Эльфирия - сказочная несказка (гет)

Когда я вернулся к водопаду, Сэми уже был там. И мы полетели выручать тебя. Проникнуть во дворец оказалось легко для невидимки. Там везде были понатыканы камеры слежения, но меня они не видели. Я влез через открытое окно на четвёртом этаже и спустился вниз, так как предполагал, что система слежения отключается где-то на первом этаже. И оказался прав. Но именно это оказалось ошибкой. Отключать систему было нельзя, так как тут же заревели сирены и вокруг дворца возник купол, через который никому невозможно было прорваться.

Мы с Сэми носились по коридорам дворца в поисках тебя, то тут, то там наталкиваясь на разрозненные группки охраны и скрываясь от них в новые ответвления коридоров. Но постепенно делать это становилось всё труднее и труднее, так как внутренняя охрана постепенно заполняла все проходы, все коридоры.

И тут мы услышали мысленно твой крик. Видно, надеясь на безопасность и неприступность дворца, эти гады не обеспокоились экранировать твои крики. А возможно, наслаждались ими. Мы рванулись на крик и попали в пыточный зал. Ты была привязана к столу. Тело было как сплошное кровавое месиво, в порезах и в багровых полосах, некоторые из которых лопнули и сочились кровью. У тебя в ногах склонился голый дядька. Он что-то делал тебе, и ты невыносимо кричала. Я на всей скорости совершил такой таран этому дядьке, что он улетел в угол зала, треснулся там головой и вырубился. А Сэми стал развязывать и отстегивать тебя. Ты в это время потеряла сознание.

Почему-то мы посчитали, что испуганная и тоже голая женщина, которая находилась там, нам не опасна. Но это была наша вторая ошибка. Я кинулся помогать Сэми, а мерзкая баба нажала какую-то кнопку, и в зал ворвалась внутренняя охрана. В руках одного из них был аннигилятор, луч которого метнулся по потолку, прожигая его насквозь, и направился в нашу сторону. Меня никто не видел, но если бы луч нечаянно попал в меня, он перерезал бы моё тело пополам. Я метнулся в сторону от него.

К сожалению, Сэми не успел уклониться или спрятаться от луча, а может, и не захотел. Он упал на тебя, прикрыв собой от луча, и тот попал ему в бок. Сэми страшно закричал, но не сдвинулся ни на сантиметр. Я сделал бочку и головой протаранил охранника с аннигилятором. Тот выронил его, и его луч разрезал нескольких нападавших, а ещё нескольких ранил. Аннигилятор ударился о стенку, откатился в сторону и выключился. Это спасло всех нас. В зале осталось четверо невредимых охранников, Сэми и я. С рёвом, как дикий тур, Сэми поднялся с тебя и ринулся на охранников. Один против четверых. Вернее, полтора, если считать ещё и меня. Правда, на моей стороне была невидимость. Зато Сэми был тяжело ранен. Невзирая на жуткую боль, он выворотил из пола торчавший кол и дубасил охрану, я кидался им под ноги, таранил, швырял всем, что только под руку попалось.

Через несколько минут всё кончилось. Но со всех сторон слышались крики и топот ног. Наверное, это спешила подмога. Сэми поднял аннигилятор и направив его на одного из раненных охранников, потребовал показать, как отключить защитный экран-купол. Больше всего на свете я боялся, да и Сэми, наверное, тоже, что охранник этого не знает. К нашему счастью, он знал. Купол отключили.

В это время зашевелился и стал подниматься дядька, который истязал тебя, когда я сбил его с ног. Он раскрыл ладонь, и мы увидели маленький прибор с красной кнопкой. Дядька угрожающе закричал:

— Сдавайтесь. Сейчас я нажму эту кнопку, и прозвучит всеобщая тревога. Вам не скрыться от суда. Вы будете схвачены и казнены, превращены в евну…

Договорить он не успел. Его рука вдруг отделилась от тела вместе с тревожной кнопкой. Это Сэми резанул её у плеча дядьки аннигилятором, и тот заверещал, будто его режут. Впрочем, слово «будто» здесь неуместно, потому что не в силах сдержать себя, мой старший друг порезал дядьку на куски.

Я помог замотать тебя в одеяло, со стоявшей тут же огромной кровати, и мы перенеслись на наше место у водопада.

Ты же знаешь, что наш водопад падает тремя каскадами. Оказалось, что на уровне нижнего каскада под ним есть огромная пещера. Вход в неё никому не виден, потому что его закрывает собой падающая вода. Сэми совсем обессилел и не мог подниматься по крутой тропинке вверх, да ещё с тобой на руках. И я, вернувшись в видимый образ, соорудил из веток что-то вроде волокуши. Мы уложили тебя на неё, и я потащил волокушу к пещере. Тащил долго, несколько раз оступался и мог вместе с тобой полететь вниз и разбиться. Конечно, я не мог разбиться, потому что умел летать, но ведь ты-то не могла, и потому я не выпускал волокушу из рук. Всё же я сумел дотащить тебя до пещеры.

