Честный договор. С чистого листа (джен)

Она снова была здесь — в месте, с первого взгляда пленившем ее душу. А может, известном и ранее, Караи не могла сказать наверняка. Величественное помещение, прекрасное и в полумраке, сегодня заливал неяркий синеватый свет, позволяющий, однако, рассмотреть все до последней пылинки на полу. Он окрашивал предметы вокруг в причудливые оттенки, придавая всему некую зимнюю, холодноватую, но оттого не менее завораживающую красоту. Таким тронный зал нравился Караи даже больше, но на сей раз она не оглядывалась изумленно — и вовсе не по причине неудобной для того почтительной позы стоя на одном колене. Она знала, чувствовала не глядя каждую деталь из ее окружающих — как нечто, знакомое издавна, но отставленное на задний план ради иного, гораздо более важного.

Прямо перед ее лицом была первая ступень трона. Караи коснулась ее ладонью, даже сквозь плотный материал перчатки ощущая прохладную гладкость плиты. Приподнялась, чуть оттолкнувшись от нее, скользнула взглядом выше, к массивному сидению — и человеку, его занимающему. Наверное, стоило бы возмутиться, что облюбованное ей место присвоено кем-то другим, но такая мысль даже не промелькнула в сознании. Они казались единым неразделимым целым, это место и этот человек, такой же впечатляющий, вызывающий невольный трепет — и восхищение вместе с тем. Тот, кто действительно достоин им обладать…

Тем временем человек поймал ее любопытный взор, и Караи, отчего-то смутившись, опустила глаза, позвоночником чувствуя ответный, пристально-испытующий. Чуть поежилась, чувствуя легкую дрожь каменных плит под неожиданно неслышными шагами. Острая на язык, не привыкшая никого бояться, куноити чувствовала себя маленькой и уязвимой рядом с ним, таким сильным, таким уверенным и подавляющим одним своим присутствием. Достоин он, а она… достойна ли она находиться здесь и сейчас, рядом с ним?

Шаги замерли возле нее. Караи еще ниже опустила голову, зацепившись взглядом за трещинку в плите возле своего колена. Прогонит или… Куноити почти вздрогнула, когда на плечо легла тяжелая ладонь, неверяще вскинула голову. И замерла. Она вспомнила… нет, неправильно — всегда знала его как неотъемлемую часть своей жизни, так же неразрывно связанную с ней, как и почтительный трепет перед ним — с переполнившей сердце нежностью. Самый близкий и родной, самый важный и незаменимый, тот, на кого она всегда так мечтала походить… Хотелось одновременно и обнять его (Караи смущенно постаралась отогнать это неуместное, постыдное желание), и совершить нечто достойное, сильное, смелое — лишь бы он увидел, оценил, улыбнулся… хотя бы чуть-чуть.

Улыбка… прервав поток сумбурных мыслей, Караи поняла, что так и не увидела лица стоящего перед ней — лишь серебристые отблески на кольчуге и наручах, почти таких же, как и ее собственные. Этот факт придал ей уверенности, и куноити приподнялась еще немного, по-прежнему ощущая на плече тепло чужой ладони, пытаясь поймать взгляд. И, кажется, даже успела разглядеть… яркая слепящая вспышка наподобие молнии разделила их, и ошарашенно сморгнув, Караи проснулась.

Она резко села на футоне, тяжело дыша, все еще не в силах поверить, что увиденное ей приснилось. Слишком ярким и объемным, слишком точным и подробным было все — вплоть до холода пола, до запаха пыли. Слишком настоящим. Особенно он…

Недоверчиво нахмурившись, Караи еще раз огляделась, стараясь не пропустить ни малейшей детали. Нет, сейчас она была в комнате, которую накануне облюбовала под отдых. Снаружи наверняка уже наступил день: яркие солнечные лучи высветили золотом подол одеяния воительницы на ширме, да и всю комнату сделали чуть светлее. Из полуоткрытого окна поодаль доносился шорох шин и привычный гул проснувшегося города, а по резной дверце шкафа у противоположной стены неторопливо спускался паук. Почему-то его появление стало для Караи самым убедительным подтверждением того, что сейчас-то все по-настоящему. Но до чего же безрадостным!

