Проклятие знания (джен)

Одри Лестрейндж боялась думать о будущем. Это был не тот знакомый Одри по ночным прогулкам бодрящий и радостный страх. И не тот ужас, что сковал ее, когда Гарри едва не умер. Нет, этот страх был совсем иным. Он заставлял нервничать, не давал спать по ночам, из-за него Одри постоянно пыталась найти новые способы отвлечься от этих мыслей, но при этом с каждым днем все яснее понимала: сколько от него ни бегай, все равно в итоге придется принять решение. И лучше сейчас.

Одри не знала, что ей делать дальше. Она делала вид, что ее нисколько не волнует неопределенность, она шутила о том, что будет участвовать в дуэльных соревнованиях, станет хорошей супругой, или просто говорила, что с деньгами ее матери ей не стоит заботится о будущем… но это было неправдой. Одри понимала, что ей нужно какое-нибудь занятие. Оно ей необходимо, иначе она станет такой же, как ее мать.

Нет, она любила маму и научилась принимать ее со всеми недостатками. Но все отчетливее Одри понимала, что у Беллатрикс Блэк, насколько бы замечательной и талантливой женщиной она бы ни была, нет никаких якорей в жизни. Вот у теток есть что-то кроме семьи — карьера, хобби, увлечения. Андромеда увлекается розами, темной магией и колдомедициной. Нарцисса любит театр, учить детей и шутить над мужем. А у Беллы Блэк есть только она, Одри, а теперь еще Фрэнк, которому она треплет нервы из-за своей неопределенности. Одри любит маму. Но очень часто она понимает, насколько сложный Белла человек, насколько она эмоционально неустойчива и насколько мало у нее вещей, что заставляют ее жить. Это пугало. Одри не хотела бы и в этом походить на маму. Она боялась, что в ее сорок лет все, что у нее будет — это Фред и их дети. Это не нормально, должно быть что-то еще.

Проблема в том, что у Одри не было по-настоящему любимых занятий. Она и всякие шалости любила не столько ради юмора и справедливости — как это было у близнецов Уизли — сколько из-за бодрящего чувства опасности. У нее не было любимых предметов, защита от темных искусств со временем стала ей казаться даже скучной, все было как-то слишком просто. Она побывала во всех школьных клубах — играла в плюй-камни, ходила в театральный кружок и дискуссионный клуб, разбирала сложные заклинания в клубе чаровников, пересаживала растения в клубе садоводов… Ничего не вызывало у Одри отклика. Все было интересно первое время, а потом становилось скучно.

— Почему бы тебе не выбрать себе профессию просто так, из соображений — что сложнее? — предложил Фред.

Они сидели на крыше, упираясь ступнями в невысокий декоративный парапет. Крыши всех башен были остроконечными — на них и выхода-то не было. Другое дело — учебные корпуса. Здесь крыши более покатые, с фигурной лепниной и горгульями у водостоков. Впрочем, сидеть все равно было немного боязно и вряд ли бы еще какая-то девчонка, кроме Одри, посчитала такое свидание романтичным, а не самоубийственным.

— В смысле — что сложнее? — нахмурилась Одри.

Фред задумался на какое-то время, размышляя, как правильно раскрыть свою точку зрения, потому начал немного издалека:

— Знаешь, у папы есть друг… ну или хороший знакомый… он работает в аврорате, в следственном комитете. Он не из тех авроров, что реально кого-то защищают, его задача — расследовать те преступления, где мало помогает магия. Думаю, ты уже поняла, почему он является другом отца?

— Фанатеет по маглам? — хмыкнула Одри.

— По их методам расследования. В общем, мистер Эттербери был старостой курса, лучшим учеником, у него блестящие оценки, он даже довольно обеспечен, папа говорил что-то про недвижимость в магической части Ливерпуля. В общем, он мог бы заниматься чем-нибудь, что у магов считается крутым и почетным — денег на это хватает. Но он работает в самом непопулярном отделе аврората. Знаешь почему?

