Ведьмы в Хогвартсе - берегитесь! (джен)

За алым паровозом с надписью „Хогвартс-экспресс” среди бархатно-зеленых холмов, следуя своей железодорожной трассой на север, змеей извивался хвост многочисленных, хоть и не особо длинных вагончиков поезда. Он увозил далеко цвет и надежду родительского тела и всего волшебного мира Британии, в целом, т.е., студенты всех курсов — с первого по седьмой — наилучшей школы волшебства и чародейства (потому что единственной на Туманнон Альбионе), в Хогвартс.

Проведя летние каникулы далеко от друзей, приятелей и врагов любого оттенка серого, молодежь неистовствовала и стаями бегала по коридорам, спеша общаться. Желая поделиться впечатлениями, большинство студентов врывались, даже без приглашений, во все отсеки подряд и шумно здоровались, переругивались и все в таком миролюбивом духе.

Активней всех были студенты из алознаменного факультета Годрика Гриффиндора, для которых правила поведения имели весьма иллюзорную природу. Пуще всех гриффиндорцев, вместе взятых, шныряли по отсекам двое подростков одинаковой внешности, с густой рыжей шевелюрой и самой популярной, часто встречаемой на своем факультете фамилией — Уизли. Это были студенты четвертого курса братья-близнецы — Фред и Джордж, и это было их золотое время. Урожайное время, время жатвы. За те несколько часов, пока преподавательский надзор отсутствовал, а малышня была уже собрана, они спешили заработать на своих приколах и вредилках.

Лето, пока вся семья в Норе стояла на ушах, они проводили дни напролет в сарае своего помешанного на магловских штучках отца. Там они варили зелья и изготовливали свои экспериментальные конфеты с мерзопакостной начинкой. Трансфигурировали и накладывали чары на магловские штучки, купленные отцом, и делали из них популярные вредилки, чтобы потом скинуть свою продукцию младшим курсам за звонкую монету.

Бывало, в конце учебного года близнецы делили между собой пригорошню серебра, полную шляпу бронзы и пару-тройку золотых.

А семья Уизли на ушах летом пребывала из-за неожиданного объявления профессора Дамблдора о Рождественском бале. Просидев допоздна за столом мамы Молли, он соловьем разливался, рисуя картину сказки с дочкой Джинни в главной роли.

В сказке Злая ведьма, Черная Алиссия, спрячет девочку на вершине высокой башни без окон и без дверей, чтобы... в общем, чтобы пришел прекрасный Принц на белом коне. В конце приключения — директор обещал устроить это — Принц спасет Джинни, взбираясь наверх по стене башни при помощи ее длинной, в пятьдесят локтей, косы.

И чтобы воплотился счастливый конец сказки — принц и принцесса, под аплодисментами населения замка целуются, женятся и живут до конца жизни душа в душу. Поэтому, у Джинни должна была быть та самая, длинная-предлинная коса в пятьдесят локтей.

Уходя, Дамблдор всучил миссис Уизли рецепт специального зелья для ускорения роста волос, которое должна дочка пить все лето, и шагнул в камин.

С того дня это зелье варилось непрерывно в сарае с тыквами, и каждое утро, натощак, рыжая девочка пила полную миску.

К концу лета, увидев маму с миской, Джини катила истерику.

Впрочем, истерику она закатывала по всякому законному и незаконному поводу. Например, она начисто отказывалась иметь дело с любым принцем, будь тот на белом или на черном коне, если он не называется Гарри Поттером и не является Героем всея волшебного мира.

Резкие, полные обидных слов замечания старшего брата Рональда, что зеленоглазый выскочка и магловский выкормыш уже занят одной лохматой занудой и зазнайкой, Джинниверой начисто игнорировались.

* * *

Потом, неожиданно в предпочтениях девочки наступили разительные изменения. Об этом стало известно семье Уизли во время ужина, через несколько дней после посещения презентации новой книги Гилдероя Локхарта. Неожиданно во всеуслышание она объявила, что готова смириться и отказаться от своей незрелой детской влюбленности, потому что уже переключила свое внимание на лорда Малфоя. Люциуса Малфоя.

Глава многодетной семьи пережил немало в своей супружеской жизни с уроженицей семейства Прюэтт, славившегося вспыльчивостью. Его око не дрогнуло, когда Молли родила мальчиков-близнецов вместо желанной дочки. Появление шестого сына его колыхало, как прошлогодний снег, настолько извели его Фред и Джордж своими ребяческими выкрутасами. Горячо желанная дочка своей гномьей мордочкой растрогала его. Ее визгливые причитания о своем будущем в качестве миссис Поттер настораживали горемычного отца, но не настолько, чтобы встревожиться всерьез.

