Не плачь, девчонка! (гет)

— Мерлин! Только семь утра! — Береника с наслаждением потянулась. — Я уж думала сразу к свекрови переместиться, пора детей забрать. Но даже для неё это слишком рано. Элен, ты со мной?

— Нет, у меня сегодня смена в клинике, — мисс Дарси уныло заглянула в опустевшую чашку. — Правда, вечерняя. Есть время выспаться.

— Мне к обеду желательно быть в Хогвартсе, — Поппи, довольно щурясь, смотрела вдаль.

Вид с терраски открывался действительно прекрасный. Крыши домов близлежащего городка горели огнём под утренним солнцем. Дальние вершины холмов уже освобождались от лёгкой дымки. На фоне нежно-голубого неба парила в высоте какая-то большая птица. Широко расправив крылья, она словно высматривала добычу на земле: каких-нибудь зазевавшихся сусликов, или мышей. Умиротворение наполняло душу от этой картины. А какой здесь был вкусный воздух!

— А меня сегодня ещё Дамблдор ждёт, — вздохнула я. — Он сказал в первой половине дня. Поппи, как считаешь? Обед — это не слишком поздно? А то я могла бы переместиться вместе с тобой.

— В самый раз! — ответила мисс Помфри.

— Что ему понадобилось? — удивилась Берри.

Я пожала плечом и глянула на Элен, тоже поднявшую на меня какой-то больной взгляд. Не успела я удивиться пропаже её весёлости, как нырнула в мысли девушки, чего уже давно не случалось так спонтанно. А там такой мрак!

Вынырнула быстро, но мне хватило. Пытаясь сохранить если не улыбку, то спокойное лицо, я со всей силы сжала лежащие на коленях кулаки. Ногти впились в ладонь, стало больно. Хоть бы на ладони не разошлась рана, залеченная час назад нашей медиковедьмой.

— Ты вполне можешь прибыть к обеду, — говорила Поппи. — Мы отправимся в час дня. Советую ложиться спать прямо сейчас.

— Элен, — позвала Береника, — где будешь отдыхать? Просто я сейчас спать не смогу, крутиться буду, или читать. А в комнатах Эль и Поппи тоже есть вторые кровати. Пойдёмте уже, дамы. Провожу вас.

— Часов пять у тебя для сна есть, — Поппи окинула меня пристальным взглядом около «моей» комнаты. — Эль! Ничего не скрыла? Больше ничего не болит? Нет? А ты, Элен?

Мисс Дарси шла за нами. Она заглянула в «мою» комнату и весело спросила:

— Эль, ты не возражаешь, что я посплю с тобой рядом? Нет, Поппи! Ничего не болит.

— Вот и славно, — зевнула Берри. Это кто-то говорил, что не сможет спать!

— Не возражаю, — кивнула я Элен, проходя к своей кровати. Более того, я надеялась, что Элен останется со мной наедине. И не знала, как этого добиться. А тут и придумывать не пришлось.

Мои вещи, в которых прибыла сюда, были выстираны и выглажены: платье висело на распялке, а остальное было сложено на табурете ровной стопкой. Видимо, домовики постарались. Даже ночную рубашку мне выделили — простая, без рюшек и кружев, но мягкая и длинная. С удовольствием стянула с себя опостылевший балахон, и влезла в ночнушку, стараясь не потревожить наложенные Поппи бинты на рёбра. Сердобольная подруга обнаружила трещину в нижнем ребре «прямо под сердцем», да и вообще поохала, что весь левый бок в синяках. Хорошо меня попинали пожиратели! Но не стала конкретизировать, сказала, что упала неудачно, когда связали.

Дождавшись, пока Поппи с Береникой уйдут, а мы заберёмся в кровати, я собралась с силами и, наконец, тихонько позвала:

— Элен! Ты не спишь?

Молчание было слишком красноречивым. Я встала, пробежала босиком до её кровати, радуясь, что Поппи подлечила нам израненные ступни. Потребовала у удивлённой девушки, чтобы та подвинулась. Кровати были достаточно широкими.

— Что ты…

Я молча прилегла рядом, и повернулась к ней, подперев голову кулаком:

— А теперь поплачь, что ли. В одиночку это делать вредно.

Она непонимающе смотрела на меня, но хоть не пыталась изображать весёлость.

— Я знаю, что тебе страшно, больно и мерзко, — мне было трудно говорить, и я очень хорошо понимала, что лезу не в своё дело, но и оставить так все не могла. Слишком страшные мысли были у этой девочки там, внизу, на фоне прекрасных Девонширских холмов.

— Эль, всё хорошо, ты чего?

— Я знаю, — у меня почему-то вырвался всхлип, хотя плакать не собиралась, — ты убедила Беренику и Поппи. Они верят, что ты сама хотела… Пообещай мне! Ты ничего не сделаешь с собой. И ребёнок… он не виноват.

— Эль, — в голосе Элен появилась жёсткость. И даже какая-то надменность. — С чего ты вообще взяла…

— Я просто подожду, ладно? Прости меня, Элен!

— Эль, тебе выспаться надо!

— Элен, прости! Жизнь не кончена. И ребёнок — не виноват.

Не знаю, зачем я это твердила, сжав зубы. Но в какой-то момент Элен вдруг наорала на меня, не удержавшись:

— Да что ты понимаешь! Не тебя хотели убить! Не тебя насиловал самый тёмный маг в Англии на глазах у своих приспешников! Не тебя хотели прирезать сразу после этого!

Я прижала её к себе, едва она замолчала. Элен попыталась вырываться, а потом обмякла, уткнувшись в моё плечо, и заплакала громко и отчаянно, как обиженный ребёнок. Хорошо, что я не так давно научилась накладывать заглушающее. У меня самой слёзы текли, не переставая, но я всё продолжала поглаживать девушку по голове и спине, по пушистым распущенным волосам.

— За что, за что? — бормотала она сквозь слёзы, — Никогда не прощу! Ублюдочный Лорд! Эль, я не хочу никакого ребёнка! Что мне делать? Я ненавижу их всех! Уроды! Скоты! Этот долбаный магический мир!

И она снова разразилась слезами. Будь я дома, я напоила бы её успокоительным. Оно прекрасно подходит даже маглам, а уж сквибам — тем более.

Прошло больше получаса, пока слёзы Элен иссякли. Подняв на меня покрасневшие глаза, она вдруг спросила нормальным голосом, садясь на кровати по-турецки:

— Ты знаешь, Эль, где я работаю?

— В клинике, — улыбнулась я.

— Да, в отделении оперативной гинекологии. Знаешь, у меня бывают разные пациентки, но случалось и такое, раза три. Я имею в виду жертв изнасилования. Сколько умных слов я находила, как утешала, как ты сейчас, пыталась выслушать, поддержать, объяснить что-то. Глупости всякие говорила, что ребёнок не виноват, что всё пройдёт, что жизнь на этом не кончится. И знаешь, две из них всё равно сделали аборт. А с третьей я дружу до сих пор, и Максимка — мой крестник. Но никогда не думала, что это может случиться со мной. Никогда, понимаешь? С кем угодно, с неблагополучными девчонками, с теми, кто попал в дурную компанию, с наркоманками, алкоголичками, но только не со мной! Понимаешь…

Она надолго замолчала, обняв себя руками и глядя в окно. Голос был хрипловатым, когда она продолжила говорить:

— Меня всегда очень любили, Эль. И папа с мамой, и брат, и бабушка. Баловали, любой каприз готовы были выполнить. Оберегали, вообще, как в вате росла. А ведь я сквиб, и многие семьи отказываются от таких детей, чтобы не позорить фамилию. Но не в нашей семье. Я даже жалею, что никаких испытаний в моей жизни не было, меня всегда все любили, даже хулиганы-маглы приветливо встречали. Меня пациенты обожают, мне готовы рассказывать самые заветные мечты и сокровенные секреты. Такой у меня дар, как уверяет мой брат. А разве бывает дар у сквиба? Не важно… Просто понимаешь, они меня не жалели, заставляли учиться, не позволяли чувствовать себя ущербной, но были же и другие родственички и знакомые. Эти взгляды… Я ненавижу жалость! Понимаешь?