Одри помотала головой. На крыше было не особенно удобно, они сидели отдельно друг от друга и просто пялились на закат. Вид был, конечно, шикарным, но Одри начинала думать о том, что обниматься все же приятнее, чем сидеть на крыше.

— Мистер Эттербери говорит, что ему все всегда легко давалось. А потом друг сводил его в магловский кинотеатр, показал фильм про полицейских, и мистер Эттербери был поражен работой магловских следователей. Потом он узнал, что в аврорате тоже есть отдел, который расследует случаи, где практически нет магических следов и приходится работать как маглы. Ну так вот. Мистер Эттербери выбрал себе профессию исходя из того, что там его каждый день ждет новая загадка и даже если ему станет скучно — это временно. Все равно он многое не знает, и учиться приходится постоянно.

Одри задумалась. Она сильнее откинулась назад, оперлась о крышу уже не ладонями, а локтями и уставилась на небо. Пушистые облака на закате приобрели нереальный фиолетовый оттенок, а лежащий на крышах лед играл гранями словно россыпь бриллиантов, пуская тусклые солнечные зайчики. Выходя на крышу, Фред растопил им местечко, освободил ото льда, но многие крыши были почти полностью покрыты пушистым свежим снегом — с утра была метель.

— Я бы не сказала, что люблю загадки, — задумчиво пробормотала Одри.

Фред покачал головой:

— Я не про загадки. Имею ввиду — выбрать профессию не с позиции "мне нравится", а с мыслями о том, что ты всегда найдешь в ней что-то новое. Какие-то пути развития, наверное. Честно говоря, я не особенно-то люблю создавать какие-то артефакты, а уж про варку зелий с профессором вообще говорить не хочу — мы с Джорджем те еще мазохисты. Но знаешь, иногда мне безумно хочется сделать какую-нибудь штуку, и тогда готов выучить что угодно. Есть же что-то, что ты настолько любишь, что готова ради этого на все? Даже много учиться.

Одри улыбнулась:

— Конечно. Тебя. Но максимум, на что это меня может мотивировать — пойти учиться готовить у твоей мамы.

Фред засмеялся, взмахнул палочкой, поставив несколько заклинаний на них и крышу, а потом подвинулся чуть ближе к Одри и поцеловал. Оказывается, не так уж опасны крыши Хогвартса, если твой парень порядком поднаторел в заклинаниях.

* * *

Вот только ночью, лежа в своей кровати, Одри вернулась к неприятным мыслям. Что ей делать? Кем ей быть? И что ей нравится больше всего? Внезапная догадка осенила девушку спустя пару часов бессонницы. Как она раньше не догадалась?

Одри нравится помогать. И близким, и просто знакомым, и защищать слабых… ей нравится быть таким спасителем, нравится чувствовать себя нужной, важной… Возникшая тут же ассоциация напугала Одри. Она помотала головой, постаралась отогнать от себя этот образ и вскоре уснула, представляя себя то аврором, то адвокатом, то каким-нибудь благотворителем.

Весь следующий день Одри снова и снова мысленно возвращалась к этому образу. К образу Говарда, к образу врача. Врача-без-границ, который оперировал под пулями, сражался с эпидемиями и лечил людей в самых отдаленных уголках земли. Но где Говард — всегда собранный и серьезный — и где шалопайка Одри? Это же сложно, это же сколько нужно учить… Это, в конце-то концов, слишком ответственно.

Рука как-то сама собой потянулась к брошюре Мунго, Одри с любопытством читала перечень специализаций, предметов и направлений. Она так и видела себя в лимонном халате, или даже в качестве военного медика, как Говард, и эта картинка ей нравилась все больше и больше. Она сомневалась лишь в одном — в своей способности учиться. Колдомедик — серьезная профессия, нужно сдать на отлично немало дисциплин, нужно быть собранным и внимательным… Одри отговаривала себя как могла. Но все равно все больше заражалась идеей выбрать именно этот путь.

Окончательное решение помог принять Говард. Он знал ее так много лет, он воспитал ее, был для нее не только матерью и отцом, но и другом, и строгим учителем. Он выслушал путанные объяснения своей любимой внучки — пусть и только двоюродной, а потом, улыбаясь, начал раскладывать все по полочкам.

