Змея Давида (гет)

Диана, стоя на виадуке, обозревала окрестности в магловский бинокль, купленный ей еще в детстве матерью в качестве «моральной компенсации» за то, ее пришлось перевести в другую школу (они переехали в другой район в Лондоне, и добираться до старой приходилось теперь полтора часа). Окружавшие замок леса уже подернулись робкой зеленой дымкой первой зелени, в воздухе царил терпкий запах влажной земли, прошлогодних листьев и тонкий аромат первой травы. Настроение, несмотря на это, было упадочным.

Со Снейпом они так и не поговорили. Он больше не приходил, хотя теперь она старалась не засыпать до полуночи, в надежде на то, что он придет снова. Теперь ей было страшно от мысли, что он все-таки появится, и ей придется все ему рассказать. Скрывать от него эту информацию до последнего момента (то есть до тех пор, пока живот не начнет выпирать даже из-под растянутого свитера) она не собиралась. Его возможная реакция ее страшила, но мысль о том, чтобы избавиться от ребенка, она даже не рассматривала.

Диана пыталась представить, каким он мог бы быть отцом. Он практически ничего не рассказывал о своем детстве, во всяком случае, такую область, как взаимоотношения своих родителей он умудрился обойти полностью. Как вообще должен вести себя отец со своими детьми, она имела довольно смутное представление, своего отца она никогда не знала, кроме того, что он был маглом и бизнесменом из Франции. Единственным примером отцовства из своего детства она смогла припомнить отца своей подружки Минни – это был мягкий, тихий и обожающий дочь человек, потакающий всем ее капризам и носившийся с ней едва ли не больше, чем родная мать. Представить себе Северуса в роли подобного отца было невозможно. Он точно не станет носиться со своим ребенком, как курица с яйцом, не говоря уже о том, чтобы позволять вить из себя веревки. Скорее всего, он будет строгим и не любящим демонстрировать ребенку своей любви. Не самый худший вариант, подумала она, вспомнив, какой избалованной оторвой выросла Минни. Но все картины, которые она невольно рисовала в воображении, рушились, стоило ей вспомнить, что они находятся фактически в состоянии войны, а сам Северус – на передовой этой войны.

Она не заметила, как рядом с ней оказался ее непосредственный начальник Гастингс, и опомнилась, только когда тот произнес над самым ее ухом:

— Что, Шеппард, любуешься окрестностями? Много Упиванцев высмотрела в эту магловскую игрушку?

Диана опустила бинокль и уставилась на Гастингса не самым дружелюбным взглядом. Разговаривать с кем бы то ни было (кроме Снейпа) не хотелось, но и послать начальство куда подальше, ссылаясь на плохое настроение и бунтующие гормоны, субординация не позволяла.

— Дамблдор тебя ищет, — без перехода продолжил Гастингс. – Иди, я тут пока за тебя покараулю. Днем через виадук все равно ни одна тварь не рискнет сунуться.

— Зачем он меня ищет? – напряглась Диана, думая, что этот вызов как-то связан с Книгой и Башевисом.

— А кто его знает, — проворчал Гастингс, отворачиваясь.

* * *

Дамблдор выглядел плохо. Серое лицо, совсем почерневшая правая рука, подрагивающая левая и сгорбленные плечи недвусмысленно говорили о том, что проклятие, которое директор умудрился где-то подцепить, медленно, но верно делает свое дело и жить ему осталось не больше года, если не меньше. Но блеск в ярко-голубых внимательных глазах был прежним, таким, каким она его помнила еще с детства.

— Диана, — Дамблдор кивнул на кресло перед своим столом, на котором уже было накрыто к чаю, — раз вас видеть. Вы хорошо выглядите, надо сказать.

Если поправиться и выглядеть при этом сонной мухой могло означать «хорошо выглядеть», то да, выглядит она и вправду хорошо, подумала Диана, присаживаясь напротив директора, занявшего свое место за массивным столом.

— Как вы себя чувствуете? – вопрос застал ее врасплох.

— Нормально, — неуверенно ответила она, глядя на то, как Дамблдор разливает чай по чашкам. Судя по всему, пострадавшая рука причиняла ему неудобство, даже боль, но он мужественно завершил процедуру и с явным облегчением поставил чайник на специальную подставку из соломки.

— Профессор, что-то случилось? Я имела в виду, Сами-знаете-кто нашел Башевиса и…

— Нет-нет, — Дамблдор улыбнулся загадочно, словно Будда, — с этой стороны неожиданностей пока ждать не стоит. Волдеморт больше не будет искать мистера Башевиса.

— В каком смысле?

— Кого нет, того не ищут.

Диана судорожно глотнула воздух.

— Как?! – вырвалось у нее.

— Увы, — вздохнул Дамблдор и взял из вазочки один леденец. – Попробуйте леденцы со вкусом капуччино, они замечательные… Так вот, о Башевисе. К сожалению, с ним произошло несчастье, до крайности нелепое. Он погиб.