Она выдохнула и прошептала:

— Ненавижу…— Но тут же взбодрилась: — Я просто не могу их разочаровать ещё и так!

Глаза защипало. Я была уверена, что и Береника бы ее поняла, и Поппи, и мама, которая внукам «всё позволяет». Только Элен это бесполезно сейчас доказывать. Я невольно задумалась, вот что бы было, если бы Элен была магом? Смогла бы она больше доверять своим близким, которые очевидно, все нормальные люди? Представила, как она сгустком магии швыряет в лицо Лорда, и до крови прикусила губу.

— И ещё. Знаешь, что будет, если они только заподозрят? — Элен била дрожь. — Если узнает брат, мама, да даже Береника? Они же так не оставят. И погибнут. Этот самоназванный Лорд безжалостен. Он никого не пощадит. Он… Ты знаешь, я унижалась, я умоляла его не делать это со мной. Шёпотом, чтобы никто не слышал. А он…

— Что?

— Сказал, как говорят магловские бизнесмены. «Ничего личного!» Ур-р-род! А победить его невозможно. Я знаю. И жалости близких не перенесу. И чтобы родные пострадали из-за меня, тоже не могу позволить.

— И гораздо легче для всех считать тебя легкомысленной глупышкой, — закончила я за неё.

— Верно, — она улыбнулась, смахнув с ресниц слезинки. — Такая и есть.

— Скажи, почему ты не воспользовалась порталом сразу? Тебя же освободили, когда он… Когда Волдеморт…

— Да, только ноги, — кивнула Элен, презрительно усмехнувшись. — А зачем ему остальное? Да и к лучшему всё, я тогда бы тебя спасти не смогла. Я же не знала, что это тебя схватили. Увидела только, когда подвели. Потом.

И опять мы разревелись обе. А потом я попробовала позвать Данко, и он тут же появился рядом.

— Ой! Какой забавный матросик, — восхитилась Элен, шмыгнув носом. — Как тебя зовут, чудушко?

— Данко, — смущённо ответил домовик. — Сильная волшебница очень добра!

Элен горько усмехнулась:

— Ошибаешься, Данко. Я сквиб. Знаешь, что это такое?

Я уже хотела прервать их любезности, и попросить принести нам успокоительное из моих запасов, но невольно прислушалась.

— Магия вкусная, — возразил домовик, — у сквибов она так не… Она не.. Её не..

Он защёлкал пальцами, не находя подходящего слова. И огорчённо закончил, по-прежнему обращаясь к Элен:

— Я виноват, добрая волшебница, но столько магии вокруг разлилось. Все равно бы пропало. Или дом бы впитал, но часть бы пропала. Простите, сильная волшебница!

Мы озадаченно переглянулись, и Элен поднялась с кровати, с расширенными глазами.

— Успокоительное! Быстро, Данко! — велела я домовику. — У меня в лаборатории — там синие этикетки. Два флакона!

Тот исчез, а я схватила Элен за руку, заставляя сесть обратно на кровать.

Через пять секунд домовик уже протягивал мне два флакона. И сразу исчез, махнув напоследок большими ушами. Сочувствие выражал.

— Вот — выпей.

— И ты тоже, — всё же улыбнулась мисс Дарси, принимая флакон.

Мы шутливо чокнулись склянками, и опорожнили их одним глотком.

— Знал бы Тёмный Лорд, что он натворил! — с чувством произнесла Элен, отбросив флакончик куда-то на пол. — С ума бы сошёл, наверное.

— И так сойдёт, — фыркнула я. И пояснила поспешно: — такие всегда плохо кончают.

— Это да… Как бы проверить?

Я тоже об этом подумала, и не была уверена, что моя палочка ей подойдёт. Но всё же взяла с тумбы и протянула рукояткой вперёд:

— Пробуй!

Элен всё не решалась. Смотрела с сомнением, а потом взяла осторожно, как реликвию. И ничего не произошло, ни искр, ни каких других разрушений.

— Ну же!

— Боюсь, — призналась она жалобно.

— Элен! Не тяни. Домовики не ошибаются!

— «Акцио» склянка!

Недавно отброшенный ею флакончик, взлетел с пола и, с силой впечатавшись в лоб незадачливой волшебнице, разлетелся на осколки. Хорошо, ни в кого не попало!

— Они небьющиеся, — ошарашенно проговорила я, осматривая лоб Элен. Ранок не видно, но шишка надулась сразу. — А лечить я не умею. Почему ты Люмос не наколдовала, балда? Все так делают при проверке.

Элен рухнула на кровать и рассмеялась:

— Это так банально!. А так — зато почувствовала!

— Все волшебники ненормальные! — покачала я головой, борясь со смехом. И забрала у Элен свою палочку. — «Репаро»!

Незачем осколки тут разбрасывать. Поставила на тумбу пустые флаконы.

— Ой, не верю! — воскликнула Элен, мечтательно глядя в потолок. — Мама сойдёт с ума! И брат! И Береника! И Поппи! И Лиззи! Только Дерек ещё ничего не понимает.

— Стоит ли тогда их так пугать? — резонно спросила я.

— Не-а, — решительно согласилась со мной Элен. — Сначала научусь. Всё что я знаю, по верхам нахваталась от всех. Эль, прошу, не рассказывай никому пока. Я сама найду подходящий момент.

— Как скажешь!

— А пойдём завтра, купим мне палочку? Или нет, в четверг. Завтра не смогу — смена.

— Хорошо, пойдём. — Я прикинула, что в четверг мы вполне можем с Северусом прогуляться.

— Ой, блин! А как же метла! Если я больше не сквиб?

— Ну, обратно ты же на ней летела. И вообще — брат же на тебя зачаровывал, а не на твою сквибестость.

— А знаешь, — Элен судорожно кусала губы. — Перед тем, как меня трахнуть, он что-то влил мне в горло. Такое тягучее и горькое. Я ещё подумала, что это чья-то кровь или что похуже. Чуть не стошнило. Но он мне сразу сунул в рот какую-то кислую травку — и прошло. Заботливая сволочь.

— Скорее, для ритуала было нужно, — предположила я. — Только ума не приложу для какого.

— Ну, я тем более в таких вещах мало смыслю, — вздохнула она. И зевнула. — Давай спать?

И вдруг погладила себя по животу, и лицо её озарила нежная улыбка:

— И ты маленький, — прошептала Элен, — будешь самым любимым, даже если сквиб!

Я вернулась к себе в кровать, глаза слипались, и словно тяжкий груз с плеч свалился.

Зелье у меня с лёгким снотворным эффектом. Нашла рецепт в одной из книжек прежней Эйлин. Часа на три здорового сна хватает. И гораздо полезнее, чем зелье сна без сновидений.

— Какая малая цена, чтобы стать магом, — пробормотала сонная Элен.

Я так не считала, но возражать и не подумала.

* * *

— Всем пока! — Элен в умело наведённом и незаметном для неопытного глаза макияже сияла, как новенький галеон. Мне пришлось битых полчаса убеждать её, что выглядит она прекрасно, и нет, глаза совсем не красные, а очень даже красивые.

— Иди поцелую, бессовестная девчонка! — Береника расцеловала её в обе щеки, несмотря на протесты. — А это что? Поппи!

Мы стояли на красивом резном крыльце, собираясь отбывать в разные стороны.

— Обычная шишка! Об тумбу стукнулась, — Элен попыталась снова замаскировать её чёлкой.

— Горюшко! — Поппи аккуратно взмахнула палочкой, что-то пробормотав.

— Ой, больно!

— Сразу бы сказала, я бы мазью смазала. А так — поболит минут двадцать. Будешь знать, как скрывать от меня! Ну вот, зато ничего уже нет. Дай, я тебя тоже поцелую!

— Поппи!

Медиковедьма, смеясь, всё же расцеловала её, и, судя по всему, Элен вовсе не была против. Смотрела на всех с обожанием. И, наверное, уже прикидывала, как всех удивит очень скоро. Хотелось верить, что продержится хотя бы неделю.

