Проект "Дружина". Притча о талантах (гет)

Рука господина твоего, носящаяся над главою раба непрестанно, согнет выю твою на всякое угождение. Глад, стужа, зной, казнь, все будет против тебя. Твой разум чужд благородных мыслей. Ты умереть не умеешь. Ты склонишься и будешь раб духом, как и состоянием. А если бы восхотел противиться, умрешь в оковах томною смертию. Судии между вами нет. Не захочет мучитель твой сам тебя наказывать. Он будет твой обвинитель. Радищев «Путешествие из Петербурга в Москву»

Сергей очнулся от наркоза, только ближе к полудню следующего дня. Повязки плотным слоем сковывали его руки и ногу, здоровенная, на литр, капельница была подсоединена к катетеру. Палата, где он лежал, находилась в отдельном флигеле того самого экспериментального корпуса. Выглядело всё, очень безликим. Сплошной белый пластик, рассеянный свет. Койка с дистрофичным матрасом. Полная тишина, внешний мир, коридор всё это было словно отрезано от основной реальности, в которой он находился.

Это было до странности неприятное ощущение, лежать неподвижно в этом безмолвном белом мареве. Словно в чистилище попал.

Вытаскивать его из чистилища явились сразу двое, затянутые в халаты. Буквально с порога, увидев их лица, Сергей понял, что они из гестапо.

Ершов и коллеги, просветили, как это работало в Комитете. Поскольку полномочия оперативникам отваливали царские, вводить отдел собственной безопасности собирались давно и долго. Поскольку только эти полномочия и их регулярное превышение, позволяли оперативникам получать результаты, попытки создать ОСБ при Комитете и на уровне МИПС, постоянно срывались. Но периодически возникали ситуации, когда молчать и терпеть было уже невозможно. В честь особо эпичных залетов коллективного несознательного, формировались комиссии по изучению действий оперсостава.

Но тут играло роль то, что такие комиссии состояли из случайным образом выбранных оперативников, которые оценивали действия своих же коллег. Что можно было замять, замолчать и что не нарушало покой и здоровье, то заметалось под ковер и решалось внутри коллектива. Что-то могли порешать таланты, и Невский на своей шкуре ощутил, что при необходимости те действительно без тормозов способны проехаться по кому угодно.

При Кронине политика формирования комиссий по изучению деятельности оперсостава изменилась. Во-первых, комиссии стал формировать лично Кронин, во-вторых, при наборе в такие группы он отдавал предпочтения столичным ГУСБшникам и людям из АПС ФСБ. Дело шло к тому, что скорее всего отдел собственной безопасности и внутренних расследований будет сформирован.

Как и всякий опер, Невский к гестапо относился без излишнего позитива. Специфика профессиональной деформации у СБшников такая, что рано или поздно они превращаются в тех ещё маньяков, вербующих собственную агентуру для слежения за собственной агентурой и выноса целых отделов вперёд ногами. Главное, чтобы не мешали работать.

Оба усбшника выглядели похожими на Бронислава, было в них что-то от его сухощавого буквоедства, нечто натянутое под улыбкой вежливости. Присев на кровать без разрешения, оба достали планшеты, начав что-то деловито в них заполнять.

Сергей молчал, с неким интересом естествоиспытателя ожидая их действий. Тишина затягивалась, переходя в комическую, неловкую паузу. Зевнув Невский, закрыл глаза, решив зевнуть. Кто из безопасников потряс кровать.

— Невский не спать. Ты в курсе, что мы тебя сюда пришли задерживать?

Зевнув ещё раз, Невский смерил заговорившего взглядом. События вчерашней ночи, с цирком разодетых клоунов, смазанные в памяти, всплыли в подробностях. Заныло выбитое запястье, швы на ноге, тоже дали о себе знать болезненно натянувшись.

— Ты в курсе, что из-за тебя двое особо опасных талантов скрылось? Давай, облегчи душу, расскажи, как за взятку отпустил Зорьку и Хемилюминисценцию.

Невский перевёл взгляд на второго осбшника. Тот продолжал рассматривать что-то в своем планшете.

— Нет я понимаю, девчонки, молодые, красивые. Может деньги? Или они тебе пушку какую скинули? Агентессы твои?

Подумав о том, что более тупой повод для крючка невозможно было придумать, даже если специально захотеть, Сергей со свистом выпустил воздух сквозь зубы.

— Значит слушай сюда. Есть возможность закрыть этот вопрос. Сейчас мой коллега ещё раз с тебя снимет показания. Всё что потребуется, это сказать, что по вам открыли огонь сразу, как только вы появились. Без повода.

— А может, сразу, как только мы назвались, а? — Сергей подмигнул говорившему. — Напали на оперов при исполнении, а?

Осбшник впал в некий ступор, почесав в затылке. Затем толкнул, локтем своего напарника, который всё ещё рассматривал свой планшет, в поисках вселенских истин.

