А&B, или Как Приручить Мародеров (гет)

Всем, кто не помнит — согласно канону Джеймс был охотником, а не ловцом.

* * *

— Блэк! Черт тебя подери, — прошипела Беата, пытаясь догнать Сириуса, который секунду назад скрылся за очередным поворотом. — Бродяга!

Парень резко затормозил и удивленно обернулся:

— Спринклс, у меня сейчас нет времени снова объяснять тебе, почему ты должна признать, что влюблена в меня по уши. Я тороплюсь.

— Я заметила, Блэк. Черт, а я так надеялась, что ты дашь мне еще один шанс... — Беата притворно вздохнула, а затем ухмыльнулась в ответ на скептическое лицо Сириуса. — Прошлой ночью, когда мне не спалось...

— Мерлин! Избавь меня от описания своих похождений!

— Я не Мерлин, Блэк, хотя, думаю, мужик был еще тот кобель... Ну так вот о чем я — я решила выглянуть в окно...

— В слизеринских подземельях нет окон.

— Зато там есть двери и через них можно выйти в коридор, ведущий к комнатам, в которых окна есть, — ответила Беата, закатив глаза.

— Ну и что?

— Не мне одной не спалось этой ночью. Весьма подозрительная темная фигура бежала от раздевалок в сторону замка с каким-то веником, как мне тогда показалось.

Лицо Блэка прояснилось.

— Но, судя по ошалелым воплям твоего рогатого друга, этот веник и был его «драгоценнейшей несравненной и уникальной метлой», да? — Беата совершенно невинно улыбнулась.

— Ты знаешь, где она? — Блэк тут же подпрыгнул к слизеринке, схватив ее за локти. Та в ответ чисто по инерции выкрутила руки назад и резко подняла ногу, согнутую в колене.

— О-о-о... — Несчастный Сириус сложился пополам, медленно оседая на пол.

— Ой, извини. Не рассчитала силу удара, — голос Спринклс был сочувственным, но глаза ее откровенно смеялись. — Я хотела проследить за тем забавным метлокрадом, но... Ого.

Сириус, слегка отдышавшись, наконец поднялся с пола, привлеченный взглядом Беаты. За окном в воздухе, перевитая очаровательно-омерзительной розовой ленточкой, парила метла Джеймса. Тот, громко матерясь и ругаясь, бегал внизу по полю и уже вытаскивал палочку, выкрикивая «Акцио!»

— Я должна это увидеть, — хищная улыбка на лице Спринклс пробрала даже Блэка.

— Эй! Меня подожди!... Ох, ну что за... — Блэк заковылял вслед за слизеринкой, все еще болезненно морщась.

* * *

— Почему. Она. Розовая?! — Джеймс очередной раз крайне нелицеприятно выразился в сторону неизвестной, но явно очень творческой личности. Младшие курсы, стоявшие рядом, покраснели, а Спринклс, бесцеремонно растолкавшая всю собравшуюся вокруг толпу, присвистнула, когда увидела метлу Джеймса в новом облике. Ехидное замечание уже было готово сорваться с ее губ, но при взгляде на лицо гриффиндорца, она невероятным усилием воли заставила себя сдержаться.

Лакированная рукоять и все древко разнесчастной метлы были испещрены маленькими сердечками и движущимися надписями. Последние светились и переползали друг на друга, складываясь во фразы вроде «Джеймс Поттер — ты моя любовь», «Джеймс Поттер, A&B никогда не забудут тебя и твой манящий взгляд», «Невозможно не восхищаться тобой, о Джеймс!» Розовые ленточки валялись на земле, безжалостно сорванные неудержимым в своей ярости гриффиндорцем. Однако внезапно, очень по-человечески взвизгнув, яркие лоскутки взлетели в воздух, а затем снова «атаковали» древко, оплетая его всеми возможными способами. Переливающиеся сиренево-розовые ветви в хвосте изукрашенной метлы изредка вздрагивали и с них срывались маленькие малиновые пузырьки, отдающие стойким ароматом роз.

— Мне нужна новая метла! — Джеймс в ужасе метался в центре небольшого круга, когда как вся его команда и другие случайные зрители лицезрели этот позор и сокрушительное падение гриффиндорского короля. — Как я покажусь с этим при слизеринцах?! Как?! Матч через десять минут!

Сириус все это время, словно зачарованный смотрел на метлу, в глазах его плескался панический ужас, смешанный с постепенно растущей звериной ненавистью. Беата, все-таки не выдержав, расхохоталась:

— Расслабьтесь, ребята! Даже если вы скроете этот шедевр от моего факультета, я не поскуплюсь и отдам им свое личное воспоминание для омута памяти. Так что научитесь проигрывать!

— Спринклс!... — Джеймс в ярости бросился к слизеринке, но между ним и нахально ржущей девушкой неожиданно выросла высокая фигура профессора МакГонагалл. Декан задумчиво осмотрела метлу от рукояти до хвоста, губы ее дернулись, а глаза ощутимо потемнели, но более она ничем не выдала своего то ли удивления, то ли раздражения:

— Мистер Поттер, я буду вам очень признательна, если вы начнете выражаться так, как положено старшим ученикам этой школы. Какой пример вы подаете! — голос профессора угрожающе повысился.

— Но, профессор... — Джеймс беспомощно оглянулся на метлу. — Вы же видите...

— Да, вижу. Новый... кхм... образ, конечно, не совсем соответствует вашему привычному стилю...

— Не соответствует?! Привычному стилю? Профессор, да вы вообще...

— Мистер Поттер, — ученики поспешно вжали головы, чувствуя как от МакГонагалл во все стороны расходится волна неведомой пугающей силы, — немедленно сбавьте тон!

— Прошу прощения, профессор. Но мне срочно необходима новая метла.

— Вы прекрасно знаете, Поттер, что вы можете взять любую из наших школьных, — мягко начала профессор, но, заметив скривившееся лицо Джеймса, добавила: — Хотя, безусловно, они не соответствуют необходимому для вас уровню скорости.

— Ага, точно, — хмыкнула Беата, — проще камень заставить летать, чем эту рухлядь.

— Мисс Спринклс, а вы что здесь забыли?

— Эстетическое удовольствие, профессор, — мгновенно отреагировала слизеринка, ничуть не смутившись. — Я получаю эстетическое удовольствие от созерцания столь... уникальных творений, а также их счастливых обладателей.

МакГонагалл лишь покачала головой, снова поворачиваясь к Джеймсу.

— Но ведь я могу взять метлу у кого-то из других команд? Когтевран, Пуффендуй?

— Теоретически это возможно, мистер Поттер, — МакГонагалл замялась, — но даже я, мало сведущая в особенностях квиддича, понимаю, что метла чужого человека потребует проведения новой настройки на вас. Тем более, пусть номинально метлы не являются живыми объектами, но они, как и волшебные палочки, не любят, когда их трогают чужие руки. Вот если бы у ваших друзей были подходящие метлы...

— Ты бы отдал метлу, скажем, мне, Джеймс? — снова хмыкнула Беата, совершенно бестактно прерывая профессора МакГонагалл.

— Для тебя — только Зелье Живой Смерти, — мрачно буркнул гриффиндорец.

— Щедро, — ухмыльнулась Спринклс. — Боюсь только, что к тому времени, когда ты сваришь более-менее пристойное Зелье Живой Смерти, я помру от смерти естественной.

— Мисс Спринклс, — голос гриффиндорского декана стал осязаемо ледяным. — В маггловской секции библиотеки есть книга под названием «Этикет и базовые нормы поведения в цивилизованном обществе». Да-да, именно так и называется, не удивляйтесь. Она написано специально для такого типа учеников, как вы. К четвергу следующей недели вы лично, лично! — профессор подняла кверху указательный палец, — перескажете мне дословно первые три главы. Я ясно излагаю свои мысли?

Слизеринка в ответ лишь молча пожала плечами и коротко кивнула, плотно сжав губы. В ее глазах застыли все муки африканского народа разом. Сириус, стоящий неподалеку от Беаты, лукаво улыбался, провоцируя слизеринку на конфликт, но сам упорно молчал, опасаясь нарваться на неудовольствие своего декана.

