Рики-Тики-Тави (джен)

Роуз было невыносимо скучно валяться в Больничном крыле. Мадам Помфри отняла у неё учебники, объясняя запрет на чтение возможным сотрясением мозга. От нечего делать Роуз складывала оригами из вырванных тетрадных листов. Получающихся лягушат она левитировала по палате. Она попробовала придумать схему мангуста, но получались в лучшем случае псы, впрочем, она левитировала и их тоже. Мадам Помфри, сжалившись над пациенткой, не стала отбирать у неё это развлечение, зато ещё раз проверила форму носа и сращиваемость костей. Даже сквозь обезболивающие заклинания это было не особо приятно. Обед в Больничном крыле имел свои преимущества — никакого тыквенного сока, а вместо него горячий чай.

После обеда к ней заявился Тедди, почему-то очень довольный.

— Роуз, ты даже себе представить не можешь! — начал он, усаживаясь к ней на кровать. — Тут такое происходит! Такое!

— А что происходит? — оживилась Роуз, передвигаясь к кузену.

— МакЛаггена вызвали к МакГонагалл! Потом туда пришла профессор Корабелл, чуть не снеся горгулью! — взмахнул руками Тедди, сверкая нестерпимо яркими глазами.

— Ого! — поразилась Роуз, — даже так?

— А дальше — чистый крутяк! Она у директрисы прямо в коридоре спросила — ща, погоди цитату скажу. Во-от, "почему регулярные требования Попечительского Совета по регулированию конфликта между Слизерином и всеми остальными факультетами не выполняются"! — тут Тедди от избытка эмоций принял облик профессора Корабелл и попытался скопировать её интонации, что у него почти получилось, — Она же офигенна! А ты знаешь, что ещё она заявила при нас? Что сегодня очередное заседание совета! И она там собирается присутствовать, если "многоуважаемая директриса не в силах совладать с ситуацией"! МакГонагалл с таким шоком на неё смотрела, будто не понимала её слов! Ха!

— Это всё круто, но что с того?

— То, Роуз, то! — Тедди вскочил и начал расхаживать вокруг кровати подруги. — Тетя Цисса и ба входят в совет! Это значит, что сегодня они будут в Хогвартсе!

— Мама приедет?! — переспросила Роуз, не понимая, как она не сообразила раньше.

— Да, Роуз! — Тед и не скрывал своего восторга. — Может, хоть это немного присмирит эти пылающие головешки!

— Мама, к сожалению, не Снежная королева, — вздохнула Роуз, прижимая колени к груди, — сам же сказал, что совет постоянно требует что-либо сделать, а итог...

— Итог не очень, — помрачнел кузен, — фиговый пока итог. Странно всё тут. Вот, например, сегодня Роули огрёб от своих, — задумчиво произнёс кузен, — мне тут сказали, что такая фигня с ним часто происходит.

— За что же он огрёб? — удивилась Роуз, встряхивая волосами.

— Его не особо любят, — искривил губы Тедди, — это ясен пень — что там любить-то?

— Гм-м, — многозначительно отозвалась она, — ну, фиг знает, мало ли?

— Немало, — помрачнел кузен, — а если всё дело в фамилии? Это не оправдывает его му... В смысле, упыризма, — Роуз усмехнулась: слово, которое замял Тедди, характеризовало Роули куда лучше, а Тед озорно улыбнулся в ответ и продолжил: — Но тогда понятно, почему все хотели, чтобы ты пошла на Слизерин. На остальных факультетах тебе пришлось бы совсем плохо.

Роузи промолчала, не зная, что сказать. Тедди принял облик рыжего паренька и достал шахматы:

— Спорим, ты меня не обыграешь?

Роуз фыркнула:

— Спорим, что это ты не выиграешь? На что, кстати?

— На шоколад, конечно же, — деланно удивился Тед, — на что же ещё можно спорить?

— Ты шоколадный нюхлер, — улыбнулась Роуз, расставляя фигуры. Те уже до боя делали попытки сбежать, а левая ладья отчаянно пыталась занять место правого коня.

— У тебя не было неприятностей, Тедди? — мягко спросила Роуз после трёх напряжённых партий вничью, касаясь его плеча. — Тебя не трогают твои старосты?

— Староста велел меня не трогать, а то у дружков Гордона чесались кулаки, — фыркнул Тедди, — сказал, что я — чокнутый, но ба откачала его мать, поэтому... — он потешно развёл руками, — а наш капитан, когда я врезал О’Флаэрти, предложил мне попробоваться в загонщики в следующем году. Странные старшие курсы — пытаются быть выше травли Слизерина, — кузен тяжело вздохнул.

— Ты хочешь сказать, что мне придётся болеть за тебя в квиддиче? — притворно ужаснулась Роуз, — И организовывать тебе фан-клуб?

— Эй, это только на следующий год будет ясно, — ухмыльнулся Тедди, становясь похожим на портрет маминого кузена — Регулуса Блека, — но начинай заранее готовить себе шарфик с волком.

— Я лучше наварю костероста, — поддела его Роуз, — для человека, решившегося связаться с бладжерами, это гораздо полезнее.

Вместо ответа Тедди пощекотал Роуз под рёбрами, приговаривая:

— Ах так, да, ах, ты так?

Она, смеясь, пыталась отбиться от кузена, когда в палату кто-то вошёл.

— Ну, кажется, мистер Люпин не даёт пациентке выполнять мои требования, — раздался голос мадам Помфри, — миссис Малфой, Меда, попечители собираются влиять на ситуацию?

Роуз и Тедди замерли от неожиданности.

