Сопряжение (джен)

За окном шумел холодный, пронизывающий до костей дождь, не прекращающийся вот уже несколько дней. Пестрый ухоженный сад поник под нескончаемым потоком воды, изливающимся на него ежечасно. Яркие переливающиеся витражи на окнах поблекли от недостатка солнечного света. Однако, летняя резиденция графа Ормо наполнилась еще большим уютом, чем прежде, согревая своими старинными каминами, мягкими пуховыми постелями и сытной домашней едой. Наивысшее блаженство доставляла роскошная баня, с достоинством отделанная мрамором и кедровой доской.

Женщины сидели на деревянной скамье, обмотав головы влажной тканью. На столике рядом с каменной печью стояла глиняная мисочка с разведенными в воде сандаловым, лавандовым и розмариновым эфирными маслами. Горячий пар, исходящий от раскаленных камней клубился в просторном помещении, то и дело «покусывая» размякшую влажную кожу.

— Ари... Ты не против, если я буду иногда звать тебя Ари? — Фрингилья без стеснения скинула с себя банный халат, обнажив все свои округлости и изгибы.

— Зови как хочешь. Способности творить магию мне это не придаст... — травница последовала примеру чародейки, неуверенно сняв полотенце.

— Мне всегда было интересно, почему ты его так защищаешь? Региса. Он же вампир — ему ничего не стоит разрубить пополам стальной нагрудник, ну или сломать человеку шею, к примеру. Плевал он на твою заботу, Ари.

— Cила не обязывает к действию, Фрингилья. Каждый вампир в состоянии сделать выбор, не зависящий от его природы. У меня нет причин не доверять Эмиелю. Быть может, я чертовски наивна, но поступать вопреки своим убеждениям не стану.

— Милая моя, наверняка ты думаешь, что хорошо его знаешь, — почти пропела чародейка, ухмыляясь так, что Арис невольно поежилась. — Соглашусь, что вампиры крайне интеллектуальные и рассудительные существа. Их жизнь исчисляется не десятками, а сотнями и тысячами лет, в виду чего они строят далеко идущие планы. Некоторые из них вливаются в человеческое сообщество так натурально, что их запросто можно принять за соплеменников. Но не дай себя обмануть. Каждый вампир жаждет крови и самоутверждения, таковыми они были, есть и будут.

— Может ты и права, но прошу, давай закончим этот спор, ибо я сужу по поступкам, а не по происхождению, — Арис набрала в ковш воды и выплеснула на себя, блаженно прикрыв глаза.

— Что же, дело твое. В моих интересах не дать катастрофе сбыться. Будь на моем месте какой-нибудь другой чародей, он бы действовал совершенно иначе.

— Иначе? Схватил бы меня и стал проводить опыты? Пытался бы вытянуть из меня магию, невзирая на мое явное несогласие? Казнил бы ненавистного вампира и завладел таинственной энергией?

— Именно, — чародейка стала обильно натираться облепиховым бальзамом.

— Благодарю за тактичность, — незаметно съязвила травница, откидываясь на бревенчатую стену. — Таковым был Вильгефорц, не правда ли?

— Хм. Ты знаешь об этом?

— Знаю. Эмиель рассказал.

— Должна признаться, он откровенен с тобой. К сожалению, Вильгефорц стал заложником собственной жажды власти и погиб, несмотря на гениальный ум и недюжинные магические способности. Но тем лучше для нас... Для тебя.

Арис провела рукой по тонкому изогнутому шраму на ключице и, немного помолчав добавила:

— Ах-х, как же прекрасно быть графом! Ни одно событие мира не волнует тебя больше, чем нехватка вина в погребе. Никаких тебе магий и пророчеств, никаких подпольных культов и преследований.

— Однако, и графские головы порой летят с эшафотов. Поверь мне, чародеем быть намного лучше.

— Насколько я знаю, в последнее время чародеев преследует та же участь.

— Да, мучительная смерть постигла многих магов за эти четыре года. Но Охота на ведьм окончена. К счастью, Радовид мертв, иерарх Хеммельфарт тоже, ложе все-таки удалось его настигнуть. А этот жрец, Виллимер, кажется, исчез. Это единственное, что он мог сделать после всего, что случилось, — Виго встала и жестом пригласила собеседницу присоединиться к натиранию.

Девушка послушно плеснула на руки пахучую эссенцию и начала обмазывать свою упругую, покрытую ссадинами грудь. Фрингилья некоторое время с любопытством осматривала Ари со всех сторон, пока не замерла в изумлении.

