Не конец пути (гет)

Гарриет наклонилась над стойкой, сжала переносицу.

— Вы мне не сказали, — тихо произнесла она, — что будет столько народу.

— Ну я… не знала, что они будут так. Многочисленны, — ответила (пискнула) Гермиона.

— Наверное, они сказали своим друзьям, — буркнул Рон. — Клянусь, мы только со старостами нашего курса поговорили…

Астерия погладила Гарриет по спине. Рука у нее как будто немножко (или множко) дрожала. Неудивительно, вместо нескольких старост явился весь их курс Гриффиндора — Дин, Симус, Невилл, Лаванда, Парвати со своей сестрой Падмой; Джинни и другие девочки гриффиндорской квиддичной команды; Фред и Джордж; та девочка Луна из поезда; несколько хаффлпаффцев и рейвенкловцев с их курса — их Гарриет знала только потому, что они пять лет вместе сидели на уроках; и, самое удивительное, Седрик Диггори и Чо Чанг. При виде того, сколько людей собралось обсудить, что она будет учить защитным заклинаниям, ей хотелось симулировать отравление и сбежать — в «Кабаньей голове» будет вполне похоже на правду, что она что-то подцепила, пусть даже это всего лишь застарелая плесень на ее бутылке сливочного пива. В конце концов она всего лишь скованно отпросилась отойти и затаилась на углу стойки. Гермиона, Рон и Астерия, сидевшие до этого в молчании, все тяжелевшим с каждым пришедшим, поспешили за ней.

— Может, получится свалить? — негромко спросил Рон. — Я вон там за стойкой вижу дверь. Она, наверное, во двор ведет.

Гарриет сняла очки, чтобы потереть ладонями лицо. Потом со вздохом снова зацепила дужки за уши.

— Нет… Мы уже здесь. Ничего, я выставляла себя дурой и перед большим числом людей.

— Ты не выставишь. Себя дурой, — твердо сказала Гермиона. Астерия яростно закивала, хотя выглядела при этом так, будто вот-вот свалится в обморок.

Бармен тихо фыркнул, как будто не соглашался с ними. Он выглядел немного знакомым, но Гарриет не могла понять, откуда. Он протирал грязный стакан еще более грязной тряпкой, и ей показалось, что он не сказал им идти вон только потому, что не склонен был к разговорам с посетителями.

— Как ты можешь это говорить после стольких лет нашего знакомства? — сказала Гарриет Гермионе. Астерию она похлопала по плечу. — Я ежечасно выставляю себя дурой. Ладно, давайте кончать с этим.

Фред и Джордж распределяли сливочное пиво в больше-в-пять-раз-чем-хотелось-бы толпе, захватившей пару столов в одной из сторон пивной. Когда приблизилась, все уставились на нее, и Гарриет чуть не бросилась все-таки к той задней двери. Поняла, что одно дело — выставлять себя дурой спонтанно, и совсем другое — стоять перед кучей народа и готовиться выставляться дурой.

— Э… — сказала она.

* * *

Драко вдохнул вольный воздух Хогсмида. Небо было ничего так, решил он, да и погода неплохая, но лучше всего было то, что сейчас тут не было Панси. Вообще в последнее время он хорошо отдыхал от Панси. Она так загорелась этой темой с Инквизиторами, что перестала висеть у него на руке в виде человекообразной опухоли. Старосты должны были следовать определенным правилам, но у Инквизиторов Амбридж было больше простора для злоупотребления властью. Драко и не знал, что Панси такая инициативная, но она вполне умело подстраивала ситуации, где могла влиять на людей: другие факультеты теряли баллы по чуть-чуть, но итоговые числа были значительными. Он даже был несколько впечатлен; но если она не будет осмотрительнее, то кончит с заросшей зеленым луком головой, когда кто-нибудь не выдержит и проклянет ее. Еще он часто видел, как Панси что-то замышляет на пару с Дафной: наверное, месть Поттер. Он слышал, как Трейси Дафну отговаривала: «Ты не хочешь видеть Поттер своим врагом, забыла?» — но сам Панси ничего не сказал. Мало того, что та бы не послушала — не его это забота, чтобы она сделала это по-умному. Кроме того, пока она занята тем, что мастерит по темным углам для Поттер кукол вуду, не висит на нем.

Да, в последнее время у него было много свободного времени. Было… довольно спокойно.

Вообще это ему не особенно нравилось. Драко склонен был забредать мыслями в темные места, полные теней.

А разговаривать с людьми в последнее время стало так напряжно. Они не были… где был он. (Жалкое зрелище, да? Теперь-то с ним все хорошо. Почему ему так тяжело засыпать в темноте, потому что она темная?)

Он брел по проулку, когда заметил нечто странное: Поттер и Астерия встречались с… Грейнджер и Уизелом.

Он сдвинулся за уличный фонарь, но, так как Драко был достаточно далеко, они его не заметили. Однако лишняя осторожность не повредит: гриффиндорцы, конечно, тупые как пеньки, но Астерия-то учится на Слизерине. А он видел там ее рослую фигуру и светлые волосы.

Астерия держалась немного позади Поттер, которая, похоже, представляла их друг другу, судя по тому, как улыбнулась Грейнджер и адски неловко помахал Уизел.

Астерия как будто дернулась. Ну, может, она тоже жутко смущалась, пусть даже бесконечно превосходила Уизела внешностью и происхождением.