— Мистер Поттер, — мягко произнесла МакГонагалл, — боюсь, вам придется смириться со сложившейся ситуацией и использовать то, что у вас имеется.

— Но... Профессор! Честь гриффиндорской команды может пострадать, да и... если она заколдована?

— Не беспокойтесь, я уже позвала профессора Флитвика и профессора Берх — они проверят вашу метлу на предмет темных и других чар. А вы, — она повернулась к толпе, — немедленно расходитесь. Занимайте места на трибунах и не мешайте мистеру Поттеру готовиться к предстоящему матчу.

— И еще, — мягко добавила МакГонагалл, глядя на удрученного Джеймса, — быть сильным, когда все вокруг заранее рукоплещут тебе — легко. Но быть сильным, когда все вокруг противостоят тебе — гораздо труднее. Так докажите своим обидчикам, Джеймс, что вы куда достойнее, чем те, кто придумывает столь глупые шутки.

Джеймс некоторое время удивленно взирал на декана, а затем уверенно кивнул. Он был готов.

* * *

— Беата? — Эмили удивленно уставилась на подругу. — Ты что здесь делаешь? Ты же никогда не ходишь на матчи.

— Буду любоваться великолепной игрой, — веселилась Спринклс. — Я чувствую — это еще не конец!

— О чем она? — приглушенно спросил Ремус, наклоняясь к уху Блэка.

— Увидишь, — мрачно отозвался тот.

Болельщики на трибунах выкрикивали лозунги и распевали гимны. Несмотря на то, что матч еще не начался, каждый предвкушал увлекательное зрелище — ведь игра Гриффиндор vs Слизерин по определению не могла быть скучной. Жуткий гвалт, стоящий над квиддичным полем, был, наверное, слышен даже кентаврам в Заповедном Лесу.

На поле начали выходить игроки, оседлывая метлы и один за другим взмывая в воздух. В веренице гриффиндорских игроков не хватало только капитана команды: Джеймс, неуверенно ежась и с опущенной головой, вышел последним, несмотря на то, что мадам Хутч объявила его в самом начале. Неуверенно оседлав свою метлу, он поднялся в воздух. По мере его приближения к болельщикам, голоса постепенно умолкали — все, кто еще не видел, а таких было достаточно, пораженно смотрели на то, на чем Джеймс сидел. У Паркер брови медленно поднимались вверх, Ремус, неосознанно вцепившись в волосы, так и застыл с поднятой рукой, неотрывно глядя на друга. В глазах Эмили вдруг мелькнула искра, а затем она открыла рот, дабы что-то сказать.

— Эмили, не надо, — прошептал Ремус, опасливо косясь на Сириуса.

— Хм, розовый... Весьма... нежный цвет. А что предпочитаешь ты, Блэк? — Ремус лишь устало прикрыл глаза.

Сириус медленно повернулся к девушке и холодно отчеканил:

— Сочетание белого и черного, Паркер. Отлично подходит для покойников и для тебя.

Эмили только закатила глаза, а Беата закусила руку, чтобы не расхохотаться в голос. То, что произошло дальше, ввергло зрителей в истерический смех, а большинство гриффиндорцев — в неконтролируемую ярость. Некоторые студенты, впрочем, лишь беззаботно улыбались, наблюдая за происходящим.

Свисток Мадам Хутч огласил начало кровопролитного, судя по взглядам гриффиндорской команды, поединка. Квоффл взлетел в воздух, и обе команды рванули к центру, сплетясь в непонятный клубок красно-зеленых молний. Через пару секунд все, кто был на поле, удивленно замерли. Противный, скрипучий голос, перекрывающий даже рев болельщиков и слова комментатора, разнесся над трибунами.

Джеймс лишь сдавленно застонал, когда в полной мере осознал, что происходит. Как он ранее опасался — A&B не смогли ограничиться только тем, чтобы изуродовать его метлу. Они пошли дальше. Гораздо дальше.

— О Мерлин! — вещал зловредный голосок. — Когда ты отрастил себе такую задницу, Поттер? Ты хоть представляешь, каких именно усилий мне стоит поднимать тебя в воздух? Коряга ты необразованная!

Звенящая тишина, окутавшая трибуны, напоминала затишье перед бурей — перед очень страшной и неудержимой.

— Ну и чего ты застыл? По-твоему, удерживать твой вес, зависнув в воздухе, мне проще, чем на лету? Зенки-то раскрой! Вон видишь, квоффл справа от тебя. Да он же падает уже, недоразумение ты криворукое! Ты будешь его в кольцо забрасывать или нет? Мерлин! Кто-нибудь? Мистер Малфой, ну хоть вы-то можете спасти ситуацию?

Говорила метла. Та самая миленькая и розовая метла, от которой при полете повсюду разлетались разноцветные пузырьки, забавно лопаясь. Та самая, на которой сейчас восседал никто иной как Джеймс Поттер. Покрасневший то ли от стыда, то ли от ярости, взъерошенный, дрожащий от злости и унижения, охотник и по совместительству капитан гриффиндорской команды, не представлял куда деть глаза, только чтобы не смотреть на слизеринцев. Он сердцем чувствовал, что недалек тот момент, когда до всех присутствующих дойдет, в чем же собственно дело.

Через секунду трибуны взорвались.

Слизеринцы рукоплескали, как могли. Кто-то махнул палочкой, выпуская в воздух зеленую ленту, сложившуюся в слова: «АВ, мы тебя любим!» Малфой, ошарашенно взирающий на метлу своего соперника, внезапно расхохотался, вытирая с глаз вполне явные слезы.

Гриффиндорцы тоже размахивали палочками, но с несколько иной целью — их глаза, злые и шокированные, сверлили слизеринцев ненавидящими взглядами. Кто-то из загонщиков задумчиво покачал в руке битой, недвусмысленно косясь в сторону слизеринской команды. Те лишь развели руками, даже не пытаясь сдерживать смех. «Мол, причем тут мы? Это все АВ», — говорили их взгляды. МакГонагалл на трибунах поднялась во весь рост и что-то громко объясняла, пытаясь утихомирить свой факультет.

Когтевранцы хохотали, извиняюще разводя руками, когда их взгляд встречался с глазами Джеймса. А некоторые студенты синего факультета с интересом приглядывались к метле, взмахивая палочками, будто бы пытаясь разобраться в конструкции заклинания.

Пуффендуйцы смущенно хихикали, из последних сил сдерживая громкий смех. Но получалось не очень.

Когда все более-менее успокоились, мадам Хутч, усилив свой голос заклинанием, объявила, что игра продолжается и что, лично она, ничего особенно привлекающего внимание в происходящем не наблюдает.

Но метла не унималась. Она заставила замолчать даже комментатора, которого все равно не было слышно из-за едкого скрипучего голоса.

— Итак, несравненный Джеймс Гуттер, тьфу, Хоттер, тьфу, да какая разница! Мистер Широкая Задница перехватывает квоффл! Но что же впереди? О Мерлин, бладжер несется на нас на всех парах, но разве это имеет значение? Голова Джеймса Хрюттера выдерживала и не такие удары! По нему это заметно, между прочим. Итак... го-о-ол! Невероятно! Забить гол в кольцо, не защищенное вратарем, ибо тот согнулся в припадке от смеха при виде грозно приближающегося Хрюттера — какая уникальная техника игры!

Трибуны рыдали, даже некоторые гриффиндорцы, изменив себе, украдкой стирали слезы смеха с глаз. Не говоря уже о слизеринцах, поддакивающих каждой новой реплике метлы.

Джеймс, сжав губы и не обращая внимания на раздражающие комментарии, уже устремился за квоффлом. Он отчаянно пытался отрешиться от всего происходящего и сосредоточиться на игре. Но одна противная, вращающаяся в мозгу мысль, словно бы высверливала его тающую уверенность изнутри: «Лили! Все это видит Лили!» Это было воистину невыносимо, но он все равно пытался убедить себя в том, что сможет выстоять против всех нападок и именно этим докажет, что гриффиндорцев — голыми руками не возьмешь!

— И еще один квоффл! Но что же это? Перехват! Восхитительный в своем изяществе и непередаваемой манере игры Нотт забирает квоффл у зазевавшегося Хрюттера! Ай! Этот болван ломает мои прутья! Ну, берегись!