— Слушай, а человек с пониманием. Давай Невский, говори. Твои коллеги по рыло в этом деле, они всё подтвердят, чтобы их задницы целы остались.

Невский подмигнул ещё раз.

— Слушай, а хочешь я тебе расскажу, что они на меня напали в сортире поезда Москва-Владивосток, когда я с учебки ехал? А потом ещё раз опознали меня и устроили мне страшную мстю.

Безопасник побагровел, мгновенно став по цвету похожим на редис.

— Ты что думаешь, я тут с тобой шутки шучу? У тебя косяков в первом же выходе столько, что я тебя в колонию засуну, причём на Кирово-Чепецк не надейся, пойдешь по этапу прямо в Усть-Камчатскую зону. Знаешь, что это? Жопа мира, куда сейчас вся отпетая гниль собирается. Причём я позабочусь, чтобы о тебе узнали, как о бывшем менте и о сотруднике Комитета. Знаешь, зэки даже не могут определиться, кого они сейчас ненавидят больше, паранормалистов или ментов. Вторых вроде как, по масти положено, а вот к первым у них особые чувства. Сперва за то, что те пойманных талантов пару раз в обычные зоны определяли, потом за то, что талантов у нас любят даже когда ловят, сколько бы честных бродяг талант не завалил. А уж как вашего брата обожают за то, что позволяете города делить и не фиксируете преступления против криминала ууууууу…

— Отделяешь себя от коллектива?

— Да какой ты мне коллектив, урод. Ты что думаешь, взял пару мелких сошек и тебе будет почёт и уважение? Полномочия превысил, особых сотрудников оставил без медицинской помощи, на задержание полез без согласования, коллег подставил, какой ты мне коллега? Я сейчас твой экипаж по старой памяти тряхну, так они тебя первого и сольют, потому что из-за тебя новичка контузию внутренних органов получили, а ты теперь в героях.

Сергей издал глухую усмешку.

— Ты определись, я у тебя без почёта и уважения, или я у тебя герой? А то ты сам себе противоречишь, каждой второй репликой.

Безопасник хлопнул по кровати и повысил голос.

— Так, я с тобой по-хорошему хотел. Меднянский, составляй акт о задержании.

Невский прижал к губам руку и прокашлялся.

— Да кха-кха иди кха-кхе ты кха-кха на кха-кха хуй, чёрт кха.

Меднянский медленно повернулся к Невскому, возможно впервые посмотрев прямо ему в глаза. В отличии от багрового от возмущения напарника, он оставался внешне невозмутимым.

— А вот оскорблять нас не надо, Сергей. Вы свое положение, просто ещё не поняли. Вам напомнить акт особой ответственности за помощь от негосударственных талантов? Любая такая помощь, медицинская, финансовая или даже психологическая поддержка, может привести к тому, что мы будем считать вас скомпрометированным сотрудником, с последующим вашим отстранением от любых возможных действий при Комитете. Мы знаем, что Кадуцей нарушает множество правил, но, когда идёт речь о талантах, им прощают некоторые нарушения. А вот ты не талант. Ты человек. Жалкий и ничтожный смертный, которого они раздавят как жука, или используют как пешку, в своих махинациях. А ты их защищаешь, зачем-то. В тебя сколько? Пять ножей всадили? Но ты, отказываешься от претензий, а почему? Потому что тебе помощь обещали? Полечили? Пацанское чувство чести в жопе не отыграло? Невский, в тот момент, когда тебе Травматолог начал помощь оказывать, ты такой список правил нарушил, что я за твою душу и гроша, ломанного не дам.

Его напарник снова начал распинаться, о карах, которые ждут таких, как Серёга в тюрьме на Камчатке, а оперативник попробовал соединить кусочки в целое. Акт, о котором говорил Меднянский, подразумевал запрет на получение помощи от негосударственных талантов, с рядом оговорок. Но Травматолога, Невский точно не встречал. Скорее всего, полагаясь на его ошарашенное состояние, применяя классическую раскачку, сбшники пытались вычислить с кем работала Кадуцей.

Это конечно поднимало ряд неприятных вопросов, относительно самой Кадуцей, но было ещё неприятнее лично Невскому. Интерес сбшников к его персоне ограничивался двумя направлениями, либо облыжно обвинить взятых Сергеем талантов в нападении на сотрудников, а не в сопротивлении при аресте, либо накопать какую-то грязь на Кадуцей. Ключом было сотрудничество Невского с ними, которое они пытались выбить психологическим давлением. А почему?

Самый простой мотив — Невский новый человек, в местных схемах он не замешан, они не знают на что давить и ищут подход, надеясь, что он обдолбан и напуган событиями прошедшей ночи. Да они его даже вербовать не собираются, настолько он для них бесполезен! Давят напропалую, значит ограничены во времени… Чем? На чем их можно подловить?

