Эльфирия - сказочная несказка (гет)

То ли сказка это, то ли фэнтэзи, решать вам, мой читатель.

Как-то наткнулся я в Proza.ru на сборник «Сказочные этюды».[В.Смирнова 4. «Сказочные этюды» — http://www.proza.ru/avtor/vesmi1]. Двенадцать элегантных сказочных этюдов. О том, как перед людьми, в основном молодыми или даже детьми, появляются странные сказочные персонажи и приглашают их в сказочную страну.

Но что такое этюд? Нет, я конечно знал, что такое этюд, но, дабы оперировать серьёзным определением, посмотрел в Википедии. И вот что там вычитал: «в изобразительном искусстве — подготовительный набросок для будущего произведения». Ну вот, подумал я — для будущего произведения. А что, если это произведение напишу я?

Связался с Вероникой и она поддержала эту идею.

И тут оказалось, что я никак не могу представить, а что же в этой сказочной стране Эльфирии, должно происходить с героями Вероники? Начал описывать персонажи, но они упорно сопротивлялись и никак не хотели оживать. То есть, ко мне пришёл «неписец». И на целых полгода я оставил попытки написать продолжение.

Однажды на улице стояла дикая жара, такая, что нос на улицу нельзя было высунуть, да к тому же свирепствовал коронавирус, а я в маске просто задыхался. Поэтому ни о какой прогулке на воздухе не могло быть и речи. В послеполуденную фиесту, я прикрыл жалюзи-трисы на окнах, включил кондиционер и прилёг подремать.

Во сне ли, наяву ль, появилась красивая девушка Лиза. Как говорится «спортсменка, комсомолка, студентка и к тому же красавица». И, как водится, познакомилась она с парнем. А тот пригласил её в…

Впрочем, куда он её пригласил и что с ними случилось, вы узнаете, прочитав главы этого произведения, которое перестало быть будущим и стало настоящим.

Сигнал оповещения застал 788-го в квартире семейной пары — Алекса и Веры. Между ними шла перепалка, Вера, как обычно, обвиняла Алекса во всех мужских грехах. Он, дескать и безрукий, и не умеет содержать семью, и для их единственного ребёнка, семилетнего Игорька, не является примером мужественности.

Вышеупомянутый Игорёк сидел за кухонным столом, из-за которого выглядывала лишь его голова с покрасневшим носом и слезами на глазах. Он не переносил родительских ссор, ему было страшно. Однажды он был в гостях у Бориски, своего друга ещё по детскому садику, и услышал как его мама рассказывала Борькиному папе, что соседка с третьего этажа разводится с мужем и делит с ним их трёх детей через суд. Математику Игорёк не знал, но нутром чувствовал, что двух детей ещё как-то можно поделить, а как делить третьего? Неужели они разрежут его пополам?

И вот в его семье возникла такая же угроза.

— Я разведусь с тобой! — тем временем кричала мама папе. — Да у меня десятки кандидатов в мужья! Даже мой начальник вполне прозрачно намекал, что я ему нравлюсь..

— Что-о? И ты готова променять меня на этого толстого, лысого урода?

— Пусть он и толстый, и лысый, но зато у него денег куры не клюют. Не то, что у некоторых.

— И что? Ты станешь у него второй женой или третьей любовницей? Весь наш главк знает о его амурных похождениях. Иди, иди. Он и тобой попользуется и бросит. К тому же сына я тебе не отдам.

— Отдашь, как миленький! Суд разберётся.

Услышав слово «суд» Игорёк живо представил себе, как судья в чёрной мантии и странной шапочке (он по телевизору видел такого) распиливает его, Игорька, на две части. Тут он ударился в такой рёв, что 788-й, который в этот момент размышлял кому сделать заманчивое предложение посетить свою страну — папе, сыну или этой крикливой женщине? — чуть не прозевал сигнал оповещения.

Низкий, внушительный и строгий Голос Генерального Распорядителя материализовался у него в голове:

— 788-й, надеюсь ты не забыл, что через пять минут должен предстать в зале Конгресса для обсуждения отчёта «Вклад в демографию страны Эльфирия, наша внутренняя и внешняя политика».

О, нет. Вот уж чего не может быть, потому что не может быть никогда. ГенРас (Генеральный Распорядитель) прекрасно знает, что отключить уведомления и напоминания в схеме мыслецентра означает отключение всей энной виртсущности от распределённого потока сознания. Фактически, это виртуальная смерть. Не станет, к примеру 788-го, но его функции останутся в общей сети. Просто распределятся по другому.

Как бы подтверждая его правоту в сознании прозвучал булькающий звук и всплыло: «Внимание, включается зал Дворца Конгрессов» и пошли цифры: 59, 58, 57, 56…

«Вот Чёрная дыра меня побери! — подумал 788-й. — Ладно, разберусь с этой семейкой чуть позже.»

Тем временем цифры сменились на … 6, 5, 4, 3, 2, 1, прозвучал переливчато мажорный аккорд и 788-й увидел себя в туманной сфере визуализатора, висящего в воздухе чуть ниже центра шарообразного зала Дворца Конгрессов. Вдоль светящихся стен зала кольцами висели такие же визуализаторы с копиями виртсущностей (ВиС) участников заседания.

Отдельно, ближе к центру зала, висели визуализаторы трёх Правительниц — Эльфы, Бэльфы и Гэльфы. Это было очень удобно, сам собой отпадал вопрос перелётов и переездов. Сами ВиСы в это время могли находиться в любой точке пространства и времени, но в то же время их визуализации присутствовали здесь. Удобство заключалось ещё и в том, что покушение на ВиС и Правительниц было совершенно невозможно, так как только Правительницы знали где физически в данный момент находится каждый конкретный объект ВиС.

У Правительниц имелись имена, а у ВиСов только номера. Жизнь объекта любой номерной ВиС была в их власти.

Определённо, в Эльфирии происходило что-то особо важное, поскольку такие конгрессы обычно проводились только в самых опасных моментах для существования цивилизации. Первый конгресс ВиСов проводили ещё до трансфера эльфирцев на Мусорную планету, когда вырвавшийся из научных лабораторий вирус превратился в пандемию и грозил уничтожить эльфирскую цивилизацию. Второй — когда выяснилось, что основная часть населения Эльфирии потеряла способность к размножению. Сегодня был Третий конгресс.

Стенки визуализатора Эльфы завибрировали, засветились голубоватым светом, и каждый из участников услышал её глубокий, и строгий голос:

— Слово для доклада на тему «Вклад в демографию страны Эльфирия, наша внутренняя и внешняя политика» предоставляется 244-му.

Теперь засветился визуализатор 244-го. Он собрался с мыслями, оглядел ряды участников и начал свой доклад. Одновременно с его словами на поверхности каждого визуализатора появился текст, сопровождаемый цифрами и голограммами иллюстраций и трехмерного видео.

— Уважаемые Правительницы, уважаемые ВиСы, члены конгресса. Как вы знаете, основой нашей и внутренней и внешней политики является задача сохранения наше вымирающей цивилизации. Для этого нам нужны земляне, которые в отличие от эльфирцев могут воспроизвести потомство в парах с нашими гражданами.

За отчётный период мной и моей демографической группой в Эльфирию было завербовано сто двадцать восемь тысяч триста семьдесят три жителя Мусорной планеты, которую они называют Земля. Это 1.177 процентов от текущей численности нашего населения. Если темпы ретрансфера сохранятся, то мы не сможем превысить рождаемость над смертностью в Эльфирии. Темпы ретрансфера необходимо существенно ускорять.

Есть, однако, соображения по поводу того, что со временем темпы существенно снизятся. Поясню свою мысль. На сегодняшний день убыль населения Мусорной планеты пока ещё незаметна. А рассказы родственников об исчезновении людей, о каких-то порталах воспринимаются всеми, в том числе и учёными и средствами массовой информации, как сказки, рассказываемые всякими доморощенными уфологами. И это хорошо. Однако уже через несколько лет на Мусорной станет ясно, что люди действительно исчезают, и правительствам придётся отвечать перед своими народами о причинах исчезновений. Кроме того, напуганное население уже не будет так легко поддаваться вербовке.

Есть и более опасные прецеденты. Я имею в виду внутреннюю обстановку в Эльфирии, а конкретно желание ре-ретрансфера, то есть случаи, когда некоторые ретрансферанты не желают оставаться в Эльфирии и ищут способы прорваться обратно на Мусорную. Пока таких достаточно мало, но такие настроения могут подобно вирусу распространяться среди ретрансферантов, и в результате могут вспыхнуть массовые восстания. Кроме того, не все ретрансферанты желают становиться, так сказать, семенным материалом, а женщины — вынашивать наших детей.

Иногда наша агентурная работа растягивается на несколько десятилетий. Хочу вам показать такой пример.

В пятидесятых годах прошлого столетия наша группа обнаружила квартиру в районе хрущоб — так назывались микрорайоны четырёх-пятиэтажных панельных домов с малогабаритными квартирами, построенных по указанию генерального секретаря коммунистической партии Никиты Хрущёва.

Сразу несколько визуализаторов завибрировали и стали периодически менять свою окраску. Это у кого-то из ВиСов возникли вопросы.

Гэльфа остановила докладчика и предоставила слово 4791-му:

— Простите, что это за длинное название должности — генеральный секретарь коммунистической партии?

Видимо, у остальных ВиСов в вибрирующих визуализаторах был тот же вопрос, поскольку они прекратили вибрировать и менять окраску.

Слово снова возвратилось к 244-му и он продолжил.

— Генеральный секретарь в те годы — это практически президент, руководитель страны, обладающий неограниченной властью, до тех пор, пока его не отравят соратники, либо не расстреляют, либо он не умрёт собственной смертью. Но это не имеет никакого отношения к делу.

Вернёмся к докладу.

В трёхкомнатной квартире жили две сестры. Младшая, Татьяна, была довольно капризной девушкой. Сестра считала её упрямой, как осёл, взбалмошной вертихвосткой. Старшую звали Лиза. Обе сестры учились в институте, обе мечтали строить социализм, быть примерными комсомолками.

Предупреждая ваши вопросы, поясню, что комсомолки и комсомольцы — это последователи своих старших товарищей коммунистов, в качестве религии исповедующих утопическую идею социализма с основным лозунгом «Мир, равенство, братство, счастье».

Мир у них выражался в навязывании силой оружия своих идей другим странам.

Равенство состояло в том, что руководители ездили на шикарных авто и получали продукты и товары из спецраспределителей, а обычные люди ходили пешком или ездили на общественном переполненном транспорте, а продукты и товары «доставали» правдами и неправдами, а также простаивая в огромных очередях.

Ну, а счастье заключалось в том, чтобы голосовать на выборах без выбора за своих партийных руководителей, иметь в день выборов выходной и пить алкогольные напитки, провозглашая здравицы за высоких партийных руководителей. А потом рожать детей при отсутствии в стране секса. Честно говоря, как дети рождались без секса мы так и не сумели разобраться.

Мы сразу остановили свой выбор на старшей сестре. Для Эльфирии она была наиболее подходящей. Во-первых, Лиза мечтала и о других вещах, кроме коммунизма. О странных вещах, которые, как она была уверена, бывают только в книгах. Например, ей хотелось летать. Не на самолёте, а так — раскинув руки, парить в ночном небе и смотреть с высоты на леса и поля, реки, моря и горы. Ей хотелось дружить с прекрасными фантастическими существами. А самым тайным её желанием, которого Лиза стыдилась, была мечта о вечной жизни. Хотеть бессмертия было в её глазах чем-то неприличным: столько героев сложили свои головы в битве за мир, а она будет жить вечно? А главное — она хотела иметь не менее пятерых детей. Никому о своих потаённых мечтах она не рассказывала, даже сестре. Но 399-м, обнаружившим кандидатку на ретрансферизацию, её мечты элементарно считывались. Проверка физического состояния кандидатки показала, что она сможет выносить детей и стать в дальнейшем прекрасной производительницей.

На оболочках визуализаторов возникла картина:

Тихий летний вечер. Девушка в простом расклешённом платьице с цветочным рисунком танцует перед раскрытым окном с развевающимися сатиновыми занавесками. Рядом с окном стоит тумбочка, а на ней странный прибор: прямоугольный ящик с вращающимся диском на верхней поверхности. На диске лежит чёрная пластмассовая круглая пластинка, на которую опущена хромированная коленообразная трубка, оканчивающаяся круглой коробочкой, из которой торчит игла. Из прибора звучит песня на французском языке «Il Pleut Sur La Route…» с хрипами и щелчками.

Неожиданно на подоконник вспрыгивает мальчик в красочном одеянии, которое Лиза однажды видела в театре на постановке Шекспира.

Мальчик протягивает остолбеневшей девушке конверт:

— Тебе письмо из сказочного мира. Прочитай тогда, когда почувствуешь, что время пришло!

Это был прокол 399-го, — прокомментировал 244-й, — потому что Лиза так никогда и не смогла понять, когда же наступит это время? Когда она с отличием сдаст экзамены в институте? Или когда у неё будет свадьба с любимым молодым человеком? А может, когда родится её первенец? Или когда она уйдёт на пенсию?

Лиза спрятала переливчатое письмо в связанную из открыток шкатулку, где она хранила свои сокровища, и пошла разжигать керосинку. Что-что, а картошка должна быть сварена вовремя.

Теперь завибрировали и замерцали целые ряды визуализаторов. Видимо, кто-то из правительниц включил озвучку сразу всех, потому что раздался громкий шум возмущения, крики: «Вы сорвали вербовку!», «Зачем загадывать загадки кандидатам?»

Шум отключили, и Эльфа задала вопрос:

— И какие шаги вы предприняли, чтобы исправить положение?

244-ё не стал озвучивать ответ. Вместо этого на оболочках визуализаторов появилась надпись: «начало XXI века», а затем появилось изображение той же комнаты, только совсем с другой обстановкой. Окно обрамлено красивыми портьерами, вдоль стены стоит приземистая длинная тумба, на которой плазменный телевизор, в углу, где раньше стоял патефон, пристроился столик с компьютером, на экране которого певица с приятным хрипловатым тембром голоса исполняет на французском языке песню «Il Pleut Sur La Route…». Звук мощный, чистый. По полу бесшумно ползает робот-пылесос.

