Still Delicate - Ещё нежнее (гет)

— Молли, пасуй чертов квоффл! — кричит Дом со злостью, приобретая сходство с одним из четырех всадников апокалипсиса, если бы они летали на метлах. Временами мне кажется, что я упустила что-то очень важное, не вернувшись на седьмой курс в Хогвартс, — например, последнюю игру в гриффиндорской квиддичной команде. Но затем я напоминаю себе, что если бы играла в команде, моим капитаном была бы Дом. И каким бы ужасным ни был Джеймс, он не идет ни в какое сравнение с ней.

Дом, Лаура и я играем в «дружеском» матче против Молли, Лили и Виктуар. Лаура ужасно играет, как и Виктуар, а Лили и Молли очень даже ничего, так что команды по силе примерно равны. Молли продолжает удерживать квоффл: даже загнанная в угол мной и Дом, она не пасует его Лили. Будто хочет сохранить успех его владением как можно дольше. Дженни, глядя на игру с земли, без остановки кричит, чтобы мы не поднимались выше деревьев — вдруг нас заметят магглы. Она хуже мамы.

— Пасуй, Молли! — орет Лили. — Я же здесь!

Молли умышленно роняет квоффл, просверливая Лили взглядом, а затем опускается на землю и убегает в дом. Лили закатывает глаза, и мы решаем закругляться, раз уж детская выходка Молли лишает игру всякого смысла. Виктуар явно испытывает облегчение от того, что игра остановилась: единственная причина, по которой она согласилась играть, была в том, что Дом ее заставила, да и заняться здесь больше совершенно нечем. Мы прошлись к озеру, что находилось на расстоянии мили от коттеджа, и прогулялись в близлежащей деревне, чтобы подтвердить то, что и так знали — мы отдыхаем в самом скучном месте на земле.

— Отличная игра, — говорю я Лили, пока мы аккуратно складываем метлы у стены. Прихватить метлы было идеей Дом, на случай, если нам станет скучно. Очевидно, она уже тогда догадывалась, какими убогими будут эти выходные.

— Она почти не спала ночью, — объясняет Лили, кивая в сторону Молли, которая сидит внутри со скрещенными руками. — Всю ночь болтала о своих воображаемых бойфрендах.

— Воображаемых? Ты уверена?

— Абсолютно, — отвечает Лили. — Не хочу быть грубой, но кто в своем уме стал бы с ней встречаться?

Я припомнила парня, который коротал дни в углу хогвартской библиотеки, Джон Лоусон (разумно нареченный «Библиотечным человеком»). Он единственный, кто захотел бы встречаться с Молли, но он точно был не в себе. Не знаю точно, когда они расстались. Мне кажется, со временем он превратился в степлер после стольких лет пребывания самым скучным человеком на земле. Наверное, Молли до сих пор хранит его в своем столе.

Молли не разговаривает с нами, когда мы заходим внутрь, что увеличивает число людей, не разговаривающих со мной, до двух. Дэйзи едва ли обмолвилась со мной словом после вчерашнего позора на холме. Я не пытаюсь поговорить с ней или извиниться. Дженни продолжает бросать выразительные взгляды на меня, будто я должна постараться наладить с ней отношения. Вероятно, Дженни считает, что я должна уважать священность брака Скорпиуса. Из-за предстоящей свадьбы она внезапно стала еще больше пай-девочкой, чем обычно.

Дэйзи выглядит очень несчастной. Я имею в виду, даже более несчастной, чем все остальные. На ее лице периодически появляется выражение гнева, и так же быстро исчезает. Меня это пугает, и я возвращаюсь к мысли, что она обдумывает мою смерть. Снова.

Разумеется, то, что Скорпиус звонит мне в ее присутствии, совершенно не помогает. Мы сидим в кругу в гостиной, болтая, потому что больше действительно нечем заняться. На улице дождь, так что мы с Дом и Лили даже не можем побросать друг другу квоффл. Так что приходится участвовать в бессмысленных женских разговорах. Я даже рада возможности пообщаться с парнем — слишком длительное пребывание в женской компании может быстро свести с ума.

— Просто хочу сообщить, что ребенок все еще жив, — информирует меня Скорпиус.

— Рада это слышать, — отвечаю я, пытаясь говорить нейтрально. Я вижу, как Дэйзи смотрит на меня, словно догадывается, с кем я говорю, но пытается узнать наверняка.