Метла внезапно вздрогнула от рукояти до самого хвоста и выпустила в воздух целый рой разноцветных шариков, те выстроились в ряд и неожиданно тонкими мерзкими голосками продекламировали: «АВ передает тебе привет, Джеймс Поттер. Признай свое поражение или же вскоре ты поймешь, что все это — только начало!» Через мгновение пузырьки взорвались, окутав несчастного Джеймса с головы до ног фиолетовой пыльцой, а еще через минуту, когда он выбрался из этого визжащего роя, трибуны замерли снова. Лопнувшие шарики очевидно высвободили некоторое количество краски, отчего Джеймс теперь очень гармонично сливался с собственной метлой. Внезапно зарычав, гриффиндорец резко спикировал вниз, спрыгнул с метлы и разъяренно проследовал к выходу с поля. Вредный голосок все не унимался:

— Мой маленький бедный раздосадованный мальчик! Как же быстро ты сдаешься! Но ведь еще не все потеряно — ты всегда можешь поразить противника своим новым, усовершенствованным образом! Лично я бы, исключительно из жалости, просто бы отлетела в сторону, давая тебе хоть какой-то шанс забросить квоффл в кольцо. Нет, конечно же, я понимаю, что даже это тебе не поможет, но... Ай! Он снова меня ломает!

Мадам Хутч вновь просвистела, объявляя о перерыве.

— Мистер Поттер, — уже шипела над Джеймсом невесть как появившаяся в раздевалке МакГонагалл, — кто, по-вашему, должен вас заменить и отстоять честь команды?

— Тот, кто это сделал, профессор! — озлобленно выдал тот. И не стесняясь в выражениях, продолжил: — Какая, к черту, честь?! Они сделали из меня жалкое посмешище!

— Мы обязательно найдем виновника...

— Да ну?! Так же, как и во все прошлые разы?

— Мистер Поттер! Не я продолжила вашу собственную битву с АВ. Не я устроила ученикам экскурсию в Заповедный Лес! Да-да, я прекрасно об этом осведомлена. О чем вы думали, когда подвергали учеников такой опасности?! Если бы не Альбус, мистер Поттер, вы бы уже здесь не учились!

— Простите, профессор, — смиренно отозвался Джеймс, закусывая губу от злости и бессилия.

— Профессор! Я заменю Джеймса, — за спинами собеседников внезапно раздался знакомый голос.

— Мистер Люпин, вы? Но...

— Я справлюсь, не беспокойтесь. Я его лучший друг — метла примет меня без особых проблем.

Джеймс изумленно встрепенулся:

— Лунатик?...

— Профессор, если позволите, Джеймс даст мне пару советов по поводу игры...

— Конечно-конечно. Мерлин, Люпин! Вы не представляете, как я благодарна вам! — профессор МакГонагалл совершенно непривычно улыбнулась и в неведомом приступе нежности похлопала Ремуса по плечу.

— Чего это она вдруг? — Джеймс удивленно уставился в спину уходящему декану.

— Кто ее знает, — недоуменно пожал плечами Ремус. — Может, со Слагхорном поспорила на нашу победу.

— Лунатик, друг, ты уверен?

— Не особенно, — смутился Люпин. — Но Эмили сказала, что с такой реакцией и координацией, какой я обладаю, благодаря своей... своему... особому качеству, — Люпин поморщился, — из меня может получиться неплохой охотник.

— Очень не хочется соглашаться с твоей мрачной подругой, но в этом она права. Если бы не абсолютное отсутствие азарта, из тебя бы вышел неплохой игрок.

— Ты же знаешь, Джеймс, — весь этот шум и гвалт совсем не по мне. Но вы еще не нашли запасного игрока, как я знаю, да и кто после такого решится выйти вместо тебя.

— Но ты решился, — покачал головой Джеймс.

— Меня не волнуют едкие комментарии АВ, я достаточно наслушался от сокурсников еще в те годы, когда после каждого полнолуния мое лицо было похоже на прессованный фарш.

— Это мы еще посмотрим, — едко прокомментировала метла.

— Ты заткнешься или нет, а?! — тут же взбеленился Джеймс.

— Сохатый! Не надо, — мягко осадил его Люпин. — Так что насчет советов?

— Эх... тактика такова. Следи за квоффлом — как только ты видишь, что кто-то из загонщиков целится в голову слизеринскому ублюдку, подлетай ближе и выжидай. Слизеринец может попытаться перебросить квоффл своему напарнику, но ты ни в коем случае не должен ему этого позволить. Либо лети наперерез, либо оставь это дело охотнику, который в тот момент будет ближе. И не пытайся отобрать квоффл непосредственно перед самым его забрасыванием в кольцо — ты, скорее всего, не успеешь, а лишь только потратишь время и силы. Тем более, если вратарь отобьет квоффл, его конечно же будет куда легче перехватить, чем вырывать непосредственно из рук. И еще, когда будешь в атаке, используй обманные ходы — например, если летишь на полном ходу к правому кольцу, вратарь сдвинется и откроет левое и частично среднее. Тут важно не упустить момент и резко изменить направление, дабы вратарь не успел переменить позицию. Но я не советовал бы этого делать — у тебя нет опыта, и если метла не выдержит нагрузки...

— Я справлюсь, Джеймс, — успокаивающе кивнул Ремус, останавливая бесконечный поток слов. — Помнится несколько лет назад, я очнулся на верхушке какой-то ели ранним утром... — Люпин невесело усмехнулся. — Вот это было приключение. А с квиддичем я разберусь. Давай сюда это изящное творение.

— На себя посмотри, — проворчала в ответ метла, но голос ее перестал быть таким мерзким.

— Спасибо, друг, — проникновенно произнес Джеймс, Люпин в ответ лишь мягко улыбнулся и кивнул.

— И осторожнее с бладжерами! — крикнул ему вдогонку Джеймс. — И не мешай другим охотникам! И...

Но Ремус уже скрылся за поворотом.

Через минуту Ремус уже был на поле, несколько неумело поначалу поднявшись в воздух, он довольно быстро разобрался что к чему и, судя по всему, чувствовал себя вполне уверенно. Оглянувшись на трибуны, он махнул рукой Эмили, на что та лишь улыбнулась и палочкой нарисовала в воздухе грациозного и пугающего в своем стремительном прыжке черного волка.

— Почему волк? — удивленно спросила Беата. — Почему не лев?

— Слишком банально, — буркнула в ответ Эмили. — Не мешай смотреть.

— А наш заучка хоть куда, — не унималась Беата. — А почему нельзя было просто играть без Джеймса? Ведь это не воспрещается правилами.

— Потому что это был вызов A&B лично нам, мародерам, Спринклс. По-твоему, мы должны были сбежать, поджав хвосты? — тут же отозвался Сириус, вызвав недовольный вздох слизеринки.

— Ну, Джеймс именно так и сделал.

— Спринклс! — Сириус повернулся к Беате, его серые глаза неуловимо темнели, словно бы наполняясь магией.

— Ладно-ладно! — слизеринка примирительно подняла руки. — Я капитулирую! Паркер, а что значит, капитулирую?

— Прекращение сопротивления вооруженных сил одной из противоборствующих сторон и...

— Чего?

— Сдаешься ты. — И не дав Беате возмутиться, возмущенно произнесла: — И не мешай смотреть!

А матч тем временем продолжался. Слизеринцы, поначалу смеявшиеся и подшучивающие над Ремусом, удивленно притихли. Гриффиндорец не обращал никакого внимания на едкие нападки метлы, утверждавшей, что он страшен, худощав и безнадежен, словно закомплексованный сорокалетний девственник. И более того, постепенно входя в раж, Ремус все чаще перехватывал квоффл, не всегда, впрочем, точно забрасывая его в кольцо. Но от бладжеров он уворачивался с поистине великолепной грацией — так, словно это ему ничего не стоило.

— Ни черта себе реакция, — слегка севшим голосом произнесла Беата, когда Ремус в очередной раз, даже не оборачиваясь, вдруг резко наклонил голову, избегая бладжера, несущегося со спины ему в голову, и одновременно отправляя квоффл в победный полет. Гриффиндорские трибуны в который раз взорвались аплодисментами.

— Вот это мужчина... — мечтательно продолжала восхищаться Спринклс. Паркер насмешливо покосилась на Беату, но промолчала.

