Хроники Ваэлта - Часть I. Первокамень (джен)

Ева, зажмурившись, сползла по холодному металлу двери на пол. Острая боль отступила, но гореть не переставало, кружилась голова и дышалось с превеликим трудом. И все же сильнее всего жгло сердце. От необратимости произошедшего, от несправедливости и крайней беспомощности.

«Тринадцать веков, тринадцать, черт возьми, камень оставался целым! А затем попал в мои руки…» — тихие слезы лились градом по лицу девушки. Хотелось кричать, но на это не было сил.

Что ей теперь делать? А, впрочем, что она может, кроме как ждать, когда Повелитель Хаоса решит снова ударить по Первокамню? Выдержит ли рубин? Сколько у нее осталось времени, и есть ли хоть мизерный шанс, что она выберется отсюда живой? Вряд ли, теперь она там, откуда нет возврата.

Девушка, как могла, отгоняла от себя мысли о Сколле. Сейчас самое глупое, что она могла делать — это надеяться на помощь с его стороны, когда и так было ясно, что воля командира для него неоспорима. И если бы все зависело от этой самой воли, то Ева уже была бы мертва, дабы неповадно было наводить смуту в отряде.

— Мне очень жаль…

Девушка вздрогнула от неожиданности. Открыв глаза и смахнув слезы, она смогла различить в полумраке силуэт. Некогда белоснежные короткие волосы и светлые лохмотья поведали, кто перед ней, ещё до того, как она рассмотрела лицо.

— Николас? — тихо спросила она.

— Камень здесь? — хриплый и обессилевший голос элизианца как ножом резал и без того искромсанное сердце девушки.

— Да.

— Он цел?

Не нужно было знать о свойствах артефакта, чтобы понимать, что Николас умирал. И при их первой встрече он выглядел не лучшим образом, сейчас же на него буквально было больно смотреть. Слабый свет, падающий через зарешеченное окошко над дверью, тонул в глубоких тенях на его исхудалом, покрытом ссадинами и кровоподтеками лице. Он сидел, ссутулившись и привалившись плечом к стене, на низкой узкой койке, накрытой грязным покрывалом, и грудь его тяжело вздымалась от рваного сбитого дыхания. Ева не осмелилась причинить ему еще большую боль.

— Да, — солгала она.

— Прости, что втянул тебя в это. У меня было слишком мало времени.

— Это ты прости, что не оправдала доверия.

— Даже опытные маги не бывают готовы к такому, — элизианец глубоко вздохнул. — Я вот не был готов. Чего уж говорить…

— О девчонке, которая даже знать не знала, кто она?

— Теперь, значит, знаешь? Лебен не сдержался?

— Сколлар догадался.

— Даже так… — тусклые глаза Николаса закрылись, и девушка поначалу решила, что элизианец отключился, но он спросил: — Ты знаешь, как она погибла?

— Знаю, что защищая тебя.

— Не меня, нет. Элизий. Линда была… она была очень храброй, — Хранитель делал частые паузы, чтобы отдышаться, казалось, что каждое последующее слово давалось ему с ещё большим трудом. — Не имея ни единого шанса на успех… в одиночку, как у вас на Земле говорят, бросилась на амбразуру. И я говорю не о его прихвостнях. Я говорю о нем самом. Благодаря таким, как она… благодаря жертвенности, Элизий все еще не пал.

И тут в жилах девушки закипела злость. Так вот чего добивался белоглазый! Вот почему он посадил ее в эту камеру! Ну, уж нет, не дождется. Это неправильно. Все вокруг неправильно. Так не должно быть. Светлые артефакты не убивают своих носителей, а хорошие парни не приносят в жертву своих союзников. Пусть Ева и мало смыслила в магии, но она знала, что камень наделяет Хранителей силой, дающей возможность бороться со своим врагом. Сражаться, а не прятаться! Они сделали из дара проклятие, все они. Хаос запугал, а Элизий поддался этому страху.

Ева была уверена, что война не будет сразу проиграна, даже если Повелителю Хаоса удастся сломать Первокамень, альвы, люди и элизианцы все ещё могут побороться за свой дом. Сколько существует примеров даже в земной истории, когда загнанные в угол, потерявшие все преимущество, но не утратившие надежды стороны побеждали. Неужели они этого не понимают? Будь у нее шанс, обернись все иначе, она бы не стала забиваться в угол, она бы научилась, показала бы, что Хранители Первокамня — это больше, чем жертва, которую нужно принести во имя общего блага. Досада и раздражение жгли ее сердце, и Ева изо всех сил старалась не выместить их на умирающем Хранителе. Благо элизианец молчал, словно понял, что девушка больше не желала его слушать.

