Отмеченный Порчей (гет)

Меня окутывает тишина, она сжимает сердце, просачивается сквозь поры — тишина настолько глубокая, что в ней гуляет эхо. Несмотря на все запреты, ученики разбрелись по школе, они празднуют возвращение и единение с теми, кого давно не видели. За окном безмятежная ночь, но ни сна, ни покоя нет.

Внутри меня в очередной раз просыпается гнев, неся с собой холодный огонь, напрочь выжигающий радость. Мои маски — их тысячи, а я, как хамелеон, подстраиваюсь под обстановку, но, подобно этой твари, всё равно выбиваюсь из общего фона.

Мысли выстраиваются в голове непрочной кладкой, составляя калейдоскоп моего будущего. Они похожи на разлапистое дерево, ветви которого я постепенно срезаю и выбрасываю, пока не останется один искривленный ствол — правильный путь, который приведёт меня в неизвестность. Путь, где лист на каждой ветви — это человек, но я отсеку их без жестокости и жалости, словно садовник, направляющий природу к своей пользе.

На лестничной площадке слышатся тихие шаги, будто сюда крадутся кошки, но люди — стадо, они сбиваются и мешают друг другу, им далеко до грации этих животных. До моих ушей доносится шепот, а затем со скрипом открывается дверь.

— Тише, — шелестит голос.

— Думаешь, он ещё не спит? — отвечает второй.

— Так или иначе, шуметь нам ни к чему, — снова шепчет первый.

— Не знаю, но мне не нравится ваша затея, — озабоченно говорит третий.

Я вижу, как в сумраке из прохода появляются четыре силуэта и крадутся по комнате. С интересом замираю в углу, наблюдая за ними равнодушным взглядом.

— Никто не заставлял тебя идти с нами, Симус. Ты сейчас же можешь вернуться, — раздраженно заявляет мой рыжий друг.

— Именно, — решительно отзывается прежде молчавший толстяк. — Гарри слишком многое о себе возомнил. И, кроме того, я никому не позволю вести себя так с Гермионой.

Ничего себе, в Невилле проснулись качество гриффиндорца и чувство собственной гордости. Я ухмыляюсь. Ситуация становится забавной, похоже, однокурсники решили отомстить мне.

Все, за исключением Симуса, направляют палочки на мою пустующую кровать.

— На счет три, — командует рыжий. — Это поубавит его пыл.

В свете луны я замечаю, как двое согласно кивают.

— Раз, два…

Я издаю тихий смешок.

— Три!

Вспыхивает свет, и моя кровать дрожит от ударивших в неё заклинаний.

— Вы слышали? — спрашивает Дин.

Они переглядываются.

— Так-так-так, — выхожу на сцену я. — Кот из дома — мыши в пляс.

Парни вздрагивают, и только Рон смекает, что к чему и посылает заклинание на голос, но меня там уже нет.

— Мои верные друзья, большинство из которых сражались со мной бок о бок, решили напасть на меня, — перемещаясь по комнате в плаще-невидимке, насмешливо продолжаю я.

— Что это? — испуганно спрашивает Дин.

— Он в плаще-невидимке, — объясняет Рон, — смотрите в оба.

— Так что же случилось? — деланно удивляюсь я.

— Тёмным магам не место на нашем факультете, — с негодованием говорит Томас.

— Ты посмел напасть на Гермиону, — вставляет Рон.

— Твоё предательство убило наше доверие, — отважно добавляет Невилл.

По комнате пролетает несколько шальных заклинаний, но ни одно не настигает меня. Если бы эти увальни были немного расторопней, они бы просто сдули плащ, но так как к этому их мозг не располагает, я могу и дальше развлекаться, начиная воплощать свой план.

— Кажется, не все вы столь тверды в своих решениях, не так ли, Симус? — мягко спрашиваю я, пока остальные поворачивают голову в его сторону. — Наша ссора в прошлом году сделала тебя умнее, и теперь ты не торопишься с выводами. Это похвально.