На диване сидит девушка в рваных джинсах и маечке на тоненьких бретельках. Она очень похожа на ту Лизу, которую ВиСы видели в первой части. На коленях у неё старая, помятая картонная шкатулка. Девушка достала неимоверно грязный золотой кулон топорной работы, аляповатую брошь, осколок чугунной пластинки и письмо в заклеенном конверте с сургучной печатью. Конверт был маленький, склеенный из шелковистой на ощупь бумаги и без единой буковки. Приглядевшись, заметила, что он плавно меняет цвет и размер: узор шевелился, становясь то розовым, то сиреневым, то тёмно-синим, а сам конвертик то рос, то сжимался. Девушка не выдержала и открыла клапан конверта. Внутри была пожелтевшая записка, сделанная чернилами: «Приходи завтра к пяти вечера на Лесную к зданию почты. Ровно в пять посреди улицы откроются ворота в сказку. Их будешь видеть только ты.

Но не опаздывай, потому что в десять минут шестого ворота закроются навсегда! С любовью, эльфы. 10 июля… На этом записка обрывалась. Видимо записка была настолько стара, что кусочек её рассыпался в прах.

Девушка взглянула на календарь в уголке монитора. Там высвечивалось 10 июля 2019 года. Девушка залезла в задний карман джинсов и достала оттуда мобильный телефон. Выбрала в контактах какой-то номер, включила громкую связь. Из мобильника донеслось:

— Алло, Лиза! Привет, сестричка! Случилось что-то?

— Привет, Тань! Да тут нашла кое-что. В сказку приглашают. С родными, друзьями или подругами. Спектакль, что ли, какой-то. Давай сходим по приколу?

— Вообще-то я собиралась со своим парнем погулять.

— А ты и его с собой прихвати. Заодно и познакомишь нас.

— Ну, не могу же я сестре отказать. Давай сходим.

— Приходите тогда завтра где-то около без двадцати пять вечера. Тут пишут, что вход закроется ровно в десять минут шестого. Это недалеко, на Лесной, возле здания почты.

Изображение погасло и слово перешло к Гэльфе, Верховной правительнице и одновременно начальнику Службы лояльности:

— Спасибо, 244-й. Хочу вернуться к той части доклада, где вы упоминаете о ре-ретрансферантах и о наших внутренних событиях могущих привести к утрате управления населением. В связи с этим назревает необходимость усилить работу Агентуры Службы Лояльности, а также разрешить Подразделению Ликвидации и Чистки проводить показательное исполнение приговоров не исполняющих и противящихся требованиям лояльности. Кто за это предложение, прошу голосовать.

Ряды визуализаторов дружно окрасились зелёным цветом. Никому не хотелось быть аннигилированным. 788-й проголосовал как все.

Эльфа подвела итог совещанию:

— Принято единогласно. Совещание окончено.

Шары визуализаторов стали исчезать, будто радужные мыльные пузыри лопались, то один за другим, то целыми связками. Последними исчезли шары трёх Правительниц — Эльфы, Бэльфы и Гэльфы.

Я уже около четверти часа прогуливалась по улице Лесной, а сестры с её новым бойфрендом всё не было. Как не было и никакого заведения, где могло бы происходить хоть какое-то шоу. Почта была, это точно, но рядом — ни-че-го.

Ко мне уже несколько раз обращались парни в попытках познакомиться, но я вежливо их отшивала. Ведь в отличие от Татьяны, у которой парни менялись как перчатки, я была девушкой скромной, даже несколько старомодной, и знакомства на улице считала неприличными. По крайней мере, так учила меня бабушка, а она была для меня непререкаемым авторитетом.

Уже в который раз я доставала свой мобильный с намерением позвонить Таньке и выругать её, как вдруг он звякнул, и на WhathApp пришло сообщение: «Сестричка, не обижайся, но Владик отказался идти на шоу. Мы с ним на одну тусовку зарулили, тут музыка, напитки. Короче, классно!»

— Что, Татьяна отказалась? — раздался чей-то приятный голос у самого уха.

Я чуть не подпрыгнула от неожиданности. Повернулась на голос и увидела довольно симпатичного парня, с немного странными, остроугольными ушами. Чем-то они напомнили старый фильм «Аватар» начала века.

— Вам не стыдно заглядывать в чужие смартфоны? — с возмущением произнесла я, придав голосу мой коронный «учительский» тон.

— Что вы! Я и не заглядывал.

— Не врите! Откуда вы тогда знаете, что мою сестру зовут Татьяна, и что это она прислала мне сообщение?

Юноша улыбнулся:

— Ну, мне по должности положено всё знать. Хотите, скажу, как вас зовут? Вы Лиза. И вы получили наше письмо.

От неожиданности я охнула.

— Какое письмо? Откуда вы знаете?

— Я даже знаю, что письмо сейчас у вас в сумочке. И что вы ищете, где вход, о котором в нём говорится.

Мне стало как-то не по себе.

— Вы что, в сумочку мою лазили? Вы вор? — вскрикнула я.

— Я вор? Вот это да, вором меня ещё никто и никогда не обзывал.

Он улыбнулся, и я почувствовала, что таю в его улыбке. Шестым чувством поняла, что никакой он не вор, и что мне почему-то хочется ему доверять.

— Не буду вас, Лиза мучить. Знаю, что вы не верите в волшебство и в волшебников, но моя работа очень близка к волшебству. Смотрите!

Юноша сделал плавный жест рукой, и в глухой стене дома, расположенного рядом с почтой, появилась старинная дверь, обрамлённая искусной резьбой в виде летающих среди цветов эльфов. Резьба была настолько мастерски исполненной, что на крыльях эльфов были видны мельчайшие прожилки, а на лепестках цветов виднелись капельки воды. И вообще всё казалось живым, растения колыхались под ветерком, а эльфы… Я невольно моргнула несколько раз — эльфы были живые, настоящие. Они перелетали с цветка на цветок, на лепестках которых в лучах хоть и вечернего, но всё ещё яркого солнца, блестели капли росы.

Этого не могло быть, но вот же… Не удержавшись, я воскликнула:

— Здорово! Это голография?

Парень усмехнулся:

— Можете считать это голографией. Но на самом деле это портал. Вход в мою страну. Хочешь туда войти?

Мне было страшновато, я не совсем понимала, что это за портал и куда это вход. В голове не укладывалось, как это с обычной улицы можно попасть в другую страну. Наверное, это что-то типа кинотеатра 3D. Но ведь здесь сроду не было никакого кинотеатра.

Я вовсе не хотела, чтобы этот симпатичный парень увидел мой страх. Кроме того, на самом деле я была от природы очень любопытна, и меня всегда привлекало всё новое и неизведанное.

— Да ты, я вижу, боишься! — Парень явно насмехался надо мной.

— И ничего я не боюсь. Просто не в моих привычках ходить в незнакомые места, да ещё и с незнакомыми парнями.

Юноша расхохотался.

— Так ведь чтобы стать знакомыми, нужно не бояться знакомиться. Как тебя зовут, я знаю, так что мы уже наполовину знакомы. А меня зовут Семьсот восемьдесят восьмой. Впрочем, я знаю, что для тебя это звучит странно. Поэтому называй меня Сэмиэль Любэ, или просто Сэмиэль, Сэми, — и он протянул мне руку.

Мне ничего не оставалось, как протянуть ему свою. Рука Сэмиэля была крепкой, надёжной и одновременно нежной. Я почувствовала, как от прикосновения к ней мой страх будто испарился.

— Не бойся, я буду твоим ангелом-хранителем! Ну, входим? — Сэмиэль потянул меня к порталу, и я, ни секунды не задумавшись, последовала за ним.

Сделав пару шагов за своим провожатым, я оглянулась и увидела, как вход в стене, через который мы вошли, как-то потускнел вместе со стеной, потом стал будто из цветного стекла, стекло, в свою очередь быстро теряло краски и превратилось в подобие водопада, а тот обрушился в озеро. Озеро стало быстро уменьшаться, вот оно уже размером с лужу, лужа высохла до размеров ладони и, наконец, над местом, где была стена со входом, повис лёгкий пар, который почти тут же рассеялся.

Во все стороны простирался цветущий сад. Вот только растения были мне незнакомы. Над ними жужжали какие-то жуки, порхали невиданной красоты бабочки и стрекозы, в ветвях деревьев разноголосо щебетали птицы.

Этот мир завораживал своей красотой. А посреди него стояла я, по-прежнему держась за руку с Сэмиэлем. Мне стало неловко, и я осторожно вытащила ладошку из его ладони.

— Здесь та-а-а-к красиво, — еле выдохнула я. — Только почему здесь нет ни одного человека? Неужто мы с тобой одни в твоей стране?

Сэми осторожно прикоснулся к моему плечу:

— Нет, конечно. Ты ещё познакомишься со многими обитателями Эльфирии, так называется эта страна. Но сначала нужно, скажем так, пройти «курс молодого эльфирца». Прежде всего, ты должна понять, что у тебя почти неограниченные возможности.

— Это как, неограниченные возможности?

— Ну, например, ты можешь летать.

— Подумаешь! Я и раньше могла летать. В прошлом году я летала отдыхать на море. Только мне не очень понравилось. Во-первых, самолёт жутко шумный. Двигатели так ревут, что с трудом друг друга слышишь. Во-вторых, никакого ощущения полёта. Сидишь в кресле, будто в трамвае. И то — в трамвае есть ощущение движения, а здесь полная неподвижность. А когда мы вдруг начали будто в ямы проваливаться, у меня все внутренности стали прямо к горлу подпрыгивать. Меня даже стошнило.

Сэми сочувственно посмотрел на меня:

— Да нет. Не на самолёте.

— А на чём?

— А ни на чём. Смотри, вот так, — и он вдруг плавно поднялся над землёй и шагнул на какой-то цветок. Цветок, вместо того чтобы сломаться, лишь покачнулся, будто Сэми весил не больше бабочки. Парень прошёлся по цветам и верхушкам травинок, а потом вдруг оторвался от них, взлетел метра на три, и перейдя в горизонтальное положение описал широкий круг вокруг меня, и плавно приземлился рядом.

«Господи, я, наверное в цирке. А Сэми показывает мне цирковые трюки, как Дэвид Копперфильд», — подумала я.

— Ну что ты! Никакой я не Дэвид Копперфильд, и здесь вовсе не цирк.

— Ты что, мысли мои читаешь? — кажется, моё лицо покраснело от стыда, ведь я буквально только что размышляла о том, какой Сэми красавчик, какая у него стройная фигура, мускулистые руки и, наверное, такое же мускулистое тело.

— Извини, пожалуйста. Я не нарочно. Ты сама не закрыла от меня свои мысли. Ведь этому тоже надо учиться. А сейчас попробуй полетать. Это будет твой первый опыт управления собой.

— А как? Разве я сумею?

— Конечно, сумеешь. Просто представь, как ты теряешь вес и приподнимаешься над землёй.

Я попыталась, но вместо того, чтобы потерять вес, почувствовала, как мои мышцы напряглись.

— Эй-е-ей! Не напрягайся! Знаешь что, дай мне руку, закрой глаза и представь себя одним из парашютиков одуванчика, который подхватил лёгкий ветерок.

Я доверчиво протянула руку Сэмиэлю и закрыла глаза. Представила себе одуванчик, а себя одной из пушинок в его короне.

— Ну вот! Умничка! Мы летим! — прозвучал голос Сэми у меня в голове.

Я открыла глаза и испугалась. Мы с Сэми парили приблизительно на уровне третьего этажа многоэтажки. Выдернув руку из руки Сэмиэля, прижала подол к ногам, потому что первая мысль, мелькнувшая в голове: «Боже мой, у меня же всё под платьем видно!» И тут же, поняв, что Сэми слышны мои мысли, постаралась не думать об этом. Зато теперь испугалась высоты: «Если я грохнусь, то костей не соберу». И действительно стала терять высоту и падать прямо на верхушки деревьев внизу. Если бы не Сэми, я совершила бы жёсткую посадку, но парень подхватил меня на руки и плавно опустил на землю.

Стояла пунцовая от стыда. И за свой вид, и за мысли, и за свой испуг. А ещё… он держал меня на руках! Никогда ещё меня не держали в объятиях крепкие и одновременно нежные мужские руки.

Мы стояли и молча смотрели друг на друга. Казалось, что Сэми смущён. Даже не казалось, каким-то образом я ощущала это. Чтобы погасить неловкость, он сказал:

— Знаешь, ты права. Мы ещё продолжим занятия, но тебе действительно надо переодеться.

Не успев прийти в себя от необычности всего происходящего, я «опустилась на грешную землю», как говорила бабушка. Конечно, надо переодеться. Но ведь я не дома, где вся моя одежда и всё имущество. Если честно, я вообще не представляла, где нахожусь и где находится мой дом.

И снова Сэми прочитал мои мысли:

— Ты хочешь домой. Не переживай, это проще простого. Тебе надо мысленно представить свой дом, или любой другой, который подскажет тебе твоя фантазия, и желание сбудется. Попробуй! А когда я тебе понадоблюсь, просто мысленно позови меня — и я тут же окажусь рядом.

Я прикрыла глаза и представила свою уютную квартиру, которую любовно называла «моё гнездышко». А когда открыла, то и вправду стояла в квартире, посреди прихожей. Сэми рядом не было.

Из салона доносилась негромкая музыка. Я прошла туда. Будто и не выходила из квартиры — окно обрамлено красивыми портьерами, вдоль стены стоит приземистая длинная тумба, на которой плазменный телевизор, в углу пристроился столик с компьютером, на экране которого певица с приятным хрипловатым тембром голоса исполняет на французском языке песню «Il Pleut Sur La Route…». Звук мощный, чистый. По полу бесшумно ползает робот-пылесос. Я выключила его и подумала, что неплохо бы принять душ. Сбрасывая с себя на ходу платье, и представляя себя под потоком воды прошла по коридорчику и открыла дверь в ванную комнату.

Комната была такая, как всегда, но что-то было всё же не так. Лиза внимательно огляделась. Да, исчез ручной душ с гибким шлангом, а вместо него с потолка спускалась золотая трубка, кончающаяся огромной, светящейся неоновым синеватым светом, квадратная большая пластина, с которой дождевым водопадом лилась вода. Впрочем, это меня уже не удивляло. Ведь именно о таком я мечтала ещё вчера, когда разглядывала на сайте AliExpress оборудование для душевых комнат.

Я сбросила бельё, стала под воду и взвизгнула — вода была холоднющей. Оглянулась на стену — она была без малейших признаков кранов или каких-то ручек, чтобы отрегулировать температуру. Но вода неожиданно согрелась и стала именно той температуры, которую я и хотела бы настроить.

Почему-то вдруг вспомнилась подруга Зойка. Её папа ездил по заграничным командировкам и всегда привозил из них для жены и дочери лучшую парфюмерию, шампуни, смягчители, кондиционеры для волос и много-много другого. Я протянула руку за своим шампунем и от неожиданности остолбенела. Полочка была совсем другая, и на ней стояла куча бутылочек, коробочек и прочего с иностранными наклейками. Ну вот, разбирайся теперь what is what.