Диана, так и не притронувшаяся к своей чашке, тупо смотрела на директора, не веря тому, что сейчас услышала. Башевис погиб как нельзя вовремя, даже до неприличия вовремя, именно тогда, когда Волдеморт не так давно вернулся из России, где искал Хранителя (об этом Снейп упомянул на одном из последних собраний Ордена Феникса). Неужели он его все же нашел и убил, предварительно вытряхнув из него всю информацию? И теперь затаился, готовясь нанести удар. Но это значит, что первым под удар подпадает Северус, как непосредственный участник «инсценировки» и поставщик заведомо ложной информации о Наследнице. Она почувствовала, как ее начинает трясти при мысли о том, что с ним может сделать за предательство красноглазый урод.

Должно быть, мелькнувшие мысли натурально отпечатались у нее если не на лице, то в глазах, так как Дамблдору ничего не стоило догадаться о том, что она сейчас подумала.

— Нет, Волдеморт не нашел его, не бойтесь. Мистер Башевис унес нашу тайну в могилу по нелепой случайности. Просто оказался в неподходящем месте в неподходящее время.

— В каком смысле? – спросила она, не замечая, что комкает льняную салфетку, лежавшую возле ее чашки.

— Он поехал по делам к себе на родину и… В общем, в пяти шагах от него какой-то магл взорвал сам себя и положил с десяток человек. Башевис оказался в их числе… Ну, вы наверное, лучше ориентируетесь в магловских новостях, знаете, что происходит в Израиле.

Странно, она всегда была уверена, что Башевис если и погибнет раньше времени, то, скорее всего в результате разборок с такими же магами, как и он сам. Но стать жертвой террориста-смертника… Действительно, до крайности нелепая смерть. И страшная, именно потому, что в чем-то обыденная для этой страны.

— Вы точно уверены, что это был именно Башевис?

— Мне передали эти сведения из израильского Министерства магии, — пояснил Дамблдор, — поэтому сами понимаете – тела Башевиса я своими глазами не видел. Но не доверять своим коллегам из Израиля у меня оснований нет.

Снова Диана не могла избавиться от ощущения того, что смерть Башевиса слишком уж своевременная. И такая ли уж это случайность? Додумать эту мысль ей не позволил очередной приступ дурноты, и чтобы побороть его, она глубоко вздохнула и откинулась на спинку кресла. Как ни старалась она скрыть свое состояние, от Дамблдора не ускользнули резко выступившая на ее лбу испарина и внезапная бледность.

— Вы неважно себя чувствуете? – излишне, как ей почудилось, участливо, спросил он.

Она пробормотала, пряча глаза:

— Все в порядке, просто устала немного…

Дамблдор помолчал, а затем сказал совершенно будничным тоном:

— Вам все-таки следует сходить к мадам Помфри, попросить у нее специальное зелье от приступов дурноты.

Диана почувствовала, как кровь приливает к щекам, а сердце бешено колотится о ребра.

«Тонкс! Убью ее, дрянь болтливую! Ведь просила же!»

Она уставилась на директора, в ужасе прикидывая, сколько народу в курсе ее «интересного положения», но Дамблдор лишь устало прикрыл глаза и сложил пальцы рук в любимом жесте «домиком». Наконец, директор открыл глаза и тем же непринужденным тоном спросил:

— Северус знает?

А вот этого Тонкс ему сказать никак не могла – излишней проницательностью та никогда не страдала. Значит, догадался сам.

Диана отрицательно мотнула головой.

— Это хорошо. Не нужно ему говорить. Во всяком случае, пока.

— Откуда вы узнали… про нас? – с усилием спросила она.

— Я, наверное, слишком много прожил, чтобы не видеть подобные вещи. Я давно наблюдал за ним. Никто не может назвать Северуса душевным, заботливым человеком. Это не значит, что ему плевать на учеников школы и на других членов Ордена, скорее наоборот. Но к вам его отношение всегда было несколько иным, даже тогда, когда он сам над этим не задумывался. И потом – я не даром уже почти полвека директор этой школы. И каждый директор так или иначе знает, чем живут те, кто обитает под крышей Хогвартса, — при этих словах Дамблдор улыбнулся хитрой улыбкой, от которой ей захотелось запустить ему в лицо чайником.

— А почему я не должна ему говорить? Думаете, его реакция будет, так сказать, не слишком радостной, если не сказать хуже?

«Интересно, почему я сама в это не верю?!»

— Нет, конечно. Просто эта новость может выбить его из привычной колеи. А это опасно, очень опасно.

— В каком смысле?

— Я скоро сойду со сцены, — вздохнул Дамблдор. – Вы верно заметили – мое состояние ухудшается. Поэтому в некотором смысле меня можно смело списывать со счетов. Вся тяжесть борьбы ляжет на плечи профессора Снейпа и, к сожалению, Гарри.

