Огни чужих кораблей (гет)

С утра стекло покрылось узорами инея, видно сквозь него плохо. Но я всё равно лежу на кровати и смотрю в окно — чем ещё заниматься? Читать не тянет, Алим в Институте, Ресси сидит за какой-то вышивкой — неохота её отвлекать. Даже в столовой, в коридорах не с кем словом перемолвиться: в Ассамблее созвали военный совет, почти все там.

Медленно, тихо падают на карниз снежинки. Я кручу на руке белый браслет Кардами. Та девочка-продавщица уверяла, что теперь Кардами — моя покровительница… Ха, да будь я и впрямь Дочерью Четверых, они всё равно не смогут помочь мне выбраться отсюда, если я буду только валяться на покрывале и вздыхать.

Пока в резиденции мало народу, я могла бы, например, осмотреть коридоры, ведущие в ангар, понять, как он охраняется. Угнал же Алим в своё время шаттл, почему бы и мне не попробовать?

Поднявшись, я сбросила халат, натянула водолазку и лосины. Пару раз махнула расчёской по спутанным волосам и хотела уже выйти, но над дверью загорелась лампочка.

— Можно? — донеслось из коридора. Я вздохнула:

— Входите, Нардалл.

Не то он прогулял заседание, не то, как капризная примадонна, решил сменить образ. Вместо мундира на нём были спортивные брюки и серый шерстяной свитер; чёрные пряди, всегда тщательно зачёсанные, свободно падали на лоб.

— Холодает, — светским тоном заметил он, глядя за окно. — Скоро обещают метели. У вас на Земле они случаются?

— Смотря где. Я жила в России, меня трудно снегом удивить.

— А вот ниффины уже дрожат, — усмехнулся он. — После жары привыкать к такому… Но всё же и нам с вами в бурю лучше нос не высовывать. Не хотите прогуляться сейчас, пока погода ещё позволяет?

Подойдя ближе, он набросил мне на плечи тёплую накидку, отороченную пушистым мехом.

— Хотите сказать, что мне можно выходить наружу?

— Я же вас приглашаю, эрхеи.

Послать его мне хотелось, но недолго. Слишком долго я не была на свежем воздухе, слишком соскучилась по морозцу, по хрустящему снегу.

— У вас не найдётся чего-то вроде шапки? — я обвела руками вокруг головы. — Не хотелось бы подхватить простуду.

— А, я поищу.

Шагнув к двери, он добавил:

— С нами пойдёт охрана. Пожалуйста, не принимайте это на свой счёт. Я, как Верховный стратег, должен обезопасить себя.

— Никаких проблем. Наоборот, я довольна, что нам не придётся оставаться наедине.

Нардалл коротко рассмеялся:

— А вы и впрямь жестоки, эрхеи.

Шапок лар-лассы не носили вовсе, поэтому мне досталась лишь шерстяная повязка, прикрывающая уши. Но сверху я накинула капюшон, а рукава были достаточно длинными, чтобы обойтись без перчаток, поэтому я не мёрзла.

Земля почти сплошняком была покрыта прозрачной ледяной коркой, лишь кое-где присыпанной снегом. Сначала я всё боялась поскользнуться и шла очень медленно, потом потихоньку убедилась, что подошвы сапожек, обработанные каким-то специальным составом, вовсе не скользят.

— Как зачарованное царство, — я обвела взглядом скованные серебристым инеем ветви.

— Мне всегда здесь очень нравилось. Ещё когда приезжал на приём к Халиасу, моему предшественнику, знал, что когда-нибудь всё это будет моим.

— Самонадеянность сгубила многих, — заметила я, легонько поддев носком сапога снежную пыль.

— В том числе и ваших адмиралов, не так ли? Срок перемирия истёк, а мы не получили от них ответа. Жаль причинять ущерб такой прекрасной планете, как ваша, но у нас нет выбора.

— И что же вы решили предпринять?

Нардалл повернул руку, сдвинул рукав кожаного пальто:

— Через два часа начнётся полномасштабная бомбардировка. Я надеюсь, Объединённый Совет быстро одумается. Но на сей раз уже им придётся молить о мире, как о милости.

— Этого не будет.

— Боюсь, эрхеи, вы плохо знаете своих руководителей. Они горды на словах, а загони их в угол — будут целовать ноги любому, кто пообещает спасти их. Мне довелось слышать вопли одного адмирала, умолявшего вытащить его с разгерметизировавшегося корабля. Жалкое зрелище.

Я остановилась на дорожке.

— А я надеюсь, что однажды увижу, как вы будете умирать. Вот и посмотрю заодно, что от вашей гордости останется.

Слова сорвались с губ вместе с морозным дыханием. Нардалл рассмеялся, запрокинув голову:

— Я на многое готов ради вас, эрхеи, но такой радости я вам не доставлю.

Несколько минут мы шли молча, только наледь скрипела под каблуками. Замедлив шаги, Нардалл махнул рукой в сторону боковой аллеи:

— Хотите, свернём? Вы ещё не видели незамерзающий фонтан.

Я кивнула, и мы сошли на утоптанную в снегу тропинку.