Даже среди хирургов много людей вспыльчивых, неусидчивых — но стоит им подойти к операционному столу, как все отходит на второй план. И не важно, сколько ей придется учить — у нее много времени, потому что вообще никто не вправе требовать от нее поступления после седьмого курса. Она вполне может сдать нужные предметы позже, возможности семьи позволяют ей нанимать частных учителей и платно пересдавать ЖАБА. И для врача самое главное — желание помогать, оно способно перебороть любые проблемы. Он говорил долго, подбадривал и утешал, жалея только об одном — что разговор через сквозное зеркало не позволяет обнять и успокоит плачущего ребенка.

А уже на следующий день Одри взялась за учебу. Первые дни давались ей нелегко — она постоянно отвлекалась, быстро уставала, подолгу не могла понять простейшие вещи. Она никогда раньше не заботилась о высоких баллах. Практика давалась ей легко, природное чутье никогда не подводило, но для колдомедика важна теория, важно понимать механизмы действий, чтобы потом лечить пациента, поэтому Одри буквально вгрызалась в знания, стараясь выучить максимум.

Она была упорна, как и многие Блэки, и как Лестрейнджи — те тоже весьма напористы в получении желаемого. Одри пока никому не говорила, из-за чего так резко изменила поведение на уроках. Сказала лишь Фреду, и то стребовала обещание никому не говорить. Девушка боялась, что всеобщая поддержка сведут ее с ума быстрее, чем даже недоверие. Просто Одри еще сама не верила, что действительно поступает правильно. Но поставленная цель манила ее, обещая стать путеводной нитью на многие годы.

* * *

В жизни каждого школьника наступает момент, когда приходится делать первый серьезный выбор. Кем быть. Какую профессию выбрать. Выбор осложняется тем, что все вокруг требуют отнестись к этому как можно серьезнее, будто от предметов в школьном списке действительно зависит твоя дальнейшая судьба. Нарцисса старалась разубедить в этом как минимум своего сына. Ей вот возраст не помешал внезапно стать учителем. Ну да, когда-то давно она посещала специальные занятия в Министерстве, у нее лежит сертификат, что позволяет ей обучать детей… но, если уж быть предельно откровенной, ей пришлось всему учиться заново. Никогда не поздно.

Но что значат слова Нарциссы против всеобщей паники? Пятый курс — это сложное время для школьников. Многие вообще ведут себя так, будто пытаются запрыгнуть в последний вагон — внезапно начинают учить ранее заброшенные предметы, например. Или записываются сразу во все школьные кружки. Ну или увлекаются квиддичем. Некоторые девочки и вовсе считают, что самый простой способ не решать сейчас столь сложную проблему — это выйти замуж, то есть стать главной красоткой на курсе. За годы работы Нарцисса видела немало проявлений этой горячки, и мало какой школьник не переживал о будущем.

Только обычно эти школьники — не ее сын. Драко страдал. Он, конечно, не проявлял этого внешне, но глупо скрывать подобные переживания от мамы-легилимента. Что самое ужасное — даже зная об этом, Нарцисса просто не знала, чем помочь сыну.

Люциус никогда не требовал от него чего-то экстраординарного. Абсолютно все мальчики из окружения Драко так же должны были зубрить этикет, хорошо учиться и прилично себя вести. А так как Малфою-младшему повезло с генами, учеба давалась ему легко, а его окружение, по стечению обстоятельств, было либо глупее его, либо не столь целеустремленным. Прибавить к этому фигуру отца: Драко видел папу только в обществе людей более низкого статуса, что делало образ родителя непогрешимым. Люциус подбирал себе окружение преимущественно так, чтобы казаться наиболее успешным на их фоне. Это было относительно легко, потому что более умные, успешные и целеустремленные мало интересовались мелкими аристократическими событиями. И обществом Люциуса — тоже.