Отдохнув, я слетел вместе с волокушей вниз к Сэми. Лететь он не мог, потому что из-за раны периодически терял сознание. Видела бы ты, как мы поднимались! Ты когда-нибудь смотрела русский фильм «Последний дюйм»? Там один мужчина со своим сыном прилетел на своём самолёте на берег океана. Работа отца была снимать под водой акул. А сын ждал его на берегу. В одно из погружений на отца нападают акулы, и он полуживой выбирается на берег. И вот мальчик Дэви тянет взрослого тяжеленного мужчину к самолёту. У мальчишки не хватает сил, но он не сдаётся. А в это время звучит песня.

И Эли, стараясь, чтобы его голос звучал как можно ниже и грубее, запел по-русски:

Тяжелым басом гремит фугас,

Ударил фонтан огня.

А Боб Кеннеди пустился в пляс.

Какое мне дело до всех до вас?

А вам до меня!

Трещит земля как пустой орех,

Как щепка трещит броня.

А Боба вновь разбирает смех.

Какое мне дело до вас до всех?

А вам до меня!

Но пуля-дура вошла меж глаз

Ему на закате дня.

Успел сказать он

И в этот раз:

Какое мне дело до всех до вас?

А вам до меня?

Так вот и я тащил Сэми. И пел эту песню.

— Откуда ты знаешь русский? — удивилась я.

— В школе мы должны были изучать иностранный язык. И я выбрал русский. Потому что я преклонялся перед русскими героями, перед лётчиком Валерием Чкаловым, космонавтом Юрием Гагариным.

Короче, Сэми изо всех оставшихся сил помогал мне. И мы добрались. Сэми отдыхал, а я тем временем наломал веток и выстелил ими угол в пещере. Уже взошла луна, когда Сэми, превозмогая боль, выбрался наружу и при её свете насобирал каких-то трав. Потом он набрал воды из водопада в камень, похожий на ковшик, намял туда травы и поставил камень на костерок, который мы развели недалеко от входа в пещеру, но так, чтобы он не отсвечивал снаружи. Когда эта смесь трав почти закипела, Сэми снял его с костра палками, а потом разорвал на полоски пододеяльник и сделал тебе перевязки с остуженной травой. А немного тёплой жидкости из отвара влил тебе в рот. Я сделал перевязку ему, и так мы заснули на ложе из веток. Сэми всю ночь лежал на боку, стонал, но не выпускал тебя из объятий. На следующий день, нас всех доставили сюда.

Я прервала мальчика:

— А где мы?

— Там, где безопасно, там, где смогли лечить тебя и Сэми. Хотя Сэми никому не давал даже прикоснуться к тебе. Только позволил врачу осмотреть тебя и сделать назначения. А потом сам был и твоей медсестрой, и твоей сиделкой, и твоей нянечкой. Я только помогал ему. А ещё Элли — девочка, с которой я познакомился.

— Эличка, братик, ты настоящий герой! Я люблю тебя!

Мальчишка расцвёл в горделивой улыбке.

— Я что, вот твой Сэми — и вправду настоящий герой. Знаешь, сестричка, я зол на тебя?

— Зол? Это почему же? Что я тебе плохого сделала? — я потрясённо уставилась на него.

— Не мне. Сэми! Он столько сделал для тебя, а ты заставляешь его страдать. Он думает, что ты его разлюбила. Ты разбиваешь ему сердце! А он мой сводный брат, как и ты моя сестра.

Я поразилась тому, с какой страстью Эльдар это выкрикнул. Замешкалась, подыскивая правильные слова, чтобы объяснить то, что и мне самой было не совсем понятно.

— Ты ошибаешься, Эли! Я очень люблю Сэми! Люблю его гораздо больше, чем саму себя. И именно поэтому хочу освободить его. Я недостойна его любви. А он может встретить ту, которая будет гораздо более достойна его, чем я.

— Это почему тут без меня решают, кто достоин моей любви, а кто нет? — Я вздрогнула. Увлёкшись разговором с Эли, я впервые не почувствовала, что Сэми вошел в комнату.

— Ой, ты давно здесь?

— Достаточно давно, чтобы услышать главное для меня. И настаиваю на том, чтобы ты повторила это ещё раз. — Его голос был притворно сердит, а глаза улыбались. — Ну, я жду?

Я прекрасно поняла, о чём он говорит, но прикинулась дурочкой:

— Не понимаю, о чём ты.

— Всё ты прекрасно понимаешь. О любви. Ты говорила, что кого-то любишь. Так кого же?

Я широко распахнула якобы не понимающие глаза:

— Говорила, что братика люблю. Правда же, Эльдар? — попробовала я подмигнуть Эли. Но он сделал вид, что не замечает моих подмигиваний.

— А ещё кого? Значит, брату ты можешь сказать, кого ты любишь, а напрямую любимому нет?

Сердце моё трепыхалось так, что запросто могло выпрыгнуть из груди. Я протянула руки к Сэми и сказала:

— Покажешь мне своё ранение, тогда скажу.

И он подошёл ко мне, осторожно стянул рубашку через голову, и я охнула — под его левой рукой, вздувался широкий, бугристый розовый шрам. Я обняла любимого и стала очень осторожно, чтобы не причинить боль, обцеловывать этот участок его тела, который в этот момент был мне дороже всего. Сэми застыл, а потом взял в ладони моё лицо, заглянул в глаза:

— А теперь я жду, чтобы ты выполнила то, что пообещала.

— Любимый, ты самый любимый мой человек на свете. Нет и никогда не будет никого любимее тебя.

— А теперь целуйтесь, — потребовал Эли.

Ну как нам было не послушаться его?