Змея Давида (гет)

Над древним городом опускались беспокойные сумерки. Несмотря на то, что его временное убежище приходило в негодность и менять его нужно было как можно скорее, он был доволен. То, что он искал, находилось здесь, находилось уже давно и, судя по всему, будет находиться еще долго. Да, эта вещь бесценна и ее охраняют, но вот уже много лет о ней никто не вспоминает. И никому в голову не пришло, что о ее существовании может знать кто-то еще, кроме Посвященных.

Он вернется сюда. Он точно знал это — иначе и быть не могло. Неужели он, так далеко шагнувший за границы бессмертия, не найдет способ вернуться? И когда он вернется, он возьмет то, что приблизит его к вечной жизни еще ближе. Пусть в своем теперешнем облике он способен только на то, чтобы пролезать в любую дыру незаметным, но в этом тоже есть свое преимущество. Оно того стоит, чтобы подождать, и он готов был ждать сколь угодно долго.

До его чуткого слуха доносились громкие звуки, ставшие уже такими привычными для этого города — взрыв, еще один, крики людей, автоматные очереди, затем полицейские сирены. Если бы у крысы, чьим телом он вынужден был воспользоваться, были подвижные лицевые мышцы, отвечающие за мимику, он бы сейчас позволил себе презрительно скривиться. Безмозглые, тупые маглы, они даже на этой земле, названной ими Святой, умудряются грызться, словно пауки в банке! И эти жалкие людишки правят миром, а его раса загнана в подполье, словно те же крысы! Ничего, он это исправит!

Он решил: пора. Вырвавшись на свободу, он уже не видел перед собой ничего, кроме бесконечного звездного неба и ярких огней вечернего Иерусалима где-то далеко внизу. Он летел домой.

На обочине дороги осталась лежать крупная серая крыса. Ее тщедушное тельце несколько раз судорожно дернулось с жалобным писком и неподвижно вытянулось, окончательно замерев. Остекленевшие глаза-бусины неподвижно глядели вслед маленькому черному облачку, которое вырвалось из ее тела и тут же растворилось в темноте.

* * *

С утра за окном висела серая и тоскливая пелена мелкого нудного дождя. Календарь приближался уже к середине июля, но погода продолжала демонстрировать полное пренебрежение к его показаниям, поливая юг Англии холодной водой и укутывая в перерыве плотными туманами. Трава и листья деревьев от обилия осадков зазеленели еще ярче, но это было единственное, что еще могло радовать глаз этим летом.

Несмотря на то, что Диана всегда любила дождь, вот уже вторую неделю в ее душе угнездилось какое-то мрачное, даже безысходное чувство, словно от близкого соседства с дементором. Писем от однокурсников не было, даже Хильда перешла в «режим тишины», не говоря уже о других. Время от времени она перезванивалась с лондонскими подружками, даже пару раз выбиралась с ними в ночной клуб, но и это светское времяпрепровождение не могло выбить из нее эту меланхолию, как правило, ей не присущую. Порой она ловила себя на мысли, что ей хочется тупо поплакать, свернувшись скорбным клубком на кровати и прижимая к себе большого плюшевого медведя. В попытке уйти от этой безотчетной тоски она отправилась в Диагон-аллею, где провела полномасштабный рейд по магазинам и набрала там всего, что только нужно и не нужно — учебники за седьмой курс, новую мантию, новый оловянный котел, с десяток ингредиентов для зелий, пергаменты, чернила, перья. Пока она с увлечением швырялась деньгами, настроение несколько улучшилось, но стоило ей очутиться дома, как хандра навалилась с новой силой.

Слоняясь из угла в угол по дому, Диана, наконец, решила заглянуть в учебники — раньше это спасало ее от летней скуки, может, и теперь отпустит. Она вытащила из ящика стола первый попавшийся учебник, это оказался «Курс высших зелий, часть II» для седьмого курса. Раскрыла наугад и, усевшись на кровати по-турецки, принялась читать.

То ли оттого, что содержимое учебника было изложено гораздо более сложным языком, чем предыдущие учебники, то ли оттого, что само приготовление описываемых зелий было на порядок сложнее того, что они проходили на шестом курсе, но чтение увлекло ее настолько, что она позабыла о своем мерзком настроении. Зельеварение давалось ей достаточно легко, но, должно быть, стараниями Снейпа, никогда не было самым любимым предметом, в отличие от заклинаний и трансфигурации.