Куноити сжала кулаки, готовая раздавить ни в чем не повинное насекомое; стиснула в ладони перчатку, едва не уколовшись о потайные клинки в ней, отбросила в сторону с гневным возгласом. Ну почему, почему именно так?! Нет бы дурацким сном оказалась та странная фотография в логове черепах или противный слюнявый поцелуй их тощего дружка. Да что угодно — лишь бы не то, во что так хотелось верить! То, что она действительно желала видеть своим…

Тяжело вздохнув, Караи поднялась на ноги, медленно направилась к окну, походя небрежно отодвинув ширму. Минувший сон все еще не оставлял ее, крутился в сознании, заставляя вспоминать новые детали, как бы ища доказательств, что увиденное не просто приснилось, а было, действительно когда-то было. Ведь и воины в темных костюмах такие же, что привиделись ей в зале… кажется.

С тихим скрипом ширма завалилась набок позади куноити, заставив ее вздрогнуть и крутануться на месте, вскинув руки в оборонительном движении. Но нет, деревянные планки даже не коснулись спины, уперевшись точно меж шкафом и стеной. Отчего же рука метнулась подхватить падавший предмет, словно спасая от гибели что-то хрупкое?

Караи плотнее сжала губы, осторожно подошла ближе. Что-то подсказывало ей, что разгадка близко, совсем рядом, остается лишь вспомнить… как раз то, что удается ей хуже всего! Куноити сердито фыркнула. Но ничего иного не оставалось, и медленно переведя дух, она сосредоточилась, полуприкрыв глаза. Кажется, здесь должно быть что-то важное — и не на виду, а в потаенном месте, что могла найти только она. Где же?

Еще два коротких шага, и Караи остановилась, в аккурат перед невидимой издалека выпуклостью на полу, о которую запросто могла споткнуться. Но не внезапная помеха влекла ее. Припав на колени почти инстинктивным движением, куноити нащупала плохо державшуюся планку обшивки стены примерно на уровне колена — как раз в паре ладоней от поваленной ширмы. Сдвинула в сторону, единственную, в которую та двигалась… и ошеломленно замерла. Темнеющая ниша под обшивкой, о которой незваная гостья никак не могла ни знать, ни даже догадаться — сколько ведь в комнате тех планок. А в ней…

На миг забыв о привычной настороженности, Караи запустила руку в нишу и извлекла оттуда какой-то сверток. Торопливо развернула обертку чуть дрожащими пальцами — и, выронив ее, впилась взглядом в фото. То самое, которое на миг мелькнуло в ее видении в убежище черепах. Караи поняла это сразу же, узнав на нем себя. В точно такой же одежде и доспехах, что и сейчас, с той же прической и макияжем, вроде бы даже в тронном зале, который так ей приглянулся. Во всяком случае, вымпел, также попавший в кадр позади, был точь-в-точь. Было лишь одно различие: за спиной ее-прежней действительно стоял человек, оберегающе придерживая за плечи, но не женщина, не мама, а хмурого вида рослый мужчина… в отливающих серебром доспехах на груди, плечах и предплечьях. Тот самый, что привиделся ей во сне.

Так вот он какой, оказывается… до боли стиснув пальцы, Караи изучала взглядом изображение, чуть морщась при виде обезобразивших лицо мужчины шрамов и застарелых следов ожогов — каждый больно отзывался в душе, проворачиваясь кривым кинжалом. Но кто же все-таки этот знакомый незнакомец, отчего он так важен и дорог ей? На миг куноити отвлеклась и бросила краткий взгляд на свой наруч, с наружной стороны увенчанный острым лезвием, потом снова на фото. Может, это и есть таинственный учитель, научивший ее всему, что она сейчас знает? Тот, к кому она так спешила через города и веси, считая секунды? Или кто-то еще более близкий, кого она по дурацкой прихоти судьбы не может даже вспомнить?

На глаза навернулись невольные слезы, размыв картинку перед глазами. Единственное, что осталось четким — вышивка на поясе мужчины, обозначавшая, очевидно, какой-то герб. Тоже откуда-то знакомый. Караи неверяще перевела взгляд на собственный пояс, на изображение на нем…

— Отец… — еле слышно сорвалось с губ такое непривычное — и до дрожи родное слово. Только сейчас Караи поняла, как же ей его не хватало все эти дни. Лишь немногим меньше того, кто этим словом звался.

