Принц и Лесная Земляника. Часть 2 (гет)

Северус наблюдал, как Регулус Блэк предельно осторожно растирает в ступке рог двурога в мельчайший порошок. Северус выделил ему свои ступку и пестик из фарфора. Многие, даже достаточно опытные зельевары не видят значительной разницы между ступкой металлической и керамической. Но тем не менее Северус точно знал, что в зелья, меняющие форму тела — оборотное, уменьшающее и вот это анимагическое — не должны попадать никакие примеси металла. А уж тем более работая с таким редким ингредиентом, как рог двурога, надо быть очень осторожным. Северус глянул в ступку.

— Отлично, я думаю, этого будет достаточно. Теперь порошок можно добавлять, только сначала взвесь нужное количество и насыпай небольшими порциями, размешивая по часовой стрелке. И считай обороты. Потом, когда все добавишь, сделай столько же против часовой.

Регулус послушно и аккуратно выполнил все распоряжения, но подумал, что ничего еще более сложного он не варил и, скорее всего, вряд ли будет. Определенно, для того, чтобы любить зельеварение и заниматься им профессионально, нужно иметь особый склад ума. В трансфигурации тоже важны точность и терпение, но результат — верный или нет — виден сразу. Во всяком случае, Регулус всегда чувствовал, что надо делать, когда превращаешь крысу в кубок и наоборот. При варке зелья ему путеводной звездой служил Северус — тот улавливал какие-то нюансы и тонкости, которые ускользали от остальных. Вот он говорит, что горелку уже пора выключать, потому что зелье сейчас начнет пузыриться. Вот как он это понял? Сам бы Регулус держал на огне, пока не увидел бы первый пузырь и, скорее всего, слегка передержал бы его. Не сильно, самую малость. Наверное, именно поэтому зелья Северуса были идеальны. Он слышал от Малфоя, что оборотное, которое сварил Северус для Лорда, продержалось больше двенадцати часов.

— Отлично, — сказал Северус, — пусть теперь слегка потомится.

Он тут же наколдовал таймер — через полчаса надо будет добавить шкурку бумсланга, и второй этап можно считать завершенным. Принц придирчиво осмотрел оба котла. Что ж, и на этом этапе различий между лимонным и лаймовым вариантом не проявилось. Северус был доволен. Регулус устало уселся на табурет и принялся растирать запястья:

— Знаешь, после квиддичной тренировки я устаю меньше.

Северус хмыкнул:

— Да, зелья — это тебе не снитч ловить. Впрочем, тут, как и во всем, нужна сноровка.

— Зато ты точно не останешься без работы. Я слышал от Люциуса — Лорд очень тобой доволен.

Северус самодовольно улыбнулся — слышать такое было приятно.

Но тут Регулус добавил шепотом:

— Ты знаешь, что Лорд особо отметил Люциуса: Нарси писала, что Белла была просто в бешенстве. Он неохотно принимает в свои ряды девушек, но уж Белла даст фору многим.

— Вот, значит, как. Что же, я рад, коли Люциус доволен.

— А разве ты бы сам не хотел получить его знак? У Барти и Басти только и разговоров, как бы доказать Лорду свою преданность, чтобы он их выделил.

— Знаешь, раньше я хотел. Я думал, что это поможет мне показать, что я равен всем вам, уж во всяком случае не хуже.

— А теперь?

— Теперь я понял, что это не главное. Знания, сила, возможности — вот что бы я хотел получить от Лорда. Но он ничего не даст просто так. К тому же ум, талант, честь, способности, как я посмотрю, не всегда определяются длинной родословной. Даже в одной семье — не будем далеко ходить — насколько разные люди.

— Это правда. Вот взять Нарси, Меду и Беллу — они же совсем не похожи друг на друга, по характеру, конечно. Или меня и Сириуса, — тут Регулус помрачнел.

Ему было очень тяжело. После того, как брат ушел из дома, они так ни разу и не поговорили. Сириус только отмахивался от него или попросту сбегал. В конце концов Регулус оставил его в покое. А Меда? Как она могла сбежать с магглорожденным и выйти за него замуж? Ведь это нарушило все планы ее родителей. И дяде Сигнусу пришлось долго извиняться перед кланом МакНейр. Регулус очень тяжело принял эту новость. Конечно, из трех кузин он больше всего любил и общался с Нарси — они были ближе по возрасту, да и характерами схожи. Но он никак не мог принять, что спокойная, умная и правильная Меда могла так поступить со своей семьей. Нет, разумеется, теперь он понимал, что с чувствами бороться не так легко. Но так подвести всех! Особенно бесилась Белла — теперь в ее присутствии Андромеду нельзя было даже упоминать. Старшая сестра тут же принималась страстно доказывать, как низко та пала, и обычно заканчивала тем, что теперь у нее только одна сестра и предатели крови ей не родня. Нарси молчала, но Регулус видел, что и она ужасно переживает — только не о том, что об этом подумают другие, а за саму сестру. У Регулуса же раскалывалась голова: если Меда сбежала с магглокровкой — она отказалась от своей семьи, она плохая. Но это же Меда! Меда, которая пела ему песни, рассказывала сказки, учила читать, всегда все объясняла и никогда не выдавала его тайн. Как это может быть? Но чтобы делал он, если бы Фрагария Фрост ответила ему взаимностью? Смог бы он удержаться? Иногда ему казалось, что все это — дурной сон. Но он не может подвести своих родителей — отец и мать этого не перенесут после предательства Сириуса.