Диане вдруг ужасно захотелось очутиться сейчас в школе, в классе зельеварения, вновь ощутить знакомый холод и полумрак подземелий, вдохнуть запахи реактивов и трав, погрузиться в процесс приготовления и чтобы за спиной обязательно кто-нибудь язвил по привычке.

При воспоминании о Снейпе она неожиданно для себя улыбнулась. «Вот уж никогда не подумала бы, что начну скучать по нему!» — подумала она и внезапно ей пришла в голову мысль, что меньше чем через год она окончательно расстанется с Хогвартсом и, скорее всего, не увидит больше ни своего декана, ни Мак-Гонагалл, ни Дамблдора, ни Плаксу Миртл. Само по себе это было не Бог весть какое открытие, если бы не ощущение, поселившееся в ее груди при этой мысли — от него стало как-то уж совсем тоскливо, щемяще и даже снова вызвало детское желание пореветь в обнимку с плюшевым мишкой.

— Так! — скомандовала она самой себе. — Ноги в руки — и в ночной клуб, будем заливать сплин «Гиннесом»!

* * *

За столом семикурсников в задумчивом молчании сидели Диана, Хильда, Милагрос, Перкинс и Кристиан Аллертон. Диана пыталась себя заставить наблюдать за церемонией распределения, провожая взглядами новичков и встречая ленивыми аплодисментами тех, кого Шляпа отправила в Слизерин, Перкинс вертел головой по сторонам в надежде, что кто-нибудь снизойдет до разговора, Милагрос и Аллертон были поглощены друг другом и не видели ничего вокруг, а Хильда сидела понурившись и, казалось, с трудом сдерживается, чтобы не расплакаться. Диана никогда не видела ее в таком состоянии, но лезть с расспросами прямо сейчас не решалась.

На следующий день первым уроком у них были заклинания. Они начали проходить Протеевы чары — тема крайне сложная и доступная далеко не всем старшекурсникам. Диана откровенно скучала — Протеевым чарам она научилась еще в прошлом году. Хильда же продолжала сидеть все с тем же отсутствующим видом и даже ухитрилась получить замечание от Флитвика за невнимательность. Если такое поведение во время пира в Большом зале еще можно было списать на усталость и головную боль после дороги, то теперь Диана была твердо уверена — в ее семье что-то случилось.

После обеда у них оставался час свободного времени и Диана, не мешкая, схватила Хильду под локоток и поволокла ее к себе в комнату. Та, впрочем, не особо и сопротивлялась.

Усадив подругу в кресло, Диана забралась на кровать и спросила напрямую:

— Колись, что случилось. Только не сочиняй сказки про головную боль и предменструальный синдром, не поверю.

Хильда глубоко вздохнула и тихо сказала:

— Похоже, я выхожу замуж.

— Что, прямо сейчас?! Ты залетела?!

— Нет, сразу по окончании школы. Родители нашли мне мужа.

Диана понимающе хмыкнула. Что ж, браки по расчету среди чистокровных магов были делом совершенно обычным. Хильде уж точно должно быть об этом известно, наверняка ее готовили с детства к тому, что она должна будет выйти за того, чью кандидатуру одобрят родители. Хотя, даже если тебе давно это внушали, все равно — перспектива скорого замужества с человеком, которого даже толком не знаешь, может выбить из колеи. Мало приятного, когда твои родители спят и видят, как бы сбыть тебя с рук, да еще получить при этом дивиденды.

— Кто он, ты знаешь?

Хильда отрицательно покачала головой.

— Лично я с ним не знакома, нас познакомят на Рождественские праздники. Его зовут Ульрих фон Лаубш. Он из Германии, но давно живет здесь, на родине бывает лишь наездами. Род Лаубшей очень древний и известный среди европейских магов. Он очень богат — у него огромное поместье в Баварии и астрономический счет в Гринготтсе.

— Он хоть симпатичный?

— Понятия не имею. Да и так понятно, что в придачу к своим богатствам и статусу этому старому хрычу нужна молоденькая чистокровная жена-девственница, которую он станет использовать только в качестве сосуда для вынашивания потомства! — последние слова Хильда буквально выкрикнула.

Диана помолчала, а затем осторожно спросила:

— А откуда такой пессимизм? Может, он неплохой человек, несмотря на то, что богат и знатен, такое вполне может быть.