Потрепанный край жалобно зашуршал; спохватившись, Караи чуть ослабила хватку, но глаз не отвела, продолжая впитывать взглядом увиденное. Все наконец сложилось. Вот, значит, как на самом деле выглядит ее отец… как же его звали, боже правый? Она же помнила, точно помнила… не может не помнить. Ай, неважно, вспомнит потом. Сейчас важнее было то, что он действительно выглядел величественно и внушительно, кое-кому, возможно, внушая даже страх. Но Караи помнила, откуда-то отчетливо знала, какими ласковыми могли быть безжалостные руки. Вспомнила еще до того, как узнала, кому они принадлежали. И не боялась. Да и как можно бояться самого близкого человека в мире?

В комнате чуть стемнело, напомнив увлеченной куноити кое о чем. Время. Она так торопилась, считая минуты, когда летела откуда-то сюда, к нему… может быть, не случайно? В любом случае, даже если повода для спешки и нет — она сама не хочет ждать ни секунды, откладывая встречу с ним. Если только… Зло мотнув головой, Караи отбросила некстати вспомнившиеся слова крысы и всколыхнувшиеся с тем опасения. Он уже однажды наврал ей, хваленый черепаший учитель — ни слова не сказав об отце. Мог так же ошибаться и насчет мамы, почти наверняка. Теперь ей есть у кого спросить, уж отец-то не может не знать, не может солгать ей. Не может!

* * *

Последующие час или два пролетели так быстро, что Караи лишь с запозданием удивленно отметила: тени от предметов заметно удлинились, а солнце и вовсе скрылось, скорее всего, за дальней стеной. Да и немудрено! В небольшом с виду здании оказалось на удивление много помещений, и нельзя было пропустить ни одного — даже тех, что находились в нелюбимом ею подземелье. В любом могла таиться разгадка множества тайн, порожденных открытием. Она так и не вспомнила, как зовут ее отца; а ведь чтобы найти его, одного имени мало. Звание и должность, место работы и деловые связи, друзья, подчиненные… Важно было все, любая мелочь, и подсказкой могло стать что угодно. К тому же вчера она могла ошибиться насчет пустынности здания, осмотрев лишь малую его часть. Обитатели самых отдаленных его уголков могли и не заметить ее вторжения — не воины, разумеется, но сейчас куноити была бы рада даже паршивому уборщику. Любому, кто мог ответить на ее вопросы.

С последним ей не повезло: тщательно обыскав здание снизу доверху, куноити никого не обнаружила. Да и все помещения выглядели такими же заброшенными, давно покинутыми, как и посещенные ранее. Пожалуй, хозяйские покои казались даже более жилыми: в комнатах нижнего этажа, по виду предназначенных для слуг, не нашлось вообще ни одного предмета для жизни людей — лишь тусклый свет на низком потолке да голые стены. Ажурные решетки коридоров только подчеркивали эту неуютную пустоту. Поддев носком ботинка одинокую завалявшуюся бумажку, Караи невольно задалась вопросом: а жил ли вообще кто-нибудь тут, ниже уровня земли? И если нет — для чего тогда все эти комнаты? Но, так и не найдя ответа, зашагала к выходу. Здесь определенно ловить было нечего.

На самом же нижнем этаже ее и вовсе ждал неприятный сюрприз: огромное двухъярусное помещение, напоминавшее лабораторию безумного ученого. Разглядела Караи это не сразу: как и многие другие на нижних этажах, оно тонуло во мраке, и даже свет светильника, предусмотрительно прихваченного с собой, не мог разогнать мглу больше, чем на пару шагов. Но может, и к лучшему. Связывали уровни меж собой лестницы по типу пожарных — по одной с каждой стороны центрального зала с высоким сводчатым потолком; вдоль стен же тянулись вместительные застекленные ниши, в которые куноити стремилась не заглядывать. Воображение рисовало страшноватые плоды экспериментов над диковинными уродцами, коих могли содержать тут, взаперти и подальше от чужого глаза, — и кто знает, сколь далеко оно было от истины?