Теперь же... ее утверждение, что... Мерлин Великий!.. ей приглянулась эта дряхлая, белобрысая, пожирательская змея, Малфой — и не младший, который Дракон, а сверстник самого Артура. Это утверждение чуть не свело горемычного отца преждевременно в могилу. Артур схватился за сердце и пошатнулся назад, еле глотая воздух. Кондрашка стучала на пороге.

А потом разразилась буря — Молли накричала на Артура, Джинни ревела в три ручья, Рон стал копировать отца и задыхался, потому что забыл дышать. Потом Артур, придя в себя, начал ругать дочку, называя ее безмозглой дурындой, дочка продолжала реветь в три ручья. Близнецы тоже ревели, но от смеха и падали со стульев. Самый старший из присутствующих в Норе сын — Перси — староста и отличник выпуска, бился головой об столешницу, делая на поверхности дерева заметное углубление.

Джиннивере запретили произносить вслух имя Того-белобрысого-негодяя.

Она решила выплакать свое горе в Дневнике, который нашла среди книг профессора Локхарта. Девочка надеялась, что тетрадь из дорогой, высококачественной бумаги и с красивым черным переплетом неслучайно оказалась в стопке романов. И что эта тетрадь — тоже подарок ей от писателя с золотистыми локонами. Джинни собирала смелость при первой возможности поблагодарить его за все.

* * *

Рональд был не прочь присосаться к прибыли братьев-близнецов в поезде, или хотя бы, к Блеску и Славе, идущих рядом с Героем магмира. Но во время поездки старшие братья отбыли зарабатывать в одиночку, оставив сестру Джинни под присмотром Рона. Слава Мерлину, что пришла подружка сестры, соседская девчонка Полумна Лавгуд, и утащила Джинни в свое купе.

Оставшись в одиночестве, Рон призадумался. А призадумавшись, до Рона дошло, что честно говоря, он не понимает капризов своей сестры. Был бы он, Рональд, девочкой, эээххх... для начала, надобности в рождении Джинниверы не было бы. А он пил бы, не мисками, а галонами то противное зелье ускоренного роста волос. И ни о каком слизистом слизне не мечтал бы, был бы тот хоть лорд Малфой. Зачем, ответьте, пожалуйста?! Зачем ему, Рональду Уизли, этот поганный скользающий пожиранец, Люциус Мальфой, скажите? Да ни за чем. Впрочем, никакой мужик Рональду был не нужен, бааа... бы.

Но, уж бааабы — дааа, бабы ему нравились. Была бы здесь, в его купе, наедине с ним, хоть какая-либо баба, преподавательница по Прорицанию, например... профессор Трелони — вооот, это настоящая баба и все при ней: сиськи, губки, зад...

Мдааа... Хорошо, что в купе с Роном, никто не ехал.

Некоторое время спустя мысли мальчика вернулись на круги своя и начали с того места, с которого отклонились в неожиданную колею.

Рон подумал о том, что дорогу воплощения его мечты о Славе, Богатстве и Успехе пересекла черная... эээ, каштановая кошка, которая сегодня держала шрамоносный, секретный ключик его Счастья за одной из запертых заклинанием дверей в вагоне Гриффиндора. Он заметил их пару вдалеке — они шли рука в руке, ухоженные, обновленные — в толпе, среди стаи родственников, некоторые из которых оказались не совсем маглами, а латентными волшебниками. Прежде чем он успел их окликнуть, чтобы они его подождали, бывшие друзья, из бывшей Золотой троицы, скрылись из виду, а ему близнецы и Перси навязали сестру на шею.

* * *

Распределяющая шляпа отправила обросшую длинной до пояса рыжей косой Джинни Уизли на Гриффиндор. Она сочла это знаком судьбы и бодро поспешила присесть напротив своего Кумира. Присев, начала строить тому глазки.

Маграт-Гермиона, заметив наглые манипуляции Нинь-дзи играть в гляделки с ее же бойфрендом, прижалась к нему и стала шептать тому что-то на ушко.

Сколь ни пялилась Джинни на Гарри Поттера, тот не проявлял интереса — наверняка тому виной перешептывания с липнувшей к нему грязнокровкой. Навострив ушки, рыжая первокурсница прислушалась к разговору. И совсем не обрадовалась подслушанному.

— Спокойно, Миона, я начеку, — прошептал МКВ своей подруге и легконько сжал ее вспотевшую ладошку рукой. И сменил тему. — Скажи, почему в книжном магазине Люциус Малфой приглядывал за тобой?