— Эль, — ко мне она сама подошла и крепко обняла. — Я так рада была с тобой познакомиться! Ты пиши, если что! Адрес мамин, Поппи знает.

А на ухо шепнула:

— Спасибо! В четверг!

Отступив от меня, махнула всем рукой, с зажатым в ней жёлудем.

Обязательно спрошу, где берут, и как понимают, какой — от чего.

— Пока всем! Увидимся!

Миг — и исчезла.

Береника и Поппи резко развернулись ко мне.

— Что? — пришлось отшагнуть назад, и прижаться к двери. Очень уж суровыми стали их лица.

— Это ты нам скажи! Как она? Выплакалась? — Поппи смотрела с надеждой и беспокойством, а вот Берри кусала губы, и кажется, сама была готова разреветься. А ведь такая сильная женщина на вид.

— Она же сказала, что сама, — пробормотала я, судорожно вспоминая, обещала ли я Элен молчать о её слезах, или только о магии.

— О, Мерлин, бедная девочка! — Берри закрыла лицо руками, судорожно всхлипнув.

— Сама, — фыркнула Поппи мрачно. — Эль, мы её с пелёнок знаем, как облупленную. Ты хоть скажи, чем кончилось?

Мучить их дольше я посчитала излишней жестокостью.

— Она сказала, что ненавидит жалость. И…

— Вот дура!

— Берри, уймись! — Поппи, погладила меня по руке. — Давай, Эль, расскажи. И ты-то чего ревёшь? Сама же сказала, что она жалость ненавидит, вот и не жалей.

— Не могу, — шмыгнула я носом. — Ладно. Сначала она упиралась, а потом всё рассказала. И она порыдала, и я. Поговорили. Потом опять порыдали. Теперь всё нормально будет.

Сама понимала, что мало рассказала, но как такое рассказать-то можно? Но им хватило.

Береника судорожно вздохнула и вытерла слёзы:

— Ну, слава Мерлину! Ребенка-то оставит, если будет? Или заранее ненавидит?

Поппи тоже ждала ответ.

— Оставит, — я слабо улыбнулась. — Сказала, что будет его любить больше всех, даже если сквибом родится.

Они переглянулись и кивнули друг другу, и что это значило, я не поняла.

Это был грустное прощание. Но в глубине души, я была за них всех очень рада. Такая дружная семья! Да они будут любить Элен всякой, с ребёнком, или без него, с неправильными решениями, израненную и оскорблённую, сильную и слабую. А с тем, что у неё магия появилась, все ещё намучаются, но больше любить не станут. Потому что больше — невозможно.

Маленький жёлудь перенёс нас в Хогсмид.

— Где вы их берёте? — решилась выведать я, едва мы появились возле «Трёх мётел».

— Кого? — обалдела Поппи, крутя головой.

— Жёлуди!

— А! — она хитро улыбнулась. — Видела в прихожей за лестницей сундук?

— Ну ага, кажется. Большой такой.

— Он на вид большой, а на самом деле — огромный. Чары расширения Джеф сам накладывал.

— Джеф?

— Джеф Дарси — Муж Береники. Так вот — там всё разложено по мешочкам, тоже немаленьким. Каких только мест нет. И перепутать нельзя — вот смотри.

Она показала мне жёлудь уже без шляпки, а на боку я увидела чёткие буквы: Хог. Швырнула на землю, снова подняла и показала мне. Буквы исчезли.

— Вот так. Выкинул — и все дела. А это возьми себе. Вдруг пригодится. И пойдём уже, а то торчим посреди улицы.

Поппи сунула мне в руку три жёлудя. На одном я увидела две заглавные буквы: «ПП», на втором — «МС», на третьем — «КА».

— Поясни! — мы не торопясь шагали в сторону Хогвартса.

— «ПП» — это Поппи Помфри, такой у тебя уже был — ко мне домой, значит. «МС» — Мунго, кабинет доктора Сметвика. «КА» — Косая Аллея. Всё просто. Ты мне напомни, я тебе наберу побольше всяких. У Анжелики Дарси, где сейчас гостят дети, дубовая аллея. Все жёлуди собираются и складируются. У них есть эльф, который только за этим и следит. Анжелика — мастер-артефактор, она и делает порталы. А Джеф с Берри тоже наловчились с её помощью. Правда, Анжелика может из чего угодно, а они только из желудей вот. Мы аппарацию не очень любим, вот так издавна и повелось. Некоторые жёлуди ещё прадеды делали. Только это семейное, не показывай никому, и не рассказывай.

— Хорошо, — я сунула подарок в карман мантии. — Спасибо большое!

— Тебе спасибо, — она отмахнулась, — за Элен, и вообще. И не надо в один карман. Положи в разные. Чуть что — сунула руку в карман, сорвала шляпку ногтем — и привет.

Я так и сделала. В правом — Мунго, в левом — дом Поппи. А Косую Аллею сунула в кошелёк. Сомнительно, что туда потребуется перемещаться срочно.

* * *

Едва мы вошли в замок, как к нам поспешил предшественник Филча, мистер Прингл.

— Сработали охранные чары, — проворчал завхоз Хогвартса, рассматривая меня с удивлением, — опять вы?

— Здравствуйте, мистер Прингл, — сухо поздоровалась Поппи, привлекая к себе внимание.

— А, мадам Помфри! Сами тут разберётесь, — и Прингл, развернувшись, потопал прочь.

— Не обращай внимания, — сразу сказала подруга, — давай ко мне сначала, до обеда ещё есть минут двадцать.

Мы поднялись на второй этаж, прошли через коридор больничного крыла и через небольшой предбанник попали в новые апартаменты колдомедика.

— Гостиная, где мы в прошлый раз пили чай, теперь стала моим рабочим кабинетом, — поясняла Поппи. — Очень удобно, потому что он соседствует с лабораторией и близко к палатам и выходу. Зато тут теперь у меня целых две спальни, своя кухонька — я уж настояла, люблю иногда готовить — и шикарная ванная комната.

Не успели мы пройти по всем помещениям и заглянуть в «шикарную» ванную, как в небольшой прихожей, ведущей в больничное крыло, отчётливо звякнул колокольчик.

— О, — поморщилась Поппи. — Наверняка домовики уже доложили о твоём приходе. Это Дамблдор. Подожди здесь, я открою.

Я осталась в гостиной, рассматривая колдографии, выставленные на каминной полке: мисс Помфри среди выпускников Хогвартса, мисс Помфри с колдомедиком Сметвиком у постели какого-то больного, Поппи вручают какой-то орден два важных типа в дорогих мантиях. Надо бы узнать, что за орден такой. Чувствовалось, что подруга уже успела здесь всё устроить по своему вкусу. Но всё равно, такого уюта, как в её квартирке, здесь не ощущалось. И никаких семейных фотографий. Ни Береники, ни Элен, ни обожаемых племянников.

— Здравствуй, Эйлин!

Я вздрогнула и обернулась. Дамблдор сегодня был в малиновой мантии с россыпью мелких фиолетовых звёзд. Высокий колпак, выполненный в тех же цветах, высоко загнутые носочки сапог — ну просто персонаж из сказки.

— Здравствуйте, профессор, — я вежливо улыбнулась.

— Как хорошо, что вы пришли именно сейчас, моя девочка — покивал он добродушно. — У меня совсем немного времени, уж простите, но старика через час ждут в Министерстве. Спасибо Поппи не прогнала, хоть она у нас строгая, м-да... О чем это я? Ах да, если не возражаете, то поболтаем прямо здесь.

Я кивнула, гадая в который раз, что ему от меня нужно.

А директор щёлкнул пальцами, призвав важного домовика, и велел подать чай и сладости.

Не прошло и минуты, как поднос с треугольными пирожными и две чашки чая оказались на столе.

Я заняла место напротив профессора и придвинула к себе чашку, удивляясь, что не вижу знаменитых лимонных долек. Но возможно, в эти годы он ещё не успел к ним пристраститься.

Подруги нигде не было видно, но спрашивать о ней Дамблдора я не решилась.