Настороженно озираясь, Караи спустилась по лестнице и медленно двинулась в обход огромного резервуара с высохшими зеленоватыми потеками, расположенного по центру помещения — нет-нет да косясь в сторону «клеток». С каждым шагом желание поскорее покинуть это место лишь крепло. Все, абсолютно все в помещении казалось странным, неправильным, вывернутым наизнанку. Нехорошее, недоброе место, воистину вотчина безумца. Караи нервно хмыкнула, рассмотрев наконец компьютер и панель к нему, пупырчатой панелью зависшую под потолком. Большие выпуклые клавиши казались заляпанными чем-то склизко-противным, и куноити брезгливо передернула плечами. Вот, пожалуйста — о чем еще говорить? Какому нормальному человеку придет в голову помещать рабочее место там? Да и жить в таком свинарнике, таком… склепе? Она еще раз обошла по кругу зал, для очистки совести заглянув-таки в некоторые из «клеток» (вид засохших растений и, кажется, какого-то вымершего ископаемого мало что дал, лишь крепче убедил в ненормальности хозяина) — и с облегчением, едва ли не бегом, покинула помещение. Караи не имела ни малейшего понятия, для чего оно служит — но искренне надеялась больше не переступать его порог.

* * *

Удача улыбнулась Караи значительно позже, в самом конце поисков, когда предположительно уже перевалило за полдень. Странное дело: она ожидала, что комнаты хозяина (отца — тут же поправила себя куноити со смущенной улыбкой) окажутся рядом с ее собственными, едва ли дверь в дверь. Так было бы логичнее и правильнее… да и удобнее, конечно. Так оно и оказалось — но чтобы попасть туда, пришлось спуститься и заново подняться по параллельной лестнице в другом конце коридора. Самый же короткий путь перекрывала сплошная глухая стена без малейших признаков какой-либо лазейки. Караи удивленно пожала плечами, но не стала долго задумываться над этой странностью. В конце концов, мало ли кто и когда проектировал это здание. И для чего. Да и сейчас важнее другое.

Апартаменты хозяина оказались оформлены в мрачновато-минималистическом стиле, лишь чуть более приземленном, чем тронный зал — оставляя, тем не менее, крайне мало простора для воображения. Равно как и для поисков — но Караи все равно терпеливо осмотрела каждый угол, каждый предмет и намек на тайник, с не меньшим старанием потом приводя все в прежний вид. Конечно, у нее была веская причина рыться в чужих вещах, и отец наверняка не осудит ее, когда узнает… но все же мало кому приятно такое самоуправство. Да и собственный глаз не радовала порушенная гармония — а это все-таки ее дом. Ее крепость… Караи с наслаждением повторила это, ласково погладив короткую рукоять кинжала, притаившегося в потайном отделении прикроватной тумбы, уверенная, что это не последнее подтверждение ее словам. Таким и должен быть настоящий дом. Ее дом. Вернее, их…

Вопреки ожиданиям, помимо немногих личных вещей, спальных принадлежностей и кое-какого оружия, в двух ближайших комнатах не нашлось ничего, что дало бы ответ на мучающие ее вопросы. Разве что прояснило кое-какие подробности насчет вкусов и привычек отца — что, конечно, радовало, но никак не приближало Караи к нему. Оставалась, правда, еще одна дверь, запертая, и ключ к ней никак не удавалось найти. Если он вообще был, этот ключ… Караи с сомнением уставилась на граненую плоскость без малейших признаков скважины. Да ладно бы ее — даже кнопок, как на троне!

Еще раз безуспешно обследовав дверь, Караи с усталым вздохом сползла по ней на пол, наплевав на неизбежно запылившиеся штаны. Как же все-таки эта дрянь открывается? Она нутром чувствовала, что там скрывается нечто важное — стали бы иначе его так надежно прятать; и что оно непременно нужно ей. В отчаянии куноити подумывала уже попробовать проникнуть в комнату так же, как и в тронный зал — через окно. Но совсем была не уверена, что оно в ней есть.

Она раздраженно ударила кулаком по двери, потом украдкой потерла ушибленное ребро ладони. Нет, это делу не поможет. Ну хоть бы малейшая щелочка… Куноити задумчиво провела пальцами по обшивке стены, потом неожиданно вспомнила собственный тайник — и, моментально подхватившись, тщательно ощупала всю поверхность вдоль двери. Потом вокруг ближайших заметных предметов — тумбочки и светильника. Ненароком зацепилась за невидимую щель в последнем предмете полускрытыми лезвиями перчатки, дернула…

Дверь с глухим скрежетом скользнула в сторону, Караи торжествующе воскликнула и тут же метнулась следом. Но почти сразу же, затормозив за порогом, лихорадочно зашарила взглядом по комнате, чем бы заблокировать коварную преграду. Иначе тайник с равным успехом станет ловушкой, и кто знает, когда ее тут найдут. Может, когда от нее останутся одни кости, как от той твари в лаборатории.