Рыжая с ненавистью прищурилась.

— Ничего ты не понял, Гарри, — засмеялась Грейнджер. — Он раздумывал — не подойду ли я его семье в качестве невестки.

Джинни засопела, пытаясь привлечь к себе внимание Кумира. Но тот, кроме своей подружки, никем не интересовался.

— Невестка? Какая невестка, Миона? Я никому тебя не отдам! — возмутился Гарри, и к ним стали прислушиваться не только соседи из собственного факультета, но и близсидящие рейвенкловцы. — Лучше давай присядем рядом с Невиллом, посмотри какое интересное растение принес он с собой в школу!

И назло Джинни эти двое синхронно встали и не оглядываясь, удалились к концу гриффиндорского стола. От преподавательского стола три пары глаз проследили их движение.

Пара усталых синих глаз, полных обреченности и примирением, смотрели на свое оружие, которое злой рок, в лице троицы инопланетных ведьм, выбил из рук. Кудрявая выскочка факультета Годрика Гриффиндора была самой опасной из всех, потому что владела Палочкой.

Палочкой и не одной, и не самой ординарной из всех, владел и он, Альбус Дамблдор, но в настоящий момент не мог ни одной, ни другой в полной мере пользоваться. А это сказалось не только на его мощи, но и на здоровье. Старел Альбус не годами, не днями, а часами, как ему казалось.

Вторая пара — пара угольно-черных глаз, смотрели за парой с ненавистью. Но смотреть по другому на отпрыска школьного врага и успешнего врага на любовном фронте, от профессора Северуса Снейпа не ожидалось. И он не переусердствовал в этом.

Васильковые глаза профессора по Защите от Темных Искуств, Гильдероя Локхарта, проследили за темноволосым, зеленоглазым второкурсником расчетливым взором. Он думал позвать или не позвать фоторепортера в Хогвартс? Завтра утром или после обеда? Для того, чтобы провести совместную с МКВ фотосессию.

Невилл сидел, выставив рядом с собой небольшой глинянный горшок с ростком цветка невиданной уродливости, и застенчиво улыбался друзьям. Однокурсникам он порадовался, с удовольствием подвинулся на скамье, чтобы те могли удобно присесть рядом, и начал им о чем-то вдохновенно рассказывать.

Джинни заскрипела зубами.

Невзначай рядом с ней плюхнулся какой-то маленький светловолосенький пацан, представился: „Здравствуй, я — Колин Криви” и стал сорокой трещать, задавая один за другим тысячу вопросов и не дожидаясь ответов.

Да девочка и не думала отвечать этому никчемному ребенку.

* * *

Вечером в гостиной красно-золотого факультета, недалеко от прижавшихся друг к другу на диванчике перед камином и перешептывающихся между собой Гарри и Гермионы, на жестком табурете сидела та же рыжая первокурсница, Джинни Уизли. В дрожащих от волнения руках она держала черную магловскую тетрадь и царапала в ней гусиным пером.

„Он на меня ни разу не посмотрел, Том. От лох... ох, она не лохматая, очень даже ухоженная, вот, от этой зубрилы он ни на шаг не отдалялся, все липнет к ней, держит за ручку, смотрит ей в глазах. А я ...”

Пока девочка дописывала предложение, первые слова исчезали, словно бумага пила чернила. Когда она закончила свои жалобы, лист уже был чист, словно не тронутый человеческой рукой.

Прошла целая минута.

На желтоватой бумаге стали выступать написанные незнакомым почерком слова.

„Не надо переживать, Джинни. Гарри Поттер не единственный парень в деревне, да?”

„Но я его люблю с самого детства и мечтаю выйти за него!”

Этому изъявлению понадобилась пауза длиннее прежней, прежде чем ответ появился на лист.

„Тебе не надо ограничивать свой выбор только на одном кандидате, Джинни. Осмотрись, возможно тебе понравится еще кто-то”.

„Мне понравился лорд Малфой, но я слишком маленькая для него...” — начала она, но ответные слова стали появляться прежде, чем написанные ею впитались в бумагу, и она остановилась.

„ Кто, кто тебе понравился? Повтори!”

„Лорд Люциус Малфой”

Молчание продолжилось некоторое время, и Джинни занервничала. Наконец слова стали появляться.

„Девушкам свойственно останавливать свой взгляд на недостижимых целях. Посмотри ближе, найди кого-то, более подходящего по возрасту”.

„Неужели в качестве суженного предлагаешь мне кого-то вроде себя, Том?”

„Все возможно, Джинни. В мире магии возможно все. А теперь, закрой дневник и иди в спальню спать. Утром надо хорошо выглядеть. Спокойной ночи.”