От моих слов Финиган вздрагивает, что вызывает у меня очередную улыбку. Как же слаба их воля!

— Не говори так, будто это ты пришел наказать нас, а не мы тебя! — храбро встревает Невилл.

— Разве? — осведомляюсь я насмешливо. — Скажи мне, друг, тебе больше некуда было применить свою проснувшуюся храбрость, кроме как против того, кто постоянно вступался за тебя? Несколько слухов плюс слова рыжих увальней перевернули всё твоё мировоззрение, ты решил заступиться за тех, кого ценишь ты, но кто не ценит тебя.

— Заткнись! — вспыхивает Дин, когда мои слова касаются Джинни.

Я вижу, как палочка неуклюжего толстяка слегка опускается, и переключаюсь на чернокожего однокурсника.

— Прости, Дин, но я привык называть вещи своими именами. Я не виню тебя в том, что ты пошел против меня, ведь любовь — великая сила. Но не задумывался ли ты над тем, что маленькая рыжая ведьмочка играет тобой, потакая своим прихотям. Джинни хочет отомстить за то, что я забыл о ней, и на пару с братцем используют тебя. Подумай, друг.

— Довольно слов, Гарри. Ты поклялся убить Гермиону, но мы не позволим этого сделать, — уверенно заявляет Рон.

— Убить? — игриво переспрашиваю я. — Гермиону? Да у тебя больное воображение. Не знаю, что ты наплёл им, но это звучит абсолютно безумно.

— Не пытайся юлить, — неспешно говорит он, словно слова обжигают ему язык. — Я знаю, что у тебя на уме.

— Корчишь из себя героя? — хмыкаю я. — Что ж, возможно мне стоит объяснить твоим коллегам, что на уме у тебя? — театральная пауза. — Видите ли, друзья, мой бывший приятель Рон слишком завидовал избранному, и всё было плохо, пока я оставался рядом, пока не давал ему раскрыть себя. Но вот меня не стало, и всё пошло, как по маслу: лучшая подруга рядом с ним и нет третьего лишнего, в школе его назначают капитаном команды и даже сам Кингсли Шеклболт тренирует его на случай, если никто кроме друзей не сможет освободить мальчика-который-выжил. Такая жизнь была по нраву Ронни, но вот на горизонте замаячил я, и внимание снова переключилось на меня. Все его мечты, тщеславные планы и желание затрахать Гермиону до смерти развеялись, как пепел на ветру, и что же он придумал…

Я вижу, как рыжий дрожит от злости, как остальные с недоверием смотрят на него.

— Лгун! — ревёт он, и по спальной летят заклинания.

— Разве? — насмешливо интересуюсь я. — Почему же ты так отреагировал на мою ложь?

— Я убью тебя! — бешено орёт Рон.

— Тогда я предоставлю тебе такую возможность, — спокойно отвечаю я, сбрасывая мантию-невидимку.

Я стою почти напротив него, разведя пустые руки, словно подставляя свою грудь под удар.

Уизли выкрикивает заклинание, но я уклоняюсь — это несложно, его мысли у меня как на ладони. Он повторяет попытку и на этот раз заклинание настигает меня. Я падаю на пол.

— Он безоружен! — кричит Симус, но Рон будто и не слышит его, посылая в меня всё новые и новые заклятья. В какой-то миг я ударяюсь о стену и, тяжело хрипя, сползаю по ней.

Мой новоприобретённый враг приближается ко мне и склоняется, сверкая глазами, полными неудержимой ярости. Их хорошо видно даже в слабом свете луны, струившемся сквозь окно.

— Остановись! — на этот раз они кричат хором.

— Это тебе за Гермиону, — рычит мне рыжий, не обращая на них внимания. — Круц…

Когда он начинает говорить, я дергаюсь в сторону, перекатываюсь и сбиваю его с ног. Рон падает прямо на меня и спешит использовать палочку, но я сразу же бью ему по лицу, и он, воя от боли, сваливается с меня. Я взбираюсь верхом на его выдирающееся тело и заламываю руку за спину, беру за волосы и приподнимаю голову. Склонившись у него над ухом, я шепчу так, чтобы слышал только он: — Ты всегда был хреновым учеником.