Северус, заметив, как помрачнел Регулус, перевел разговор на что-то нейтральное, и полчаса пролетели незаметно. Пора было добавлять самый ценный компонент — шкурку бумсланга. Они взвесили нужное количество и добавили к зелью — то благодарно булькнуло и тут же послушно сменило цвет. Все, теперь осталось зелью настояться к следующей среде, как раз к полнолунию. Северус еще раз внимательно сравнил два зелья — лимонное ничуть не уступало лаймовому.

— Кажется, все в порядке, — сказал Принц, — но через неделю надо будет еще раз все проверить. Ну и, конечно, перемешивание раз в день никто не отменял.

— Спасибо, Северус — без тебя я бы точно что-нибудь запорол.

Северус пожал плечами — по его мнению, ничего сверхсложного не было. Это не неизвестное науке зелье по приказу Лорда варить, параллельно подбирая к нему антидот.

— Я, кстати, рассчитал твоего зверя.

Северус оживился. Если он — Блэк по крови, у него были все шансы стать анимагом.

— Точнее, зверя даже два, — продолжил Регулус. — Если исходить из того, что твой отец маггл, а значит, ты все же входишь в род матери, да и брать коэффициенты по твоей рабочей палочке — получается довольно крупная хищная птица. Может быть, орел или гриф. А если взять по отцу и по виноградной палочке — тоже крупный хищник, но из семейства кошачьих. Леопард, может быть, пума, но кто-то больше тридцати килограмм точно.

— Вот как? И что же выбрать — я так понял из того, что ты рассказывал, упражнения по самотрансфигурации будут разными для пернатых и млекопитающих?

— Тут ты прав. А что выбрать — решать тебе. Аниформа должна гармонировать с внутренним содержимым. Хотя в млекопитающее превращаться легче. Мы к ним ближе по природе. Опять же, легче сохранить мозги. В птиц, ящеров превращаться достаточно опасно — можно не совладать с разумом и инстинктами зверя и застрять в таком образе навсегда. И перестройка тела слишком существенная. А кстати, я понимаю, вопрос личный, но какой у тебя патронус? Это заклинание, кажется, на шестом изучают. Вы же уже его проходили?

— Проходили — правильное слово. Наши девчонки издеваются над профессором Блумом и вгоняют его в краску. А по книгам у меня только и получается невнятное облачко. Но, пожалуй, я знаю к кому обратиться. Надо подумать.

«С одной стороны, уметь летать без метлы — невероятная возможность. Опять же польза сплошная. С другой стороны, стать птицей сложнее, может и не получиться. Регулус про себя говорил, что он кот, да и если блэковскую родню брать, то получается, кошачьи ближе, — продолжил размышлять про себя Северус. — Надо будет попросить профессора Флитвика помочь с патронусом, возможно, тогда легче будет определиться. Если мой, конечно, не будет такой, как у Лили».

— Регулус, а ты не мог бы показать мне, что у тебя в итоге получилось с самотрансфигурацией?

— Только если ты не будешь ржать!

Из уст аристократичного Блэка это звучало очень комично.

— Это так забавно?

— Если поползут дурацкие слухи, я прокляну тебя, Северус Снейп!

— Даю слово, что не буду смеяться. А рассказать и так не могу.

— Я тебе сейчас свой максимум покажу — естественно, начинать нужно с чего-то одного.

Регулус сосредоточился. Сначала, казалось, ничего не происходило, но постепенно ногти на руках начали заостряться и удлиняться, а пальцы, наоборот, укорачиваться и покрываться мягким волосом, так что руки все больше и больше походили на лапы. Голова тоже претерпела существенные изменения. Лицо как будто вытянулось вперед. Уши поменяли форму, заострились, покрылись шерсткой и переместились выше. Радужка увеличилась, а зрачок стал вертикальным, но цвет глаз остался голубым. Регулус открыл рот и показал ряд мелких зубов. Но больше всего Северуса поразил пушистый хвост, который вырывался из брюк. Принцу ужасно захотелось погладить Блэка за ушком, он не удержался и протянул руку. Регулус сначала дернул ухом, но затем позволил себя потрогать.

— Офигеть! — только и смог сказать Северус, ощутив мягкую шерстку под пальцами. Другие, более культурные и литературные слова покинули его голову, но самоконтроля хватило, чтобы не выпустить изо рта менее приличные аналоги.