Тем временем вода, будто подчиняясь моим желаниям, когда надо становилась почти горячей, когда надо — остывала, сама собой регулировала силу потока. А когда я решила, что пора заканчивать купание — выключилась.

Я решительно растёрлась пушистым полотенцем, затем обернулась в него и пошла в спальню, где стоял шкаф с моими вещами. Открыла дверцу и… За дверцей вместо полочек с одеждой была стена. Попыталась ощупать её и обнаружила, что это не стена, а бесформенная пустота. Не встретив сопротивления, я чуть не упала в неё. Мигом отскочила от страшного шкафа, как будто из этой пустоты сейчас выскочит призрак и бросится на меня. И действительно, в глубине пустоты что-то заворочалось, а пустота заклубилась. Я с визгом бросилась назад в салон, изо всех сил захлопнув за собой дверь спальни.

Но и тут что-то было не так, как всегда. Что-то непонятное происходило с широченным окном. С опаской я подошла к окну, отодвинула портьеру, и выглянула в него. Сегодня там вместо огромного дерева и домов на противоположной стороне улицы была молочная тишина. Будто стекло было матовым и шумопоглощающим. Я стала отступать от окна, споткнулась и, если бы не диван, стоящий у стены напротив окна, упала и разбила бы себе голову.

Что происходит? Вот если бы рядом был Сэми, он бы объяснил всё.

— Я здесь, — послышалось из коридорчика, ведущего к ванной комнате, и оттуда действительно вышел Сэмиэль.

Я тут же забыла о своих страхах и закричала:

— Ах ты развратник! Негодяй! Ты подсматривал за мной?

— Эй-эй, притормози, Лиза!

— Я тебе не Лиза. Моё имя для тебя — Элизабет.

Тут я вспомнила, что на мне только полотенце. Видимо, мои щёки в этот момент стали краснее помидора.

— И вообще, отвернись!

— Ладно, ладно. Раскричалась тут. Сама же меня позвала.

— Я? Тебя? Позвала? С чего ты взял, что я тебя звала?

Сэмиэль отвернулся и пробормотал: «Вот если бы рядом был Сэми, он бы объяснил всё». Это были в точности те слова, которые я мысленно произнесла, упав на диван. Пришлось прикусить язычок.

— Ладно, прости, я действительно хотела, чтобы ты пришёл на помощь. Понимаешь, там у меня в шкафу кто-то завёлся. Очень страшный. Я хотела одежду свою взять, а там… И с окном вот с этим что-то не так. Там густой-густой туман, как молоко. Не видно ничего и не слышно.

Сэмиэль рассмеялся:

— Ой, прости за мой смех. Просто представь, что ты спишь и тебе снится сон. Вот только своим сном ты сама же и управляешь. Всё, что твой мозг вообразит — то ты и видишь или слышишь. Ты представила себе призрак — и он немедленно появился в шкафу. Забыла представить себе улицу в окне — и увидела «молоко».

Я вытерла слёзы и улыбнулась:

— Выходит, я могу представить свою сестру, и Танька тут же предстанет передо мной, как лист перед травой? А ты мне тоже кажешься?

— Давай так. Ты сначала пойди снова в спальню и представь себе, что и где в шкафу лежит или висит. Можешь даже королевские наряды представить. Переоденешься, а потом вернёшься сюда, и мы поговорим. Лады?

— Э, нет. Я к этому шкафу в жизнь одна не подойду. А вдруг опять что-то не то подумаю. Ты пойдёшь со мной.

— А как же ты будешь переодеваться при мне, ведь, насколько я понимаю, кроме полотенца на тебе ничего нет.

— Н-да, ситуация неординарная. Но лучше ты меня увидишь, чем на меня кто-то нападёт. Кроме того, ты отвернёшься и не будешь подглядывать.

Я взяла Сэми за руку, и мы пошли в спальню. Представить себе внутренности моего шкафа было не сложно. У меня всё получилось. Слава богу, я была совсем не то, что моя сестрёнка Танька, и у меня всегда всё стояло, лежало и висело на своих местах. Правда, уже когда переоделась, обнаружила, что Сэми мог видеть меня в зеркале туалетного столика. Но почему-то это меня нисколько не разозлило, наоборот, внутри стало как-то тепло и… Впрочем, у меня не было слов, чтобы дать определение этому чувству.

Когда мы вернулись в салон и сели на диван, я спросила:

— Значит, достаточно мне что-то представить, и это тут же реализуется?

— Ну, почти так.

— А если я представлю себе сестру или маму, или даже бабушку?

— Они появятся. Но, чтобы разговаривать с ними, тебе придётся представлять этот разговор. И придумывать за них ответы.

— Стоп, а как же ты? Я что, сама себе представляю тебя? Ты мне только кажешься? — снова я задала всё тот же мучивший меня вопрос

— Нет. Мне трудно объяснить, но я настоящий. Хотя и не совсем. И все жители нашей страны, которая называется Эльфирия, тоже для тебя настоящие. Мы все существуем в одной Вэ-Эр.

— А что такое Вэ-Эр?

— Вэ-Эр — это виртуальная реальность. И все, кто в ней находится — реальны друг для друга.

Я снова ничего не поняла, но промолчала, боясь предстать перед Сэми дурочкой. Бросила взгляд на настенные часы. Они показывали четыре тридцать. Ровно столько они показывали, когда вчера я уходила из дому. Но ведь явно с тех пор прошло уже много часов. Как же представить правильное время?

— А ты представь, что часы продолжали идти во время твоего отсутствия.

Опять он читает мои мысли! Но я уже начала привыкать к этому. Тем временем часы вздрогнули, стрелки быстро завращались и остановились на пять минут двенадцатого. Судя по всему — ночи.

— Ого. Поздно уже. Я здорово устала, глаза прямо слипаются.

— Так иди спать.

— В спальню? Одна? Ни за что!

— Вот трусиха! Хочешь, я с тобой пойду?

— Хитрый какой! Ни за что! Знай, что в моей спальне не ночевал ещё ни один парень.

— И то тебе не так, и это не этак. Ты уж определись, а то я и уйти могу.

— Обидчивый какой. Ты хоть понимаешь, что я себя чувствую не в своей тарелке? Я придумала. Пообещай, что не будешь ко мне…

— Да понимаю я всё! Не буду я к тебе приставать. Притащу из салона вот это кресло и буду в нём спать. А ты в своей кровати. Представь себе, что я твой Ангел-хранитель. И я тебя сам ни за что не обижу и никому в обиду не дам. Веришь мне?

— Ты уже говорил, что ты мой Ангел-хранитель. И знаешь что, я тебе верю, — мои губы сами растянулись в улыбке.

— И ещё одно, — проговорил Сэми, — утром, когда проснёшься, не открывай сразу глаза. Просто вспомни вчерашнее, вспомни, как и где ложилась спать, а потом уже и просыпайся окончательно. Не то можешь проснуться Эльфор знает где. Ищи потом тебя!

— Эльфор? Это ещё кто?

— Считай, что Бог, — коротко ответил Сэмиэль.

У меня затекла рука. Я попробовала перевернуться на бок и потрясти рукой, но её кто-то держал. По позвоночнику холодком потекла паника, но не добравшись до головы, растаяла. Это же Сэмиэль! А я в своей квартире, но в странной стране чудес. Он что же, всю ночь держал меня за руку? Небось и у него самого тоже рука затекла.

— Доброе утро! — послышался знакомый голос. — Не беспокойся обо мне, я привычный.

— А что, я не первая, кого ты держал за руку всю ночь? — с обидой и одновременно улыбаясь, проговорила я.

— Ты, что ли, меня ревнуешь? — рассмеялся Сэмиэль.

— Я? Ревную? Тебя? С какой стати? Ты что возомнил себе?

— Ладно, ладно. Вижу, что ты всё вспомнила. Давай, открывай глаза и вылазь из кровати. Ну и спишь ты беспокойно. Мне уже надоело укрывать тебя одеялом, которое ты всё время скидывала. Представляю, как ты измучивала свою маму в детстве.

Ой! — мысленно ахнула я. Это что, он видел меня раздетую? — и тут же получила мысленный ответ:

— Привыкай! Ведь я твой ангел-хранитель.

Я подумала: «Ангел-хранитель, да. Но ведь не папа и не муж! И даже не мой парень. Интересно, Танька на моём месте ни капли не стеснялась бы. А я и с парнями-то ещё ни разу не была. Даже не целовалась ни с кем».

— Кончай свой психоанализ и беги в ванную. А я пока кофе сварю и завтрак какой-никакой сварганю. Ну-ка, вспомни, что у тебя в холодильнике есть.

Что же у меня в холодильнике-то есть? Или, по крайней мере было. Были яйца, сливочное масло, баночка нежирной сметаны, колбаска ливерного паштета, сыр Дор-блю с голубой плесенью. Были ещё вчерашние деруны [Деруны — картофельные оладьи], которые я напекла по бабушкиному рецепту. А в шкафчике, естественно, несколько пачек турецкого молотого кофе, коробочка сукразита, который я употребляла всегда вместо сахара, а на столе — коробка конфет «Банан в шоколаде». Хотя от банана там только форма, а в шоколаде кисленький мармелад. В уголке чёрной мраморной кухонной доски притаился видавший виды старенький, но вполне себе рабочий электротостер. А с трубчатой хромированной полки, купленной в Икее, над кухонной доской свисали на крючках несколько чашек. На полосках магнитов — ножи, а в сушилке стояли тарелки. В верхнем ящике стола под мраморной доской хранились вилки и ложки.

Пока я вспоминала, Сэми исчез, а из кухни доносилось позвякивание посуды. Облегчённо вздохнув, я выбралась из-под летнего одеяла, подхватила приготовленную со вчера одежду и скользнула в ванную. Вскоре, посвежевшая и одетая, я как чеширский кот нарисовалась в кухне.

— Мисс, вам кофе в постель, или ну его нафиг? — донёсся из кухни голос Сэми.

— Ничего себе! Ты что, даже наши анекдоты про футболистов знаешь? — поразилась я.

— Я всё знаю. И вообще «птица Говорун отличается умом и сообразительностью», — процитировал Сэми коронную фразу из мультфильма «Тайна третьей планеты».

— Ну, поскольку я уже одетая, то в постель мне кофе явно не нужно. На выбор только салон и кухня.

— Тогда кухня. Салон это для гостей, а я теперь вроде как член семьи.

Я тихонько хмыкнула себе под нос, но промолчала. Взглянула на стол и почувствовала, как рот наполнился слюной, ведь вчера я даже не ужинала. На столе стояли две чашки дымящегося кофе. Одна моя любимая, зелёненькая, с видом на Эйфелеву башню, а вторая — точная копия эмалированной кружки прошлого столетия, но на самом деле тоже фарфоровая. В широкой тарелке рядом с моей чашкой лежали три тоста. Один с маслом и сыром Дор-блю, второй с ливерным паштетом, а третий с маслом и колечками варёного яйца. Рядом с чашкой коробочка сукразита.

На другой стороне стола, где стояла чашка в виде кружки —- тарелка с ещё скворчащей яичницей и хлеб с маслом. А посредине — тарелка с дерунами и маленькая тарелочка со сметаной.

Сэми учтиво отодвинул стул со стороны моей любимой чашки:

— Прошу вас, мисс. Приятного аппетита!

А когда я, чувствуя себя королевой, села, парень обошел стол и сел напротив.

— Даже не буду спрашивать тебя, откуда ты знаешь мои вкусы и привычки. Я уже начала привыкать к тому, что ты знаешь всё.

Я засмотрелась в его глаза. Непонятно, какого же они цвета? Кажется серого. А может голубого? Или зелёного. Нет, определённо тёмно-карие. И тут до меня дошло, что цвет глаз моего ангела-хранителя меняется в соответствии с моими мыслями. А его лицо все время казалось мне знакомым, потому что именно таким я представляла своего будущего парня.

Ой, он, кажется, покраснел, как стыдливая девица. Разве ангелы могут краснеть? Выходит — могут.

— Что ты вертишь свой тост в руках? Зубками его, гражданочка, зубками! — разрядил обстановку фразой из «Свадьба в Малиновке» Сэми.

В течение всего завтрака Сэми шутил и развлекал меня, а когда мы кончили завтракать и я помыла посуду, Сэми спросил, что я собираюсь сегодня делать.

— Знаешь, я не особо люблю находиться среди людей. Люблю одиночество. Но сейчас я чувствую себя чересчур одинокой. Не обижайся, мне хорошо с тобой, но я бы хотела пойти куда-нибудь, где дети, люди ходят и… где есть фонтаны. Давай пойдём туда, ведь не может же быть, что мы в твоей Эльфирии одни.

— Я понимаю тебя. И конечно же, в Эльфирии полно людей и ВиСов. Только чтобы увидеть их и начать общаться, ты должна научиться открываться. Открывать для доступа свою Вэ-эР.

— Ой, остановись, пожалуйста! Кто такие ВиСы? И как открывать свою виртуальную реальность? Ведь я правильно помню? — Вэ-эР это виртуальная реальность.

— ВиСы — это виртуальные сущности, коренные обитатели Эльфирии. Такие, как я. Вообще-то мы самые настоящие, реальные, но с помощью Вэ-эР можем визуально присутствовать одновременно в нескольких местах. Отличить нас от людей практически невозможно. Кроме одного. Ты ведь смотрела фильм «Аватар», так вот, у нас такие же заострённые кверху уши, как у аватаров. Есть и другие особенности, но о них ты узнаешь позже. Существуют ещё и коренные эльфирцы. Они отличаются от ВиСов тем, что не имеют визуальных клонов, а ещё своей иммунной системой. Но о них я тебе как-нибудь потом расскажу подробно. Ну и земляне — это такие, как ты, пришедшие сюда через портал.

— Это что, я тоже виртуальная? Моё тело осталось там? Мёртвое? Какой ужас! Бедная моя сестричка, это для неё такое горе! И… О боже, моё тело похоронят, или того хуже кремируют. И тогда я тоже умру? А сестра останется одна на всём белом свете?

— Нет. Ты самая настоящая, реальная. И в то же время… Как бы тебе это объяснить? Ты ведь учишься в университете и должна знать сформулированное вашим Лениным определение мира с точки зрения марксистской философии: «Мир — это объективная реальность, данная нам в ощущениях».

— Ну знаю. И что?

— А теперь ответь мне на один каверзный вопрос. Вот, скажем светофор. Для тебя реально, что в нем три цвета — красный, жёлтый и зелёный. Следовательно, это объективная реальность?

