Всегда и навеки (джен)

И снова ночь. Стражники Лейавина рассекали сумрак с факелами в руках. Тишину иногда прерывали лай собак да пьяная ругань в подворотне. Здесь не было снега, не было холода, само спокойствие исходило от стен города и убаюкивало сонливым течением река Нибен. Мимо часовни Зенитара проскользнула чья-то тень и неслышно направилась дальше, в жилой район.

После пережитого попадаться на глаза никому не хотелось. Свиток «Невидимость», не зря всё это время пылившийся в рюкзаке, наконец, исполнил своё предназначение. Цицерон быстрым шагом направился в жилой квартал, дабы уже покончить с контрактом окончательно, забрав оставшуюся сумму денег у заказчицы. Сколько же нервов ушло и сил на такую плёвую работу! И ведь жертва совсем ни при чём, её несложно было устранить… Это весь мир сошёл с ума, накалился и вспыхивал локальными взрывами. И неугомонные волны огня с ветром лизали черные полы Тёмного Братства.

«Нет, — вздохнул с грустью молодой ассасин, вспоминая беседы с братьями за трапезным столом. — Нет, это пламя лижет пятки всему Тамриэлю, а мы словно солома да сухие листья, лежащие рядом…»

Дом Иты Амнис находился на окраине города у западной стены и совсем скоро вынырнул из темноты. Действие свитка закончилось, и слабая вспышка фиолетового цвета полоснула место, на котором из ниоткуда появилась фигура в чёрном балахоне. Стук в дверь утонул в стрекотании кузнечиков.

— Кто там? — донёсся голос девушки. Но Цицерон ничего не ответил. Он молчаливо замер, уставившись взглядом в одну точку.

«Гонец уже должен был отправиться с письмом в Чейдинхол. Должен был…», — успокаивал себя ассасин.

Дверь тихо скрипнула и на пороге появилась Ита. Её лицо в темноте казалось мертвенно бледным, но прекрасным. Она тихо вскрикнула и пошатнулась, ускользая вглубь дома. Ладони прикрыли рот, а глаза испуганно смотрели на улицу, на чёрную фигуру, застывшую перед ней.

— Это вы?.. — девушка была напугана, её голос дрожал. Но Цицерон был слишком обеспокоен своими проблемами, чтобы придать значение этим мелочам. — Проходите, — посторонилась она, пропуская внутрь ассасина Тёмного Братства. Дверь захлопнулась за его спиной и воцарился мрак.

— Сейчас зажгу свечи… Я уже легла спать и не ожидала вашего… появления… — сконфуженно пояснила она.

Свет озарил скромную лачугу и девушку в старой помятой сорочке. А Цицерон так и стоял возле двери в ожидании. Сейчас он хотел получить деньги и бежать… Бежать к Раше и услышать, что всё, что он узнал в Бруме ни что иное, как выдумка. Глупые слухи.

Тем временем Ита подошла к ассасину с подсвечником в дрожащей руке, и поставив его на тумбу, смущённо посмотрела убийце в глаза.

«Приеду в Убежище, а там все подымут меня на смех… Скажут... дурак ты, Цицерон, наивный дурак. Как было бы здорово…», — молодой имперец улыбнулся приятным и таким уютным мыслям, что ограждали его от неизвестной реальности. Но тут же осёкся, заметив на себе чужой взгляд.

— Извините, я хотела сказать… сказать… — девушка запнулась, пряча глаза.

Цицерон напрягся, не понимая, к чему она клонит. Что хочет сказать? А время нависшей паузы всё тянулось и тянулось. Молодой ассасин ощутил, как острая нервозность пробежала по всему телу, ещё чуть-чуть и нижняя челюсть запляшет ходуном. Сколько он ночей не спал? Что не сомкнёт веки, а там пламя, пламя, пламя… А ведь ему казалось, что он давно вычеркнул все воспоминания из памяти. Новая жизнь, новые люди, встречи, контракты, наконец, убийства — всё это наполнило его до краёв и затмило былое… Но вот опять… Вспышка и всё разгорелось внутри… Он слишком ревностно и ответственно относится к семье. К её позициям в этом мире, которые ему казались непоколебимыми. Но тут земля дрогнула под ногами, обращаясь в зыбучие пески.