— Тебе не ровня, Спринклс, — хмыкнул Сириус в ответ.

— Действительно, — грустно ответствовала Беата, — такие, как ты, — мой потолок.

Эмили прыснула в кулак, взглянув на возмущенное лицо Сириуса, но вновь вернулась к созерцанию матча. Трибуны испустили взволнованный выдох, когда Ремус все же не сумел увернуться от бладжера, и тот на огромной скорости прошелся вскользь, задев бок гриффиндорца. Люпин согнулся от боли, стальной хваткой вцепившись в метлу. Кто-то из гриффиндорских загонщиков яростно оглянулся на слизеринца, так ловко отправившего бладжер в сторону Ремуса. Назревал опасный конфликт. Профессор МакГонагалл уже начала подниматься, ожидая того, что придется утихомирить игроков своей команды, мадам Хутч, последовав ее примеру, потянулась за свистком. Но внезапно гриффиндорский ловец, словно поджаренный чьей-то магической молнией, сорвался с места, заметив вдалеке вожделенный снитч. Маленький шарик беспечно трепыхал крылышками, но стоило приблизиться к нему ближе, чем на пять метров, как он сорвался с места и устремился прочь от ловца. Слизеринец тоже не отставал. Обе команды на секунду замерли, а затем ринулись за квоффлом. Счет был 100:250. Все понимали, что если слизеринцы поймают снитч — победа будет за ними.* Развернулась яростная борьба за квоффл, а на другой стороне поля два ловца — в красной и зеленых мантиях — вели ожесточенную борьбу за обладание неуловимым золотым мячиком. Рука гриффиндорца уже тянулась за снитчем, еще чуть-чуть и его пальцы коснутся столь манящей победы... Внезапно рванув вперед, выжимая из своей метлы все до последней капли, ловец в серебристо-зеленой мантии меньше, чем за секунду, преодолел решающее расстояние и схватил снитч. А еще, всего за мгновение до этого, Ремус, развив небывалую скорость, буквально вырвал из рук слизеринского охотника квоффл, и стремительным броском, от которого затрещали кости в суставах, отправил мяч в последний за эту игру полет. Слизеринский вратарь, отвлекшись на состязание двух ловцов и не ожидавший подвоха, не успел среагировать, безуспешно рванувшись на защиту левого кольца. Но мяч уже прошел насквозь, а затем просвистел долгожданный свисток мадам Хутч, объявляющий о завершении игры.

С лиц слизеринцев медленно сползала улыбка, когда они начали осознавать происходящее.

— Счет 250-260 в пользу Гриффиндора!

— Лунатик забил решающий гол, — восторженно выдохнул Сириус. — Молодчина!

Эмили внезапно, в совершенно не свойственном себе состоянии, подпрыгнула и радостно захлопала в ладоши. Сириус только с удивлением на нее взглянул, а потом странно улыбнулся, но промолчал.

— Слишком хорошая реакция, слишком... — задумчиво бурчала себе под нос Спринклс.

— Что? — Блэк повернулся к слизеринке.

— Ничего, ничего... продолжай восхищаться тем, чьего уровня ты никогда не достигнешь.

— Пф-ф, сколько злости, — Сириуса, казалось, совершенно ничем нельзя было расстроить.

Овации Гриффиндора заглушили даже голос Джеймсовой метлы, а сам ее хозяин бежал со всех ног к Люпину, и уже обнимал его, хлопая по спине и тряся за руки.

_____

* Автор справедливо посчитал, что в случае "ничьи", команда, словившая снитч, считается победителем игры.

* * *

— Это было восхитительно, — вздохнула Беата, с наслаждением делая очередной глоток вкусно пахнущего кофе.

Питер, осторожно отхлебнув напиток, с интересом уставился на когтевранку:

— Не ожидал, что ты умеешь варить такой вкусный кофе, Эмили.

Девушка в ответ лишь приподняла краешки губ в улыбке и неопределенно пожала плечами:

— В том, чтобы быть рожденной среди магглов, есть свои плюсы.

— Паркер, — Беата вновь звучно отхлебнула кофе, заставив Сириуса дернуться и устало прикрыть глаза, — сделай мне еще одну порцию, только со сливками и ликер не забудь добавить.

Эмили, скрестив руки, мрачно уставилась на подругу.

— Что? — недоуменно вопросила та.

— Вероятно, Спринклс, — едко произнес Сириус, — твоя подруга хотела бы услышать твою, гм... просьбу в более вежливой интонации. И МакГонагалл явно не зря посоветовала тебе ту книжку. Хотя... ты точно умеешь читать?

Беата лишь закатила глаза и, театрально растягивая голос, повторила:

— Не соблаговолите ли вы, о прекрасная леди...

— Ничто и никогда не научит тебя манерам, Спринклс, — вздохнула Эмили и отвернулась, помещая турку с новой порцией кофе над огнем.

Компания расположилась у Черного озера. Ремус развел костер, а Эмили, неожиданно для всех притащив увесистые сумки с продуктами, порадовала присутствующих вкусно сваренным кофе и сдобными плюшками с корицей.

— Я думал, — хмыкнул все еще отчасти малиновый Джеймс, — что это претит твоим принципам — воровать еду с кухни.

— Я не воровала, — пожала плечами Паркер. — Я с четвертого курса хожу к домовикам за кофе, ибо пить тыквенный сок три раза в день десять месяцев в году — невыносимо.

— А это что? — Питер с интересом заглянул в сумку к Эмили.

— Зефир. Его можно очень вкусно поджарить над огнем. Еще хлеб, колбаса, масло где-то было... — девушка начала увлеченно рыться среди многочисленных пакетов.

— Жаль, сливочного пива нет, — со вздохом протянул Блэк.

— Есть вино, — беззаботно отозвалась Эмили, и в следующую секунду была отодвинута в сторону рьяно рванувшимся к сумке Блэком.

— Это был тяжелый день, — словно оправдываясь, произнес гриффиндорец в ответ на скептический взгляд Паркер. Он с наслаждением растянулся на песке, отпивая вино прямо из бутылки.

— О да, ты прям перетрудился, — ехидно поддразнила его Беата, но Блэк в ответ на удивление смолчал.

— Ты был великолепен, Лунатик, — в двадцатый раз за вечер повторил Джеймс. — Но эти АВ... Ох, что я с ними сделаю!

— И что же ты с ними сделаешь, Рогатый?

— Спринклс! Прекрати называть меня Рогатым!

— Но они же называют тебя Сохатым! А это — синонимы.

— Они мои друзья, ненормальная, а ты кто?

— Может, вы заткнетесь? — весьма интеллигентно прервал их Питер. — Эмили, а можно мне тоже еще одну порцию?

Девушка лишь улыбнулась и кивнула.

— Спринклс?

— М-м-м?

— Ты сказала, что видела, как кто-то крался ночью с метлой Джеймса.

— Точно. Но нет, я не знала, что это метла Рогатого.

— И куда он пошел?

— Мне что, по-твоему, делать больше нечего — следить за всякими сомнительными личностями?

— Надо подумать, ты так занята! — Сириус сел, скрестив ноги, и скептически посмотрел на слизеринку. — Кстати, мы же вас искали тогда, в тот вечер. Чтобы разрешить один спор.

— Не начинай, Блэк!

— Нет, ну а что?

— Я хочу утопить их в озере, — тоскливо протянула Эмили, устраиваясь рядом с Ремусом.

Тот только улыбнулся, обнимая девушку свободной рукой и вдруг хитро произнес:

— Любовь не ведает границ...

— Что?! — тандемом возопили Блэк и Спринклс.

— А я разве что-то сказал? А... вырвалось случайно. Мысли вслух, — Ремус продолжал хитро улыбаться.

— Не перегибай, Лунатик, — хмуро отозвался Блэк.

— Так что за спор? — с интересом спросил Питер.

— Беата все никак не может признать того, что влюблена в меня до глубины души.

— Ну хоть в этом вы с ней похожи, — абсолютно беззаботно прокомментировала Паркер.

— Я что, по-твоему, влюблен в себя до глубины души? — тут же возмутился Сириус.