— Ну, да, а какая ещё? И вообще, не считай меня маленькой, глупенькой девочкой!

Сэми усмехнулся:

— А теперь, взрослая умная девушка, подумай об объективной реальности для дальтоника, смотрящего на тот же светофор. Какой он — красный, желтый и зелёный, или, к примеру, коричневый, серый и коричневый? А для собак, у которых монохромное зрение, тот же светофор будет исключительно в серых тонах. И чья же объективная реальность действительно объективная?

Я подумала совсем не о мире, данном нам в ощущениях. Я подумала — какой же Сэмиэль чертовски умный! Я против него действительно как маленькая девочка. Чтобы сменить тему, в которой даже после разъяснений Сэми я так и не разобралась, спросила:

— А когда я смогу вернуться к сестре?

— Этого я не знаю. Созданием портала руководят только три наши Верховные правительницы Эльфа, Бэльфа и Гэльфа. Когда один или двое ВиСов получают задание доставить сюда людей, они получают пароль для открытия портала. Но как только задание оканчивается и они возвращаются, пароль аннулируется, а портал дематериализуется.

— А кто даёт задание, кого именно надо провести через портал? — перебила его Лиза.

— Никто. Мы сами выбираем, кого пригласить. Находим достойного человека с нужными параметрами и предлагаем ему. Никого силой не тащим, человек сам, добровольно должен согласиться. Если честно, я рассчитывал, что твоя сестра тоже придёт, ведь ты её пригласила. Но она предпочла развлечения в компании с её новым парнем.

Я вздохнула:

— Ой, сколько информации на мою бедную голову. Она у меня уже раскалывается.

Сэмиэль подошёл ко мне и прижал мою голову к своей груди. Я слышала, как стучит его сердце.

— Ну-ка, подумай о чём-нибудь хорошем. Ну как?

Мне не надо было ничего придумывать. Сидеть, прижавшись головой к груди этого странного парня, слушать, как взволнованно стучит его сердце — что могло быть лучше этого?

— Хм. И правда уже не болит. Ну что, идём? — Сэми не успел удержать меня, и я, подойдя к входной двери, резко распахнула её, но, взвизгнув от страха, отскочила — за дверью клубилась чернота.

— Ну вот, опять двадцать пять! Сначала представь себе, что там, а уж потом открывай. Всё, что ты представляешь — виртуальная реальность. Если бы ты сначала представила себе за дверью лестничную клетку, то там бы и была лестничная клетка. А вот если ты представишь себе какое-то чудище, то чудище там и окажется. А представишь, что оно нападает на тебя — оно и нападёт. Так что будь осторожна в своих желаниях и представлениях. Поняла?

— К-кажется, п-поняла, — заикаясь ответила я.

— Ничего, привыкнешь. А теперь давай попробуем выйти из квартиры. Я, конечно, могу тебе помочь, но пора тебе уже самой учиться. Итак, есть несколько способов. Можно выйти через дверь, спуститься на лифте, или пешком по лестнице. Надо только представлять себе всё, что находится вокруг тебя. А можно вылететь через окно, стоит тебе представить, как мы летим. Хочешь, можешь даже на метле, как ведьма вылететь. Как Маргарита в бессмертном романе Булгакова. Но самый короткий и быстрый путь — представить, что мы уже там, где ты хочешь оказаться. Заранее предупреждаю, что все будет, как ты себе представляла, но и немножечко не так. Потому что в местах, где есть люди, их объективная, или виртуальная реальность, называй это как хочешь, будет складываться с твоей, накладываться на неё. Поначалу тебе будет сложно, но постепенно ты привыкнешь. Да и представлять всё что нужно, будешь на автомате, не прилагая к этому никаких усилий.

Естественно, я выбрала последний, самый быстрый способ, и тут же чуть не пожалела об этом. Я оказалась в зелёном сквере, примыкающем к площади с фонтаном из чёрного гранита в центре, кругом были цветы, и среди них — детская площадка. Сэми куда-то исчез, а прямо мне в лицо летели ноги какого-то мальчика, качающегося на качелях. От неожиданности я застыла, моё тело будто закаменело, но в последний миг мальчишка взлетел в воздух, а опустевшая скамейка качелей пролетела над головой, обдав ветром волосы и разметав их.

Мальчик описал мёртвую петлю в воздухе и приземлился передо мной, если можно назвать приземлением зависание в воздухе на высоте двадцати сантиметров над землёй.

— Извините, тётенька, — в его голосе слышался английский акцент. — Вы так внезапно появились, что я чуть не сшиб вас. Я вас не задел?

— Н-нет. Вроде бы нет. Точно нет. Блин! — выругалась я, хотя обычно не пользовалась грубой лексикой, — куда твои родители смотрят!

Мальчишка с обидой взглянул на меня:

— Вообще-то я тут один. Родители остались там, если вы понимаете, о чём я.

— Ой, извини. Вообще-то я сама виновата. Я только вчера попала в эту страну. Ещё многого не умею.

Мальчик улыбнулся:

— Оно и видно. Давайте знакомиться. Я Эльдар. Мама звала меня Эличка. А вы можете называть просто Эли. А вас как зовут? — И мальчишка в нетерпении ввинтился штопором в воздух, сделав сложный пируэт в воздухе, снова очутился передо мной на такой высоте, что его веснушчатое личико оказалось на одном уровне с моим. Я даже рот приоткрыла от изумления:

— Меня зовут Лиза. Лучше без «тётя». Да ты прямо лётчик. Такие фигуры высшего пилотажа выписываешь!

— Ха, какие мелочи. Подумаешь, вертикальная бочка и переворот через крыло на горке. А увильнул от столкновения с тобой, — Эли непринуждённо перешёл на «ты», — с помощью петли Нестерова. Между прочим, мой папа обещал мне купить Сессну 172 «Скайхок».

Мальчишка снова погрустнел, глаза его подозрительно заблестели. Я довольно много общалась с детьми и училась в университете на третьем курсе педагогического факультета, поэтому сразу приметила это.

— Идём, посидим. Во-он на той лавочке, и ты мне расскажешь, что ты вдруг вспомнил.

Мы сели на лавочку в тени огромного каштана, и Эли начал свой рассказ.

— Я из очень богатой семьи. Мой папа сенатор, а мама занимается благотворительностью. Все их друзья такие же богатые. И такие же кривляки, как мои родители. Всегда разговаривают с таким умным видом, будто каждое их слово — открытие. А говорят только о деньгах, машинах и о политике. А ещё о любовницах и любовниках. Они думают, — он поправился, — думали, что я маленький и ничего не понимаю. А я всё понимал, и мне было за них, а прежде всего за маму и папу, стыдно. А ещё, они были, как бы это тебе объяснить, ну вроде как анти-родители.

— Анти-родители? — удивилась я.

— Ну да. Я ещё с младенческих лет усвоил, что они рады, только когда мне плохо: когда мне колют прививки, сверлят зубы, когда я постоянно, до потемнения в глазах штудирую учебники. А ещё, когда я не лезу к ним с вопросами и просто молча сижу и скучаю.

Я рано научился читать, и моим любимым занятием стало чтение художественной литературы. Особенно любил русскую. Но my parents, как это по русски — предки, считали это пустой тратой времени, как и зависание в интернете в поисках интересных мне тем об авиации. Родителей это огорчало, и я старался не читать в их присутствии, не зависать в интернете и не есть ничего вкусного, так как всё вкусное, по их мнению, вредное для здоровья.

А ещё они тщательно следили за подбором моих друзей. Друзья должны были быть из известных богатых семей. Но они такие все скучные! Вот и получилось, что ни друзей, ни приятелей у меня не было, а единственным другом стал игрушечный вертолёт с пультом управления.

В тот день я развлекался с игрушкой на нашей площадке для гольфа. Подошёл папа. Понаблюдал, как я играю, и сказал:

— Эльдар, тебе уже двенадцать, а ты как маленький, всё с игрушками играешься. Не пора ли повзрослеть? Мне стыдно за тебя перед знакомыми.

— Я не играю, — сказал я, — я медитирую.

— Что-то не похоже. Медитация — это сидение в полном покое с мыслями о чём-то полезном. Нахватался умных слов, и даже не знаешь их значение!

Отец обладал редким даром унизить двумя-тремя словами.

— И всё-таки я медитирую, — повторил я отцу. — Я смотрю на вертолёт и пытаюсь соединить с ним своё сознание, чтобы посмотреть на землю с высоты.

— Ты что, больной на голову? — рассердился папа. — Придётся вызвать к тебе лучшего психолога.

— Я просто хочу летать, — закричал я. — При чём тут психолог?

— Тогда брось свою игрушку. Закончи обучение в школе, а потом в высшем колледже. Ведь тебя ждёт Итон [Итон — Итонский колледж (англ. Eton College, полное название Королевский колледж Богоматери Итонской рядом с Виндзором, англ. The King’s College of Our Lady of Eton beside Windsor) — частная британская школа для мальчиков.]! Закончишь обучение с отличием, я куплю тебе Сессну 172 «Скайхок».

— Сессна — это здорово. Но сколько лет ещё ждать? А я хочу летать сейчас!

— Короче, Эльдар. Или я вижу эту игрушку в последний раз, или ты мне не сын. И будешь лишён всего, что у тебя есть, и моей денежной поддержки тоже.

Отец хотел пнуть вертолёт ногой, но тот вдруг взлетел и перелетел на несколько сантиметров в сторону, и отец промазал. Клянусь, я не трогал ни одной кнопки на пульте! Это случилось само.

Папа психанул, развернулся и ушёл в сторону нашего особняка. А я подошёл к игрушке, опустился на колени и стал разглядывать её. Неужели сломался? Пульт я положил рядом на траву.

Вдруг дверь вертолёта открылась, оттуда показались три малюсеньких человечка и занялись техобслуживанием: проверяли крошечными ключами и отвёртками крепёж.

Я даже рот разинул. Что это — голограмма, или шутка какая-то?

Один из человечков положил ключ и сказал, помахав мне рукой:

— Мы не голограмма. Мы — эльфы, и прилетели, чтобы рассказать тебе о сказочном мире, где ты мог бы отдыхать от учёбы и летать. Можешь пригласить с собой друзей.

— У меня нет друзей, — ответил я. — Вам-то, наверно, весело, вас целых трое. А я всегда один.

— Так залезай в кабину, и будет нас четверо! — пригласил эльф. — Прямо сейчас полетим в сказочную Эльфирию!

— Для этого мне придётся стать маленьким, — я рассмеялся.

— Не обязательно, — возразил эльф. — Пусть лучше вертолёт станет большим.

Он хлопнул в ладоши, и игрушечная машина вдруг стала расти, и вместе с ней росли человечки. Через минуту на месте игрушки стоял огромный белый вертолёт, его корпус был перечеркнут двумя синими линиями, в середине которых красивыми буквами было написано Elfiria. Вокруг вертолёта ходили два взрослых парня и девушка. Все трое были в какой-то неизвестной форме и с остроконечными ушами. Они болтали между собой на чужом, но тем не менее понятном мне языке и посмеивались. Затем девушка села в кабину на место пилота, двигатель хлопнул пару раз, а затем провернулся, и лопасти стали набирать обороты. Завертелся и хвостовой пропеллер.

Видимо, услышав рёв двигателя, из особняка выбежал отец с телефоном в руке. Он кричал: «Алло, полиция!» В обычных условиях я бы не услышал в таком шуме его слова, но сейчас они чётко прозвучали в моей голове.

Со всех сторон сбегались охранники с пистолетами в руках. Они боялись стрелять, рискуя попасть в меня. А меня охватила паника. Не зная, что предпринять, я завертел головой: вернуться домой и отказаться от волшебного полёта, бросив новых друзей на произвол охранников, или удрать, бросив взволнованных родителей.

— Принимай решение быстрее! — крикнул эльф, и все они поднялись в кабину. Я решился и тоже запрыгнул в кабину, и эльф захлопнул дверь. Взревел двигатель, и вертолёт поднялся в воздух. Я посмотрел вниз и увидел, что на поле бегают охранники, а папа провожает мой вертолёт перепуганным взглядом и говорит что-то в телефон.

Мне стало его жалко. Я знал, что поступил плохо и опять огорчил родителей. Если бы меня пригласили обычные люди на обычном вертолёте, я бы ни за что не полетел с ними — но ведь это был мой собственный вертолёт, в котором я собственноручно менял батарейки вот уже три года подряд. Побываю в сказочном мире и сразу вернусь, — решил я. — Авось простят. Не мог же я упустить такой случай!

Вертолёт влетел в изумрудное облако и начал подниматься ещё выше. Девушка, сидевшая в кресле пилота, скомандовала что-то своим товарищам, и на всех трёх эльфах внезапно изменилась одежда. Вместо военной формы на парнях теперь были средневековые придворные костюмы, а на девушке — роскошное платье. Это было очень весело. Только я остался, как был, в джинсах и майке. Но меня это абсолютно не волновало.

А потом было то же, что и у всех. Я учился жить в этой стране, учился видеть и общаться с людьми и с ВиСами, учился управлять собой и своими фантазиями и желаниями. Да ты, наверное, уже по себе поняла, что поначалу это всё довольно странно и непривычно. Кстати, кое-чему мои родители были бы рады.

— Чему же? — поинтересовалась я.

— Здесь нет телевидения и интернета.

— Что значит нет? — удивилась я. — В моей квартире стоит телевизор и компьютер.

— Да стоять-то они могут сколько угодно, а ты пробовала их включать?

— Нет ещё. Я только вчера попала в Эльфирию. Ещё не успела.

— Тогда слушай, — голосом преподавателя младших классов, произнёс Эли. — Чтобы что-то здесь работало — это надо представить. Мысленно. Ну, к примеру, ты хочешь вскипятить чайник. Ты миллион раз видела этот процесс и легко себе можешь представить его. Если это электрочайник, ты смотришь, есть ли в нём вода и включаешь его. Через некоторое время в чайнике появляются маленькие пузырьки, а затем вода вскипает. И ты точно знаешь, что вода нагрелась до ста градусов. А если прикоснёшься к боку чайника, то можешь и обжечься.

— И что тут необычного? — перебила его я.

— А то, что в Эльфирии, ты могла бы всё это сделать гораздо быстрее. Достаточно представить себе кипящий чайник — и опа! — он уже закипел.

— Ну, это и ежу понятно. А при чём тут телевизор или компьютер?