«Бедный Поттер! Он хотя бы в курсе, что ему предстоит возглавить Сопротивление?»

Дамблдор устало продолжал:

— Через некоторое время профессору придется окончательно перебраться в стан Волдеморта. Не перебивайте и ничему не удивляйтесь – это является частью нашего с ним общего плана и нужно для победы. Поэтому, как вы понимаете, известие о том, что у Северуса была связь с представительницей вражеской стороны и особенно о том, что от этой связи у них скоро появится ребенок, может поставить крест на всех наших надеждах. Не говоря уже о том, что это будет стоить Северусу жизни.

— Вы считаете, что убережете его от провала, если он ничего не будет знать о ребенке? – Диана мысленно поразилась тому, как спокойно прозвучал ее голос – в голове не укладывалось то, что Дамблдор ради какого-то «общего блага» готов лишить Снейпа права знать, что он скоро станет отцом. Где логика? Или ему будет веселее подставлять голову под топор, зная, что никто и ничто не держит его в этом мире?

Подтверждением ее догадки стала следующая фраза Дамблдора:

— У Тома резко усилилась его природная паранойя. Он всегда был нездорово подозрителен, но в последнее время словно с цепи сорвался. Буквально через раз он устраивает слугам своего рода ментальный обыск, роясь в их воспоминаниях в поисках признаков предательства. Я всегда говорил, что Северус – сильнейший из ныне живущих окклюментов, и до сих пор ему удавалось обманывать Волдеморта. Но всегда есть риск, что в один прекрасный день от внимания Волдеморта не ускользнет тот факт, что Снейпа связывает с нашим лагерем нечто большее, чем слежка за мной. Ребенок для любого мага – это очень сильный фактор воздействия на него. И беспокойство о том, в безопасности ли вы и его будущий ребенок могут ослабить его «щит».

Тон Дамблдора был далек от приказного, очень далек. Больше он напоминал просьбу или совет, но, даже пытаясь противиться его гипнозу, Диана уже знала, что выполнит этот завуалированный приказ. И не только потому, что сопротивляться внушению Дамблдора она не в силах. Она понимала, что в чем-то директор прав. Можно было бы поспорить с ним, говоря, что так у Снейпа будет больше стимулов бороться за победу, но все же: мысли о ребенке сделают его более уязвимым. Все-таки Дамблдор знает Снейпа несколько больше, чем она.

Диана сидела в кресле, не шевелясь и неподвижно глядя в пространство. Все, что она сейчас услышала от директора, означало одно – они с Северусом должны расстаться в самом скором будущем. Держать в секрете от него то, что она носит его ребенка, можно будет только на расстоянии.

— И еще, — Дамблдор встал со своего кресла и направился к одному из книжных шкафов. Он провел кончиками пальцев по корешкам нескольких книг, и они внезапно исчезли, открыв темный проем, похожий на встроенный в стену сейф. Из тайника Дамблдор вынул темную толстую папку из неизвестного материала, отдаленного напоминавшую кожу страуса. Подойдя к Диане, он, опустил папку на стол перед ней и сказал:

— Я хочу поручить вам кое-что. Очень может быть, что после окончания войны у Северуса возникнут серьезные проблемы с правосудием. Каким бы тяжелым ни было наше сегодняшнее положение, вероятность того, что до конца войны он все-таки доживет, существует. То есть я, конечно, прошу вас не питать иллюзий на этот счет, но в случае счастливого исхода мне бы хотелось знать, что у Северуса будет шанс быть оправданным перед обществом.

Диана вопросительно взглянула на директора, а тот продолжил:

— В этой папке хранятся свидетельства всей деятельности Северуса Снейпа в качестве нашего агента в лагере Волдеморта. Начиная с восьмидесятого года и заканчивая настоящим временем. Сведений, содержащихся здесь, должно быть достаточно для того, чтобы его оправдали в суде даже в случае инкриминирования ему преступлений, караемых поцелуем дементора. Я хочу, чтобы вы сохранили этот архив в целости до конца войны и предъявили его на суде, если до этого дойдет. Запомните – архив должен быть обнародован именно в момент суда, при максимальном количестве свидетелей и передан непосредственно председателю Визенгамота и в присутствии министра магии, кем бы он ни был. Оспорить мою личную печать на каждом листе этого досье не сможет даже самый предвзятый судья.

Диана машинально взяла папку. То, что Дамблдор все-таки вел это досье, давало ей надежду на то, что Северус выживет и победа будет именно на их стороне. И тогда она, наконец, сможет ему сказать правду. Если ради этого нужно будет на время исчезнуть из его жизни, она готова. Она была готова еще и не такое, лишь бы оградить его от любой мелочи, способной привести к провалу. Даже если потребуется стереть ей память. Даже если он никогда ни услышит больше ни о ней, ни об их ребенке.