— Угощайтесь, милая, — Директор подхватил одно из треугольных пирожных, обильно посыпанных сахарной пудрой. — Эти пирожные с лимонной начинкой просто чудо. Новая выдумка наших домовиков, они ведь такие затейники. Рекомендую.

— Спасибо, — взяла одно, очень уж хотелось есть. Рассчитывая на обед в Большом зале Хогвартса, я ничего не ела после утреннего сна. Хотя Береника и предлагала.

— Как поживаешь, девочка моя? — глаза профессора за стёклами очков лукаво поблёскивали.

Пришлось спешно проглотить кусок угощения, чтобы ответить.

— Спасибо, директор. Не жалуюсь.

Позволила себе сделать большой глоток горячего несладкого чаю. Учитывая приторность пирожных — я порадовалась отсутствию сахара хотя бы в нём.

Внезапно голову словно стянуло стальным обручем, а серьга в ухе, подаренная братом, дёрнулась, словно хотела оторвать мне мочку. С трудом удержала спокойный вид, хотя боль ещё несколько секунд не отпускала.

Удалось даже заметить удивление, мелькнувшее в глазах директора за стёклами очков. Сразу отвела взгляд, чтобы не нырнуть в его мысли — чревато большими неприятностями с таким сильным легилиментом.

— Жизнь сложна, моя деточка, и часто несправедлива к лучшим из нас. В молодости мы часто хотим переделать этот мир, мы сильны и порой не слушаем зудения этих замшелых пеньков, к-хе к-хе! Не стоит так смущаться, милочка, сам был таким. М-да, вот помнится... Вы позволите старику немного побрюзжать?

— Конечно, профессор. Я вас слушаю.

— Видишь ли, Эйлин. М-да, я может, скажу и революционную мысль... Но я горжусь нашей молодёжью. Да старым пенькам, к-хе, положено брюзжать и талдычить очевидное. Эх, если б с этого был хоть какой-то толк. Впрочем, молодым нужно искать свои пути и набивать свои шишки. Но знали бы вы, как бывает грустно, когда дело не ограничивается шишками... М-да. Я очень сочувствую вашему положению. Лишиться магических сил после изгнания из рода… Нет большего несчастья для такой чистокровной волшебницы, как вы. Уж простите, милочка, старика за бесцеремонность, но что же вы так...

Очень захотелось оправдаться, я даже рот открыла. Только, к счастью, я совершенно не знала

историю изгнания из рода моей предшественницы. Поэтому вовремя прикусила язык.

— Не буду вас расспрашивать, — сказал директор, не дождавшись моего ответа. -

Нет. Это ваша частная жизнь. Однако вы, наверное, скучаете по миру магии, где вам, увы, не нашлось места? А ведь здесь вас помнят...

Я неопределённо пожала плечом, не зная, что и ответить на такое. «Осведомлённость» директора действовала на нервы. Будь всё на самом деле так, мне бы точно не понравилось выслушивать такое. Хотя то, что он сказал, проливало немного света на жизнь прежней Эйлин. Вот почему она провела такой тёмный ритуал — хотела вернуть магию? Да, опасное дело — вон и Тёмный Лорд что-то с ритуалом намудрил.

— И не просто помнят, м-да, — голос директора прямо убаюкивал. — Я бы сказал, что искренне восхищаются — несмотря все трудности, вы нашли в себе силы для совершенствования. Я горжусь, когда мне приходится слышать такое о своих выпускниках! Какое восхитительное решение — сосредоточится на зельях. А ведь для их изготовления не нужна магия. Достаточно того, что вы сохранили магическое ядро. И ведь хороший зельевар может достичь многого, даже будучи многого лишён. Конечно, ему понадобится помощь друзей, совет... Ну, вы ведь понимаете меня?

Дамблдор одарил меня ласковым взглядом — оставалось только порадоваться, что пирожное было давно отложено в сторону — запросто могло и поперёк горла встать.

— Вот мне и пришло в голову, когда я тщетно искал способ как-то вам помочь, моя девочка. Вы же знаете, что дорогая Поппи лишь несколько недель, как вступила в свою должность. И я очень ценю. Такие рекомендации от её наставника Гиппократа Сметвика, да и сама министр замолвила словечко. Что говорить, я помню её ещё ученицей Равенкло, такой милой кудрявой девчушкой… О чём это я? Ну да, жизнь вносит свои коррективы, вот и мадам Помфри за пять лет после выпуска, стала гораздо решительней и строже. Очень молчаливая, ни словечка лишнего, только строго по делу. А ведь иногда и поболтать хочется по-стариковски..

Я обалдело внимала — это Поппи-то молчаливая?!

— М-да. Милая Поппи. И вот, при всех своих талантах, эта девочка, как оказалось, не сможет сама справляться с варкой зелий для больничного крыла. Особенно на первых порах. И вы бы очень помогли, взяв на себя эту работу. Скажем, устроит вас должность лаборанта? Это ведь так замечательно — заняться любимым делом, чаще видется с вашей подругой. Вы ведь с Поппи подруги?

Я неопределённо пожала плечом, улыбнувшись. Не нравилась мне эта милая манера лезть в личную жизнь собеседника.

— Мы с ней познакомились две недели назад, — призналась доверчиво.

— Ну вот, — удивился он. — Так вам значит, наоборот, будет повод подружиться. Чем плохо? Ну а главное — бывать в Хогвартсе в любое удобное для вас время. Более того, мы могли бы выделить вам собственные комнаты. Как вам такое предложение?

— Какое предложение? Ах да. Вы меня так поразили, профессор. Ничего такого я не ожидала. И боюсь, что не готова дать ответ тотчас же. — Мне очень хотелось отказаться сразу. Но как бы это грубо не прозвучало. Лучше мне с этим типом из сказки не ссориться. — Вы позволите немного подумать?

— Конечно, моя девочка, — вздохнул директор. — Но смотрите, дорогая, до приезда детей осталось меньше двух месяцев, а нужно наполнить больничное крыло стандартными зельями. Чем дольше вы решаетесь, тем меньше времени вам останется на их приготовление.

— Какой оклад? — поинтересовалась я всё же, просто из любопытства. Ну и для того, чтобы создать впечатление заинтересованности. На всякий случай.

— Вы же понимаете, Эйлин, времена нынче непростые, на всём экономим. Школа не может предложить очень уж больших денег. Но, скажем, шесть галеонов в неделю мы всё же найдём способ вам платить. Ну и вы же уже взрослая, сами понимаете, что деньги порой значат намного меньше возможностей...

И вот что это только что было? Похоже, великий светлый волшебник, профессор трансфигурации, директор Школы чародейства и волшебства Хогвартс, кавалер ордена Мерлина первой степени, Верховный чародей Визенгамота, президент Международной конфедерации магов — открытым текстом намекает мне на возможность левых приработков и использования служебного положения?

— Я подумаю, и дам вам ответ к концу недели.

— Понимаю, — закивал он, — Ох, простите старика. Но надо бежать, а вы уж дальше без меня поболтайте там с Поппи о знакомых, о детках. У вас ведь такой замечательный малыш. Северус, если не запамятовал? Ну да, и не волнуйтесь насчёт его отца. Жаль, конечно, что чувства проходят, но дети-то остаются, и дальше мы живём ради них. Всё-всё, уже бегу, а так много хочется ещё сказать, дорогие мои, ну да ещё свидимся.

Он покивал ещё каким-то своим мыслям, улыбнулся и исчез. Ага, аппарация в Хогвартсе невозможна для всех, кроме директора, а как же — помню.

Подумать только, шесть галеонов в неделю! Кажется, столько я получила за каждый из шестнадцати флаконов костероста, сваренных за два дня из ингредиентов заказчика.