— Я… не смогла найти денег… Простите… — она подошла к нему ближе, вцепившись пальцами в чёрную ткань робы, словно боясь, что он сейчас исчезнет. Цицерон молчал, уставившись отрешённым взглядом на девушку. Всё внутри нагортовалось и он в сердцах хотел бы сейчас выкрикнуть ей прямо в лицо: «Зачем я сюда тогда ехал?!» Однако лицо его ничего не выражало, он был слишком вымотан и эмоционально выжат, чтобы тратить силы на подобное. Убийца просто стоял и молчал.

— Но я могу расплатиться иначе… Я могу… — испуганно отозвалась Ита. Ассасин был безразличным, словно сама смерть поселилась в чёрных глазах. В них была лишь пустота.

— Я… — её губы задрожали. — Я могу стать вашей на эту ночь… Это будет моей платой, так можно? — она отшатнулась от убийцы, снимая с себя сорочку. Ткань зашелестела, падая на пол. Девушка растерянно смотрела на ассасина Тёмного Братства, в ожидании его действий.

Цицерон изогнул бровь от удивления, хоть это удивление и было сильно пришиблено усталостью и изнеможением.

«Выкрутилась! Голова её пустая… Прямо как моя сейчас…», — Цицерон хмыкнул, подобная плата, платой не считается… Всё шло кругом, а в центре этого нелепого водоворота стоял он.

Ассасин стянул чёрный капюшон робы с головы и рыжие растрёпанные волосы упали на лоб. Бросив рюкзак на пол, он расстегнул одеяние и, сняв с себя, накинул ей его на плечи.

Дышать стало легче, будто весь груз ответственности был в этой робе, игра закончилась, ведь денег нет… Цицерон глубоко вздохнул полной грудью и, пройдя вглубь хибары, повалился на табурет, всем телом упав на стол. Голова безвольно рухнула на руки. Глаза слипались и хотелось спать. Всё то напряжение, что довлело над ним и гнало вперед, исчезло, а на его месте осталось только бессилие. Что он будет делать? Куда ему идти? Все эти вопросы блуждали в голове в виде призраков, которые быстро меркли, стоило только подойти к ним ближе.

Послышался тихий звук шагов.

— Вы принимаете плату? — голос был настороженным, с нотками волнения. Однако для Цицерона он звучал где-то далеко, может даже послышался? — Извините?

Убийца с трудом приподнял голову и виновато улыбнулся. Он открыл рот, пытаясь сообразить, как ответить, но так и замер на несколько секунд.

— Мы не принимаем такую плату, что от неё будет моей семье? Ничего… — Цицерон развёл руками в стороны, облокотившись о стол. Контракт был выполнен, а значит он мог позволить себе говорить. — Мне нужны деньги… — заключил Цицерон.

— Я… я не смогла найти… Я пыталась… Но… меня обманули… Какая же я дура… — Ита присела на табурет и расплакалась. Спрятав лицо ладонями, девушка сотрясалась в рыданиях. — Что же теперь делать? Что теперь будет? Я думала, у меня всё получится… — тут она произнесла что-то нечленораздельное, схватившись руками за голову. — Я была не в себе, в бешенстве, когда Дж’скар ушёл от меня, назвав нищей простушкой! За такое нет прощения! Нет прощения! — сорвалась она в истерику, судорожно вцепившись в волосы.

А Цицерон смотрел на неё и время от времени клевал носом. Дабы хоть как-то удержать на своих плечах достоинство Тёмного Братства, он подпёр голову кулаком, но та то и дело соскальзывала. Ему уже было всё безразлично. Ладно бы в первый раз выслушивал он подобное, может быть и разжалобила бы его данная история… Но нет, это было далеко не впервой, сколько всякого он уже наслушался. Зачем ему всё это знать? Он же простой убийца, а не священник…

— Я вам ничего не сделаю… — начал было Цицерон, но в дверь громко постучали.

— Открывай! — незнакомый мужской голос донёсся с улицы.

Ита переполошилась, вскочила со своего места и затравленно прижалась к стене, словно пытаясь слиться с ней. Но подобное было не в её силах.

— Свет горит! Не притворяйся, будто тебя нет! — в дверь забарабанили сильнее, казалось, ещё чуть-чуть и та слетит с петель.

Девушка испуганно метала взгляд то на Цицерона, то на вход, в панике пытаясь что-нибудь придумать.

— Открой, — приказал, нежели попросил, убийца. Ита послушно отошла от стены и посеменила выполнять.

Раздался скрип и из темноты на озарённый светом порог влетел мужчина. Воздуха ему явно не хватало, он тяжело дышал, в глазах блестела злоба. И спустя каких-то пару секунд Цицерон ощутил её на себе. Вошедшего больше не интересовала Ита, он прошёл мимо неё и направился к столу, за которым сидел убийца.

