Огни чужих кораблей (гет)

В каюте было темно, лампочки на потолке едва-едва светились. Я ступала по ковру босиком, чтобы не шуметь.

Там, на кровати, привязанный к ней за руки и ноги прочными кожаными ремнями, лежал Нардалл. Его грудь под тканью форменного мундира тяжело вздымалась, полуоткрытые золотистые глаза смотрели куда-то сквозь потолок. Он, казалось, не замечал меня — это нужно было исправить.

Аккуратно я извлекла из-за пояса длинный нож, коснулась прохладного лезвия. Мои пальцы легко обхватили удобную рукоять.

Медленно, не нажимая, я провела концом лезвия вдоль скулы Нардалла, спустилась к его бледным губам. Он распахнул глаза.

— Мария?..

— Получай, — выдохнула я и, подняв руки над головой, с размаху воткнула нож ему в грудь, прямо в середину.

Он дёрнулся всем телом, выгибаясь. Серебристая кровь брызнула мне на руки, обожгла кожу до локтей.

Я вздрогнула, рванулась с криком… и открыла глаза.

Моя постель, моя собственная каюта. Одеяло валяется в ногах, простыня сбилась комом. И сердце моё всё колотится, никак не успокаиваясь.

Да уж, приснится же такое.

Сколько там до подъёма? Семнадцать минут. Засыпать уже нет смысла, да у меня, наверное, и не получится. Лучше в Спейс-ком зайду, почту проверю.

Как следует умывшись прохладной водой, дождавшись, пока загнанное дыхание придёт в норму, я вернулась в каюту, запустила комп. Экран моргнул пару раз, дедушка Фрейд на заставке насмешливо глянул на меня.

Нет, Зигмунд, ваше мнение о моём сне меня не интересует. Давайте будем считать, что я хочу убить Нардалла — и только. Так проще.

Ух ты, и правда, новое сообщение. От Оксанки.

«Привет, Машка! Как ты там? Мама вчера получила твоё письмо — мы все очень рады, что тебя повысили. Соскучились мы жутко по тебе. Хоть бы на часик увидеться!

У нас странные слухи ходят: будто бы власти собираются сдать Землю и подписать капитуляцию. Скажи, это ведь неправда? Нам не придётся инопланетянам подчиняться?

Эх, жаль, мне нет ещё шестнадцати, меня даже в ополчение не возьмут. А то бы обязательно пошла. Но зато мы с девчонками уже договорились: если ниффины или даже лар-лассы высадятся к нам в Липецк, мы станем партизанами и не дадим им спокойно жить. Ты, наверное, уже знаешь, какие у них слабые места? Напиши мне, пожалуйста, а то мы инопланетян только на фотках в интернете видели.

Павел Алексеевич у нас устроил кружок самообороны — мы туда всем классом ходим. Я уже почти научилась высвобождаться из захвата со спины. А ещё я, кажется, в Павла Алексеевича влюбилась: он такой стройный, у него волосы прямо золотистые — и на щеках ямочки. Говорят, он женился три года назад. Эх…

Пожалуйста, береги себя. Мы все тебя очень ждём.

Пусть ни один луч тебя не заденет и каждый твой выстрел попадает в цель!

Твоя Оксана».

— Вот так вот, — придвинув к себе тарелку, я взглянула на Вульфа. — Сестра моя партизанить вздумала.

— Я надеюсь, до этого всё-таки не дойдёт. До меня не доходило никаких разговоров о капитуляции. Наоборот, Нордгрэм хочет идти до конца.

— Сражаться за каждый дом? Наверное, у нас нет иного выбора.

Вульф задумчиво подпер подбородок ладонью.

— Объективно мы слабее — особенно теперь, когда ниффины объединились с лар-лассами. Вся надежда на учёных. Может, им удастся создать какое-нибудь более мощное оружие.

— Времени мало, — я дёрнула плечом.

— Во всяком случае, лар-лассам тоже несладко. Слышала? После твоего выступления в столице начались волнения. Тут и до гражданской войны недалеко.

Я глотнула горячего какао, потянулась за очередной ватрушкой.

— Посмотрим.

— Ты такая хорошенькая сейчас, — улыбнулся Вульф, касаясь прядей у меня на затылке кончиками пальцев. — Мне очень нравится, как твои волосы отросли. Не подстригай их, ладно?

— Только подровняю немного, чтобы было каре. С неделю уже собираюсь, но…

За моей спиной скорбно взвыли сирены.

— Внимание всем, боевая тревога! Занять позиции! Союзное судно «Эмео» просит помощи.

— Пошли, — я вскочила, отставив кружку с недопитым какао. — Когда же наконец новеньких пришлют? Пашем, как роботы, за все смены.

Что-то буркнув в знак согласия, Вульф проскользнул вперёд. Я бежала за ним, стараясь не сильно отставать.

До палубы добраться мы не успели. Что-то полыхнуло, прошибая обшивку, и со сдавленным вскриком Эдвин прижался лопатками к стене.