Впрочем, тут-то явно предполагалось ещё проживание, полный пансион, и даже — возможно, избавление на долгое время от «опостылевшего» мужа. Какие ещё левые возможности имел директор в виду, сказать трудно. Хотя, почему трудно? Самое защищённое место на Британских островах — забудем на минуту о бесчисленных тайных ходах и об огромном Василиске в подвале. Не меньше трёхсот учеников при деньгах, у каждого свои проблемы. По крайней мере, среди слизеринцев хороший зельевар будет всегда в цене. А рядом Запретный Лес, полный редких ингредиентов. Да. Предложение, в самом деле, заманчивое, а для сквиба, вычеркнутого из магического общества, страдающего от побоев мужа — так вообще подарок судьбы. А может, и правда согласиться? Ага. И видеть Тобиаса по выходным. А то и Севу со мной жить не позволят. И ещё объяснять мужу, в каком таком месте я получила работу.

На моих глазах остатки «пиршества» со стола исчезли. И я вышла в больничное крыло, чтобы найти Поппи.

Подруга обнаружилась в кабинете, где что-то быстро строчила на листе пергамента.

— О, — заметила она меня, — подожди минутку. Сейчас пойдём обедать. Или попросить домовиков накрыть у меня в гостиной?

— Так было бы лучше, — сразу поддержала я хорошую мысль. Встречаться с профессорами, которых я даже ни разу не видела, после директорского предложения, пересыпанного оскорблениями, решительно не хотелось.

— Тогда сейчас. Я почти закончила.

Я оглянулась к окну, распахнутому по случаю жары, привлечённая каким-то движением. И верно, на подоконник опустилась большая серая сова с длинным крючковатым клювом.

— Панацея? — удивилась Поппи, повернувшись к окну. — Эль, забери у неё письмо, и посмотри, что опять понадобилось Сметвику. Если что — готовые зелья вон в том шкафу. Если рецепт, который надо сварить сию секунду, напиши, чтобы варил сам.

Прав Дамблдор, Поппи и впрямь выглядела сурово. Да ещё к кому — к своему кумиру Сметвику! Я поспешила к птице, которая не очень хотела отдавать мне послание, но сжевав печенье из вазочки, смирилась.

Подумала, что если рецепт быстрый, я бы и сама могла что-то сварить для Сметвика, и раскрыла скрученное в трубочку послание.

Не знаю, почему до меня дошла суть послания только после прочтения. Иначе бы ни за что не стала читать личную переписку.

«Милая Поппи, — писал главный врач Мунго, — я всё осознал и готов умолять на коленях о прощении. Я дурак, и прочее — эпитеты оставляю на твоё усмотрение. Можешь высказать в лицо, лично, если согласишься прибыть сегодня в восемь вечера ко мне домой на собственноручно приготовленный ужин. Твой Г.С.»

Покраснев, сунула письмо Поппи. Нахмурившись, подруга оторвалась от своего занятия, фыркнула и застрочила своим пером прямо под подписью Сметвика. Потом, покусав перо, попросила:

— Глянь, не слишком грубо?

«Надеюсь, у такого уважаемого колдомедика найдётся более подходящая по возрасту кандидатура, чтобы разделить этот ужин. Я занята. Поппи. Не ваша!!!»

— Сурово, — оценила я. Привязалось же это слово!

— Значит, нормально. Отдай Панацее.

И она преспокойно вернулась к списку.

Хихикнув, я привязала к лапке совы с интересным имечком ответное послание подруги, и проследила, как та важно вылетает в окно.

А я и не подозревала, какие тут такие страсти кипят! И ещё с братом хотела Поппи свести, наивная!

Сваха из меня ещё та!

* * *

За чаем я ещё раз извинилась, что прочла письмо Сметвика.

— Нет, ты представляешь, — воскликнула Поппи в ответ, — я для него, видишь ли, слишком молода! Разница в семнадцать лет. А ничего, что я уже давно совершеннолетняя, и хорошего рода. И где только понабрался таких магловских понятий? Никогда не признавайся в своих чувствах толстокожим мужикам, Эль! Не оценят! И если бы я это затеяла! Так ведь нет же, он сам сорвал поцелуй, когда я будила его, чтобы попрощаться — он заснул в своём кресле после поздней операции. А я что — ответила ему, дура. Думала — ну неужели чудо свершилось. А он пришёл вдруг в себя, принялся объясняться, что, мол, разница в семнадцать лет... Много чего говорил, только я не слушала, такая злость взяла. Стояла и таращилась на него, молча. Думала только, как бы удержаться, и не треснуть его по голове чем-нибудь тяжёлым. А ещё не разреветься. Поэтому недослушала, и сбежала через камин. Это на прошлой неделе было. А вчера, ну, прежде чем лететь, отправила ему открытку. Глупо конечно, но уж очень захотелось. Сообщила, что на купальскую ночь с подругами лечу. И рожать буду через девять месяцев обязательно у него.

Я как раз сделала большой глоток сока и чуть не подавилась, закашлявшись.

— Так и написала?

— «Анапнео»! — махнула палочкой Поппи, и мне сразу стало легче дышать. — А подруга вдруг смутилась. — Только девчонкам пока не рассказывай, ладно? Это я только тебе.

— Не скажу, — меня очень тронуло такое доверие. — Ты его любишь?

Она презрительно фыркнула и твёрдо произнесла:

— Четыре года. Три — у него в ученичестве, и один год на практике. — И добавила поспешно: — только навязываться я не собиралась! И вообще... Он сам виноват, что влюбилось. Не надо было так смотреть, думая, что я не вижу!

— Но он же написал, что всё осознал.

— Ага, — подруга широко улыбнулась. — Только я пока всё ещё сержусь. Кстати, Эль, у тебя нет планов на вечер?

— Есть, — встрепенулась я. — Меня же Тоби ждёт! И он очень хотел с тобой познакомиться. Обещал приготовить что-нибудь вкусное.

— О, тогда так! — Поппи решительно поднялась из-за стола, — сейчас посмотришь мою одежду, а то я в магловской моде совсем не разбираюсь. А потом я осмотрю, как там твои рёбра и болячки. Только это у меня дома. Как раз немножко аппетит нагуляем.

Когда домовик убрал посуду, мы отправились к Хогсмиду пешком, решив, что на мётлах мы уже налетались. Миновав антиаппарационный барьер, который и порталам не давал сработать, по жёлудю переместились в квартиру Поппи.

Выбор одежды много времени не занял. Я не нашла практически ничего цивилизованного, что бы не напоминало наряды восемнадцатого века.

Выяснив, что недалеко от её дома есть магловский магазин готовой одежды, мы прогулялись туда, и я сама выбрала ей джинсы, футболку, симпатичную кружевную жилетку, сандалии и даже нижнее бельё.

— Ты здорово выглядишь. — Честно восхитилась я, когда Поппи это всё примерила дома, поохав, что очень уж всё непривычное.

— Ты уверена? Я странно себя ощущаю. Это точно прилично?

— Шутишь? — я ещё раз обошла её кругом: — Маглы назвали бы тебя скромной молодой девушкой.

Чтобы не пугать её ещё больше, не стала добавлять, что ещё её можно посчитать очень сексуальной — и грудь подчёркнута выразительно, и талию стало видно. Я вообще во всех этих мантиях и балахонах не замечала, какая стройная у нас медиковедьма. Немудрено, если Сметвик на неё запал. Странно, что только он.

— Ну раз ты так говоришь, — вздохнула Поппи, вертясь перед зеркалом, — поверю на слово.

— Мы обязательно в кино сходим и ты сама увидишь, как одеваются маглы.

Поппи улыбнулась:

— Элен меня тоже уговаривала сходить в кино, а я смысла не видела. Теперь вот поняла. Не поверишь, но магловский мир меня пугает.

— Поверю. Можем, кстати, и втроём сходить, вместе с Элен.

— Хорошо, там решим. А теперь раздевайся — посмотрю боевые ранения.

Подруга внимательно осмотрела меня, ощупала ребра и бок, и долго махала палочкой, шепча заклинания.

— Так! — озабоченно сказала она, откладывая палочку на тумбу. — Не нравится мне это.

— Что? — испугалась я.

— Да не бойся. Со здоровьем всё нормально. Трещины в ребре уже нет, да и синяки сошли — мазь-то отличная. Вот только... Нет, позову-ка специалиста.

— Морган! — Подозвав свою небольшую коричневую сову, она написала на листке несколько слов и показала мне:

— Посмотри, он не подумает, что я его уже простила?