— Эм... — Эмили неуверенно пожала плечами, — я имела в виду то, что ты влюблен в нее до глубины души... Но это тоже подходит! — тут же поправилась она, заметив, как полыхнули глаза Блэка.

— Стоп-стоп-стоп! — Джеймс замахал руками. — Давайте по порядку.

— Как скажешь, Сохатый, — тяжко вздохнул Сириус. — После Хэллоуина мы с Беатой поговорили...

— Он страстно прижимал меня к дереву, не в силах удержаться...

— Да. То есть, нет! В итоге мы заключили соглашение...

— Этот упрямый баран согласился на заранее проигранный для него спор.

Блэк лишь прикрыл глаза, с усилием возвращая на лицо умиротворенное выражение, и как ни в чем не бывало продолжил:

— Спор заключался в том, что как только я начну встречаться с некоей девушкой — неважно какой...

— Ну да, главное, что с девушкой. Он же все, что движется...

— Беата! — хором прикрикнули на нее все присутствующие. Блэк только молча посмеивался.

— Так вот, как только я начну встречаться с девушкой, Спринклс сразу же прибежит ко мне, что докажет не только наличие ее ревности, но и безнадежной влюбленности в меня.

— И что, прибежала? — хмыкнул Люпин.

— Конечно нет! — тут же возопила Беата. — Я шла себе по Хогсмиду в один прекрасный осенний день и увидела, как Сириус добровольно засовывает голову в петлю! Образно выражаясь. Но я же не знала, что когда он говорил про то, что выберет самую никчемную и никудышную девушку, он был настолько серьезен! Я всего лишь спасла его от мучительной участи и...

— Общение с тобой — вот, что является мучительной участью, — буркнула Паркер. — Во всем мире не сыскать страшнее наказания, чем запереть с тобой человека в одной комнате.

— А кто заставлял его со мной общаться, скажите, пожалуйста?! С того свидания он сам добровольно слинял со мной. От Визжащей Хижины до Хогвартса провожал исключительно по своему собственному желанию. А я все шла и думала — как бы от него отделаться?... К дереву тоже сам прижимал. И тогда на квиддичном поле, когда мы метлы воровали...

— Так-так-так! А вот с этого момента поподробнее! — Джеймс плотоядно ухмыльнулся. — Так это вы двое тогда навели шороху на поле, угробили метлы и разворотили теплицу Стебль?

— Нет, Рогатый, — снисходительно покачала головой Беата. — Лично я стояла рядом и наслаждалась зрелищем, как этот ненормальный носится по оранжерее, наступая на...

— Ну конечно! А метлой в глаз я себе тоже сам заехал?!

— Так это была она! — тут же последовал вскрик от Питера и Джеймса. — Так значит, это девчонка поставила тебе фингал под глазом? — оба расхохотались, глядя на взъерошенного Блэка.

— Неправда! — Сириус тут же подорвался с места, поднимаясь во весь рост и гневно глядя на друзей сверху вниз. — То была нелепая случайность, ибо Спринклс была совершенно не в состоянии держаться на метле, даже если бы та лежала на земле.

— Ага, — тут же хмыкнула Беата. — А о том, что ты начал заваливаться набок, а я просто решила тебе помочь, ты скромно умолчал?

— Вы ругаетесь, как уже лет сорок женатая пара, — меланхолично протянула Эмили, перед тем как с аппетитом впиться зубами в весьма привлекательную булочку.

— Мы?...

— Да ты!...

Одновременные восклицания обоих виновников спора вызвали новый приступ смеха у слушателей.

— Мой вердикт, — внезапно отозвалась Паркер, — прекратите выносить мозги хотя бы нам. Хотите — встречайтесь, не хотите — цапайтесь, сколько душе угодно. Но если у вас обоих не хватает смелости быть честными с самими собой, то я могу вам только посочувствовать.

Ремус с легкой улыбкой покосился на Эмили и добавил:

— Мэл имела в виду, что, очевидно, вы оба проиграли этот спор. Не перебивай, Сириус! — поднял руку Ремус. — Беата не выдержала сразу же, ну а ты даже не смог вытерпеть одно несчастное свидание. Ну а выводы сделайте уж как-нибудь сами.

Сириус мрачно уставился на друга, а Беата лишь удивленно приподняла брови.

— На кой черт он мне сдался?! — первой нарушила молчание слизеринка, указывая пальцем на Блэка.

— А она мне?! — тут же вторил ей Блэк.

— Ну уж нет! — хором произнесли они и с уверенностью разъяренного носорога разошлись в противоположные стороны.

Еще с минут пять было слышно, как каждый из них злобно ворчит и ругается себе под нос, распинывая ногами песок во все стороны.

— И самое забавное, — философски произнес Питер, — что они пошли в обход озера. А это значит...

— ...что минут через десять-пятнадцать они встретятся лицом к лицу на том берегу, — закончил за друга Ремус.

— Ребята, — вдруг ухмыльнулся Джеймс, — заклинание Подзорной Трубы все помнят? Сейчас мы будем наблюдать самое фееричное за несколько прошедших лет представление!

* * *

— Ты смотрел фильмы про ковбоев, Блэк? — совершенно внезапно задала вопрос Беата.

Они стояли друг напротив друга на расстоянии нескольких метров, широко расставив ноги и заложив руки за пояс. Взгляд Сириуса был едва ли не более пафосен, чем взгляд Беаты.

— Нашла коса на камень, — шепотом прокомментировала Эмили, взмахивая палочкой и увеличивая изображение. — Черт, не слышно ничего!

— Кто такие ковбои, Спринклс? — Блэк надменно изогнул бровь, отчего его лицо приобрело вид непрошибаемо-уверенного в себе идиота.

— Очень крутые мужики на Диком Западе.

— О, — многозначительно отозвался Блэк, слегка кивая с невероятно осмысленным выражением лица.

— Только мне кажется, что они похожи на двух бесталанных актеров из какого-то захудалого вестерна? — снова прошептала Эмили.

— Да нет, еще мне, — отозвался Питер, очень увлеченно взирающий на разворачивающийся спектакль, — а эти двое явно не в курсе, что ты имеешь в виду. И почему ты говоришь шепотом?

— А вдруг они нас услышат?

— Но мы же их не слышим.

— Но это не значит, что они не могут услышать нас!

— Может, вы все-таки заткнетесь, — прошипел Джеймс. — Мне из-за вас ничего не слы... То есть, я не могу сосредоточиться и вкусить все возможное наслаждение от происходящего.

— Не хватает только кактуса позади тебя и дыры от пули у тебя в башке, — тем временем продолжала Беата все тем же меланхоличным тоном.

— А кактус-то зачем?

— Ну, Дикий Запад же!

— О, — снова многозначительно повторил Блэк. Он слегка пошевелил плечом, потом задумчиво — рукой, а затем вдруг вздохнул, встряхнулся и откинул со лба волосы. — А эти твои... ковбои. Они как долго стоят в этой идиотской позе с такими невменяемыми рожами?

— Пока не решат, кто из них круче, — пожала плечами Спринклс, тоже расслабляясь и принимая наконец более человеческий вид.

— И долго решают?

— Пока у кого-нибудь в башке не оказывается дыра от пули.

— А... Эй! Ты не круче меня!

— Да ну?!

— Мерлин, не могли бы они орать друг на друга погромче? — тихо произнесла Эмили. — Я уже почти различаю, что они говорят.

— Они спорят о том, кто из них более крут, — отозвался Ремус, всматриваясь то в лицо Блэка, то в лицо Беаты.

— Так они же всегда об этом спорят.

— Вот именно.

— Идиоты, — вздохнул Джеймс.

Спор тем временем продолжался уже на более повышенных тонах:

— Да я такую девушку, как ты в жизни своей не встречал! Ты же абсолютно невменяемая!

— Ты себя видел? Нет, ты посмотри! Высокомерный, наглый, надменный! Чем ты вообще лучше любого слизеринца?!

— Я понимаю, что такое дружба!

— А мы понимаем, что такое семья!

— Да ну?! Откуда бы тебе знать...

— Я знаю! Знаю, как сожалеет Регулус о том, что ваши с ним отношения развалились на части! Знаю, как он защищает тебя перед Малфоем, когда тот называет тебя жалким осквернителем крови! Знаю...

