Змея Давида (гет)

Перед первым занятием по окклюменции Диана по обыкновению засела на три часа в библиотеке и перевернула всю имеющуюся там литературу по данному предмету. То, что она узнала, ей совершенно не понравилось, да и кому бы понравилась перспектива раскрыть перед Снейпом все свои тайные мысли, страхи, симпатии и антипатии. Прием «освободить мозг» перед сном она опробовала в тот же вечер, впрочем, без особого успеха, мозг ее, как назло, кишел мыслями больше обычного. Собственно, тайн, которые стоило бы скрывать от кого бы то ни было (кроме письма Юхану), у нее не было, но легче от этого не становилось. И она решила — когда Снейп полезет к ней в голову, сосредоточиться на мыслях о семье, уж в них-то ничего криминального нет и быть не может.

Придя в назначенный час, Диана заняла свое излюбленное место за первой партой. Ощущения ее в этот момент были близки к тем, что испытывает человек, сидящий в очереди к стоматологу: страшно и неуютно, хочется сбежать отсюда подальше, но гордость не позволяет показать свою слабость. Пальцы слегка подрагивали, и она спрятала руки в рукава мантии.

— Видел вас вчера в библиотеке, — начал Снейп с легкой иронией, — решили для начала овладеть теорией?

— Да, — с некоторым вызовом ответила Диана. — А что, не надо было?

— Ну почему же. Просто я даже не удивился, увидев вас там. В этом отношении вы довольно предсказуемы — надеетесь любое препятствие в вашей жизни преодолеть, всего лишь переворошив библиотеку.

Диана уже готова была обиженно засопеть — не хватало, чтобы еще и Снейп начал считать ее заучкой, но тот не дал ей предаваться мукам задетого самолюбия и, сев прямо перед ней, направил свою палочку прямо ей в лицо.

— Готовы? — она коротко кивнула и попыталась ни о чем не думать…

Удар, словно по голове саданули тугим мячом, и вот перед глазами против ее воли замелькали картинки: ее комната, белоснежная сова на подоконнике, ее рука царапает по пергаменту шариковой ручкой, кадры какого-то фильма по телевизору, Мира натирает волос на смычке канифолью, белые облака под крылом самолёта, шумная толпа, тетя Сара, Бранденбургские ворота, нестерпимый блеск воды в реке, сбегающие к воде террасы Сан-Суси, она на теннисном корте с ракеткой наперевес, что-то еще, едва воспринимаемое сознанием, неуловимое, на доли секунды…

Затем ее словно выкинуло откуда-то и бросило обратно на жёсткий школьный стул. Голова слегка кружилась, а перед глазами было темновато. Снейп сидел напротив и смотрел на нее со смесью любопытства и беспокойства.

— Это было не слишком приятно, сэр, — пробормотала Диана, имея в виду прежде всего ощущения в голове.

— Это было грубое проникновение. Опытный легиллимент способен залезть к вам в мысли так, что вы даже не почувствуете этого.

Он помолчал, все также внимательно глядя на нее, а затем вдруг произнес:

— Arbeit macht frei.1

Диана застыла, чуть приоткрыв рот.

— Что означает эта фраза? — спросил Снейп.

Она сглотнула и пробормотала:

— «Работа делает свободным»…

Что он, черт подери, имеет в виду?!

— Я знаю, как это переводится. Непонятно, что эта надпись делает в ваших воспоминаниях? Если я правильно понял, вас не должно было там быть.

Значит, кадры их с Сарой посещения мемориала в Равенсбрюке каким-то образом пролетели перед ее внутренним взором, а она этого даже не заметила. А он увидел… Да уж, все еще сложнее, чем казалось…

— Ах это… Просто этим летом моя тетя потащила меня в Германию… Ну, в то самое место.

— Зачем? — Снейп непонимающе вздернул бровь.

— Не знаю. Может, хотела, чтобы я все увидела своими глазами.

— Я думал, это должно находиться в Польше.

— Нет, это место недалеко от Берлина. Это не Аушвиц, если вы об этом.

— Ладно, оставим это. Вы убедились, что я видел все, и даже то, что проскочило мимо вашего сознания. Теперь вы понимаете насколько важно научиться ставить ментальный заслон против вторжения? Любое ваше воспоминание, прочитанное другим, может стать оружием против вас или приговором, если вы вздумаете солгать.

— И что же делать?

— Сосредоточиться и не пустить меня дальше того барьера, который вы сами для себя обозначите. Раз уж вы интересовались в библиотеке методикой окклюменции, должны знать, как это делается, хотя бы теоретически. Еще раз!

Снова тугой баскетбольный мяч ударил ее в лоб и на этот раз она сидит на диване перед телевизором, перед ней, хихикая, мельтешит ее лондонская подружка Минни и засовывает кассету в видеомагнитофон. Они собираются смотреть… черт, они собираются смотреть «Калигулу»!

Стоп! Дальше нельзя, он не должен это увидеть! Усилием воли она словно воздвигла перед собой невидимую стену, от которой должно отскакивать все, что может причинить ей вред — точно, как написано в книге, а воображение почти на уровне рефлекса подсунуло другую картинку — кадры какого-то документального фильма. Держать эту картинку, держать, и пусть голова сейчас лопнет, но у нее должно получиться!