— Мы вчера отправились к Джеймсу. На его диване была полуголая девица. Больше никаких неожиданных визитов к твоему милому кузену, — говорит Скорпиус. Он явно пытается пошутить. Я не позволяю ни единой эмоции отразиться на моем лице.

— Да, думаю, так будет лучше, — отвечаю я.

— Ты в порядке? — спрашивает он. — У тебя официальный тон.

Ага, под официальным тоном имеется тот стиль общения, который я использую, отвечая на звонки в Святого Мунго.

— Нет, это не так, — говорю ему.

— На тебя наложили империо? — снова спрашивает он.

— Нет! — отвечаю я, а затем встаю и покидаю нашу тесную компанию, уходя на улицу, чтобы нормально поговорить. Думаю, Дэйзи подслушала достаточно разговоров в эти выходные. — Ладно, теперь я могу говорить.

— А почему не могла раньше? Кто там был? — уточняет он.

— Ох, да просто Молли пытается подслушать, — я с легкостью вру.

— Понятно. Так что вы там, веселитесь?

— Да, все просто обалденно! — произношу я с сарказмом.

— Я расслышал сарказм, или мне показалось?

— Ты такой проницательный.

Он смеется. Я улыбаюсь. Просто не могу сдержаться. Скорпиус не часто смеется, но когда делает это — я не могу сдержать улыбку. Никто не умеет смешить меня так, как Скорпиус. У нас полно личных шуток, не понятных никому, даже если я попытаюсь объяснить. У нас полно историй, которые заставляют нас смеяться в самые неподходящие моменты.

— Эйдан хочет поздороваться, — говорит Скорпиус. — Передаю ему трубку.

Слышу, как Эйдан берет телефон из рук Скорпиуса.

— Привет, мам! — щебечет он. — Я отлично провожу время с папой! Вчера вечером мы ели мороженное и мне не нужно было ложиться спать до десяти!

Слышу, как Скорпиус на заднем фоне говорит:

— А как же уговор не рассказывать маме?!

— Ах ты маленький негодник, — говорю я сыну, — не слишком привыкай к этому.

— А еще мы смотрели ужастик, с кровью, пистолетами и убийствами! — пищит он радостно.

Скорпиус заслуживает подзатыльник за то, что избаловал ребенка за одни выходные.

— Кажется, вы там действительно веселитесь. Ты скучаешь по мне?

— Нет!

— Как мило.

— Папа хочет с тобой поговорить. Пока!

— Пока, милый. И веди себя хорошо, — добавляю я, зная, что это бесполезно. Он никогда не слушал меня раньше, и не станет сейчас. Скорпиус возвращается к разговору.

— Э-э, он хронический врунишка, ты же знаешь, — говорит мне Скорпиус. — Он был в кровати в пять.

— Хронический врунишка? Интересно, от кого он это взял? — говорю я. Заглядываю в дверь гостиной и вижу, что Дейзи уставилась на меня, прислушиваясь. — Так, мне пора идти.

— Соскучилась по выпивке и гулянке?

— И не говори, — вздыхаю я. — Увидимся завтра.

— Пока, Уизли.

Возвращаюсь в гостиную. Когда Молли спрашивает, кто звонил, я отвечаю, что это была мама, и отчаянно борюсь с желанием сказать, чтобы не лезла не свое дело.

Я так рада, что эти адские выходные закончатся завтра. Я буду счастлива, когда снова окажусь в своей квартире. И я правда соскучилась по Эйдану, пусть и хотела отдохнуть от материнства ненадолго. Я поняла одно: как бы далеко не ни пришлось уехать, нельзя просто взять и перестать быть матерью. Стресс и тревога всегда будут окружать тебя, даже если ты оставляешь ребенка в самых надежных из всех возможных рук.

— Итак, Дженни, — устало спрашивает Дом. — Ты довольна этими проводами в семейную жизнь?

— Моя свадьба через две недели! — напоминает Джинни. — И да, я довольна. Не смотря на некоторые неурядицы, — она говорит это, глядя на меня. Я хмурюсь в ответ. Почему это только моя вина? Дэйзи тоже наговорила неприятных вещей. И я не без причины разругалась с ней. Я вовсе не задира, просто защищаюсь. Что в этом плохого?

Даже Дэйзи выглядит смущенно от этих слов, как и все остальные, ну разве что Молли все равно.

