Я с тобой (джен)

Сначала она ничего особенного не почувствовала, кроме горечи, от которой рот наполнился вязкой слюной. Странно, что Кузя так радостно лакал эту дрянь… А потом ей стало тепло и безразлично-весело.

— Ненормальная, — затихая, орал на нее Дон где-то далеко-далеко. — Засунь пальцы в рот, немедленно…

Но в кои-то веки его вопли на нее не подействовали, Вика перестала его слушать и сосредоточилась на своей задаче. Как должны выглядеть по ощущениям простимулированные мозги? Наверное, сыпать чертовой уймой решений задачи, но ее мозги ничем таким не сыпали. Почему-то отчетливо-ярко вспомнились только стекла в машине, которая их везла, такие белесые и плохо прокрашенные, точно их кистью мазали, а ведь в автомобилях давно используют пленку на стеклах. Стекла — и что? Что ей от этого? После этого на нее наплыла картинка поликлиники с ее ресепшен-стойкой и плиточным полом. Пол был серый, выложенный квадратами, и межшовная затирка казалась черной. Вика не хотела смотреть на плитку, но пересечение черных линий гипнотизировало, и она на некоторое время позволила втянуть себя в их переплетение. Швы оказались коридорами, по которым можно было кататься со свистом, точно по желобам, и она каталась, пока не вспомнила, что сейчас не время смотреть глюки, поэтому усилием воли оторвалась от очередной ловушки, подстроенной мозгом. Ее видения обрели предметность, в которой она узнала кабинет врача по имени София. Он оказался ей знаком от зеркала возле двери до белой клеенки на кушетке, а ведь она была уверена, что почти не запомнила его, значит, зелье действует, но в каком-то реверсивном режиме (что это такое?).

София все поправляла и поправляла прическу, движения были нервными, как будто она старалась занять чем-то руки, чтобы не показывать их дрожи, и Вика сосредоточилась на ее шевелящихся губах. София говорила много, и сначала Вика решила, что угадывает слова по движению рта, но потом поняла, что мозг эхом подсказывает их за долю секунды до того, как София закончит слово. Словно они двигались в разных плоскостях и воспринимали сказанное тоже по-разному — София произносила слово, Вика видела образ. И образы эти были тоже странными.

Мембрана… инкапсуляция… инстинкт самосохранения… собственные ткани… Разогнанные до нужной скорости Викины мозги быстро напомнили, что при ней София этого не говорила, они обменялись всего парой слов. Значит что? Это память Дона? Она пользуется записями его сознания, как тогда? Или она вызвала слияние? Нет, он же говорил про семь восьмых секунды, и что она будет не она, да и доза была мизерной, значит, это просто какой-то побочный эффект вроде частичной диффузии (она знает такие слова?), скорее всего временный. Она снова навела мысленный фокус на Софию, посмотрела на бутылку в ее руке, на черту, которая эту бутылку разделяла, потом услышала странное словосочетание «петля Корбут», и после этого память стала словно прозрачнее, и целый кусок речи Софии ей удалось прослушать без купюр.

— Слушай меня, — вклинился в ее мозг голос Дона. — Соберись.

Палата вокруг нее проступила, как мокрое пятно проступает на скатерти, хнычущий Кузенька гладил ее по ноге, и она брезгливо подтянула к себе ботинок, который вдруг стал весить тонну. Чертов ботинок, с него все и началось. Но сейчас это неважно.

Она встала с пола и залезла на кровать, накинув на ноги одеяло, потому что ее потряхивало ознобом, от которого больничное тонкое тряпье нисколько не защищало.

— Вылей пузырек в раковину, — приказал Дон. — Чтобы я видел.

— Хорошо, — отсутствующим голосом ответила Вика.

— Вылей сейчас же.

— Хорошо.

— Ты понимаешь, что я говорю?

— Хорошо.

Дон замолчал, перестал ее дергать, и Вика погрузилась в прострацию. Через некоторое время она очнулась, слезла с кровати, направилась к раковине и открыла кран. За этим занятием ее и застал Антон, появившийся в сопровождении санитаров. Он подозрительным взглядом смерил ее с ног до головы, словно пытаясь угадать, кто сейчас управляет телом, и почему-то пришел к неправильному выводу, возможно, потому, что сейчас она выглядела хмуро и сосредоточенно.

— Решил взять дело в свои руки? — спросил он. — Правильно, Виктория не способна принимать серьезные решения. Как насчет остального?

Ошибка Антона показалась ей забавной, и она ответила сквозь зубы, как сделал бы Дон:

— Оставь девчонку в покое. Хватит тебе меня и этого…

Она движением подбородка указала на Кузеньку. Антон поморщился.

— Ты так ничего и не понял, — с сожалением сказал он. — Ни в моем проекте, ни в этой жизни. Но дело твое.

— Ты что задумала? — шепнул ей Дон в ухо. — Прекрати этот цирк, он не так безопасен, как тебе кажется.

— Ничего не бойся, я с тобой, — ответила она.

— Что? — не понял Антон.

— Кое-что я понял, — пояснила Вика. — Изложить мое виденье ситуации вкратце, пока есть время?

— Ну давай, — засмеялся он.

Вика размахнулась и тяжелым ботинком заехала ему в промежность, так, как в ее представлении сделал бы Дон. Конечно, не гасящий удар, которого не ждешь, но вышло очень даже ничего. Она испытала огромное облегчение от того, что атака достигла цели, — выражение лица Антона, хватающего ртом воздух, несколько скрасило ей хватку санитаров, которые за локти выволокли ее в коридор и повели куда-то вниз по лестнице.

Как она и предполагала, какое-то подобие лаборатории здесь находилось в цокольном этаже с узкими окнами под самым потолком. Там были аппараты, похожие на те, что стояли в кабинете у Софии, но были и другие, с виду напоминающие оборудование для магнитно-резонансного обследования. Вика делала его однажды в жизни и до сих пор передергивалась, вспоминая воющую трубу, в которую ее запихнули головой. Значит, что-то в этом роде здесь прикрывает терминал проклятой машины перебросок. Знать бы что.

Антон нарисовался в дверях следом за ними, и его физиономия не предвещала ничего хорошего. Он кивнул санитарам, те погрузили Вику на тележку с колесиками, которая должна была отправиться во внутренности этой доменной печи. Руки ей затянули ремнями с железными пряжками, ноги тоже, и только тогда Антон решился подойти ближе.

Она ждала, что он еще что-нибудь скажет, но тот решил больше не искушать судьбу и просто подал знак санитарам.

— А напоследок я скажу, — с наслаждением пропела Вика. — Все свои оргазмы с тобой она симулировала.

Телега медленно закатывалась в жерло, и все это время она любовалась перекошенной рожей Антона, который, видимо, не настолько еще стал Вальдехом, чтобы спокойно воспринять ее прощальные слова.

— Это было круто, — с уважением сказал Дон в ее голове. — Бессмысленно, но тем не менее.

— А ты ничего не хочешь мне сказать? — перебила она его. — Так у людей принято вообще-то, если они долгое время были вместе.

— Наверное, стоит сказать.

— Говори, — с замиранием сердца выдохнула Вика, закрывая глаза.

— Ты не дура, — искренне признал Дон.

Если он еще что-то и говорил, то разочарованная Вика этого уже не услышала из-за звука, который наполнил трубу. Машина перебросок заработала.