Гарри Поттер и темный блеск (гет)

Сознание возвращалось урывками. То сквозь спокойную ватную тьму пробивался чей-то шепот, то во рту разливалась мятная горечь очередного зелья, то тело ласкала обволакивающая прохлада Очищающего заклинания. Наконец сознание вздохнуло и вернулось полностью.

Белый потолок. Поттер снова закрыл глаза.

Ну кто бы сомневался? Надо уже привыкнуть, что, открывая в очередной раз глаза, он будет видеть именно эту картину. Где ж ему быть в промежутках между подвигами? Только в больничном крыле валяться. Гарольд слабо покрутил головой. Или голова покрутила им. Он так и не разобрался. Но все равно приятно было сознавать, что ты жив. Что руки и ноги у тебя на месте. Кстати, о ногах. Тут он поторопился с выводами. Они у него еще есть или их уже нет? Одна, как он помнит, на ниточке болталась. Ну-ка… На месте ноги… И не только ноги… Все на месте и все цело, что радует несказанно!

— Не ищи. Твой пояс я убрала.

Гарольд распахнул глаза. Рядом с кроватью на пуфике сидела Лавгуд и ласково улыбалась ему. Хм. Отвечать надо. Но как тут объяснишь, что ты там проверял не пояс. Никак это не объяснишь, да и не надо.

— Ты откуда здесь?

— Сижу. Рисую. Тихо кругом. Ты так легко дышишь. Но я слышу.

— А где все? — Гарольд попробовал приподняться.

— Сейчас сработают чары Оповещения, — предупредила его девушка, — и сюда прибежит мадам Помфри и еще много разных людей. Они все ждут — не дождутся, пока ты очнешься.

Гарольд замер.

— Не хочу много разных людей. А как сделать, чтобы чары не сработали? Ты можешь их отменить? Или дай мне мою палочку, я сам.

— Не надо. Они у тебя такие страшные! — Полумна вытащила свою и сняла чары стандартным «Фините».

— Спасибо, — улыбнулся Гарольд, — а мантию ты мне не дашь?

— А на тебе не было мантии. Она осталась там.

— Где — там?

— В министерстве. Там, где ты победил Воландеморта. Его тут уже два дня смотрят.

Неокрепшие мозги Гарольда забуксовали: «Чего смотрят? То есть, кого? Воландеморта? В смысле?»

— Боюсь, я не совсем понимаю. Как это — смотрят?

Полумна поправила сползающее с плеча юноши одеяло и рассеяно ответила:

— Наверное, кому-то это интересно. Я тоже удивляюсь. Чего там смотреть? Он даже мертвый неприятный такой. С одним глазом.

Гарольд в изнеможении откинулся обратно на подушку. Мертвый. Значит, все получилось. Он убил акулу, в которую превратился Лорд. Да что там — надо называть вещи своими именами. Он уничтожил телесную оболочку своего врага. Теперь на очереди хоркруксы. Но за ними надо лезть в подземелье эльфов. Что-то забот не убавляется. А если еще вспомнить о Гарри…

Юный маг помрачнел и насупился. Вспомнились все вольные и невольные жертвы последних дней. Все маги и маглы, бесследно исчезнувшие в красной мути. Все сгоревшие в атриуме. М-да. За все придется держать ответ. Но не сейчас. Сейчас никто, кроме него, не справится со следующим делом. Люпин верно определил момент. Сейчас неподходящее время для правды.

— А где Люпин? Он мне нужен.

— Он сам к тебе рвется. Но мадам Помфри его не пускает. Она тебя жалеет. Говорит, что тебе надо набраться сил и отдохнуть хоть немного. Нельзя, Гарольд.

— Мне очень надо, — почему-то просящим тоном сказал юноша. Лавгуд с сожалением отрицательно покачала головой, — ну пожалуйста, Луна!

Вырвалось. Девушка с каким-то странным выражением взглянула на него.

— Извини, — пробормотал Поттер, — я не хотел тебя обидеть.

— Меня иногда называли так, — ровным голосом сказала Полумна, — ты знал?

— Нет! Откуда? — чувствуя большую неловкость, заверил ее Гарольд. — Случайно вырвалось. Я как бы по-дружески. Извини, я не буду больше.

— Нет, пожалуйста. Меня еще никто не называл так по-дружески. Только папа.

«О, Мерлин! До чего неуклюже получилось. Но это имя ей действительно идет».