— Ладно, почему бы нам не обсудить основную проблему? — прямо говорит Лаура. Я бросаю на нее взгляд.

— Думаю, так будет лучше всего, — соглашается Дженни. Отлично: единственный раз, когда Дженни и Лаура в чем-то согласны, я же оказываюсь в полном дерьме. — Роза, Дэйзи, я знаю, что начали вы неважно, но не кажется ли вам, что это было по-детски?

У меня такое чувство, словно мне снова пять лет, и мама ругает меня за ссору с Дом, которая отобрала мою любимую куклу. Дженни имеет влияние на людей, когда отчитывает их. Она будет обалденной матерью, но как друг — полная заноза в заднице.

— Полагаю, ты права, — соглашается Дэйзи.

— Извини, — тихо говорю я.

— И ты меня, — добавляет Дэйзи.

Ни одна из нас не сожалеет. По крайней мере, я — нет. Мне кажется, мы обе говорим это, чтобы избавиться от неловкого напряжениенапряжения, позволив остальным наслаждаться выходными. Мне не по себе от того, что все знают, как обстоят дела между мной и Дэйзи. Я буду намного счастливее, когда вернусь к тому, чтобы тихо ненавидеть ее, при этом продолжая быть вежливым человеком. Дженни удовлетворена нашими фальшивыми извинениями.

— Я знаю, Дэйзи, тебе не просто проводить время с бывшей твоего мужа, — говорит Дженни, — но я рада, что мы все снова можем быть друзьями.

— С двумя бывшими, — вмешивается Молли. Теперь все уставились на нее. Дэйзи выглядит очень смущенной, и даже я задумалась на минутку, кого Молли имеет в виду. Затем до меня доходит. — Он же и с Дом встречался, знаешь ли.

Ох, ну зачем мы пригласили Молли?

— Спасибо, что напомнила, Молли. Нам здесь и без этого было достаточно неловко, — рявкает Дом.

— Скорпиус встречался с тобой? — звучит так, будто Дэйзи просто интересуется по-дружески, но видно, что она очень расстроена этой новостью. Я бы тоже была, если бы узнала, что мой муж встречался с девушкой с генами вейлы.

— Это было сто лет назад, — отвечает Дом. — Миллион лет. Еще в Хогвартсе.

Дэйзи явно испытывает облегчение от этого.

— Да, пока Скорпиус не влюбился по уши в Розу, так что она забеременела, — добавляет Молли. Она такая же злопамятная, как и ее мать. И это все только потому, что мы наорали на нее в квиддичном матче.

— Все было не так, — бормочу я. — Прекрати, Молли.

— Нет, именно так. Я помню! — говорит Молли.

— Ну, значит, ты помнишь неверно! — огрызаюсь я.

— Да, но Роза забеременела до того, как я стала встречаться со Скорпиусом, — отмечает Дом, будто это поможет. Не помогает. Теперь я выгляжу как огромная беременная шлюха, похищающая парней своих кузин. Дэйзи явно не в своей тарелке от этого разговора, но уж точно не настолько сильно, как я.

С другой стороны, не понятно, почему Скорпиус сам ей все не рассказал.

Мы прекращаем разговор и ложимся спать. Наш последний вечер у Дженни становится самым худшим.

* * *

Мы выезжаем в девять утра следующего дня. Усаживаем Молли с Дженни на передних сидениях, чтобы не слушать ее нытье четыре часа подряд. Напряжение немного спало, так как никто больше не упоминает Скорпиуса, Эйдана или отношения времен Хогвартса. Большинство спит всю дорогу домой, так как никто из нас не спал нормально за эти выходные.

Из-за плотного движения и после того, как мы доставляем всех домой, на часах почти три, когда я возвращаюсь в квартиру. Скорпиус приведет Эйдана и Олли домой чуть позже, так что у меня есть несколько часов для себя. Дома меня ждет письмо из Святого Мунго, сообщающее о начале моих занятий по зельям (начало в марте) и необходимых учебниках, которые нужно будет приобрести.

Я практически забыла о своих занятиях из-за всего, что происходило в последнее время. Когда я рассказала о них Брайану, он так заинтересовался магическими зельями, что настоял, чтобы я рассказывала ему обо всем, чему меня будут учить. Его интерес к магии такой забавный. Полагаю, для магглов странно, какой простой может быть жизнь, благодаря одному взмаху палочки. Иногда Брайан внезапно звонит мне, спрашивая о разных волшебных вещах, например, «можно ли возвращать время назад?» или «что будет, если я воспользуюсь твоей палочкой?». Он как дедушка Артур, только наоборот.