Сквозь синюю ткань водолазки под рёбрами расплывалось пятно.

— Эди! — я кое-как подхватила его, помогла сесть на пол. Прижала пальцы к сенсорному браслету:

— Повреждение на площадке М-4, ранен Вульф.

— Вас понял.

С треском оторвав от его водолазки широкую полосу, я шепнула:

— Подними руку. Больно? Чшш… Всё, уже всё, сейчас завяжу.

Дым разъедал горло и глаза, я с трудом удерживалась, чтобы не раскашляться. Корабль встряхнуло. Вульф стиснул зубы, на нижней губе выступили капельки крови.

— Что тут у вас? — паренёк в медицинском халате вынырнул из бокового коридора.

— Осколком, наверное, задело.

Я встала и, не оглядываясь, побежала к дверям. Об Эдвине позаботятся, а мне надо за пульт.

С нашего борта Вика вела огонь в одиночку. Судя по картинке на экране, два лар-лассийских корабля преследовали третий, тщетно пытающийся от них оторваться. Что они не поделили, интересно, и причём тут мы?

— Бери левый, — сказала Вика. — У него управление повреждено, левый поворот почти не работает. Лупи под брюхо.

Я застрочила по кнопкам, кто-то из ребят с носовой установки присоединился ко мне. Выплюнув несколько очередей, нападавшие дали задний ход.

Правильно, уносите ноги, лузеры.

Второй корабль оказался настырнее. Долбал нас так, что я уж подумала, не выдержит защита. Но у них самих, видимо, энергия кончалась — решили отойти.

— На «Эмео» частичная разгерметизация, — передал связист. — Просят разрешения на стыковку.

Капитан скомандовал:

— Готовьте шлюз.

Пальцы Эдвина были тёплыми, расслабленными. Он даже побледнел лишь совсем чуть-чуть. Но всё равно что-то у меня в груди болезненно сжималось, когда я смотрела на опоясывающую его регенерационную повязку.

— Что там? Мы победили?

— Ага. Отбили корабль.

— Здорово… Мне сказали, что завтра я уже буду на ногах.

— Выздоравливай, — я провела ладонью по его лбу. — Эх, когда-то раненым было безопаснее, чем здоровым: медпункты ставили на отдалении от передовой. А сейчас без разницы: шарахнуть могут куда угодно.

— Процент лучевых и торпедных попаданий в лазарет почти вдвое меньше, чем в боевые палубы, — заметила Валя, подходя к Эдвину со сканером. — Замрите, пожалуйста, на несколько секунд.

— Откуда сведения? — поинтересовалась я.

— Специально рылась на технических сайтах, чтобы успокоиться немного. Это вы у нас к пальбе привыкшие…

Я возмущённо ткнула пальцем в грудь:

— Ага, каждый психолог только и мечтает попасть на фронт.

— Всё, мистер Вульф, я закончила, — Валя убрала сканер. — Заживление идёт быстро.

Повернувшись ко мне, она добавила:

— Никто, Маш, не мечтает. Я уже с трудом припоминаю, как мы летали раньше — без боевых тревог, без перестрелок…

— А здесь у нас лазарет, — раздался от двери голос капитана. — Им заведует Валентина Марковна Гуревич — очень опытный и талантливый специалист.

Валя с довольной улыбкой повернулась и изумлённо подняла брови: вместе с капитаном в палату вошли Высокий служитель Наамо и Нелит Суан. Исхудавший, с посеревшим лицом, Суан бросился к ней, сгребая в объятия.

— Валя-амайре, — бормотал он, целуя её куда придётся. — Я не ждал, что снова тебя увижу.

Сурово сжав губы, капитан покосился на меня:

— Что значит «амайре»? Я не помню это слово.

— Его нечасто употребляют публично, — отозвалась я. — «Милая, родная».

Осторожно высвободившись из объятий Суана, Валя бросила тревожный взгляд на Михайлова.

— Я счастлива тебя видеть, Нелит. Какими судьбами?

— Нам с дядей пришлось бежать с Лар-Ласса. Мы пытались добраться до колонии Теан-Ласс, но нас атаковали. Если бы не вы… — Суан улыбнулся, но глаза смотрели невесело. — Извини, Валя, если это всё… некстати.

— Что ты, — она смутилась ещё больше. — Ты здоров?

— Пока ноги таскаю, — отмахнулся он. — Ну так что, капитан, вы нас подбросите до Теан-Ласса?

Михайлов наклонил голову:

— Из штаба пришёл положительный ответ. К сожалению, они не могут дать нам конвойное судно. Но я приложу все усилия, чтобы доставить вас благополучно.

— Мы вам очень благодарны, капитан, — сказал служитель Наамо. Без своей мантии он выглядел не так торжественно, но и старая коричневая роба до пят не могла скрыть его благородства и изящества.

— Вы собираетесь сформировать правительство в изгнании? — спросила я. Наамо с улыбкой покачал головой.

— Мы вернёмся домой. Надо только кое-что захватить из колонии.

— Что-то, что поможет одолеть ниффинов?