Они не стали задерживаться после приветствия и пошли дальше по улице. Поттер шла между Астерией и остальными, словно заслоняя ее.

Продолжая стоять за фонарем, Драко коснулся броши, которую с тех пор, как ее дала ему мать, всегда носил приколотой к отвороту — это была семейная реликвия, которая при правильной активации создавала заклинание сокрытия. Быстро глянув в пыльное окно магазина, увидел на своем месте непримечательного волшебника — не подозрительно неприметного, просто обыкновенного. И пошел за ними. Через одну улицу они остановились и после паузы, во время которой Поттер переглянулась со своими дружками, зашли в обшарпанное здание, которое Драко на третьем курсе уже видел, но к которому с тех пор ни разу не приближался.

«Кабанья голова»?

Он едва не развернулся, чтобы с крайним достоинством удалиться в противоположном направлении… но напомнил себе, что сейчас бармен его не узнает: его мать не давала никчемных безделушек. Да и кроме того, если Поттер с дружками сейчас выведут за ухо, он хочет посмотреть.

Бар был таким, как ему и запомнилось: грязным, низкопробным, слабо освещенным. Те же свечи, приклеенные к замызганным столам собственным воском; те же окна, не мытые, похоже, с гоблинского восстания в 1612; тот же пол, которого и не разглядеть под слоем опилок и мерзости. Тот же бармен…

Ты не Драко Малфой, ты тупое ничтожество по имени Дикон Пайнс.

Он сел за стойку. Бармен покосился на него с насмешливым блеском в глазах.

— Огневиски сауэр, — сказал Драко с акцентом, как у Поттер.

Бармен еще мгновение буравил его взглядом, но приготовил напиток и толкнул к нему. Драко подержал во рту один глоток, стараясь не морщиться. И как только отец это пьет…

Поттер забилась в угол — с его места за стойкой ее было хорошо видно: они тихонько разговаривали с Грейнджер и Уизелом. Астерия сидела рядом с ней, не требуя внимания, но следя за окружающими. Вообще ему еще не выпадала возможность понаблюдать за ней настолько близко и не спеша: она почти всегда выпадала из внимания и редко бывала в местах, где собиралось много людей. Но, укрывшись за Поттер, она как будто не была такой пугливой, как обычно.

Потом глаза у нее расширились. Драко невольно оглянулся через плечо и чуть не опплевался огневиски.

Через порог маршировал целый отряд. Бармен даже перестал подозрительно хмуриться и с отвисшей челюстью смотрел, сколько учеников Хогвартса набилось в его пивную. Драко втянул голову в плечи. Он не был Астерией и не пугался взглядов в свою сторону, но ему бы не хотелось, чтобы толпа слизериноненавистников заметила его — одного, без поддержки.

Он поднял взгляд: Поттер отошла к другому концу стойки и перегнулась над ней так, словно хотела раскроить себе череп. Астерия гладила ее по спине. Грейнджер и Уизел, похоже, пытались ее воодушевить.

Драко вдруг представилось, что это он немного психанул, и при этом Крэбб с Гойлом пытаются что-то ему посоветовать, а Панси гладит по плечам. Он чуть не проглотил прогорклую жгучесть, которую держал во рту. Как будто у Крэбба с Гойлом хватило бы мозгов додуматься, что надо что-то посоветовать… или чтобы придумать, что советовать. Как будто эгоистка Панси способна утешать.

Разговора он не слышал, но вскоре Поттер с мрачным лицом расправила плечи и обернулась к толпе недоумков. Чего она так разнервничалась?

— Э… — красноречиво высказалась она.

Ну ладно, может, она нервничает, потому что у нее ораторские способности на уровне клубкопуха.

Она метнула взгляд на Грейнджер, вставшую рядом с ней.

— Спасибо что. Пришли, — начала Грейнджер, спотыкаясь, как нынче было у нее заведено. — Так, мы… собрали тех, у… кого есть тревоги и… вопросы по… поводу недавнего. — Она сглотнула; Поттер, со скрещенными на груди руками, перенесла вес на другую ногу, коснувшись плечом плеча Грейнджер. Грейнджер выше вздернула подбородок. — И так как нам нужно обучаться защите, и у нас определенно нет… нормального учителя в этом году…

— Точно, точно! — сказал один из гнусных близнецов Уизли. Толпа загомонила.

— Я так понимаю, вы тоже волнуетесь насчет СОВ? — спросил один рейвенкловский заучка. Уизел, стоявший позади Грейнджер и Поттер, закатил глаза. Драко ни за что ни в чем не согласился бы с Уизелом, который и читал-то с трудом, но, Мерлинова борода, рейвенкловцы вообще о чем-нибудь говорят, кроме оценок?

Пока Грейнджер отвечала на этот вопрос, блондинистый хаффлпаффец из квиддичной команды — Заумия Смут или как там его — прервал ее своим гнусавым голосом:

— У меня вопрос.

Поттер, услышав его тон, подняла брови, но сказала:

— Да?

— Почему вы ее сюда привели? — он указал на Астерию, и та густо покраснела. — Все видят, как ты дружишься со слизеринкой, но вот так взять и прийти сюда с ней? А вдруг она шпионка этой Амбридж?

Астерия сжалась. Уизли нахмурился на Заумию Смута, но остальные, затаив дыхание, ждали, чем Поттер на это ответит. Наверняка они задавались тем же вопросом.