Оперативник уцепился за какое-то особо выразительное описание в монологе напарника Меднянского

— Слушай, а вот про пожарное ведро, это ты сам придумал или подсмотрел где?

Безопасник поперхнулся, уставившись на Невского, как на еретика. Сергей подмигнул ему и продолжил.

— А то знаешь, звучит так, как будто это у тебя личный опыт, прочувствованно так.

Меднянский повернулся на кровати, швы на колене и бедре, отозвались болью на его движение. Не исключено, что на это он и рассчитывал.

— Клоун, да? Ну ты пошутил, мы посмеялись. Не боишься, что черви Планарии у тебя в организме в глистов превратятся? Давай, Невский кто тебя лечил? Облегчи душу и пялься на медсестричек дальше. Обещаю, мы тебе дадим возможность поработать, нам просто надо убедиться, что ты не скомпрометирован.

Мысленно Сергей усмехнулся и отметил, что новое имя снова не попало в цель. Они что, хотят отловить его непроизвольную реакцию? Им нужно доказательство или рычаг давления на Кадуцей.

— Эметолог, он мне очень помог бы… Можете его ещё раз позвать? — Невский почти простонал последнюю фразу, скривив лицо от боли. Для последнего ему даже не понадобилось притворяться.

Меднянский взял планшет и вышел в коридор, его напарник издал глухой смешок.

— Вызовем вызовем. Что он тебе сделал? Укол? Сканирование? Давай, давай говори Сережа, как всё было, нам нужны детали. Кто лечил, кого лечил, в каком порядке!? Давай. Будешь сотрудничать, мы тебе организуем отличную карьеру. Ты главное не останавливайся на достигнутом…

Невский издал глубокий страдающий вздох, всем видом символизируя принятие и слом, запуганность. Сам же продолжил обдумывать, какую схему пытались прокрутить эти двое. Нападение на сотрудников, это не сопротивление при задержании. Это открытый акт агрессии против Комитета, рычаг давления, который позволяет выставить талантов в очень плохом свете. Не то чтобы, у Невского было желание симпатизировать Хиркэну или Минрепу. Но факты оставались фактами, если бы их хотели пустить на мясо, они бы оттуда не ушли. Это означало, что какие-то свои тормоза у таких талантов были.

—… давай, они тебя едва на тот свет не отправили, тебе всего-то надо пару деталей умолчать. Поверь, так для всех будет лучше.

Полное туловище клинков, он конечно тоже получил, но это было сопротивление при аресте. Причем, сравнивая с тем, как они нарезали команду Мэшбэв, так ещё и дешево отделался. Всю специфику Питера, Невский к носу прикинуть не мог, слишком мало времени прошло, но и разговор с Госпитальер, и общие штрихи говорили о подобии вооруженного нейтралитета. Таланты не атакуют Комитет вборзую и по полной, Комитет держит пальцы на кобуре, но не стреляет на поражение. Фактически, когда Серёга поставил Хиракэна в невыгодное положение, тот предпочёл сдаться, а не добивать его. Значит, если сейчас пойти на поводу у сбшников, это не пойдет на пользу задержанным талантам и их пособникам. С одной стороны, конечно, стоило бы их припечатать посильнее, но просчитать все последствия, Сергей не мог.

Кадуцей в схему не вписывалась. Почему она изначально решила ему помогать? Ну предположим из чувства гражданского долга, или она формально работает на Комитет. Откуда в больнице взялась Госпитальер и на кого она работает? Сбшники явно не знали всех деталей.

Значит они либо знали, либо предполагали, что Кадуцей работала с посторонними. Вопрос, а зачем это надо самой Кадуцей? Если Кадуцей государственный герой, то такое сотрудничество было бы весьма проблемным. А если Кадуцей частный или негосударственный талант, то зачем им искать такой рычаг давления? Какой вывод можно сделать? Компромиссы, сотрудничество, договоренности или наблюдатели. Какой-то набор условий, при котором все стороны могут получить если и не медицинское вмешательство, то шанс на него.

Меднянский чеканя шаг ворвался в комнату, и встал перед Сергеем. Медленно, нагнулся, с холодной злостью рассматривая его лицо.

Невский проигнорировал его появление, продолжая выстраивать цепочку возможных событий. Если Кадуцей часть большей картины, то выдавать её не стоит, пока не будет понятен общий масштаб. Учитывая, что таланты Комитета лечатся в этой больнице, масштаб может быть колоссальным. Кто бы не послал сбшников по его душу, оставалось только позавидовать комбинации, которую тот пытался провернуть.

Если Невский сдаст или заложит задержанных им талантов, он может серьезно изменить расклад сил по городу. Как минимум вызвать серьезную эскалацию насилия между Комитетом и негосударственными талантами. Если он заложит Кадуцей, то это скорее всего даст кому-то рычаг воздействия на неё. Насколько значимый? Достаточно значимый, иначе весь этот наезд в такой спешке не готовился бы.