— Он меня защищает? — лицо Сириуса тут же приобрело удивленное выражение, злость постепенно уходила из глаз, сменяясь непониманием и неуверенной надеждой.

— Защищал, — холодно ответила Беата. — По крайней мере до того момента, пока ты в прошлом году не сказал ему при всей школе, что он тебе не брат, и что ты сожалеешь каждую секунду своей жизни о том, что в ваших жилах течет одна кровь.

— У меня были причины, — вдруг жестко отозвался Сириус. — И тебе лучше не лезть со своими советами в чужие... в чужую...

— Семью, ты хотел сказать? — хмыкнула Беата. — Так он тебе брат или не брат, я что-то не пойму?

— Спринклс! — вдруг взвыл Сириус, отчего Эмили, уже отчаявшаяся что-то разобрать, подпрыгнула на месте и отдавила Питеру руку. — Как ты это делаешь?

— Что именно? — выражение святой невинности на лице Беаты могло соперничать только с иконой Христа Спасителя. Хотя, впрочем, о ее существовании слизеринка не имела никакого понятия.

— Мы начинали с того, что кто-то не желает признавать свое очевидное поражение в споре, а в результате я оправдываюсь перед тобой из-за ссоры с собственным братом?! Тебе не кажется, что это...

— Черт, работает... — ухмыльнулась Спринклс и, неожиданно повернувшись в сторону зрителей сего захватывающего представления, проорала: — Паркер, он и правда работает!

— Кто? — удивленно переспросил Ремус, поворачиваясь к Эмили.

Та лишь устало прикрыла глаза, но все-таки ответила:

— Психологический подход. В случае напряженного разговора, спора или любой другой ситуации, когда открытие правды собеседнику является для субъекта нежелательным, нужно довести оппонента до белого каления, а затем на пике его эмоций надавить на наиболее больное место, вынуждая того перейти в глухую оборону, из которой ответное наступление практически невозможно. В случае правильной тактики собеседник в конечном итоге полностью переключается на собственные проблемы, пытаясь в то же время скрыть их от своего «нападающего». В результате, стремясь сокрыть правду и избежать продолжения болезненного разговора, оппонент обрывает беседу и уходит, чувствуя при этом не только полное свое поражение, но и некоторое чувство страха от того, что кто-то может его контролировать посредством частично открывшейся истины. Кроме того, на некоторое время собеседник полностью забывает об изначальной теме беседы, что дает неплохой выигрыш во времени и...

— Паркер, — мрачно перебил ее Питер, — даже Ремус, кажется, сейчас заснет на твоем плече. Только не говори, что Спринклс выслушала все это от начала и до конца.

— Нет конечно, — грустно ответила Эмили, — она заснула еще на середине. И именно поэтому так и не смогла довести дело до логического завершения — Блэк ее раскусил, так как она слишком сильно и слишком резко на него надавила, в результате чего его мозг еще не успел полностью переключиться на новую тему разговора и, стремясь уйти от неприятной беседы, вернулся к изначальной проблеме.

— Паркер, — очень грустно и проникновенно произнес Джеймс, — Паркер, пожалуйста, замолчи.

Эмили только нахмурилась и обиженно отвернулась от Джеймса. Ремус в это время со слегка ошалелым взглядом взирал на свою подругу, пытаясь понять, как часто и насколько успешно на нем самом за все время их знакомства применялись самые разнообразные психологические техники. Люпин поежился — ему стало слегка... не по себе.

— Мерлин, Паркер, ты нас отвлекла! — Поттер снова повернулся к парочке на той стороне озера. — Эй, где они?

Внезапно раздался звук, подозрительно похожий на рев мотора, а затем над озером взлетел тот самый знаменитый и широко известный Блэковский мотоцикл. Беата радостно верещала что-то про глубокое восхитительное небо, сверкающие звезды, чертовски классный мотоцикл и еще что-то про то, что «дурацкие невкусные волосы лезут ей глаза». Блэк на удивление молчал, хотя, возможно, его просто не было слышно из-за восторженных визгов слизеринки, а через пару минут парочка и вовсе скрылась из виду. Рев мотора затих вдали.

— Ну вот, — грустно констатировал Питер, — мы пропустили кульминацию.

— А все из-за дурацкого...

— Не ворчи, Джеймс, — примирительно отозвался Ремус. — Это была довольно интересная и познавательная информация.

— Я могу еще рассказать! — тут же воспряла духом Эмили.

— Не-не-не, — затряс головой Ремус. — В смысле, давай потом, а? Мы все устали, так что будет лучше вернуться в замок, как считаете?

— Пожалуй, ты прав, — все еще мрачный Джеймс поднялся с песка, прихватывая сумки Эмили и распределяя их между друзьями. — Хоть бы они в какое-нибудь дерево не врезались, когда начнут падать.

— А они должны начать падать? — обеспокоенно переспросила когтевранка.

— Ну как... вообще-то порошок левитации в двигателе мотоцикла необходимо обновлять раз в месяц, чтобы тот не сбоил. Не припомню, чтобы последние три недели Блэк вообще прикасался к своему зверю.

— Ничего, — беззаботно отозвался Питер, — не волнуйся, Эмили. Если они и упадут, я уверен — Беата сможет быстро скоординироваться и упасть поверх Блэка, а не под него. По крайней мере, один из них выживет.

Троица в ответ на эти слова только поперхнулась, а Эмили с легким изумлением взглянула на Питера. Затем она задумчиво закусила губу и наконец произнесла:

— Да... в принципе ты прав. Если она и расшибет свою голову, мне, по крайней мере, не придется ходить за ней следом, дабы чинить все разбитые ею вещи. Да и Блэк успокоится...

И на этой ноте Эмили вместе с Питером бодро отправились вперед, оставив позади застывших и ошарашенных Ремуса с Джеймсом.

* * *

Новое утро ознаменовалось новой головной болью. Непонятное и очень нехорошее предчувствие зашевелилось где-то на краю сознания, вынуждая Ремуса окончательно проснуться. Он тяжело вздохнул и с трудом разлепил глаза. Как и ожидалось, кровать Блэка осталась нетронутой. И хоть отсутствие лучшего друга всего за час до начала занятий было несколько тревожным событием, Ремус знал — причина его беспокойства в чем-то другом.

Внезапно в полуоткрытое окно влетела бумажная колибри — этот способ они с мародерами использовали уже очень давно. Маленькие заколдованные бумажные птицы были незаменимы в перелетах на короткие расстояния. Обычно они создавались из листа бумаги, на котором сразу же писалось краткое сообщение или письмо. Единственная проблема была в том, что в отличие от сов, они хоть и были быстрее и не требовали какого-либо ухода, но плохо противостояли сильным порывам ветра, непогоде и вообще могли где-нибудь затеряться, так и не дойдя до адресата.

Ремус развернул маленькую птичку и прочел записку: «Спустись-ка в Большой Зал, да побыстрее». Почерк принадлежал Питеру, и хоть сообщение не выглядело особенно тревожным, Ремус посчитал нужным поторопиться.

* * *

— Нет, ты ничего не понимаешь! — Эмили Паркер на повышенных тонах отчитывала за что-то никого иного, как Регулуса Блэка. Тот, крайне раздраженный, изредка бросал в ответ что-то колкое. — Это безумие!

«Ну как она умудрилась еще и с Регулусом поссориться?» — грустно подумал Люпин.

Вся школа с явным интересом взирала на происходящее. Судя по тому, что профессора еще не начали разнимать спорщиков, на столь откровенную громкость они перешли недавно.

— Безумием было то, что ты подожгла гостиную Слизерина, — прошипел Регулус, близко наклоняясь к уху Эмили. Расслышать их смогли лишь те, кто стоял особенно близко к эпицентру «взрыва». — А еще... — Но тут его голос перешел на очень тихий шепот, отчего разобрать слова стало невозможным даже для Люпина. Он услышал только короткие обрывки: «месть», «Малфой» и «доиграешься».

— Нет, это ты доиграешься! — тут же прошипела в ответ Эмили. — Ты лучше него! Лучше этого надменного ублюдка. В конце концов, это ты тогда спас меня, а он... он... Тебе не место среди таких, как Малфой!