— Астерия мой друг, — холодно сказала Поттер, но даже в чаду пивной было видно, как полыхнули у нее глаза. — Если не доверяете моим друзьям, это не мои проблемы… и то, с кем я дружу, вас не касается. Если это не устраивает — вы знаете, где дверь.

Астерия подняла глаза, и в них было натуральное обожание — не будь он Драко Малфой, сидящий тут с отвратным напитком. Смут посидел с приоткрытым ртом, а потом залился тусклой краской.

— Я просто спросил, — буркнул он.

— Ну да, — сказала Поттер, и такого сарказма не постыдился бы и слизеринец. — Рада просто ответить.

— Итак, — продолжила она в тяжелой тишине. Похоже, ее волнение стихло в огне гриффиндорской праведности — теперь уже не было похоже, что она готова перескочить через стол и рвануть к двери. — Если кто-то хочет спросить что-то серьезное — про парня по имени Волдеморт или про то, зачем вы на самом деле сюда пришли, — самое время.

Близнецы Уизли уважительно переглянулись. Несколько человек впечатлились, парочка как будто в свою очередь захотели дернуть к выходу. Драко точно не хотелось встречаться с Поттер глазами — взгляд у нее был немного как у бармена, когда тот застукал третьекурсника Драко за попыткой заказать огневиски, или как у Макгонагалл, когда та обнаружила, что Крэбб на уроке делает с мышью отвратительные вещи.

— Это от Сами-Знаете-Кого пострадала Гермиона Грейнджер? — спросил нежный тихий голос — Полоумная Лавгуд, да? Панси иногда над ней прикалывалась. Сегодня у нее были сережки в виде оранжевых редисок, то есть она была одета хуже, чем даже Поттер.

Поттер мгновение смотрела на Полоумную в молчании. Ее боевой задор поугас. Грейнджер положила руку ей на локоть.

— Да, — просто ответила Грейнджер. — Гарриет спасла мне жизнь.

Шепот прошелестел по толпе, как ветерок по вершинам деревьев. Драко опустил взгляд на свой стакан скипидара.

«Каково это…» — прошептал голос в его голове.

Что, попасть в плен к Темному Лорду? Грейнджер — грязнокровка, и взяли ее только потому, что она лучшая подруга Поттер, так что она была бы лучшей приманкой. Если твоя семья верна, ты в безопасности.

Но Поттер пошла ее спасать и — каким-то образом — вытащила ее.

Каково это… иметь такого друга?

* * *

Субботы могли бы быть благословенным днем без учеников, и, возможно, для везучих ублюдков вроде Синистры или Трелони, которые (как он полагал) жили в отдаленных башнях, так и было. Но для Северуса, действующего пожирателя смерти и декана факультета безмозглых хулиганов, субботы были как адский котел. Если какой-нибудь ученик не выкидывал глупость или один из лакеев Волдеморта не решал устроить дома развратную вечеринку, которую ему предполагалось посетить — ну, это определенно не суббота.

Экспонат А: Аберфорт Дамблдор. Взрывает ему камин, чтобы сообщить, что застукал Драко Малфоя, когда тот пил в его убогом кабаке.

— Пил, — сказал Северус голосом, который счел в достаточной мере ледяным — как хруст замерзшего озера, судя по тому, как вздрогнул Драко. — В Хогсмиде.

Он медленно пошел по кругу вокруг кресла, на котором сидел напряженно вытянувшийся Драко, весьма потный и нездоровый на вид.

— Возможно, мне чудится, но это как будто уже случалось прежде.

Драко не шевельнулся, но в оглушительной тишине кабинета было слышно, как он сглотнул.

— Я также, кажется, припоминаю, как предупреждал, что будет, если это повторится.

— Это не то, что вы думаете, — сказал Драко, стараясь говорить спокойно, но получилось скорее отчаянно.

— И что же я думаю? — опасным голосом спросил Северус.

— Я не… напиток был только для маскировки! Вы хоть пробовали огневиски сауэр? Это мерзость, — мелкому паршивцу хватило наглости жаловаться. — Это было просто прикрытие… я вел слежку.

— Слежка в кабаке? Какое удачное совпадение.

— Не я это придумал! Я шел за Поттер.

Северус стоял у Драко за спиной, чтобы тот понервничал, но теперь он обошел его так, чтобы мальчик мог посмотреть на него.

— Вы утверждаете, что в «Кабаньей голове» была мисс Поттер.

«Кабанья голова» не была под запретом, но ему захотелось кого-нибудь придушить. Начиная с Драко, к примеру.

— Она и еще человек десять — у них было вроде как собрание клуба, клуба защиты, — сказал Драко торопливо, как будто углядел способ спасти свою шкуру: швырнуть Северусу под ноги Гарриет и еще десяток учеников. — Ну, знаете, из-за Амбридж. Поттер с друзьями хотят создать как бы клуб.

Северус мысленно потер лоб — хоть так, чтобы не делать этого на глазах у Драко. Еще вчера он поздравлял себя, что живет во вселенной, где Гарриет неделю подряд не нарывается на отработки. Очевидно, он искушал судьбу.

— Там были хаффлпаффцы, рейвенкловцы, другие гриффиндорцы, конечно, — продолжил Драко. — Могу дать вам их имена.

— Чтобы доказать, что вы там были исключительно по общественно-полезным мотивам, разумеется, — резко ответил Северус.

— Если бы я зашел туда и заказал сливочное пиво, это было бы слишком подозрительно! — проныл Драко. — Я использовал булавку матери... ну, знаете.