— А при том, что ты можешь представить себе, как ты включаешь телевизор. Как зажигается экран, включается заставка… А что дальше? Как ты можешь представить себе программу новостей, например? Нет, какую-нибудь старую программу ты, конечно, можешь вспомнить, можешь вспомнить лицо ведущей или ведущего, даже их голос… Можешь вспомнить и представить себе однажды виденную программу. А как представить новую программу? Как представить последние новости, если ты их не знаешь? Или как представить себе новый фильм, которого ты никогда не видела? Правда, люди обладающие фантазией или писательским талантом, могут придумать свой фильм, и даже мысленно показать его своим друзьям или знакомым. Причём для этого телевизор даже не нужен. Твои друзья смогут увидеть твой мыслефильм так, будто сами реально находятся внутри него. Мало того, они даже могут принять в нём участие, додумывая свои варианты. Ну, а с компьютером всё ещё сложнее. Тем более с интернетом.

— То есть, я не смогу с сестрой поговорить по Scype? — упавшим голосом проговорила я.

— Можешь. Но не реально, а вымышленно. Будешь слышать её голос, но её ответы тебе придётся придумывать самой. Разве ты никогда не разговаривала в мыслях с сестрой? Это будет не реальный, а вымышленный разговор. И для него тебе ни компьютер, ни Скайп не нужен.

Стоп! Кажется на нас обратили внимание. Быстро представь себе, будто мы с тобой находимся в свинцовом шаре. Это поможет нам поговорить по секрету так, чтобы наши мысли никто не подслушал. Это называется «закрыться»

Я попробовала сделать это, и мы очутились в круглой кабине на колесе обозрения. Пол и стенки кабины были освинцованные, а окна были из флинтгласа [Флинтглас — стекло с большим сожержанием окиси свинца]. На противоположном сидении ёрзал неугомонный Эли.

— Знаешь, то, что мы отрезаны от прошлой жизни, от родных и друзей, от привычных занятий, от учёбы или от работы, не нравится почти всем людям, попавшим в Эльфирию. Тут, конечно, прекрасно, как на курорте, отдых и развлечения, природа, красота. Но это быстро надоедает. Наверное, недаром в прошлой жизни была пословица «делу время, потехе — час». Некоторые даже посвятили себя тому, чтобы найти способ вернуться домой. Если ты умеешь хранить секреты, я тебя скоро познакомлю с этими людьми.

Дам тебе пару простых советов. Если ты хочешь увидеть людей и вообще жизнь вокруг тебя, представь, что ты находишься внутри непрозрачного воздушного шара. И представь, что ты прокалываешь его. Шар при этом лопнет, и ты увидишь окружающее. А если захочешь погрустить в одиночестве, наоборот, представь что ты вновь внутри шара. Только знай, что это срабатывает для тебя и для окружающих тебя, но не для СС — спецслужб, следящих за лояльностью. Те видят всё, но когда ты укроешься в свинцовом помещении, они теряют тебя из виду. Но на их экранах лояльности станет заметно исчезновение определённого объекта.

А сейчас давай вернёмся на лавочку, пока наше отсутствие не обнаружили. Учти, что за каждым из нас ведётся слежка. За мной не очень-то следят, поскольку я для них глупый мальчишка, а вот за тобой я не знаю. Надеюсь, что поскольку ты только вчера прибыла, то за тобой ещё слежка не началась. Но лучше не рисковать.

И мы вновь очутились на скамейке.

Я представила, что нахожусь внутри огромного воздушного шара, что достаю из волос шпильку и протыкаю его. Шар лопнул, и оказалось, что по аллеям сквера гуляют люди. Детвора в основном летала, гонялась друг за другом, пролетали сквозь струю фонтана, брызгались друг на друга. Взрослые же летали редко, предпочитая ходить или сидеть на лавочках.

— Эй, вы, конспираторы! — Я чуть не подпрыгнула от неожиданности. На соседней скамейке сидел Сэмиэль. — Слушай, Эли. Ты что себе позволяешь? Или хочешь стать «красным», а заодно и Лизу подвести? Сколько раз тебе твердить: «Язык мой — враг мой». Да ещё на людной площади. А вдруг здесь кто-то из «серых» рядом.

— Привет, семьсот восемьдесят восьмой! Не боись, я этих АСЛов нюхом за километр чую, — сказал с гордостью Эли.

— Не аслов, а ослов, — поправила я мальчика, поскольку не терпела безграмотных словечек в речи. Всё же будущая учительница, как-никак.

Эли и Сэми дружно рассмеялись.

— Знаете что, — отсмеявшись, сказал Сэмиэль, — давайте-ка уберёмся отсюда подальше. И, кстати, Эльдар, назовёшь меня ещё раз семьсот восемьдесят восьмым — уши надеру. У меня имя есть. Дайте руки, я доставлю вас в более-менее надёжное место.

В глазах побежали серые линии, как на экране телевизора после отключения передач, потом потемнело, и через секунду зрение вновь вернулось.

Мы стояли на вершине горы, поросшей лесом. Внизу расстилалась панорама полей и городков, рек и водопадов, на горизонте блестела полоска моря. Это было так красиво, что я затаила дыхание и застыла, впитывая в себя всё, что видела. Моя рука была по-прежнему в руке Сэми, и почему-то мне совсем не хотелось отбирать её.

— Ну, хватит любоваться. Пошли, — и Сэми потянул меня за собой.

Эли то бежал за нами, то взлетал и оказывался впереди, то вдруг исчезал за деревьями. Мы стали спускаться по тропинке с горы. Изредка из-под ног с шорохом и постукиванием осыпались камешки, над травой и цветами летали разноцветные бабочки, где-то вверху качались кроны высоких деревьев.

В голове прозвучало:

— Дальше тропинка будет довольно крутая. Может, полетим? А то ты, Лиза, так заглядываешься на бабочек да на цветочки, что, того и гляди, упадёшь с обрыва.

— Нет, — также мысленно ответила я. — Мне нравится идти пешком. И твоя рука такая крепкая и надёжная, что я ни капельки не боюсь. А бабочки и цветочки, так это не твоё дело. Хочу и заглядываюсь.

Оглушительно пахло цветами, шумели кроны, а сквозь их шум пробивался ещё один очень знакомый звук. Я не сразу поняла, что это. Звук становился всё громче, и я узнала его. Это же шум падающей воды. Тропинка резко свернула, деревья разошлись в стороны, и наша троица оказалась в котловине, окружённой высокими скалами. С одной скалы, весь в брызгах, в которых горела радуга, падал шумный водопад, на своём пути трижды разбиваясь о скалы и низвергаясь с последнего уступа в голубое озеро, на берегу которого мы сейчас и стояли.

Эли уже купался в озере, а Сэми присел на валун, когда-то обрушившийся с горы, и потянул за собой меня.

— Вот здесь и поговорим, — прокричал он мне на ухо, и я еле расслышала его слова в грохоте водопада. Тут же в голове совершенно отчётливо послышалось:

— Говорить можно и мысленно. И тогда даже гром небесный нам не помешает.

Плечом я ощущала плечо Сэмиэля. Ещё никогда я не сидела вот так близко к парню. Я представила, что он поднимает руку и обнимает меня за плечи. Вспомнив, что мои мысли наверняка слышит Сэмиэль, постаралась прогнать их. Хотя не думать было чрезвычайно трудно.

Тем временем Эльдар выбрался из озера и разлёгся у наших ног на мелкой, тёплой гальке. Повернув голову в нашу сторону, насмешливо подумал:

— А эти двое, кажется, нравятся друг другу. А что, они прекрасная пара.

Сэми тут же откликнулся:

— Не слишком ли рано тебе об этом судить, малявка? Давайте лучше поговорим о важных вещах. Мы сейчас находимся в котловине, со всех сторон окружённой скалами. АСЛы, конечно, могут определить наше местонахождение, но прослушать нас здесь даже им не под силу. А у нас есть оправдание, дескать, мы пришли сюда полюбоваться природой и отдохнуть.

— Да что за аслы? Вы что, в школе не учились? — воскликнула я. — меня коробит от такого произношения.

— Не аслы, а АСЛы. Три первых буквы заглавные. Это аббревиатура «агент службы лояльности». То есть, агент службы надзора за лояльностью всех нас, и ВиСов и людей, да, собственно, и эльфирцев тоже. Элька знает, что к чему, а тебе Лиза, я сейчас объясню.

— Ты уже упоминал о «висах», это кто такие? — заинтересовалась я.

— ВиСы — это такие, как я. Расшифровывается Виртуальные Сущности. Когда-то, давным-давно, существовал на планете Эльфирия огромный остров, практически целый материк Альфа Рида. А на нём расцветала замкнутая от остальных частей планеты цивилизация. Скорее всего она произошла от высадившихся на планете посланцев какой-то другой планеты при ассимиляции с местным эльфирским населением. Эта новая цивилизация сильно отличалась от народов остальной части Эльфирии.

Во-первых, их иммунная система была способна самовосстанавливаться при любых повреждениях. Потому-то ВиСы и сумела приспособиться к бактерио-вирусной обстановке Земли, которую называли Мусорной планетой. А ещё, имея столь сильную имунную систему они настоящие долгожители. Продолжительность нашей жизни в несколько раз больше продолжительности жизни коренных эльфирцев. И при этом они сохраняют молодость.

Во-вторых, Висы могли существовать, если можно так сказать, единовременно в двух и более сущностях. Одна реальная и несколько виртуальных. Именно поэтому только у ВиСов была реальная возможность проходить сквозь порталы в поясе энергозащиты во внешнюю среду Мусорной планеты, с целью вербовки, подходящих землян.

Вследствие вулканической деятельности Альфа Рида стал погружаться в глубины океана. А его население постепенно мигрировало на материковую часть Эльфирии.

— Ты что же, тоже виртуальный, а не реальный? — огорчилась я, а про себя подумала: «вот только виртуального парня мне не хватало»

Как всегда, Сэми услышал мои мысли:

— Не торопись с выводами. Для тебя я самый что ни на есть реальный. Но слушай дальше.

В Эльфирии нынче три правительницы, три сестры: Эльфа, Бэльфа и Гэльфа. Они не ВиСы. Они коренные эльфирки. Срок их жизни в пределах 250-300 лет, и всё же они смертные. Обычные смертные. В их руках находится вся власть в Эльфирии. И, естественно, им не хочется, чтобы власть эта кончалась. И чтобы после их смерти она, эта сладкая и зыбкая власть, попала в руки их детей. Как в своё время перешла и к ним по наследству от их отца Эльфора.

Когда-то Эльфор организовал А-эС-эЛ — службу лояльности и тотального контроля. В ней и служат «серые» АСЛы. Существует штаб управления АСЛ. Где он находится, никто точно не знает. Но есть сведения, что где-то в недрах гор существует огромный бункер, которому не страшна даже атомная бомба. В бункере находится более полутора миллионов-ядерный суперкомпьютер, производительностью около четырёх петафлопс [Петафлопс — это десять в пятнадцатой степени флопс. Флопс — внесистемная единица, используемая для измерения производительности компьютеров, показывающая, сколько операций с плавающей запятой в секунду выполняет данная вычислительная система].

— Эй-ей-ей, притормози немножко, — запротестовала я. — Мне совсем ничего не говорят эти твои флопсы, ядра. Я же не компьютерщик, а обыкновенный педагог. И то только будущий.

— Извини. Ты права. Короче, это самый мощный на сегодня компьютер. Самый быстрый и самый производительный. А используют его для обслуживания всей ВР, и, главное, для того, чтобы содержать и обрабатывать базу данных на каждого эльфирца, ВиСа или землянина. Когда на экран этого компьютера выводятся данные кого-либо, им присваивается определённый цвет.

Белый — это неизвестный, изначальный, зелёный — лояльный,

красный — подозрительный,

фиолетовый — враждебный,

серый — как я уже говорил — агент службы лояльности, АСЛ.

Кстати, розовый — это влюблённый.

Ну, и самый страшный — чёрный.

Чёрный — это ПЛЧ — Подразделение Ликвидации и Чистки. Звучит похоже на «палач», и по сути палач и есть.

Если в отсутствии лояльности заподозрили эльфирца или эльфирку, палачи их куда-то забирают. Похоже, в какую-то тюрьму. ВиСа — аннигилируют, то есть разлагают на атомы.

А землянам просто-напросто стирают память. Зачастую этим не ограничиваются.

Мне стало страшно.

— А я-то думала, что Эльфирия это прекрасная страна, что тут царят только радость и счастье. А оказывается, это хуже, чем было у нас при Сталине. — Я замолчала, бездумно глядя на водопад. Но в голове вдруг зажглась одна мысль. И я не удержалась: — А нафига мы, земляне, тут нужны? Ой, прости за грубое слово!

— Ничего. Бывают и грубее. Как бы это попроще тебе объяснить? Короче, вы тут в качестве, извини, самцов и самок. Семенной, так сказать, материал. Расскажу немного истории.

Так же, как и нынче у землян, на планете Эльфирия постоянно вспыхивали конфликты и войны. И эльфирцы разных стран разрабатывали всё более и более мощное оружие. Но применять его не смели, так как оружие стало настолько мощным, что могло убить всё живое на планете. Даже применение менее мощного оружия разрушало всё построенное эльфирцами и уничтожало среду обитания, так что выжившие, если бы такие оставались, были бы отброшены на тысячи, или сотни тысяч лет назад в своём развитии.

И тогда они занялись разработкой биологического оружия. Такого, которое могло избирательно уничтожать эльфирцев, совершенно не трогая окружающую среду. Естественно, параллельно необходимо было разработать вакцину, при помощи которой нужная часть населения могла бы спастись.

Но случилось непоправимое. Ещё до того, как была разработана вакцина, вирус вырвался из военной биолаборатории. Произошло ли это по чьей-то халатности, или кто-то это сделал намеренно, но новым вирусом заразились три человека. А от них лавинообразно заражаться стали сотни эльфирцев, через несколько дней уже тысячи, а через месяц зараза гуляла уже по всей планете. Началась пандемия. Медицина не могла справиться с наплывом заражённых, эльфирцы умирали в страшных мучениях. Был объявлен строгий карантин. Планету охватила паника.

К счастью, умирали далеко не все. Некоторых вирус почему-то не тронул, многие переболели легко. Выяснилось, что умирают в основном старики, хотя пик заражаемости почему-то падал на молодёжь репродуктивного возраста.

— А что такое репродуктивного? — подал голос мальчик.

— Репродуктивный возраст — это тот возраст, когда создаются семейные пары, способные рожать детей.

— А я думал, что это касается репродукций известных картин, которые мои родители так любили развешивать на стены.

Мы с Сэми рассмеялись.

— Так вот, — продолжил Сэми, — через некоторое время выяснилось, что пандемия прекратится только тогда, когда переболеет большинство населения и у них выработаются антитела к вирусу. Никто даже не подозревал, чем за это придётся заплатить.