— Не знаю… Мне просто страшно. Мне кажется, он не так прост. Слишком быстро все решилось — родители молчали-молчали, а за неделю до начала учебного года огорошили меня новостью. Я понимаю — финансы нашей семьи давно уже дышат на ладан, вот они и уцепились за такой великолепный шанс их поправить.

Ну да, семья Мелвиллов нуждается в притоке капиталов, а эти Лаубши наверняка нуждаются в притоке свежей крови, пока их род не выродился окончательно из-за близкородственных браков. Все понятно, но от этого не менее мерзко. Диана хотела сказать, что чистокровные волшебники в своем желании сохранить в неприкосновенности свою «чистую кровь» недалеко ушли от Средневековья или какой-нибудь Саудовской Аравии, где мнением женщины интересуются в последнюю очередь, но благоразумно промолчала — незачем усугублять.

— Думаешь, он — Темный маг?

— Да я не думаю, я знаю, что он из рода Темных магов! Но это ерунда, ты права, можно быть из темномагического рода и быть приличным человеком. Просто у меня плохие предчувствия. Мне просто до колик страшно, никогда так страшно не было, хоть с башни бросайся! — и Хильда, уткнувшись лицом в ладони, тоненько заскулила.

Диана села рядом с ней и неумело попыталась обнять ее за плечи. Утешать кого-то в горе — это был не ее «конек», но и просто так сидеть и смотреть, как подруга впадает в истерику, она тоже не могла.

— И что делать? — погладив Хильду по спине, спросила она.

— Есть два варианта, — Хильда подняла голову, вытирая слезы и хлюпая носом. Как видно, она уже хорошо поразмышляла над этим, так как ответила сразу же, — первый — спихнуть свою девственность первому попавшемуся парню, чтобы этот Лаубш узнал обо всем и сам от меня отказался. Но есть риск, что родители от меня отрекутся и просто выкинут на улицу.

— Неужели такое возможно?!

— Не знаю, но проверять не хочется. В свое время с моей прабабкой по материнской линии так и поступили. Второй — в течение этого учебного года найти молодого и чистокровного и желательно небедного мага из студентов, охмурить его и выскочить за него на следующий же день, после того, как нам вручат аттестаты. Тогда есть шанс, что родители сначала попроклинают меня, но потом все же примут мой выбор.

— Есть еще третий вариант — побольше узнать о твоем женихе. Может, все не так уж и плохо?

— Как мы будем узнавать?

— Смотри, — Диана наклонилась к Хильде, — он немец, а значит, учился, скорее всего, в Дурмстранге. У меня там есть знакомый, он может навести справки от твоем женишке — кто он, чем себя запятнал или прославил во время учебы и так далее. По крайней мере, позволит хоть в общих чертах узнать, что он за фрукт.

— Ты можешь это устроить? — Хильда вскочила с кресла и села рядом с Дианой, предано глядя ей в глаза.

— Без проблем. Завтра же отправлю письмо в Дурмстранг.

Но отправить письмо он так и не успела. Вечером Хильда подошла к ней в общей гостиной и, наклонившись к самому ее уху, спросила:

— Сову отправила?

— Нет еще.

— И правильно. У меня возникла идея. Точнее, предположение, — она схватила Диану за локоть и потащила в самый дальний угол, подальше от любопытных ушей.

— Мой женишок живет в Англии с конца семидесятых годов, и я вот о чем подумала — не был ли он в свое время как-то связан с Упивающимися смертью?

Диана округлила глаза, а Хильда продолжила:

— Все может быть. Он богат, он чистокровный, он из темномагического рода и ненавидит маглорожденных и полукровок. Просто идеальная кандидатура для такой банды!

«Черт, а ведь она права!», — подумала Диана, а вслух спросила:

— У тебя есть идеи о том, где мы будем искать на него компромат?

Хильда потерла лоб и неуверенно сказала:

— Пока, кроме библиотеки, ничего в голову не приходит.

— Точно! Отдел периодики, там могут быть сведения о процессах над Упивающимися!

— Завтра вечером?

— Да, будем искать вдвоем, так быстрее.

* * *

Отдел периодики находился в самом дальнем углу библиотеки. Это было что-то вроде подсобки без окон, стены которой с трех сторон представляли собой сплошные, под самый потолок полки, забитые газетными стопками с указателями годов выпуска. В центре стоял массивный прямоугольный стол с ножками в виде лап грифона.