— Чудесно. Уверен, она будет в восторге, когда я вечером про все это ей напишу.

Драко залился какой-то восковой бледностью, став похожим на брюхо соплохвоста.

— Может, лучше дадите мне какую-нибудь жуткую отработку или что-то такое?

— Пожалуйста, поторгуйтесь со мной о наказании: это всегда так занимательно.

Северус взял перо и пергамент и, заставив Драко молча сидеть, со всем тщанием приступил к написанию письма Нарциссе. Он мог дать Драко какое-нибудь омерзительное занятие вроде потрошения рогатых жаб, но тогда ему все это время придется выслушивать его скулеж, а Нарцисса рассердится, что он подверг ее кровиночку такому плебейскому занятию. Однако чистокровных матерей отличает уникальная способность портить жизнь своим отпрыскам. Драко знал это не хуже самого Северуса.

Пока Северус подравнивал перо перочинным ножом — ровными, медленными, жесткими движениями, — Драко излучал ауру обреченности.

— И вы передадите свой отчет о мисс Поттер и ее когорте нашему прославленному верховному инквизитору? — спросил Северус. Он окунул перо в чернила, коснулся его острием стеклянного края чернильницы, убирая лишние капли, и нацарапал приветствие. В тишине звук казался громким.

— Я… не решил, — осторожно сказал Драко. Его глаза метнулись с пера Северуса на его лицо.

Северус издал в ответ вопросительный, возможно, слегка саркастичный звук:

— И почему же вы медлите с решением?

Он сделал паузу, чтобы набрать еще чернил; Драко тем временем прогонял мысли через пыточные устройства своего ума.

— Я подозреваю, она узнает об этом и без моего вмешательства, — медленно сказал он. — Никто из них не был особенно скрытным. Похоже, они думали, что если просто собраться в «Кабаньей голове», уже будет секретно или как-то так. — На миг он забыл о своем положении, чтобы по-слизерински изумиться тому, как очевидно все в окружающем мире. Это было почти смешно. — В смысле, не могут же они думать, что им разрешат продолжить.

— Как будто они пытаются пользоваться мозгами, — с некоторой язвительностью сказал Северус. Гарриет, вероятно, решила, что уйти в бар через улицу от мест, где она обычно бывает — это осторожность.

— Ну, я стараюсь по возможности не разговаривать с Амбридж. Пусть этим Панси занимается. У Амбридж всегда такой вид, словно она вот-вот блеванет — не хочу в этом случае оказаться рядом.

Северус позволил себе продемонстрировать немного презрительного веселья и предоставил Драко самому решать, кому оно адресовано. Судя по тому, как тот выдохнул, он решил, что Амбридж.

Северус подписал письмо, сложил в конверт и вызвал домовика, чтобы отправил совой. Потом повернулся к Драко с таким лицом, что мальчишка выпрямился как умел. Так как Драко был чистокровным наследником, это кое о чем говорило.

— Вы больше не переступите порог этого бара, какое бы лицо вы не носили, — с устрашающей четкостью сказал Северус. — В продолжение всего вашего обучения вы не будете заказывать напитки, в которых содержание алкоголя выше, чем в сливочном пиве, или действительно узнаете, насколько я был снисходителен. Эти инструкции полностью понятны?

Драко несколько раз дерганно кивнул.

— Идите.

Тот сорвался с места.

Когда Малфой ушел, Северус уронил лицо в ладони.

— Клуб защиты, — пробормотал он. — Дожили.

* * *

— Мне кажется. Прошло хорошо! — сказала Гермиона, чуть раскрасневшаяся, со сверкающими глазами, словно выпила лишнее сливочное пиво или вышла читать перед толпой речь о важности создания клуба для неумирания в эти тяжелые времена.

Астерия, тоже раскрасневшаяся и сверкающая глазами, кивнула, но промолчала.

— Этот Захария — козел, — сказал Рон, и с этим Гарриет была больше согласна, чем с тем, что все прошло хорошо. Но и что прошло плохо, она не могла сказать. Она встала, что-то сказала, люди подписали пергамент. Похоже было, что они хотят еще прийти послушать, как она встанет и что-то скажет. Она до сих пор не поняла, как к этому относиться.

— Гарриет? — спросила Астерия таким голосом, словно не хотела, чтобы кто-то другой ее услышал. К сожалению, первое сказанное ей за день слово оказалось в новинку — Гермиона с Роном замолкли. — Т-ты в порядке?

— А, да, — расплывчато ответила Гарриет. — Просто… задумалась.

Астерия была не из тех, кто переглядывается с людьми, едва познакомившись, но Рон и Гермионой старались за троих. Гарриет думала было пошутить про то, какой это редкий случай, что она задумалась, но эту шутку больше бы Снейп оценил, наверное.

— Хочешь. Все отменить? — вполне всерьез спросила Гермиона, как будто и правда была готова сказать всем отвалить от Гарриет, стоит только той пожелать, и больше никогда с ней не разговаривать.

— Нет, — честно ответила Гарриет. — Все будет нормально. Я в порядке. Что дальше делать будем? У нас целый день впереди.

Они решили уйти из «Кабаньей головы», никто из них не мог себе представить приятный отдых в таком месте, и отправились на верхнюю улицу. Гарриет думала, что Астерия отделится — она была в присутствии людей уже больше часа, обычно это ее изматывало, — но так как будто была не против молча пойти с ними. Гермиона и Рон тоже как будто твердо решили не разделяться, и они все вчетвером побрели по улице, праздно пялясь на всякое, что попадалось по пути.