Северусу вспомнился какой-то замызганный детский журнал с комиксами, который ходил по рукам в его маггловской школе. Конечно, оборвышу Снейпу никто в руки его не давал. Но, кажется, там фигурировала женщина-кошка. Северус тогда еще подумал, что, наверное, это какой-то анимаг-недоучка, застрявший в неполной трансформации. А вот теперь перед ним стоял кэтбой. Регулус же постепенно вернулся к своему привычному виду.

— Регулус, это просто круто! Скажи, а слух и зрение становятся кошачьими?

— Да, восприятие меняется однозначно. Я первый раз очень испугался — оказывается, кругом столько шума, а видят коты совсем по-другому.

— А ты можешь сделать только кошачьи глаза, чтобы видеть в темноте?

— Надо попробовать.

— Давай!

Регулус послушно замер, а затем поднял свои голубые кошачьи глаза.

— Нокс! — взмахнул палочкой Северус, — ну как?

— Прекрасно — вон через щель свет из коридора, его хватает. Эй! Я все вижу! — сказал Регулус и ловко стукнул Северуса по рукам, когда тот попытался стянуть со стола его палочку.

— Я должен был проверить, — извиняясь, сказал Северус и вернул свет. Невербально — хотелось немного повыпендриваться.

— А теперь скажи, где здесь кошачья мята.

Регулус долго смотрел на полку с ингредиентами. Северус ловко замылил все надписи специальным заклинанием. Обычно оно использовалось, чтобы любопытные не смогли прочитать письмо, но и тут пригодилось.

— Не знаю, — сказал Регулус, честно пытаясь на взгляд определить.

— Попробуй поменять нос.

И через десять секунд Регулус безошибочно взял склянку и начал жадно ее нюхать.

— Мерлин, как же хорошо это пахнет! Просто восхитительно!

— Эй, эй, полегче, сейчас сожрешь!

Регулус, смутившись, отставил баночку в сторону.

— Спасибо, Северус, а мне и в голову не пришло, что частичная самотрансфигурация может быть так полезна. Я слишком зациклился на достижении результата и не подумал об этом.

Потом они еще немного поэкспериментировали со слухом. Разошлись поздно, договорившись, что, когда Северус определится с формой, то Регулус покажет ему упражнения.

* * *

Северус не ошибся — профессор Флитвик действительно согласился ему помочь с патронусом. Он внимательно посмотрел на технику выполнения чар и на вырвавшееся из палочки серебристое облачко и сказал:

— Ну что же, мистер Снейп, технически вы все делаете правильно. Скорее всего, дело в воспоминании, а точнее, в его эмоциональной подпитке. Вы либо выбрали недостаточно яркое, либо, что часто бывает, чистого, незамутненного горечью воспоминания у вас нет. Вы осознанно, а может, и не очень, пытаетесь отсечь неприятную составляющую, чтобы добиться чистоты эмоций. Такой подход понятен, он кажется правильным, но это не так. В результате воспоминание теряет свою силу, и патронус не выходит. Самые черные тени появляются на самом ярком солнце, но и свет кажется ярче из тени. Научитесь использовать этот контраст — и тогда у вас все получится. Причем это тяжело только в первый раз. Дальше все пойдет легче.

— Спасибо, профессор, я сейчас попробую.

Он еще раз вызвал свои воспоминания о Лили. Да — они две противоположности. Да — она на Гриффиндоре, он на Слизерине. Да — она любит другого. Но — это его Лили. Это та самая девочка, которая заставила его поверить в себя. Это та самая девушка, имя которой звучит в его голове лучше всякой музыки. Эта та самая, которую он любит всем своим существом. Перед глазами стояла Лили, сколько ей лет, не разобрать — десять, шестнадцать или, может, уже сорок — это не важно. Не важно, что за одежда на ней — простое платье, ученическая мантия или джинсы. Она улыбается, сердится, смеется, злится, смотрит на него с равнодушием — все одновременно, но и это не важно. Не важно, что сердце его разрывается от боли. Важен тот свет, что исходит от нее.

— Expecto patronum!

И с палочки срывается чудесная серебристая лань. Она обегает комнату по кругу и заглядывает в глаза тому, кто призвал ее, а затем тает без следа.

— Браво, мистер Снейп. У вас отлично получилось.

Флитвик, правда, не ожидал такого патронуса от него, парень совсем не походил на травоядное. Очевидно, патронус характеризует человека, с которым связано воспоминание. Настолько яркое, что вытесняет самого хозяина. Так бывает, когда человек без памяти влюблен. Кто бы мог подумать, что настолько страстная натура скрывается за маской холодного слизеринца.

А Принцу легче не стало. Пожалуй, между ланью и леопардом так же мало общего, как между ланью и орлом. Лань определенно была связана с Лили. Вдруг Северус помрачнел: а Поттер-то — олень. Что ж, у леопарда больше шансов победить. Да и в млекопитающее превратиться будет проще. А летать он еще научится, без крыльев. Решение было принято.