— Спокойной ночи, — говорю и со всей силы бью его головой о каменный пол. Он расслабляется, и я встаю на ноги.

С изумлёнными лицами они смотрят на меня, и я говорю:

— Вы можете напасть на меня прямо сейчас, но потом не корите себя за неверный выбор.

Я вижу, как двое из них разрываются между желанием, но уже наперёд знаю, что чаша весов на моей стороне. Мысли, что я прочитал в их головах, поставили всё с ног на голову, и теперь парней наполнило смятение.

— Что ж, — холодно сообщаю я, — эту схватку можно отложить до лучших времён, пока вы не решите — лгу я или нет, но знайте, в случае чего, я не буду сопротивляться. А теперь отведите вашего лидера к мадам Помфри и скажите, что он упал с лестницы, когда шел в туалет.

Спустя несколько минут, парни молча утаскивают Рона из спальни, думая каждый о своём. Да, я многое недоговаривал и, конечно же, не позволю нападать на себя, но сцена с яростью Уизли была разыграна идеально, он потерял последний шанс хоть в чём-то быть лучше. Я ложусь на кровать и вскоре засыпаю беззаботным сном. Когда они вернутся и обнаружат меня спящим, то поймут, что мне не из-за чего беспокоиться и, надеюсь, решат, что совесть моя чиста.

Проснувшись утром, я радуюсь, что меня не задушили во сне. Принимаю душ, набиваю сумку учебниками и спускаюсь в Большой зал на завтрак. Как и предполагалось, Рона там нет. Джинни о чём-то толкует с Дином, глядя на меня ненавидящим взглядом, из чего я делаю вывод, что она знала о вчерашнем происшествии. Гермиона выглядит обеспокоено, что не может не радовать. Я ухмыляюсь своим мыслям, зная, что своё она еще получит. Невилл шепчется с Симусом, изредка бросая косые взгляды в мою сторону. Да, парням действительно есть что обсудить.

Я перевожу взгляд на преподавательский стол, где замечаю новое лицо: средних лет мужчина в белой рубашке с закатанными рукавами о чем-то вежливо беседует с МакГоннагал. Я делаю несмелое предположение, что это и есть наш новый преподаватель Защиты от Тёмных Искусств.

Звенит звонок и я, осушив бокал, достаю расписание. Декан бросает на меня неодобрительный взгляд и поджимает губы, затем прощается со своим собеседником и поспешно покидает зал. В этот миг я как раз правильно переворачиваю лист с расписанием и понимаю недовольство старой кошки — у нас трансфигурация.

Пара занятий с пуффендуйцами проходит скучно, по крайней мере, для меня. Я отвечаю на несколько вопросов преподавательницы (к негодованию старосты — правильно), в пол-уха слушаю новую сплетню Парвати и Лаванды, зеваю, пока все тренируют практическую часть. Да, МакГонагалл уже знала о моей… неспособности.

За обедом подмигиваю Малфою в ответ на его палящий взгляд, затем встречаю его в коридоре, где он толкает меня плечом и обещает скорую расплату. Скудно, как всегда, и никакого воображения.

Оживление произошло только на сдвоенном занятии Ухода за магическими существами.

— Сегодня мы продолжим тему единорогов, — говорит Хагрид. — Кто мне напомнит, это, почему их так тяжело поймать?

Я и не удивляюсь, слушая, как строчит Грейнджер.

— Вот именно, — подтверждает её слова «профессор». — В это смутное время они не доверяют даже мне, но если вы, это, девушка, — я вижу, что он краснеет, — то единороги могут прийти к вам.

В общем, пока старина Хагрид, запинаясь, несёт несвязную ахинею, я выхватываю из его речи самую суть и понимаю, что если я — не девственница, ни хрена единорога мне не поймать, даже в волчьем облике. Но тут меня словно в холодную воду окунают. Я улыбаюсь — вот оно, решение…