Когда окончился карантин и эльфирцы в эйфории вышли на улицы, когда молодёжь снова начала встречаться, снова создавались супружеские пары, гремели и плясали свадьбы, грянул новый гром. Стала резко падать рождаемость.

Дело в том, что эльфирцы и эльфирки, приобретя антитела к вирусу, утратили способность к размножению. Не все, конечно, но большинство.

Это была катастрофа. Было решено произвести трансфер части населения на твою планету, Лиза. Естественно, в трансферанты попадали лишь эльфирцы, обладающие властью, и большими ценностями. А также некоторые наиболее выдающиеся ученые и талантливые люди. На Эльфирии повсеместно начали вспыхивать восстания, которые жестоко подавлялись. К власти пришёл Эльфор и его сообщники.

Однако первые трансферанты-разведчики были перехвачены вашими военными. У вас была развёрнута так называемая военная уфология. Кроме того, выяснилось, что Земля очень замусорена, а природа на грани необратимого исчезновения. С военными эльфирцы справились бы, хуже было другое: разведчики погибли, и убили их не земные военные, их убило отсутствие иммунитета к миллионам или даже миллиардам вирусов, существующих на Мусорной планете, как они назвали Землю.

Вот тогда-то и была с помощью учёных и суперкомпьютера построена виртуальная реальность страны Эльфирия. Она была ограждена энергетическим забором, защищающим страну от постороннего вторжения: и от землян, и от их болезнетворной среды обитания. Трансфер был полностью проведён.

И всё же земляне попадали сюда. Проходя сквозь портал, они проходили процедуру обеззараживания. Ты спросишь зачем? Так вот, слушай.

Эльфор протолкнул закон, в котором говорилось, что неженатые эльфирцы мужского пола, которые ещё способны к оплодотворению, получают в жёны земных девушек и женщин для продолжения рода, а незамужние эльфирки, способные к овуляции и деторождению — получают в мужья землян — мужчин.

Семейные эльфирские пары, в которых только женщина бесплодна, приобретают земных наложниц. А те, в которых бесплоден мужчина — земных наложников. Наложники и наложницы становились как бы членами семьи. Хотя во многих случаях они становились сексуальными рабами и рабынями.

Семьи, которые отказывались от наложников, могли использовать юношей и мальчиков, таких, как, к примеру, Эльдар, для взятия у них семени и проведения знакомой и землянам процедуры ЭКО [ЭКО — экстракорпоральное оплодотворение. Так называемое «зачатие в пробирке»].

— Боже, как это мерзко! А если я влюблюсь? Выходит, что земляне лишены возможности любить и создавать семью по своему желанию?

— Вот потому-то и введён цвет «розовый», чтобы вовремя прекратить незаконные влюблённости. В таком случае девушку могут обрезать [Женское обрезание, когда у девочек, девушек или женщин удаляют клитор или и клитор и половые губы], как это делается у некоторых африканских или ближневосточных народов.

— А что с мальчиками или мужчинами, которые полюбили, делают? — неожиданно подал голос Эльдар, о присутствии которого и я, и Сэми совсем забыли.

— Тоже ничего хорошего. В течение какого-то периода их насильственно возбуждают и собирают семя. А потом кастрируют, чтобы они не могли размножаться по своему желанию.

— Девочку звали, ты не поверишь, Элли. Почти как меня. Её родители, кстати выходцы из твоей страны, назвали её в честь героини сказки «Волшебник Изумрудного города», ну, той, которая КРАК и раздавила злую волшебницу Гингему. Жили они, как и героиня сказки, ровно посредине США на «Аллее торнадо» в штате Канзас, на самой окраине городка Мерриам.

Перед тем, как попасть в Эльфирию, Элли была обычной семилетней девочкой, училась в первом классе. Она была ужасной фантазёркой и выдумщицей и с удовольствием делилась своими фантазиями с другими учениками. Но те считали её врушкой, ненормальной и постоянно обижали. Дружить с «русской» никто не хотел. Элли обижалась на то, что её считали русской, ведь она была коренная американка, и родилась она в Америке.

Элли окончила первый класс и радовалась летним каникулам.

Последний день августа выдался тёплым и солнечным. Они всей семьёй выбралась за город в лесок за грибами, и пока родители пытались найти хоть один гриб, Элли, весело напевая что-то себе под нос, затеяла игру возле упавшего дерева. Как всегда, она придумывала сказочных персонажей и даже разговаривала с ними.

Она представила, как воздух перед ней заколебался, будто в жарком мареве над горячим равнинным шоссе, заиграл всеми цветами радуги, и из разноцветного облака выпрыгнула нарисованная фея. Настоящая анимешка с большими глазами, пышными волосами и в кружевном лиловом платьице. Фея-анимешка выглядела дружелюбно.

— Привет, — сказала Элли, и анимешка ответила:

— Привет! Я фея. Меня прислали из сказочной страны, чтобы открыть тебе очень важную тайну.

— Тайну? Правда? Какую?

— Дело в том, что у тебя есть способность делать чудеса!

— Чудеса? Я? А какие?

Фея, будто бабочка, запорхала в воздухе:

— Хорошие. Ты можешь открывать двери в чудесные миры и прогуливаться там, сколько захочешь, — и фея махнула рукой. Лес с деревьями, с фигурами мамы и папы, бродящими среди них, задрожал, разъехался в стороны, как занавес, и Элли увидела бирюзовое море под зелёным небом и жёлтый остров с высокими деревьями и разноцветными домиками. Она никогда в жизни не видела моря. Ах, как бы ей хотелось здесь жить! Но фея снова махнула рукой, и лес с мамой и папой вернулся на своё место.

— А ещё ты умеешь выхватывать предметы из воздуха. Вот так, — сказала фея, протянула руку в сторону, что-то схватила своими нарисованными пальчиками и протянула девочке огромный белый пион.

— Спасибо! Какой красивый… Значит, я тоже так могу?

— Конечно! Можешь попробовать прямо сейчас. А ещё, если тебе будет когда-нибудь плохо на душе, ты можешь стать невидимкой и вернуться в нашу сказочную страну. Надо только сильно захотеть этого и сделать в воздухе рукой круг.

— Элли, Элли! Ау-у! — услышала она, как зовут её мама и папа. Элли повернулась в их сторону, сложила ладошки рупором и крикнула:

— Ау! Мамочка, папуля, я здесь. Смотрите, с кем я познакомилась. С настоящей феей, — и она повернулась, чтобы показать маме и папе маленькую анимешку. Но феи уже не было, она исчезла, будто растаяла в воздухе.

Подошёл папа и подхватил дочку на руки:

— Ах ты, моя фантазёрка! — И принялся щекотать её, а затем подбросил высоко в воздух. — Ты сама у меня как фея.

Каникулы окончились. Элли совсем не хотелось возвращаться в школу. Но что поделаешь — надо, так надо. Оказалось, что в их классе появилась новенькая ученица, и учительница усадила её на пустое место рядом с Элли. На перемене, они вместе вышли в школьный коридор, где царил невообразимый шум и гам.

Стараясь перекричать шум, Элли прокричала новенькой, которую звали Элен:

— А я познакомилась с феей.

Боялась, что Элен ей не поверит, но та сказала:

— Ух ты! С настоящей?

— Ага, настоящей, только анимешной. Как в мультфильме. И она сказала, что я могу стать невидимой и попасть в их сказочную страну. Прям как Вовка в Тридевятом царстве.

— Кто такой Вов-ка?

— Ну, Влад. Это из русского мультфильма. У моего папы есть много записей русских мультиков. Приходи к нам — посмотрим вместе. Ничего, что на русском языке, я тебе переведу. Кроме того, там есть титры на английском.

— Спасибо за приглашение. Приду.

— Представляешь, там есть море!

— Где? В этом мультике? — не поняла Элен.

— Да нет же! В той стране, которую мне фея показала.

В этот момент Боб, самый наглый из их класса, пробегая мимо девочек, дёрнул Элли за волосы и прокричал Элен:

— Верь ей больше! Эта русская лапши тебе на уши понавешает.

Элли стало очень обидно. Вот если бы она и вправду смогла попасть в ту страну. Ах, как ей этого хотелось. И она обвела рукой круг в воздухе. Он тотчас засиял всеми цветами радуги, и за ним открылся чудесный мир. Элли удивлённо глянула на свои руки и… не увидела их. Так же, как и ног и всего остального. Зато рядом стояла Элен и разинувший рот остолбеневший Бобка.

— Ну, тогда прощайте, — крикнула им Элли и влетела в круг, который тут же закрылся. Школьный коридор вместе со школьниками, Элен, Боб — всё исчезло, перед ней расстилался зелёный луг, а вдали блестел гранями хрустальный замок. Девочка пошла к нему, а компания эльфов и анимешек сопровождала её, смеясь и перешучиваясь.

* * *

Всё было замечательно, только Элли очень грустила и скучала по своим маме и папе, и даже, как ни странно, по своим одноклассникам. Но возвратиться назад не могла. Она рассказала мне свою историю и расплакалась.

Эли сердито нахмурил брови.

— Все вы, девчонки, плаксы. А я ваши слёзы терпеть ненавижу!

Я автоматически поправила его:

— Или «не терплю», или «ненавижу», но не «терпеть ненавижу».

— Вот ты зануда! Короче, чтобы развеселить девчонку, я показал ей, как умею делать фигуры высшего пилотажа. Потом пригласил Элли к нам. У нас ей очень понравилось, там у них, в Канзасе, дома совсем не такие.

Элли научила меня становиться невидимкой, и мы стали с ней играть в прятки. Ну да, я, здоровый двенадцатилетний лоб, играл в прятки с семилетней девочкой. Но мне так хотелось, чтобы она перестала грустить.

Я превратился в невидимку и повис за шторой у окна. И вдруг Элли, тоже превратившись в невидимку, влетела ко мне за штору. Я думал, она сейчас закричит: «Нашла! Нашла!», но она вдруг прижала мне палец к губам и тихонько шепнула:

— Тсс! Кто-то пытается вломиться в дом.

Мы затаились, я выстроил вокруг нас экран, чтобы никто даже мысли наши не мог услышать. В квартире, пройдя сквозь стены, появились три палача. Они вели себя в доме как хозяева и явно ждали тебя или Сэми. Я хотел мысленно предупредить вас, чтобы вы не возвращались домой. Но экран не давал этого сделать. Будь я один, я бы снял экран и предупредил вас, а потом постарался бы удрать. Но что делать с девочкой? Я молился не знаю кому, не знаю какому богу, чтобы вы с Сэми ушли в наши горы надолго-надолго. Молитвы не помогли. Ты появилась, и чёрные тебя арестовали и куда-то поволокли.

Надо было сделать одновременно два дела — предупредить Сэми и узнать, куда тебя тащат. Элли была маленькой девочкой, но мне ничего не оставалось, как объяснить ей, где найти Сэми и передать ему, что я буду ждать его у нашего водопада.

Она улетела, а я, оставаясь невидимым, полетел над тройкой палачей, схвативших тебя. Так я узнал, где ты. Я боялся, что палачи сделают с тобой что-то страшное, но их сразу отпустили, иначе они бы выполнили приговор сами.

Когда я вернулся к водопаду, Сэми уже был там. И мы полетели выручать тебя. Проникнуть во дворец оказалось легко для невидимки. Там везде были понатыканы камеры слежения, но меня они не видели. Я влез через открытое окно на четвёртом этаже и спустился вниз, так как предполагал, что система слежения отключается где-то на первом этаже. И оказался прав. Но именно это оказалось ошибкой. Отключать систему было нельзя, так как тут же заревели сирены и вокруг дворца возник купол, через который никому невозможно было прорваться.

Мы с Сэми носились по коридорам дворца в поисках тебя, то тут, то там наталкиваясь на разрозненные группки охраны и скрываясь от них в новые ответвления коридоров. Но постепенно делать это становилось всё труднее и труднее, так как внутренняя охрана постепенно заполняла все проходы, все коридоры.

И тут мы услышали мысленно твой крик. Видно, надеясь на безопасность и неприступность дворца, эти гады не обеспокоились экранировать твои крики. А возможно, наслаждались ими. Мы рванулись на крик и попали в пыточный зал. Ты была привязана к столу. Тело было как сплошное кровавое месиво, в порезах и в багровых полосах, некоторые из которых лопнули и сочились кровью. У тебя в ногах склонился голый дядька. Он что-то делал тебе, и ты невыносимо кричала. Я на всей скорости совершил такой таран этому дядьке, что он улетел в угол зала, треснулся там головой и вырубился. А Сэми стал развязывать и отстегивать тебя. Ты в это время потеряла сознание.

Почему-то мы посчитали, что испуганная и тоже голая женщина, которая находилась там, нам не опасна. Но это была наша вторая ошибка. Я кинулся помогать Сэми, а мерзкая баба нажала какую-то кнопку, и в зал ворвалась внутренняя охрана. В руках одного из них был аннигилятор, луч которого метнулся по потолку, прожигая его насквозь, и направился в нашу сторону. Меня никто не видел, но если бы луч нечаянно попал в меня, он перерезал бы моё тело пополам. Я метнулся в сторону от него.

К сожалению, Сэми не успел уклониться или спрятаться от луча, а может, и не захотел. Он упал на тебя, прикрыв собой от луча, и тот попал ему в бок. Сэми страшно закричал, но не сдвинулся ни на сантиметр. Я сделал бочку и головой протаранил охранника с аннигилятором. Тот выронил его, и его луч разрезал нескольких нападавших, а ещё нескольких ранил. Аннигилятор ударился о стенку, откатился в сторону и выключился. Это спасло всех нас. В зале осталось четверо невредимых охранников, Сэми и я. С рёвом, как дикий тур, Сэми поднялся с тебя и ринулся на охранников. Один против четверых. Вернее, полтора, если считать ещё и меня. Правда, на моей стороне была невидимость. Зато Сэми был тяжело ранен. Невзирая на жуткую боль, он выворотил из пола торчавший кол и дубасил охрану, я кидался им под ноги, таранил, швырял всем, что только под руку попалось.

Через несколько минут всё кончилось. Но со всех сторон слышались крики и топот ног. Наверное, это спешила подмога. Сэми поднял аннигилятор и направив его на одного из раненных охранников, потребовал показать, как отключить защитный экран-купол. Больше всего на свете я боялся, да и Сэми, наверное, тоже, что охранник этого не знает. К нашему счастью, он знал. Купол отключили.