— Так как насчет Люпина?

Лавгуд вынула из кармана осколок зеркала, в котором Гарольд сразу узнал Сквозное.

— Спасибо, Луна! Большое спасибо!

— Меня будут ругать, но я не могу отказать другу.

— Кому? А, ну да. Спасибо.

Гарольд поспешно вызвал Люпина. Ремус обрадовался и сказал, что сейчас придет, даже если для этого ему придется засунуть мадам Помфри в шкаф с боггартом. И действительно. Не прошло и пяти минут, как дверь распахнулась и бывший оборотень с улыбкой шагнул в палату. Правда, Помфри оказалась не шкафу, а шла позади и сердито ворчала. Увидев, что Поттер действительно очнулся, она безнадежно махнула рукой и ушла к себе. Лавгуд тоже поднялась и вышла.

— Ну как ты? — спросил Люпин, присаживаясь.

— Нормально, — торопливо ответил Поттер, — рассказывай давай, что тут у вас? Сколько я был без сознания?

— Двое суток.

— Ничего себе! Что я пропустил?

— Почти ничего. Зализывали раны, какие возможно, и ждали, пока ты очнешься.

— Новостей нет?

— О пропавших в министерстве? Нет. Полная тишина. Никаких следов.

— Версии?

— Никаких. Расспрашивали невыразимцев. Ну тех, которых ты…

— Понятно. И что?

— Ничего. Молчат. Похоже, они сами ничего не понимают. Или не хотят говорить.

— Не навреди…

— Чего?

— Да так, вспомнилось откуда-то. Не хотят навредить. Понимают, что и так все плохо.

— Не вини себя. Ты же не думал, что так обернется. Это же Лорд устроил…

— А я помог. Что ты смотришь? Я в здравом уме. Что с министерством?

Люпин пожал плечами:

— Затоплено с пятого по первый уровень. А нижние этажи — с девятого по шестой — пустые. Мы там все осмотрели, закрыли отдел Тайн изнутри и ушли по каминной сети. Все каминные линии заблокированы и для верности оставлены дежурные.

— Как это? Верх затоплен, а низ нет?

— Там же на лестнице щит мощнейший. Он окаменел. Это ты ставил?

— Это мы вместе с Томом. Хорошо. А невыразимцы где?

— Здесь. Поселились на Астрономической башне. В трубы смотрят ночи напролет.

— И то дело, — проворчал Поттер. Он все хотел задать вопрос о Воландеморте, и все язык не поворачивался.

— Ты это… не спрашиваешь о Том… о Томе Редле… сам, наверное, все помнишь?

— Не все. Рассказывай!

— Мертвый он. Убит. Рана в голове. Прямо в глаз. Заклинание не опознано.

— Он погиб не от заклинания, — сквозь зубы процедил Поттер. — Это ножом.

— Ничего себе! Темный Лорд погиб магловской смертью! Расскажешь?

— Потом как-нибудь. Нож-то не простой, как ты понимаешь. Как поступили с его телом?

Люпин заерзал на стуле:

— Видишь, какое дело. Ты был без сознания, а Малфой настоял, что он, как твой заместитель по работе с чистокровными… в общем выставили тело Воландеморта на всеобщее обозрение, чтобы все убедились, что ты его… того…

— Чтобы маги попрощались со своим кумиром?

— Зачем ты так? Люциус в чем-то прав. Люди должны убедиться, что бояться больше нечего. Что все закончилось. Что можно возвращаться к мирной жизни.

— Ничего еще не закончилось. И Малфой знает об этом. У Лорда еще два хоркрукса.

— Дела… — только и смог сказать Ремус. — И что делать?

— Продолжать поиски. Искать хоркруксы, искать исчезнувших магов. Перепись населения магического мира сделали?

— Нет. Как-то не подумали. А надо?

— Надо. Пусть мне дадут мантию какую-нибудь. Некогда валяться…

* * *

Спустя три дня на поле для квиддича замка Хогварт состоялся всеобщий слет магов. Такое мероприятие не устраивали уже триста лет. Трибуны сделали сплошными и выше обычного в три раза, чтобы поместились все прибывшие.

