Проходная пешка (джен)

В некоторых случаях отдаленная проходная может компенсировать даже материальный урон.

— Кхе-кхе... — кашлянула Гермиона, привлекая к себе внимание попутчика.

— Иногда, если хочешь заговорить с человеком, совсем не обязательно придумывать подходящий предлог, — сказал Раймонд, как будто ни к кому не обращаясь, отчего девушка покраснела.

— Кто вы такой? Я понимаю, это не мое дело, но что это за книга? Я никогда не слышала про волшебников по фамилии Этерн, хотя читаю достаточно много. И зачем вы вызвались меня провожать, я и сама могу постоять за се...

— Если ты будешь с такой скоростью задавать вопросы, то я не успею на них отвечать, — осадил Гермиону молодой человек, снова вогнав ее в краску.

Некоторое время они шли молча, только звуки шагов гулко разносились по пустой улице.

— Меня зовут Раймонд Певерелл, — заговорил юноша, когда Гермиона уже и не надеялась на ответ. — Книга, которую отдал мне Горбин, называется «Лабиринт разума», она об исследованиях в области памяти, ничего интересного.

Судя по блеску в глазах Гермионы, она как раз считала это очень интересным, но промолчала. «Как будто ребенку пообещали сказку на ночь, — подумал Раймонд. — Дьявол! Сказка! Совсем об этом забыл...»

— Темная аллея не место для приятных прогулок, поэтому я и предложил составить компанию. И не зря, если принять во внимание тот факт, что за нами от самого магазина кто-то следит.

При этих словах Гермиона вздрогнула и обернулась. Мальчиков видно не было, но она все равно сделала незаметный знак, чтобы друзья отстали.

— И нет, я не Пожиратель смерти.

Гермиона вскинула на Раймонда испуганный взгляд.

— Я об этом не спрашивала, — напряженно сказала девушка.

— Но подумала, — заметил Раймонд. — Ты ведь все время, пока мы идем, пытаешься понять, почему Горбин меня испугался.

Гермиона нахмурилась. Ей не понравилось, что незнакомый парень так просто угадывает ход ее мыслей.

— Он испугался не меня, а Кайроса, — объяснил юноша, поглаживая железного кутха на своем плече. — Хотя, надо заметить, когда я пришел, Горбин уже был напуган.

— Малфой... — выдохнула Гермиона и, спохватившись, прикусила себе язык.

— Тот блондин, который до этого вышел из магазина?

Гермиона неохотно кивнула.

— Вряд ли. Скорее, кто-то, стоящий за ним.

Певерелл вдруг остановился посреди переулка, будто прислушиваясь.

— Кажется, все, теперь можем возвращаться на Косую аллею.

— Ты про слежку?

— Да, не люблю, когда мне наступают на пятки.

— Может, тебе показалось? — осторожно спросила Гермиона. — В смысле, я ничего такого не заметила.

— Может, — легко согласился Раймонд. — Хотя они топали как гиппогрифы, не удосужившись даже заклятье тишины наложить.

Гермиона на такое заявление нервно дернула плечом и постаралась перевести тему:

— Ты хорошо здесь ориентируешься, — заметила девушка, снова подозрительно посмотрев на спутника.

— Шел наобум, — отрезал тот, пресекая данную тему.

На самом деле Певерелл прекрасно понимал, куда направляется. Он сворачивал в проулки, зная, что там его ожидает, и без труда петлял, пытаясь запутать преследователей. Ноги сами вели — так объяснил это себе Раймонд.

Скоро они вышли на Косую аллею. И хотя в последнее время здесь было безлюдно, после опасных темных улиц эта показалась весьма оживленной.

— Гермиона! — крикнули в унисон двое парней, и девушка, следовавшая за Раймондом, повернулась на голоса.

— Гарри! Рон! Какая неожиданная встреча! — преувеличенно радостно воскликнула молодая волшебница и снова повернулась к Раймонду. — Ох, я совсем забыла представиться... Гермиона Грейнджер. А это мои друзья — Рон Уизли и Гарри Поттер.