Хоть Эмили и понизила голос, ее слова все равно были слышны, а сам Малфой уже пробирался через толпу с другой стороны зала, заинтересованный происходящим. Люди вокруг начали шептаться, некоторые девушки, несмотря на напряженность ситуации, глупо хихикали, обсуждая Регулуса-спасителя и уже придумывая какую-то очередную бессмысленную, но романтическую историю с его участием. Ремус нервно взглянул в сторону слизеринца. Ему, конечно, было безумно интересно, отчего именно Регулус спас его девушку, но и рисковать он не мог.

— Эмили! — окликнул он ее. Та неосознанно повернулась на голос, все еще не отойдя от яростного спора.

— Что?

— Пошли отсюда. Пожалуйста. — Он осторожно качнул головой в сторону Малфоя.

Эмили посмотрела на слизеринца, затем перевела взгляд на Регулуса, и вдруг холодно произнесла:

— Если придется, я все расскажу твоему брату, и заставлю его с тобой поговорить. Учти это. — После этих слов девушка резко развернулась на каблуках и вылетела прочь из зала, сбив по пути нескольких студентов и чуть не врезавшись в Люциуса. Тот от неожиданности даже отскочил в сторону и ничего не сказал, хотя лицо его выражало смесь отвращения, брезгливости и непривычного для Малфоя детского любопытства. Ремус лишь покачал головой, устало прикрывая глаза — все это ему совершенно не нравилось.

* * *

— Как Блэк? — без особого интереса спросила Эмили, заходя, а вернее, практически проносясь вихрем в полуоткрытую дверь заброшенного класса.

— У нас был жаркий секс под луной на пляже Майорки, а потом он подарил мне кольцо с изумрудом, и мы обвенчались в ближайшей часовне.

— И где же кольцо? — хмыкнула Паркер.

— Пропила, — не менее невозмутимо парировала Беата.

— Когда изменяла Блэку с горячим испанцем?

— Возможно. Я была так пьяна...

— Спринклс!

— Нет, серьезно, только не притворяйся, что тебя интересно то, что происходит между Блэком и мной.

— Сейчас — не особо. Но я все равно искала Блэка, хотелось бы знать, что ты с ним сделала. Сварила, зажарила...

— Я продала его цыганам, — беззаботно отозвалась Беата. — Так чего ты хотела, и к чему такая срочность и конспирация?

— Дневник, — мрачно произнесла Эмили. — Мне нужно знать, что там было. Ты нашла что-нибудь интересное?

— Хм... я читала то, что здесь написано, но это краткие урывки из отрывков. Вот — я даже его принесла! — Беата задумчиво полистала страницы рукой. — Люциус не дурак, он понимает, что даже шифр его не спасет, если кто-то обнаружит эту ценную тетрадку. Есть и про... тебя.

— И что конкретно там написано?

— Про тебя?

— Нет, про Дамблдора! — Эмили раздраженно взглянула на Спринклс.

— Ты уверена, что хочешь услышать то, что здесь написано?

— Мне всегда было интересно посмотреть на ситуацию глазами этой слизеринской твари.

Беата пристально посмотрела на подругу, а затем пожала плечами:

— Как скажешь. Значит... первая более менее осмысленная запись с твоим участием... Вот, нашла! Пятнадцатое сентября. Мне точно прочитать, да? Точно? Ну ладно, ладно, не надо на меня так смотреть... Ага, вот... «Загнали эту заблудшую овцу в угол, поговорили. У нее так губы тряслись, что думал все — сейчас разревется. Сдержалась. Как можно быть такой наивной?! Ей не место среди нас, у нее же грязная кровь», — Беата остановилась, посмотрев на Паркер. Та смотрела в окно невидящим взглядом, обхватив себя руками. Губы ее были плотно сжаты, но лицо оставалось спокойным.

Беата продолжила:

— Дальше... Семнадцатое сентября. «Возник отличный план! Но он требует времени. Не знаю, выдержу ли так долго? Тем более, что это рискованно. Все равно. Нужно указать глупой девчонке на ее место». Мне точно дальше читать? И откуда в тебе такое стремление к психологическому мазохизму... Ну, как хочешь, — вздохнула Спринклс, так и не дождавшись ответа, и вновь начала читать: — Двадцать седьмое сентября. «Всячески помогаю этой мерзкой, наивной дуре с домашним заданием. Она искренне верит, что я действительно хочу ей помочь! Неделю назад даже сделал вид, что извиняюсь. Тоже поверила. Ни мозгов, ни способностей, ни талантов. Дело движется быстрее, чем я думал. Скорее бы перейти к окончательной части — хочется посмотреть ей в глаза, когда она поймет, что вся эта дружба — жалкая фальшивка». Десятое октября... «Надо быть осторожнее, старикан-директор следит за новенькой, беспокоится. Смотрит на меня подозрительно, наверное, догадывается. А она верит. Еще немного, и можно будет нанести окончательный удар».

Беата запнулась, мельком взглянула на Эмили, но вновь продолжила:

— Двадцатое октября. «Считает меня своим другом. Удивительно! После всех насмешек и подколок. Точно умалишенная. Полагаю, пора». Первое ноября. «Сегодня знаменательный день! Выпал снег, на удивление красиво, хоть я и не особо люблю холод. Впрочем, о чем это я? Ах да. Пригласил ее на встречу с друзьями. Ха. Она решила, что мы примем ее в свою компанию. Ну что же... Пусть познакомится с ними... поближе. Более наивной дурехи я не встречал. Как шляпа могла распределить ее на Слизерин?»

Эмили продолжала сидеть, не шевелясь. Спина ее была настолько прямой, как будто вместо позвоночника ей вбили кол. Лицо, все такое же спокойное, без тени эмоций, выдавала лишь неестественная бледность.

— Девятое ноября. «Все спрашивает, когда встреча. Знала бы, не стремилась так сильно. Идиотка». Двенадцатое ноября. «Сегодня знаменательный день. Обо всем позже». Дальше... дальше запись только от двадцать пятого ноября, последняя на эту тему: «Поразительно! Этот старикан перевел ее на Когтевран! Я боялся, что она ему все расскажет о той... увлекательной прогулке. Но нет. Почему-то промолчала. Опасности нет. Честно говоря, ожидал другой реакции. Думал, будет орать и ненавидеть меня, а тут замолчала, будто говорить разучилась. Только смотрит невидящим взглядом и от людей шарахается. А, впрочем, — какая мне-то разница? Больше не будет мозолить глаза и позорить факультет». Это все. Здесь больше ничего.

— А ты хочешь подробностей? — Эмили обернулась к Беате, и та в ужасе отшатнулась. В глазах когтевранки бушевала ярость. И боль. Много боли. — Так у тебя всегда было отличное воображение — додумай!

— Тише-тише... — начала тихо приговаривать Беата. Она хотела приблизиться к подруге, погладить ее по плечу, но знала — та не потерпит жалости к себе. — Что они тебе сделали?

— Ничего... особенного. Нам же всем было по тринадцать, им не хватило фантазии на что-то глобальное. Только было холодно, — Эмили неосознанно съежилась. — Там, в Запретном Лесу.

Беата вздрогнула.

— В Запретном... Лесу?

— Жутко, жутко холодно, — пробормотала Эмили снова. Она не хотела об этом думать, но воспоминания возвращались против воли...

— Раз, два, три, четыре, пять. Я иду искать. Надеюсь, ты хорошо спряталась, — самодовольные, злые, насмешливые голоса. Громкий смех.

Юная девчонка бежала прочь. Пыталась бежать, но корни деревьев, такие толстые и страшные, постоянно преграждали ей дорогу. Она падала, больно ударяясь, вставала и бежала снова. А голоса шли за ней, они преследовали ее по пятам и, казалось, не отставали ни на шаг.

— Мы все равно тебя найдем! Ты не убежишь! — и снова смех, злой, жестокий.

Мантия была изорвана колючим кустарником, через который пришлось пробираться. И лицо, наверное, все в царапинах. Руки так точно все в крови. Но боли она не чувствовала. Только страх. Треск стоял такой оглушительный, что, наверное, Малфоевской банде не составит труда ее найти. Как она могла поверить такому, как Малфой? Как?! Но все это было неважно. Вокруг был Запретный Лес, чудовищный, пугающий. Что-то шуршало в траве, где-то в глубине чащи раздавались странные звуки, будто бы там бродило невиданное ранее чудище. Наверняка хищное. Но все равно. Нужно спрятаться! Убежать дальше в Лес, в самую глубину. Плевать, кого она там встретит, главное, чтобы не их...