Едва они влились в обеденную толпу «Трех метел», как Фред лишил Астерию полугода жизни, напугав тем, что схватил Гарриет сзади.

— Уф! — сказал он, получив локтем в живот.

— Это тебе повезло, что не ударила еще куда, — спокойно ответила Гарриет.

— Будете учить нас таким замечательным вещам на клубе защиты, профессор Поттер? — спросил Джордж.

— Можете мне помогать — работать наглядным пособием, — она сложила на груди руки. — Надо чего?

— Нам что, просто захотеть поздороваться нельзя? — спросил Фред, все еще потирая живот.

— Вам что, просто поздороваться нельзя? — парировала Гарриет.

— Не надо. Хватать людей сзади. Без предупреждения, — строго сказала Гермиона.

Так как Фред с Джорджем не говорили, что им понадобилось, Гарриет решила, что они хотят поговорить с ней наедине. И сказала Гермионе:

— Я задержусь, поговорю с этими. Идите без меня? Все нормально.

Гермиона кивнула, ткнула Рона, чтобы шел. Астерия отстала на пару шагов, но потом, к удивлению Гарриет, ушла с ними. Какая она сегодня рискованная.

— Мы на минутку, Гарри, старушка, — Джордж потянул ее в сторону от дверей паба. Они вели себя очень подозрительно… для обычных людей. Для Фреда и Джорджа это было почти нормой.

Пройдя полквартала, на улице за углом, Фред вынул круглый пузырек светящейся жидкости цвета фуксии. Жидкость была вязкой — медленно перетекала, когда он наклонял руку.

— И что это? — спросила Гарриет.

— Одна штука, над которой мы работаем для бизнеса. Патентованные чары «Грёзы наяву», — сказал Фред. — Или, ну, так как они еще не запатентованы…

— Ожидающие патента чары «Грезы наяву». Мы решили дать нашему прославленному инвестору пробник первой версии, — сказал Джордж.

— Хотите, чтобы я стала вашей подопытной крысой? — хмыкнула Гарриет.

Фред прижал к груди ладонь:

— Разумеется нет! С этим мы уже разобрались…

— Мы никогда не подопытнокрысим других, не отподопытнокрысив себя.

— Так как мы ждем патента, на рынок это не выйдет еще месяцев шесть минимум…

— …а так как по тебе видно, что тебе надо отдохнуть…

— …прими наше предложение. Бесплатно.

Гарриет разрешила ему уронить пузырек ей в ладонь. Он был тяжелым, как будто стекло было весьма толстым.

— Что оно делает?

— Дает около получаса очень реалистичных грез. Мы планируем предлагать их ученикам на время уроков…

— …оно почти необнаружимо, если не считать текущих иногда слюней и бессмысленных лиц…

— …чтобы сократить время, проводимое за выслушиванием нудятины Биннса или предсказаний страшного рока от Трелони.

— Но работать будет на любого.

Если честно, она была впечатлена, и так и сказала.

— О чем будут грезы?

— Должно быть индивидуально. Мы разработали основу, они должны быть похожи на мечты…

— …но основываться будут на том, о чем лично ты хочешь помечтать.

Гарриет почувствовала себя, будто попала в луч прожектора — как мультяшный вор, крадущийся вдоль стены с мешком наворованного, когда то место, где он находится, вдруг заливает яркий свет. Она не думала о… — не думала, нет! Она подумала о чем-то другом — изо всех сил, как бармен в «Кабаньей голове» натирал грязную стойку своей помойной тряпкой. Вот, уроки окклюменции уже помогают!

— Спасибо, — сказала она максимально спокойно. — Звучит интересно.

Фред ей улыбнулся с некой загадочностью:

— Расскажешь, как пройдет, Гарриет, старушка.

Черта с два. Она отсалютовала им пузырьком и пошла обратно к «Трем метлам».

Она найдет подходящую канаву и выльет туда эту штуку.

Точно выльет.

* * *

Планы Северуса найти Гарриет и выбранить ее за инстинкт самосохранения, как у дохлого мангуста, испортил Экспонат Б Поганых суббот.

Роули устроил вечеринку. Северус ненавидел вечеринки. Особенно он ненавидел вечеринки пожирателей смерти, хотя на других и не бывал никогда — ну, если не считать тех, что организовывал для сотрудников Дамблдор. Но директорские преподавательские вечеринки, хоть и являлись этюдом в тонах подростковой жути, были намного предпочтительнее демонстративной развратности, которую пожиратели смерти считали обязательной на своих мероприятиях.

Например, вейла в клетке.

Северус это проигнорировал. Поделать он ничего не мог, и ему, как всегда, надо было думать о своей миссии. Дамблдор считал обязательным перед каждым таким мероприятием усаживать его и напоминать об этом. Этим вечером он снова это сделал.

— Знаю, тебе придется увидеть поступки, которые тебе хотелось бы предотвратить, — говорил он в разных вариациях снова и снова. — Для человека твоей силы и ума естественно желание действовать — это достойно восхищения. Причина, по которой только ты способен исполнить эту миссию, Северус, в том, что никто кроме тебя не выдержит такого испытания на прочность. Порыв что-то сделать, предотвратить данное злодеяние… боль от того, что позволяешь ему продолжаться… лишь у тебя довольно для этого храбрости. Ты должен помнить об этом.