— Боги, что это?! — она указывала на шрам, выделяющийся на фоне бледной влажной кожи ниже лопатки. — Это же... глаз! Не может этого быть...

— Это просто царапина.

— Нет, только не в нашем случае. Это не может быть просто царапиной.

— Что ты такое говоришь?!

— Ты была в моем видении...

— Вовсе нет! Не хочешь ли ты сказать, что считаешь меня трехглазым дитя?!

Чародейка не ответила, продолжая разглядывать рубец.

День выдался, как обычно, дождливым и холодным. Собранные сумки стояли у входной двери, отбрасывая длинные закругленные тени на каменный пол. Снаряжение было начищено, одежда выстирана, припасы уложены, а раны залечены. Пришло время двигаться в путь. Они направлялись в Dohl Blathanna, Долину Цветов.

— В Верхнем Посаде вас встретит человек по имени Содер. Там сейчас полным ходом идет подготовка к первой экспедиции, — Фрингилья сидела за столом, разбирая письма. — Мэва сдержала свое слово.

— Фрингилья, если позволишь... Чем княгиня обязана тебе, раз так любезно согласилась организовать экспедицию за свой счет? — Регис стоял у окна, опершись руками о подоконник, глядя на пустынный двор сквозь капли дождя.

— Да так, косметические дефекты и еще кое-что. Не в моих правилах разглашать столь личную информацию... Особенно, когда это касается королевской особы.

— Стало быть, нам пора, — тихо произнесла Арис, смазывающая арбалет, сидя на корточках. — Дождь и не думает заканчиваться, нужно идти.

— Если нигде подолгу не задерживаться, через неделю вы будете уже в Долине. А мне нужно навестить кое-кого под горой Карбон, — чародейка понизила голос, будто сказанное доставляло ей неудовольствие.

— Тропа труднопроходимая, извилистая, безлюдная. Будем идти медленно, но зато вряд ли кто подвернется нам на пути, — спокойно произнес вампир. — Разве что Скоя'таэли.

— Уж постарайся, чтобы вам никто не подвернулся на пути! — Виго грозно глянула на него, откладывая надушенный пергамент в сторону. — Я присоединюсь к вам так скоро, как только смогу. Прошу, не влипайте в передряги!

За воротами поместья их ждали две снаряженные лошади. Нацепив походные сумки на спину, двое путников ступили за порог теплого уютного жилища навстречу ледяному дождю, навстречу неизвестности.

Они покинули Лирию, оставив далеко позади полуразрушенные от войн с Нильфгаардом поселения. Стены города, некогда осаждаемые требушетами и баллистами, крюками и лестницами гордо возвышались над зеленоватой равниной, зияя трещинами и пробоинами от булыжников. Королевский замок и десятки огней Лирии вскоре расплылись вдали в холодной завесе дождя. Их путь лежал на север, через густой лесной массив на границе двух, в прошлом самостоятельных королевств: Аэдирна и Лирии с Ривией.

Регис ехал впереди на черном мерине с кудрявыми бабками, которые то и дело цепляли репейник и колючки. Мерин был спокойным, поэтому шагал по вязким топям без нареканий, не обращая внимания на резких запах, доносившийся из сумки Региса. Арис брела на своей каурой кобыле сзади, периодически одергивая ее от поедания листьев ежевики и черноголовки. Двигались они медленно, дожди подзатопили и без того труднопроходимый бурелом, делая движение по мокрому трухлявому валежнику практически невозможным.

Спустя четыре дня езды под непрекращающимся, то ливневым, то моросящим дождем с остановками на ночлег в промокших насквозь накидках путники достигли границы с Аэдирном.

— Чертов дождь! Плащ тяжелый, будто из чугуна вылит — столько воды вобрал, — травница размяла затекшую спину, сидя в седле.

— Ветер сменил направление и стал порывистым, быстрым. Скорость движения циклона тесно связана с силой ветра, отсюда и возникла народная примета: «Сильный ветер во время дождя предвещает хорошую погоду». К тому же, холодает. Все говорит о том, что дождь скоро прекратится.

— Хм, должна сказать, перспектива смены дождя на холод не очень-то и радует. Нужно остановиться, набрать воды в флягу. Ручей где-то неподалеку: я слышу его.

— Верно. Думаю, и привал пора сделать — лошади устали.

Эмиель и Арис слезли с коней и пошли пешком.