В это время зашевелился и стал подниматься дядька, который истязал тебя, когда я сбил его с ног. Он раскрыл ладонь, и мы увидели маленький прибор с красной кнопкой. Дядька угрожающе закричал:

— Сдавайтесь. Сейчас я нажму эту кнопку, и прозвучит всеобщая тревога. Вам не скрыться от суда. Вы будете схвачены и казнены, превращены в евну…

Договорить он не успел. Его рука вдруг отделилась от тела вместе с тревожной кнопкой. Это Сэми резанул её у плеча дядьки аннигилятором, и тот заверещал, будто его режут. Впрочем, слово «будто» здесь неуместно, потому что не в силах сдержать себя, мой старший друг порезал дядьку на куски.

Я помог замотать тебя в одеяло, со стоявшей тут же огромной кровати, и мы перенеслись на наше место у водопада.

Ты же знаешь, что наш водопад падает тремя каскадами. Оказалось, что на уровне нижнего каскада под ним есть огромная пещера. Вход в неё никому не виден, потому что его закрывает собой падающая вода. Сэми совсем обессилел и не мог подниматься по крутой тропинке вверх, да ещё с тобой на руках. И я, вернувшись в видимый образ, соорудил из веток что-то вроде волокуши. Мы уложили тебя на неё, и я потащил волокушу к пещере. Тащил долго, несколько раз оступался и мог вместе с тобой полететь вниз и разбиться. Конечно, я не мог разбиться, потому что умел летать, но ведь ты-то не могла, и потому я не выпускал волокушу из рук. Всё же я сумел дотащить тебя до пещеры.

Отдохнув, я слетел вместе с волокушей вниз к Сэми. Лететь он не мог, потому что из-за раны периодически терял сознание. Видела бы ты, как мы поднимались! Ты когда-нибудь смотрела русский фильм «Последний дюйм»? Там один мужчина со своим сыном прилетел на своём самолёте на берег океана. Работа отца была снимать под водой акул. А сын ждал его на берегу. В одно из погружений на отца нападают акулы, и он полуживой выбирается на берег. И вот мальчик Дэви тянет взрослого тяжеленного мужчину к самолёту. У мальчишки не хватает сил, но он не сдаётся. А в это время звучит песня.

И Эли, стараясь, чтобы его голос звучал как можно ниже и грубее, запел по-русски:

Тяжелым басом гремит фугас,

Ударил фонтан огня.

А Боб Кеннеди пустился в пляс.

Какое мне дело до всех до вас?

А вам до меня!

Трещит земля как пустой орех,

Как щепка трещит броня.

А Боба вновь разбирает смех.

Какое мне дело до вас до всех?

А вам до меня!

Но пуля-дура вошла меж глаз

Ему на закате дня.

Успел сказать он

И в этот раз:

Какое мне дело до всех до вас?

А вам до меня?

Так вот и я тащил Сэми. И пел эту песню.

— Откуда ты знаешь русский? — удивилась я.

— В школе мы должны были изучать иностранный язык. И я выбрал русский. Потому что я преклонялся перед русскими героями, перед лётчиком Валерием Чкаловым, космонавтом Юрием Гагариным.

Короче, Сэми изо всех оставшихся сил помогал мне. И мы добрались. Сэми отдыхал, а я тем временем наломал веток и выстелил ими угол в пещере. Уже взошла луна, когда Сэми, превозмогая боль, выбрался наружу и при её свете насобирал каких-то трав. Потом он набрал воды из водопада в камень, похожий на ковшик, намял туда травы и поставил камень на костерок, который мы развели недалеко от входа в пещеру, но так, чтобы он не отсвечивал снаружи. Когда эта смесь трав почти закипела, Сэми снял его с костра палками, а потом разорвал на полоски пододеяльник и сделал тебе перевязки с остуженной травой. А немного тёплой жидкости из отвара влил тебе в рот. Я сделал перевязку ему, и так мы заснули на ложе из веток. Сэми всю ночь лежал на боку, стонал, но не выпускал тебя из объятий. На следующий день, нас всех доставили сюда.

Я прервала мальчика:

— А где мы?

— Там, где безопасно, там, где смогли лечить тебя и Сэми. Хотя Сэми никому не давал даже прикоснуться к тебе. Только позволил врачу осмотреть тебя и сделать назначения. А потом сам был и твоей медсестрой, и твоей сиделкой, и твоей нянечкой. Я только помогал ему. А ещё Элли — девочка, с которой я познакомился.

— Эличка, братик, ты настоящий герой! Я люблю тебя!

Мальчишка расцвёл в горделивой улыбке.

— Я что, вот твой Сэми — и вправду настоящий герой. Знаешь, сестричка, я зол на тебя?

— Зол? Это почему же? Что я тебе плохого сделала? — я потрясённо уставилась на него.

— Не мне. Сэми! Он столько сделал для тебя, а ты заставляешь его страдать. Он думает, что ты его разлюбила. Ты разбиваешь ему сердце! А он мой сводный брат, как и ты моя сестра.

Я поразилась тому, с какой страстью Эльдар это выкрикнул. Замешкалась, подыскивая правильные слова, чтобы объяснить то, что и мне самой было не совсем понятно.

— Ты ошибаешься, Эли! Я очень люблю Сэми! Люблю его гораздо больше, чем саму себя. И именно поэтому хочу освободить его. Я недостойна его любви. А он может встретить ту, которая будет гораздо более достойна его, чем я.

— Это почему тут без меня решают, кто достоин моей любви, а кто нет? — Я вздрогнула. Увлёкшись разговором с Эли, я впервые не почувствовала, что Сэми вошел в комнату.

— Ой, ты давно здесь?

— Достаточно давно, чтобы услышать главное для меня. И настаиваю на том, чтобы ты повторила это ещё раз. — Его голос был притворно сердит, а глаза улыбались. — Ну, я жду?

Я прекрасно поняла, о чём он говорит, но прикинулась дурочкой:

— Не понимаю, о чём ты.

— Всё ты прекрасно понимаешь. О любви. Ты говорила, что кого-то любишь. Так кого же?

Я широко распахнула якобы не понимающие глаза:

— Говорила, что братика люблю. Правда же, Эльдар? — попробовала я подмигнуть Эли. Но он сделал вид, что не замечает моих подмигиваний.

— А ещё кого? Значит, брату ты можешь сказать, кого ты любишь, а напрямую любимому нет?

Сердце моё трепыхалось так, что запросто могло выпрыгнуть из груди. Я протянула руки к Сэми и сказала:

— Покажешь мне своё ранение, тогда скажу.

И он подошёл ко мне, осторожно стянул рубашку через голову, и я охнула — под его левой рукой, вздувался широкий, бугристый розовый шрам. Я обняла любимого и стала очень осторожно, чтобы не причинить боль, обцеловывать этот участок его тела, который в этот момент был мне дороже всего. Сэми застыл, а потом взял в ладони моё лицо, заглянул в глаза:

— А теперь я жду, чтобы ты выполнила то, что пообещала.

— Любимый, ты самый любимый мой человек на свете. Нет и никогда не будет никого любимее тебя.

— А теперь целуйтесь, — потребовал Эли.

Ну как нам было не послушаться его?

Я проснулась оттого, что почувствовала чьё-то присутствие рядом. Сквозь щелочку между век попыталась разглядеть кто это. К моему величайшему удивлению, это была маленькая девочка с волосами цвета светлого золота, со смешными хвостиками с двух сторон, глазами синее весеннего неба, курносый носик, усыпанный веснушками, но не делающий лицо девчушки смешливым. Наоборот, оно выглядело мечтательным и одновременно смелым и решительным.

— Доброе утро, тётя Лиза! — услышала я звонкий голосок. — Хорошо, что вы уже проснулись. И не притворяйтесь, что ещё спите!

Волей-неволей я была вынуждена открыть глаза.

— Доброе утро, малышка. Ты кто?

— Я Элли. А сейчас сядьте в кровати, я буду вас обмывать, — скомандовала девочка.

— Вот ещё! Что я, сама не смогу? И вообще, — я запнулась, сама не зная, что же «вообще».

— Сами не сможете. У вас раны не только спереди, но и на спине и на ногах. Да не стесняйтесь вы! Я же девочка. И я уже тысячу раз видела вас без одежды. Когда вы бредили, за вами пытался Сэми ухаживать, а вы, если узнавали его сквозь бред, гнали его от себя. Вот мой Эли и попросил меня помочь им в уходе за вами.

— Эли — мой? Что значит мой?

— Мой — это значит мой друг. А в будущем мой муж, — уверенно проговорила девочка. — Только он ещё не знает этого, и вы меня не выдавайте. Ладно?

Я невольно улыбнулась:

— Ладно.

— И нечего улыбаться. Вот посмотрите, он женится на мне, когда я вырасту.

Я подумала, что эта девочка добьётся своего. Ведь у нее не только имя, но даже характер был похож на характер главной героини из «Волшебника Изумрудного города».

Она решительно стянула с меня одеяло, подтянула поближе стул, на котором стояла миска с водой, и стала нежно-нежно обтирать меня. У неё были волшебные руки, нежные и в то же время решительные и уверенные. Закончив утренние процедуры со мной, Элли усадила меня поудобнее, подложив под больную спину подушки, прикатила столик, у которого поворачивалась столешница, таким образом оказавшись над моими коленями. Затем куда-то вышла, и вскоре вернулась с этажеркой на колёсиках уставленной едой.

— Приятного аппетита, тётя Лиза! Кушайте!

Она села в отдалении и отвернулась, чтобы не смущать меня.

— Э, нет, подружка. Я буду кушать, только если ты составишь мне компанию.

Долго мне уговаривать Элли не пришлось. Она придвинулась ко мне, и мы начали трапезу.

— А где мы находимся, Элли?

— Ой, вообще-то это большой секрет, но ведь вы невеста Сэми, значит, вам можно рассказать.

— Невеста? А я и не знала.

— Ну да. Сэми сам говорил. Выходит, я проболталась? Не выдавайте меня, пожалуйста, Сэми. Я потом как-нибудь сама ему признаюсь. — Эта девочка была просто склад секретов.

Невеста. Я мысленно пробовала это необычное слово и так и этак. Было оно будоражащим, хоть и немного тревожным, и сладким, и… Решительно оно мне нравилось. Не просто как слово, а как нечто определяющее, меняющее меня саму.

— Тётя Лиза! А еда? Забыли? Тут же всё такое вкусное! — вернула она меня из мира грёз. — Вы спрашивали, где мы. После того, как Сэми и Эли отбили вас, было понятно, что всех нас объявят в розыск. И тогда Сэми обратился к своим друзьям. Они обсуждали, где же можно нас спрятать. И предложили вот это место.

— Ну… Что ты тянешь «хвоста за кот»!

— Это Центр управления Эльфирией. Именно тут находится суперкомпьютер. А ещё тут живут Правительницы, их обслуга, и несколько сотен компьютерного персонала — сисадмины, админы баз данных, алгоритмизаторы, программисты, инженеры и техники… Ну, и охрана, конечно.

— Боже мой. Да это же осиное гнездо! Нас же схватят!

— И ничего подобного! — нежным звоночком рассмеялась девочка. — Хочешь что-нибудь надёжно спрятать — положи его на видное место. Центр управления — это огромный лабиринт, расположенный в центре Эльфирских гор. И здесь имеется масса служебных помещений. Вот сможете ходить, и Сэми вам всё покажет.

* * *

Мы находились в зале, в котором со всех сторон нас окружали тёмные экраны. Сэми привёл меня сюда познакомиться со своими друзьями. Однако в зале не было никого. Наверное, мы пришли первыми.

— Вот, Лиза, познакомься! — Сэмиэль указал на один из компьютеров, и он засветился. На экране появилось лицо мужчины. Серьёзное, но глаза… глаза добрые и улыбчивые. — Это Артём, руководитель отдела программирования и администрирования суперкомпьютера. Впрочем, пусть он о себе расскажет сам. Ты не против, Артём?

— Ну отчего же. Конечно, расскажу. Тем более что у нас, как в группе анонимных алкоголиков (я шучу, конечно), принято рассказывать всё о себе.

Экраны один за другим стали включаться, и на них появлялись люди.

— Знакомьтесь, друзья, это Лиза. Впрочем, вы все уже слышали о ней. Лиза, это мои друзья. А теперь и твои — обвёл он рукой круг экранов.

— Да. Так вот, — продолжил Артём, — меня поймали, как рыбку на крючок, на мою собственную книжку сказок, которая была у меня в детстве.

— Это как? — удивилась я.

— Там, в моей прежней жизни, я работал начальником отдела программирования в довольно большой и серьёзной компании. Работа мне нравилась, зарабатывал я прилично, и жил очень даже не бедно. У меня была новенькая машина Audi S6 TFSI бизнес-класса со спортивным характером. И мне нужно было продлить на неё страховку.

Частная страховая компания, в которой машина была застрахована, располагалась в старой двухэтажке. Там не было даже скамейки для клиентов, и все ждали стоя у стены темноватого коридора или у окна. Страховщик уехал за бланками час назад и до сих пор не вернулся. Я был в очереди первым и отложить страховку на потом никак не мог: завтра, во-первых, истекал последний день дополнительного двухнедельного срока страховки, а во-вторых, предстояла очень важная поездка по работе. Моя Audi стояла возле дверей и тоже ждала, когда страховщик её сфотографирует, но тот задерживался. Двое клиентов плюнули и ушли, остались только две немолодые женщины, тихо беседующие у окна, и парень лет семнадцати в наушниках, уткнувшийся в смартфон.

Ждать было муторно. Я прошёлся по коридору туда-сюда под косыми взглядами двух мрачных женщин, которых раздражало всё и вся, потом от нечего делать взял с облупленного стола, который выставили в коридор, да так и не отнесли на помойку, старую детскую книжку и начал листать, привалившись к стене.

Картинки были знакомыми. Вскоре, забыв о страховщике, я погрузился в воспоминания. Ведь это же была моя любимая сказка в детстве! Как я мог её забыть? Ведь в детстве я зачитал её до дыр, перечитывал несколько раз в год и каждый раз верил, что она закончится по-новому. Ёлки-палки, тридцать лет прошло! Сын уже взрослый, внучка подрастает.

Я вдруг понял, что это именно та самая, моя книжка из детства, с теми же карандашными рисунками на полях, за которые мне когда-то влетало от мамы. Я сразу не узнал её, потому что у книги оторвали обложку. Книга выглядела ужасно потрёпанной, и я решил скачать её из интернета. Но я не помнил её названия. Заглянул в конец книги и оторопел, увидев сразу за оглавлением своё имя. Кто-то написал от руки синими чернилами странное письмо:

«Артём! Мы рады, что ты открыл эту книжку. Ты очень любил её в детстве, и она стала волшебной. Фактически, она является порталом в параллельный мир, в котором мы предлагаем тебе работу гораздо более интересную, чем та, что есть у тебя сейчас. Это работа главным администратором полутора-миллионно-ядерного суперкомпьютера, производительностью более четырёх петафлопс [Петафлопс — это десять в пятнадцатой степени флопс. Флопс — внесистемная единица, используемая для измерения производительности компьютеров, показывающая, сколько операций с плавающей запятой в секунду выполняет данная вычислительная система]. В коллективе, которым ты будешь руководить, собраны лучшие компьютерные специалисты со всей планеты Земля.