— Раймонд Певерелл, — ответил молодой человек, и друзья Гермионы кивнули на приветствие юноши.

Некоторое время они молча изучали друг друга: Рон и Гарри сверлили взглядом Певерелла, а Раймонд разглядывал Поттера, размышляя о том, как тесен магический мир.

— Ну, нам пора! — все так же неестественно жизнерадостно сказала Гермиона. — А то взрослые, наверное, заждались. Спасибо, Раймонд, за то, что проводил!

— Всегда рад помочь, — рассеянно ответил юноша и направился к книжному магазину «Флориш и Блоттс».

Он вспомнил об одном важном деле.

* * *

— Говорю вам, мне этот парень не понравился, — стоял на своем Рон. — Что у него за делишки с Горбином? Он там явно не учебники в школу покупал!

— Раймонд сказал, что Горбин отдал ему книгу Этерн «Лабиринт разума», вроде как она посвящена вопросам памяти. Как только приедем в Хогвартс, я смогу проверить эту информацию в библиотеке.

— Я смотрю, вы с ним неплохо провели время, — попытался съехидничать Рон и наткнулся на ледяной взгляд Гермионы.

— Он лишь проводил меня до Косой аллеи, Рон, — отрубила девушка. — И если бы кое-кто поменьше шумел, то Раймонду не пришло бы в голову наворачивать круги.

— Что это ты его по имени называешь? О чем вообще можно было столько разговаривать, мы вас с Гарри заждались!

— Прекрати, Рон, — вступился за начавшую злиться девушку Гарри. — Что ты так взъелся на Певерелла? Допустим, купил он в Темной аллее запрещенную книгу, тебе-то что до этого? Не все преступники — Пожиратели, уж поверь.

Рон уже набрал воздуха для того, чтобы возразить, но затем, так и не найдя подходящих аргументов, шумно выдохнул. Впрочем, ничего не сказать он тоже не мог, это же Рон.

— Вот увидите, что я прав. Уже поздно, я пойду наверх. Гарри, ты как?

— Еще посижу немного.

— Я тоже, — добавила Гермиона, когда Рон уже поднимался по лестнице в свою комнату.

— Не обращай внимания, — посоветовал Гарри подруге. — Ты же его знаешь, может обидеться на пустом месте, и так же легко отходит.

— Да, я знаю, — кивнула девушка, — но это все равно не очень приятно.

Некоторое время они молчали, каждый погруженный в свои мысли.

— Гарри, ты не передумал?

— Нет, — быстро ответил юноша, как будто только и ждал этого вопроса.

— Ты же понимаешь, насколько это опасно?

— Каркаров больше не директор Дурмстранга, а саму школу не стоит считать колыбелью Темных искусств. Там не так-то много людей, поддерживающих Волдеморта. Не больше, чем в Хогвартсе, по крайней мере.

— Неужели нет другого пути? — обреченно спросила Гермиона, посмотрев на друга.

— Может, и есть, но это самый простой, — ответил Гарри и, заметив, что Гермиона собирается ему возразить, добавил: — Так считает Дамблдор, а я ему верю.

С этим Гермиона спорить не стала, и они еще немного посидели в молчании.

— Почему ты не скажешь Рону?

— Скажу, — кивнул Гарри. — Надо было сделать это сегодня, но как-то не получилось.

Гермиона укоряюще посмотрела на друга.

— Ты же знаешь, он не поймет, — вздохнул Гарри. — Наверное, поэтому я и откладываю этот разговор.

— Да, Рон захочет поехать с тобой, — заметила Гермиона.

— Захочет, — согласился юноша, — но вы нужны в Хогвартсе. Дамблдор сказал, что у него есть задание для вас, без помощников ему не справиться.

— Думаю, это утешит Рона.

— Да, я тоже...

Еще минута в тишине, и Гарри встал с мягкого кресла.

— Пойду спать. Рон, наверное, уже десятый сон видит, — сказал молодой человек, направляясь к лестнице.