Как нарочно, на глаза ничего сравнительно крупного и прочного не попадалась; дверь же, коснувшись косяка, двинулась в обратную сторону, обманчиво-медлительно, но неотвратимо. Караи попыталась было удержать ее собственным телом, но в последний момент отскочила, едва-едва успев отдернуть пальцы от лязгнувшей пастью щели. И что теперь?

Оказалось, окно в комнате все-таки было, но настолько узкое, что даже юркая гибкая куноити не была уверена, что сумеет пробраться через него. Мысленно махнув рукой, Караи оставила эти проблемы на потом и подошла к рабочему столу прямо под ним, выдвинула первый ящик. Глаз порадовали несколько папок с документами, но еще больше — плоская панель компьютера, гораздо более изящного и аккуратного, чем в лаборатории, хотя и смутно схожего. На нем вернее всего окажется что-то полезное, то, что не доверят бумаге.

* * *

Ей в итоге и пришлось ограничиться: включить компьютер не позволил пароль, который куноити, разумеется, не знала. Но и в документах нашлось немало интересного, пусть и не всегда понятного. К тому же некоторые из них — наверняка самые важные — были зашифрованы так, что, вроде бы разобрав язык (неизбежно английский или японский), Караи никак не могла вникнуть в смысл. И, за неимением лучшего, запоминала имена и адреса, надеясь прочее узнать уже по месту. Люди, с которыми сотрудничал отец, могут знать, где он находится сейчас или хотя бы куда направлялся. А там уж она как-нибудь разберется.

Отец… Ороку Саки. Стало быть, ее имя Ороку Караи. Караи вслух повторила его и горделиво улыбнулась. Ей определенно нравилось, как оно звучит: в меру грозно и мелодично, подобно рокоту грома. Да и по смыслу вполне подходит*… Что ж, она постарается оправдать его ожидания. Он будет гордиться ею, своей рукотворной бурей. Эх, поскорее бы…

На миг оторвавшись от мечтаний, Караи аккуратно переписала нужные ей имена и адреса — бумага и ручка нашлись там же. Она никогда не жаловалась на память, но вдруг поиски займут долгое время? Или еще для чего потребуется? Подумав, куноити добавила к списку еще пару имен — судя по всему, подручных некоего итальянского дона. Маловероятно, что ей это понадобится, но — опять же — а вдруг? Происшествие с черепахами научило ее не пренебрегать случайностями.

Закончив, Караи несколько раз свернула бумагу и спрятала за край нагрудного доспеха. Нашла взглядом окно, прикинула его высоту. Можно было, конечно, оттолкнуться от стола, но при этом неизбежно что-то уронить или испортить. Покачав головой, Караи начала аккуратно спускать все лежавшее на столе на пол, освобождая себе пространство для маневра, как вдруг задела какую-то почти неприметную неровность на нижней поверхности стола, у самого угла…

Незнакомый глухой голос, резким тоном произнесший какую-то фразу, смысл которой Караи даже не разобрала, заставил ее вздрогнуть и шарахнуться прочь, ошалело озираясь. Но гораздо более удивительно: дверь, которую куноити считала надежно запертой, вновь отъехала в сторону. Караи тут же выскочила из тайной комнаты, и когда та вновь скрыла свои тайны за прочной створкой, удовлетворенно усмехнулась. Так, значит, дверь открывается на голос хозяина… и наверняка закрывается надежнее так же, только другой фразой. Круто придумано! Когда-нибудь и у нее будет такая же, а пока… Пока надо поскорее найти его — хозяина, повелителя… отца…

* * *

Он был прекрасен. Настолько, что Караи потратила несколько драгоценных минут, любуясь находкой. Мощный и в то же время изящный и маневренный, отделанный в ее любимых тонах, красном и черном… Ее собственный мотоцикл, наверняка приобретенный нарочно по ее вкусу. Чуть поодаль висел и шлем, оформленный схоже, с незначительной разницей в виде символа стопы по центру. Символа, как успела заметить куноити, изображенного и на вымпелах в тронном зале. Она была почти уверена, что и каждый из воинов отца носит такой же — знак принадлежности и почтения их семье.

