезно ответил Нардол.

Бернард провел в больнице месяц, и впечатление от случившегося у него уже немного притупилось. Сейчас же, стоя на коленях и отмывая от пола собственную еще не до конца свернувшуюся кровь, он отчетливо вспомнил, как Доктор его бросил, как он провел два часа в абсолютно беспомощном ожидании смерти, и с новой силой почувствовал злость и обиду.

За все это время Доктор и не извинился, и не объяснил, почему он, оставив Бернарда, не вернулся за ним сразу же. Вернее, он пытался объяснить, говорил, что после взрыва временных гранат, да еще и направленных против далеков, сформировался такой вихрь, что ТАРДИС не могла материализоваться до тех пор, пока он, этот вихрь, хоть чуть-чуть не стихнет. Бернард во все это не поверил и считал, что Доктор выжидал целых два часа специально, чтобы проблема фиксированной точки решилась сама собой.

Следующим вечером Доктор объявил, что они перемещаются в тысяча девятьсот тридцать восьмой год и будут жить в Оксфорде. У Бернарда никакого права голоса в выборе места и времени стоянки, естественно, не было.

* * *

В Оксфорде Доктор моментально стал профессором Джоном Смитом, начал читать какие-то лекции, обзавелся друзьями-преподавателями и студентами-поклонниками. Для Бернарда же снова действовало правило тысячи шагов, но, если в Лондоне на этом расстоянии находились и магазины, и рестораны, и даже кинотеатр, то в Оксфорде были лишь мрачные лестницы, не менее мрачные каменные стены и какие-то древние хозяйственные постройки. Лишь один маленький проулок заканчивался старым потрепанным пабом, куда Бернард спустя два месяца разъедающей душу скуки устроился работать официантом.

В тысяча девятьсот тридцать восьмом году Бернарду совсем не нравилось. Дело было не в бытовом комфорте, не в отсутствии друзей и знакомых, а в обычных людях, с которыми ему приходилось каждый день общаться. Бернард часто думал о том, что скоро им предстоит пережить самую страшную войну в истории человечества, потерять близких или умереть самим, и он, зная все это, никак не сможет им помочь. С каждым днем Бернард все больше задумывался об этом.

А однажды в паб пришел молодой мужчина, заказал пинту пива, сел за дальний стол, достал несколько листов бумаги и принялся что-то быстро-быстро на них писать. Посетители приходили и уходили, а мужчина, полностью погрузившись в какие-то расчеты, досидел до самого закрытия.

Бернард подошел к нему и тут понял, что его лицо ему чем-то знакомо.

— Извините, сэр, мы закрываемся, — сказал Бернард.

— Что? — рассеяно спросил мужчина, поднимая голову.

— Мы закрываемся, — повторил Бернард, все еще пытаясь вспомнить, где он мог видеть этого человека. — Кстати, мы с вами не знакомы?

Мужчина вгляделся в лицо Бернарда:

— Сомневаюсь. Алан Тьюринг, — представился он, подавая руку. — Только что приехал из США и еще не успел привыкнуть к местному времени.

— Бернард Блэк, — ответил Бернард на рукопожатие и вспомнил, что читал биографию этого великого английского математика еще во время работы в книжном магазине. В книге было множество фотографий. — А, знаете, я никуда не тороплюсь, так что можете еще посидеть.

— О! Спасибо! Мне в голову как раз пришла одна идея…

Бернард не стал мешать вдохновению математика и отошел за барную стойку. Тьюрингу оставалось всего шестнадцать лет для творчества. И эти шестнадцать лет никак нельзя будет назвать спокойными: в них будет и война, и издевательства, и унизительное судебное разбирательство. Бернард подумал, что если кто и достоин спасения Доктором, то это такой ученый как Тьюринг, но уже знал, что Доктор ни за что так не поступит — логика Времени ни в коем случае не должна нарушаться.

* * *

Как-то утром Бернард вышел из ТАРДИС, чтобы пойти на работу, и вдруг в коридоре столкнулся с высоким рыжеволосым парнем, одетым в дешевый твидовый костюм, который был на пару размеров больше, чем требовалось.