— Я надеюсь.

— Полагаю, вам сейчас лучше всего отдохнуть, господа, — капитан шагнул к двери. — Прошу вас. Я покажу вам ваши каюты.

Они вышли, и я присела на освободившийся стул. Валя устало покачала головой, подперев лоб кулаком.

— И кто его принёс?

— Ты уже ничего к нему не чувствуешь? — осторожно спросила я.

— Не знаю. Но то, что на корабле уже через час все будут знать, что у меня роман с Суаном — это факт.

Я невольно улыбнулась: там, на планете, сплетни Валю не смущали. Выходит, дело не в них, а в чём-то ещё. В ком-то ещё.

— Впрочем, какая разница, — Валя поднялась, покосилась на задремавшего Вульфа. — Всё равно мне ничего не светит. Пойду схожу вечером к Суану — может, хоть развеемся. Навоевался он, бедолага.

Двери палаты приоткрылись, и к нам заглянула стриженая голова молодого солдата:

— Товарищ капитан-лейтенант Зайцева, вас вызывает старший помощник.

— Поняла, иду.

Интересно, что от меня Барковичу понадобилось. Вряд ли психологическая консультация.

В каюте Барковича, как всегда, было душно: он очень не любил сквозняков. Оторвавшись от компьютера, он кивнул на стул:

— Садитесь, капитан-лейтенант. Я вызвал вас, чтобы поговорить.

О как. Обычно разговоры Барковича с подчинёнными ограничивались «смирно-кругом-упал-отжался».

— Вы ведь обязаны не разглашать сведения, полученные в ходе консультации?

— Разумеется. Я никому ничего не скажу.

Поднявшись, Баркович заложил руки за спину, прошёлся от иллюминатора к двери.

— Я в течение года и двух месяцев испытывал влечение сексуального характера к одному из членов экипажа, — произнёс он механически, словно вбивая каждым словом гвоздь в деревяшку. Или оглашая собственный приговор. — К моему подчинённому. Разумеется, я стремился побороть это недопустимое чувство, но мне не всегда удавалось.

Опаньки. Хорошо, что он буравит взглядом стену, а не смотрит на меня: я не уверена, достаточно ли у меня невозмутимое выражение лица.

— Я не мог допустить, чтобы этот человек о чём-либо догадался. И я испытал огромное облегчение, узнав, что его переводят на другое место службы.

А что… всё ведь сходится. Нереализованное желание, невыплеснутая энергия — то-то он на нас так бросался.

— Но я скучал по нему, — почти жалобно произнёс Баркович. — И когда он написал мне на «Лучшем форуме об охоте», я не смог ему не ответить. Мы начали общаться. Он был там под своим настоящим именем, а я — нет.

Интернет-роман, значит. Это даже трогательно.

— А потом началась война. Его перевели обратно на «Королёв». Не сразу. Я даже и не рассчитывал, что мы снова встретимся. И вот, оцените, капитан-лейтенант, в какую задницу я угодил: по переписке мы с ним друзья, а на корабле я его командир.

— Сложная ситуация, — согласилась я.

— Надо было что-то делать. И я написал ему, что больше не хочу с ним общаться: надоело. Ответа так и не получил.

Баркович замолчал, глядя на меня напряжёнными, покрасневшими от усталости глазами. Ожидая чего-то.

— Вы разрешили проблему, которая тяготила вас, — медленно произнесла я.

— Да, но теперь-то мне паршиво! — он долбанул ладонью по столу. Планшет, подпрыгнув, звякнул. — Его каждый день угрохать могут. И меня тоже. Я не могу так.

— А чего же вам хочется? — я придвинулась ближе.

— Рассказать ему всё! Объяснить, что я тупой кабан, что он давно уже мне нравится. И чтобы… ну, это… он согласился. На всё.

— Так что вам мешает поговорить с ним?

— Как это? — каменное лицо Барковича аж пятнами пошло. — А устав? А если узнает кто?

— Да, это риск. Безопаснее, пожалуй, ничего не говорить: не будет угрозы всяких дисциплинарных расследований, комиссий… Правда, если лар-лассы или ниффины всё-таки изрешетят нас, это будет иметь не такое уж большое значение.

— А вы бы что сделали на моём месте?

Я пожала плечами:

— Мы ведь сейчас не обо мне говорим. Решать вам и только вам.

— Да как я ему в глаза посмотрю? — выдохнул Баркович. — Это в сети мы с ним были не разлей вода. А в жизни…

Он махнул рукой.

— Ладно, капитан-лейтенант. Зря я тут перед вами так… Сам разберусь.

Ага, как же. Разберётся он. Не завидую той девице или парню, которому он выносит мозг.

На консоли засигналила лампочка, и Баркович нажал кнопку связи:

— В чём дело?

— Прямо по курсу — лар-лассийский боевой фрегат. Запрашивает связь с командующими офицерами «Королёва».

— Соединяйте, — велел Баркович.

Откровенно говоря, я не слишком удивилась, увидев насмешливое лицо Нардалла.