На поляне среди высоких стройных деревьев, давно сбросивших листья, стояла круглая чаша, из которой, пузырясь, вырывались струйки воды, отсвечивающие радугой. Над чашей клубился пар, от него шло тепло — я со вздохом удовольствия протянула ладони вперёд.

— Под фонтаном находится горячий источник. Даже в самые жестокие морозы он не застывает. Некоторые лар-лассы верят, что это напоминание: Четверо никогда не оставят их, как бы тяжело ни было. Ну, а если серьёзно, это просто очень красивое место, куда хочется приходить и отдыхать. Хофф Алима — и тот обожает здесь бегать.

— Как у вас сейчас с Алимом? — спросила я. Нардалл пожал плечами:

— Больше он на меня не орёт. Только зыркает подозрительно, отмалчивается.

— Просто он ревнует меня к вам, вот и всё. Это естественно для его возраста. Его сейчас тянет к самостоятельности, ему хочется превзойти вас, выйти из-под вашей опеки.

— От его самостоятельности у меня уже волосы чуть не полиловели раньше времени, — буркнул Нардалл. — Ещё удерет на фронт, чего доброго.

— А может, вам стоит подумать, почему те, кто вам не безразличен, так хотят от вас удрать?

— Я-то откуда знаю? — он с досадой пнул сапогом снег. — Чужие мозги только служители умеют просвечивать, да и то не каждый.

Я только усмехнулась, глядя, как клубится у его плотно сжатых губ облачко дыхания. Если Нардаллу нравится во всех своих неприятностях винить других, глупо мешать ему.

Мне до него вообще дела нет. Только Алима жалко.

В лабораторию я заглядываю осторожно, не торопясь переступить порог. Мало ли, какой у них там эксперимент?

Несколько молодых людей прохаживаются от стола к столу, деловито записывая показания приборов. Странно, на них даже халатов нет… Я неуверенно покашливаю:

— Извините, а Энседо занят? Нельзя ли с ним поговорить?

Низкорослая плотная лар-лассийка поворачивается ко мне:

— Вам нужен Энседо ал Локко? Эй, Локко, по твою душу пришли!

— Зачем это? — лениво доносится из подсобки.

— Вероятно, в Отделе контроля наконец спалили, что ты халтуришь с чипами, — девица присела на стол.

— А вот и нет, — Энседо протискивается сквозь дверь, на ходу сбрасывая халат. — Здорово, Мария, что вы пришли. У меня как раз перерыв до трёх. Пойдёмте, наверное? В лаборатории особо не поболтаешь.

Двери за нами мягко закрываются, мы идём по коридору.

— Вы, наверное, проголодались, Энседо? Хотите, в столовую зайдём?

Он беспечно улыбается:

— В этом нет нужды. Мы, ниффины, автотрофы — для поддержания жизнедеятельности нам хватает воды, солнечного света и углекислого газа.

— Правда? Как растениям?

— Почти. Вот поэтому нам приходится не так уж легко на Лар-Лассе. Тут сейчас и солнца почти нет.

Потрясающе. А я-то думала, что питаться воздухом — это всего лишь поговорка.

— Послушайте, Энседо… Вот если вы, ниффины, такие неприхотливые в быту, зачем вам все эти войны?

— Ну, я бы не сказал, что мы всегда были мирным народом. У нас на планете не так много воды, и за реки наши предки дрались отчаянно. А сейчас… Эксперименты с химическим оружием мало кого ещё доводили до добра. Экология на Ниффии хуже некуда, но наши эксперты говорят, что это ещё цветочки. Скоро жить станет вообще невозможно.

— Погодите. Вы хотите сказать, что это война за территорию? Вам нужно куда-то переселяться?

— К сожалению. К Лар-Лассу, я, вроде бы, уже привык — а всё равно домой тянет, пусть даже без респиратора на улицу не выйдешь. Но на Земле, говорят, получше условия.

Я хмыкаю:

— Это если мы вас пустим туда.

— Ну, по последним сводкам, наши орудия пробили щиты над северной Африкой. Готовится десант.

Готовится десант… А я сижу здесь и даже вырваться не могу.

— Конечно, это всё — забота наших командиров, — разводит руками Энседо. — Я кто? Ассистент, скромный слуга науки. Вот сегодня вечером грузы с Ниффии придут — надо электронику получить по накладным. Небось в терминале отправки опять что-нибудь напутают.

— Что поделаешь, бюрократия. Далеко вам ехать до космопорта?

— Нет, грузы подвезут прямо сюда, в ангар, — Энседо ёжится. — Слава всем богам. Не знаю, как бы я вынес эту тряску по морозу.

Возле ангара шумно: поставки пришли полчаса назад, и Элло ал Иннее, ниффийский командир, сам проверяет ящики на радиацию. Забавно: Нардалла я рядом с ним видела от силы пару раз, а вот Орли так и вертится вокруг него. Вот и сейчас заглядывает ниффину через плечо, быстро-быстро что-то говорит.