Северус знал, что он такой не один: Дамблдор был таким же. Именно это делало его эффективным лидером. Но, что важнее, Дамблдор понимал, что требуется делать. Если ему и было так же тяжело, Северусу он не сказал об этом и слова. Северуса часто посещала мысль, что у Дамблдора теней без счета — теней, которых никогда не касались, не видели, не упоминали.

— Иди, а по возвращении навести меня, — как и обычно, сказал этим вечером Дамблдор. Сперва напоминания, потом отчет. Еще одно качество, делавшее Дамблдора таким успешным военным вождем: вы исповедуетесь ему обо всех ужасных вещах, которые видели и творили, и он отпускает вам грехи. Это ради общего блага. Все во имя общего блага.

— В углу не отсиживайся, Снейп, — Роули протягивал чашечку со стопку размером, сделанную из фарфора настолько тонкого, что его пальцы смутно просвечивали через стенки.

— Ты же знаешь, Снейп не пьет, Торфинн, — с мягким презрением вмешался Долохов.

— Это не огневиски, — сказал Роули, сделав чашкой жест, отчего часть жидкости плеснула через край ему на пальцы, потому что такой он был дурак. — Это «Свобода от мысли».

— О да, я же восторге от идеи наглотаться твоего экспериментального пойла, — по мнению Северуса, ему презрение удалось лучше, чем Долохову.

— Давай же, Северус, — сказал Люциус, как будто Северус не вызывал только что на ковер за употребление алкоголя его пустоголового несовершеннолетнего отпрыска. — Всего лишь немного поразвлечься.

Северус лицом дал понять, насколько все это заслуживает его пренебрежения, но выхватил у Роули чашку и выпил залпом. Кто-то заулюлюкал, как будто им тут по шестнадцать.

Северус отбросил чашку, с наслаждением услышав, как та разбилась.

* * *

«Вес приходится на подушечку задней стопы, даже если вся подошва касается земли, чтобы позволить заклинателю толчок вперед и сохранение подвижности…»

В свете лампы слова и диаграммы на странице рассыпались на части. В глаза Гарриет словно насыпали песка. А еще — она только теперь осознала, что подняла очки, чтобы протереть глаза — в животе, где когда-то была еда, осталась сосущая пустота. Сколько она уже читает эту проклятую книгу?

В приятной темноте за веками она заметила, что в спальне очень тихо.

И потянулась раздвинуть занавески. По комнате разносились только тихие звуки дыхания да немного — похрапывание Парвати. Если не считать лампы Гарриет, было совсем темно.

Черт, сколько времени? Она взглянула на часы…

Уже два ночи?!

— Что за нафиг, — пробормотала она.

Она — ей самой не верилось, однако — увлеклась одной из рекомендованных Снейпом книг. В книге были диаграммы положения тела при колдовстве во время защиты и нападения и схемы работы ног. В отличие от длинных скучных параграфов теории, в которых ей трудно было вычленить смысл, движения она могла повторить легко. Как будто Снейп подбирал книги, учитывая ее стиль учебы, и это было… странно? Неожиданно? Очень… приятно?

Да уж, неудивительно, что она такая жутко голодная. Она ела семь часов назад. И, судя по всему, проучилась аж пять часов.

Может, это Фред что-то с ней сделал, когда схватил ее — надистиллировал в шприц дух научного поиска и вколол ей, что-то вроде того.

Что ж, хорошо что завтра (сегодня) воскресенье, потому что натощак она не уснет, а в голове у нее роятся диаграммы и смутные фантазии, как она учит Астерию, Невилла и того козла Захарию кого-нибудь проклинать.

Закрыв книгу (предварительно заложив ее листком пергамента, на котором Астерия нарисовала олененка, играющего с горностаем), Гарриет тихо достала мантию-невидимку. На кухне всегда есть что поесть.

* * *

Гарриет не собиралась рассказывать Гермионе, что домовики ночной смены сделали ей сандвич с ростбифом: поджаренный, на свежем хлебе, со специальной горчицей и расплавленным белым чеддером. Она бы с удовольствием съела ростбиф и сыр холодными, но подумала, что эльфы почти наверняка расплачутся. Они бы ей позволили, но слез было бы море. Проще позволить им прислуживать (во что Гермиона не верила, а Гарриет не пыталась объяснить).

Помня, что с большей вероятностью успешно останется невидимой, если не будет распространять аромат поистине восхитительного сандвича, Гарриет умяла его прямо на кухне, тридцать семь раз поблагодарила эльфов, отмыла руки от вкуснейших крошек и направилась обратно. Гулять ночью по замку было приятно. Чувствовалась свобода. У нее был другой аромат, не такой, как у полной ожидания утренней пустоты.

Но только в эту ночь оказалось не пусто: поднявшись по лестнице из кухонного коридора, она действительно, реально, по-настоящему наткнулась на Снейпа.

От удивления Гарриет затормозила так резко, что даже удивилась, что не заскрежетали подметки. Он стоял в глубоких тенях от мерцающих факелов у основания большой лестницы, запрокинув голову, словно обдумывал процесс восхождения. И… покачивался. Нет, серьезно: покачивался. Как дерево под ветром. И на лице у него было выражение, которого она никогда не видела прежде: некая рассеянная отстраненность.

Что за чертовщина.

Что-то с ним было не то. Что-то с ним было очень, очень не то. Может… это на самом деле не он?

Она вынула карту и проверила. У подножия большой лестницы было облачко «Северус Снейп». Значит, он.

Это совсем не успокаивало.

