Проходная пешка (джен)

Если перед ходом проходной пешки король противника находится в квадрате, построенном от поля, на котором стоит пешка, до крайней горизонтали, к которой она движется, то король догонит пешку.

Жили-были трое братьев, и вот однажды отправились они путешествовать. Шли они в сумерках дальней дорогой, и пришли к реке. Была она глубокая — вброд не перейти, и такая быстрая, что вплавь не перебраться. Но братья были сведущи в магических искусствах. Взмахнули они волшебными палочками — и вырос над рекою мост. Братья были уже на середине моста, как вдруг смотрят — стоит посреди дороги кто-то, закутанный в плащ.

И Смерть заговорила с ними. Она очень рассердилась, что три жертвы ускользнули от нее, ведь обычно путники тонули в реке. Но Смерть была хитра. Она притворилась, будто восхищена мастерством братьев, и предложила каждому выбрать себе награду за то, что они ее перехитрили.

И вот старший брат, человек воинственный, попросил волшебную палочку, самую могущественную на свете, чтобы ее хозяин всегда побеждал в поединке. Такая волшебная палочка достойна человека, победившего саму Смерть! Тогда Смерть отломила ветку с куста бузины, что рос неподалеку, сделала из нее волшебную палочку и дала ее старшему брату.

Второй брат был гордец. Он захотел еще больше унизить Смерть и потребовал у нее силу вызывать умерших. Смерть подняла камешек, что лежал на берегу, и дала его среднему брату. Этот камень, сказала она, владеет силой возвращать мертвых.

Спросила смерть младшего брата, что он желает. Младший был самый скромный и самый мудрый из троих и не доверял он Смерти, а потому попросил дать ему такую вещь, чтобы он смог уйти оттуда и Смерть не догнала бы его. Недовольна была Смерть, но ничего не поделаешь — отдала ему свою мантию-невидимку.

Тогда отступила Смерть и пропустила троих братьев через мост. Пошли они дальше своей дорогой и всё толковали промеж собой об этом приключении да восхищались чудесными вещицами, что подарила Смерть.

Долго ли, коротко ли, разошлись братья каждый в свою сторону.

Первый брат странствовал неделю, а может, больше, и пришел в одну далекую деревню. Отыскал он там волшебника, с которым был в ссоре. Вышел у них поединок, и, ясное дело, победил старший брат — да и как могло быть иначе, когда у него в руках была бузинная палочка? Противник остался лежать мертвым на земле, а старший брат пошел на постоялый двор и там давай хвастаться, какую чудо-палочку он добыл у самой Смерти, — с нею никто не победит его в бою.

В ту же ночь один волшебник пробрался к старшему брату, когда тот лежал и храпел, пьяный вдрызг, на своей постели. Вор унес волшебную палочку, а заодно перерезал старшему брату горло.

Так Смерть забрала первого брата.

Тем временем средний брат вернулся к себе домой, а жил он один-одинешенек. Взял он камень, что мог вызывать мертвых, и три раза повернул в руке. Что за чудо — стоит перед ним девушка, на которой он мечтал жениться, да только умерла она ранней смертью.

Но была она печальна и холодна, словно какая-то занавесь отделяла ее от среднего брата. Хоть она и вернулась в подлунный мир, не было ей здесь места, и горько страдала она. В конце концов, средний брат сошел с ума от безнадежной тоски и убил себя, чтобы только быть вместе с любимой.

Так Смерть забрала и второго брата.

Третьего же брата искала Смерть много лет, да так и не нашла. А когда младший брат состарился, то сам снял мантию-невидимку и отдал ее своему сыну. Встретил он Смерть как давнего друга и своей охотой с нею пошел, и как равные ушли они из этого мира.

* * *

Кайрос, которого с трудом можно было разглядеть в темной комнате, смотрел прямо на Раймонда. На его лапе было кольцо Певереллов, символы на черном камне светились пугающим зеленоватым сиянием. Кайрос открыл клюв и произнес шелестящим голосом Олливандера: «Я боюсь только одного, мистер Певерелл: что палочка сама вас найдет». Потом кутх раскрыл железные крылья, которые почему-то стали прозрачными, и обернулся в них, словно в мантию. В тот же миг птица исчезла, но ее голос по-прежнему раздавался в темной комнате. «Меня окружают какие-то твари, они стремятся разорвать мою память, сожрать воспоминания», — заговорил он уже голосом Мемории. Из углов стали появляться черные псы со светящимися желтыми глазами; они, скалясь, подкрадывались к Раймонду. Голос Мемории эхом раздавался вокруг, комната наполнилась невнятными шепотками, которые было почти невозможно разобрать. «Спаси меня, Ровена, спаси!» — отчетливее донеслось с того места, где скрылся Кайрос, и символ Певереллов — треугольник с вертикальной чертой внутри круга — возник из пустоты, все расширяясь и расширяясь. Черные собаки заскулили и начали отступать от зеленоватого света. А символ становился больше, заполняя собой все пространство...