Я глянула: "Нужна профессиональная помощь. Желательно срочно. Я дома. Камин открыт. Поппи".

— Сложно сказать, что он подумает, — я старалась не слишком веселиться. — А это обязательно?

— Боюсь, что да, — вздохнула подруга. Она отправила письмо, и мы принялись ждать.

— Хорошее имя у твоей совы, — заметила я. — И вообще, миленькая.

— Да? — Поппи хихикнула, — А Сметвику не нравится. Ты знаешь, что Гиппократ — это его второе имя? А первое — Морганиус. Считает, что оно ассоциируется с Морганой. Правда, глупо?

— По-моему, забавно.

— Вот именно. Эй, рано одеваться. Подожди, пока он посмотрит. Завернись в простыню.

Не успела я скрыть своё тело под простынкой, как камин загудел, и в гостиную вышел Сметвик. От внушительной фигуры колдомедика в комнате сразу же стало тесно.

— Рад видеть, Эйлин. Что тут у нас за катострофа? — Усмехнувшись, он кивнул мне, как старой знакомой, и повернулся к Поппи. Да так и завис, оглядывая бывшую ученицу с ног до головы. Глаза доктора сузились: — Можно узнать, куда вы собрались?

Медиковедьма, встав на цыпочки, преспокойно поливала цветы, стоящие на высокой тумбе перед окном.

— Нельзя, — отрезала она, ставя лейку на подоконник. — Осмотри, пожалуйста, мою подругу. Мне кажется, у неё появилось что-то, чего утром точно не было, когда я её осматривала последний раз.

Мне немного не по себе было, пока Сметвик буравил Поппи мрачным взглядом. Она же, словно не замечая, поправляла на кровати покрывало:

— Эль, ты ложись, так будет проще провести диагностику.

Я послушно легла, Поппи скромно встала рядом, скрестив руки на груди. Выглядела она правда очень непривычно и в то же время очаровательно.

Сметвик, наконец, отвёл от неё взгляд, и достал палочку:

— Ничего не болит? — поинтересовался он у меня, спустя пару минут.

— Нет.

— Ага. Ясно. Ну, тут обычные следилки. Почти как у того аврора. Только похитрее чуток. Поппи... Впрочем, я сам. Вот так. Как погуляли?

— Мы не гуляли, а совершали ритуал, — поправила мисс Помфри. — Нормально всё.

— Вижу, как нормально. — И он обратился ко мне: — повернитесь на живот, Эйлин. Проверю спину. Да, вот здесь ещё есть. Не был бы я доктором, обязательно бы спросил, кому вы дорогу перешли. Всё, Эйлин, можете одеваться.

— Вот ведь неймётся людям! — возмутилась Поппи. — Никакого почтения к личной жизни. А ведь мы сейчас к Эль в гости идём. Доктор, осмотрите и меня, на всякий случай. Не хватало, мне ещё навести их на твой дом.

— Ложись, — кивнул он. — Лучше бы раздеться.

— Наличие следилок и в одежде можно увидеть, не так ли? — Поппи улеглась на кушетку в одежде. — А вот если что-то обнаружите, тогда и разденусь.

Сметвик неопределённо хмыкнул и стал водить палочкой над подругой.

— Чисто, — мне послышалось разочарование в его голосе, — Поппи, можно тебя на два слова?

Подруга подняла с кровати и, глядя в глаза коллеги, улыбнулась:

— Спасибо за помощь, доктор Сметвик! Мы очень спешим, так что в другой раз.

Он несколько секунд молчал, прожигая девушку взглядом, потом резко развернулся и ушёл через камин, не попрощавшись.

— И чего ты его мучаешь, — мне стало прямо жалко мужика. Хороший ведь человек.

— Самой стыдно, — буркнула она, — я в таком виде! Что он обо мне подумал?

— Вот сходи к нему на ужин и выясни.

— Думаешь? Выгонит ещё.

Я быстро оделась в почти такие же джинсы как у Поппи, в которых отправлялась совсем недавно в клинику. Казалось бы, только вчера, а столько всего произошло.

В рюкзак убрала мантию, проверила заодно, в порядке ли мои склянки.

— Думаю, не выгонит. Главное, чтобы с горя твоим советом не воспользовался.

— Каким это?

— Подобрать себе подходящую по возрасту женщину для этого ужина.

— Ой! — она нахмурилась. — Хорошо, схожу! Захвачу с собой портключ и сразу от тебя отправлюсь.

— Позвони ему что ли, — предложила я, и вспомнила сразу, что у магов телефонов нет. — Ну, то есть, пошли ему сову.

— А зачем? — прищурилась Поппи. — Я лучше так, заодно и посмотрю, чем он там утешается. Доступ у меня есть.

* * *

— Ого, — сказала подруга. — Чары невнимания для магов! Ни разу такого не видела, только читала.

Пока я не распахнула калитку, она никак не могла понять, где находится дом, хотя мы стояли прямо перед ним.

— Это же вроде нереальное заклятие. Но теперь я понимаю, почему тебя отследить не могут.

— Знаешь, сама не помню, как это получилось, — призналась я честно. — Пойдём?

Дверь распахнулась, когда мы уже подходили к крыльцу.

Муж замер, сразу заметив Поппи, но тут же улыбнулся и в два шага спустился вниз, сразу протянув руку:

— Тобиас Снейп.

— Поппи Помфри, — подруга покраснела, когда он галантно поцеловал ей кончики пальцев.

— Эль много о вас рассказывала. Проходите. Эль, ты в порядке?

Я могла только кивнуть. Не бросаться же ему на шею только потому, что он весь такой красивый и замечательный. Не одни же.

— С ней всё отлично, — тут же подтвердила Поппи. — Совершенно здорова и готова на подвиги.

— Это хорошо, — муж прищурил на меня глаза и всё-таки взял за руку, — пойдёмте в дом. Я надеюсь, Эль уже можно мясную пищу? А то мы шашлыки затеяли на заднем дворе, надо будет немного подождать.

Северус обнаружился на кухне. Увидев нас, он бросился сначала ко мне, уткнувшись носом в живот и обхватив ручонками, а потом, извернувшись, поглядел на Поппи:

— Здравствуйте.

— Привет, Сев. Как успехи?

— Я… я… — малыш виновато глянул на отца, достающего из холодильника самодельный лимонад. — Я сказку новую прочитал. Сам!

Было ясно, что он хотел похвастаться какими-то магическими достижениями, но при отце не решился.

Благодарно потрепала его по голове, отметив, что волосы уже опять отрасли, и нам надо наведаться в парикмахерскую.

Попив лимонаду, я отправила мужчин на задний двор, объяснив, что нам с Поппи надо немного освежиться. А сама повела подругу вниз, чтобы показать лабораторию. А заодно оставить там свой рюкзак с компроматом.

— Вот это да! — оценила медиковедьма, окинув лабораторию восхищённым взглядом. — Мечта просто. У Моргана, то есть — у доктора Сметвика, лаборатория и то поменьше. Хотя в подвале места хватает. И не такая аккуратная.

И тут она заметила в углу посох. Расширила глаза и подошла ближе.

Потом усмехнулась:

— Эль, я уж подумала, что у тебя тут посох Мордреда, ну, друида, который убил короля Артура.

— Да я собственно помню, кто он такой, — усмехнулась я. — Он тебе знаком?

— Мордред? — рассеянно спросила она, дотрагиваясь до навершия посоха кончиками пальцев.

— Да нет же. Посох.

— А! Да я видела его изображение в одном старинном пергаменте. Мне показалось — точь-в-точь. Но конечно, с тех пор могли столько копий наделать. Говорили, что у друидов такой посох мог скрыть целое поселение. Не знаю уж каким образом. Их же преследовали все кому не лень — и маги, и маглы. Потому и извели уже давно. Хотя некоторые верят, что друиды существуют до сих пор. Но, по-моему — это сказки.

Посох странно мерцал синими камушками в навершие, пока мы его рассматривали, а потом потускнел.

А мы отправились на двор.