— Кто тут у нас? — лицо мужчины исказила кривая самодовольная ухмылка.

— Сперва сам представься, а я следом за тобой… — Цицерон устало улыбнулся в ответ. Проблемы, видимо, не собирались так просто его отпускать.

— Не успела меня спровадить, как уже другой к тебе притащился?! Теперь я не о чём не жалею! Но не понимаю, что ты нашла в этом рыжем щуплом мальчишке? — мужчина смерил ассасина оценивающим взглядом.

— Алетий… — вступилась было девушка, но он оттолкнул её в сторону.

— Не мешайся… Я займусь тобой позже! Тем более, что ты заслужила…

За это короткое время Цицерон попытался оценить всю ситуацию. Он был совершенно в несобранном состоянии, поэтому нужно было действовать быстро. Ошибка будет стоить ему дорого.

— Я Алетий! И, видимо, эта шлюха не одному мне решила обчистить карманы своими ласками… Но я…

Рукоять эбонитового кинжала врезалась в солнечное сплетение и речь оборвалась, чужие руки подхватили падающее тело. Алетий так и не договорил, что хотел сказать. Впрочем, это было и неважно.

— Пожалуйста, не убивайте его… — взмолилась Ита, упав на колени возле убийцы.

Цицерон тем временем снял с пояса мужчины толстый кошелёк и уже рыскал по чужим карманам. Было немного неприятно этим заниматься, но, с другой стороны, само провидение улыбнулось ему, и было бы глупо упускать такой шанс.

— Если бы я хотел его убить, то он был бы уже мёртв, — сухо и буднично объявил молодой ассасин, словно говорил о погоде за окном.

Карманы оказались пустыми, и, подбрасывая в ладони тяжёлый кошелёк, Цицерон поднялся с пола.

«На безрыбье и рак — рыба» — заключил он про себя, убирая деньги в рюкзак.

— Вот и расплатилась, а ты волновалась… Отец нас не оставит, — с теплотой в голосе сказал убийца, задумчивым взглядом осматривая тело без сознания на полу. Нужно было уже что-то с ним решать. Девушка, заметив это, склонилась над мужчиной, загораживая собой.

— Вам лучше уйти, Алетий скоро придёт в себя.

— У тебя будут проблемы, — подметил Цицерон, кивком указывая на их источник. — Не сотворит ли он в порыве гнева и ревности что-нибудь необдуманное?

— Он хороший, — потерянно отозвалась девушка. — Но вы правы, у него есть причины презирать меня, особенно после того, что было с Дж’скаром, — Ита сидела на полу и отрешённо смотрела в одну точку, её пальцы теребили пояс чёрной робы.

— Не боишься? — сам себе удивляясь, поинтересовался Цицерон. С каких пор ему есть дело до кого-то вне семьи?

— Если Отец Ужаса и вправду так велик, Он защитит своё Дитя… Он не оставит… — Ита подняла на убийцу заплаканное лицо и улыбнулась. — Он поймёт, что смерть Алетия не сделает меня счастливой… Ведь так?

Цицерон с ещё большим удивлением теперь смотрел на девушку сверху вниз, пока, совершенно не зная, что ей ответить. Отец Ужаса жесток, а сила его безмерна, как и власть… Он ничто иное, как пустота, вечный покой, поглощающий и гасящий в себе все тревоги мира. Перед ним все равны… Смерть… Но в самом деле, есть ли Ему дело до мелких людишек под ногами с их глупыми проблемами? Что нужно сделать, дабы быть услышанным? Да и услышат ли на той стороне? Не самообман ли это, вкупе с себялюбием? Не замешено ли здесь глупое и низкое человеческое чувство собственной значимости?

Молодому ассасину тут же вспомнился старый контракт в порту Имперского города и встреча с Ветровеем. Что он тогда себе навыдумывал? Смешно вспоминать, но, как ни странно, от этих мыслей было легче на душе. Они успокаивали и усыпляли, вселяли надежду. Да, что греха таить, вселяют до сих пор…

Цицерон глубоко вздохнул, уже зная, что ответит девушке, сидящей на полу. Их взгляды были схожи, и он не хотел разочаровывать ни её, ни себя.

— Длань Отца Ужаса укроет тебя, и если не в этом мире, то в том. Будь спокойна и живи, пока не придёт твой конец, — сказав это, убийца закинул рюкзак на плечо и выскользнул тенью из старой хибары, захлопнув за собой дверь.

Выскользнул тенью из чужой жизни.