Едва библиотекарша Пинс исчезла за дверью, Диана и Хильда бросились к полкам, жадно оглядывая их.

— За какой год будем искать? — спросила Хильда.

— Когда Сама-знаешь-кто исчез?

— В восемьдесят первом, кажется.

— Значит, смотрим «Ежедневный пророк» за восемьдесят первый и восемьдесят второй годы, не раньше.

Хильда взялась за подписку за восемьдесят второй год. Положив на стол толстенную стопку пожелтевших газетных листов, сшитых между собой шелковым шпагатом, она с помощью палочки (страницы были пыльными и пахли плесенью) неторопливо перелистывала их. Диана на другом конце стола просматривала номера за восемьдесят первый год.

Многие страницы слиплись, видимо, с того самого дня, как их подшили, к ним никто не прикасался. Диана искала информацию с процессов над Упивающимися смертью, пару раз она натыкалась на заметки о том, что тот или иной сторонник Волдеморта получил длительный срок в Азкабане или, напротив, был оправдан, но имени «фон Лаубш» ей не попадалось.

— Нашла! — в голосе Хильды слышалось мрачное торжество.

Диана бросилась к ней. Хильда ткнула пальцем в газетную страницу, на которой красовалась колдография весьма симпатичного молодого светловолосого мужчины в одежде заключенного. Судя по выражению лица и улыбке, мужчина на колдографии был чем-то очень сильно доволен.

— «Ульрих фон Лаубш, владелец поместья в графстве Дербишир и крупнейшей на территории Британии коллекции магических артефактов с Тибета,— читала вслух Хильда, — подозреваемый в связях с Тем-кого-нельзя-называть, отпущен прямо из зала суда. Визенгамот не нашел достаточных доказательств сотрудничества с Тем-кого-нельзя-называть, в процессе дознания свидетели постоянно путались в показаниях относительно причастности фон Лаубша к тем или иным преступлениям, кроме того, известно, что фон Лаубш никогда не принимал Темной метки и, значит, не мог входить в ближний круг сторонников того, кого они называют Темным лордом»…

— Отпущен за недостатком улик, — констатировала Хильда, хотя ясно было, что написанное в газете ее ни на грош не убедило. — Небось, клялся, что был под «Империо»!

— Да, подруга, с интуицией у тебя всегда было прекрасно, — вздохнула Диана в ответ.

— Попробую еще что-нибудь поискать,— Хильда снова потянулась к полкам и выудила оттуда очередную пыльную стопку.

Диана прошлась вдоль полок. Судя по всему, на нах было наложено заклятие Многоуровневости или Невидимого расширения — сложно представить, что в этом собачьем закуте могли поместиться все номера «Пророка» за более чем двести лет его существования. Взгляд ее упал на полку с номерами за 1944-й год. Еще не зная, зачем ей это, она призвала палочкой стопку и сгрузила ее на стол поверх лежавшей там подписки за восемьдесят первый.

Хроники тех лет представляли собой сообщения о событиях с театра военных действий — как с фронтов Второй Мировой войны, так и войны, развязанной в магическом мире Геллертом Гриндевальдом. Время от времени попадались обычные неподвижные фотографии Гитлера, Геринга, Черчилля, Сталина, но гораздо больше было именно колдографий.

Внезапно внимание Дианы привлекла мелькнувшая фамилия «фон Лаубш». Склонившись над газетным листом, она увидела маленькую колдографию, на которой был изображен высокий белокурый мужчина в черном кожаном форменном плаще с дубовыми листьями на лацканах и свастикой на рукаве. Пояснение под колдографией гласило: «Дитрих фон Лаубш, потомок древнего магического рода — сквиб и штандартенфюрер СС».

Диана громко хмыкнула, на что ее подруга вопросительно подняла голову.

— Нашла кое-что об отце твоего «прекрасного принца», — пояснила Диана. Хильда тут же перешла на ее сторону стола и принялась разглядывать колдографию. Казалось, ее даже обрадовало увиденное — настолько сильно было ее желание отыскать какой-нибудь «скелет в шкафу» в семье своего предполагаемого мужа. Она только саркастически усмехнулась и спросила:

— А что такое «штандартенфюрер»?

— Ну, это что-то вроде полковника, — ответила Диана. Хильда была девушкой весьма образованной для чистокровной волшебницы и, кажется, объяснять ей что такое «СС», было лишним.