* * *

Раймонд проснулся в холодном поту. Солнце уже давно встало и освещало гостиную, где так и заснул Раймонд. Тело затекло в неудобной позе, и молодой человек широко зевнул и потянулся, разминая суставы. Ему в ноги уткнулась пушистая мордочка какой-то рыжей кошки.

— Раймонд, я же говорил вам идти в спальню, — недовольно заворчал портрет Генриха Геллерта. — Вместо этого вы читали до утра, и в результате вас мучили кошмары.

— Хозяин громко кричал, хозяин боялся, — пробасила голова Акера, торчащая из двери.

— И между прочим, разбудил меня, — продолжил брюзжать портрет.

— Бросьте, сэр Геллерт, вы уже не спали, — отмахнулся от картины Раймонд, и судя по недовольному лицу нарисованного мага, попал в точку. — Лучше скажите, откуда здесь взялась кошка?

— Кошка? — недоуменно переспросил портрет. — А-а-а, это Мираж. Она не кошка.

— А кто же? — удивился Раймонд, поглаживая пушистое создание, отчего то довольно заурчало. — По-моему, очень милая киса.

Генрих Геллерт на такое заявление только фыркнул.

— Милая? Ну-ну... — Ученый волшебник недоверчиво покачал головой. — Мираж полтергейст, уж сколько мы бед от нее натерпелись!

В следующую секунду кошка, ластившаяся к Раймонду, превратилась в комок света, молнией метнувшийся к портрету. Картина сэра Геллерта, словно карусель, закрутилась на одном гвозде с бешеной скоростью, отчего волшебник продемонстрировал довольно-таки неплохие вокальные данные. Отомстив портрету, молния устремилась к окну и замерла там белым шариком, наслаждаясь отдышкой Генриха.

— Мираж! — возопил пострадавший маг. — Ты же знаешь, я терпеть не могу, когда ты так делаешь!

Шарик расширился и принял очертания точеной женской фигурки.

— А нечего было говорить обо мне гадости, — мелодично ответила возникшая из света девушка. — Может, я как раз захотела исправиться и собиралась понравиться молодому господину?

Судя по выражению лица Раймонда, Мираж ему очень понравилась. И ее полупрозрачное маленькое платьице тоже.

— Мираж!!! — еще громче воззвал к совести полтергейста портрет Геллерта, и та, без труда поняв причину возмущения мага, скромно потупилась и прибавила своему платью немного плотности и длины.

— Простите, я так давно не превращалась, что совсем забыла о некоторых тонкостях, — пролепетала девушка.

— Н-ничего, — чуть севшим голосом подбодрил ее Раймонд, — с каждым бывает.

— А с Мираж это бывает на удивление часто, — сердито сказал портрет, сложив руки на груди. — За время своего существования в этом замке она выжила отсюда трех молодых хозяек, довела до сердечного приступа четырех слуг, свела с ума одного гостя и заставила покончить с собой весьма уважаемого мага.

— Генрих, не будь брюзгой, — очаровательно поморщилась Мираж, — тот маг все равно никому не нравился: он был ужасно старым и от него все время пахло чесноком.

— Это не повод лишать человека жизни!

— Ему не надо было лезть ко мне целоваться, — встряхнула длинными волосами девушка. — И потом, что это за маг, который принимает полтергейста за прислугу?

— Тебя за прислугу точно не примешь! — заметил Раймонд, не отрывая глаз от Мираж, отчего сэр Геллерт громко хлопнул себя по лбу и что-то пробормотал на латыни.

— Молодой господин правда так думает? — довольно переспросила Мираж, и когда Раймонд кивнул, ласково предложила: — Хотите, я сделаю для вас завтрак? Я умею очень вкусно готовить.

— Конечно, — тут же согласился Певерелл, у которого громко урчало в животе.

— Я мигом, — радостно воскликнула Мираж и, снова обратившись белой молнией, унеслась в сторону кухни, куда вчера Раймонд сложил продукты с Косой аллеи.

— Мираж очень рада, — прогудел молчавший до этого Акер, — она давно не была такой доброй.

— Хм, вообще-то ты прав, — вынужден был согласиться со львом портрет. — Раймонд, вы ей явно понравились. Но не забывайте, что она полтергейст, а не девушка. Она может двигать предметы, разговаривать, принимать различные образы, но это все равно не сделает ее человеком.

— Я учту это, сэр Геллерт.

* * *

Перед Руфусом Скримджером, устало рухнувшим в кресло, лежала газета двухдневной давности. «Министерство магии предвидело нападение на Азкабан!» — кричал громкий заголовок. Текст под фотографией, где была изображена мрачная башня-тюрьма, гласил: «Аврорат сообщил об успешной операции, срывающей запланированный побег Пожирателей смерти!» Ниже приводилось интервью с Гавейном Робардсом, сообщающим, что из надежных источников Министерству стало известно о грядущем нападении. «Однако, — говорил глава аврората, — мы сделали все возможное для того, чтобы этого не произошло. В кратчайшие сроки заключенные были переведены в другие тюрьмы, точное местоположение которых не раскрывается в целях безопасности. Атака на Азкабан была отбита, никто из авроров не пострадал».