Это был не совет и не собрание. Мнения магов Гарольд спрашивать не стал. Он выступил, и в краткой речи фактически навязал магическому миру правила жизни на ближайшее будущее:

— Сонорус! Прошу внимательно выслушать и запомнить следующее:

Первое. Министерство магии упраздняется. Избрание формы власти откладывается до выяснения судьбы пропавших магов. Они составляют почти половину взрослого населения нашего мира, и мы не вправе решать за них. В ближайшее время я отправлюсь на их поиски. До моего прибытия руководить магическим миром поручаю совету Эй-Пи. Прошу исполнять его указания и приказы.

Второе. Мы покидаем Лондон и другие крупные города. Места для компактного и рассеянного проживания магов будут обнародованы в ближайшее время. Всем, кому предстоит переселиться, будет оказана помощь.

Третье. Финансовые операции с недвижимостью и земельными наделами до особого распоряжения приостанавливаются.

Четвертое. Силы самообороны Эй-Пи являются единственными законными вооруженными силами магического мира. Ополчение и другие военизированные формирования распускаются.

Пятое. Все идеологические системы, как построенные на идеях превосходства магов над немагическим миром, так и на идеях объединения с миром маглов, объявляются запрещенными. Статут о секретности действует в полном объеме. Информационные контакты с немагическим населением запрещены. Контроль за выявлением магов, рожденных в немагических семьях, восстанавливается в полном объеме, как и контроль за сквибами в магическом мире.

Шестое. Все маги, оставшиеся без крова и средств по причине войны, получат помощь, пособие и будут обеспечены работой.

Объявлено на всеобщем слете магического сообщества главой Эй-Пи Гарольдом Джеймсом Поттером!

Юный лидер поклонился всем и исчез, предоставив Люпину, Макгонагал, Флитвику и Артуру Уизли отвечать на вопросы ошарашенных граждан магического мира.

* * *

Гарольду было некогда. Он дневал и ночевал в подземельях Хогвартса и Поттер-мэнора. Вылезал на час два поспать и забирался обратно. Он раскопал невиданные заклятия, позволяющие получать записи разговоров с материальных объектов, которые были поблизости от интересующего события. Он по крупицам восстановил текст на сгоревшем пергаменте Снейпа и сумел ознакомиться с его последними открытиями и наблюдениями. Содержание беседы Фламеля и Снейпа тоже удалось расшифровать. Он уже добрый десяток раз проникал через Арку в Поттер-мэнор и обратно. Добби был его неизменным помощником, а Лавгуд следила, чтобы герой магического мира не помер от голода или жажды.

Девушка как-то быстро и прочно вошла в его жизнь. Спокойная, приветливая и ласковая — она была полной противоположностью импульсивному и мрачноватому Поттеру. Меж тем, присутствие Луны его абсолютно не тяготило и не смущало. Такого и представить нельзя было в отношениях с его прежними подругами, которые постоянно плакали, нудили, учили, доставали его или, как минимум, требовали к себе особого внимания. Можно было проползать два часа, стирая коленки по камню, и подняв глаза, обнаружить Луну, которая молча сидела с пузырьком Ранозаживляющего зелья в руках. Блин! Как она догадалась, что оно потребуется? Кто бы ему объяснил?

Ее взгляд не давил ему на спину и не заставлял изображать из себя кого-то, кем он на самом деле не являлся. Меж тем, Гарольд не мог сказать, что чувствует к девушке какие-то чувства, кроме дружеских. Да, она красива, и какой-то необычной красотой. Ну и что? Главное, что она прекрасный друг и заботится о нем. Он начал любить ее импровизированные ужины в подземелье, когда на парящей в воздухе подставке дымился горшочек с тушеной говядиной, а запотевшая кружка сама заполнялась тыквенным соком. Когда Добби, отчаянно краснея и потупив свои огромные глаза, брал с тарелки кусочек хлеба, а девушка, накалывая на его вилку кусочек жаркого, объясняла эльфу, что раз он стал папой, то должен много есть и быть сильным.

Кстати, Добби стал счастливым отцом как раз на следующий день после смерти Воландеморта и говорил всем, что его сын родился в мире, свободном от злых сил. Гарольд совершенно не был в этом уверен, но не спорил, справедливо полагая, что время рассудит.

По ночам, когда глаза у Поттера уже совсем слипались, а девушка, наотрез отказавшаяся уходить наверх, спала в подвешенном в воздухе гамаке, в подземелье с фонарем спускался Вернон Дурсль. Он деликатным громыхающим шепотом докладывал о полном порядке во вверенном ему замке и испрашивал указаний на завтрашний день. Первое его появление ввергло Гарольда в легкий ступор, но потом он разобрался. Оказывается, Хагрид во время одного из чаепитий проболтался дядюшке, что нынешний завхоз Филч является тупым сквибом. Вернон задумался, а потом спросил, чем он, Вернон, хуже этого самого Филча? Деликатный лесничий не стал вдаваться в сравнение тупости собеседника с отсутствием магических способностей завхоза.