Стоит тебе открыть эту книгу на 157-й странице, и работа твоя.

Эльфы».

Такого не могло быть. Я много раз проходил собеседования при приёме на работу, знал, что это та ещё нервотрёпка. Да ещё, как правило, и экзамены, и тесты надо пройти. А тут — открой на странице такой-то, и работа твоя. Явно развод. Вот только кто же это разводит меня? Кто подбросил книгу? Или этот кто-то заранее знал, что я сюда приду?

В это время деревянная дверь на пружине оглушительно хлопнула, и я оторвался от книжки. Две женщины, не скрывая презрения, с насмешкой смотрели на меня, взрослого мужика, читающего детскую сказку.

— Спасибо, что дождались, — сказал страховщик. — Пойдёмте сначала её сфотографируем, вашу машину, а потом будем оформлять, — он взял обычный фотоаппарат-мыльницу, и мы вышли на улицу. Когда мы, сделав нужные фото, возвращались обратно, книга всё так же лежала на старом списанном столе.

Я подавал страховщику то одну бумагу, то другую, а сам думал о старой сказке. Разумеется, я ни на грош не верил в параллельный мир, но пожелтевшие страницы пробудили во мне давно забытое чувство, которое я даже назвать толком не мог. Мне захотелось ввязываться в приключения, узнавать новое и… летать.

— Всё, — объявил страховщик и назвал сумму. Я уплатил и вышел в коридор. Там хозяйничала какая-то толстая тётка, командовавшая уборщицей. «Уберите это!» — приказала она, показывая на старую книжку без обложки. Уборщица взяла книжку и хотела выбросить её в серый мешок, полный мусора.

— Эй. Это моя книжка, — закричал я, и уборщица со своей начальницей застыли. Я подскочил, выхватил книжку из чужих рук, открыл на 157-й странице и оказался тут, в Эльфирии. Меня встретил Сэми, которого звали 788-й. Не было ни собеседований, ни тестов. Сэми представил меня коллективу, и началась очень интересная работа. Работа, о которой я даже мечтать не смел. Передо мной открылись неограниченные возможности.

Но было маленькое, вот такусенькое «но», — Артем почти свёл большой и указательный пальцы, оставив между ними зазор в пару миллиметров. — Моя семья. Жена, сын, внучка. Это «но» царапало сердце, не давало спать и даже дышать. Постепенно, общаясь со своими компьютерщиками, я узнал, что такая же заноза была почти у всех.

Так начала образовываться группа несогласных. Мы прекрасно понимали, чем рискуем, ведь именно мы администрировали базу данных лояльности. Я знал, что мой предшественник был казнён за попытку испортить суперкомпьютер. На наше счастье, у нас был доступ к программному обеспечению. И мы решили не ломать физически или отключать СК [СК — суперкомпьтер], мы решили под видом улучшений внести изменения в его программное обеспечение.

Но сначала я подбирал для этого самых надёжных и самых грамотных программистов. Ведь среди нас могли оказаться стукачи или «крысы» [«Крысы» — внедрённые агенты, сливающие информацию].

И вот работа началась. Медленно, по кусочкам, по очень маленьким и вроде бы ничего не значащим модулям, мы постепенно меняли программу.

Не буду описывать технические проблемы, но на сегодня программа уже полностью готова. К сожалению, у нас не было возможности обкатать её в тестовом режиме, ведь нас немедленно арестовали бы. Поэтому пуск будет сразу в рабочем режиме. Это значит, что в случае неудачи мы все погибнем.

Запуск назначен на следующие выходные.

В ожидании выходных мы с Сэми не отрывались друг от друга. Если попытка запуска новой программы окажется неудачной и мы погибнем, так хоть перед смертью полностью посвятим себя друг другу.

Стараниями Элли я быстро поправлялась, самостоятельно ходила. Малышка была посвящена в тайну, но ни капельки не боялась.

— Вон Элли из Изумрудного города всегда спасала своих друзей и ничего не боялась. С ней даже Трусливый Лев стал Храбрым Львом. А я такая же, как она!

Эльдар, за которым она хвостиком старалась следовать всегда и везде, смеялся:

— Ты что, намекаешь, что это я Трусливый Лев?

Но девочка за словом в карман не лезла:

— Нет, ты Страшила с соломенными мозгами. А вот Сэми — Железный Дровосек. А Лиза — это волшебница Стелла.

День приближался. Меня буквально трясло от возбуждения и страха. Если бы не Сэми, я бы, наверное, сошла с ума.

Накануне бурная любовь нас оставила совершенно без сил; мы с Сэми в последнюю ночь даже не задремали ни на минуту. Постоянно смотрели на установленные в каждом помещении Центра часы, показывающие время на СК [СК — суперкомпьютер]: — Ну когда же? Когда?

Время двигалось вперёд, а ничего не случалось.

Утром пришли Эли и Элли; мы все вместе сели завтракать, хотя кроме крепчайшего кофе в нас ничего не лезло. И только Элли, которой кофе мы не разрешали, ела за троих и ни капли не боялась.

«В Н И М А Н И Е!» — зажглись прямо в воздухе огромные буквы, а в голове голос Артёма продублировал вслух. — Через час Эльфирия перестанет существовать, а энергетический щит вокруг неё будет полностью отключён. Это значит, что Эльфирия фактически объединится с Землёй и её природой. Для землян и ВиСов это совершенно безвредно. А вот эльфирцам придётся находиться в карантине, поскольку у них нет иммунитета к земным бактериям и вирусам. Это значит, что придётся носить маску и перчатки, часто мыть руки и, находясь в общественных местах, соблюдать социальную дистанцию в 2 метра. Приходя домой, мыть руки, протирать поверхности спиртовыми растворами. Маски, алкогели, разовые перчатки и тому подобное, будет роздано нуждающимся бесплатно, в течение оставшегося часа.

Итак, начинаем отсчёт».

И в воздухе появились цифры: 59:59, 59:58, 59:57…

Когда появились цифры 04:59, отключились все экраны, в помещениях множество людей застыли в ожидании. Летать уже никто не мог, они стояли, подняв лица к небу, в котором горели цифры. Чем-то это было похоже на Новый год в какой-то стране, который я видела по телевизору. Иногда среди людей мелькали фигуры ПЛЧ, спешащих скрыться. Однако никто за ними не гнался и никто не трогал. Все знали: от справедливого суда никто не уйдёт.

Сэми взял меня за руку, я схватила руку Эли, а Элли вложила свою ручку в руку своего друга.

Когда осталась одна минута, люди начали кричать: «пятьдесят девять, пятьдесят восемь, пятьдесят семь… …три, два, один, ноль».

Неожиданно все красоты Эльфирии исчезли, а наша четвёрка оказалась на улице Лесной, рядом с почтой. Никакого портала и в помине не было. В руках у меня была моя розовая сумочка с чем-то твёрдым внутри. Изредка вибрировало. Я сунула руку внутрь и достала свой смартфон. На экране блокировки высветилась целая куча сообщений. И все от моей младшей сестры. Я немедленно набрала её номер:

— Алло, кто это? — раздался взволнованный голос Таньки. — Где вы нашли этот телефон? Скажите, где вы находитесь, и я же приеду за ним. Вы не думайте, я вам заплачу.

Она продолжала быстро и взволнованно что-то говорить, а моё горло сдавил спазм. Господи, как я соскучилась по её голосу!

— Тань, Танечка, остановись. Это я.

— Кто это — я? — Танька будто налетела на камень.

— Ну, я это я. Лиза.

Молчание.

— Тань, ты что, язык проглотила?

Аппарат в моей руке странно замычал, а потом оттуда донеслись такие рыдания, которых я никогда в жизни не ожидала от моей сестрички. Наконец сквозь рыдания стали прорываться слова:

— Лизка, я думала, тебя уже нет в живых. Все морги и больницы объездила. Знала бы ты, чего я там насмотрелась! В полиции уже давным-давно тебя в розыск объявили. А ты жива-а-я! Я люблю тебя. А ещё ненавижу! Вот встретимся — убью тебя! Ты где?

— Я на улице Лесной, возле почты.

— Я мигом приеду, ты никуда не уходи. И не вздумай исчезнуть.

— Тань. Я не одна.

— Не одна? А с кем?

— Ну что я, по телефону буду тебе всё рассказывать? Мы не будем тут торчать. Я домой хочу! Встретимся дома, и я всё-всё тебе расскажу.

И мы пошли домой. Я смотрела на тысячу, миллион раз виденные дома, на автомобили, автобусы и троллейбусы, на лица прохожих, которые не обращали внимания на странную четвёрку, которая, несмотря на столкновения с ними, не выпускали руки друг друга. Как же мне дорог мой город, и как дороги эти люди. Не хочу я ни летать, ни получать всё неизвестно откуда, мысленно представив что-то. И лучше я проеду в переполненном, жарком троллейбусе, чем перенесусь мгновенно в любое место, куда захочу.

Танька уже ждала нас дома. От волнения ей не сиделось, и она выскочила на лестничную площадку, бегала по ней и курила одну сигарету за другой, о чем свидетельствовала полная пепельница, стоявшая на электросчётчике.

Мы вошли в квартиру, и я представила ей своих спутников:

— Это Элли.

Девочка сделала книксен и протянула Татьяне руку:

— Будем знакомы. Я Элизабет.

— Элизабет? Так ведь и Лиза тоже Элизабет. Можно, чтобы вас не путать, я буду всё-таки называть тебя Элли?

— Конечно, тётя Таня.

— Какая я тебе ещё тётя! Молодая я ещё для тёти.

— Да нет, сестричка, Элли права, ты не так уж далека от того, чтобы стать настоящей тётей.

Танька окинула меня изумлённым взглядом, Сэми чуть не пошатнулся, и только Эльдар ничего не понял.

— Тань, вот это мой парень, Сэмиэль, Сэми. Впрочем нет, не парень, а жених, и хотя я ещё не совсем в этом уверена, кажется, скоро он станет папой. А может, и мужем.

Сэми схватил меня в охапку и закружил по комнате.

— Эй, поставь меня, а то меня сейчас стошнит.

— А вот этого молодого человека зовут Эльдар. Будущий лётчик и очень храбрый человек. Но главное, что он мой названный брат. Его родители живут в Англии, но он ни за что не хочет возвращаться к ним. С этим будут проблемы. Ведь он тоже гражданин Англии, к тому же несовершеннолетний. Я уверена, что его родители, когда узнают, что он жив, скорее всего потребуют возвращения его им. И хотя мне этого очень не хочется, я буду вынуждена съездить в британское посольство, чтобы уладить все вопросы. Ведь у него даже свидетельства о рождении нет. У него вообще ничего нет. Кстати, аналогичная ситуация и с Элли. Правда, она ждёт не дождётся, когда вернётся к папе и маме в Канзас. И к своему пёсику.

В этот вечер мы долго сидели и, перебивая друг друга, рассказывали о наших приключениях.

Таня удивлялась, что Эльдар и Сэми прекрасно ориентируются в нашей, ставшей такой тесной, квартире. Будто не раз в ней были.

Элли встала с дивана, где сидела между мной и Эли:

— Тётя Лиза. Соловья баснями не кормят. Идёмте, я помогу вам что-нибудь приготовить.

Таня увязалась с нами, но на кухне она явно только мешала, и Элли сказала:

— Таня, идите в зал и развлекайте наших мужчин. А мы тут и без вас справимся.

Мне сорок лет. Я окончила университет, но учительницей так и не стала. Написала книгу о наших приключениях в Эльфирии, и её неожиданно быстро раскупили. Потом я написала ещё книгу и ещё… И… стала писательницей.

Мой муж Сэми окончил военную академию и стал офицером. Сейчас он уже подполковник. У нас с ним уже трое деток. Старшая девочка и два мальчика. Сэми в них души не чает. Особенно в дочке. Да и она всё больше к нему льнёт; я даже ревную.

Танька вышла замуж. Её муж Владимир — программист, руководитель отдела на суперкомпьютере принадлежащем американской NASA [NASA — Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства]. Они с Володей переехали в США и живут там в очень красивом доме. А сестричка стала прилежной домохозяйкой. Выращивает цветы в саду, овощи в теплицах. И, сейчас вы упадёте, научилась готовить! Да так, что пальчики оближешь. То-то её муж за последнее время обзавёлся заметным пузиком. Правда, он утверждает, что это от сидячей работы. А на подколки жены отвечает, что это у него комок нервов.

У них с Володей дочка, которую они назвали Элли. Не Элизабет, а именно Элли. Танька мечтает, чтобы у неё было четверо или пятеро детей.

Эльдар — военный лётчик, инструктор. С нашей и Сэми помощью он помирился со своими родителями. Отец, как и обещал, подарил ему Сессну. Эльдар прошёл обучение в Центральной лётной школе ВВС на авиастанции Литл-Риссингтон.

А его жена, да-да, вы правильно догадались — Элли. Девушка, окончив школу, поступила в Queen Mary University of London, вернее в его отделение, называемое Barts. И перебралась из Канзаса в Лондон. Сейчас она известнейший нейрохирург в Англии. Эльдара она не выпустила из своих маленьких, но крепких ручек. И сейчас она беременна уже четвёртым ребёнком, несмотря на свою вечную занятость.

Артём, бывший руководитель отдела программирования и администрирования суперкомпьютера в Эльфирии, нынче директор какого-то сверхсекретного объекта.

Мы хоть и не часто, но встречаемся. Хвастаемся детьми, работой. И всё бы хорошо, но вот недавно откуда-то появился коронавирус и пошёл гулять по свету. Встречаться сейчас невозможно, разве что виртуально, по интернету, ведь у большинства стран границы закрыты, а авиаперевозки запрещены.

Вчера у нас была такая встреча. Мы шутили в основном на темы коронавируса, смеялись, а потом Эльдар испортил всем настроение. Сказал, что встретил в Лондоне одного страшного человека. Узнал её с первого взгляда. Конечно, блондинка была в шикарной маске, и он мог ошибиться, но когда богато одетый спутник помогал женщине выйти из лимузина, он назвал её имя — Риса. Сомнений больше не оставалось. Это была она.

КОНЕЦ