Вампир прислушивался и принюхивался, постоянно вертел головой, всматривался в лесную чащу. Все то время, что они пробыли в пути, он ни разу не сомкнул глаз, не позволил себе отвлечься от напряженного наблюдения за окружающей обстановкой на чтение или поглощение пищи. Регис изо всех сил старался побороть головную боль, не обращать на нее внимание.

С момента его схватки с Вильгефорцем прошло семь лет, за которые тело Региса так и не регенерировало полностью. Периодические ранения не давали тканям срастаться как нужно. Такие органы как селезенка, почки, часть легких, а так же сеть кровеносных сосудов все еще развивались, доставляя вампиру дискомфорт, снижение чувствительности некоторых участков тела и общую слабость, тем не менее никак не сравнимую с человеческой. По прибытию в Назаир четыре месяца назад Регис рассчитывал пересидеть восстановительный период где-нибудь в склепе, появляясь в обществе только разнообразия ради, дабы быть в курсе происходящего вокруг. Однако, теперь он здесь: мокнет под дождем, продираясь сквозь скользкие лесные дебри; к недомоганию прибавилась пульсирующая назойливая головная боль и, что самое неприятное, Жажда. Она лишь усилилась с того самого момента, когда вампир вкусил крови других вампиров у озера Мондуирн.

Он стал изгоем для собственных сородичей, которые теперь при каждом удобном случае пытались напасть на него. И теперь он, высший вампир, опаснейший и сильнейший из ныне живущих существ настороженно бредет по лесу, в страхе оглядываясь по сторонам. Страх раздражал Региса, усугублял его самочувствие, доводил до исступления. И он ничего не мог поделать, ведь боялся он не за свою собственную шкуру. Вдобавок ко всему, слишком много людей, а теперь ещё и эльф, знают, кто он такой. Паршивей ситуации и не придумаешь.

Они остановились у оживленного ручья, сняли снаряжение с лошадей и стали разжигать костер.

Вечерело. В лесу мгновенно воцарилась непроглядная темнота. Регис молча сидел у поваленного дерева, его черные глаза бегали из стороны в сторону, отражая языки пламени. Он казался напряженным и даже злым, хотя Арис знала, что вампир просто настороже. Девушка глядела на огонь, время от времени подкидывая в него сухие веточки. Ее глаза тоже наполнились пламенным свечением. Вдруг, она тихо произнесла:

— Берберки листья в киновари,

Щепотка соли, лисий глаз,

Раног томится в том отваре,

Что смерть приманит в тот же час.

Регис резко повернул голову в ее сторону. На его лице читалось удивление. Травница продолжала:

— Но труп не стлеет бездыханный,

Не сгинет дух, покинув плоть.

И вновь откроет взор туманный

Мертвец, чтоб гибель побороть...

— Изумительно... Как же я раньше не догадался?! — вампир склонился к костру, будто выискивая в нем то, что упустил из виду. — Меш или Летарг, так его называют кметы. Это снадобье погружает в летаргический сон! Я прочел массу книг в библиотеке Лирии, день и ночь думал о том, как сбить Скрытого со следа, но ответ оказался столь прост и лаконичен!

— И не знаю, с чего мне вспомнились эти строки... Я ведь никогда не готовила его и не знаю точных пропорций для ингредиентов. К тому же, я не совсем понимаю, как мы избавимся от вампиров...

— Высшие вампиры способны общаться на большом расстоянии с помощью связи, наподобие телепатической. Мы погрузим тебя в летаргию, все процессы жизнедеятельности в твоем теле временно приостановятся. Затем, я свяжусь со Скрытым и попытаюсь убедить его в твоей смерти. Он почувствует ее и не сможет отрицать, я абсолютно уверен в этом. К счастью, рецепт снадобья я знаю. Однако, это столь же небезопасное мероприятие, сколь и бродить по ночному лесу в одиночестве, когда вокруг обретаются чудовища.

— Судя по компонентам, это и правда небезопасный коктейль. Но других идей у меня нет, — Арис произнесла это без тени страха, не отрывая глаз от огня.

Регис не ответил. Первичное воодушевление сошло с его лица, сменившись задумчивостью.

Дождь давно стих, ветер тоже на время прекратил завывать между стволов деревьев. Костерок тлел, обдавая путников приятным теплом. Ночь, как и прежде, наводила на размышления. Но теперь в этих размышлениях появился тонкий отблеск надежды, такой же теплый и согревающий, как и пламя перед глазами, танцующее на горсти хвороста.