Нарцисса обрадовалась, когда этот образ рухнул. Драко увидел другой мир, который не заканчивался на аристократических приемах. И других людей, которые занимались чем-то более интересным, чем созданием сплетен, что именовались политикой. А еще у него появились конкуренты — в Хогвартсе полно детей, которые учатся ничуть не хуже юного наследника Малфоев. Да, Нарцисса радовалась этому: ее сын заметно вырос, стал потрясающим молодым джентльменом… но зато нашел себе новый образец для подражания.

Подражал он ему уже по-взрослому, без слепого копирования. Он не старался похоже одеваться, двигаться, говорить… но он поставил планку, которой нужно как минимум достичь, а лучше бы — превзойти своего кумира. Все бы ничего, но этой планкой оказался Сириус.

Для Нарциссы кузен оставался прежним раздолбаем. Он до сих пор совершает по-детски неправильные поступки. Он неосторожен в словах, импульсивен, часто ведет себя как бунтующий подросток… Но глазами сына Нарцисса увидела другого Сириуса. Далеко не "скучного" взрослого, с которым можно обсуждать что-то не слишком важное и серьезное без малейшего снисхождения, который сам с удовольствием бы сбежал от своих обязанностей… но при этом он и добился гораздо большего, чем многие маги вокруг. Глава рода, успешный бизнесмен, министр магии, муж, наставник, сильный маг.

И Нарцисса, которая как-то интуитивно считала, что Блэк просто обязан все это иметь по умолчанию, впервые поняла, почему народ так радостно голосовал за этого раздолбая. Оказывается, если ты не был лично знаком с пятнадцатилетним Сириусом, то он кажется вполне достойным магом. И хотя обычно Нарцисса не видит в кузене ничего выдающегося… Драко себе выбрал слишком сложный пример для подражания. Сириусу ведь, в некотором роде, повезло. Повезло родиться Блэком. Повезло познакомиться с нужными людьми. Повезло не упустить шанс. Можно ли добиться всего этого лишь усердием? А главное, с чего начать парню, который не имеет ярко выраженных талантов.

Зельеварение? Два дня в лаборатории с Северусом и близнецами убедили Драко, что это — лишь хобби. Заклинания? Да даже четверокурсница Луна в этой сфере сильнее его. Трансфигурация? Вообще безнадежно. Гербология? Малфоевская брезгливость не позволяет Драко понимать саму суть предмета. Дуэли? Рядом с Гарри и Одри, у которых это в крови, легко почувствовать себя неполноценным. Драко метался по школьным предметам, искал себе занятие, пытался найти себя… И не понимал, что вовсе не обязательно заниматься этим сейчас. Время еще есть. Даже после десятка лет в Азкабане или в несчастливом браке ты можешь решится поменять свою жизнь в лучшую сторону.

Но после Рождества мальчик неожиданно нащупал что-то. Свой талант. И возможную страсть. Откровенно говоря, за этот год Драко не первый раз радостно бросался изучать что-то новое. Но впервые у него возникло то позабытое детское чувство: он наконец-то ощутил, что у него что-то хорошо получается просто потому что он… талантлив?

И начать тут стоит с Дадли. Он традиционно проводил в поместье Блэков хотя бы пару дней. И хотя Петунья переживала о том, что ее сын может почувствовать себя ущербным здесь… сам Дадли так не считал. Наоборот — он был доволен своим местом и ничуть не боялся магии. Он даже придерживался мнения, что ему повезло больше, чем ученикам Хогвартса. У него больше возможностей.

Пообщавшись с юным Дурслем, Драко впервые задумался о том, что талантом его семьи, его рода, никогда не была какая-то область магии. Ни его отец, ни дед, ни один из прадедов по Малфоевской линии, не могли похвастаться какими-то наградами в изучении магических искусств. Вот у Блэков таких наберется с десяток как минимум, у Поттеров так вообще — просто сплошная плеяда ученых и изобретателей. А у Малфоев — ни одного. Зато они богаты, о них все говорят как об успешных политиках и хороших организаторах. Наверное, просто талант его семьи, пусть и имеет магическое происхождение, никак не связан с колдовством. И Драко вцепился в Дадли клещом. А потом в магловские книжки и в магловское образование.