Тело пробил озноб, холод металла двери становился невыносимым. Ева аккуратно переползла в угол и, кажется, потратила на это последние силы, отчего в глазах потемнело и ещё сильнее закружилась голова. То ли погружаясь в сон, то ли отключаясь от изнурения, она оставила в своей голове лишь одну мысль: ее маму звали Линда…

Где-то далеко-далеко скрипнула дверь. Ева почувствовала, как сильные руки подняли ее на ноги, она хотела возмутиться, потребовать дать ей небольшую передышку, если потребуется, умолять. И тут ее крепко прижали к себе. И девушка почувствовала терпкий запах хвои. «Ну, надо же, — первое, что пришло в ее воспаленную голову. — Не припомню тут вечнозеленых лесов».

— Прости, — услышала она тихий голос над ухом.

На сердце стало так невыносимо легко, и пусть это было обманчивое спокойствие, пусть его объятия не могли быть вечными, а он сам не мог дать ей ничего, кроме собственного тепла, девушка не хотела, чтобы он ее отпускал. Ведь когда тебя окружает лишь тьма и боль, когда каждый второй, будь то друг или враг, желает твоей смерти, знать, что кому-то ты нужен, что кто-то готов рисковать собой ради только одного этого мгновения, что может быть важнее?

Сколл мягко отстранил Еву от себя и, аккуратно обхватив ее лицо руками, вытер большими пальцами слезы, покатившиеся по щекам. Затем он повернул голову в сторону Николаса.

— Живой?

— Был.

Убедившись, что девушка стоит самостоятельно на ногах, демон подошел к элизианцу.

— Кинтана, — обратился он к нему.

Николас раскрыл глаза и уставился на склонившегося над ним Сколла.

— Хватит сил на одну телепортацию?

— Куда? — прохрипел удивленный Хранитель.

— Врэим, — Сколл обернулся на Еву. — Забери ее отсюда.

— А камень?

— Тут я не помощник.

Сколл вернулся к Еве и вновь взял ее лицо в ладони, прижавшись лбом к ее лбу. Затем тихо проговорил:

— Как только окажешься в городе, найти Циано. Не доверяй никому. Пока камень здесь, ты нужна живой Хаосу, но никак не Элизию. Не знаю, насколько сильно, но ему тоже досталось, сомневаюсь, что он сможет в ближайшем будущем повторить, — и, опустив взгляд, добавил: — Мне жаль, что так мало могу для тебя сделать.

Прежде, чем Сколл ее отпустил, Ева нашла в себе силы обвить его шею и впиться поцелуем в губы, после чего отстранилась сама. На лице Сколла мелькнула легкая улыбка. Демон подвел девушку к элизианцу и протянул ему руку, на которую тот с недоверием вытаращился, но потом все-таки позволил помочь подняться. Затем Сколл вытащил из-за пояса нечто, похожее на темный мутный кристалл размером с ладонь.

— Ты покойник, Дерзер, — выдавил из себя Николас.

— Как и ты, Кинтана.

Демон провернул кристалл, разделив его на две части. Элизианец тут же взял Еву за руку, и полумрак камеры задрожал, а затем и вовсе разорвался ярчайшим лучом, от которого глазам девушки сделалось больно. Поначалу Ева и не поняла, что это всего-навсего лучи солнца, которое она уже и не надеялась когда-либо увидеть. Ослепнув, как от вспышки, девушка не сразу начала различать дома и вымощенную улицу, прохожих и озабоченные лица подоспевших к ним Стражей.

— Прошу, только не соверши глупость, — услышала она сдавленный голос Николаса.

— Не совершу, — ответила Ева, взглянув в его умоляющие, некогда небесно-голубые глаза. — Но прости, пока я не готова сдаться.

Девушка отпустила руку Николаса, позволив элизианцам подхватить его, запахнула ворот истрепанной куртки, дабы скрыть, что на ее шее ничего нет, и обратилась к ближайшему Стражу:

— Мне срочно нужно поговорить с Капитаном Лебеном.

Беловласый воин кивнул и тут же растворился в снопе лазурных искр. Ева ощущала себя, как во сне, ее шатало, словно пьяную, сердце бешено стучало в груди, но она не смогла сдержать улыбки, подняв лицо к небу, наслаждаясь нежным теплом на своей коже. Кажется, она все еще чувствовала запах хвои. И, кажется, по ее щекам вновь покатились слезы. Девушка услышала неподалеку знакомый голос капитана, но не разобрала слов. И только после того, как она увидела его рядом с собой, позволила себе отключиться.