Но только у них двоих есть он — Караи горделиво и в то же время с нежностью погладила вышивку на собственном поясе. Скорее всего, это знак их рода; потом она обязательно спросит отца, что он значит. Наверняка что-нибудь значимое и гордое, решительное — но намного лучше ведь знать точно. Хотя бы чтобы при случае щелкнуть по носу Леонардо…

Ухмыльнувшись, Караи натянула шлем, полуприкрыла глаза, представляя эту сцену… но увидела почему-то совсем не это. Абсолютно…

Здоровенный серебристый летающий корабль, почему-то со свисающими по бокам щупальцами, резко уходит вверх — и из-под ног. Небо и земля меняются местами, и она не успевает не то что сгруппироваться, чтобы хоть мало погасить удар, — даже выпустить из рук вакидзаси, лишь за секунду до падения выдернутый из корпуса корабля. А в следующее мгновение ее подхватывают такие знакомые и сильные зеленые руки. Леонардо, сумевший на странном жукообразном транспорте взлететь выше второго этажа и перехватить ее в падении. Караи не успевает даже испугаться. Почему-то она совсем не удивлена. Слова, благодарности или же усмешки, найдутся после, а пока… пока есть лишь этот непрерванный полет, свежий ветер в лицо и объятия друга, который никогда не подведет. И это она знает так же верно, как и то, что солнце встает на востоке…

— Лео… — повторила она глухо, все еще до конца не в силах осознать увиденное. Оно шло настолько вразрез с тем, что она уже успела понять и принять, что Караи не знала, что и думать. Но оно было, действительно было — как и сцена в тронном зале. Как могло оно существовать одновременно? Как?!

Перед глазами вновь, как живое, встало ошеломленное и чуть обиженное лицо Леонардо при их последней схватке, и в груди скребнуло острыми коготками непривычное чувство вины. Хорошо, конечно, что тогда она поддалась странному, непонятному ей самой порыву и не напала на него поверженного, и все же… Когда-то он спас ее, а она… она так грубо с ним обошлась тогда. Сбежала, наговорив множество обидных и несправедливых слов, даже не попытавшись выслушать. Поспешила — как обычно…

Опустив шлем на сидение, Караи задумчиво уставилась в полутемную пустоту гаража. Тот также находился в подземном этаже, но почему-то не вызывал неприятных эмоций. Но сейчас куноити даже не замечала этого. Гораздо важнее было сейчас решить — что же делать? Можно, конечно, разыскать Леонардо и извиниться перед ним. Она изрядно запутала путь, уходя от мнимой погони — но была уверена, что сумеет найти тот тупичок, в котором выбралась на поверхность, по приметному билборду на крыше через дорогу и густо изрисованным граффити стенам. Вроде там еще и магазинчик какой-то был. Но как же тогда отец? Он наверняка тоже ищет и волнуется за нее. Как и она за него…

Последнее стало решающим. Она обязательно найдет Леонардо и извинится перед ним за свое некрасивое поведение, но потом. Когда разыщет отца и убедится, что с ним все хорошо. С Леонардо точно ничего не случится — с ним его отец и братья, да и он знает, что она в порядке. А значит, может немного подождать.

Кивнув своим мыслям, Караи извлекла из поясной сумки фотографию — точную копию найденной в своей комнате. Эта попалась ей сразу же в тайном кабинете отца и тоже стала своеобразным знаком, греющей душу памяткой. В какой-то момент куноити даже думала оставить ее там же, на прежнем месте, но потом все же не удержалась, прихватила с собой как нечто, принадлежавшее ему. Объединявшее их. И теперь точно знала зачем.

Почти бегом вернувшись в тронный зал, куноити поднялась по ступеням трона и, опустившись подле него на одно колено, положила фотографию на сиденье. Такая маленькая, такая трогательно хрупкая и светлая на фоне сумрачно-серого гранита. Но при этом — удивительно уместная именно здесь, в сердце их крепости. Пусть останется здесь — как память об истинных владетелях этого места. А может, и знак их будущего возвращения. Нет, не может — наверняка.

______________________________

* Иероглиф "карай" ( 辛い ) в японском языке означает вкус: острый, горький, солёный. Но также может обозначать "строгий", "суровый" и "буря".