— Считаешь себя самым умным, а? Невский?

Не обращая внимания на Меднянского, Сергей сосредоточился. Получалось нащупать общую подоплеку происходящего, факты стройно ложились один на другой. Ищи кому выгодно. Невский никому не нужен, Невский никому не важен, Невский лишь повод надавить на одну или на другую сторону, а то и на обе сразу. Невского не просчитали, решили, что он либо напуган нападением талантов, либо обдолбан или напуган лечением, весь наезд и разговор сшит белыми нитками.

В голове всплыло предупреждение от Госпитальер, и Серёга едва не выругался. Либо она сама, либо те, кто за ней стояли, просчитали всю ситуацию заранее ещё вчера. Причём просчитали очень досконально, вплоть до его собственной реакции на происходящее.

— Ты себе могилу вырыл придурок, со своими шутками. Я тебя в неё столкну и встану в сторону. Не хочешь по-хорошему…

За его спиной дверь распахнулась совершенно бесшумно.

— Никак не будет.

Кадуцей, с темными пятнами под глазами, от явного недосыпа, вошла внутрь, всем своим видом излучая желание забить кого-нибудь насмерть. Оба сбшника вздрогнув обернулись прямо на неё.

— По какому праву, вы находитесь на территории особого медицинского учреждения…

Напарник Меднянского, сравнявшись по цвету с раздавленной малиной, вынул свое удостоверение, выкинув руку вперед, словно собираясь отсалютовать или ударить Кадуцей по лицу. Та даже не удостоила его документы взглядом.

— Проводим внутреннее расследование о халатности и факте превышения полномочий.

— У вас здесь нет никаких полномочий. Ваше присутствие не согласовано, фактически вы проникли на закрытую режимную территорию.

Багровый от ярости осбшник, сдавленно просипел что-то очень матерное. Сделав глубокий вдох, он убрал свое удостоверение во внутренний карман пиджака.

— Попробуй выстави нас отсюда, сука седая. У тебя над нами тоже нет полномочий.

Девушка, щелкнув пальцами достала из отсека на поясе тонкий, узкий смартфон и что-то в нем нажала. Затем поставила на громкую связь.

— Приемная заместителя министра при Министерстве ИПэЭс, слушаем.

Сбшники переглянулись между собой.

— Добрый день, — голос Кадуцей прозвучал, необычайно спокойным, словно она одним усилием воли подавила свое негодование и усталость. — Переведите меня пожалуйста на товарища Агеева, код “желтый осенний лист”.

— Вас поняла, код подтвержден, перевожу вас.

— Агеев!

Голос у замминистра был хриплый, недовольный. Его можно было легко обрисовать исключительно по тому, как он говорил с людьми. Он был недоволен звонком, его явно отвлекли от чего-то. Он был наделён властью, любил власть и ещё больше любил ею злоупотреблять. Не коррупционер, скорее всего, в этом министерстве у таких были бы определенные проблемы, но потенциальный тиран и что ещё хуже самодур-волюнтарист.

— Товарищ Агеев, вас Кадуцей беспокоит. Центр Джанелидзе, из отделения особых медицинских технологий и мероприятий.

Тон Агеева сменился, словно внутри у него щелкнул выключатель. Он залебезил, словно превратившись в сахарного мальчика по вызову.

— Ах, как неожиданно. Так приятно вас слышать, не могу выразить всю радость от вашего звонка. Как вы там?

— Я в порядке, как вы сами, как здоровье? Как Лука и Алиса поживают?

— Ох, — замминистра погрузился в многословные подробности, рассказывая о том, как поживают Лука и Алиса. Судя по всему, они были либо его детьми, либо какими-то близкими родственниками. Так или иначе его многословный монолог, перемежаемый редкими профессиональными вопросами от Кадуцей оборвался.

—… но вы же едва ли звоните мне по этому поводу, не так ли?

— К сожалению, — в голосе Кадуцей прозвучали нотки печали, но вот её взгляд, который она кинула на осбшников стоящих перед ней, был полон злорадства.

— Чем я могу вам помочь?

— Товарищ замминистра, двое сотрудников Комитета, без согласования со мной, в обход режимных мероприятий проникли в наше отделение, не соблюдают установленный порядок взаимодействия с персоналом, пытаются допросить одного из наших пациентов, своего коллегу, который героически задержал несколько злодеев, сегодня ночью.

— Ах да, как же, как же, слышал. Настоящий герой, побольше бы таких.

Сергей вздохнул. Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь. Агеев тем временем продолжил.

— Однако ж, какие фамилии у этих охламонов, скажите на милость.