Я решаю навестить родителей, чтобы узнать, как обстоят дела с маминой кампанией на пост министра. Мне немного стыдно, что я не вижусь с ними чаще. Обычно, именно они мне звонят, пишут и навещают. Даже Хьюго поддерживает с ними связь лучше меня.

Когда я прибываю, он как раз у родителей, вместе со своей девушкой Робин, которая ведет себя очень тихо. Тихие люди, обычно, совершенно незаметны в нашей семье — именно поэтому я часто забываю, что у Дом есть младший брат. Бедный Луи зачастую забыт всеми. Робин, как и Луи, сливается с окружающей средой и говорит только тогда, когда к ней обращаются.

Одри тоже здесь. По словам Хьюго, папа ушел в паб с дядей Гарри, а мама скоро взорвется. Она даже не спрашивает, как прошли выходные, и выглядит так, будто не спала несколько дней. По маме легко сказать, когда она на грани срыва: ее волосы становятся еще более пушистыми, чем обычно, а на лице появляется выражение бульдога, жующего осу.

Я беру бутылку тыквенного сока и присоединяюсь к Хьюго и Робин в гостиной. Повсюду размещены плакаты, вырезки из газет, фотографии — там, где мама хорошо выглядит. Я не видела дом в таком беспорядке с тех пор, как родители ненадолго расстались и мама съехала.

— Как давно Одри здесь? — спрашиваю я Хьюго.

— С субботы, — хмуро отвечает он. — Она и не собирается возвращаться домой. Завтра объявят кандидатов, которые примут участие в выборах, так что Одри включила стервозное настроение.

— ХВАТИТ!

Мы все подпрыгиваем от маминого крика из кухни. Я бегу туда, чтобы не дать маме совершить убийство первой степени и попасть в Азкабан. Уверена, это не сыграет на руку тому, кто метит в кресло министра.

— Я просто пытаюсь помочь, Гермиона! Ты такая неблагодарная! — возмущается Одри.

— МНЕ НЕ НУЖНА ТВОЯ ПОМОЩЬ! — орет мама. — Ты выводишь меня из себя, Одри! Извини, но ты больше не можешь быть менеджером моей предвыборной кампании!

— Но, Гермиона...

— НЕТ! — кричит мама со слезами злости на глазах. — Я больше не выдержу этого. Я не спала два дня! Мой дом похож на свинарник! Я не была с Роном наедине сто лет! Так больше не будет продолжаться!

— Не говори ерунды! — жалобно тянет Одри. — Завтра объявят кандидатов! Я нужна тебе!

— Нет, не нужна, — говорит мама зловеще-тихим голосом. — Пожалуйста, уходи.

Одри выглядит крайне оскорбленной. Она встает, и, не глядя маме в глаза, взмахом палочки заставляет исчезнуть все бумаги и плакаты. Робин, которая маггла, выглядит удивленной, хоть и довольно напуганной истерикой моей мамы.

— Ты еще пожалеешь об этом, Гермиона, — сообщает Одри. — Хорошего дня.

Она аппарирует. Хьюго фыркает. Я еле сдерживаю смех. Всегда хотела сказать кому-то эту фразу, но ни за что бы не произнесла ее всерьез. Одри удалось выставить себя еще большей дурой, чем обычно, просто сказав самую нелепую в мире угрозу, которую я когда-либо слышала.

— Перси стоило остаться холостяком! — восклицает мама.

— Аминь, — соглашаюсь я, представляя жизнь без Молли.

Я готовлю маме чашку чая и предлагаю ей прилечь, так как она выглядит изможденной. Я обещаю помочь ей с кампанией, если потребуется. Мы с Хьюго отправимся в министерство завтра, чтобы поддержать маму во время объявления имен кандидатов.

Я возвращаюсь в квартиру, когда мама ложится в кровать. Вскоре Скорпиус, выглядящий недовольным и совсем не таким бодрым, как во время вчерашнего телефонного звонка, приводит Эйдана. Интересно, что успело измениться? Возможно, они с Дэйзи разводятся.