Внезапно вдалеке раздался пробирающий до костей вой, очень похожий на волчий, только более тоскливый, наполненный отчаянием и болью. Полная луна, меланхолично зависшая над Лесом, равнодушно взирала на девочку. Эмили остановилась как вкопанная, пытаясь выбрать, что лучше — монстр в зверином обличье или стая чудовищ в человеческом облике.

— А если не мы, то кто-нибудь в Лесу обязательно тебя найдет! — и снова громкий хохот.

Впереди была тьма и почти осязаемый, по-настоящему черный, страх. А позади семеро тварей, недостойных называться людьми. И она поняла, что там, в Лесу, безопаснее, чем в этой жуткой, непонятной ей школе. Там, где такие светлые и добрые люди на самом деле оказываются страшными, уродливыми монстрами. Как в сказках, только все наоборот. И не будет никакого принца, который сможет ее спасти.

Но она отомстит. Дает себе слово, что отомстит.

— Мэл? Амели Вивиана Паркер!

— А? Что?

— Ты ушла в глубокий транс, — хмуро произнесла Беата. Она хотела пошутить, но глаза напротив, казалось, не способны были больше смеяться.

— Как ты выбралась?

— Нашелся-таки принц, — горько усмехнулась Эмили, Беата непонимающе уставилась на подругу. — Регулус. Шел за ними следом, нашел меня, отвел обратно в Хогвартс.

— Тоже мне принц! Он должен был их остановить, а не...

— Он же не идиот, Беата! Ему было и того меньше — двенадцать. Чтобы он смог против семерых? Его бы потом со свету сжили. Он и так не побоялся, нашел меня, вытащил, объяснил, что делать, говорить, как себя вести... А там было страшно, очень страшно... и холодно. Невыносимо холодно, — девушка снова зябко поежилась.

— Почему ты не рассказала Дамблдору?

— А что бы он сделал? Он и так сделал для меня слишком много: принял в школу, перевел на другой факультет. А если бы и рассказала — он бы стал давить на Малфоя. Тот пожаловался бы отцу, отец состоит в Совете Попечителей — он бы просто сказал, что Дамблдор свихнулся. Да и как можно верить словам малолетней грязнокровки? И тогда Малфой бы не успокоился. Он бы выжил меня из школы. А я хотела... Хотела отомстить, — жестко и зло закончила Эмили.

— Отомстила?

— Как сказать... отчасти. Все запуталось еще больше. Поэтому теперь мне нужны любые улики...

— Ты пережила такое потрясение!

— Это было три года назад.

— Да ну! Ты была ребенком и...

— Если я захочу поговорить об этом, я обязательно тебе сообщу, — едко отозвалась Эмили. — А теперь заткнись и скажи что-нибудь по делу, если действительно хочешь помочь.

Беата недовольно засопела, но, пересилив себя, ответила:

— Помимо дневника обнаружила, что господин Платиновые Волосы очень интересуется анимагической литературой.

— Серьезно? — Эмили резко вскинулась.

— Да. Это важно?

— Это многое объясняет.

— Что именно?

— Я хотела отомстить, — словно оправдываясь, повторила Эмили. Взгляд ее потускнел. — Хотела, чтобы он почувствовал себя так же, как я тогда, — беспомощным, испуганным до полусмерти, дрожащим от страха, зная, что никто не сможет ему помочь.

— И?

— Я... попыталась превратить его в жука или в червя... Я уже не помню точно, — глухо произнесла Эмили.

— В жука? — Беата неуверенно улыбнулась. — Ну, так и что с того? Это же...

— Превратить его в жука навсегда. До конца дней его паршивой, бессмысленной жизни. Чтобы он превратился в того, кем, по сути, являлся — обычным ничтожным насекомым.

Спринклс осеклась, неверяще глядя на Паркер. Она пыталась что-то сказать, но слова не лезли в голову.

— Ты... — наконец начала она, — ты была не в себе. Он сам виноват, что...

— Я была в себе, — отрезала Паркер. — Мне было пятнадцать, и у меня было два года, чтобы придумать ему наказание. И я была уверена, что заклинание подействует. А потом — я заперла бы его в банке, и не выпустила бы на волю, по крайней мере, ближайшие лет десять, или больше. Не надо меня обелять, моя душа уже давно не так светла, как хотелось бы.

Беата пораженно молчала. Затем она задумчиво прошлась по комнате, в то время как Эмили задумчиво следила за ней.

— Пусть так, — вдруг пожала плечами она. — Паршивое откровение, я тебе скажу, но я всегда знала, что ты немного... того. Сейчас, когда я знаю про все это, я не дам тебе совершить очередную идиотскую выходку.

Эмили изумленно наблюдала за Спринклс — та говорила вполне серьезно, без шуток, и кто же из них был в большей степени «того» было под бо-о-ольшим вопросом.

— Но он не похож на жука. Определенно, — Беата задумалась. — Что пошло не так?

— Все. Эта тва... Малфой превратился в волка.

— Он оборотень?!

— Прекрати истерить по поводу оборотней! Нет, конечно! Я тогда подумала, что что-то не учла в заклинании. Вернее, конкретно в тот момент мне некогда было думать. Он попытался меня загрызть, и у него почти получилось. Я вовремя вспомнила, что на бешенных животных неплохо действует волшебная палочка.

— Хочешь сказать... — Беата начала догадываться. — Хочешь сказать, что он уже тогда был анимагом? А анимага нельзя превратить в какое-либо животное, кроме его единственной, родной ему ипостаси.

— Именно. Тогда я не знала об этом. Но теперь все встает на свои места — я просто насильно превратила его в волка, в которого он и так был способен обращаться. Но что дальше... Я сделала что-то еще, но не понимаю, что конкретно? Что-то явно пошло не так. Он очень зол на меня из-за последствий заклинания, о которых я даже понятия не имею!

— Требует расколдовать?

— О да. А я даже не представляю, чего от меня добиваются. Нет у меня никаких контрзаклятий. Ни одного!

— Вечно будет мучаться, — с наслаждением протянула слизеринка. — Угрожает тебе?

— Ничего особенного, помимо того, что он пытался меня отравить, — совершенно спокойно отозвалась Эмили.

— Когда?

— На шестом курсе, кажется.

— И ты молчала?!

— Тогда пришлось бы все рассказать!

— Знаешь, — после некоторого молчания начала Беата, — вы оба ненормальные, психически неуравновешенные маньяки. Ты пыталась обречь его на вечные страдания в плену в образе какого-то отвратительного насекомого, он пытался тебя отравить... Эй, идиоты! Вам же всего семнадцать! Какие, к черту, интриги? У вас мозг насквозь прогнил! Вы не пытались жить, как нормальные люди? Нет?

— Беата, прекрати...

— Слушай, Паркер, я чертовски многое могу, если и не понять, то хотя бы принять и простить. Я могу понять причину твоей мести, могу понять, что ты, по сути, ненормальная. Двинутая! Я и сама не образец для подражания. Но то, как вы оба относитесь к этому... Это не игра, понимаешь?! Это жизнь! Жизнь, Мерлин тебя вразуми! Ты любишь высокие ставки, я знаю, но это уже перебор.

Она на секунду замолчала и уже тише продолжила:

— Я пойду, постараюсь подумать... постараюсь понять ход твоих мыслей, каким бы тошнотворным он не был. И ты подумай. Теперь у тебя есть Ремус, что бы ты там не говорила. Хотя бы о нем подумай — он не заслуживает, чтобы рядом с ним была такая, как ты. Месть — это не смысл жизни. Это яд, и он за неполные четыре года отравил тебя настолько, что ты практически утратила человечность. Чем теперь ты лучше Малфоя? Больно, хреново, паршиво — все это можно понять. Хочешь поделиться — делись, но прекрати эту безумную игру!

Беата вышла прочь из класса, напоследок оглушительно хлопнув дверью, а Эмили задумчиво опустилась на покосившуюся парту. Вот теперь они действительно, по-настоящему поссорились.