Кадуцей улыбнулась. Когда Невский последний раз видел похожую улыбку, она принадлежала маньяку-некрофилу, который орудовал в Северной Америке, и сожрал лицо санитара в психбольнице, куда его запихнули. Воспитанная такая вежливая улыбка, одними губами, от которой мороз по хребту.

— У одного фамилия Третьяков, у второго…

Сергей решил, что это его момент.

— Меднянский, — помянутый безопасник, посмотрел на Невского, как на труп ядовитой змеи и отвернулся.

— Меднянский, мне тут подсказывают.

Агеев издал сопящий звук, набирая воздуху в грудь.

— Кадуцей, вы не могли бы оставить телефон им, а сами выйти ненадолго из их помещения.

— Товарищ Агеев, у меня такие пациенты бывают, что руганью вы меня не напугаете. Конфеденциальность, я вам гарантирую.

Агеев фыркнул.

— Вот что, охламоны гнидостные, говорит заместитель министра по линии Министерства изучения паранормальных событий, Евгений Михайлович Агеев. Код “Фаина два ноля”. Вы козлы там охуели в атаке вообще? Что вы делаете в ОСОБОМ МЕДИЦИНСКОМ УЧРЕЖДЕНИИ, ДОЛОЖИТЬ НЕМЕДЛЯ!!!

Срыв на ор, произошел неожиданно, как бы Невский не пытался готовится к нему.

— Товарищ замминистра, Третьяков Андрей, майор оперативного подразделения, нахожусь здесь согласно принятому руководством решению, о необходимости проведения расследования возможного превышения полномочий и халатности при задерж…

— ТЫ МНЕ ЛАПШУ НА УШИ НЕ ВЕШАЙ, МУДАК! КТО ТЕБЕ ДАЛ ПРАВО! ВТОРГАТЬСЯ! В ОСОБОЕ! МЕДИЦИНСКОЕ! УЧРЕЖДЕНИЕ! БЕЗ! СОГЛАСОВАНИЯ! С ТЕКУЩИМ! СТАРШИМ! ВРАЧОМ ОТДЕЛЕНИЯ! ТЫ ЕСЛИ МНЕ СЕЙЧАС КОНКРЕТНЫЕ ВЕЩИ НЕ НАЗОВЕШЬ, ПОЕДЕШЬ НА РАТМАНОВА, НА ПОСТОЯННОЙ ОСНОВЕ КАРТОШКУ ХУЕМ ОКУЧИВАТЬ!

— Товарищ замминистра, я получил приказ из секретариата Комитета…

Агеев заорал так, что казалось телефон вот-вот рванет.

— НОМЕР ПРИКАЗА И ЗА ЧЬЕЙ ПОДПИСЬЮ! ЧТО СКАЗАНО В ПРИКАЗЕ?!!

— Провести мероприятия по расследования факта превышения полномочий, возможно имевшего место…

— НОМЕР И ПОДПИСЬ!

— 20-10-193, за подписью секретаря полковника Кронина, Сазонова…

Агеев, что-то набиравший на клавиатуре, судя по звукам, взял паузу на пару секунд.

— ЗНАЧИТ ТАК, КОЗЛЫ! ОБА ВЗЯЛИ ЖОПЫ В ГОРСТЬ, ИЗВИНИЛИСЬ ПЕРЕД КАДУЦЕЙ, И ЧТОБЫ НА КИЛОМЕТР К МЕДЦЕНТРУ НЕ ПРИБЛИЖАЛИСЬ, ИДИОТЫ!!!

Последнее слово замминистра, прорычал с отчетливым звуком идущей изо рта пены.

— Кадуцей, я очень извиняюсь перед вами и перед тем оперативником, как его там…

Как-его-там, закатил глаза, и плотно сжал челюсти, подавив в себе желание, ржать и ругаться.

—…надеюсь это не отразится на нашем с вами плодотворном сотрудничестве, я постараюсь приехать в Петербург на этой неделе. Если оба наших сотрудника, не принесут извинения, пожалуйста сообщите мне.

— Конечно, конечно… — Кадуцей снова улыбнулась, своей улыбкой маньячного пошиба. — Об изменении тарифов, я тоже сообщу вам, письмом по электронной почте.

Агеев помолчал пару секунд.

— А вы уверены… Что тарифы нуждаются в пересмотре?

Кадуцей продолжала с вызовом улыбаться и от этой её улыбки, Третьяков терял самообладание и всё больше бледнел. Меднянский упорно разглядывал носки своих лакированных туфель.

— Ну поскольку, я услышала, что в деле снова замешан полковник Кронин, я думаю, что подоплека этого визита может иметь совсем иной характер…

— Кадуцей, я понимаю. Я понимаю ваши обстоятельства и ваше негодование, но давайте не будем рубить с плеча.