Тоби в рубахе с закатанными рукавами и потёртых джинсах выглядел очень соблазнительно.

Уж не знаю, почему я так остро на него реагировала — не иначе последствия купальской ночи с их «свободной любовью». Муж пару раз ловил мой взгляд и выпадал из реальности, застывая. А у меня внутри сердце переворачивалось. Даже шашлыков не хотелось.

Поппи с удовольствием крутила Северуса на карусели, тайком помогая себе магией. А я — ничего не делала. Просто сидела за столиком, подперев голову кулаком и за всеми наблюдала.

А потом спохватилась, что завянет ведь мой цветок.

— Эль, ты куда? — окликнул муж, — всё уже готово почти.

— На минутку, — улыбнулась я. — сейчас вернусь.

Я отчётливо помнила, что мне рассказывала Поппи про папоротник и Мерлина.

Цветок следовало положить под подушку, чтобы что-то приснилось, а корни измельчить, вскипятить в питьевой воде и оставить охлаждаться. А потом выпить, видимо. Вот так и собралась сделать. Цветок уж себе положу. А отвар дам выпить Севу.

Использовала на всякий случай «очищенную» воду. Данко по моей просьбе её много закупил в Черняковке. Так что у меня в лаборатории стояло аж семь баков по пятьдесят литров. Как раз поместились под полками с ингредиентами.

Отделила цветок вместе со стеблем от корней — он ничуть не завял от моих манипуляций с уменьшением — положила рядом, сетуя, что про стебель ничего не говорилось. Корни мелко изрубила, пока вода в котле закипала. Всыпала в кипящую воду, и даже отпрыгнула от взвившегося вверх белого дыма. Но сразу бросилась обратно и погасла огонь.

Теперь остужать. Подумала, что пока все на улице, могу поставить в холодильник. А потом сразу дам Северусу выпить вместо лимонада.

Прихватив цветок, бегом поднялась наверх. Метнулась в кухню, перелила из флакона горячую жидкость в высокий стакан и пристроила в уголок на самой верхней полке, за кувшинами с лимонадом. Тоби такой молодец, много заготовил. Два больших стеклянных кувшина и ещё трёхлитровую банку. Один уже почти опустел.

Закрыв дверцу, побежала в спальню, положила цветок под подушку, но накрыть не успела — бардовые листочки опали со стебля. Занервничала, может, я что-то не так делала, но всё же аккуратно накрыла их подушкой. Подумав, стебель решила сохранить — и быстро положила на подоконник, услышав снизу голос мужа:

— Эль! Ты где?

Пришлось спешно бежать вниз, где меня и стиснули мгновенно в объятиях, прижимая к стене.

Поцелуй так опьянил, что я не сразу сообразила, что толкует мне Тоби.

Он усмехнулся и щёлкнул перед моим носом пальцами:

— Эй, в танке! Шашлык готов. Ты идёшь? Я, конечно, всё понимаю, но у нас всё-таки гостья.

— Дурачок! — буркнула я, оттолкнув его руку, и поспешила на улицу.

— Я сейчас, — крикнул вслед мне Тоби.

Шашлык удался. Поппи выглядела довольной и умиротворённой. Даже вроде свыклась со своей новой одеждой. Тоби травил байки про свою учёбу в колледже, и был на редкость красноречив и мил. Он с удовольствием отвечал на вопросы Поппи, следил за Севом, периодически отряхивая ему коленки и вытирая мокрыми салфетками мордашку.

Медиковедьма строила мне непонятные рожицы и делала большие глаза. Не знаю уж, на что намекала.

Лимонад пошёл на ура. Поппи похвалила, удивляясь, что из лимона и сахара можно сделать такой приятный напиток.

Когда шашлыки были съедены, подруга засобиралась уходить. Я пошла её проводить до калитки.

— Думаешь, Сметвик уже дома? — с сомнением спросила я. — Пяти часов ещё нет.

— Я подожду. И вообще, не хочу вам мешать. Я, кажется, поняла, что ты нашла в своём магле. Тут не только о магии забудешь, себя не вспомнишь. У него что, испанцы были в роду?

— Не знаю, — растерялась я. — Ну пиши, как прошло.

— Тогда и ты напиши, а то моя сова не долетает по твоему адресу. С твоим вороном и отправлю.

— Мне то что? Это у тебя свидание.

— Ну, милая, я конечно, не очень в этом смыслю. Но по виду твоего супруга, тебе будет, о чем вспоминать утром. Так что присылай свою вредную птицу.

Оглядевшись, Поппи достала из кармана жёлудь и я даже разглядела буквы на нём: «М.Г.С.»

Ну, понятно, Морганиус Гиппократ Сметвик.

Пожелав друг другу удачи, мы распрощались, и Поппи исчезла.

Муж встретил меня за домом, вопросительно подняв бровь. В его руках спал наш малыш. Укатали Сивку крутые горки.

— Потом всё уберём, — тихо сказала я. — Отнеси его в дом. Да и мне отдохнуть хотелось бы.

Отдохнуть не вышло. Едва уложив Сева, Тоби тут же озаботился, чтобы раздеть и уложить меня. Заботы его на этом не закончились, и мы очень утомились, доказывая разными способами, что между нами по-прежнему любовь и всё хорошо.

Потом мне даже вспоминать было неловко, что под конец очередных доказательств просто отрубилась, не дождавшись финала. Надеюсь, муж был не слишком огорчен. Я его не застала в постели, проснувшись.

Судя по закатным лучам солнца и крикам Сева, доносившимся в открытое окно, был уже вечер, но не так чтобы совсем поздно. Проверила цветок под подушкой — она была измята и скомкана, а я вообще спала на половине Тоби.

Два измятых лепестка сильно огорчили. Куда делись остальные два — не поняла, хотя перетрясла всю постель, и осмотрела пол, ползая на коленках.

Решив, что вода от корешков давно остыла, побежала дать её Севу, пока и с ней не случилось чего-то загадочного.

На кухне застала Тобиаса. Стоя у холодильника он жадно пил воду из стакана.

— О, проснулась, — улыбнулся он, и поймал последнюю каплю губами. — Слушай, вкусно-то как. Жарко, а лимонад мы с Севом уже допили.

Он подошёл к застывшей мне, и нежно прикоснулся влажными губами в поцелуе — я даже ощутила вкус мёда и чего-то кисленького.

— Ты какая-то странная, Эль, — шепнул он, куснув меня за мочку уха. — Не выспалась?

Ну не могла же я ему сказать, что он только что свёл на нет недельную подготовку, все ужасы купальской ночи, и даже пророчество, будь оно не ладно! Просто взяв и выпив отвар. И глупо винить его, сама дура, ну остыло бы это зелье в лаборатории. Да и себя чего корить — не вернёшь же. Права была Поппи, говоря, что цветок капризный и даже у Мерлина ничего не вышло. А я, что — думала, что круче Мерлина? Так нет же.

Вздохнув, обняла мужа покрепче, а он и рад. Правда, очень нежен, после бурных недавних событий в нашей спальне. Нащупав что-то шершавое у него на шее, осторожно прихватила и поднесла к глазам. Это несомненно был листок от цветка, только лишённый цвета, абсолютно прозрачный.

— Наклонись, пожалуйста, — попросила, высвобождаясь.

— Что там? — спросил он, послушно наклонив голову. — Клещ?

— Да нет, — я увидела даже место, где лепился цветок, вся краска просто перешла на кожу, оставив словно татуировку в виде лепестка. Но луч заходящего солнца коснулся вдруг этого места, когда Тоби сдвинулся, и татуировка словно впиталась в кожу, не оставив ни следочка. Зато я увидела второй листок — на воротнике рубашки. И как не измялся? Но аккуратно подцепить не удалось. Листок коснулся шеи мужа, и он досадливо прошипел:

— Уффф, что это? Как обожгло! Эль?

— Да нет, не клещ, — постаралась спокойно ответить я. — Комар укусил, видимо.

А сама не могла прийти в себя от увиденного. Коснувшись шеи, листок сразу стал прозрачным, хотя даже полностью к ней не прикоснулся. А вся краска отразилась на коже Тоби, причём опять в виде листка. И даже на том самом месте, что и прежний — прямо на позвонках. Но и тут луч солнца заставил истаять краску.

