Всегда и навеки (джен)

Вороной курьер

Экстренный выпуск

Случайность или нарочитость? Данным вопросом задаётся вся столица, а вместе с ней и наша редакция. Не сказать, что подобное происшествие в новинку жителям Сиродила, однако происшествие в западном графстве всколыхнуло общественность. О чём же идёт речь?

Лювен Антониус — почётный гражданин Кватча из старого дворянского рода. Член совета, участвующий в управлении города. Примерный семьянин и гордость графства — опорочил своё родовитое имя, запачкав руки кровью… Два дня тому назад в Имперскую столицу ворвалась новость о его ужасном поступке. Что же произошло?

В ночь, когда случилось непоправимое, ворота города были закрыты. К сведению читателей, в Кватче их всегда запирают в тёмное время суток. Таково правило, принятое общим решением граждан. Но как мы увидим позже, некоторые личности считают, что для них правил не существует. Весь день и вечер господин Антониус провёл на охоте, блуждая в лесах Кватча на границе со Скинградом. И, видимо, так увлёкся, что позабыл про поздний час. Только в сумерках его люди и лошади оказались у ворот. Что же сделал почётный гражданин по прибытию в город? Естественно устроил скандал, ведь ему не открыли ворота сразу. Когда же преграда была преодолена, он, галопом на взмыленной лошади, поскакал к своему имению. Как выяснилось позднее — дойти пешком, по его же словам, было чересчур тягостно, так как он был пьян. А то, что произошло дальше, дорогие читатели, вам уже известно. Лювен Антониус насмерть сбил мальчишку. Сироту! И теперь бывший член совета Кватча пребывает в тюрьме любимого города. Какая ирония! Однако на этом история не заканчивается.

Нашумевшая новость разделила жителей Сиродила на два лагеря. Первые, как правило бедные слои населения, считают заточение господина Антониуса благом. А вот более богатые не видят в смерти ребёнка ничего предосудительного. По их мнению, мальчик сам виноват, что не смотрел по сторонам. И господина Лювена стоит освободить из заключения.

Наша редакция взяла на себя ответственность рассмотреть оба варианта и выдать вердикт случившемуся. Итак, начнём же опрос.

Вот что по этому поводу думает член совета города — гражданин Джаир, избранный, между прочим, на данный пост самим народом Кватча:

«Я считаю вынесенный приговор здравым. Лювену досталось поделом, ибо в Кватче для всех правила одинаковы! Графством наши земли называют лишь по наитию, но уже более двух столетий мы не находимся во владении какой-либо знатной семьи. Антониус должен уже понять! Я говорю это от лица всех простых жителей… Пусть немного охладит свой пыл, а тюрьма этому поспособствует».

Гражданин Джаир высказался коротко и ёмко, чего ещё ждать от старого легионера? А теперь узнаем мнение второго члена совета Кватча — Перегрины Матиус:

«Мне сразу почудилось неладное, когда Лювен скупил всю новую партию Шейна и Флина, что я приобрела через знакомых купцов в Морровинде. Но Антониус меня заверил, что ему хватит этого на пол года. А некоторые более старые экземпляры он и вовсе хотел подарить кому-то. Как же я была огорошена новостью на следующее утро! Мой друг и соратник сидит в тюрьме за безрассудное отношение к чужой жизни… Не спорю, сперва мне хотелось помочь ему, и внести денежный залог. Но как бы я не относилась к Лювену, за такой тяжкий проступок всё-таки следует понести наказание. Что? Почему я так считаю? Потому что он порочит наш свободный Кватч! И вообще, я не собираюсь разбрасываться своим авторитетом, на который так долго работала, и помогать какому-то непутёвому дворянчику».

Удивительно! Но пока никто не встал на защиту господина Лювена Антониуса. Возможно, следующее интервью добавит немного красок в эту историю:

«Графство Кватч просто избаловано свободой. Где это видано, чтобы человек с такой родословной сидел в одной тюрьме с простыми людьми? Даже условия содержания точно такие же! Это уже за гранью моего понимания… Не буду юлить, изначально я хотел вмешаться — господину Антониусу нет необходимости пребывать в заточении. Но Его Величество настоял на решении жителей Кватча. Такова Его воля. Мог ли я возразить? Конечно, нет. Император вновь поразил меня своими… суждениями… Но раз Его Величество желает видеть Кватч столь вольнодумным, значит на то есть причины. Моя задача — подчиниться».