— Попечители в очередной раз поставили вопрос перед директором, — устало ответила мама, — директор в очередной раз обещала принять меры. В этот раз, благодаря профессору Корабелл, хотя бы согласились рассмотреть вопрос о сопровождении младших курсов Слизерина до занятий.

— Это всё равно не решение проблемы, — глубоко вздохнула бабушка Тедди, — но хоть к старшим курсам ребятам становится легче. Ну, где эти два партизана, Поппи?

— Да за ширмой, пусть девочка хоть здесь отдохнёт, — проворчала медиковедьма, — а то это же ужас.

Раздались шаги, ширма отодвинулась. Тедди радостно бросился к тёте Мёде:

— Как жизнь, ба? Привет, тётя Цисса!

— Эдвард, ты мог об этом всем написать? — строго погрозила пальцем ему бабушка, после чего крепко обняла Теда.

— Здравствуй, Тедди, здравствуй, Роузи, — проговорила Нарцисса, присаживаясь к дочери, молча и угрюмо уткнувшейся взглядом себе в колени. Роуз не была готова объяснять маме причины своего молчания, но её и не спрашивали. Нарцисса посмотрела на Меду, и та отошла вместе с Тедом.

— Роузи, — мягко повторила мама, привлекая её к себе, — взгляни на меня, пожалуйста.

Роуз прижалась к матери, по-прежнему не поднимая взгляда. Она знала — если увидит мамины глаза, непременно расплачется.

— Роузи, родная моя, — Нарцисса прижалась губами к макушке дочери, — прости меня за то, что эта тяжесть оказалось на твоих плечах.

Роуз тяжело вздохнула и встретилась глазами с мамой. Нарцисса грустно и ласково смотрела на неё, и на глаза всё же навернулись слезы. Она попробовала заговорить, но вместо слов получился всхлип, и Роуз разрыдалась, едва ли не впервые в своей жизни. Мама дала ей выплакаться, гладя по волосам. Потом долго отпаивала её водой, пока Роуз, наконец, не смогла заговорить.

— Мама, почему ты извиняешься?

— Потому, что не могу оградить тебя от всего этого, — тихо произнесла Нарцисса, — потому что максимум, что я могу сделать, это настаивать на том, чтобы за Слизерином лучше следили. Чтобы пытались разбираться во всех конфликтах. Но профессора не обременяли себя этим в мое время, и сейчас не хотят.

— Профессор Корабелл другая! — воскликнула Роуз. — Она очень хорошая!

— К сожалению, профессор скорее исключение, чем правило, — подошла тётя Меда, — послушай меня, девочка: то, что происходит с тобой — не твоя вина, запомни это. Не вина студентов Слизерина всё происходящее.

— А Роули? — ломким голосом воскликнул Тедди. — Чья вина — Роули?

— Роули, — тяжело вздохнула его бабушка, — Абрахам Роули. Этот мальчик пошёл на Рейвенкло четыре года назад — там его не приняли. Первый год вокруг него кипели страсти. Его шпыняли все, включая Слизерин. Потом всё поутихло. Его дядя входил на его первом курсе в совет, он настаивал на отчислении всех зачинщиков, но нельзя отчислить весь первый и второй курс.

— Это его не оправдывает! — зло сказал Тедди, сев рядом с Роуз.

— Не оправдывает, — тихо произнесла мама, — но именно поэтому, Роузи, мы так хотели, чтобы ты пошла на Слизерин.

Роуз молча кивнула.

— Роузи, пожалуйста, не молчи больше о таком, — Нарцисса заглянула дочери в глаза, — Никогда, слышишь?

— Хорошо, мам. Но что изменилось бы, если бы я сказала? — пожала плечами Роуз. — Вы бы только расстроились.

— Роузи, а узнав об этом не от тебя, мы не расстроились совсем, по-твоему? — покачала головой мама. — Ну и к тому же, на Роули мы всё-таки смогли повлиять, больше он не должен обижать тебя или кого-то ещё.

— Да, совет попечителей и часть учителей с небольшим перевесом проголосовали за введение особых правил для студента Роули. Если он ещё раз по своей вине окажется замешан в конфликте, то у него будет особый, очень строгий режим. Естественно, всё произошедшее будет отражено в его характеристике.

В лазарете незаметно появилась профессор Корабелл.

— Ещё раз добрый вечер, миссис Малфой, миссис Тонкс, — иронически улыбнулась она, — что же касается МакЛаггена, будем надеяться, что отработки пойдут ему на пользу.

— Цисса, нам уже пора, — тетя Меда обеспокоенно взглянула на часы, — да и у тебя, Тедди, скоро отбой.

— Пойдёмте, мистер Люпин, я провожу вас до гостиной, — склонила голову Корабелл, поигрывая палочкой, — во избежание несчастных случаев, так сказать.

— Спасибо, профессор, — улыбнулась бабушка Тедди, подталкивая его. Тед нехотя попрощался с Нарциссой и бабушкой, попросив передать привет маме, и строго сказал Роуз уже перед самым выходом:

— Завтра дождись меня! Слышишь, Роуз, дождись меня!

Мама и тётя Меда повернулись к Роуз.

— Роузи, мне действительно пора уходить, — тяжело вздохнула Нарцисса, — но я бы очень хотела, что бы ты рассказывала мне о подобных вещах. Мы с папой очень любим тебя, родная, ты же знаешь это.

— Я тоже вас люблю, — хрипло произнесла Роуз и обняла маму, — ты скажешь, когда снова будет собрание?

— Обязательно, — щёлкнула ее по носу Нарцисса, — обязательно.