Дурсль этого разговора не забыл. И когда узнал, что Филч погиб, испросил аудиенцию у Макгонагал. Та только что вернулась из больничного крыла, не разобралась и вообразила, что вопрос с Гарольдом уже решен. Сквибы становились завхозами Хогвартса уже не одну сотню лет, и, хотя претендент был стопроцентным маглом, никакого нарушения здесь никто не усмотрел. С Верноном заключили магический контракт, и он перебрался в каморку Филча. Толстяк, видимо, здраво рассудил, что в мире маглов его, кроме полицейских, никто не ждет, а зная упрямство британской Фемиды, рассчитывать на отмену приговора не придется. Петунья и Дадли изнывали в Поттер-мэноре в ожидании решения племянника, а Вернон, дорвавшись до свободы, хлебал ведрами чай Хагрида и изучал маршруты перемещения по Хогвартсу, которых, с учетом лестниц, меняющих направление движения, набралось у него уже около двухсот.

Каждую ночь он приходил в подземелье к Гарольду, в надежде, что тот даст разрешение на переселение жены и сына в Хогсмит, где он уже присмотрел для семьи небольшой домик. И каждый вечер Поттер вспоминал, что хотел разрешить толстяку забрать сюда тетю и кузена уже только после того, как огорченный дядюшка уходил. Впрочем, Минерва своего нового завхоза хвалила. Дескать, вежливый, старательный и предупредительный. Гарольд подозревал, что надолго этой насильственно привитой вежливости Вернону не хватит, но так же знал, что всегда сможет поставить дядюшку на место, помахав перед его носом волшебной палочкой. Кстати, от случайной или намеренной шалости юных волшебников Дурсль получил оберег и гордо носил его поверх серого форменного плаща. На медальоне старинной вязью было написано: «Не опускайся до унижения бессильного и слабоумного». Вернон, впрочем, как и большинство студентов, не знал старого кельтского алфавита. Зато Гораций Слизнорт, читая надпись на обереге, просто лучился от удовольствия и всегда преувеличенно радостно приветствовал нового завхоза.

Когда становилось ясно, что на сегодня все, Гарольд левитировал вместе с гамаком и Луной по лестницам и коридорам замка в свои апартаменты. Девушку он укладывал в своей спальне, а сам ложился в комнате Снейпа. Добби пристраивался на одеяле под письменным столом. А с утра все начиналось сначала.

* * *

Когда Гарольд очнулся, он в тот же день направился в министерство. Попав в отдел Тайн, Поттер внимательно осмотрел серые кубы прессованного пепла в центре зала. Вне всякого сомнения, это были инферналы. Пять кубов со стороной два с половиной ярда. Предстояло решить, что с ними делать. Люпин предлагал уничтожить, но Гарольд торопиться не стал. Неизвестно, как их уничтожать, да и мало ли — пригодятся? Пусть полежат. Но вот их сохранность надо обеспечить. Гарольд проверил щит на лестнице, наложил еще один для верности. Потом зачаровал вход в отдел Тайн и, вернувшись в дом невыразимца, заглушил каминную сеть. Люпин принял новый объект под охрану Эй-пи.

На второе утро, перед тем как заняться Аркой в подземелье, Гарольд провел совет. Раздал поручения по подготовке слета магов и отпустил всех, оставив несколько человек: Люциуса Малфоя, Чарли Уизли, Билла Уизли и Ремуса Люпина. Он рассказал им о событиях в министерстве, не приукрашивая и не замалчивая результатов своего пагубного вмешательства в происходящее. Его выслушали молча, хмурясь и переглядываясь. Никто не кинулся утешать его и уверять, что могло быть и хуже, и Гарольд был благодарен им за это. Началось обсуждение. Мнения сильно разошлись, но удалось выделить главное: надежда есть, надо искать и собирать сведения.

Больше всех горячился Малфой. За дни, прошедшие с похищения Драко, он постарел лет на десять. Он считал, что следует немедленно допросить невыразимцев под веритасерумом, и получить от них нужные сведения. Ему возразили, что это может оказаться бесполезным. Работники отдела Тайн связаны очень сильными магическими обетами. Надо искать другие пути.