— Из уважения к вам, товарищ Агеев, я готова отложить этот вопрос до вашего визита…

— Спасибо…

— В зависимости от уступок, которые будут сделаны с вашей стороны. Конкретные решения, товарищ Агеев. Я буду оценивать ситуацию, исключительно по ним.

— Большое спасибо, вам… В таком случае, до встречи.

Агеев с облегчением, выпалив последнюю реплику, стремительно отключился.

— Ты ещё об этом пожалеешь, седая сука…

Третьяков, красный, как рак, пошел к двери. Девушка, скрестив руки на груди встала у него прямо на пути.

— Не слышу внятных извинений.

— Да пошла ты!

За спиной Кадуцей дверь снова распахнулась и в палату вошел Ершов. Он был в халате, бахилах, на его шее раскачивал бейдж с крупной надписью «ПОСЕТИТЕЛЬ», и меткой из кода и голографии.

— О, как интересно.

Поставив пакет с какими-то фруктами на кушетку к Невскому, подполковник перекрыл собой проход.

— Валера, Андрюша. А что это вы здесь делаете, голуби? В палате у моего бойца, без звонка, без уведомления… Навестить пришли?

— Со мной они это не согласовывали, Семён Арленович.

Ершов театрально поцокал языком.

— Ай-яй-яй, как не хорошо. Какие нехорошие ребята. Может они решили раненных товарищей навестить, сюрпризом так сказать?

Он оглядел их ещё раз.

— Только я что-то передач не вижу. Так что вы тут делаете?

Терпение Третьякова окончательно сдало.

— Вы Ершов, и эта сучка переходите все границы. Ваш сотрудник, лично признался нам, что сотрудничал с талантом известным как Эметолог, получил от вас медицинские услуги. Ранее при его попустительстве, с места задержания скрылись Зорька и Хемилюминесценция, согласно первичным показаниям, он мог открыть по ним огонь, но не стал! Далее, он, самовольно распоряжаясь в этом отделении, изменил порядок оказания помощи пострадавшим талантам, не имея никакого права это делать, поскольку попал на эту территорию без согласования! Взамен на эти действия он и получил от Эметолога лечение, которое компрометирует его дальнейшую деятельность в качестве оперативника Комитета! Потому что на территории Санкт-Петербурга, не зарегистрировано государственного или корпоративного таланта под прозвищем Эметолог! А это означает, что ты сука седая, допустив Эметолога к лечению оперативника, и на территорию данного медцентра…

Кадуцей подавила смешок. Простой, человеческий, женский смешок. Обычная улыбка, ей очень даже шла. Она сразу стала выглядеть куда моложе и добрее. Зрелище было куда приятнее, чем сбшник выпаливающий свой монолог вместе с хлопьями слюны.

— Прежде чем ты продолжишь зарывать себя, Третьяков, я информирую тебя, что таланта с прозвищем Эметолог, не существует в природе. Эметолог это медицинский специалист, изучающий рвоту и тошноту.

Третьяков поперхнулся очередной своей репликой и так и застыл с выпученными глазами.

— Я со своей стороны замечу, что всем твоим разговорам, с моим оперативником, грош цена, потому что со мной таких акций ты не согласовывал, а без моего разрешения, никакой информации, имеющей отношение к его профессиональной деятельности, в рамках официального допроса, Невский не имеет право разглашать. Устными разговорами, подотри свою попку, шкет.

Ершов отодвинулся от дверного прохода.

— Сестра, можно мне обезболивающего? — Невский решил сыграть в умирающего лебедя, простонав со своей койки и жалобно посмотрел на Кадуцей. Пользуясь тем, что сбшники отвернулись от него, он успел ей подмигнуть.

— А я под присягой, покажу диагноз, согласно которому у пациента контузия, поражение органов слуха, повреждение органов зрения и сотрясение мозга, поэтому он не находится во вменяемом состоянии и не может отвечать за любые сказанные здесь слова или действия, а также уверенно опознать посетителей или любые документы, которые были ему предъявлены, или подписаны.

— Сестра! Обезболивающего! Что происходит? Кто все эти люди!

Ершов снова перехватил разговор.

— Согласно показаниям талантов, независимых наблюдателей и камер оперативника, Невский в момент сортировки пациентов, воспользовался правом, мобилизовав весь доступный медицинский персонал и лично установил порядок оказания помощи пострадавшим, основанный на его оценке степени тяжести их состояния. Разумеется, как квалифицированный оперативник без медицинского образования, но полностью прошедший обучение первичным навыкам оказания помощи, он мог ошибиться, однако учитывая, что нету пострадавших или жалоб от них, независимая комиссия будет считать принятые им решения верными, и в рамках полномочий. В свою очередь, когда оперативник Невский, сопровождал пострадавших, на что он имел право, в рамках контроля по оказанию помощи пострадавшим, он потерял сознание находясь на территории медцентра, и работниками медцентра, ему была оказана квалифицированная медицинская помощь, с использованием оборудования медцентра и способностей персонала. Учитывая тяжесть его собственных ранений, возможно они спасли Невскому жизнь, а он сам находился в бессознательном состоянии и соответственно не мог дать отказ или согласие, на получение медицинских услуг.