Робардс все сделал правильно, но в эти темные времена людей так просто не успокоишь. Скримджер задумчиво склонился над Омутом памяти. Ему не давало покоя воспоминание Сэвиджа о нападении на Косую аллею. Когда молодой аврор только переместился на место происшествия, в окне лавки Олливандера можно было заметить какую-то фигуру, протягивающую руки к пострадавшей девочке. Что это? Совпадение? Скримджер вновь и вновь пересматривал воспоминание, но так и не смог ни разглядеть лица волшебника, ни вообще понять, что за странное движение тот совершает. И хотя Министр не был уверен в причастности этого человека к непонятным событиям, интуиция бывалого аврора подсказывала: ничего не бывает просто так.

* * *

Приготовленные Мираж тосты и омлет были великолепны. Умяв все в мгновение ока, Раймонд привел себя в порядок и отправился на осмотр замка. Пора было посмотреть и другие комнаты, не все же время жить в холле, как бы хорошо там ни было. Мираж предложила «молодому господину» составить компанию, на что Генрих неодобрительно поджал губы, а Раймонд радостно согласился. Так что очаровательный полтергейст превратила рутинную работу в весьма увлекательную экскурсию, помогая при этом разгрести уже осмотренные помещения.

Очень скоро Раймонд выбрал себе спальню. Небольшая по сравнению с остальными комната находилась на втором этаже, примыкала к рабочему кабинету и имела отдельную ванную. Кроме кровати и тумбочки здесь был только письменный стол с резным стулом да платяной шкаф с волшебным зеркалом. Но, несмотря на это, скудной обстановку назвать было никак нельзя. Вся мебель была явно ручной работы; ее покрывала тонкая резьба, изображающая великие события магического мира или просто чудесные сюжеты. Так, на спинке кровати Раймонд разглядел сценки из волшебных сказок. На изголовье раскинулся волшебный сад и фонтан феи Фортуны, вокруг которого замерли маленькие фигурки улыбающейся Эйши, Альтеды, собирающей в передник лекарственные травы, и рыцаря, опустившегося на одно колено перед Аматой. Дивной работы мост соединял эту сказку с другой, так заинтересовавшей Раймонда ночью: три брата уходили от моста, где замерла высокая, завернутая в плащ фигура. Каждый из них нес свой Дар: непобедимую волшебную палочку, воскрешающий камень и мантию-невидимку. А чуть дальше скачет прыгучий горшок, от которого за пнем-зубоскалом пытается скрыться молодой колдун.

Пока Раймонд оценивающе осматривал стол, демонстрирующий один из саммитов четырнадцатого века, Мираж все той же белой молнией устремилась в сад и вернулась в спальню уже с букетом цветов. Их она бережно разместила в высокой вазе, прикрывающей вырезанных на выдвижных ящиках троллей и вурдалаков.

— Мираж, что ты знаешь о Дарах Смерти? — задумчиво спросил Раймонд, снова посмотрев на удивительную резьбу на кровати.

— То же, что и все, — пожала плечами девушка.

— Как думаешь, они действительно существовали?

— И существуют до сих пор, — сказала Мираж, поправляя белые георгины. — Вы же сами носите камень на пальце. Но остальные я бы не стала искать.

— Почему? — нахмурился Раймонд, разглядывая свой перстень.

— Есть вещи, которые несут в себе печать Смерти. Как бы могущественны они ни были, обладание ими не принесет ничего, кроме боли и страданий.

— А мантия? — возразил юноша. — Мантия тоже принесет боль?

— Я не знаю, — просто пожала плечами Мираж. — Я никогда не пыталась убежать от смерти, иначе не была бы тем, кем являюсь.

— Но как же камень? — выдохнул Раймонд. — Он ведь тоже несет в себе эту печать?

— Конечно, — согласилась девушка, — но одно дело чем-то владеть, и совсем другое — использовать. Этот перстень носили многие потомки Кадма Певерелла, но я даже не уверена, знали они или нет, что на самом деле держат в руках ключ в загробный мир.

— Это уж точно, — пробормотал Раймонд и уже громче добавил: — Думаю, на сегодня хватит. Этот замок и за месяц не осмотреть, продолжим в другой раз, хорошо?

— Как скажете, господин, — соблазнительно улыбнулась Мираж и, обернувшись белой молнией, вылетела из комнаты.

Оставшийся в одиночестве юноша снял перстень и в который раз начал его разглядывать. Треугольник с кругом и чертой-палочкой посередине. Дары Смерти. Вот оно как... Что ж, этим стоит воспользоваться. Раймонд трижды повернул камень в ладони и назвал имя той, которая могла ответить на многие его вопросы: «Ровена Равенкло». Прошла минута — ничего не произошло. Сердце, кажется, пропустило несколько ударов. Мираж ошиблась? Что если это вовсе не воскрешающий камень, что тогда?

Раймонд решительно повернул кольцо еще три раза. На этот раз он назвал имя человека, о смерти которого писали даже в газетах:

— Сириус Блэк.