Вот, в частности информация о том, что невыразимцы всегда лояльны действующей власти, весьма интересна. После слета магов произойдет фактическое закрепление властных полномочий за Эй-Пи. Тогда можно вести со учеными червями разговор с позиции представителей законной власти. Гарольд в недоумении уточнил, почему закрепятся полномочия, если никто никого не выбирал? Люциус нетерпеливо объяснил, что сам факт сбора слета достаточен для признания власти.

— Понимаешь, Гарольд? Так со старины повелось: прибыл на слет, значит, признаешь сюзерена, — добавил Чарли.

На том и порешили. Люциус берет на себя невыразимцев. Билл устанавливает контакты с магами в странах, которые расположены на месте древней Месопотамии. Чарли отлавливает остатки драконьей армии Воландеморта и помогает по возможности обоим. Люпин освобождает Гарольда от всех текущих дел.

На третье утро, за два часа до сначала слета, Гарольд вызвал близнецов Уизли и предложил им взять на себя полное снабжение магического мира. И продуктами, и товарами. Близнецы почесали затылки, хитро переглянулись и спросили насчет Полумны. Юный маг посоветовал им беречь оставшиеся уши. А в качестве сексуальной приманки посоветовал использовать Рона. Близнецы пришли в восторг, но посетовали, что брат до сих пор в госпитале Малфой-мэнора, где Нарцисса трогательно ухаживает за будущим шурином Драко. Тогда Поттер потребовал, чтобы близнецы проявили сознательность и самоотверженность и выставили на обочину дороги в качестве приманки свои собственные задницы. Как жертву, так сказать, принесенную на алтарь процветания и благоденствия магического мира. Близнецы торжественно кивнули и начали тянуть жребий на «камень, ножницы, бумага…»

Когда все вдоволь поржали, Гарольд стал серьезен и посоветовал разработать максимально легальную схему поставок. Без блядства и уголовщины. Близнецы обещали придумать. Вчерне договорились о схеме финансирования и предприимчивая часть семейства Уизли усвистала в Лондон.

Уже на следующий день у ворот Хогвартса тормознула первая фура и завхоз Дурсль бодро заорал кухонным эльфам:

— Эй, нелюди! На разгрузку!!!

* * *

Была еще встреча, оставившая неприятный осадок. В одном из коридоров навстречу Поттеру выскочила Джинни и с плачем повисла у него на шее.

— Э-э-э… Джинни, чего ты плачешь?

Из сбивчивых слов, перемежающихся рыданиями, удалось понять, что она беспокоилась о нем. Что она страдает. Что ей очень грустно. Что она сделала ошибку. Тогда. И очень об этом жалеет. Сейчас. Что он должен ее понять, потому что ее никто не понимает. И ей очень плохо.

С каждой жалобой девушка все теснее прижималась к Поттеру. Ситуация катилась к недвусмысленному предложению пожалеть ее. Всеми доступными способами. Гарольд сжал руки девушки и… оторвал их от себя.

— Сходи в больничное крыло, Джиневра. У мадам Помфри есть хорошее Успокоительное. Прими и ложись спать. Драко найдется. Я уверен. Не переживай так. То есть, переживай, конечно, но надейся на лучшее.

— Это все, что ты можешь мне сказать? — с глухой ненавистью спросила девушка, отшатываясь от парня.

— Да. Извини, мне некогда.

Гарольд обошел ее и пошел по коридору.

— Иди! Обхаживай свою полоумную! — крикнула ему в след младшая Уизли.

Лицо Гарольда окаменело. Он обернулся.

— Еще раз подобное услышу — до самой свадьбы рот заткну. Смотри! Я предупредил тебя, Джиневра Малфой! Барон! Окажите мне любезность! — из стены высунулся призрак факультета Слизерин. — Проводите студентку в больничное крыло, пожалуйста! Она заблудилась и ей страшно.

Джинни топнула ногой и ринулась прочь из коридора. Барон, усмехаясь и лязгая пластинками нагрудной брони, последовал за ней.

Гарольд вздохнул и пожал плечами:

— И это та девушка, которую я любил? С которой я был? Даже не верится! Если все то, что я вижу в последнее время — правда, то любовь — это исключительно подлое чувство. Нет на свете ничего лучше и надежнее дружбы!