Народу полно, и на меня вряд ли кто-то обратит внимание. Ниффины и вовсе меня не знают, а лар-лассам нет смысла заглядывать мне под капюшон. В ангаре холодно, почти все ходят закутанные.

Большинство, чтобы проникнуть сквозь железные двери, набирает какой-то замудрёный код. Наверняка у каждого он личный, с кучей паролей. В хакерстве я никогда не была сильна — сюда бы нашего Тойванена, он бы мигом всё взломал.

Зато Орли и ал Иннее возиться с цифрами не нужно: они просто прикладывают руку к прозрачной полоске на двери. Что это, сканер отпечатков пальцев? Считыватель ДНК?

Так или иначе, мне это мало что даёт. Такую информацию невозможно подделать, она куда надёжнее кодов.

Я уже повернулась, чтобы пойти обратно, и замерла, крепко стиснув пальцы в замок. А вдруг… Да нет, это вряд ли сработает. Я, скорее всего, попадусь, и тогда меня точно запрут в комнате, а может, ещё и наручники наденут. Но вдруг это мой единственный шанс вырваться?

Если у меня всё получится, я уже через несколько часов смогу увидеть Валю, Эдвина, всех наших. Снова сяду за пульт. А уж как Нардалл будет локти кусать...

Подавив смешок, я надвинула капюшон ниже. Пожалуй, сегодня я подожду: надо всё хорошенько обдумать.

Завтра попытаюсь.

Обычно перед сном Ресси заходит ко мне — поболтать. Вот и сейчас мы с ней устроились на диване под пледом, прихлёбывая разбавленный ладжи.

— Ветер-то как свистит, — озабоченно вздохнула она, косясь на окно. — Говорят, если буря к ночи — Кардами сердится.

— Не удивлюсь, если так, — усмехнулась я.

— В такую ночь из дома лучше не выходить. Эрхеи, — задумчиво улыбнулась она, поставив чашку, — а может, музыку поставим? Я давно хотела послушать что-нибудь земное.

— Да давай, — я потянулась к планшету. — Чего тебе хочется, посовременнее или, может, классику?

— Не знаю, — она неуверенно взглянула на меня. — Я романсы люблю старые.

— Тогда я Толкунову поставлю.

Хорошо-то как, аж тянет блаженно изогнуться и замурчать. Мягкая шерстяная ткань, ласкающая кожу, островато-сладкий запах ладжи…

— Вам подлить ещё, эрхеи?

— Наверное, не стоит, — с сожалением вздохнула я. И так, вон, щёки горят. Ладжи — это, конечно, не коньяк и даже не вино, но всё равно забываться не следует на чужой территории.

Мягкий, переливчатый голос словно окутывал, обнимал. Я прикрыла глаза, вслушиваясь.

Быть может, я до срока стала старой,

Мой милый, если б не было войны…

— О чём она поёт? — тихо спросила Ресси.

— О том, о чём всегда поют, — отозвалась я. — О двоих. О несбывшемся.

Интересно, а был ли у Ресси кто-то, к кому её тянуло, кого хотелось обнять, несмотря на тысячи преград?

Эх.

Мой милый, если б не было войны… Наверное, сами мы во всём виноваты.

Чья-то крепкая рука на плече бесцеремонно выдернула меня из пушистой ватной дрёмы.

— Эрхеи Зайцева, вставайте.

Сев на постели, я ошалело оглянулась, пытаясь проморгаться. У изголовья кровати стоял Нардалл, чуть позади него маячили тёмные фигуры охранников.

— В чём дело? — я инстинктивно натянула одеяло по плечи. — Что вам от меня нужно?

— Следуйте за мной.

Я огрызнулась:

— Надеюсь, вы мне хотя бы одеться дадите?

— Одежда вам не понадобится, — ответил Нардалл. — Идёмте.

Даже так? Ну, извольте.

Сбросив одеяло, я поправила съехавшую с плеча ткань ночнушки и как была, босиком, потопала к двери.

Подол едва доставал мне до колен, было жутко холодно. Коридоры, которыми меня вели, казались знакомыми, но в темноте со сна трудно было разглядеть как следует.

На повороте охрана чуть поотстала, и моё запястье в мурашках легонько сжали тёплые пальцы Нардалла. Может, мне лишь почудилось это прикосновение, но на пару секунд дышать стало легче.

Меня втолкнули в ту же самую комнату, где я разговаривала с Михайловым и Вульфом. Только теперь перед монитором сидел Орли, а на экране была видна узкая, тесная кабина пилотов — и Суан за пультом.

Охранники подтащили меня за плечи к экрану, Нардалл снял с пояса свой волновой пистолет.

— «Эмео-2», — ровно произнёс он, — у вас на борту находится груз, принадлежащий правительству Лар-Ласса. Немедленно остановитесь, поднимите щиты и предъявите его для досмотра.

— Лар-Ласс-Главный, — отозвался Суан, не поднимая головы, — ваше требование является необоснованным, поскольку груз был принят нами на Теан-Лассе. Он вышел из состава колоний два часа назад и является независимой планетой.

Нардалл подошёл ближе.

— Вы нарушили договорённость. Если вы немедленно не смените курс, я убью заложницу.