Внезапно колоссальное напряжение отпустило, и она снова ощутила себя сидящей за партой, в край которой она вцепилась побелевшими пальцами. В теле ощущалась неприятная мелкая дрожь как после крутых виражей на метле на сумасшедшей скорости. Она перевела дыхание и набралась смелости поднять глаза на Снейпа.

— Как вы себя чувствуете? — ей показалось, или он улыбнулся?

— Неважно, — честно призналась она. — Что, все так плохо?

— Наоборот, у вас получилось, — он положил палочку перед собой и скрестил руки на груди. Вы показали мне то, что хотели, не так ли?

— А что вы видели? — опасливо спросила она.

— Гепардов и гиен, — и Снейп снова усмехнулся.

— Вы сразу поняли, что мои воспоминания подправлены?

— Конечно. Это было довольно неумело, но впечатлило то, что вы соединили оба вида защиты сознания — и ментальный барьер, и подмену.

— Это всегда стоит таких больших усилий? — Диана потёрла лоб.

— Вопрос тренировки. С опытом приходит навык ставить барьер за доли секунды даже при осторожном проникновении. Вы очищали сознание перед сном?

— Пыталась.

— И как успехи?

— Никак, если честно.

— Пытайтесь еще, каждый вечер. Без этого все ваши усилия напрасны, каждый раз это будет стоить вам огромных усилий и рано или поздно ваш барьер все-таки рухнет. Я понимаю, что сейчас, по крайней мере, у вас практически отсутствуют воспоминания, которые вы хотели бы скрыть от посторонних, или которых вы страшитесь, но они против вашей воли все равно посещают вас. Но рано или поздно они появятся и поверьте — спрятать их будет намного сложнее, чем тот день, когда вы с подругой решили посмотреть фильм не самого невинного содержания.

Диана почувствовала, как кровь приливает к щекам от его последних слов. Но ведь он сам дал ей понять, что ничего такого не видел! Значит, догадался. Его проницательность поразила ее и снова вызвала восхищение против собственной воли.

* * *

Наконец-то хоть какая-то передышка! Диана ввалилась в пустующий туалет Плаксы Миртл и облегченно вздохнула. Она два часа патрулировала коридоры, разгоняя по спальням студентов — пугая отработками младшекурсников и взывая к совести и здравому смыслу более старших учеников. В преддверии Рождественских каникул настроение у всех было приподнятым и если раньше большинство еще придерживались хоть какого-то намека на соблюдение порядка, с приближением Нового Года коридоры Хогвартса стали больше все напоминать сумасшедший дом — все носились по ним с радостными и ошалелыми лицами, явно предвкушая поездку домой на праздники и прочие прелести зимних каникул.

Диана на этот раз оставалась в школе — Мира с оркестром опять была на гастролях, а торчать все каникулы в Шеффилде у тети ей совершенно не улыбалось. Поэтому настроение у нее было не самым радужным — она даже накричала на каких-то второкурсниц с Хаффлпаффа и пригрозила двум мальчишкам с Рейвенкло парочкой весьма неприятных заклятий, если они немедленно не уберутся в свою башню.

Наложив на дверь в туалет запирающее заклинание, она уселась на крышку унитаза в кабинке, ближайшей к окну. Короткое движение палочкой — и стекло в окне исчезло. Несколько минут Диана просто сидела, наслаждаясь тишиной и спокойствием, затем вытащила из потайного кармана мантии пачку сигарет. Сунула одну в рот, щелкнула зажигалкой и с наслаждением затянулась.

Ей было так хорошо сейчас, что, когда над ее ухом раздалось недовольное покашливание, она чуть не свалилась со своего «стула». Над перегородкой, скрестив руки на груди и сердито посверкивая толстыми линзами очков, парила Плакса Миртл, всем своим видом прямо-таки источая благородное негодование.

— Опять? — грозно спросила она, жестом отличницы поправляя очки на переносице.

— Не опять, а снова, — хмыкнула Диана.

— Выброси эту гадость! — потребовала Миртл.

— Тебе-то какой вред от моих сигарет? — лениво спросила ее Диана. — Ты же все равно запаха не чувствуешь!

— Обязательно надо было напоминать мне о том, что я умерла? — завизжало привидение и театрально заметалось по туалету.

Диана почувствовала что-то вроде угрызений совести — Плакса всегда бурно реагировала на любой намек на ее призрачное существование. В отличии от других хогвартских привидений она словно не могла смириться со своей участью, постоянно и громогласно оплакивая ее и явно рассчитывая на внимание публики.

— Ладно, — примирительно произнесла Диана, — я не хотела тебя обидеть. И вообще я не то имела в виду. Просто мне необходимо побыть одной и расслабиться.

Миртл для вида еще немного полетала по туалету, сопровождая свои перемещения горестными вздохами, а затем, усевшись на перегородку между кабинками, спросила совершенно будничным тоном:

— Нервничаешь из-за того дурака?