Как вы могли понять, данная точка зрения принадлежит императорскому чиновнику Амону Мотьеру. И она разнится с вышеприведёнными, и даже с решением самого императора! Своими мыслями о случившемся поделился молодой граф Бравила — Бедард Мотьер:

«Могу понять, почему Его Величество принял волю граждан Кватча. Никому не понравится самодурство подчинённых, какими бы родовитыми они не были. Да, знаю, здесь кроется и обратная сторона медали. Это может плохо сказаться на самомнении народа Сиродила. И я ощущаю панику, поднятую дворянами и баронами из соседних владений. Но боюсь, против приказа императора им нечего противопоставить. Простите, более я не намерен как-то комментировать данную ситуацию».

Вот это накал! Кто бы мог подумать, что смерть простого мальчишки поднимет такой шквал противоречий! Что ж, мы продолжим следить за происходящими событиями в Кватче. Ждите следующего выпуска «Вороного курьера», и помните: за сенсациями только к нам!

Цицерон поставил несколько бутылочек скумы на прежнее место, так как они загораживали текст и мешали читать. Запах, поднимающийся над столом опасной сладостью, щекотал нос и нервы. Шут из последних сил вымученно улыбнулся, пытаясь отогнать от себя навязчивую панику. Это чувство, как тогда в Убежище, будто потолок и стены давили, провоцируя бежать. Цицерон отпрянул от стола, словно обжёгся о свои страхи, и беглым взглядом осмотрел пустой кабинет. Все предметы лежали там, где и прежде. Аланилу не за что было бы упрекнуть шута, пусть хоть сейчас старший Индарис вернулся бы из трапезной. Да, Цицерон немного порылся на его столе, но на то есть причины.

Как бы странно это не звучало, но шуту не хотелось нарываться на гнев графа. А именно…

В последнее время Аланил распалялся из-за любой мелочи, наглотавшись скумы. Потому так и давили стены с потолком на скомороха. Например, сегодня причиной плохого настроения послужила газета, которую с таким любопытством взялся читать Цицерон. Хотелось понять суть возмущений господина, дабы потом не попасться ему под горячую руку. В памяти всплыли рассерженные недовольства Аланила:

«Моё мнение «Вороному курьеру» не интересно! Ко мне можно и не заглядывать! Проклятый Мотьер, надеюсь, ты не оплошаешь. Не хотелось бы вместе с тобой отправиться на дно…»

И всё бы ничего, но Цицерона пугала такая параноидальность. Эта двойственность была ему знакома. В газете ничего не было сказано про убийство Агрифины. Её смерть никто не заметил, кроме графини и служанок. Так чем же Аланил так не доволен? Это же прекрасно, что в графство не приехали за интервью… Иначе взгляд журналистов обязательно бы зацепился за странную кончину девушки, и не дай Ситис, они принялись бы копаться в её смерти. И упёрлись бы в пьянство Аланила и его беспроглядную зависимость, которую всё сложнее получалось скрывать.

В голове звенело предчувствие надвигающейся опасности. Единственной причиной такого поведения графа служила эта самая зависимость. А значит, не за горами и агония.

Цицерон нервно проглотил ком в горле, стуча по полу заострённым носком сапога. В голову лезли нелепые и похабные песенки, за которыми рассудок пытался скрыться от надвигающейся беспросветной реальности. Шут, не долго думая, принялся напевать их вслух.

«Милая матушка… Если этот выскочка Аланил станет для нас угрозой, я убью его. Я тебе обещаю».

Кабинет графа наполнился тёплыми лучами дневного солнца. За окном где-то вдалеке был слышен людской гомон и неумолимая городская суета. Всё шло своим чередом. Цицерон встряхнул головой, сбрасывая с себя хмурость и тяжёлый взгляд. На лице тут же появилась глупая, ничего не выражающая улыбка. А от недавних терзаний будто не осталось и следа. Он снова шут. Снова дурак. Всего лишь тень, оставшаяся от Хранителя Матери Ночи. Пока что…