Третьяков вырвался из палаты, словно на реактивной тяге.

Ершов перевел взгляд на Меднянского.

— Ну этот ладно, с ним мне всё ясно. Ты то… Валера, Валера.

Не говоря ни слова, тот передал свой планшет Ершову. Подполковник что-то проверил, водя пальцами по стеклу экрана, и передал планшет обратно Меднянскому. Тот всё так же молча, вышел из палаты.

— М-да. Блядство. Кадуцей, что у нас с пациентом?

Девушка посмотрел на подполковника, взглядом далеким от симпатии. Тот примирительно поднял руки.

— Ах да, врачебная этика, тайна, я всё понял. Иду в угол.

Не откладывая свое обещание, он встал в один из углов палаты, достав смартфон и что-то начав на нём проверять. Кадуцей покачала головой, и повернулась к лежащему Невскому. Тот попробовал состроить страдающее лицо.

— Значит Сергей, мы устранили основные повреждения, которые вам нанесли, спайка перебитых нервов должна пройти нормально. Швы, сегодня вечером поменяем на саморассасывающиеся степлерные скобы. Сегодня и завтра вы остаетесь под наблюдением, пьете воду и диуретики. Ощущение песка в уретре, при мочеиспускании, будет нормой. Мы вводили вам специальные частицы в кровь, теперь они будут выходить. Надо проследить, чтобы почки не забивались. Завтра делаем МРТ и УЗИ, после чего можно перевести вас под наблюдение традиционной медицины.

Она снова недовольно посмотрела на подполковника.

— Моя настоятельная рекомендация, хотя бы в течение трех-пяти дней избегать повышенной нагрузки на пострадавшие конечности, особенно ногу. Прогноз по остаточным болевым синдромам, от недели до месяца. Вопросы?

Невский вздохнул.

— Так-то их очень много. Но, пожалуй, воздержусь. Спасибо. Как мой экипаж?

— Инфразвуковое поражение, но ничего критического. В корпусе через дорогу, завтра к ним уже присоединишься.

— Имаго?

— В сознание пока не пришёл, но прогноз скорее положительный.

— Пушнина? Я её крепко подстрелил, вроде истекала кровью.

— Будет в норме.

Как показалось Невскому, на вопросы о других пациентах, Кадуцей отвечала крайне неохотно и скорее постольку-поскольку он был связан с полученными ими травмами или полученным лечением.

— Рать? Тот большой парень в зелёном?

— Рать в норме, Пластрон…

Кадуцей помолчала.

— Выкарабкается. Что могла я сделала, остальное на его собственных способностях.

— Парень в металле? Пруссак? Тот парень, как его… Раскат?

— Пруссак оклемается, хотя глаз уцелел только чудом. Парень в металле?

Ершов подал голос из своего угла.

— Керамбит.

— Ах да, Керамбит. Неприятная ЧМТ, средней тяжести, но учитывая обстоятельства, парень родился в рубашке. Раскату похуже, ему понадобится ещё несколько операций, потерял много крови. Но состояние, хоть и тяжелое, но стабильное. Жить будет, к следующей неделе скорее всего пойдет в обычную. Мы тут и более отбитые котлеты обратно из фарша собирали.

— Тот парень в броне… Тессрерарир, или как там его.

— Тессерарий. Возможно, не сможет ходить. Много переломов, задержание прошло жёстко.

— Зорька и Хемилюминисценция?

Снова откликнулся подполковник.

— Не нашли. Обыскиваем дно реки, ведем мониторинг всех больниц. С такими травмами они далеко не уйдут, если им конечно…

Кадуцей и Ершов обменялись взглядами далекими от приязни.

—… кто-то не поможет.

— Так, ещё кое-что. Поскольку вы слышали мой разговор с Агеевым, возможно он начнет проявлять интерес к вашей персоне. Я рекомендую вам расслабиться и принять это как должное. В десна вам с ним целоваться не придется, но, если будет что-то конструктивное, принимайте решение самостоятельно. Просто предупреждаю, чтобы вас это не застало врасплох.

Седовласая девушка, отряхнула невидимую пылинку со своей одежды.

— Я тридцать восьмой час на смене, и я, пожалуй, пойду. Поправляйтесь Сергей.

Ершов подошел к стене и ловко дернул одну из панелей. Как оказалось это был откидной стул. Он уселся на него и начал буравить Невского взглядом.

— Значит слушай меня сюда. Версию ты слышал. Ты будешь её придерживаться.

Сергей попытался что-то сказать, но Ершов погрозил ему кулаком.