— Чудная семейка, — тем же мрачно-торжественным тоном подвела резюме Хильда. — Надо будет родителей «обрадовать», очень надеюсь, что они не в курсе!

И они снова обе уткнулись в газеты, теперь не столько из желания найти очередной компромат, сколько из любопытства. Снова воцарилась тишина, нарушаемая только тихим шелестом переворачиваемых страниц.

Внезапно Хильда глухо вскрикнула и пробормотала:

— Ох, черт!

Диана подняла голову. На лице Хильды читался испуг, смешанный с удивлением, ладонью она зажала себе рот и, не отрываясь, глядела на лежащую перед ней открытую страницу «Пророка».

— Что такое? — Диана быстро переместилась на противоположную сторону. Взгляд ее упал туда же, куда указывал палец Хильды, и в следующую секунду дыхание у нее перехватило, а пальцы захолодели и мелко задрожали.

С колдографии на нее смотрело совсем юное, но такое узнаваемое лицо, обрамленное прямыми черными волосами. Молодой Снейп и тогда уже одевался преимущественно во все черное, но взгляд — какой-то опустошенный и одновременно затравленный — словно принадлежал другому человеку, прошедшему не один круг ада.

Под фотографией находилась небольшая заметка под названием «Еще один Упивающийся смертью избежал срока в Азкабане». И дальше: «Северус Снейп, один из сторонников Того-кого-нельзя-называть, был отпущен из Азкабана благодаря вмешательству некоего весьма могущественного лица, представившего суду доказательства его непричастности к жестоким преступлениям, совершенным членами организации, именуемой «Упивающиеся смертью». Суд проходил в закрытом режиме, поэтому представители прессы в зал заседаний допущены не были. Имя неизвестного покровителя Министерство магии предпочитает держать в секрете, известно также, что С. Снейп оказал неоценимую услугу Ордену Феникса в ходе борьбы с Тем-кого-нельзя-называть».

Чувствуя слабость в коленях, Диана опустилась на стоящий рядом стул.

«Не может быть… Этого просто не может быть…»

Ей стало плохо. Не от мысли, что шесть лет в школе она провела бок о бок с бывшим Упивающимся смертью, а от того, что этот бывший — Снейп. Кто угодно, только не он. Нет, его нельзя, конечно, назвать добрым и светлым человеком, но то, как он реагировал на ее увлечение Темными искусствами, говорило о том, насколько это его пугало, пугало куда больше, чем Дамблдора, который, кажется, даже не сильно бы расстроился, окажись ее интерес не простым любопытством и желанием «знать врага в лицо». Нет, Снейп действительно испугался, что она покатится по наклонной в сторону Тьмы. Поэтому и следил за ней, поэтому так легко согласился давать ей уроки защиты — насколько ей было известно, он даже с отстающими по зельям занимался лишь эпизодически, да и то только по просьбам их родителей, а на нее угробил больше года. И этот человек — бывший Упивающийся? А не может ли здесь быть какой-то ошибки? Может, его оговорили, а он не смог представить неопровержимых доказательств?

Она посмотрела на Хильду. Та так и стояла, прижав ладонь ко рту, правда, ужаса на ее лице не было, только безграничное удивление. Почувствовав на себе взгляд Дианы, она повернулась в ее сторону.

— Ты правда не знала? — голос Дианы ей самой показался чужим, таким хриплым и осевшим он был. — Твои родители не рассказывали тебе?

Хильда отрицательно покачала головой и сказала:

— У нас в семье этой темы вообще избегали. Насколько я помню, в те годы мы жили на полу-нелегальном положении, боясь, что в один прекрасный день Сама-знаешь-кто попытается завербовать моих родителей, а они не смогут ему сопротивляться. Они, конечно, фанаты чистой крови, но методы этого… их пугали, они его боялись. Поэтому не удивлюсь, если окажется, что насчет Снейпа они вообще ничего не знали. Хотя мой отец учился с ним, только закончил на несколько лет раньше, чем он.

В комнатушке снова повисла напряженная тишина. Затем Диана решительно встала и с каким-то остервенением начала отправлять все вынутые стопки газет на место. Не глядя на подругу она очень тихо сказала:

— В общем так: мы с тобой ничего не видели и ничего не знаем. То, что ты хотела узнать, ты узнала, а это… Пусть остается на совести Дамблдора, который имеет привычку принимать на работу кого попало!