Эйдан, же, в противовес Малфою, очень радостный. Они с Олли так возбуждены, что просто гоняются по гостиной. Олли громко лает, а Эйдан играет невидимой палочкой. Вот оно, преимущество детства. Если бы я так сделала, то выглядела бы сумасшедшей.

— Веселые выходные? — спрашиваю Скорпиуса.

— Ага, — хмуро отвечает он.

— Хм, звучит, будто ты действительно веселился, — подначиваю я.

Он бросает на меня злой взгляд, и мне становится не по себе. Как будто он прикидывает, виновата ли я в его плохом настроении.

— Что ты сказала? — спрашивает он очень тихо. Эйдан включил телевизор и не слушает нас, но мы все равно должны следить за тем, что говорим.

— Я сказала, что ты, похоже, весело провел выходные, — удивленно отвечаю я.

— Ты что-то сказала Дэйзи, — не слыша меня, произносит он. — Что именно?

Вот дерьмо. Не думала, что она расскажет ему. Я считала, что это неважно — очевидно, ошибалась. Готова поспорить, она описала меня еще хуже, чем на самом деле.

— Значит, она рассказала тебе, — бормочу я.

— Что рассказала, конкретно? — шепчет он злобно. — Ничего она не говорила! Видишь ли, чтобы рассказать мне что-то, она должна говорить со мной! Что ты ей наговорила, Роза?

— Почему во всем всегда виновата я? — огрызаюсь я.

— Хочешь сказать, ты не при чем? Ты всегда во всем виновата!

На это у меня нет ответа. Я, и правда, виновата в плохом настроении Дэйзи. Но ему не известна вся ситуация, так что я обдумываю, как ее приукрасить, чтобы выглядеть не так ужасно.

— Это не я утаиваю секреты от своей второй половинки, — шепчу я.

— Ты о чем вообще? У меня нет секретов от Дэйзи, — хмурится он.

— Значит, ты ей рассказал, как делал мне предложение два года назад? — лукаво спрашиваю я. Мне стыдно и неловко упоминать об этом. Мы никогда не обсуждали тот вечер — просто притворяемся, что ничего не произошло.

— Ты рассказала ей? — у него перехватывает дыхание. — Не могу поверить, что ты такая бессовестная! — когда слизеринец называет тебя бессовестной, ты понимаешь, что ступила на плохой путь. — Какого черта ты рассказала ей? Что с тобой не так?

— Я просто... ляпнула. Извини, я не хотела...

— Прекрати, — громко прерывает он, прекращая сдерживаться из-за Эйдана. — Она никогда тебе не нравилась! Я думал, что мы с тобой нормально ладим! Считал, что ты сможешь порадоваться за меня. Но, кажется, ты не успокоишься, пока я не стану совсем несчастным! Ты не хочешь, чтобы я был с кем-то, но и тебе я не нужен! Почему у тебя все так запутано?

— Ты не мог бы говорить тише? — шиплю я, кивая в сторону Эйдана, который смотрит на нас. — Все не так...

— Почему ты так ее ненавидишь? — спрашивает он. — Что такого она тебе сделала, чтобы у тебя появилось желание так ранить ее? Почему ты не можешь вести себя нормально с ней, во имя Мерлина? — он говорит «Мерлин» только из-за ребенка. Если бы не Эйдан, он использовал бы слово покрепче.

— Потому что ты принадлежишь ей, Скорпиус! — раздосадовано говорю я. — Я ненавижу ее, потому что она замужем за тобой. Знаю, это глупо и по-детски, но именно так я чувствую!

Он моментально теряет дар речи, пытаясь осознать мои слова. Не могу поверить, что сказала их, хотя просто озвучила то, что он — да и все остальные — и так знают.

— К чему ты клонишь? — спрашивает он.

— К чему я клоню? — отвечаю я, чувствуя, как слезы наворачиваются на глазах. — Ты знаешь, что я чувствую к тебе...

— Не делай этого, Роза.

— И ты женился так внезапно, даже не подумав о моих чувствах...

— Прекрати! — кричит он. Эйдан вздрагивает, прекращая смотреть телевизор. Он видит, что я плачу, поэтому я вытираю слезы как можно скорее и притворяюсь, что все в порядке.

— Вы ссоритесь? — хмурится Эйдан.

— Конечно, нет, — быстро отвечаю я. Он требовательно смотрит на Скорпиуса.

— Мы не ссоримся, приятель, — говорит Скорпиус.