Может, надо кого-то позвать? Придется отвечать на вопрос, какого хрена она бродит по ночам, но вдруг с ним что-то опасное? Вдруг его прокляли? Или отравили?

Ничего, у нее есть отличный способ выяснить, насколько с ним все плохо.

— Эй, — сказала Гарриет, стягивая мантию-невидимку.

Снейп взглянул на нее, не поворачивая головы и продолжая размышлять о загадках лестницы. Он не начал кричать. Вот дрянь.

— Э, — она пошла вперед, — профессор?

Снейп молча качнулся, не подавая вида, что услышал ее. Не видя другого выхода, она приблизилась и помахала рукой у него перед лицом. Он снова на нее взглянул: черные глаза лениво обратились к ней и задержались.

— …Здрасте, профессор. — (Нет ответа.) — Эм. Вы… меня слышите?

Снейп издал негромкое гортанное «м-м». Ничего себе как странно. Охренеть как странно.

— К… как вы… себя чувствуете?

Снейп наклонил голову, словно размышляя об этом… и продолжил наклоняться. Гарриет вскинула руку поймать его, но, прежде чем они соприкоснулись, он снова качнулся в вертикальное положение.

Это что вообще.

— Ладно, — сказала она, как будто он предоставил ей подробный анализ своего состояния. Голос у нее был до странного спокойный, как будто контроль над ним перехватил другой, не паникующий человек. — Как вам такое. Пошли в больничное крыло.

— Нет, — ответил Снейп, и она подскочила от того, что голос внезапно к нему вернулся. На миг она обрадовалась, но ненадолго: он говорил почти безмятежно, а это было совсем неправильно. — Мне не нравится Помфри.

Несмотря на весь ужас ситуации, ей пришлось поджать губы, чтобы не рассмеяться.

— Хорошо, тогда… как насчет профессора Дамблдора?

Снейп, казалось, обдумал вопрос:

— Иногда он тоже мне не нравится.

Ей снова пришлось сжать губы. Справившись с собой, Гарриет сказала:

— Ну, к кому-то же нам надо сходить, профессор.

— Нет, — очень мирно ответил Снейп и отвернулся.

— Ладно, — сказала она себе. — Ладно. Тогда… отведем вас домой.

Она осторожно приблизилась и потянула его за край плаща. Он повернул лицо и уставился на ее пальцы. Качнулся вниз, словно вот-вот свалится лицом в пол, но не успела Гарриет его подхватить, он выпрямился снова, как корабль в шторм.

Публичные выступления с этим и рядом не стояли.

Пока Снейп был неподвижен, она осторожно обхватила его руку чуть выше локтя. Что за черт, у него такие тощие руки? Она почти могла сомкнуть вокруг пальцы.

— Вон… туда, — сказала Гарриет, гадая, похож ли нервный срыв на ее ощущения. Она отведет его к нему в комнаты, а потом позовет Дамблдора.

Отлично. Вот это называется план действий. Хорошо.

И только дойдя до его дверей, поняла, что не знает пароль. Блин.

— Знаете, как туда попасть? — спросила Гарриет, оборачиваясь к Снейпу.

Он теперь пялился на нее, словно в ней спрятаны все загадки вселенной, а не на лестницу, стены или ее руку у его локтя.

Волосы у нее на затылке зашевелились все разом. Как давно он смотрит?..

…какая же это все стремная история.

— Ладно, — сказала Гарриет в семнадцатый раз, когда он промолчал. Покопавшись в кармане, вынула карту и нашла облачко перед точкой Снейпа.

Никаких сообщений с паролем не появилось. Ну да, это было бы очень невежливо. Пароли от факультетских гостиных карта тоже не показывала.

У Гарриет чуть сердце наизнанку не вывернулось, когда Снейп протянул руку мимо нее и положил ладонь на дверь.

Замок щелкнул. Дверь медленно приоткрылась внутрь, потом продолжила открываться. Снейп, опиравшийся на нее всем весом, повалился следом.

Она пыталась его ухватить, но он, хоть и тощий как метла, был тяжелым и в этот раз слишком сильно накренился в не ту сторону.

Они рухнули на пол. У Гарриет зазвенело в голове от удара… резкий стук… он тихо охнул.

— Черт!

Она села и потянулась к нему, коснулась его затылка, которым он промахнулся мимо ковра и стукнулся о камень.

— Вы головой ударились? Черт.

Гарриет склонилась над ним, но, конечно же, ни хрена не увидела: освещение в его комнатах было не лучшее и не слишком яркое, и все эти его черные волосы сосульками, и она даже не знала, как выглядят травмы головы. Попробовать выяснить на ощупь? Или так даже хуже будет, она же совсем не знает, что делает. Что там искать-то? Рану? Шишку?

Гарриет отняла руку и вздохнула с облегчением, увидев, что крови нет.

Тут ее попустило, и она осознала, что сидит…

На Снейпе, потому что упала на него, когда они свалились. Колени по сторонам от его туловища. Его левая рука прижата к наружной стороне ее бедра. Она держит его голову, пытаясь рассмотреть его череп.

Снейп смотрел на нее снизу вверх из-под полуопущенных век, в его взгляде было что-то угрюмое и медлительное, как подземная река. Точки света от слабо горящих свечей сверкали в этой черноте; зрачок и радужка сливались друг с другом. Волосы спадали с его висков, расплескавшись по плащу чернилами, и он просто лежал, позволяя ей хватать его голову и выставлять себя законченной дурой, никак не комментируя.