— Извините! — парень схватил Бернарда за рукав пиджака. — Подскажите, пожалуйста, где кабинет профессора Смита?

— А вы кто такой? — с подозрением спросил Бернард.

— Я — студент! Говард Лайнус, — представился он. — Я много слышал о профессоре Смите, хотел бы с ним познакомиться и попасть в его группу! Говорят, он настоящий гений!

«Ты даже не представляешь, насколько!» — подумал Бернард, показал юному восторженному Говарду кабинет Доктора и пошел в паб.

Вечером того же дня, когда Бернард вернулся из паба, он увидел Доктора, сидящего за письменным столом. Перед Доктором стояла высокая узкая бутылка, на четверть заполненная какой-то розоватой жидкостью. Каким бы странным ни было это предположение, Бернард мог бы поклясться, что Доктор сильно пьян и чем-то расстроен.

— Доктор? Что случилось? — спросил он, взял стул и сел напротив.

Доктор поднял на Бернарда мутные глаза:

— Говарда убили, — тихо ответил он.

— Кто?

— Киберлюди. Я не успел! Опять! Не! Успел! — почти крикнул Доктор.

— Здесь были киберлюди? — удивился Бернард. — Когда?

— Бернард, не глупи! — громко сказал откуда-то появившийся Нардол. — Если бы здесь были киберлюди, ты бы об этом знал. Они были на космической станции. Очень далеко отсюда.

— То есть Доктор утром познакомился с этим Говардом и тут же полетел с ним космос? — спросил Бернард. — Зачем?

— Утром, да, — хмыкнул Нардол. — Они путешествовали три года. Говард был отличным спутником. Одним из лучших! — он сделал паузу. — А я говорил, что эти ваши внезапные приключения добром не кончатся! — воскликнул он, уже обращаясь к Доктору.

Доктор никак на это не отреагировал.

У Бернарда закружилась голова.

— Почему убили его, а не…? — начал Доктор и осекся.

— …а не меня? — закончил Бернард за него.

Доктор едва заметно кивнул и потянулся к бутылке.

— Оставь его, — проговорил Нардол.

Бернард послушался и пошел в ТАРДИС. Ему нужно было время, чтобы как-то переварить только что услышанное.

* * *

Бернард проснулся глубокой ночью и понял, что принял то решение, которое уже давно должен был принять.

— ТАРДИС! — мысленно позвал он.

— Да? — отозвалась она.

— Доктор и Нардол здесь?

— Нет, они еще не пришли.

— Хорошо. Скажи, пожалуйста, ты можешь отвезти меня туда, куда я попрошу? Ну, как тогда, во время пожара? В один конец?

— Могу. Но, Бернард…

— Что?

— Ты не сможешь долго жить без меня.

— Я знаю. Я все обдумал и все решил. Кстати, о каком периоде времени все-таки идет речь?

— Трудно сказать. Ты же помнишь о числах? Они каждый день разные. Может, ты умрешь сразу, может, проживешь неделю, а, может, и пару месяцев. Я так долго выправляла твою временную линию, что последствия этого трудно определить.

— Зато это будет моя жизнь. Я больше не хочу жить на правах комнатной собачки, которая вынуждена регулярно посещать ветеринара.

ТАРДИС задумалась.

— И куда бы ты хотел отправиться? — наконец спросила она.

— Домой. В Лондон. Май две тысячи седьмого года. Пусть это будет моя последняя весна. Высади меня возле «Лондонского глаза» — столько про него слышал, но так и не увидел.

— Я тебя поняла.

Двигатели заурчали всего на несколько секунд.

— Приехали, — сказала ТАРДИС. — Первое мая две тысячи седьмого года. Шесть утра. Площадка возле «Лондонского глаза».

Бернард почувствовал, что его ладони взмокли, а пульс участился.

— Спасибо! — воскликнул он вслух, пошел к двери и осторожно открыл ее. Подсвеченный голубыми огнями «Лондонский глаз» был прямо перед ним. Зрелище было по-настоящему величественным.

Бернард вышел из ТАРДИС и закрыл за собой дверь.

Она не стала прощаться и тут же дематериализовалась.