— Какого дурака? — не поняла Диана.

— Ну, того, который клялся, что станет у тебя первым…

От этих слов Диана поперхнулась дымом и снова едва не свалилась на пол. Откашлявшись, она уставилась на Миртл и прохрипела:

— Что ты несешь?!

— Я несу? — Миртл определенно была довольна произведенным эффектом. — Да я своими ушами слышала, как он… — она запнулась.

— Договаривай, чего уж там, — Диана привстала, а Миртл в ответ хихикнула:

— Потуши сигарету и верни стекло на место, а то ни слова больше не произнесу.

Диана послушно бросила сигарету на пол, невербальным заклинанием заставила ее исчезнуть, затем также молча заделала окно и очистила воздух от табачного дыма.

— Вот, пожалуйста, — сказала она, выходя из кабинки. — Теперь расскажешь обо всем, что слышала?

Привидение перепорхнуло на одну из неработающих раковин и уселось на ней в вальяжной позе, закинув ногу на ногу.

— Я тут пару месяцев назад путешествовала по туалетам, скучно стало, знаешь ли… Решила наведаться в туалет для мальчиков, послушать о чем говорит современная молодежь. Ну и наслушалась я, скажу я тебе! Мы такими не были! У них все разговоры только вокруг одного и вертелись — у кого какая, пардон, задница, да кто с кем да сколько раз!

Миртл сейчас напоминала обычную земную сплетницу, которую хлебом не корми — дай перемыть кости современной молодежи и посетовать на ее распущенность. Диана не прерывала ее речь из опасений, что та снова обидится и вытянуть из нее что-либо станет невозможным.

— Ну и сижу я себе в одной из кабинок, — продолжала Плакса Миртл, — и слышу, как один из парней говорит о тебе. Точнее, о том, что он тебя первым… тр… ну… я не могу это слово произнести! — возмущенно закончила она.

— Трахнет? — любезно подсказала Диана, страстно желая сейчас проклясть кого-нибудь из парней.

— Именно, — торжествующим тоном подтвердила Миртл.

— Кто это был? — пальцы Дианы судорожно сжали рукоятку палочки под мантией.

— Я не знаю. Я же сидела в кабинке и не видела их. Они меня тоже не видели, поэтому не стеснялись в выражениях. Кажется, кто-то назвал его по имени, если не ошибаюсь — Эверетт…

Диана стояла с нелепым выражением на лице и буквально сверлила Плаксу Миртл взглядом. А Миртл, наслаждаясь таким вниманием к своей скромной персоне, продолжала:

— Он говорил, что для него это раз плюнуть — затащить в постель лучшую студентку школы. Что он знает один способ, против которого ни одна заучка не устоит.

Повисла напряженная пауза, затем Диана севшим от бешенства голосом спросила:

— Слушай… А он один клялся, что затащит меня в постель? Или кто-то еще собирался это сделать?

— Ты угадала. У них было что-то вроде спора — кто первым удостоится чести переспать с отличницей, — в тоне Миртл появились сочувственные интонации. — Были и другие, которые изъявили желание… Один, правда, сказал, что это подло — играть против своих же. Я тихонько высунулась наружу и разглядела его — белобрысенький такой мальчик с серьгой в ухе.

«Руквуд» — догадалась Диана.

-А тот, первый, сказал, что ты симпатичная и ничего в этом такого нет. Короче, он всем доказывал, что…

Диана не стала дослушивать ее и бросилась к выходу, шепотом матерясь на ходу. В голове ее вихрем проносились мысли и догадки. Все становилось на свои места в этой истории с ее опьянением. Теперь-то она вспомнила, что на ее дне рождения Блэквуд все время вертелся возле нее. И вино в ее бокал подливал именно он. И именно подлил туда Амортенцию (сопоставив предположение Хильды, что ей чего-то намешали в вино, она догадалась, в том числе и по симптомам, что это была Амортенция). И именно он предложил ей прогуляться по коридорам, чтобы затащить ее в пустующий класс и там… И теперь понятно, за что Руквуд сломал ему нос и почему весь тот вечер он смотрел на них с таким выражением, словно Диана должна ему тысячу галеонов и не собирается отдавать.

Как ураган она пронеслась по коридорам, спустилась к себе в подземелье, не разговаривая ни с кем в гостиной, влетела в свою комнату и повалилась в кресло, запальчиво дыша. Лишь несколько минут спустя к ней вернулась способность говорить нормально.

— Значит, это у нас новый вид спорта такой, — прошипела она, — трахни отличницу и получи орден Золотого Бабника первой степени?! Ладно, плейбой недоделанный, я с тобой еще посчитаюсь! Еще не знаю как, но ты меня еще не раз вспомнишь!

Взгляд ее упал на «драчливый будильник». Она вдруг вспомнила, что подарил ей его именно Блэквуд. Схватив будильник, Диана уже вознамерилась садануть его об стенку, но потом передумала. Зачем избавляться от хорошей и полезной вещи, даже если эту вещь подарил ублюдок и сукин сын?

1 Надпись на воротах Равенсбрюка (и Аушвица).