К сожалению, Эйдан более сообразительный, чем мы думали.

— Вы всегда ждете, пока я уйду в свою комнату, чтобы поругаться, — говорит он. — Думаете, я не слышу вас.

Скорпиус выглядит таким же виноватым, как и я.

— Мы не ругаемся, — лгу я. — Мы просто дурачимся.

Скорпиус хмурится.

— Почему ты плачешь? — спрашивает Эйдан у меня.

— Все в порядке, — нежно говорю ему я. — Не волнуйся об этом, ладно?

У него скептическое выражение лица, но он согласно кивает. Эйдан забирает Олли в свою комнату, явно не желая слушать мою ложь. Иногда родители врут ради блага их детей.

Я оборачиваюсь к Скорпиусу, который наконец осознал, что я к нему чувствую. Он бросает на меня взгляд, полный злости и сожаления.

— Не говори ничего, Роза, — просит он, как только я открываю рот, чтобы заговорить. — Прошу. Мне нужно идти.

— Но Ско...

Он исчезает, прежде чем я успеваю договорить его имя.

* * *

Я встречаю Хьюго и Ала в министерстве на следующий день во время моего обеденного перерыва. Кандидатов будет объявлять нынешний заместитель министра по Волшебному радио. Визенгамот все утро проводит дебаты на счет того, кто из номинированных министерских работников более достойный. Имена кандидатов были предложены случайными министерскими сотрудниками — например, имя мамы выдвинула тетя Одри, и дядя Гарри поддержал ее кандидатуру. Теперь очередь Визенгамота решить, какие два из троих кандидатов будут принимать участие в выборах.

— Твоя мама явно нервничает, — отмечает Ал, когда мы занимаем места в главном холле Департамента магического правопорядка. Здесь собрались семьи потенциальных кандидатов. Папа и дядя Гарри здесь, и мы с удивлением видим в первом ряду тетю Одри и дядю Перси в поддержку мамы.

— Ух ты, а Одри лучше, чем я считала, — говорю я. — Не думала, что она придет.

— Может, она надеется, что мама примет ее обратно, если пройдет дальше, — предполагает Хьюго. — Интересно, кого еще выдвинут.

— Кажется, я слышал, кто-то предложил Дина Томаса из Департамента игр и спорта, — говорит Ал, работающий в Отделе неправильного использования маггловских артефактов. — И папу кто-то выдвинул, но он отказался. Сказал, что будет хреновым министром — не любит выступать на публику.

Заместитель министра, Тимоти Рассел, останавливается около трибуны перед толпой, и холл погружается в тишину. Я скрещиваю пальцы за маму — она очень переживает. Знаю, что она хочет этого гораздо сильнее, чем показывает.

— Спасибо, леди и джентльмены, за то, что пришли сегодня, — говорит Рассел. — Прежде чем я перейду к объявлению кандидатов, которые примут участие в выборах на должность министра магии в ближайшие месяцы, я хочу почтить память Луки Ливингстона, который недавно отошел в мир иной.

Ал ухмыляется мне, и я отворачиваюсь. Он всегда пытается меня рассмешить в неловкие моменты. Но не в этот раз.

— Он был настоящим лидером и достойным Министром. Это огромная потеря для волшебного сообщества. Давайте почтим минутой молчания министра магии — Луку Ливингстона.

Минута, кажется, тянется вечность. Давай уже, сделай чертово объявление!

— Итак, вернемся к повестке дня. Для принятия участия в выборах министра магии были избраны два кандидата. Они были тщательно отобраны Визенгамотом, и один из них будет избран вами, чтобы представлять все британское магическое сообщество. Каждый из кандидатов достоин этой должности. Итак, кандидаты следующие: Гермиона Уизли...

Звучат радостные оклики и аплодисменты. Мы с Алом и Хьюго громко вопим, и мама отчаянно краснеет, хотя выглядит очень довольной. Слава Мерлину!

— Да, да, — говорит Рассел, немного раздраженный тем, что его прервали. — Поздравляем миссис Уизли. Она будет баллотироваться на выборах с... — он заглядывает в записи, — ...мистером Перси Уизли.

Эта новость становится шоком для всех. Ал и Хьюго в неверии смотрят на меня. Никто не хлопает. Мама стремительно бледнеет.

А вот Одри... Она выглядит так, будто Рождество наступило раньше. Вероятно, ее угрозы не были такими уж пустыми.