„Бай, Том!”

* * *

Джинни Уизли медленно и вкрадчиво двигалась по коридору ночного Хогвартса, избегая ступать на освещенные луной участки пола.

Здесь, в школе, луна была ближе. Или, хотя бы, так оно выглядело. Норой спутник Земли предпочитал любоваться издалека, чтобы не мозолить глаза той нелепой конструкцией досок, камней и магией. Над замком школы луна выглядела значительно больше и, почему-то, налилась оранжевым цветом. Оранжевый был любимым цветом Джинни Уизли. Спросили бы кто-нибудь, какой цвет предпочла бы она в качестве униформы факультета Годрика Гриффиндора, она без колебания сказала бы „оранжевый”.

— Вылитая тыква, — заметила она и поставила на пол ведро крови, которое притащила от хижины Рубеуса Хагрида. Куры, не пикнув, погибли от руки опытной деревенской девчушки. Была бы в себе, она постаралась бы отправить домой, в Нору, тушки птиц, чтобы мама Молли не потчевала отца только луковым супом.

Но ею владело чужое, холодное, как ледяной осколок, сознание и приказывало действовать.

Стена напротив женского туалета ей понравилась с первого взгляда в качестве полотна для своей миссии. И она, смоченной в крови, сделанной собственоручно щеточкой из хвостовых перьев тех же куриц, начала писать по белой стене.

«ТАЙНАЯ КОМНАТА СНОВА ОТКРЫТА ТРЕПЕЩИТЕ, ВРАГИ НАСЛЕДНИКА!» — писала она, имея в виду только одну конкретную особу, а именно — Гермиону Грейнджер.

За спиной обезумевшей рыжей девочки, глаза которой светились красноватым светом, на скобу для факела была подвешена за хвост окоченевшая кошка школьного завхоза — миссис Норрис. Ее выпученные глаза поблескивали в лунном свете, как латунные пуговицы.

Джинни писала и не замечала тени, пересекающие светлые пятен лунного света на полу коридора. Ей нравились стекающие капли чернеющей крови.

Том был доволен ею, когда ночью, перед сном, рассказывал ей что надо делать, чтобы отомстить врагине.

Том снился Джинни почти каждой ночью — темноволосый, красивый. Он принадлежал только ей, Джинни, она дорожила его вниманием. Не намеревалась делиться им с кем-либо еще.

Он учил ее шипеть.

* * *

Троица Ланкрских ведьм кружили на метлах вокруг белой, гладкой и без каких-либо проемов башни. Верхушка заканчивалась большой обставленной плитами террасой, вокруг круглого помещения.

— Неужели Лилит задумала призвать дух Черной Алиссии из Подземельных измерений? — спросила нянюшка Ягг.

Маграт делала петли в холодном воздухе и мелькала изредка на глазах целенаправленно летящими сестрами.

— Не знаю, она со мной не поделилась всеми тонкостями феекрестничества, но ее мысли я в своей голове читаю. Она готова хоть в огонь шагнуть, но закончить скорее задуманное, вне зависимости какой кавардак за собой оставит, — говорила матушка, оглядываясь.

— А как ей помешать? — недоумевала нянюшка.

— Только одним способом, Гитта. Надо самим устроить свою сказку.

— И кто будет девушка Рапунцель, неужели Маграт?

— Ты о себе думаешь, Гитта? Хахаха, да какая же из тебя Рапунцель, дорогая ... Да ты же, да у тебя же ... — смеялась матушка и вместе с метлой тряслась в воздухе.

— Эсме, Эсме! Все это мы оставили там, за собой. Здесь мы другие, моложе, особенно я. Но и ты, вроде, ничего. Воот. Но, если доставить сестре радость, и представить меня в роли Рапунцель тебя коробит, Маграт всегда в готовности отдавить каблуком по Джи-не-вере.

Матушка взлянула вниз. Поле для квиддича казалась лоскутным одеялом, по середине темнеющего до горизонта Запретного леса .

— Мы уже целую ночь летим, вся задница в занозах, — добавила нянюшка и крикнула третьей сестре. — Маграт, не петляй, как пьяный мотылек, надо возвращаться!

— Хорошо, хорошо.

Ведьмы собрались в треугольник из темных теней и заскользили к открытым окнам помещений декана факультета Гриффиндор.

— Могу предложить в качестве испольнительницы роли Черной Алиссии пригласить госпожу Гоголь, — крикнула напоследок нянюшка и скользнула в темный проем окна.

За ней летучими мышами гигантских размеров влетели и остальные две ведьмы из Ланкрского кружка.