— Не имею ни малейшего желания знать, что тут вас творилось ночью. Кадуцей дала мне честное слово, что всё будет порядочно, а если нельзя верить её слову, то этот город пора сжечь ко всем чертям.

Ершов сделал паузу.

— Её слову я ни хера не верю, но она вытащила много порядочных ребят и их, и наших, и в целом она скорее на нашей стороне. Выводы делай сам.

Сергей промолчал.

— Теперь по поводу всей ситуации с твоими действиями. Хвалю, вник ты быстро.

— Ну не то, чтобы вник. Тащ полковник, я как бы опер с земли. То, что вы тут свои мутки мутите, это понятно. Я просто придерживаюсь правила, что на чужой земле свои порядки наводить, верный путь шею свернуть.

— Молодец, тему понял.

— Я не закончил. Только теперь это и моя земля. И мне понадобится много пояснений, чтобы вникнуть в эти ваши… Политесы и прочую хуйню. Мне вот эти все разборки межведомственные, нахер не сдались. Я сюда работать пришёл, а не вывозить за то, кто, кого хочет подставить, прокинуть и поиметь, чтобы где-то что-то урвать.

— В этом городе, Серёжа, одно с другим связано невероятно тесно. Даже в рамках Комитета. То, что ты работать хочешь это похвально. Так что придется вникать. Тем более есть для тебя пара плохих новостей. С какой начать?

— Да с любой, мне без разницы.

— «Пасюки», тебя заказали. Выставили большую сумму, за тебя, либо любую информацию о тебе. Скорее всего кто-то уже мог слить, что ты в больничке.

— Сколько?

— Агентура докладывает, что Барсук, одна из пасюковских центровых, выставил миллион за твою голову и место в банде. И поверь, ради второго тебя попытается достать куда больше народу, чем ради первого.

— Какая следующая хреновая новость?

— Барсук заказала тебя живым?

— Так это радоваться надо.

— Ну для протокола, когда ей в Калининграде, поляки подсунули агента в банду, она ему бейсбольную биту вбила в жопу и до гланд, широким концом. Бедолага живой был, когда она его им подбросила.

Сергей коротко ругнулся.

— Ствол бы мне.

— Рожа треснет. Ситуация примерно такая. «Пасюки» на больницу не нападут, хотя она и на их территории. Есть ряд скажем так, консенсусов, которые они нарушат если поступят таким образом, особенно после такого проеба. Но вот наемники… Это проблема. В городе есть минимум несколько сил, которые консенсусами не связаны, и могли бы и рискнуть. Но этот вопрос, улаживает Македонец. Плавно перевожу тему к третьей новости.

— Добивайте.

— Все заслуги в поимке «Пасюков» и «Ауксилии» переводят на тебя. Ты будешь максимально в центре внимания. Как только врач разрешит, мы тебя выдергиваем в офис. Там есть пара комнатушек, перекантуешься там, до поправки.

— Живца из меня решили сделать?

— Живца, не живца. Посмотрим кто на тебя клюнет, посмотрим, что с тобой делать. И поэтому пока, идея заключается в том, чтобы через твою личность аккуратно посмотреть, какие каналы будут звенеть. Накрыть. Если удастся проредить некоторые группы и одиночек, будет совсем хорошо.

— Ну ладно, согласен я.

— А твое согласие, боец, не предмет нашего разговора. Оно не предусмотрено, равно как и отказ. Это свершившийся факт, нравится он тебе или нет.

— Семён Арленович, скажите, где я так нагрешил?

— В моих глазах, Серёжа, ты безумно грешен, потому что из-за твоего решения у меня целый экипаж, оказался выдернут из-под жопы. Я расписание верстаю на живую нитку, а когда я хочу пообедать, вынужден прикрывать твою задницу, от комиссии посланной Крониным. У меня полгорода взбесилось и хочет твоей крови, а все остальные решили пощупать «Пасюков» за вымя, потому что те потеряли подозрительно много людей, от одного опера. Не то чтобы я не ценил твои усилия по наведению порядка, однако и бардака ты создал не меньше.

Ершов погрозил Невскому пальцем.

— Так что не надейся на мирный отдых. Я тебя посажу за бумаги, и ты у меня всю картотеку города выучишь, едрить твою медь, салабон. За все свои грехи. И поэтому пока от зубов отскакивать не будет, я тебе хребет буду грызть, как бульдог.

В комнате повисло молчание.

— Кстати, откуда ты знаешь про этого, эммолога?

— Эметолога. Это... Они сейчас часто сопровождают людей проходящих химеотерапию. Была необходимость изучить вопрос, вот в голове термин и остался.

— Понятно.

Поднявшись со стула, который неожиданно громко хлопнул по стене, подполковник показал на пакет.

— Кушай фруктики, Серёжа. Поправляйся. Работа ждёт.

— Есть поправляться, товарищ подполковник. Служу Отечеству.