Почему в мире магии единственный способ изучать ведение бизнеса — это получить его в наследство и разбираться по ходу дела? Почему нет какого-нибудь университета политологии? А психология масс? Когда Драко просто узнал о том, что маглы могут прогнозировать что-то не по звездным картам, а путем математических расчетов, он твердо решил: ему нужны эти знания. И ему нужно магловское образование.

Если бы Люциус, сидящий сейчас где-то в Турции, узнал о происходящем, он бы наверняка выдрал все свои драгоценные волосы, а то и вовсе — утопился бы от позора. Его сын, единственный наследник, собирается получать магловский аттестат. И поэтому усиленно, семимильными шагами, зубрит школьную программу. Это немного пугало даже Нарциссу — уж слишком резкой была перемена и слишком уж… рьяно взялся за нее Драко. Он учился как проклятый. Связывался почти каждый день то с Дадли, то с Говардом, который тоже, как мог, объяснял магу какие-то простые и понятные вещи. Некоторые темы физики вообще заставили мальчика поверить в абсолютную гениальность маглов.

Дадли стал важной частью жизни Драко. И еще одним примером для подражания. Любой, кто видел полноватого и не особо сообразительного мальчишку в его десять лет, мог с уверенностью заявить: Дадли вырастет точной копией отца. Немного неуклюж в общении, излишне прямолинеен и иногда слишком подобострастен… что некоторые находят даже очаровательным. Не понимает ни искусство, ни литературу, любит только новости, старые комедии и музыку своей молодости. Зато стабилен и понятен как все английское. К слову, Вернон Дурсль именно поэтому смог достичь таких успехов в бизнесе: партнеры находили крайне удобным работать с таким поставщиком. Хрестоматийный британец. Вымирающий вид.

Но Дадли в свои шестнадцать совсем не похож на отца характером и поведением. Во-первых, он похож на маму хитростью и умением понимать людей. Традиционно женские качества, которые он научился ценить только после поступления в Итон. Да, он похож на глуповатого увальня. Да, он не может похвастаться высоким интеллектом, позволяющим на лету решать все задачки. И да, он совсем не похож на типичного ученика этой сверх-привилегированной школы. Но за год он приспособился.

Откровенно говоря, в поведении Дадли Дурсля отчетливо прослеживалось воспитание Говарда Лестрейнджа. Дадли начал ему подражать, пряча за взрослой неспешностью свое неумение быстро реагировать, за медленной речью — необходимость постоянно оценивать реакцию окружающих… а еще он очень строго соблюдал этикет — так проще не попасть впросак. В итоге не только Петунья с Верноном не могли нарадоваться на своего сына, но и вообще все находили Дадли крайне успешным молодым человеком.

У Дадли была мечта. Цель. Он хотел закончить юридическую школу, открыть частную практику, в которой будут свои, не совсем привычные, дела и возможности. Он хотел создать контору на грани мира магии и мира маглов. Помогать не только напрямую с судебными делами, но и вообще, с адаптацией. В том числе — с обучением в магловских вузах.

Идея эта возникла у него еще очень давно, когда Гарри, ругаясь на судьбу и своих магических предков, жаловался на почти полное отсутствие высшего образования в мире магии. И еще на недостаток обычных, гуманитарно-политических профессий. Да и с экономикой у колдунов дела так себе обстоят. Дадли уже сейчас изучает все, что ему пригодится в будущем, и заводит нужные связи. Как сделать документы? Как набрать нужные характеристики? Как вообще можно магу легализоваться в мире маглов? Однокурсники считали, что Дадли собирается занимается то ли криминалом, то ли беженцами, но почему-то абсолютно все были уверены в его успехе. И Драко Малфой планировал не только стать первым клиентов этой конторы, но и поучаствовать в ее создании. Кто, как не глава рода Малфой, может помочь устроиться в мире магии? Он непременно обеспечит работу конторы с другой стороны. Только сначала немного подучится.

Но сейчас важно другое: из-за частых разговоров с Дадли Драко был первым, кто заметил его пропажу.