Всегда и навеки (джен)

У подножия горы, на которой расположился Кватч, зарядил проливной дождь, и укрыться в городе стало попросту невозможно: дорога, поднимающаяся на холм словно лестница, под натиском воды быстро обратилась в грязное месиво, ручьями катившееся с горы прямо вниз. Небо заволокло тучами, и потемнело; загромыхал гром, и засверкали молнии. Грузные капли прямым непроницаемым потоком накрыли город на возвышенности и скрыли его из виду, будто под навесом. Река Сирид стала белой невзрачной полосой, которую совсем недавно тревожно будоражил ветер. А покрытые лесом холмы Валенвуда и вовсе слились с горизонтом, как Абесинское море с небом.

Спустя несколько минут Цицерон промок до нитки, отчего испытал неописуемое «удовольствие». Лошадь медленно тянула повозку, то и дело застревая копытами в грязи, колёса иной раз прокручивались в холостую. Злость и все проклятия мира, разрывавшие голову шута, быстро захлебнулись в ледяной воде. Пришлось смириться, он не был властен над погодой.

Поездка под проливным дождём продлилась где-то полчаса, пока одинокий свет придорожной таверны не прогнал отчаяние. Задребезжала лёгкая надежда на скорый отдых и тепло. Когда телега поравнялась с небольшим двухэтажным домом, Цицерон спрыгнул с козел и помог лошади заехать во двор под деревянный навес конюшни. Телегу пришлось оставить под хмурым небом, для таких больших габаритов сарай придорожной хибары был не предназначен. С Матерью Ночи всё равно ничего не случится, она надёжно укрыта от влаги, не зря же Илет дал ему магические свитки, и вот, один за другим, они пригождались. На крышке деревянного ящика блестела водная магическая печать.

— Всё самое лучшее для тебя, матушка… — дрожащим голосом произнёс Цицерон, стуча зубами.

Привязав лошадь к коновязи, он поспешил в таверну. Следовало поскорее накормить продрогшую скотинку, так как по её морде было отчётливо видно: ещё чуть-чуть, и они уже никуда не поедут.

Влетев в дом, шут обнаружил лишь легионера, греющегося возле камина, и мёртвую тишину, нарушаемую серым шумом дождя, стучавшего по крыше. Сидевший неподалёку от очага мужчина встретил незнакомца сочувствующим и одновременно удивлённым взглядом, после чего кивнул в сторону стойки. Мол, тебе туда. Цицерон обернулся и, наконец, заметил спящего на лежанке прямо на полу хозяина таверны. По телу пробежала волна радости. На самом деле шут был сейчас в таком прискорбном положении, что любая мелочь порождала в нём сиюминутные приливы счастья. Возможно, это было связано с переохлаждением.

Цицерон, нисколько не смущаясь чужого отдыха, громко постучал кулаком по столу. Хозяин таверны, взъерошенный босмер, быстро вскочил с лежанки и натянул прилежную улыбку. Видимо, эльф был уже к такому привычен, раз так резко мог переключаться между сном и бодрствованием.

— Добрый вечер! — приветствие было каким-то вымуштрованным. И не понятно, кто здесь больше походил на легионера, так как хозяин таверны пока не уступал стражнику в дисциплине.

— Мне овса для лошади, — без всяких приветствий быстро выпалил Цицерон и, выудив септимы из кошелька на поясе, второпях кинул их на стол.

— Конечно-конечно… — никак не реагируя на внешний вид незнакомца и его скоропалительные наказы, словно ещё во сне, согласился эльф и протянул мешок с ближайшей полки.

Шут поспешно выхватил его из чужих рук и бросился во двор под проливной дождь. От резкого поворота головой вода с длинных волос полетела прямо в хозяина таверны, и, судя по мокрому и недовольному лицу последнего, он наконец полностью проснулся.

Цицерон же, ничего не замечая, выскочил на улицу. Небо громыхало, окутанное тяжёлыми тучами, а воздух был свежим и леденящим, отчего изо рта шёл пар. Уже будучи промокшим насквозь, шут всё равно пытался как можно скорее укрыться под навесом сарая и не искушать судьбу.