— Гарри, — тихонько окликнула его Гермиона, и юноша оглянулся. — Ты тогда говорил мне, что многое не можешь вспомнить после заклятия Долохова. Хочешь я узнаю подробнее о той книге, которую Раймонд забрал у Горбина? Она ведь как раз посвящена исследованиям памяти. Вдруг там есть что-то об этом проклятье?

Гарри, замерший на одной из ступенек, вдруг широко улыбнулся.

— Спасибо, Гермиона. Будет здорово, если ты что-нибудь об этом найдешь, но мне неудобно просить тебя об этом.

— Для этого и существуют друзья, — улыбнулась девушка в ответ.

* * *

«Память — это способность, невидимая глазом, зримая умом, посеянная в телах Вышним, начало движения и покоя, всегда занимавшее умы человечества. Чародей, познающий сам себя и то, что он обладает данным ему природой могуществом, далеко отстоит от остальных. Его память возвышается над всеми зародышами. Она гораздо раньше, чем они, отделена от всех тел, и на собственном седалище сидит она выше всех природных и образующих начал, превыше даже самого Всеобщего...»

Раймонд устроился на облюбованном им диване напротив камина и принялся штудировать «Лабиринт разума», добытый в «Горбин и Бэрк». Как и сказал хозяин магазина, это не было полной копией книги Мемории, а лишь сохранившиеся черновики, дневниковые записи да письма, связанные с исследованиями Этерн. Зачитывая сэру Геллерту особенно пышные фразы, Раймонд в очередной раз порадовался, что отправился на Азкабан. Ему ужасно не хотелось снова перемещаться к заброшенной тюрьме, а потом переходить через водопад и мост. Поэтому, зайдя в книжный магазин, юный лорд приобрел не только «Сказки барда Бидля», но и небольшую брошюру, посвященную созданию порталов.

«Память присутствует в теле не из-за истечения от звезд, рождается не от природы, входит в тело не по телесным причинам, а нисходит свыше. Если же маг не познал сам себя и того, что он причастен высшему достоинству и поставлен свободным, то рабски служит телу и губит свою память. И ее великий глаз бывает затянут покровом природы и уже не светит...»

Поломав немного голову над магической формулой, Раймонд переместил пункт назначения так, чтобы оказаться сразу в гостиной замка, а заодно наложил на гоблинский кулон заклятье кровной защиты, которое приводилось в той же брошюре. Колдовать палочкой юноше понравилось: никакой тебе слабости и тем более истощения. Сверившись с тоненькой книжечкой, Раймонд убедился, что все сделал правильно, и только пожал плечами на фразу: «Данное заклятие относится к высшей магии и строго контролируется Министерством магии! Его использование запрещено без уведомления и письменного обращения к Визенгамоту!» Зачем тогда публикуют, если запрещено? Ну да ладно, зато теперь никто, кроме Раймонда, этим порталом воспользоваться не сможет. Даже если при активации его кто-то схватит за ногу, нежеланного гостя все равно вынесет на берег Северного моря, куда портал был изначально настроен гоблинами.

«Память — это не вещь, существующая сама по себе, не тело, видимое глазом, и не бестелесная сущность, подобная душе. Нет, память — это вещь, существующая только в нашем разуме. Разум, соединенный с Вышним, рождает память вечную и родовую, когда же он бывает отторгнут от вечности и лишен покоя ради рождения новых мыслей — суть память человеческая и преходящая. Итак, память — это не иное что, как движение и сохранение мыслей».