Гарриет как будто попала в мир, где ничего не имело смысла: ни Снейп, равнодушный и податливый, следящий за ней и не отвечающий ни словом, ни жестом; ни она, согнувшаяся над ним, с коленями по бокам его узкого костлявого тела. Она почувствовала, как расширилась от вдоха его грудная клетка — давлением по внутренней стороне ее бедер.

Она бы предположила, что руки у Снейпа холодные, если бы задумалась об этом, но тепло его ладони на ее ноге жгло через штанину. Все его тело излучало жар.

Снейп взял ее застывшую в воздухе кисть — и эта его рука была такой же горячей, как та. Он немного повернул ее руку, разглядывая, как некую любопытную штуковину.

Потом Снейп подался вперед — она ощутила его влажное, горячее дыхание на своей руке… прижался губами к ее коже… и легко прикусил мягкое основание ладони… теплая влага его языка, царапнувшие зубы…

Что-то глубоко внутри, словно дремавший во тьме огонь, запульсировало светом.

Гарриет неловко вскочила на ноги, закричала: «Дамблдор!» — и побежала в соседнюю комнату к камину Снейпа.

Видела, как это делают волшебники: летучий порох, ваза на каминной полке… Гарриет ее опрокинула, сгребла горсть пыли из сыпучего кургана и осколков на его прикаминном коврике… швырнула ее в пламя…

— Профессор Дамблдор! Тут… тут что-то не то с профессором Снейпом…

— Гарриет? — из огня донесся голос профессора Дамблдора, словно они говорили по телефону… и потом ей пришлось отскочить, потому что огонь всколыхнулся, взвился вверх — и выплюнул директора.

— Он… он упал… — она показала себе за спину, в комнату, из которой пришла. — По-моему, он головой ударился… и, кажется, ему кто-то что-то дал…

Профессор Дамблдор не терял время на вопросы: сразу пошел в ту комнату. Гарриет оперлась о камин, думая, не лучше ли ей воспользоваться моментом и собраться с мыслями, но поняла, что пока не до того.

Она развернулась кругом и пошла за Дамблдором.

— Северус? — директор тоже наклонился над Северусом, только он не счел уместным на него при этом сесть, потому что он не конченный псих. — Ты меня слышишь?

— М-м, — ответил Снейп, как и тогда наверху — рассеянно и безразлично. Она никогда раньше не слышала, чтобы он так разговаривал.

— Он такой же был, когда я на него наткнулась — только, конечно, ходил тогда. — У нее что, голос дрожит?

Снейп повернул голову посмотреть на нее из-за присевшего рядом Дамблдора. Глаза у него были все такие же полуоткрытые, взгляд, затерявшийся в потоке чего-то, что она не понимала… но из-за этого снова почувствовала тот мокрый отпечаток на руке, где он ее прикусил.

— Давай, Северус. Я сейчас тебя посажу.

Дамблдор сумел оторвать плечи Снейпа от пола, но Снейп ему не помогал — просто не мешал Дамблдору его поднимать. Голова у него перекатилась, легла Дамблдору на плечо. Снейпа это как будто не смутило. Прядь волос упала на лицо и так и лежала там черной линией. Еще одна прилипла к нижней губе. Губе, которая прижалась к ее руке….

— Что это с ним? — она встала с другой стороны от Снейпа, слегка переминаясь. Он отслеживал ее движения глазами, пусть даже едва открытыми, но не пытался протянуть руку. Выглядело так, будто он того и гляди потеряет сознание.

— Определенно опоили, — серьезно ответил Дамблдор. Когда она подняла на него глаза, взгляд у него был непонятный.

— Я не знала, что кто-то может вот так его достать, — тупо сказала она. Снейпа — и опоили?

— Северусу приходится принимать немало тяжелых решений.

Это был не ответ, но пока это ее не слишком волновало.

— Можете ему помочь? Он не захотел к мадам Помфри.

— Я знаю, что делать, да.

Он пробормотал заклинание, которое, наверное, сделало Снейпа легче, потому что Дамблдор, который столетие разменял, не меньше, без всяких видимых усилий ловко встал на ноги, поддерживая большую часть веса Снейпа.

— Благодарю за то, что так быстро связалась со мной, Гарриет. Я прослежу, чтобы он благополучно поправился.

Снейп так тяжело навалился на Дамблдора, что она бы решила, что он в обмороке, но у него задрожали ресницы, и его глаза снова скользнули к ней — еще немного отстраненного тяжелого внимания.

— Ладно, — сказала она. — Я… я пойду. Я… надеюсь, ему станет лучше…

Это было очень глупое заявление, но ничего лучше Гарриет не придумала.

— Твоя мантия, дорогая, — ласково сказал Дамблдор, когда она протянула руку к двери.

— Ой… точно, спасибо…

Она надела мантию, и дверь за ней закрылась. Гарриет оперлась на дверь с той стороны и прижала ладонь ко лбу. Ладонь, к которой Снейп прикасался ртом.

В горле было сухо, язык как будто распух. Она сглотнула, в горле щелкнуло.

— Все, — прошептала она тихому пустому коридору, — мне хана.

* * *

Он придерживал затылок Северуса, укладывая его в постель. Веки Северуса затрепетали, но не открылись.

— К-д… шл гр-р… т…

Едва слышный шепот стих на следующем выдохе.

Альбус прижал пальцы ко лбу и какое-то время сидел в темноте неподвижно. Потом он встал.