Натянув на морду лошади мешок с овсом и ещё раз проверив повозку, он поспешил обратно в таверну. В такой ливень Мать Ночи никто не побеспокоит, кроме самого ливня, конечно.

По возвращении в таверну шут обнаружил хозяина в недовольном настроении и с полотенцем в руках.

«Умывался, что ли?» — мимоходом подумал Цицерон и вновь подошёл к эльфу. Последний же на это движение от него странно попятился.

— Мне бы ещё снять комнату, — уже скромнее в своих порывах попросил шут. Не то чтобы стало совестно, просто лицо хозяина таверны внезапно стало каким-то неприветливым.

— Да… — только и был ответ. Цицерону осталось лишь удивляться: куда делась вся напускная вышколенность?

Сняв комнату, шут отправился к камину — рано было радоваться, следовало обсохнуть и высушить одежду. Раскладывая верхнюю часть шутовского наряда на подвесе для котелка, Цицерон огляделся. Хозяин таверны снова лёг спать, даром что умывался. А вот второй сосед вызвал куда больший интерес, точнее газета, которую легионер держал в руках.

— Что это? Неужели новый выпуск «Вороного курьера»? — не без любопытства спросил шут, снимая сырые насквозь сапоги. Все свалившиеся на него невзгоды отошли на задний план. Стало жутко интересно, что же там такого понаписали и насколько у Илета богатая фантазия?

— Именно так… — как-то отстранённо ответил мужчина, видимо, поглощённый чтением.

— Так-так… — передразнивая чужие слова, Цицерон босиком приблизился к легионеру и, подкравшись на цыпочках, заглянул тому за плечо.

Заголовок статьи был столь претенциозным и так яростно бросался в глаза, что шута пробило на смех. Легионер на это удивлённо обернулся, наконец, заметив рядом стоявшего скомороха в одних сырых штанах.

— Интересно-интересно! — поддавшись вперёд и не замечая чужого замешательства, восторгался Цицерон, уже пробежав глазами пару верхних строк.

— Возьми, раз интересно, — легионер протянул ему листок. — Я уже прочёл.

— Правда? Можно? — обрадованно принимая газету, шут медленным шагом направился в сторону камина. — И? Как новая статья?

Стражник сперва задумался над ответом, после чего неторопливо произнёс:

— Всё ещё не могу поверить, что такое возможно… Хотя, с другой стороны, не стоит недооценивать Тёмное Братство. Какая… жуткая месть… — кажется, легионер был всё ещё под впечатлением от чтива, оттого и мысли его были заторможены. Либо это всё просто показалось Цицерону, и всему виной были ночь, дождь и полумрак.

Шут после услышанного и увиденного заинтригованно припал к газете, усевшись прямо на деревянном полу. Он вновь побывает в Чейдинхоле, посетит дом, хоть и со строк газетной статьи.

Вороной курьер

Экстренный выпуск

Ответный удар!

Так мы решили озаглавить данный выпуск, ибо прочитанное ввергнет вас в шок! Дорогие читатели, вы и представить себе не можете, сколь коварны и чеславны бывают люди, особенно сектанты. Что ж, приступим! Начнём издалека.

Как вы помните, граф Чейдинхола — Аланил Индарис, изгнал из своих владений секту, что называет себя Тёмным Братством. Было проведено целое расследование по поимке союзника банды убийц, что до этого скрывался среди благородных господ!

На этом моменте Цицерон не выдержал и вновь прыснул со смеху. Так перевирать и играть на эмоциях… Как раньше он этого не замечал, почему не бросались в глаза столь избитые фразы? Может, потому что до этого он не видел всей картины целиком?