Так, пафосное вступление можно пропустить, тут все равно нет ничего полезного. Раймонд пробежал глазами первые тридцать страниц: рассуждения о ментальной магии, скупые сведения о легилименции и окклюменции, пара историй о неудачных попытках пробудить родовую память, закончившихся смертью магов... Ничего. Следующая сотня страниц ничем не отличалась, разве что подробно рассказывалось о заклятии Забвения и о предназначенных для сохранения воспоминаний артефактах — начиная от Омута памяти, как самой безобидной магической штучки, и заканчивая хоркруксами, о которых Мемория отзывалась несколько брезгливо. Кого может заинтересовать хоркрукс, считала Этерн, если он способен лишь сохранять память своего создателя? И при этом требовал проведения довольно-таки неприятного ритуала, связанного с магией души, что практически вычеркивало хоркруксы из приемлемых способов сохранения знаний. Нет, Мемория грезила о большем! Ее мечтой было пробуждение родовой памяти — улья, куда несли свои воспоминания миллионы пчелок.

«Мои исследования заходят в тупик. Если понимать память как некие образы и энергию мысли, то нерешенным вопросом остается переход ее в физическое тело. Одна мысль расширяется, другая изменяется, а иная мятется; для расширившейся мысли память — это увеличение, для мятущейся — смятение, для возникающей — рождение. Так что память — это не начало и не конец, но промежуток между ними...»

Ага, вот здесь черновики Мемории закончились и начались выдержки из дневников. Посмотрим-посмотрим...

«Я думаю, мне следует изменить подход в своих экспериментах. Так, когда строится дом, то строительство — это не начало его, ибо он еще не сдвинут, и не конец, ибо тогда строительство бывает уже прекращено, а то, что в промежутке между этим. Само строительство дома — это и есть память. Поэтому в следующем опыте я буду связывать память с движением. Она должна проявляться не сразу, но постепенно, возникая вместе с движением, словно давнее воспоминание...»

Вот-вот, у него как раз воспоминания возникают неожиданно и приходят постепенно. Что там дальше?.. Тут Этерн делится своими переживаниями, тут тоже ничего... Раймонд просмотрел чуть ли не половину фолианта, но не встретил ни одного заклинания, ни одного ритуала. Мордред и Моргана! То, что осталось от исследований Мемории, — жалкие крохи, по которым ничего не поймешь! Хм, а что у нас здесь?

«Я в смятении... Как великая Ровена Равенкло смогла это сделать? Не осталось никаких сомнений, что ее диадема — хранилище родовой памяти, способной перейти к обладателю этой вещи. Я непременно поняла бы суть сей магии, если бы могла исследовать диадему. Но где искать ее теперь, когда бесчестная Елена похитила творение своей великой матери? Ее призрак, по сей день обитающий в Хогвартсе, отказался раскрывать мне тайну украденной диадемы, и с тех пор я не могу найти себе покоя...»

Это уже что-то. Если у Мемории не получилось поговорить с призраком Елены, то это не значит, что Раймонду не стоит тоже попробовать побеседовать с покойной. Так, смотрим дальше... Хм, записи из дневника очень скоро закончились, и чем дальше Раймонд просматривал книгу, тем больше убеждался: Этерн сходила с ума. Ее записи становились все более сумасшедшими; в конце книги приводились неотправленные письма Мемории, которые она писала давно умершей Ровене Равенкло.

«Милая Ровена! Мой разум мечется в поисках правды, подобно раненому зверю. Только ты способна понять, каково это — быть преданной своей же идеей. Я часто слышу твой голос, шепчущий мне подсказки, указывающий истинный путь... Но сколько сил надо обрести, чтобы следовать ему! Меня окружают какие-то твари, они стремятся разорвать мою память, сожрать воспоминания... Спаси меня от них, Ровена, спаси!»

Писем Мемории, адресованных Равенкло, было много. Но почти сразу Раймонд понял, что читать их нет смысла: фразы несчастной сумасшедшей становились бессвязными, а мысли обрывочными. Просмотрев оставшиеся письма, занявшие без малого двести страниц, Раймонд наткнулся на последнюю запись: «Олух! Пузырь! Остаток! Уловка!» — и захлопнул книгу. Мемория не знала секрета родовой памяти. Единственный человек, создавший артефакт для перехода памяти в физическое тело, — Ровена Равенкло, которой поклонялась Этерн. И единственная возможность узнать секрет Ровены — отправиться в Хогвартс.