Мне только немножко было тревожно. Что будет от этого Тоби?

— Как себя чувствуешь? — спросила сразу, позволив ему выпрямиться.

— Хорошо, — широко улыбнулся он, сверкая чёрными глазами. — А когда уложим Сева, будет ещё лучше. Да, милая?

— Как скажешь, — слабо улыбнулась я. — Пойдём к нему, а то бегает без присмотра.

Сев раскачивался на качелях, весело смеясь, и почти скрываясь в нижних ветвях берёзы, отчего все его отросшие волосы торчали дыбом. Я бы испугалась, но его страховал Данко, пристроившись на перекладине позади сына. И хорошо, что Тоби его не видит.

— А это кто? — озадаченно спросил муж позади меня.

Обернулась к нему — смотрит на сына.

— Ты о чём? — нервно хихикнула я.

— О маленьком существе, похожем на человека, что катается на качелях вместе с моим сыном! — Отчеканил супруг, не сводя с Данко глаз. И озадаченно добавил: — А вроде не пил…

«Упс, уже видит!» — пролетело в мозгу.

А тут и Данко заметил внимание к себе, расширил глаза и исчез.

— Может, показалось? — предприняла я попытку избежать катастрофы.

Тоби отчаянно тёр глаза рукавами.

— Наверное, — досадливо вздохнул он, — слушай, там никакого лекарства не было, в этом стакане? Может от него глюки?

— Травки простые, — вздохнула я. — Корешки. А что?

— Я ещё, когда пил, ощутил что-то такое, как огонь под кожей пробежал. Ну не больно, а так, даже приятно, и тепло внутри разлилось. Я правда подумал, это от того, что тебя увидел… Ну знаешь, когда тебя вижу… неважно. А тут такое привиделось, словно реально рядом с Севом какой-то малыш в матроске был. Ты же ничего не видела?

— Э! — я понимала, что мне совсем не нравятся описанные симптомы.

— Мам, — заорал Северус, — иди ко мне. Я тебя покатаю!

Он уже останавливал качели.

— Неси лучше книжку, — крикнула я в ответ, подходя к столику, уже убранному после шашлыка. — Я тебе лучше почитаю.

— Сейчас, — Северус спрыгнул с качелей, не дождавшись полной остановки, но даже не упал — это у меня сердце в пятки ускакало. А он вприпрыжку умчался в дом.

Тоби сел напротив, задумчиво на меня глядя:

— Эль! Почему у меня чувство, что ты чего-то не договариваешь?

— Наверное, потому, что так оно и есть, — вздохнула я. А сама стала прикидывать, как упросить Сметвика осмотреть мужа. С ним явно что-то случилось странное, и мне было страшно даже думать — что бы это могло быть. Мысль потерять Тоби почему-то была теперь просто невыносимой. И я понимала, что сделаю что угодно, чтобы с ним всё было хорошо. Ним, и с Севом.

— И что же это? — он даже не настаивал, а просто эдак устало интересовался.

— Да вот, помнишь Поппи?

— Ага, склерозом пока не страдаю. И что?

— Не ёрничай! Так вот… Ну, Тоби! — он со смешком взлохматил мне чёлку. — Ну, послушай!

— Ты такая забавная, — хмыкнул он умилённо. — Я весь — внимание!

Вообще-то не очень здорово, когда тебя в серьёз не воспринимает собственный муж, но я упорно продолжила:

— Так вот — у неё есть друг, её бывший наставник, тоже доктор. Причём, очень классный. Я бы очень хотела, чтобы он тебя осмотрел.

Он задумчиво теребил в руках прядку моих волос, заставляя наклоняться к нему ближе. Пожал плечом, и, потянувшись, чмокнул меня в губы:

— Ладно! Если ты так хочешь, рыбонька. Деньги ещё есть. Да и зарплата скоро.

— Ура. Сейчас позвоню Поппи. — И увидев Северуса с книжкой, как раз выбежавшего из задней двери дома, добавила: — Почитай пока ему!

Телефон нам установили не так давно — новенький, тяжёлый, дисковый. Но я пробежала мимо него, направляясь на чердак.

Совесть меня мучала сильно — всё же порчу людям свидание, но тревога за мужа не покидала. Решила, что во всем признаюсь. И будь, что будет.

Письмо было кратким:

«Доктор Сметвик! Вы мне срочно нужны! Можно, Данко вас заберёт?»

Слово «срочно» я подчеркнула дважды.

Данко топтался рядом, наблюдая за моими действиями.

Я вручила ему письмо, опасаясь сама передавать его злому ворону.

— Пусть отнесёт Сметвику. Ты сможешь потом переместиться к доктору и сюда его доставить?

— Смогу. Я знаю, где живёт добрый целитель.

— Ну, не будем его пугать, подождём, когда ворон принесёт ответ.

— Я могу перенестись туда с вороном и подождать на подоконнике — невидимым. А потом перенести ворона с ответом обратно.

— Придумщик! — улыбнулась я. — Тогда вперёд!

Я глубоко вздохнула, оглядывая чердак. Не заходила сюда с момента новоселья Данко. А всё вокруг так и осталось чистым. Разве что куча барахла в углу уменьшилась, а у окна появился стол с двумя стульями. Вот на нём в беспорядке валялись всякие рисунки и цветные карандаши. Понятно, кто тут занимается.

Данко появился рядом, всё так же с вороном на плече, и протянул записку.

Я поспешно развернула послание.

«Жду. Присылай ушастого!»

— Давай, Данко! Сметвик согласен. Только перемести его перед воротами, я пойду встречать.

Эльф исчез, а я побежала к воротам.

Выскользнула на улицу, и они как раз появились — и Данко, и Сметвик с Поппи.

Подруга сразу бросилась ко мне, на ходу спрашивая, где болит. А Сметвик добродушно кивнул:

— Где он? — в руках доктора был чемоданчик. Это сильно меня приободрило — значит, готов ко всему.

— В саду, за домом. Я вас познакомлю.

Я бросилась вперёд, сразу огибая дом. Тоби читал сыну сказку, и оба тут же одинаково вскинули головы, глядя на меня. И выражение лиц не отличить.

Поппи всплеснула руками, умилившись. На ней всё ещё были магловские джинсы.

Сметвик широким шагом прошагал к столу и протянул руку вставшему со скамьи Тоби.

— Доктор Сметвик, — и, помявшись, добавил, — можно просто Ги… Морган.

— Второе имя у него Гиппократ, — пояснила Поппи, не отстающая от Сметвика.

И никак по их виду не понять, было уже что-то у них? Или — помирились, хотя бы?

— Вы так быстро, Морган, — улыбнулся Тоби, выходя из-за стола, — мне право неловко. Я не думал, что Эль сразу побежит за вами. Вроде ничего катастрофического нет. И вечер уже.

— Не проблема, — отмахнулся Сметвик, — ваш эльф нас перенёс. И для Эль у нас всегда есть время. А насколько всё срочно, мы сейчас увидим. Может, пройдём в дом?

От выражения лица мужа впору было хвататься за голову.

— Наш… кто?

— Данко, — озадаченно ответил Сметвик, и оглянулся на меня. — Домовой эльф.

Поппи кусала губы, глядя то на меня, то на Тобиаса, который насмешливо посмотрел на доктора и разве что пальцем у виска не покрутил.

— Как скажете, — сказал он спокойно, и как-то жёстко взглянул на меня.

— Он — магл, — мучительно краснея, пояснила я.

Глаза у Сметвика поражённо расширились:

— Э-э, Тобиас. Пройдёмте в дом. Эль, ты тоже. Поппи, за мной. Данко присмотрит за Севом.

Тоби шагнул ко мне, крепко взяв за локоть, и повёл к задней двери. Ох, чувствовала я, что синяками на руке всё это не закончится.

— Северус, — крикнул муж, — быстро в свою комнату, и будь там, пока не позову!

— Да, папа, — откликнулся малыш.

И мы зашли в дом.