Им оказался капитан охраны замка Тралан, который за свою измену был повешен. Само же Убежище сектантов было найдено, но, увы, убийцы опередили стражу города с орденом Колючки, устроив поджёг собственного логова, таким образом уничтожив все улики, а после сбежав. На этом, казалось, и закончилась история Тёмного Братства в Чейдинхоле. Но не тут-то было! Сектанты решили отомстить графу и его людям, и то, что вы прочтёте дальше, заставит кровь в ваших жилах заледенеть от ужаса. Мы не станем дополнять интервью младшего Индариса — Илета, брата погибшего графа Чейдинхола, своими умозаключениями. Мы лишь приведём в статье полностью его интервью. Вот какую информацию он нам предоставил во время нашей с ним встречи:

«Да, стража была на своём посту, и глава ордена также присутствовал в замке. Но сектанты Тёмного Братства потому и зовутся ассасинами, чтобы быть незаметными и скрытными для чужого глаза. В тот злополучный день с братом была его супруга — Ирна Индарис, и их маленький сын. Я надеюсь, вы понимаете в каком она сейчас состоянии и что не стоит её допытывать какими-либо вопросами? Ирна смогла пережить кошмар, поэтому прошу вас не докучать ей. Я отвечу на все ваши вопросы сам, так как о случившемся узнал из её уст. Слушайте…

Когда она ворвалась с ребёнком на руках в собор Аркея, то я сперва опешил и даже представить не мог, что стряслось нечто вопиющее. Ирна вся дрожала и была бледна, будто призрак, а Ильвер плакал, чувствуя детским нутром страх матери. Когда же бедняжка отдышалась и Ярнар привёл её в чувства с помощью магии, то она смогла рассказать, что произошло. Я… Я не мог поверить услышанным словам…

Её супруг, мой брат, хотел убить собственную женщину вместе с сыном, а та чудом спаслась только благодаря жертве двух придворных: Кальвуса Лорана — мага-целителя, и Вильбии Доран — управляющей замком. Оба отдали свои жизни, чтобы госпожа смогла сбежать.

Что? Вы спрашиваете, где в этот момент была стража? Вы будете удивлены, но граф отослал их вместе с главой ордена Колючек в казармы. В тюрьму. Нет, не подумайте. Всё было не так, как выглядит со стороны. Мой брат отдал им приказ — выпустить всех заключённых… Да, знаю… Это беспрецедентный приказ, выполнять который было глупейшей ошибкой. Однако Танур — глава ордена, видимо, не большого ума тёмный эльф, от того и выполнил наказ безукоризненно. За что сейчас и пребывает в заключении, а вскоре поплатится за это головой.

Что касается моего брата… То… его околдовали. Это тёмная магия, сводящая жертву с ума, отчего любой, кто попадёт под воздействие заклинания, перестаёт различать своих и чужих. Перестаёт принадлежать самому себе. Ярнар — мой друг, первосвященник собора, сказал, что видит столь мощное заклинание впервые в жизни.

Да, всё верно. Это была месть. Месть Тёмного Братства за изгнание, за уничтожение Убежища.

Что? Отец? Да, я помню… Брат подозревал сектантов в его смерти… А теперь нет ни его, ни отца. Стражники пришли слишком поздно, граф Чейдинхола под воздействием тёмной магии успел наложить на себя руки... Какая изощрённая фантазия у Тёмного Братства! Во истину, сыны прескверного Ситиса.

Боюсь ли я? Кажется, вы уже задавали этот вопрос моему брату когда-то, и он ответил положительно. Что ж… А я отвечу — нет. Я не боюсь».

На этом моменте господин Индарис предложил закончить интервью, ссылаясь на огромную загруженность делами и траур. И мы не смеем винить его в спешке! Владение Чейдинхол лишилось графа! Снова! И то, как держится Его милость, не страшась сектантских чудовищ, вселяет в нас надежду!

Надежду на сильную руку в восточном графстве! Приносим наши соболезнования графине и её сыну. В столь тяжкие времена нужно крепиться и верить в благосклонность Восьми. Да прибудет с нами Акатош!

Следите за следующими выпусками «Вороного курьера» и помните: за сенсациями только к нам!

Газетная статья оборвалась на опостылевшем восторженном лозунге. Всё как всегда. Цицерон отложил лист в сторону и отстранённо уставился на огонь. Но спустя минуту его брови поползли вверх, а губы расплылись в улыбке. Надо же… Илет не только Затворник, он ещё и Выдумщик. Не разочаровал!

Примечания:

Главы будут выходить позднее, т.к. в той части города, где я живу, глушат мобильный интернет. Нужно выезжать в другой город)) Всем благ.